Глава 2

– Таким образом, юные леди, по распоряжению вашего отца все состояние лорда Леннистона переходит в распоряжение старшей дочери рода вместе с огнем-в-крови, при условии, что она выйдет замуж и передаст его своим детям от достойного мужа из рода Маубенрой. Вторая сестра получит сумму, достаточную для безбедного существования под опекой рода Маубенрой либо под опекой своей сестры. Взамен она должна пройти ритуал полного отказа от огня-в-крови и принести клятву не распылять силу рода.

– То есть я получу наследство, только если выйду замуж за этого мальчишку? – медленно переспросила Фаина ат Леннистон, исподлобья глядя на поверенного с кажущимся спокойствием. На побледневшую как мел сестру в соседнем кресле она даже оглядываться побоялась.

– Все верно, леди Фаи. Отец к вам, видимо, особенно благоволил. Мне очень жаль, леди Раина, но вам придется отказаться от своих планов выйти замуж и стать достойной женой вашего жениха, – грустно вздохнул старый лысоватый толстячок в засаленном на локтях тесном сюртуке. – Завещание вступит в силу только после того, как все условия будут соблюдены. Ваш отец специально обратился в Первохрам и выкупил у жрецов право вписать завещание в скрижали стены закона. За соблюдение условий завещания и договора с данной секунды ответственен род Маубенрой, под опеку которого вы временно и переходите до того момента, как завещание вступит в силу.

Фаина сжала зубы и кулаки, изо всех сил сдерживаясь, чтобы просто не завизжать от злости и отчаяния. Отец… да как он мог?!

Он же знал, что Фаи терпеть не может этого напыщенного мальчишку Маубенроя! Да и весь его род! Подумаешь, стальные короли… высокомерные, надутые индюки, что матушка, что старший сын, что младший – это который женишок.

И что делать?! Что делать-то?! Гордо отказаться и уйти из родного дома? Чтобы умереть в канаве от голода максимум через неделю, и это в лучшем случае. Если не попадешься на глаза сутенерам из нижнего города, а то и вовсе тайным работорговцам.

Старый осел! Как он мог так поступить с ними?! Раина по его милости вообще останется старой девой. Никто не возьмет в дом бесприданницу с затворенной кровью…

– Лорд Маубенрой и его брат прибудут за вами, леди, в течение пары часов, – тяжело вздохнул поверенный. – Я хорошо знаю вас, леди Фаи, и уверен, что вы не наделаете глупостей и присмотрите за сестрой. Бедная девочка… постарайтесь ее успокоить… я пришлю посыльного из аптеки с успокоительными каплями. Бедная девочка…

Мэстр Коруол неловко потоптался у стола, подошел к все еще не сумевшей переварить новости Раине и немного неловко потрепал ее по плечу:

– Ну-ну… – в его голосе явственно послышалась утешительная фальшь. – Ну-ну… не все так плохо, леди, у вас будет семья вашей сестры. Они о вас позаботятся. Да, – мэстр кивнул сам себе, потом Фаине. – Я оставлю вам копию завещания и договора между вашим отцом и лордом Маубенроем. Возможно, вы захотите подробнее изучить условия, когда немного… привыкнете к этой мысли.

Поверенный быстро собрал со стола свои бумаги, оставив на полированном дереве тонкую кожаную папку с золотой гравировкой. Поклонился и тихо вышел из кабинета, оставляя сестер осмысливать свалившееся на них «наследство».

Фаи несколько раз моргнула и встала. Подойти к столу, чтобы прочесть эти две проклятые бумажки, было почему-то непереносимо тяжело.

– Это ты виновата! – вдруг всхлипнула до сих пор каменно молчавшая Раина. – Это твоя вина! Это ты… ты вечно спорила с отцом! И не вышла замуж, пока он был жив! Если бы ты не отвергла всех его кандидатов и не ударилась в свою дурацкую учебу, мы обе давно были бы замужем и отец никогда не додумался бы до такого чудовищного… чудовищного наказания! – Раи кричала все громче, лицо ее из бледного стало красным, волосы, всегда аккуратно уложенные в элегантную прическу, растрепались.

