Оглавление

Предисловие

Собрал как-то Бог русского, американца, китайца и говорит: «Догадайтесь кто Я такой, и чего хочу. Того помилую, а иначе — в гиене огненной сожгу!». Покумекали мужики, и спросили: «А подсказки-то будут?». «Будут!» — согласился Бог и дал каждому по истине. Штука эта диковинная, невиданная раньше. Почесали затылки люди, да и разошли по углам, думать.

Американец эту истину продал, а на вырученные деньги накупил себе оружия и принялся в бункере от Бога прятаться.

Китаец поставил на врученной штуке клеймо «Made in China» и принялся штамповать да распространять такую клешеную правду.

А русский думал, думал, что же это за подарок такой от Бога, но боясь, что люди лихие могут отняли у него такой дар — припрятал его. И не где-нибудь, а в одном из бочонков вина, что в погребе сотнями спеет. Но вот не задача! Забыл, в каком именно утаил… И принялся русский мужик искать истину Божью в вине…

Посмотрел на это Бог и осерчал. Напрасно, думает, я им подсказку дал. Они больше увлеклись поиском правды да истины в дарах его, а не в нем самом. Вздохнул горько, да и… Сжег всех.

Старая добрая история про собор в одном месте представителей разных стран, как то: Россия, Америка, Китай, для решения определенной заковыристой задачи, только в анекдотах покажется смешной. На деле все гораздо плачевнее…

Глава 1. Экипаж

Уже не так далеко, как кажется. Мировой пролетариат не победил, а Российская сборная по футболу так и не стала чемпионами мира. Однако человечеству удалось разрешить свои внутренние конфликты, и не мудрено – двум миллиардам людей легче договориться, чем семи с половиной. Дело это темное, и никто толком не помнит (да и зачем?), но когда китайцам и индусам стало тесно в Гималаях, Содружество Западных Держав решило их проблему оригинально и непредвзято. Далось это нелегко, но демократия все-таки была нанизана на все человечество поголовно. Вернее на то, что от него осталось. Для этого пришлось пережить маленькую ядерную зиму.

Зря ученые врали, что она будет долгая и мучительная. Люди, привыкшие всю жизнь просиживать за монитором компьютера, и не заметили разницы. Даже в Доме-два не успел смениться постоянный состав участников. Просто девиз обновили. Они тогда «Строили мир!». С руганью, нахальством и насилием, но все ж строили. Иначе люди не умеют.

Все это в прошлом. Мировая война закончилась, когда с моря пришел великий командир. Он объединил разрозненные кучки успевших одичать людей для строительства новой цивилизации. Как он выразился: «Без лживых идеалов».

Жизнь налаживалась. Но жить было негде. Даже странное дело: народу заметно поубавилось, но было все так же тесно, как и до войны. Что-то он упустил из виду…. Ах, да! Территорию!

Практически в большей части — радиоактивную безжизненную пустыню.

Вот и принято было Великим решение — осваивать соседнее пространство в космосе.

С этого и начнется наш рассказ…

— Зачем мы это смотрим, командир? — С мертвой эмоцией в голосе произнес один из членов команды будущих космонавтов. Ему был глубоко безразличен ответ, ровно, так же как и все это мероприятие — подготовка к полету. Для него, как для инженера-механика сам процесс перелета особо не важен. Суть начнется уже на Луне, где ему придется применить все свои навыки и умения, для выживания.

— В этом выпуске новостей должны показать, как Великий Правитель благословляет нашу команду на почетную миссию — возрождению заброшенной Лунной станции. — С воодушевлением произнес командир экипажа.

— А просто зайти в сеть и посмотреть нужные кадры съемок, не судьба? — Не унимался инженер. Он был не против, чтобы командир, в очередной раз, потешил свое самолюбие, слушая, как Великий коверкает (не специально) его фамилию, зачитывая перед конгрессом состав экспедиции. Хотелось тишины. Чуток, самую малость… Вечность. Возможно, поэтому он и пошел в космонавты — там, за орбитой, всегда тихо.

«Эти люди — делают наше с вами будущее!» — тараторил с трибуны высокий очаровательный брюнет преклонных лет. Режиссеры монтажа напрасно старались, пуская внизу экрана надпись «Верховный Правитель Земли» — все и так его знают. Образ этого мужчины висит везде! Даже советская пропаганда свернулась бы в клочок от зависти к такому масштабу культа личности. Он был не дедушка всех октябрят, и даже не великим кормчим. Великий Правитель был для жителей единого государства — богом! Спасителем, выведшим остатки человеческой расы из плена хаоса и кровопролития.

Телепроектор вещал:

«В состав экипажа входят: командир — Алан Бепертон, инженер по механике Дмитрий Кулибин, инженер-программист По Ху, врач — Элабан Джана…» — голос замялся и кадр резко оборвался, сменившись на диктора в студии, который кратко изложил суть сказанного Великим. За это, несомненно, похвалят оператора — ведь смотреть прерванное им видео, где Великому сложно произнести коварную индийскую фамилию — удовольствие недопустимое! Множество языков в свое время было переломано в попытке произнести это звукосочетание, обращенное к врачу космической команды. Никто так и не справился с этим с первого раза. Вот и команда, не сговариваясь, называла его Элабан «Много-гласно-слоговый».

Дмитрий сидел поодаль от всей команды, водя по воздуху указательным пальцем, передвигающим голограммы с места на место. Стандартная незаурядная игра, встроенная в каждый персональный портативный компьютер, увлекала его больше, чем все происходящее. Ему было прекрасно ясно наперед, что Элабан, в очередной раз, так и не услышав собственной фамилии, разочарованно плюнет через плечо. Командир Алан недовольно скривит рожу, услышав «Бепертон», вместо «Беллертон». Самое печальное для него заключалось в закрепившемся у команды прозвище для него.

По Ху и вовсе спал. Команда помнит его в трех положениях: водящим пальцем по воздушным голограммам, набивая очередную хитрую программу; спящим (все оставшееся время); и очень редко, практически никогда, произносящим какие-то несложные фразы и словосочетания. За последнюю черту Дима особо любил Ху. Ведь этот человек нес в себе тишину. С такими приятно общаться. Дмитрий подозревал, что язык программирования — возможно, единственный, который знает По. Не исключено, что все его сознание написано на этом бинарном коде. Даже повадки сохранил компьютерные: становясь невостребованным, он моментально переходил в спящий режим.

