Оглавление

И ЭТОТ БЕССМЕРТНЫЙ

Поздно кричать: где ты? Всё известно! Ветер на своих крыльях принёс демонов гор, и я понял — что с ними брат! Прохладный воздух в высоте, холоден и мягок, как пальцы смерти. Смешно проскакивать сквозь ворохи туч, но как плох этот смех! Орлы сторожко спускаются ниже, к вершинам в оковах из льда. Пейзаж поразительно необъятен, холодные души проморожены до адского пламени, в полёте безысходны, стремительны в желании ничего.

Пора возвращаться! Впечатления разделить ни с кем, сказать что-нибудь никому; тоску обидеть безразличием. Пригласить ветер к столу и угостить его водкой. Танец во сне окончен!

Можно открыть глаза, а ты приоткрой! Тогда увидишь белесую стену грез, о которых никто не мечтал и не помечтает. Увидишь — и лучше молчать.

Всплеск волос — волосы из воды или льда, тело из снега и облаков. Дай ей немного тепла и своих красок, и вы станете одинаковы! Так как никого рядом нет, значит, вы совершенны! И влюблены! Она нежна до прозрачности движений, выдуманная девушка. Белые густые волосы, спадающие на плечи, локоны достают ягодиц. Она плачет внутрь — слёзы вместо крови. Неуязвима. Под твоей защитой.

Ты смотришь в прорези шлема на средневековые улицы, где идет бой. Щит тяжёл, меч смертоносен. Ты — должен остаться один. Рыцарские доспехи как лед. Каменная мостовая как луг, цветы камней как тюльпаны. Война как жизнь, жизнь как смерть, смерть словно бессмертие.

Белые волосы из льда ломаются, тепло и цвет уходят, я разбираю веник, мастерю ей новые локоны, чтобы они были такими же — покрываю их инеем. Они — лучше! Она — прекрасней! Отсылаю её в свой далекий замок — пусть ждет меня из похода! Лечу в горы, где ждут братья! Мы носимся по скалам, рвем в клочья облака, умираем и рождаемся, каждый день.

Я возвращаюсь к ней, в замке есть мой соперник. Он также любит её. Мы должны решить всё в поединке. Я готов за неё умереть! Он готов помочь мне умереть за неё! Двуручные мечи скрещены, мы начинаем высекать искры.

Вот уже сто раз, кончается всё ударом в мою грудь, и я умираю, истекая кровью. Умираю ровно полтора часа; успеваю, как всегда, отогнать ворона — он всё равно потом расклюёт мне лицо.

И вот я упал, лежу, прилетел ворон и медленно подбирается. Мне удаётся метнуть камень в него, в этот раз я взял камень потяжелее и, кажется, попал в ворона!

Она, как обычно, приходит красивая, и говорит то же самое.

— Я люблю тебя, а не его! Поэтому буду повторять ваш бой до тех пор, пока ты не победишь!

— Странно! — я заметил, что мой камень придавил ворона, и тот никак не может выбраться из-под него, — сегодня как-то всё иначе!

— Что именно?

— Хотя бы то, что ты никогда не говорила: «что именно?»

— Я придумал тебя! — добавил я, — и приказываю тебе больше не приходить, это жестоко! Не будь так эгоистична, что у меня других дел нет, кроме как умирать?!

— Я не хочу, чтобы ты умирал! Я хочу, чтобы умер он!

— Ну и славный же вы народ — женщины! Обязательно, чтобы кто-то умер!

— Но я тебя люблю!

— Ещё бы не любила! Я же тебя придумал!

— Не хотела тебя огорчать, но меня придумал не ты!

— Что?! А кто? — удивился я.

— Тот же, кто придумал тебя!

— Не может этого быть! — возмутился я, приподняв туловище, ворон, копошащийся под камнем, затих. Я готов был держать пари, что он сдох!

— Кто дал тебе красок и тепла? А? Кто сделал тебе волосы из веников и инея? Когда сломались ледышки, так кто и ледышки-то сделал?

— Просто, тот, кто придумал нас, дал тебе много, мне мало, у тебя было лишнее, ты увидел, что у меня ничего нет, и дал немного!

— Немного! — вскричал я, вскочив на ноги.

— И вот она, женская благодарность! Оказывается это — немного!

Иди отсюда! Чтоб духу твоего здесь больше не было! Не мешай мне спокойно умереть! Поняла? — я легонько толкнул её в сторону замка, а сам, улегшись на своё место, помассировал рану, кровь сегодня текла как-то медленно.

— Но я не хочу уходить! — заплакала она кровью. Это я сделал, чтобы в венах у неё текли слёзы, а кровь, куда было девать? Пришлось поместить вместо слёз.

— Я не хочу умирать! Но умираю же! — начал гневиться я. — И ты будь терпимой! Уходи!

— Нет! — топнула она ногой, вытирая разбухшей губкой кровавые слёзы.

— Во-первых: не плачь! Во-вторых: у тебя упал один веник, а с другого осыпался иней! Ты скверно выглядишь! — сказал я, вздохнув, ворон издох, без него было как-то скучно! Он с таким наслаждением выклевывал мне глаза, что я радовался за него, как ребёнок, чисто, без задних мыслей — пусть птичка кушает!

Вдруг появился мой соперник, он шёл медленно на фоне угрюмых башен замка. Если она будет выглядеть так плохо, он откажется от неё! Я срочно лишил её возможности плакать: вывел кровь к мочевому пузырю, и она побежала в кустики. Затем, не дрогнув, достал из груди своё сердце, оно что-то слишком бодро тикало.

— Наверное, ещё целый час жить! — подумал я, открыл крышку на сердце. Секундная стрелка бегала, красной черты не было на циферблате! Я — ранен! Буду жить! О господи! Этого только не хватало!

— Что с тобой? — обеспокоился мой соперник.

— Я ранен и буду жить! — вздохнул я.

— Извини, я чуть промазал.

— Может быть, ты меня добьёшь? — с н