– Раи, подожди… – Фаина растерянно прижала пальцы к вискам. – Как ты можешь… как ты можешь такое говорить? Ты же сама… всегда была на моей стороне? Ты же помнишь, кого он нам подбирал… и…

– И лучше быть замужем за любым из его протеже! – взвизгнула сестра. – Чем угаснуть старой девой-приживалкой при сестре, которая вышла замуж за моего любимого!

– Маубенрой? – Фаина застыла, резко отняв руки от лица. – Раи, но когда? Когда ты успела? И почему я не знала?!

– Потому что тебе ничего не интересно, кроме твоих идиотских камней и карт! – со слезами крикнула младшая. – Потому что ты эгоистка! Ненавижу! Ненавижу тебя!

– Подожди, не кричи так, – Фаина настолько растерялась, что просто не знала, как успокоить сестру. – Завещание… и договор. Надо их прочесть, вдруг там найдется лазейка и мы отменим весь этот кошмар?! – она кинулась к столу и схватила папку.

Но Раина, совершенно потерявшая голову от злости и отчаяния, не стала ждать, что ее сестра вычитает в бумагах. Оглядев комнату безумным взглядом, она вдруг схватила с подставки вазу и…

* * *

Серое безвременье встретило Фаи Леннистон липкой прохладой и тишиной. Едва видимая тропинка горной кладкой стелилась под ноги, зазывая ступить на нее и идти, не останавливаясь, пока своды родовой пещеры не примут свободную душу.

Но Фаи медлила. Было как-то обидно и… беспокойно. Раина редкая дура и истеричка, но ведь сестра. Родная, любимая. Она не виновата в том, что отец оставил такое дикое, прямо пещерное, завещание, ни с того ни с сего вспомнив древние обычаи и выбив свою волю на стене Первохрама. Старый маразматик… Вспомнил про величие рода, про ответственность перед предками и долг огненной крови, когда сам уже ни за что не должен был отвечать.

Не удивительно, что, когда завещание огласили, обе сестры сначала впали в ступор, а затем… а затем младшая, которую лишили всего, впала в истерику и убила старшую сестру.

Фаи вздохнула и удивилась. Она точно знала, что умерла, и вместе с тем чувствовала нешуточное любопытство – а как она тогда дышит? Душой? Привычное любопытство, не раз служившее предметом неудовольствия родителей, гувернанток и воспитательниц пансиона Каменноликой Иоли, не оставило ее и после смерти. Как… интересно. А почему? Это все же свойство духа, а не глупого тела, как утверждала матушка-хранительница?

Еще раз вздохнув, Фаи осторожно попробовала ногой первые камни кладки. Обычный клинкерный кирпич, старый, истертый. Как жаль, что придется уйти по нему и оставить Раину над собственным остывающим трупом.

Нет ни малейшего сомнения, что малолетнюю крысу, идиотку и истеричку повесят. У нее даже не хватит мозгов замести следы. А все оправдания, которые придут в пустую головку перепуганной девчонки, будут шиты белыми нитками и только подтвердят ее вину. Папа-папа… и чего ты добился, силой продавливая свою волю и вынуждая нас поступить по-твоему?

Вдруг откуда-то слева, из густого тумана, донесся звук торопливых шагов. Кто-то быстро шел, почти бежал, прямо к тому месту, где в нерешительности застыла Фаина. Еще секунда – и серая стена расступилась и на тропинку выскочила высокая женщина в очень непривычной одежде: в узких светло-голубых мужских штанах с разорванными коленями, в распахнутой куртке дикой расцветки – словно в грязных пятнах. Очень коротко стриженная и довольно некрасивая по Фаиным меркам брюнетка шла уверенно, шагая широко и свободно, почти как мужчина. На ее принадлежность к женскому полу указывала только внушительная грудь, видимая в вырезе странной облегающей блузы.

Женщина резко остановилась и уставилась на Фаину с недоуменным опасением.

– А ты еще кто? – пришелица забавно наклонила голову к плечу, и Фаи вздрогнула – этот жест она неоднократно видела в собственном зеркале. Неужели… отраженная душа? Другая жизнь в другом мире, который выстроили в глубине вечных гор великие предки?

– Я Фаина ат Леннистон, первая дочь огненной крови. А ты?