Командир раздосадовано выключил новостной канал, тоскливо смотря по сторонам в поисках занятия. Программы предполетной подготовки, тренировки и даже режим отдыха с недавних пор упразднились из обязательных. В конце концов, летать в космос стало уже не так сложно, как было до войны. Вспоминая иллюстрации из учебников с ракетой-носителем и огромным космодромом, Алан невольно улыбнулся. Тогда эта профессия была сродни героизму. В послевоенную эпоху, на орбиту Земли забирается любой желающий, за определенную плату, конечно. Труднее долететь до Луны. Но и эта проблема решится, когда экипаж Алана выполнит свою миссию — запустит законсервированный перед войной энергетический блок Лунной станции. Это единственное, чему обязана команда таким большим к себе вниманием прессы и общественности. Поэтому и экипаж подбирался с особой тщательностью.

Все как один — ЕдиноГосы — граждане Единого Государства. Их принадлежность к разным расам являлась одним из главнейших атрибутов команды. Еще до конца не зажили раны последней мировой войны. После пережитого, некоторые народы так и не смогли простить друг друга. Но силами Великого был решен ряд проблем — переселение конфликтующих национальностей на территории тех народов, которые были вырезаны во время последней войны поголовно. Лишь арабам с евреями разрешил жить вместе, ведь именно их гремучая смесь религий, полностью извращающих Евангелие, помогла ему задурманить голову масс. К тому же, строительство прямо в центре Иерусалима Храма новой религии крепко сплачивало эти нации, возглавляемые не сменными со времен войны лидерами: Гога и Магога.

Торжественное открытие Храма запланировано на день запуска корабля Беллертона на Луну. Символично — до слез. Экспедиция людей для основания новой жизни на других планетах, победивших природу и отвергших ярмо Бога, благословляется Великим пророком, которого человечество ждало: кто-то пару тысяч лет, кто-то со времен Моисея…

Жаль команде не суждено присутствовать на этом помпезном пиршестве.

Алан посмотрел на людей, с которыми уже через два часа отправится на Луну.

Элабан и мертвого из могилы поднимет, к тому же, за его разработки в области вживления портативного чипа под кожу человека, ему уже пророчат «Премию Великого» (Нобелевская и рядом не стояла!). Родом из, некогда, «Индии», он, как никто другой, внес огромный вклад в тотальное чипирование людей.

По Ху, несмотря на свою молодость, очень талантливый программист. Такие нужны современному обществу. После того как Великий отменил всякие нормы морали и допустил всеобщую свободу, порывы (и хорошие, и плохие) людей больше ничего не сдерживало. Каждый стал сам себе хозяином. Но хитрость правителя заключалась в том, что, убрав личностный контроль, он ненавязчиво повесил ярмо тотального машинного надзора. Каждый ходил под номером. Личность превратилась в цифру. А нули и единицы — легко программируются. Программа не дает сбоя, поскольку в ней нет исключения, принимаемого некоторыми за чудо. Это чудо несется через Бога. А Бога для этой цивилизации нет!

Нет и ошибок.

Некоторые поговаривали, что и сам Алан Беллертон, попал в команду не случайно. Мол, является недалеким родственником Великого, хоть сам чего-то замалчивает это.

Взгляд командира застрял на инженере по механике Дмитрии Кулибине. Не доверял он ему, как в прочем, и всем выходцам с северных территорий. Больше от зависти. Глобальным катаклизмом были практически не тронуты на Земле два места: Африка — целый континент, где по счастливой случайности не нашлось на момент начала войны нефти, и технологий ядерного оружия; и Россия — страна, как это не парадоксально, вступившая в войну Запада с Востоком самой последней. А, значит, пострадала меньше всех. Кроме того, само поведение этого государства в войне было невменяемым: ни за правых, ни за левых. Так не воюют! Это неправильно! Даже сам Великий, будучи уроженцем этого дикого края, старался замалчивать этот факт. Не виноват же он, что родился в семье русского эмигранта.

Тем не менее, когда большая война закончилась, правительство этой чудаковатой страны, ведомое божественной харизмой Великого, с радостью вступило в Единое Государство.

Дмитрий сидит и перекладывает голографические карты по воздуху, явно не проникшись духом возложенной на них миссии. По, наверное, уже спит и видит, как шагает по Луне, а врач (кстати, отсутствующий почему-то сейчас в комнате), наверняка перебирает свои чудо-микстурки. А что можно требовать от инженера по механике? Кому сейчас нужны эти слесаря и работники молотка и отвертки! В наш-то продвинутый послевоенный век! Великий Правитель говорил, что война сделала хорошую услугу человечеству. Изощряясь в изобретении оружия для убийства, друг друга, люди окружили себя полезными гаджетами, заметно облегчающие им, для начала священную миссию: уничтожение себе подобных, ну а после, ублажения себя. Новой цивилизации не нужно никакого труда! Если люди будут работать — у них будет время думать!

А это вредно для мира.

Меньше мыслей — меньше проблемных вопросов. Нет проблем — не нужно их решать. Развлекайтесь и радуйтесь, перед тем как сгнить в могиле! А обо всем остальном подумает Великий!

Весь корабль был оснащен приборами автоматики до предела возможного. Ни от экипажа, ни от группы руководства запуском не зависело управление операцией. Программа сама в нужное время отправит их на Луну и посадит невдалеке от заброшенной станции. Работа для команды начнется уже там. Основная часть, несомненно, придется на тяжелый механический труд. Здесь-то и понадобится Дмитрий со своим слесарным инструментом. После, Ху запрограммирует станцию на нужный лад. Присутствие медика в экипаже Алану казалось лишним, но так велел устав. Кроме того, командир подозревал, что министерство Здоровья и Смерти, контролирующее продолжительность жизни граждан, поручило Элабану некую миссию… Но это уже второстепенный вопрос.

Главное, что после возвращения экспедиции из полета Алану Беллертону достанутся все лавры победы. И тогда уж Великий выучит его фамилию правильно.

Дмитрий свернул экран с пасьянсом и открыл портал блогов. В отличие от телеящика тут крутились самые разные и не фильтрованные новости, в простонародье именуемые «Медведьевки». Откуда повелось такое необычное название — никто не помнит, но старожилы Интернета поговаривают, что так звали одного из самых докучливых блогеров довоенной эпохи.

Свежей сплетней дня было интервью смотрителя птичьего хозяйства на одном из фермерских заводов. Пустое и незамысловатое повествование о том, как в это утро по какой-то неизведанной причине ни один из петухов птичьего цеха не запел. Эксперты теряются в догадках, является ли это синдромом нового птичьего гриппа. А о чем еще говорить в блогах? Не о политике же? Это вредно для масс…

Также в Интернете уже месяц не унималась болтовня о том, что один из самых богатейших людей на земле, Илон, умудрился обойти закон о запрете похорон (вместо которых предполагается обязательное кремирования тела), завещав похоронить себя на Луне. Его заслуги перед человечеством были огромны. В свою молодость он положил много сил на подготовку экспедиции на марс. Все его несметное состояние выросло в разговорах, о том, как на красной планете вырастут города поселенцев с Земли. В доказательство свое одержимости он даже отправил на Марс на экспериментальной ракете свою любимую машину. Вот, незадача, Тесла с песней на борту долетела, до пункта назначения, а вот челнок с людьми, прилетевший к планете, не смог выйти на посадочную орбиту. Покружившись немало вокруг своей цели, космический корабль был заброшен неведомыми силами дальше в центр Солнечной системы. Спустя пару месяцев, корабль сгорел, подлетая к матушке-звезде.

