Оглавление

1. Ярость любви
2. Пролог
3. Глава I 1898 г.
4. Глава II Новый Орлеан Наши дни
5. Глава III
6. Глава IV
7. Глава V
8. Глава VI
9. Глава VII
10. Глава VIII Особняк ведьмы
11. Глава IX
12. Глава X
13. Глава XI
14. Глава XII
    1. «УБЕЙ ЕГО!»
15. Глава XIII
16. Глава XIV
17. Глава XV
18. Глава XVI
19. Глава XVII
    1. Глава XVIII
20. Глава XIX
21. Глава XX
22. Глава XXI
23. Глава XXII
    1. Глава XXIII
24. Глава XXIV
25. Глава XXV
26. Глава XXVI
    1. Глава XXVII
    2. Глава XXVIII
27. Глава XXIX
28. Глава XXX
29. Глава XXXI
    1. — ПОЛОТНО ГОРИТ, ДУШЕЧКИ ГИБНУТ!
    2. Глава XXXII
    3. Глава XXXIII
    4. Глава XXXIV
30. Глава XXXV
31. ЭПИЛОГ

Пролог

Несколько веков назад.

Ничто так не пугает путников, как Лысый холм. Запах разложения и смерти витает около этого страшного места и пугает округу. Странное влияние оно оказывает на людей, животных и природу. Если человек уйдет на этот холм, его больше не увидишь. Животные и близко не подходят к этому месту. Они знают, что их ждет смерть. Маленькая девочка, что жила в этой деревне, пропала несколько недель назад. Ее ободранный труп нашли возле туманной реки, где, по слухам, видели трех обнаженных девушек. Они бродили по всей округе, но их излюбленным местом являлся холм, на котором росло одинокое страшное дерево. Его ветви были подобны хлыстам, которыми черти наказывают своих рабов. Они были настолько длинными и толстыми, что некоторые из них свисали на землю. По этим ветвям, девушки забирались на верхушку дерева и что-то неразборчиво кричали, подзывая потерявшуюся девочку к себе. Их сияющие лица были подобно лику богини, такие прекрасные и одновременно пугающие, они таили в себе страшную тайну, о которой девочка скоро узнает. Ее маленькие ножки были изрезаны острой травой, она оставляла за собой кровавые следы, пока не заметила, что становится слишком холодно и посмотрела вниз. Посиневшие, окровавленные ножки выделялись в зеленой траве. Но крики трех девушек звучали так маняще, что девочка не остановилась, ей хотелось с ними поиграть. Они сидели на разных ветвях, такие грозные и одновременно красивые, три нимфы, так называла ее мама тех, кто не прятал свою красоту. Взобравшись на одну из ветвей, где сидела девушка с длинными седыми волосами, девочка прошептала ей так тихо, чтобы это услышала только она:

— Какая красивая, ты, наверное, нимфа, верно?

Моментально глаза седой, что казались ей пустыми стеклышками, зажглись опасным огнём. Она протянула к ней свою руку с заострившимися концами и провела по щеке, оставляя кровавые борозды. Девочка не чувствовала боль, она была немного напугана. Две другие девушки, что сидели выше, громко смеялись и только одна, с седыми волосами покачала головой и грозно прошептала в ответ:

— Ты только что назвала меня шлюхой, маленькое отродие. Если б ты знала, как я ненавижу, когда меня называют этим словом.

Она взялась за волосы девочки и больно дернула на себя. Ребенок ойкнул и чтобы не свалиться с ветки, на которой они сидели, ухватилась своими маленькими ручками за шею седой девушки. Ее кожа была ледяной, по крайней мере, так показалось девочке.

— Ах ты бестия, не смей ко мне прикасаться, маленькая дрянь- завизжала девушка с седыми волосами и оторвав ее руки, дала девочке свалиться с дерева. Трава еще сильней заострилась и, как кинжал, проткнула ребра девочки. Потерянными глазами ребенок, застывший в ужасе, не мог плакать и только открывал и закрывал рот. Язык набух до такой степени, что мешал кричать. Она пыталась пошевелиться, но какая-то жуткая боль пронзила ее бок, что-то чужое шевелилось внутри нее, будто вгрызаясь в плоть девочки, оно разрывало ее изнутри. Сердце болезненно сжалось. Слезы рвались вылиться, но соленая влага лишь причиняла боли разрезанным когтями седой девушки щекам. Она только могла наблюдать, как спрыгнувшие с ветвей, все три девушки, грациозно спускались в воздухе, будто шли по ступенькам. Девочке вспомнились слова матери, предупреждающие о том, что здесь живут те, кого боятся и почитают. Те, кого называют сестрами и поклоняются им. Те, кто может убить и никто их за это не осудит. Они окружили ее и размышляли, что с ней сделать.

— Я хочу оторвать ей голову, хочу проучить ее- не унималась девушка с седыми волосами.

— Заткнись, Пряха- девушка с черными, как вороново крыло, волосами достала из-за спины зеркало, девочка могла поклясться, что раннее его там не было, и принялась расчесывать своими заострившимися пальцами, как гребнем, темные кудри, доходящие ей до спины. Волосы седой девушки таскались за ней шлейфом, и она принялась заплетать их в косу. Ее пальцы, словно размытое пятно, перескакивали в разные стороны- Пусть все решает Мамад.

Обе перевели взгляд на девушку с русыми волосами. Она не отводила от девочки взгляд и будто размышляла, что ей делать с жертвой.

«Прошу, отпусти меня» — мысленно взмолилась девочка. Ее набухший язык отказывался слушаться. Словно прочитав ее мысли, она мотнула головой и кивнула седой девушке, которую назвали Пряхой.

— Я думаю, она заслуживает казни. Патриция, займись ей.

Девочка побледнела от страха, слезы полились из глаз, обжигая своей теплотой. Она до сих пор не могла сдвинуться с места из-за проткнувшей ее травы. Засмеявшись, девушка с седыми волосами подошла к ней и ласково прошептала:

— Не волнуйся, я буду отрывать твою голову так медленно, чтобы ты знала, что не стоит маленьким детям блуждать по диким местам. Могут попасться страшные твари. Но разве мы страшные, отвечай! — Девочка только помоталаголовой и Пряха кивнула- Правильный ответ.