– Хм… – женщина удивилась. – Я Фаина Аркадьевна Ленина. Титулов нет, извини, – и Отраженная протянула девушке руку в явно приветственном жесте – открытой ладонью, развёрнутой ребром к земле, косточкой большого пальца к небу.

Фаи даже засмеялась от облегчения и бестрепетно протянула руку в ответ. Предки дают им обеим шанс!

Как только ее пальцы коснулись пальцев Отраженной, они обе негромко вскрикнули в унисон от резко пробежавшей по телу судороги, как от слабого разряда магистричества. Серый туман вокруг вспыхнул радугой, закрутился бешеным цветным калейдоскопом, рассыпался на осколки и сложился в единую мозаичную композицию. Две памяти почти мгновенно слились в одну…

– Ох…

– Ага… Что делать будем, Фа… Фаина номер два?

– Это еще разобраться надо, кто тут какой номер… Ладно. Ты – Фаи, а я Фая. Нет, это ж надо. Никогда не верила в мистику, переселения душ и прочее мракобесие.

– Ну теперь ты знаешь то, чему учат детей огня с пеленок. Согласна получить еще один шанс?

Обе – молоденькая невысокая и хрупкая девушка в дорогом и стильном платье, с рыжеватыми мелкими кудряшками, и рослая, довольно фигуристая женщина с коротко, под мальчишку, остриженными темными волосами – на миг задумались.

Согласна ли каждая из них получить шанс на еще одну жизнь? Пусть не свою? А заодно спасти от крупных неприятностей тех непутевых идиотов, из-за неосторожной глупости которых они и погибли?

Это было древнее поверье – если встретить на тропе предков свое отражение и не побояться подать ему руку, можно спастись от смерти. Надо только поменяться с отражением местами и продолжить жизнь в чужом теле и в чужом мире.

– Мирок у вас… – поморщилась Фая и вздохнула. – Никогда не любила исторические романы. Даже про девятнадцатый век и удобства с магией. Сама мысль, что женщина – собственность семьи или мужа, вызывает только рвотные позывы. Эмансипации на них нет.

– Ваш тоже не подарок, – хмыкнула в ответ Фаи, прислушиваясь к всплывающим в глубинах ее сознания воспоминаниям Отраженной. – Но мой статус руководительницы кафедры мне нравится. А тебе, конечно, трудновато привыкнуть… Зато у тебя будет возможность изучить совершенно новый мир. И более молодое тело. Я-то буду старше почти на пятнадцать лет, хотя это даже хорошо. Буду самостоятельной и… эх. Только не обижай дуреху, ладно?

– Она и мне теперь сестра, – пожала плечами Фая. – Ладно. С папашиным завещанием я разберусь, не волнуйся. И с предстоящей свадьбой. Сидеть бесправной клушей и пачками рожать наследников какому-то высокомерному мальчишке я точно не стану.

– Главное, не забудь про хромовый рудник, – Фаи почувствовала, как что-то непонятное тянет ее в туман, и заторопилась: – И помни про бумаги!

– Кота не обижай и занеси отчет на кафедру до первого августа, только обязательно, – так же торопливо кивнула женщина. – К тетке езди не реже раза в месяц! Оболтусам спуску не давай, выдай им по полной, но без ментов! Они просто молодые придурки и не хотели такого результата. И… удачи тебе…

– Удачи! – еще успела прокричать Фаи, пока серый протуберанец стремительно уносил ее в пустоту.

* * *

– Фаина Аркадьевна! Фаина Аркадьевна! Господи, что делать?! Витька, ты урод!!! Да вызовите скорую, наконец! У кого сеть ловит?! Да, вертолет! В МЧС звоните!

– Не надо никакого МЧС, – Фаина Аркадьевна Ленина, доцент кафедры геологии Екатеринбургского государственного университета, открыла глаза и села, мельком оглядев бледные и насмерть перепуганные лица своих студентов. Нащупала за затылке внушительную шишку и слипшиеся от крови волосы, поморщилась и сообщила:

– Саранский, Воробьев и Кондратьева, я вам обещаю: до самого выпуска вы у меня будете бить шурфы, копать сортиры на каждой стоянке и писать рефераты по каждой теме без права на досрочное освобождение. Даже не надейтесь перейти в другую группу или отчислиться, понятно? Чтобы сил и времени на дурь не осталось. А все остальные молодые идиоты, не остановившие вовремя опасную авантюру, найдут в сети и прочитают ВСЕ о технике безопасности на практике в горах. Ну, и завтра у вас развернутый предметный зачет по сланцевым породам сразу после того, как мы пройдем двойную норму.