Марсианскую программу закрыли, а взоры людей перенеслись на более досягаемые цели.

Первыми возобновили космическую гонку русское космическое агентство «Росгозин». Незадолго до начала последней войны цивилизации, они сумели автоматически, посредством роботизированных ламповых механизмов, построить Лунную станцию для приема экспедиций.

Вылеты на Луну вскоре прекратились. Спустя пару месяцев после подписания акта ввода объекта капитального строительства в эксплуатацию (да, с выдачей кадастрового паспорта и свидетельства собственности), все ракеты Земли были заняты доставкой ядерных грузов по странам и народам.

Это в прошлом. Как и жизнь того удивительного человека, воодушевившего мир на космические путешествия. Того, кто, умерев, завещал похоронить себя на Луне. И пока министерство Здоровья и Смерти чесало голову, как этому помешать, туристический шаттл вывез гроб на орбитальную космическую станцию. А оттуда покойник с экспедицией подготовительной к операции Беллертона, был доставлен и похоронен на спутнике. Зарыт в грунт — точь-в-точь как завещал померший безумец. На это у миллионера ушли все деньги, которые он заработал за всю свою жизнь.

— Командир, захватим цветочки на могилку покойнику? — Спросил Дмитрий, поймав на себе изучающий взгляд Алана.

Презрительно фыркнув, Беллертон соскочил с кресла и направился в уборную, пробормотав на ходу:

— Лучше посмотри метеосводки к полету. Вылет не должен сорваться из-за этих солнечных бурь.

— А что там смотреть то? — Крикнул ему в след Кулибин. — Все то же непонятное «Восточное сияние», которое уже неделю висит над нами. Предыдущему Лунному экипажу это же не помешало приземлиться два дня назад?

Уникальное природное явления будоражило умы метеорологов уже на протяжении семи дней. Сияние на восточном краю неба не стихало ни днем, ни ночью, обретая причудливую крестообразную форму. Никаких погодных аномалий это не вызывало, но оставалась неизвестна сама природа явления. Большинство ученых списывало это на небывалую солнечную активность. Как бы то ни было, опасения командира по этому поводу были напрасны.

Не успел Дима переключиться на страницу со сводкой по погоде, как из уборной нервно топоча ногами, вырвался Алан.

— Воды нет! — Выдавил он из себя. — Что за беспредел твориться на этом космодроме!

— Как так? — Удивился Дима.

Даже Ху проснулся и смотрел на командира глазами чуть шире обычного.

С этим они сталкиваются впервые со времен наступления мира на земле. Автоматика контроля неисправностей уже давно должна была вычислить возможность грядущей поломки и предотвратить отключение воды в комнате предстартовой подготовки экипажа! Но подобного никогда не случалось! Программа дала сбой! Именно этим был ошарашен Беллертон более, нежели самим отсутствием воды в кране.

— По, свяжись с отделом обеспечения. Доложи о проблеме. — Поборов свой гнев, решил командир.

Его лицо изображало, как будто он столкнулся с задачей галактического масштаба, а не обычной бытовой заурядицей.

— Расслабься командир, сейчас разберемся. — Поднимаясь с уютного дивана, успокоил его Дмитрий.

— Ты сталкивался с подобным раньше? — Недоверчиво спросил Алан, перехватив Кулибина на полпути к умывальнику.

— А ты как думаешь, если в моем крае Единого государства некоторые люди до сих пор ездят на машинах с двигателями внутреннего сгорания! Там скорее если что-то будет работать — это исключение.

— Дикий край… Как вы там живете? — Удивился Алан, сопровождая инженера к неисправному прибору.

По так и не поднялся со своего пригретого места. Он поводил в воздухе пальцем с чипом, набирая заявку в отдел обеспечения на устранение неисправности.

Дмитрий хорошенько треснул по экрану компьютера кулаком. При этом лицо его выражало невозмутимое состояние будничного приветствия. Лупить технику — это норма.

— Зачем ты это делаешь? — Ужаснулся Алан.

— Когда я начинал работать на «Авто Тазе» любая неисправность сначала проверятся на такой метод исправления.

— Помогло?

— Нет. — Раздосадовался Дмитрий, покрутив рукой около сенсорного датчика включения воды. — Тебе очень нужна вода? До корабля не потерпишь? Там наверняка она есть.

— Без отлагательства! Я уже две минуты стою с грязными руками, там возможно уже начали зарождаться вредные бактерии! Еще немного и придется вызывать дезинфекторов!

— Не суетись, командир! — Осматривая комнату, отсек Дмитрий. — Сей час что-нибудь придумаем.

С этими словами он направился к смывному бачку и ловким движением пальцев выковырял оттуда голосовой датчик слива воды.

— Второе правило «Авто Таза»: если что-нибудь не работает — сними нужную деталь с исправного механизма. — Пояснил свои действия Кулибин.

Пока он пытался, приладит полученный датчик к неисправному крану, Беллертон все не унимался:

— Зачем в русском крае до сих пор производят машины с двигателем внутреннего сгорания?

— Сложный вопрос, Алан. Легче ответить на: «Какой смысл бытия и вообще?», чем на этот. Поговаривают, что до войны их делали для русских, чтобы те привыкали к ужасам боевых действий: отказам боевой техники, стрессовым ситуациям и так далее… А теперь… Они садисты? Кстати, я сейчас прочитал в новостях, что как раз сегодня этот автозавод закрывают.

В глубоких раздумьях о своей малой родине, Дмитрий закончил ремонт.

— Сегодня точно наступит конец света: на западе рушатся основы цивилизации, а в русском крае наконец-то закрыли «Авто Таз».

— Что такое «конец света»? — Удивился Алан.

— Не вникай, командир. Лучше попробуй включить воду.

В комнате зашипел воздух, и динамики в стенах проскрипели: «Экипажу пора собираться к вылету. Через десять минут всем быть на стартовой площадке».

Ну, вот и все… Пора сделать первый шаг. Он всегда такой печальный. Как-будто расстаешься с чем-то родным. Причем, навсегда. Дмитрий и понимал, что в этом полете нет ничего опасного — послевоенные технологии редко дают сбой. Для этого было пролито очень много крови. Но все же ощущение тревоги и расставания не покидало его ни в один из уже не мало совершенных отлетов.