Когда острыми, как бритва когтями, она стала тянуть голову бедняжки в разные стороны, не слушая жалобных всхлипов, а, только прислушиваясь к звуку отрываемых позвонков, девушка облизнулась и продолжала говорить:

— Ты должна знать, малышка, что с такими как мы, нельзя разговаривать. Дети, вечно непослушные. Я помню, что отрезала язык одному из вас, за то, что он грозил нам, что расскажет о нас. Я не знаю, точнее, не припомню, как это было, но, во всяком случае, я точно помню этот вкус. Вкус свежего языка.

Раздался еще один всхлип. Девочке казалось, что весь мир померк. Ужасающая боль, она разливалась по всему телу, притупляя остальные чувства. Пряха продолжила говорить:

— Ваше любопытство кормит меня, понимаешь, а? — девушка подмигнула ей и засмеялась- Сегодня меня ждет джек-пот в виде оторванной головы.

Позади нее раздался голос русой девушки:

— Это говорит сумасшедшая гедонистка, которая сама поклялась больше не есть человеческие головы.

— Мамад, дорогая. Когда тебя ждет такой сюрприз в виде маленькой девочки? Ты представляешь, как хороши молодые мозги на вкус?

— Я представляю, как будут пахнуть наши денежки, которые ты нам отдашь, когда съешь эту голову.

Одним резким движением, Патриция оторвала девочке голову:

— Черт возьми, Мамад. Я хотела помучить ее. Если бы ты знала, что для таких, как мы, деньги не пахнут…

С оторванной головой, пряха взлетела на верхушку дерева и исчезла в его кронах, провалившись в пещеру. Остальные две последовали за ней. Дерево, что росло на холме, корнями углублялось в эту самую пещеру, свисая плетнями до самого кровавого месива, расположенного на дне. Девушки расхаживали по кровавой луже огромного размера, внутри пещеры, как ни в чем не бывало, они то и дело заглядывали в котел, где что — то булькало. Одна из них стояла над котлом и постоянно бормотала, помешивая очередную стряпню, напоминавшую зеленую жижу из болот. Другая девушка ходила взад и вперед, останавливаясь, чтобы посмотреть на зеркало в руке и потом поворачивалась к сгнившему черепу в другой и спрашивала:

«Я создана, чтобы быть красивой?» -на что череп отвечал:

«Разумеется, моя госпожа».

Третья же кинула оторванную голову в реку крови и просто бегала по кругу, цепляясь о какую-нибудь оторванную конечность ногой, поднимала штуковину, обычно это была рука или нога человека, из лужи крови и сгрызала ее.

Когда старшая девушка, ее звали Мамад, что- то видела в котле, она ворчала, когда же изображение пропадало, она, вырывая волосы, бросалась в котел с кипящей жижей и билась о дно головой. Она ценила власть и могущество, что имела в своих руках. В основном, существа боялись только ее, а не сестер Мамад. Над пещерой летала стая воронов. Они словно превращались в громадную черную тучу и бились о корни дерева, падая в кровь.

Жители деревень, стоявших около горы, были недовольны этим, и каждый раз пытались уйти, но как только они пересекали границы, либо утопали в болоте, либо были возвращены назад и теряли память.

Никто не знал, что там творилось, но во время полнолуния из дерева шел дым и все люди должны были упасть на колени и говорить «Великие!». Позже из дерева вылетали стаи, огромные стаи воронов и кружили над людьми до самого утра. Если кто-то поднимал голову или не склонился, вороны тут же бросались на беднягу и клевали его до смерти. После они выклевывали его внутренности и улетали обратно.

Вороны были слугами Старушки Катарины, второй сестры с черными волосами. Ее красота была важнее самой силы, что таилась в сестрах. Она могла превращаться в стаю ворон и летать по миру, собирая новости и рассказывая сестрам.

Последняя сестра- самая кровожадная тварь по имени Пряха Патриция. Из внутренностей людей, которые давали ей вороны, она шила кукол и коллекционировала их. По куклам она могла гадать и проклинать человека.

Мамад — самая старшая из сестер, как самая рассудительная, она обожала сделки и называла их «Играми». Ее любимой вещью был единственный старый, ржавый котел, над которым она постоянно что-то варила.

Ее сестры всегда уважали и слушались ее. Они обожали «играть» с людьми и бессмертными. Но если жертва, которую они выбирали, умирала до этого, то Мамад всегда говорила — «Игр не будет, шлюшки». Тогда все трое приходили в ярость и криками пугали небеса. Они никогда не боялись смерти, ведь по могуществу, они равны богам. Единственное, чего боялись, так это слепоты- и свет в их глазах померкнет, как и власть сестер.

Глава I
1898 г.

Этим вечером сестры собирались «поиграть» и встали вкруг над котлом.

— Надеюсь, сегодня нам выпадет удача, сестры — Пропела Патриция.

— Заткнись, Пряха. Никогда не говори этого слова — Зашипев, Катарина достала зеркало и стала прихорашиваться.

В начале создания мира, богиня удачи, сыграла с Катариной злую шутку, прокляв ее «раздвоением личности». Старушка долго мучилась с этим, пока не создала заклинание, которое убрало это проклятие в самые потаенные уголки ее мозга.

Хоть богиню удачи и называют удачей, она богиня неудач.

— А что такое, Катарина? Я надавила на больную мозоль? Скорее спрячь или я отгрызу ее тебе — оскалившись, Патриция, сгорбившись, стала кусать свои пальцы.

Недолго думая, Катарина повернула зеркало в сторону пряхи.

Патриция всегда боялась своего отражения, потому что чародейка Гленна, Королева Зеркал, заколдовала ее, что однажды посмотрев на себя в отражении, она забудет какая именно настоящая. Поэтому Пряха отпрыгнула в сторону и завизжала. Зеркало лопнуло и трещинами пошло по стеклу.

