Искусство как выбор. История моей жизни
Невероятная история жизни одного из самых успешных и известных отечественных искусствоведов и выставочных кураторов Зельфиры Трегуловой, рассказанная ею самой — история о том, как девочка из Риги, полюбившая искусство, стала специалистом по искусству ХХ века и директором Третьяковской галереи (с февраля 2015 по февраль 2023 года). Зельфира Трегулова впервые раскрывает свою личную историю, делится уникальным опытом создания выставочных блокбастеров, предельно искренне пишет о семье и друзьях, о коллегах и единомышленниках, и о многих интереснейших событиях культурной жизни последних десятилетий ХХ — начала XXI столетий.. Это взгляд изнутри на те процессы, которые мы, зрители, видим уже только в завершенном виде в стенах лучших музеев мира. В книге представлены никогда не публиковавшиеся фотографии из личного архива автора.
Кітаптың басқа нұсқалары1
Искусство как выбор. История моей жизни
·
Пікірлер14
👍Ұсынамын
💡Танымдық
🎯Пайдалы
Невероятная книга!!! Получила огромное удовольствие!!!
👍Ұсынамын
💡Танымдық
🚀Көз ала алмайсың
Такая интересная жизнь ! Такой глубокий, чрезвычайно интересный и деликатный человек ! Жалею что столько выставок пропустила )) но Третьяковку люблю и теперь еще больше любить буду))) .
Дәйексөздер70
После Изборска часть нашей группы решила поехать в Старую Ладогу, посмотреть Георгиевский собор и знаменитые фрески XII века в барабане купола. На наше счастье в соборе шли реставрационные работы, и ездивший с нами аспирант Александр Каминский, блестящий знаток византийского искусства, договорился с главным реставратором Алексеем Овчинниковым, что нас пустят в барабан. Подниматься нужно было на высоту примерно 25 метров по отвесной стремянке без перил, а я с детства боюсь высоты. Но, сжав зубы и преодолевая страх, я поднялась, глядя только наверх, к дощатому настилу в куполе, в который упиралась лестница. У нас была уникальная возможность рассмотреть эти фрески на расстоянии вытянутой руки, и то, что я увидела, стоило того ужаса, который пришлось преодолеть. Но пришла пора спускаться, и, поглядев вниз, в отверстие настила, я поняла, что, похоже, у меня есть все шансы остаться здесь, наверху, навсегда. Потому что заставить себя лезть вниз я не могла. Не помогали никакие уговоры, хотя все мои сокурсники уже благополучно спустились по почти отвесной стремянке вниз. Тогда один из реставраторов поднялся по лестнице, обвязал вокруг меня прочную веревку наподобие цирковой лонжи, уговорил начать спуск, а сам страховал меня, стоя наверху. Невозможно передать, что я пережила, спускаясь по этой лестнице, вцепляясь руками и ногами в ступени. Когда я наконец завершила свой спуск, Овчинников, глядя мне прямо в лицо, сказал, что никогда больше не пустит в купол ни одну бабу, и я с глубочайшим осознанием вины покинула собор. Нет нужды говорить, что из поезда на Таллин следующим утром я вышла в буквальном смысле на полусогнутых, настолько сильно от напряжения и стресса болели все мышцы.
Когда я немного повзрослела, я стала понимать те мерзкие слова, которыми обзывали соседи мою маму, соседи, выколотившие для себя во время войны бронь от призыва и кричавшие, что мама меня родила под забором. От этого в душе закипала бешеная ярость, но нас было двое — женщина и ребенок, — и мы ничего не могли поделать. И