Тревога чувствовалась и у врача. Больше, конечно, его перебирала злость. И это справедливо. В любом случае, обе эти эмоции были малознакомы жителю счастливой эпохи правления Великого. С те пор как Элабан вживил чип в указательный палец, сначала свой, а потом и каждого гражданина — ему больше не о чем было волноваться. Система решала проблемы за него, предвосхищая события строгими расчетами и лишая его бремени выбора, навязывая действительно нужное. Тревоги и печали ушли. Все шло, так как должно. Столкнувшись с небывалым фактом — смехом над собой, он не знал, что делать. Программа не защитила его в этот раз. Он стоял у своего груза, дожидаясь прибытия командира на мостик.

Не то чтобы начать сомневаться. Но какое-то недоверие появилось. А от этого обида…

И злость.

— Ну, ребятки, с Богом! — Выдохнул Кулибин, выходя в коридор.

— Что? — Переспросил Алан, в надежде, что ослышался.

— Я пожелал счастливой дороги. — Пояснил Дима. — Традиция такая.

— Традиция? — Командир с недоверием посмотрел на инженера. — И что же надо отвечать?

— К черту! — С еле натянутой улыбкой попытался оправдаться тот, умолчав истинный ответ. Он понял, что зря ляпнул напутственное пожелание. Но, ведь, хотел как лучше! В былые времена, на «Авто Тазе» они всегда так говорили с коллегами, приступая к трудной работе. И действительно, каким-то чудом производимая ими продукция была востребована на рынке, не смотря на безнадежную отсталость технологий. Да что там востребованность! Оно ездило! Вот где без Божьей помощи не обошлось!

Любое упоминание о Боге и тем более его помощи — строжайше запрещалось. А в таких элитных слоях общества, к которым относится Лунная команда и подавно. Как говорил Великий, именно по «Божьей помощи» разыгралась кровавая последняя мировая война. Хватит нам его советов и науськиваний.

Обстановка резко накалилась, будто бы Беллертону сейчас в душу плюнули. Хотя откуда у него душа? Поменял, не глядя на электронный наперсток.

Команда обернулась на Дмитрия, как на сумасшедшего. Мгновение Беллертон раздумывал, стоит ли доложить об этом происшествии и исключить Кулибина из экипажа. Он потенциально связан с преступным кругом людей, отказавшихся принять печать Единого Государства. А значит, не исключена возможность его диверсионных действий. Изначально, на этапе подбора кандидатов к полету, командир высказался против участия Кулибина.

Единственное, что остановило его тогда, да и сейчас — каким бы проходимцем и маргиналом Кулибин не был — он является ведущим специалистом по довоенным механизмам русских. А ведь именно они, в свое время построили ту Лунную станцию, которую команда летит восстанавливать. Если уже менее чем через десять минут Дмитрий не вылетит с ними — экспедиция отменяется.

— После возвращения напишите рапорт с пояснениями о случившемся. — Принял волевое решение Беллертон, для себя отметив, что следует уделить инженеру в полете пристальное внимание.

Еще никогда Кулибин не был так близок к провалу. Какой из него шпион или диверсант? За спиной у него никого не было. И ничего. Кроме многих лет кропотливой работы на автомобильном заводе и полученного там недюжинного опыта. Обычный незаурядный отпрыск системы. С некоторых пор у него не осталось даже семьи. Собственно, последним фактом он и обязан своей переквалификации в космонавты.

Была у него жена. Прекрасная и интересная, но временами нестерпимая, как и у всех. После установления для граждан печати Единого Государства, семья Кулибиных ничем обделена не была, как и все граждане. Жили в достатке, проблем не знали. Спустя пару лет такого существования, на нее стала нападать хандра, позднее переросшая в глубокую депрессию и апатию, так же как у многих горожанок. Жизнь пресытилась — в ней больше не было смысла. Если раньше кто-то жил для личностного роста — в новых реалиях получал любые знания благодаря расплодившимся системам тренингов. Если до войны кто-то жил ради денег, то с принятием печати недостатка в них не ощущалось. Осталась кучка лиц, живущих ради идеи и еще меньшая — ради веры. Но они не являлись гражданами государства Великого. Таких людей следует уничтожать, как опасные для общества элементы.

Жизнь для гражданки Кулибиной потеряла смысл. Заболев, при случае, небольшим насморком — не смирилась с неудобствами заложенного носа и повышенной температуры. Потребовала эвтаназию. Министерство Здоровья и Смерти, напротив, было радо таким заявкам.

Для Дмитрия это была сокрушительная потеря, которую не мог восполнить ни один лживый Миссия со своими общественными благами, и ни один загруженный трудовой день не отвлекал от мысли о ней.

Срочно потребовалось что-то менять в жизни.

Внезапное предложение от руководства завода войти в группу космонавтов-инженеров для расчистки орбиты от мин, показалось ему забавной шуткой судьбы.

Опасная работа по уничтожению мин, разбросанных Россией во времена последней войны по орбите Земли, от баллистических ракет, не страшила Кулибина. Жизнь ему казалась бессмысленной штукой.

Волею все той же судьбы-озорницы, он остался жив и после первого, и даже второго воздушного минного квадрата. Случай небывалый в практике разминирования. Со временем, Дмитрий стал ведущим специалистом в своей новой профессии. Это и привело его в экспедицию к Лунной станции.

Глава 2. Поехали

Возможно, именно эти моменты и видели в своих фантазиях голливудские режиссеры, снимая пафосные сцены шагающих на встречу опасностям суровых парней. Чуть не в ногу, но с высокоподнятыми головами, астронавты шагали по длинному широкому коридору, отважно совершая отмашку руками. Их лица скованы камнем безразличия и решимости. Только музыки потрагичнее не хватало на фоне. В место нее аккомпанировал маршу раздражающе частый чих человека на блок-посте.

— Командир Алан Беллертон! — Еле сдерживая рефлекторные позывы, отчеканил этот пожилой круглый мужчина. — Задержитесь на пару слов.

После чего, не отводя взгляда от предводителя экипажа, достал из кармана брюк карточку-ключ и на отмах открыл ей решетчатую дверь в крытый проход к шаттлу.

Чуть растерявшись, Алан отступил в сторону и жестом руки указал экипажу следовать дальше пока без него. Где-то Алан уже видел это лицо…

— В чем дело? — Схмурив брови, бросил командир нежданному собеседнику, лишь только стих шорох пяток, замыкающего колонну астронавтов Дмитрия.

— Программа полетов поменялась. — Отрезал карапуз, в миг изменившись. Теперь перед командиром стоял коренастый плотный мордоворот. — Дальнейшие инструкции прочитаете на орбите.