— Ах ты тварь! — Закричала Катарина. Зеркало было ее излюбленной вещью- Ты заплатишь за это!

— Ты первая начала-не унималась Патриция.

— Заткнитесь обе! -рык Мамад заглушил спор сестер- Какого черта вы творите, идиотки.

— Нет, это ты заткнись — Сказала Катарина.

— Сама заткнись- парировала старшая сестра.

— Почему это ты меня затыкаешь?

— Потому что я старше вас, дура!

Споря друг с другом, они не заметили, как к котлу подошла Пряха Патриция. Опасаясь, что ей влетит от Мамад за то, что она смотрит в ее котел, сестра не удержалась. Пряха смотрела в зеленую, кипящую жижу и не обращала внимания на сестер.

Вдруг в жидкости что — то мелькнуло. Потом булькающие звуки утихли, как и спор сестер.

Обе подошли к котлу и задержали дыхание. В котле жидкость стала подниматься, пока не застыла. Потом она начала приобретать форму круга. Все застыли в изумлении и гадали, кто же им выпадет в этот раз. В прошлом году выпала валькирия, которая досталась Катарине. Методы пыток у Старушки были весьма… разнообразны. Валькирия не выдержала и умерла после первого опыта.

В этот раз им досталась весьма сильная персона и Мамад сразу поняла, что эта жертва будет ее.

Как только черты лица стали отчетливо видны в сфере, сестры узнали самого заклятого врага- Вампира. Хоть вампиры и умели телепортироваться (они называли это перемещением), они бы все равно не победили сестер.

Мамад узнала в вампире ее бывшего любовника, а сейчас врага — Зохана Хигвейя.

— О, Геката. Если мы сможем перевернуть сферу, давайте отыщем другого- Понизив голос, Катарина дрожащим голосом произнесла- Я не хочу браться за это отродье.

— Тебе и не надо это делать, глупая. Я займусь вампиром -ответила Мамад.

— Ха-ха, если ты сможешь справиться с пятнадцати столетним вампиром, то пожалуйста. Видят боги, тебе обернулась удача- ехидно произнесла Патриция, но тут же осеклась, увидев лицо Катарины.

— Я ценю твои слова, пряха. Но знаю, ты просто мне завидуешь. Ведь с таким красавчиком, как Зохан, я бы завела десять сделок и поспорила бы на свой котел, что смогу его «обыграть».

— Я согласна с тобой поспорить, сестра. Ты должна соблазнить его, а когда он перестанет видеть в тебе врага, ты убьешь его. Да, вынешь из его груди еще бьющееся сердце и раздавишь его- сестра облизнулась- Но что ты попросишь взамен?

— Я хочу, чтобы ты заглянула в зеркало.

Слова Мамад испугали пряху. Она готова была сделать все, что угодно, только не смотреть в это проклятое зеркало.

— Хорошо, я заключу с тобой сделку, сестра. Сроку тебе пять столетий и не больше.

— Я согласна. Можешь уже покупать зеркало.

— Тогда я, пожалуй, начищу свой котелок.

— Не злоупотребляй моей добротой, Пряха. Ты знаешь, это может плохо закончиться для тебя.

Не дав ничего сказать Патриции, Мамад отошла на более глубокую часть кровавой лужи и нырнула.

— Знаешь- сказала Катарина Пряхе-порой она меня бесит….

Хрясь!

Голова еще одного красноглазого упала на землю, под ноги Зохану. Он смотрел, как льется кровь, и мысли его были далеко отсюда. Впрочем, как и всегда, когда дело касается битв. Он, вместе с его собратьями, воевал против красноглазых — вампиров, которые соблазнились кровью больше, чем чистокровные и стали убивать, ради нее- за замок Умблад, служивший границей между их территорией и территорией чистокровных. С мечом в руках, Зохан считал себя, словно, вершителем судеб, указывающим, кому жить, а кому умереть. Переместившись к еще одному сумасшедшему красноглазому вампиру, стоявшему к нему спиной, он, взмахнув мечом, нацелился на слабое место между переносицей и шеей:

— Ты не достоин жить, мерзкий ублюдок- зарычал Зохан и, стремительно набирая скорость, опустил меч на горло противника. Звонкий лязг чуть ли не отбросил его назад, но вампир устоял на ногах. Широко раскрытыми глазами, Зохан смотрел прямо на предводителя красноглазых, Дора Кровожадного, чье обезображенное лицо было залито кровью, а глаза застелила красная дымка. Из за проступивших клыков невозможно было понять, улыбается ли тот или скалится:

— Думаешь, я не достоин жить? — выплюнул он- Щенок не понимает, что может лишиться жизни за считанные секунды. Последние слова Дор проревел и кинулся на Зохана, приготовившегося к драке. Вокруг стоял невероятный шум сражений. Кровь текла рекой от мертвых тел воинов. Защищаясь от выпада красноглазого, он, переместившись за спину противника, опять попытался нанести ему смертельный удар, но его моментально не оказалось рядом.

— Я повешу твою голову перед входом в мой замок- раздался смеющийся голос Дора сзади него и плечо Зохана обожгло болью. Ослабевшая рука отпустила меч, с грохотом упавший на землю. Похоже, ублюдок перерезал ему связки на плече. Немного отстранившись, Зохан попытался ударить его левой рукой. Красноглазый, опешив от такого нападения, не успел увернуться и кулак попал в солнечное сплетение.

«Хочется пить» — впервые подумал он. Вампир очень устал, пробивая себе путь к замку Умблад, но не время сдаваться.

«Сейчас или никогда» — подумал он и, схватив лежащий меч, одним мощным рывком отрубил Дору руку, в которой он держал клинок.

Завопив, красноглазый попытался нашарить другой конечностью оружие, но, отбросив ногой его клинок, Зохан продолжал нападать на Дора, то и дело отрубая ему что-нибудь еще. Вдруг, неподалеку от него послышалось чавканье. Повернувшись к звуку, он увидел ужасную картину, отчего его чуть не вырвало.

