Дом правительства, ныне более известный как Дом на набережной, был эпицентром реальной жизни — и реальной смерти — социалистической империи. Собрав огромный массив данных о его обитателях, историк Юрий Слёзкин создал необыкновенно живое эпическое полотно: из частных биографий старых большевиков, из их семейных перипетий, радостей и горестей, привычек, привязанностей и внутренних противоречий складывается цельный портрет русской революции и ее судьба: рождение, жизненный путь и естественное окончание.
колоссальная работа автора, вплести столько историй жизни, воспоминаний, фактов в единую канву повествования. "Советская эпоха не пережила одну человеческую жизнь...".
Первая половина прошлого века, рассказанная через судьбы большевиков и через историю дома. Коммунизм как идеология или религия, цепочки событий и действий, приведшие к страшному. Между документальным романом и концептуальным исследованием
Собран невероятно интересный материал. Множество ссылок и сносок, что показывает, насколько автор обстоятельно подошел к вопросу. Столько судеб и семейных историй. Но автор абсолютно неумело сплел всё воедино. Получилось нудно, скучно, запутано. Очень много рассуждений, абсолютно выбивающих читателя из контекста. Эти рассуждения может и занимательные, но они совершенно не уместны в этой и так тяжеловесной книге.
Расстрелы производились часто днем на глазах у всей станицы, по 30–40 человек сразу, причем осужденных с издевательствами, с гиканьем, криками вели к месту расстрела. На месте расстрела осужденных раздевали догола и все это на глазах у жителей. Над женщинами, прикрывавшими руками свою наготу, издевались и запрещали это делать. Всех расстрелянных слегка закапывали близ мельницы, невдалеке от станицы. Результатом этого – около мельницы развелась стая собак, злобно кидавшихся на проходящих жителей и растаскивавших руки и ноги казненных по станице
Чтобы победить во всемирной войне невиданных раньше размеров, правители нового мира должны преодолеть «всякую слабость, всякие колебания, всякое сентиментальничанье». Друг Аросева по реальному училищу стал Молотовым, сосед Свердлова по ссылке стал Сталиным, а сам Свердлов, по словам Луначарского, «подобрал себе и какой-то всей его наружности и внутреннему строю соответствующий костюм. Он стал ходить с ног до головы одетый в кожу». По словам Троцкого, «от него, как от центральной организационной фигуры, эта одежда, как-то отвечавшая характеру того времени, широко распространилась. Товарищи, знавшие Свердлова по подполью, помнят его другим. Но в моей памяти фигура Свердлова осталась в облачении черной кожаной брони»