С этими словами, мужчина бесцеремонно затиснул свернутую бумажку в узкий нагрудный карман. Да, Алан раньше встречал этого человека. И даже не то что встречал… он его боготворил! Но лишь когда видел его на экране телевизора, по правую сторону от Великого. Да, да, именно там! Но на этих красивых картинках этот человек выглядел совсем иначе. Выше, статный, и лысина не такая плешивая и блестящая. Сейчас перед ним стоял абсолютно заурядный работник космодрома с непонятным именем на бирке. Но Алан то вспомнил, что это вице-президент Жорж.

Не успел Беллертон что-либо возразить или оспросить, как тут же оказался по ту сторону решетчатых ворот в результате резкого, но учтивого толчка в правое плечо.

Неуверенно ступив пару шагов во тьму, Алан остановился, переваривая сказанные слова.

— А кто вы такой, вообще? — Все же собрался командир. Но обернувшись, уже никого не увидел.

Захлопнутая решетка отделяла путь назад.

— Бред какой-то. — Почесав грудь около кармана с инструкцией, подумал Алан. Мелькнула мысль прочесть всунутый листок, но было темно.

Прихлопнув бумажку решительным жестом, он направился дальше по коридору.

Его путь кончался массивной алюминиевой герметичной дверью, у которой стоял караул и ожидавший его экипаж. Собравшиеся о чем то оживленно спорили, а врач и вовсе сдерживался Кулибиным со спины, дабы не покалечить сжатыми кулаками кого-то из стоявшего караула.

Дежурный офицер караула продолжал усердно объяснять врачу свою позицию…

— Сэр Элабан Джа… — Начальник караула сделал вид, что прокашлялся. — Мне придется ограничить Ваш багаж.

— С какой это стати? — Удивился тот, посмотрев на хорошо упакованные пробирки и экстракты.

Придавая с каждым шагом своей походке больше важности, командир догнал свою группу. На встречу экипажу из очередного прохода люди в форме выносили какие-то ящики и аккуратно складывали недалеко от Элабана.

— В программу полета больше не входят биологические эксперименты. — Разъяснял офицер. — Вы летите только для врачебного сопровождения. Не более. Шаттл уже перегружен аппаратурой инженера Кулибина и другим грузом.

Элабан в недоумении посмотрел на командира экипажа. Тот перевел взгляд на караульного офицера. Лопоухий пожилой мужчина высокого роста и довольно хрупким телосложением. Странно, чтобы он делал в элитной охране космодрома, но речь сейчас не о нем.

— Офицер… — Обратился Алан к человеку в синей форме со значком щита на груди.

— Капитан Андрю Баркинс. — Представился тот, приклонив голову. — По приказу вице-президента медицинский груз Лунной экспедиции велено снять с борта.

Произнесенная должность прояснила ситуацию для Алана о происходящем. Это могло быть как-то связано с недавней встречей по пути сюда.

— Еще какие-нибудь указания были? — Холодно осведомился Беллертон. Однако, в глубине у него все кипело! Почему его вовремя не поставили в известность! Отчего с ним не считаются?!

Жестом поднятой руки, обращенной к Кулибину, командир попросил отпустить врача.

Элабан, резко дернув плечом, оттолкнул инженера и озлобленно посмотрел на своего непосредственного начальника.

— Все верно. — Подойдя еще ближе, подтвердил тот пессимистические подозрения врача. — Тебе придется оставить свои ящики здесь, на стартовой площадке.

Дружески похлопав Элабана по плечу, Алан повернулся к караульному.

— Полет от этого переносится?

— Это незначительные затруднения, но мы успеем до старта.

— Не правда! Мои эксперименты по круговороту экосистем — не маловажная задача!

Алан вопрошающе, но настойчиво посмотрел на врача. Несомненно, данный инцидент связан с резкой сменой полетной программы. В чем именно это заключается, пока не ясно, но явно одно — дежурный знает этот план лучше. Дабы не вызывать подозрения экипажа в собственно й некомпетентности по данному вопросу, командир решил подыграть начальнику караула.

— К сожалению, это так… — Отрезал Алан.

Он уважал врача команды и ценил его никому не нужный труд по изучению не весть чего в космосе. Но и противиться инструкции не мог. Полновластным командиром он станет только в космосе, а пока придется делать так, как велят эти вооруженные люди.

— Эксперименты входили в планы полета! — Продолжал настаивать на своем индус.

— С некоторых пор, нет. — Грубо осек человек в синей форме. — У меня есть приказ выгрузить Ваше оборудование и на его место погрузить этот черный ящик.

Властным движением, блюститель порядка указал за тонированное окно. Там, в раскрытый проем на спине шаттла уже опускалась краном какая-то громоздкая ерунда. От увиденной картины Элабан сразу же сдался.

Со злостью посмотрев на начальника караула, а еще большим омерзением в сторону Кулибина (на него пали подозрения в излишках груза), врач отстегнул от пояса запасной баллон с кислородом, с двух пинков раскрошил обшивку стоящих невдалеке своих ящиков и достал оттуда какой-то сверток.

— Так лучше? — прошипел Элабан, пристегивая сверток на пустующее от баллона место на поясе.

Начальник караула оценивающе посмотрел на новое оснащение врача: сверток весил килограммов десять — несравненно больше, чем кислородный баллон, но существенно меньше двух раскрошенных ящиков.

Кивнув, он проводил команду для занятия своих мест.

Дмитрий, входя в более узкий и пологий туннель, спросил себя, а что бы он взял с собой на тот свет, если бы багаж был ограничен? Кучу хитрых инженерных приспособлений или незамысловатый планшетный компьютер? Он бы бесспорно захватил свой старый, поеденный ржавчиной, гаечный ключ — все свои лучшие дела на Земле он сделал с ним в руках.

Спуск в тускло освещенный гараж, поездка в микроавтобусе с наглухо затемненными окнами до шаттла и столь же лишенный света подъем к входу на лифте. Команду специально лишали солнца. Почему? Никто не знает. Так советуют психологи.

Место инженеру досталось козырное. Почти как у командира экипажа — перед иллюминатором. Радовало еще одно — он не затемнен! Назначение этого оконца было парадоксальным для продвинутой системы полетов послевоенного времени: если вдруг откажут все приборы автоматического контроля полетом — в это отверстие командиру и инженеру можно будет наблюдать за процессом полета. Во-первых, сама формулировка проблемы — смешна и глупа в своей боязни невозможного. Во-вторых, если уж такой случай произойдет — единственное, за чем можно будет наблюдать в иллюминатор: собственное стремительное крушение. Но правила и законы порой берут вверх над логикой. Уроженцу русского края к этому было не привыкать. Даже в век тотального контроля системой Великого, руководители этого народа обладали удивительной способностью нарушать порядок, а зачастую, возводить его в ранг абсурда при помощи врожденной с кровью бюрократии и коррупции.