Отбросив мечи, красноглазые пожирали чистокровного вампира. Они, словно пиявки, присосались к его рукам и шее, издавая при этом утробные звуки.

«Как такое возможно- подумал Зохан- Ведь вампиры не пожирают друг друга, это не дано им природой».

Краем глаза, заметив какое-то шевеление, он не успел переместиться, чтобы спастись от несущегося на него Дора Кровожадного. Сбив, Зохана, он продолжал нестись прямо в пропасть, цепляя при этом и других воинов. Пропасть располагалась прямо под мостом, ведущим в замок. До нее осталось, примерно, десять футов. Не мешкав, вампир принялся пинать красноглазого, то и дело, пытаясь переместиться, но хватка Дора была слишком сильна. Он был крупным вампиром, крупнее своих товарищей, но Зохан ему не уступал. Его мышцы бугрились, залитая кровью рубашка разрывалась от напряжения. Внезапно, красноглазый резко остановился и, толкнув Зохана в пропасть, уже готов был переместиться, как только потерял из виду самого чистокровного. Внезапно, за сапог зацепилась чья-то рука и с силой потянула вниз. Упав, Дор стал соскальзывать. Цепляясь за корни деревьев, кусты, траву, он тянул все за собой, не в силах спастись. Зохан, появившимися когтями, принялся кромсать его ногу, за которую держался. Издав крик ужасающей боли, красноглазый стал пинать его другой ногой, чтобы избавиться оттяжелого чистокровного, тянущего его за собой в лапы смерти. Рука Зохана, сжимавшего кровоточащую ногу стала разжиматься, кровь заливала глаза, отчего стало невозможно видеть.

— Я похороню тебя вместе со мной в могиле между камней- рычал Зохан. Пытаясь другой рукой схватиться за ногу Дора, он ощутил, как ему по лицу красноглазый пнул сапогом:

— Внизу не камни, Чистокровный выродок, а гробы- зашипел Дор и пнул еще раз ему по лицу, окончательно высвободившись из хватки Зохана. Падая вниз, вампиру постепенно преставали слышаться грозные крики воинов, звуки разрубающегося тела и как льется кровь. Все это, казалось, теперь уже не важно. Смерть в считанные секунды заберет его, и он обретет долгожданный покой. Внизу мощным течением, гробы из замка Умблад относило к водопаду, где их участь уже не известна. В один из них упал, потерявший сознание, вампир. Его израненное тело покрылось щепками и некоторыми уцелевшими досками, которые он не раздавил. Они накрыли его, словно, хотели защитить от водопада, но, перевернувшись и, снова падая вниз, гробы исчезали в густом тумане.

Глава II
Новый Орлеан
Наши дни

Единственное место, куда поселилось большинство существ, мог быть только Новый Орлеан. И это понятно: воздух пропитан алкоголем, везде бродили проститутки, дают бесплатную выпивку, да и само по себе, место наполнено мистической энергией, особенно ночью. Поэтому Мамад после долгих поисков вампира, что не увенчалось успехом, решила отдохнуть и повеселиться. Прошло уже три столетия.

«Это чертово время идет слишком быстро» — подумала она.

Ничего, в запасе еще есть два столетия, но время не на моей стороне.

«Ох, время. Опять я возвращаюсь к нему»

Не заметив идущую напротив нимфу, она столкнулась с ней.

Смотри куда идешь, идиотка-выпалила Мамад.

— Ах, ты ж суч… -Нимфа во время осеклась, узнав одну из сестер — Ты же…. О, всемилостивые Боги…. Помогите!!!! — завизжав, нимфа пустилась бежать, пока не скрылась за угловым домом, но даже там были слышны ее крики.

Мамад была не в хорошем настроении, недавно она заставила демонов бури вырвать свои рога и сожрать их. А потом смотрела на лица, застывшие в агонии и смеялась, смеялась, смеялась….

Да, та парочка демонов оказалась вечными зазнайками и бессмертными убийцами.

Когда они воскреснут, то будут, скорей всего, в ярости. Ну, ничего, в следующий раз, она заставит сожрать их собственные руки, они же вновь отрастут. Единственным за счет чего питались сестры — это эмоции и чувства.

Пожирая агонию, Мамад становилась все сильнее и сильнее. У ее сестер тоже была своя закуска. Катарина всегда питалась красотой. Она, как присосавшийся клещ. Старушка всегда была молода. Если ее силы истощались, то она превращалась в горбатую прыщавую, лысую старуху с зеленой кожей. Сестры всегда над ней смеялись. За это ее и прозвали Старушкой. Патриция могла не питаться веками, но потом она становилась вялой, тускнела и ничего не хотела делать. Ее эмоцией был страх. Когда она нападала, будь то бессмертный или человек, ее жертва сначала становилась слепой из — за сияющей красоты, а потом седела и умирала. Про сестер слагали много легенд и песен, но все было ложью, что им никогда не нравилось. Они были без ума от страшилок, которыми пугали детей. И когда малыш засыпал, что было видно у них в котле, они разными способами издевались над ребенком. Когда младенец мочился от страха, они смеялись так, что гогот вылетал из- под земли и сотрясал звезды, от чего они еще пуще визжали.

Да, хорошие были времена. Сестры тоже иногда подшучивали между собой. И Мамад никогда не понимала их юмора: когда пришло время полнолуния, Катарина обращалась в стаю воронов и летала над людьми. Когда она уже собиралась «делать свое дело», как она это называла, Патриция спросила «Сестра, ты вернешься?» — На что Старушка отвечала — «нет, я сдохну» — и они вдвоем пищали от смеха, а когда Катарина спрашивала у Пряхи во время полнолуния-« Что тебе принести: сердечко или кишку?», Патриция, не отрываясь от котла с Мамад, пробормотала — «яблочко». И тогда они падали в реку и держались за животы, чтобы не лопнуть, в буквальном смысле.