Нелепости вождей северной страны теперь были далеки мыслям Дмитрия. Он просто смотрел в зияющее под носом стеклянное отверстие, наслаждаясь прекрасным летним пейзажем космодрома.

Это был прелестный июльский день. В такой можно и умереть.

Если бы он был Богом, то, несомненно, захотел бы завершить творения дел своих именно в этот прекрасный момент.

Ровно как Мир был создан беззаботным и счастливым, где не было необходимости спасать свои души и бороться с еще не существующим злом. Так и уничтожить его в беззаботности людей по спасению своих душ. Они счастливы не от отсутствия зла. Они просто привыкли к нему, и не видят смысла с ним бороться.

Ох, эта пятница июля! Она захватывала дух и приказывала собираться в далекий путь. Ну, или вдохновляла на важные дела. Вид из иллюминатора куда-то смыл предполетное напряжение с души Кулибина, и даже стер неприятное ощущение от таящейся на него злобы врача. Шальная Эйфория кружила голову, заставляя забыть весь негатив.

— Командир! — Позвал Кулибин.

— Что?

— Скажи «Поехали!».

— Зачем?

— В довоенной России была такая команда на старт ракеты.

— Все-таки странные у вас там порядки… Говорите «Поехали!», а сами летите!

— Поехали! — Не обращая внимания на слова Беллертона, выкрикнул Кулибин, хохоча.

Командир экипажа обернулся к Элабану и жестом указал на инженера.

Тот, словно запрограммированный, машинально поднялся со своего места и, на ходу выхватив из кармана маленький продолговатый предмет, ткнул им в шею не унимающегося русского. Мгновенно наступила полнейшая тишина.

— Проспит часа два. — Отрапортовал врач, возвращаясь на свое место.

— А нет чего-нибудь, чтобы он до прилета на Луну уснул? — Обреченно спросил командир.

— Есть… — неуверенно промямлил Элабан. — Но тогда есть вероятность, что он вообще не проснется.

Машина взмыла в воздух с таким ревом, что и мертвый бы проснулся. Но ведь Дмитрий еще не мертв. А значит, он может сохранять покой командира своим равномерным сопением.

— Приземлимся на Луне — собственноручно закопаю рядом с тем миллионером. — С ненавистью произнес Алан, кинув взгляд на Дмитрия. В этом раздражении было заключено не только недовольство свободомыслием русского, но отвращение к его природе в целом. Некий расизм новой эры. Однако, Алан никогда не испытывал такие чувства к представителям каких-либо других народов. Почему-то именно русские вызывали в нем отрицательные чувства. В свое время, покопавшись в себе, он осознал парадоксальную вещь — эта возникающая ненависть направлена не на какой-либо раздражитель — но на него самого. Для этого были свои причины, о которых мы, возможно, узнаем дальше, если доживем…

— Отделились от носителя, полет нормальный. — Отрапортовал По своим загробным голосом.

Программист команды не отрывался от своих мониторов, следя за показателями полета: скорость, траектория, преодолеваемое сопротивление. Но все это не могло рассказать ему о том, что творится у них за спиной. А теперь уже и под ногами.

Там на востоке, где уже неделю горит непонятное сияние — происходило нечто! Последний рассвет на Земле.

Его красота сравнима только с тем рассветом, при котором родился этот мир. Прекрасный в своем бесстрастии и величественный в своей неминуемости. Переливаемый миллионами разных оттенков радости он нес в себе слово. Оно было громогласно как тысячи медных труб. Оно было молниеносно, как огненный меч. Оно разнеслось вестью по всей земле.

И земля замерла, встречая своего истинного Спасителя. Будто бы коварная ошибка в системе, или как поломанная шестерёнка в хитроумном механизме — парализуя устоявшийся порядок и руша основы общества — открылась правда. Она была настолько сурова и всепроникающая, что первый кто ей был сожжен, словно молнией, был сам Великий. Так и рассыпался на угольки в момент перерезания ленточки на Храме лжи. Некогда сосланный в этот мир той молнией, ей же он и вернулся в исходную точку. Его не будут судить — ведь он даже не жил. Как простую опечатку в тексте это существо просто сотрут обычным нажатием клавиши delete. И текст в книге жизни обретет свой истинный смысл.

Но прочитать его смогут, увы, не многие.

На шаттле этого даже не заметили. Их командир был настолько целеустремлен, что не оборачивался на пройденный путь.

Перегрузки? Преодоление первой космической скорости? Чепуха! Спящий Дмитрий мог бы спокойно перепутать этот взлет с перелетом через Атлантику. Только чуть быстрее.

Спокойно и без эксцессов автоматика вывела шаттл на орбиту и переключила программу. Несколько минут затишья лишь подтвердили успешность выполненной операции. И все было бы нормально, если…

Неладное заподозрили, когда после десятого безуспешного раза связаться с командным центром на Земле, им никто так и не ответил. После выхода на орбиту доклад на землю — обязателен! Связь была исправна и системы жизнеобеспечения корабля работали отлично. Просто не брали трубку, словно обидевшаяся девушка после первого свидания.

— По, разберись в причине. — Приказал Беллертон, выходя из себя.

— Приборы здесь ни при чем! Виноват человеческий фактор. — Китаец в очередной раз пробежался взглядом по датчикам, постучал пальчиками по кнопочкам и с повседневной никчемной рожей уставился на командира. — Это не отвечают на другом конце связи. Повторяю, проблема — в человеке.

— У нас есть другие способы связаться с командным пунктом? — Не успокаивался тот.

— Лишь косвенные… — Предположил Ху оторвавшись от главного монитора и приступив к выполнению своего замысла, попутно объясняя командиру задуманное. — Мы можем через прямую трансляцию увидеть, что происходит внизу.

— А, ну-ка. — Словно ребенок, получивший долгожданный подарок, Алан подскочил к программисту команды.

Даже Элабан, все это время сидевший обиженный и всем своим видом показывавший, что его это не касается, теперь со жгучим любопытством смотрел в загоревшийся экран, вытянув шею, как только могут люди из племени Канареев.

В возникшей видео картинке не было ничего! Вернее никого! Пустой командный центр. Разбросанные бумаги на полу и показывающие рябь мониторы на заднем плане, указывали на всеобщую апатию руководства полетами к своей космической команде. Так могло отвлечь людей от своей работы только два невероятных явления: либо в данный момент происходили решающие минуты футбольного матча на звание чемпионов мира, в который, каким-то чудом попала сборная от русского края; либо по ТВ шла заключительная передача «Дома-два». Но и то и другое казалось Алану не убедительным.

— Ху, попробуй связаться с соседними камерами. Посмотрим, что твориться в других помещениях Центра.