«Что ж, я уже у цели» — Мамад подошла к входной двери паба с незамысловатым названием «У Джефри», где постоянно гуляли бессмертные, это был их собственный притон. За дверьми грохотала оглушающая музыка, под которую пытались проорать припев валькирии — «Караоке». Да, эти ушастые дуры всегда любили продрать глотку, а потом запить дешевым, безвкусным виски. Как всегда, атмосфера этого паба влияло на Мамад, как успокоительное, но было бы лучше надрать кому-нибудь задницу, и получить при этом новую дозу агонии. Столики почти все были заняты, но в темных уголках еще есть местечко, где она могла бы отдохнуть. Эти взгляды, полные смятения и страха, устремленные на нее — как она устала это ощущать.

— Где я? — хриплым голосом спросил Зохан. Его окружала зловещая темнота, угрожающая затопить. Даже своим особенным зрением, помогающем видеть ночью, как днем, он ничего не увидел. Будто кто-то выключил свет в его глазах и теперь ему осталось только надеяться на свои остальные обострившиеся органы чувств. Неподалеку шумела вода. Немного поерзав, Зохан обнаружил, что он находится в каком-то тесном ящике. Похоже, его похоронили.

«Но откуда тогда могла здесь взяться вода?»

Перед ним сразу вспомнились последние мысли о смерти.

«Вдруг, я уже умер?»

Не может быть, ведь сейчас я дышу свободно.

«Так, мы это уже проходили. Пора встать, прийти в себя и чего-нибудь выпить»

Зохану, как и другим вампирам, необходима кровь, хотя бы раз в месяц, но побаловать себя выпивкой тоже любимое дело.

«И когда я в последний раз питался?» — спросил Зохан.

Скорей всего, с момента пребывания его в этом месте, уже все изменилось. Но, проклятье, как же хочется пить.

Нет, так не пойдет. Для начала нужно понять, где я, черт возьми…

«Надо попробовать встать»

Немного напрягшись, он сумел раздвинуть стенки, сжимающие его изнутри.

Когда он спиной ощутил накатывающий холод, Зохан понял, что сломал свое убежище.

Его спина намокла, значит, он плыл, а теперь, будет тонуть. Уже почти погрузившись в воду, вампир окончательно избавился от деревянных досок, сдерживающих его.

Вынырнув из воды, он огляделся вокруг, в поисках спасения.

Увидев берег, Зохан, в несколько гребков доплыл на сушу и удивился. Кругом была еще темнота.

«Похоже, что я в какой- то пещере»

Шум от падающих с потолка глыб эхом разнесся в странном месте.

Похоже, это была хлипкая пещера, и она сейчас разрушится.

Везде были только скалы, рушащийся потолок и вода. Хотя нет, какой- то проблеск света виднелся напротив, и туда стекала вода.

«Должно быть, пробило камнем»

Хоть вампир и мог воскреснуть, но умереть под толщей холодной воды, накрытым сверху камнями была не очень хорошая смерть, тем более, он слишком слаб.

«Мне нужна кровь. Надо будет пробить дыру у другой стены»

Но какой смысл? Если это пещера, то единственное на чем она держится, так это две стены, расположенные друг против друга. И у одной из них уже была дыра.

«Если пробью еще одну, пещера накренится и случится большой взрыв, отчего потом его останки будут долго собираться вместе, чтобы он опять воскреснул»

«А у меня еще есть идеи?»

Выходит надо пробивать. Встав, Зохан, шатаясь, подошел к стене и со всей силы ударил в стену. Эхо разнеслось, но стена не двинулась.

«Что ж, это усложняет ситуацию»

Собрав всю мощь, он обрушился с кулаками на стену. Послышался треск, потом еще один, вскоре за ним посыпались камни. Еще чуть-чуть. Последний удар.

От запаха собственной крови его чувства обострились. Скорость ударов удвоилась, пока, наконец, стена не рухнула. Как он и предполагал, пещера стала накреняться. Камни громадной величины падали на Зохана. Теперь он, наконец, умрет и никто ему не помешает.

Последнее о чем он думал, только о выпивке и крови, не осознавая того, что его тело материализовалось в другое место.

Удара не последовало.

Вокруг послышались вздохи.

«Я что, переместился?»

Последнее, на что только мог. Открыв глаза, он увидел бессмертных. Толпы различных существ с киями в руках возле бильярдного стола и большими стаканами пива.

«Похоже, я в единственном кабаке „У Джефри“, где отдыхали только бессмертные».

Но как только волнение стало отходить, послышались голоса:

«Она смотрит на него»

«Парень, ты мертвец»

«Где моя выпивка?»

Он обернулся на взгляды бессмертных и увидел ее….

— Я нашла тебя, вампир…

Глава III

Казалось, нет ничего удачней, чем переместившийся вампир, которого она искала. Но что-то здесь было не так. Он не похож на тех вампиров, которые сидели в кабаке. Весь в пыли и паутине, с оборванной одеждой, мокрый

«Да, он сильно исхудал-заметила Мамад-Что же с ним стало?»

— Мне кажется, ты немного не такой, как я хотела- Призналась она- Слишком быстро ты попал ко мне в руки. Честно, я даже растерялась…

Ведьма захохотала.

— Это не входило в мои планы- буркнул Зохан.

— Все равно, я, рано или поздно, нашла бы тебя, вампир.

Он промолчал.

— Что ж, похоже, время для разговоров окончено- Мамад ухмыльнулась.

— Зачем я тебе?

— Ты потом узнаешь….- Только сейчас она заметила, что его раны кровоточили, а сам Зохан скалился и пожирал глазами каждого бессмертного в баре- Проклятие, вампир. Где же тебя носило? Твои раны, они немного страшненькие для такого, как ты.

— Не твое дело, Ведьма- Он, словно, выплюнул последнее слово, и отвернулся от нее, приводя Мамад в ярость, отчего она засмеялась так, что сотрясло бар.