В здании не было никого! Что могло заставить всех людей выйти из помещений, бросив все на произвол хаоса? Если бы даже подпольщики применили химическое или любое другое оружие массового поражения — остались бы хоть трупы, пусть даже остался бы бардак после бегства. Но нет же! Группа руководства полетами просто встала и вышла.

— По! Камеру со спутника! Осмотри квадрат, прилегающий к зданию командования! — Уже в истерике скомандовал Беллертон, подозревая, что штаб был захвачен какими-нибудь бородатыми повстанцами.

Бинго, командир!

Все, кого ты искал, были на улице! Только не у стенки под прицельным огнем маргиналов и несистемных элементов. Все шли на восток города. Дружной толпой.

Это шествие выглядело пугающе. Словно зомбированные пингвины, люди брели без остановок, преодолевая на своем пути все препятствия. Если бы Кулибин не спал, то с легкостью нашел бы сходства этого зрелища, с картиной переполненного в час-пик Московского, метро. Изменив ракурс обзора камеры, и приблизив масштаб, команда смогла увидеть происходящее в деталях.

Нескончаемой толпой тянулась вереница завороженных граждан. Лишь местами общий порядок нарушали элементы, бегущие против системы — они, расталкивая волны целенаправленных людей, двигались в обратном направлении. Возможно, они подумали, что идти на восток — это мэйнстрим, и решили выделиться из серой толпы. Где-то возникали пожары. Виделись всполохи мигалок и сирен спецслужб. Это спало шоковое состояние с человечества. Люди потихоньку стали огрызаться.

— Что это? — Скорее в воздух отпустил Беллертон. Ответа не знал никто ни на земле, ни в космосе. Подобного еще никогда не было. И не будет больше.

— Оружие массового поражения нового поколения? Гипноз? — Стал строить догадки Элабан.

— Но почему именно сейчас! — С Разгневанной досадой в голосе крикнул Алан. Это его полет. Он так на него рассчитывал! Как только все пройдет успешно — все лавры и почести достанутся ему. После стольких провалившихся неудачных затей ему выпал счастливый шанс возвеличит свое имя. Но и тут все идет прахом из-за ему не подвластных причин. Судьба постоянно отбирает у него шанс рассказать миру правду, которой он так тяготится. Может быть после этого, Алан смог бы приблизится к своему отцу, который отверг его еще с пелен…

— Слишком масштабна область поражения подобным оружием. — Усомнился По. — Да и времени на его «применение» было слишком мало. Если бы некто заранее проводил подготовку по его внедрению, то и мы бы попали под воздействие подобного психотропного оружия.

Китаец был невозмутим. Буд-то бы каждый день под его ногами рушится мир. Или он просто не дорожил им?

— Элабан, тебя не тянет слиться с той толпой? — Настороженно ощупывая целостность себя, спросил командир. Он так надеялся сейчас услышать положительный ответ, дабы подтвердилась хоть одна догадка. Пусть самая злая. Но уже основание для противодействий.

— Нет. — Подобно Беллертону обхватил себя руками врач.

— Значит это не психотропное оружие. — Подвел итог Ху.

— Будем думать логически. — Попытался успокоиться врач. — Что мы имеем: мир погряз в хаосе, мы нет; все люди на Земле, словно под чужим воздействием идут в определенном направлении — мы нет. Выходит, мы единственно оставшиеся во всем мире адекватные люди.

— Единственные и беспомощные. — Уточнил По. — Корабль нам не подчиняется, центр управления пуст, и через десяток витков по орбите мы сдохнем от истощения.

Последние слова китаец произнес с присущим лишь ему одному безразличным холодом. Само собой разумеющийся факт. К чему тут паниковать?

На лице командира отобразился начинавший давно зарождаться истерический ужас. Он пока еще не успел подумать о такой веселой перспективе — быть обреченным в беспомощном подгибании на орбите. А ведь из всех параллелей и перипетий событий — эта возможность была самой вероятной.

Крепко выругавшись, он ударил кулаком по приборной доске.

— У нас достаточно запасов продовольствия и воздуха, чтобы выждать. — Попытался успокоиться Элабан. — Может все еще нормализуется и Великий правитель справиться с этим наваждением на планете!

— Его, скорее всего тоже уже нет! — Даже не пытаясь сдержать нахлынувшую истерику, крикнул командир. — Будь он проклят!

Изумленный врач, отпрянул от Алана. Какое невиданное святотатство сейчас произнес командир!

Паника и агрессия поселилась на корабле. Вот уже и железо-бетонная спокойная мима китайца начинала давать трещины.

Очередная порция ругани и зла выплеснулась из командира, словно рвотный рефлекс, загрязняя своими отвратительными массами все вокруг.

Рыба гниет с головы, и уж Беллертону следовало бы взять себя в руки, да хоть что-то придумать для спасения команды. Но тот без боя сдался отчаянию. Ставленник по блату, пытающийся доказать миру что хоть чего-то да стоит, обрек последнюю надежду человечества на провал.

Воцарившаяся какофония слез и ругани была прервана ревом очнувшегося русского.

— Вот это я поспал! — Потягиваясь и громко зевая, поделился радостью Кулибин.

Чуть продрав глаза, Дмитрий посмотрел на замолчавшую команду, уже успевшую забыть о его существовании.

— Ребят, а что вы такие кислые? — Разочарованно спросил инженер, ожидая, что экипаж разделит его радость от снятой усталости.

— Сам посмотри. — Пробубнил По, отодвигаясь от монитора и подталкивая на свое место русского.

Ожидая какого-нибудь подвоха, тот, заторможено осмотрел присутствующих и попытался встать с кресла. Ой, да мы же в космосе! Вот это он проспал!

Кое-как свыкшись с неожиданным наступлением невесомости, инженер подобрался к программисту.

Дима приковался к видео картинке перед носом, не понимая, что перед ним: какой-то новый фильм про войну или По здесь играет в видеоигру, а теперь решил похвастаться своими достижениями перед ним. Нет. На экране происходило нечто иное… Более живое.

— Куда они все идут? — Недоуменно вопросил инженер, наивно полагая, что хоть кто-то на шаттле в курсе событий.

Молчание команды мало объясняло увиденное.

— Они все зачем-то идут на восток. — Обречённо вымолвил По.

— Командир, ты больше всех здесь посвящен в планы командования. — Попытался разобраться Дима. — Тебе полюбому известны причины происходящего!

Все не сговариваясь, обернулись на Алана, растерзывая взглядами в ожидании ответа. Обреченность и трусость перед неизбежным теперь ждали очередного выплеска. Такие эмоции нельзя долго держать в себе. И русло пересохшей реки нашлось — ее необходимо вылить на виновного во всем произошедшим. Психика команды требовала козла отпущения, который ответит за случившиеся. И не важно насколько праведен это гнев. Он должен настичь обидчика.