Послышались крики бессмертных тварей. Некоторые из них собирались что-то ей сказать, но увидев лицо ведьмы и окружавшую ее зеленую дымку, остались стоять в толпе. Лишь одна из них, пробиралась сквозь существ, с запыхавшимся лицом и яростными сверкающими глазами.

— Не стоит меня злить, Зохан. Я и так потратила много времени на твои поиски, а ты собираешься вести себя, как маленький ублюдок, которому не купили игрушку. Спрашиваю в последний раз, где ты, черт возьми, был?!

Аура смерти, витавшая возле ведьмы и какая-то неведомая могущественная сила изумрудного цвета обещали вампиру море страданий и пыток, но он не сдвинулся со своего места и так же грубо ответил:

— Это тебя не….

Заметив краем глаза раздражающее его сияние, Зохан отвлекся и не успел договорить, как между ним и ведьмой остановилась Валькирия. Она была ему знакома, но он не мог вспомнить ее имя. Темные волосы каскадом ниспадали на узкие плечи, переходящие в полную грудь, на которой задержался голодный взгляд вампира и такую же узкую талию. За спиной у нее висел лук, с которым она никогда не расставалась, даже при смерти, но все же такой храбрый поступок, как выйти перед Мамад, переполошил всех бессмертных существ в баре и на улице, наблюдавших за этой сценой.

«Она умрет быстрей, чем произнесет хоть слово» — подумал Зохан и стал ждать.

Мамад быстро переводила свой сумасшедший взгляд то на Валькирию, сжавшуюся под натиском силы ведьмы, то на Зохана, затаившего дыхание и ожидавшего, что же будет дальше.

Ее переполняло два чувства: Гнев и Ревность.

Но откуда могло взяться последнее, она так и не узнала. Зато Мамад теперь знает, что сделает с валькирией, вмешавшейся в их разговор.

— Заткнитесь оба и убирайтесь отсюда. Этот бар не место для выяснения ваших супружеских дел, идиоты- Мгновенно Мамад узнала по голосу, кто это такая.

Она узнала бы ее, даже, если бы выпила сотню бутылок виски и закурила две пачки «Мальборо».

Валькирия по имени родом из Сарагосы, где находится испанский ковен валькирий, решила посетить Новый Орлеан, без какой- либо причины. Помнится, когда-то Сестры прокляли ее, что она влюбится в Солнце. И по сей день, бедняжка пытается добраться до него, чтобы испытать на себе всепоглощающую и сжигающую любовь этой звезды.

Ведьма хихикнула. Ведь еще никто не попытался стереть с нее проклятие сестер. Даже сейчас Мамад уловила мистическую нить, обволакивающую валькирию.

— Годы, что я прожила- начала саркастически ведьма- отняли мое зрение, ибо на этой ушастой малышке я не вижу загара. Это поправимо, дорогая.- Мамад подняла руку, в которой светился огненный шар, потрескивающий зарядами молнии.

За валькирией, она не заметила, как Зохан, потеряв равновесие от недостатка крови, осел на пол. Его взгляд затуманился. Инстинкт требовал выпить крови, напиться, чтобы хватило на следующие века вперед, но нет. Он не может это сделать, иначе его постигнет ужасная кара.

«Посмотри на эту жилку» — требовал Инстинкт-«Осуши ее, она нуждается в тебе»

Если он укусит ведьму, то одни боги знают, чем закончится его жалкая жизнь.

Но соблазн так велик:

— Забери меня отсюда, черт возьми- Хриплый голос вампира дрожал.

«Пить. Хочу пить»

Мамад ответила ему серьезным тоном:

— Всему свое время, Зохан. Подожди, я только разберусь с одной ушастой тварью, и мы окажемся дома.

«Точнее в тюрьме» -Он хотел поправить ее, но вовремя осёкся.

Музыка, игравшая LanaDelRey, переключилась на максимальную громкость, которую только мог вынести старомодный музыкальный аппарат. Все бессмертные существа, за исключением тех, кто не мог слышать, прикрыли уши ладонями.

— Проклятие, кто — нибудь сделайте потише -раздавались голоса со всех углов бара.

— Что за черт, кто врубил музыку на полную громкость?

Подошедший кентавр крутил винтики и нажимал на кнопки, пытаясь уменьшить звук, но все было тщетно.

— Проклятие, не получается, оно…

Внезапно поднявшийся ураганный ветер снес оконные рамы вместе со стеклом и мгновенно отрезал голову кентавру. Со всех сторон послышались крики о помощи, вопли, мольбы, но Мамад, сидевшая на столе, выпивала стакан бурбона со смертельным спокойствием, как будто, так и требовалось.

Лампочки лопнули от напряжения, и град осколков посыпался на существ. Двери захлопнулись так же быстро, как и разбился стакан в руке ведьмы.

Ее ярко-зеленые глаза, казалось, горели, и пламя поднималось ввысь.

— Никто не посмеет указывать мне, командовать или унижать-Голос ведьмы, словно из другого мира разносился по всему бару. Хижину стало шатать настолько сильно, что каждое существо завалилось на пол.

Но вампир был в ее поле зрения и он, казалось, тоже был не в себе. Его черные глаза буквально пожирали Мамад, отчего ей стало жарко, и воздух пропал из легких.

Переключив свое внимание на валькирию, ведьма завизжала:

— Особенно ты! — и указала пальцем на девушку.

Чуть покачнувшись, валькирия, ни с того, ни с сего, лопнула, и всех забрызгало кровавым месивом.

Придя в себя, Зохан ощутил на себе теплую липкую жижу. Принюхавшись, он не поверил своим глазам.

Кровь.

Везде была кровь, как подарок с небес ему.

Как зверь, он набросился на остатки валькирии, забыв о том, что она вообще здесь была и принялся слизывать то, что от нее осталось.

— Как красиво. Прям, как дома- мечтательно промолвила ведьма и, встав, подошла к вампиру, который на коленях слизывал кровь.

Брезгливым взглядом она окинула Зохана и повернулась к удивленным, выпачканным в кровь бессмертным существам:

— Я думаю, отродье усвоило урок и мне не надо будет в следующий раз применять свою силу, чтобы доказать, что я….

Внезапно все мысли из головы ведьмы выветрились, и она забыла о чем говорила.

— Впрочем, не важно. Я еще вернусь.

Взмахом руки, Мамад перенесла себя и Зохана в старый, потрепанный особняк, принадлежащий самой ведьме.

«О да! Божественно! Еще, еще!» — кричал Зохан, слизывая сладкий, кровавый напиток с пола паба. Он чувствовал, как жидкость текла по венам, придавая все больше сил с каждым глотком. От голода красная дымка заволокла глаза и он, казалось, не видел ничего кроме крови и остатков от бедной валькирии, которую буквально разорвало, словно лопнувший шарик.

«И во всем виновата ведьма» — пронеслось у него в голове. Даже, когда он слизывал кровь, Зохан продолжал думать о ней, несмотря на затуманенный рассудок и одно желание — ПИТЬ.

Вампир был знаком с ведьмой и раньше, при других обстоятельствах. В очень древние века, Мамад успела прославиться на всех сферах жизни, как самая опасная и смертоносная бессмертная, но Зохана это мало беспокоило, ведь у него не было никакого желания сталкиваться с ней, кроме как затащить в постель. Несколько раз. Словно завороженный ее красотой, он не мог насытиться ведьмой и уже где-то через месяц, они были объявлены парой.

«Пока не случилась одна неприятность» — подумал он и из воспоминаний перенесся в настоящее.

Лизать стало нечего, кровь внезапно исчезла. На вампира нахлынули новые запахи. Что-то очень мистическое было в новом помещении, в котором оказался Зохан.

Он был уверен, что это еще одни проделки сумасшедшей ведьмы. Ведь, если что-то связано с магией, то обязательно должна присутствовать Мамад. Некоторые, кто зовут ее матерью ведьм, слишком фанатично относятся к ведьме. Были случаи, что ей посвящали некоторые ритуалы жертвоприношений, надеясь, что сейчас перед ними возникнет сама мать ведьм, как будто она чертов приверженец ада и сейчас выскочит из земли.

Встав с пола, вампир подошел к окну. Призраки в рваных плащах темного цвета кружили возле здания, в котором находился Зохан.

Немного вдалеке он увидел лысые страшные деревья, и над всем этим плыл густой туман. Вампиру не внушало это место доверия. Прям, как в фильмах ужасов, которые он смотрел.

Сзади него раздался знакомый, женский голос с нотками сарказма:

— Наелся? — Развернувшись, он пристально уставился на ведьму. Она была одета в тонкий топ, облегающие джинсы и сапоги на высоком каблуке. Надпись на майке гласила: «Готова развлечься».

Ее русые волосы были не заколоты и поэтому больше всего привлекали внимание вампира, за исключением пышной груди, натянувшей топ.

— Я вижу, что мое тело тебе понравилось -промурлыкала она и рукой провела от бедра до шеи, взъерошив волосы, каскадом, упавшие на ее плечи и грудь, что еще больше смутило Зохана.

«Зачем она все это делает? Что ей надо от меня?»

— Покажи свою истинную внешность, ведьма- прорычал вампир.

Засмеявшись, Мамад подняла голову вверх и гортанным звуком произнесла:

— Ты видишь ее перед собой. Мне приятно знать, что я так на тебя действую- взглядом ведьма указала на растущее тело Зохана.

«Но этого недостаточно» -подумала она и подошла к нему.

— Я так долго ждала тебя, мой вампир- Коснувшись пальчиками его груди, ведьма ощутила жар, исходящий от него и крепкие, как сталь, мышцы.

Вампир был в замешательстве. Сначала она проявила свою жестокую сторону, уничтожив валькирию, а теперь пытается соблазнить его.

«Пусть пытается- подумал он- Все равно у нее ничего не выйдет»

«А так ли это?!»

«Заткнись»

— Что ты хочешь от меня? — потребовал Зохан, завороженный красотой ее глаз. Их цвет менялся, в зависимости от эмоции, что есть у каждого бессмертного, но в случае ведьмы….

— Тебя!

Ах, эти фиалковые глаза сведут его с ума, как несколько сотен лет назад.

— Зачем ты делаешь это со мной, Мамад? — не в силах справиться со своим нравом, вампир отстранился от нее и прошел вглубь комнаты.

— Разве это не очевидно? -ответила ведьма вопросом- Ты сильный, сексуальный, гордый. Мне такие нравятся.

Вампир понял, что она была им очарована. Конечно, кто бы игнорировал такого, как он.

Даже, если Зохан не хочет с ней спать, она все равно полна решимости заполучить желаемое?

Могущественная чертовка…

Подойдя к нему, Мамад посмотрела в его золотистые глаза. Он по — прежнему был прекрасен, как сотни лет назад. Годы не изменили ее бывшего любовника и парня, а вот ведьма наоборот стала немного мягче по сравнению с прошлыми веками. Коротко-отстриженные, взъерошенные, черные волосы придавали ему вид дерзкого мальчика, любящего пошалить. Рельефные мышцы натягивали рваную рубашку вампира. В некоторых местах она могла увидеть его смуглую кожу. Она, словно, просила лизнуть, узнать вкус его кожи. Грязные джинсы, будто вторая кожа, облегали его накачанные бедра. И этот идеал мужчины был ее любовником. Жаль, что она не замечала этого раньше, а теперь у нее есть все время мира, чтобы впитать в себя его образ греческого бога. Может, даже, у нее получится соблазнить его во второй раз, когда он, набравшийся сил….

Нет, идиотка! Сосредоточься на задании или проиграешь.

— Объясни, чего ты хочешь от меня? — его голос вернул ее в реальность. Его глаза цвета расплавленного золота изучали ее, пытаясь найти что-то, неизвестное самой ведьме.

«Что же это? Что?»