— Мне про это ничего не говорили! — Парировал тот. — Этого мне точно от вас скрывать нет причин. — Мгновение помявшись, командир понял, к чему клонит команда. Необходимо срочно перевести стрелы. — А вот ты, Дмитрий! Не слишком-то шокирован увиденным! Отчего? Тебя подослали русские повстанцы, и ты выжидаешь нужный момент, чтоб ударить по планете из космоса?

Элабан и По подскочили к инженеру, схватив его и вжимая в кресло из которого тот хотел выскочить услышав обвинения в свой адрес.

— Что за бред! Будь я хоть как-то связан с этими паразитами — группа внутренней безопасности меня б и на шаг к космодрому не подпустила! Вот смотрите, у меня есть такой же чип в пальце, как и у вас! — Вытянув правую руку, вверх попытался защититься от произвола Кулибин. — Повстанцы ни за что такое себе не встроят!

— Да у тебя он не горит! Бутафория! — Перебил его Ху, потеребив в ладони палец русского, молниеносно отвесив по лицу Кулибина мощный удар кулаком.

Веский аргумент, защищавший выходца из неблагополучной страны, провалился. Сколько раз было, что уже отказавшие лишь из-за прописки места жительства чиновники и канцелярские крысы меняли свое мнение на согласие, увидев этот чип. И принимали не из-за облегченного электронного документооборота, коего не было у людей, не вжививших чип в руку. Причиной была маленькая бумажка, в которой необходимо было расписаться прежде, чем принять «печать». Что есть просто этот чип без нее? Просто кусок пластика и кварца. Такие люди носят при себе уже добрую сотню лет: кредитные карточки, телефонные карты, водительские права. Этот пластик есть и у радикальных религиозных маргиналов. Но бумажка! Ее они никогда не подпишут в здравом уме! В ней прямым текстом предлагалось отказаться при вступлении в Единое Государство от всяких религиозных верований. Слышимое при крещении: «Отрекаюсь от тебя, сатана!», теперь звучало совсем иначе.

Дима его принял. Не карточку, не код, но простую бумажку, которую не учили бояться бездумные фанатики, рвущие паспорта. И думал что спасся.

Но то, что спасало при прохождении сотен проверок и комиссий не сработало в этот раз.

Резким движением Дмитрий оттолкнул от себя напирающего Элабана и освободившейся левой рукой хорошенько двинул в ответ штурману-программисту по челюсти.

— Вы сдурели, что ль?! — Заорал русский, выпрыгивая в сторону от кинувшегося на него Алана. — Свой я! Свой! Никто меня не подсылал.

Элабан, удачно приземлившись после толчка инженера на рабочий стол командира, не сменяя лежачее положение, принялся судорожно что-то искать в пристегнутом к поясу пакете.

Алан, приняв выжидающую нападения стойку, не сводил взгляд с русского. Лишь подсознательно провел он левой ладонью по своему правому большому пальцу. И обомлел. Его чип тоже не работал! Не было судорожной вибрации, еле улавливаемой от жизнедеятельности встроенного робота.

— Стой! — Закричал он Элабану, заметив краем глаза, как тот целится в инженера из какого-то непонятного агрегата.

Команда прозвучала слишком поздно, и из малюсенького ствола в руках врача вылетел дротик. Просвистав мимо Алана, он угодил в затылок только что поднявшегося с пола Ху, волею судьбы загородившего собой инженера.

— Не надо! — Вновь выкрикнул Беллертон, подскакивая к Элабану и хватая его за вытянутые руки. Развернув его ладони, извлекая стрелковый аппарат, он ударил врача по носу его же ладошкой. Не для того чтобы спасти русского от неведомого дротика, но чтобы сохранить хоть какую-то уцелевшую боевую единицу в экипаже.

Хлынувшая из носа кровь распространилась в условиях невесомости причудливыми сферами, в полете впитываясь во все вокруг.

Врач провел правой рукой по лицу, дабы унять кровотечение, но удивился еще больше.

— Чип! У меня тоже не работает! — В панике выкрикнул он.

— Успокойся. Он у всех отключился от чего-то. — Отрезал Алан, подходя к повисшему в воздухе По Ху. — Чем ты его так?

— Экспериментальное нервно-паралитическое снадобье. — Растеряно вымолвил врач.

— Зачем тебе эта гадость на корабле? — Крикнул Беллертон и, не дожидаясь ответа, подлетев к Элабану, схватил его за грудки.

— Хотел провести эксперимент над сердцем. Как оно справиться с этим в условиях невесомости.

Командир вновь стукнул врача по лицу. На этот раз покрепче.

— Над чьим сердцем, идиот! В программу полетов не входили ни какие эксперименты!

— Мне надо было узнать… — Взвизгивая начал оправдываться тот.

Сорвав с пояса врача пакет, Алан выкинул его в сторону.

— Больше никаких экспериментов, доктор! По возвращению на Землю, жду от вас письменное разъяснение данного инцидента. А ты… — Он резко повернулся к Кулибину, и хотел, было что-то рявкнуть ему, но при виде невозмутимо стоящего в сторонке русского, передумал. Чуть понизив тон голоса, добавил:

— Буди его. — Рука командира, вновь обретя власть, показывала на меланхолично летающее тело китайца.

Но не беспощадные шлепки по щекам, ни вколотый почти под сердце адреналин не помогали. Ху продолжал летать по кораблю, словно мертвец из старого фантастического ужастика.

Некоторое время экипаж молча сидел в своих расчетных местах, приковав себя ремнями. Все как один с растерянным видом и усталыми глазами. Еще несколько последующих попыток связаться с землей провалилась.

Шаттл, так и не переключенный от чего-то на автоматический полет до Луны, продолжал висеть на орбите.

Глава 3. Восставшая из ада

Жуана нашла себя на многолюдной улице, идущей по направлению яркого зарева на горизонте за городом. Толпа не бесновалась и не ликовала. Просто следовала молчаливым течением с усталым взглядом на лицах людей. Так бывает в понедельник утром.

Но Апокалипсис не может начаться в понедельник. Это было бы слишком жестоко даже для того безжалостного существа, кто придумал чувство боли у живых существ.

Сознание вернулось к Жуане в одной простой мысли: «Я не сдала под охрану зал руководства полетами!». Волна ужаса проплыла по телу женщины. Нельзя так просто взять и выйти из супер-секретного центра руководства с ключем-пропуском, весящим на шее и брести в неведомом направлении.

Это был гипноз! Тщательно спланированная акция асоциальных религиозных элементов! Они, наверное, уже пробрались в святая-святых центра Единого Государства и теперь уничтожают общество из его недр!

Нужно во что бы то не стало помешать этому!