— Я соскучилась по тебе, Зохан. Разве ты забыл о тех днях, что мы провели вместе? Как мы провели эти дни вместе. Разве ты это все забыл? — ее сладкий голос возбуждал вампира до умопомрачения. Маленькая ведьма что-то задумала. Снова.

— Разве ты не обиделась на меня за тот случай с нимфой? -пол под ногами Зохана дрогнул. На секунду, глаза Мамад загорелись ярко-зеленым от ярости, и она протерла их рукой. Открыв, ведьма снова оказалась с тем же фиалковым цветом.

— Ты же знаешь, я вспыльчивая женщина. И если мне что-то не нравится, я сразу об этом говорю, или действую. Ты и эта мерзкая шлюха усвоили свои уроки.

Зохан пытался что-то ей сказать, но она прижала указательный палец к его губам и прошептала:

— Тсс, давай не будем портить этот миг. Разве тебе не хочется расслабиться, ощутить давно ушедшее наслаждение.

С каждым словом, тело Мамад растворялось в облаке все быстрее и быстрее, ведя вампира в ванную комнату:

— Но сперва- засмеялась она- Тебе надо помыться, привести себя в порядок, переодеться и спуститься в главный холл. Там я буду тебя ждать, мой вампир.

И исчезла, оставив Зохана наедине. Он все еще улавливал этот сладкий аромат спелой вишни и миндаля, который исходил от ведьмы.

«Она хочет поиграть с ним» -Хищно улыбнулся вампир

Что ж, Мамад должна знать, что ее гость играет нечестно.

Глава IV

— Ты обещала нам показать его! — В один голос визжали ее сестры- Покажи или ищи дальше! С нами твои фокусы не пройдут.

Сразу, после того, как ведьма покинула комнату Зохана, она пришла к большому зеркалу, висевшему в гостиной. Через него, Мамад могла общаться с кем угодно и даже переходить в другие сферы жизни, несмотря на остальные зеркала, которые она развесила по стенам во всем особняке. Они были ее коллекцией, как куклы Патриции, о которой никто не знал, кроме них. Каждое зеркало было дорого ведьме и несло в себе частичку ее души. Одно столетие- одно зеркало и так по сей день. Они были не просто красивыми, они были ее глазами и ушами. Ведьма могла просто подойти к одному из них и, активировав его, наслаждалась слухами или новыми новостями.

Мимо нее проплыл призрак. Ее сестры, застывшие в воздухе, в пещере, что показывало зеркало, красили друг другу ногти на ногах и отвлеклись на него, провожая взглядом.

Встряхнув лак, Катарина произнесла:

— Откуда они у тебя? Помнится, когда ты покупала этот особняк, в него не входил список этих милых созданий- Пальцем, она указала на призрака- Иначе плата бы сильно повысилась.

— К вашему счастью, дорогие сестры, я умею торговаться.

Пустым взглядом, Патриция посмотрела на Мамад и коротко хихикнула. Ее коллекция кукол из человеческих органов толпилась под ней, то и дело, падая в кровавое месиво. Серые волосы сестры почти доставали до них, поэтому, куклы пытались зацепиться и подняться к своей хозяйке:

— Никто не спорит с тобой в этом деле, дорогуша, тем более, что по моему этот призрак и был продавцом особняка, с которым ты- изобразив в воздухе кавычки, Пряха продолжила красить ногти Старушке- «Торговалась».

— Он был готов продать это здание за сумму, превышающую семизначное число. Разве никто другой не поступил бы так же? -Мамад ждала, пока сестры докрасят ногти на ногах.

— Но разве не ты одна хотела заполучить только этот дом? — ответила вопросом на вопрос Катарина. Ее блестящие волосы цвета оникса плавно скользили по плечам, словно облака.

— Да, но никто не говорил, что цена будет так высока-возразила Мамад и сестра пожала плечами.

— Так ты поймала Вампа? — спросила ее Патриция, отчего даже ее куклы застыли в ожидании ответа.

— Да, он сейчас в душе- невозмутимо ответила она.

— И ты не попыталась его соблазнить? — Пряха расширила свои пустые глаза и случайно промазала, когда красила ногти сестре, от чего получила от нее крепкую пощечину. Взмахом руки, младшая девушка стерла лак с кожи Катарины и продолжила красить.

— Зачем мне спешить, дорогая? У меня в запасе есть еще-посмотрев на вымышленные часы, Мамад продолжила- два столетия. Лучше позаботься о своей цели, Катарина. В последнее время, я заметила, что ты теряешь хватку.

— Это от того-заворчала младшая сестра в ответ-Что я давно не питалась и…

— Мои вороны донесли мне — перебила ее Катарина — Что ты развлекалась во всем известным нам, пабе, под названием « У Джефри». Разве трудно было позвать нас?

Патриция снова заворчала:

— Я ненавижу это место, будь оно проклято. Виски в этом баре просто безвкусное. Я бы выпила более крепкую жижу, что есть там. Что ты делала в этом месте. Опять напивалась? — спросила она грозным тоном, словно учительница, отчитывающая ребенка.

— Я даже выпить не успела, как появился он -скривившись, Мамад добавила-Грязный, мокрый, вонючий. Интересно, где же он был?

Перестав красить ногти, Катарина стала расчесывать свои блестящие волосы:

— Я слышала, что много лет назад между красноглазыми и чистокровными происходила битва за замок, что был размещен на обеих территориях. Возможно, у пиявки были проблемы и с ним так обошлись.

Отмахнувшись от нее рукой, Мамад округлила глаза:

— Это просто невозможно. Ты знаешь, какой он крепкий? Возможно, сегодня я затащу его в постель.

— Время уходит, дорогая. Твои драгоценные часики начинают спешить — смеялась Патриция. Чуть успокоившись, она добавила:

— Надо будет думать над моей проблемой с зеркалами. Если старушка в них постоянно смотрится, то я тоже хочу. Эти нелепые мысли ломают мой и без того сгнивший разум. Похоже, сегодня я пущусь во все тяжкие.

Вскоре зеркало потемне