Выдохнувшая было с облегчением группа будущих второкурсников обреченно застонала. Фаина Аркадьевна встала с земли, отряхнулась и удовлетворенно усмехнулась себе под нос. Не давать спуску? Змеина Аркадьевна? Да с удовольствием! Целая новая жизнь… как интересно!

* * *

– Фаи! Фаи, открой глаза! Ауле пресветлая, что же я наделала… Фаи!

Я застонала и села, обеими руками держась за голову. Пальцы нащупали на затылке, среди упругих кудряшек, весьма внушительную шишку. Ох…

Одной рукой я сердито оттолкнула суетящуюся вокруг сестру, а другой продолжала придерживать гудящую, как бронзовый колокол в грозу, голову.

– Уйди, дура! Раи, какая же ты идиотка! Завистливая, тупая крыса!

Раина послушно отступила на пару шагов, медленно осела на пол, закрыла руками лицо и разрыдалась. Вот только жалости у меня к ней так и не зародилось. Скудоумная младшая сестрица, истеричная курица, совершившая ни много ни мало, а убийство в состоянии аффекта. И убила она меня. Точнее… не меня. Раина ат Леннистон, будучи невменяемой от ревности и зависти, ударила по голове свою старшую сестру. Так ударила, что проломила несчастной череп, отчего девушка скончалась почти мгновенно.

А потом был тот туманный луг, и трава под ногами, и… обмен.

Теперь это я Фаина ат Леннистон, старшая дочь огненной крови и наследница рода Леннистон. Я помню и знаю все, что помнило и знало мое отражение в этом мире. И потому, вместо того чтобы с ходу устроить скандал с обмороком, лишь с неудовольствием покрутила все еще гудящей головой и взяла из рук сестры принесенный с кухни мешок со льдом.

– Фаи, миленькая, прости меня, прости… Я сама не знаю, как это вышло, – прорыдала насмерть перепуганная девчонка, падая в соседнее кресло. – Я не хотела!

– Горна пустого ты не хотела, – хмыкнула я. – Это мое внезапное замужество тебе последние мозги отшибло. Прекрати реветь и слушай. Если сделаешь все, как я велю, никакой виселицы за покушение на жизнь старшего родича не будет.

Раина посмотрела на меня расширившимися от ужаса глазами и побелела, как стена. До нее только теперь дошло, что она натворила. А также то, что вздумай я на нее донести, – виселицы не миновать.

– Не реви, сказала! Будешь меня слушаться, никто тебя пальцем не тронет. И никакой старой девой ты не останешься. Выйдешь замуж за своего Оуэна и станешь рожать ему наследников пачками.

Глава 3

Эрвин:

Я был зол. Нет, даже не так. Я был в ярости. Отец внезапно слёг с лихорадкой, и мне пришлось сначала носиться как угорелому по всему городу и искать достойного лекаря, потому что наш семейный уехал на свадьбу дочери чуть ли не на край света. Потом я спешно вникал в дела. Конечно, именно сегодня намечалась финальная стадия переговоров, подписание договора на поставку медной руды. Поставщики тут же попытались продавить парочку выгодных для себя условий, как только поняли, что стальной король упустил вожжи, пусть только на время.

И естественно, именно сегодня какая-то падла насвистела шахтерам о временной слабости лорда. Хар-ррах! Конечно, те решили, что это отличный повод потребовать прибавки жалования. Да сейчас! Пришлось мчаться на рудник…

Нет, в общем и целом я был в курсе всех дел, это моя обязанность как будущего лорда Маубенроя. Но именно сейчас я большую часть времени занимался собственным проектом, сулившим семье немалую выгоду. Пришлось всё бросить. Если я упущу аукцион… Проклятие!

И мало того, что выгода уплывает из рук, а я с этим ничего не могу поделать. Не успеваю, демоны побери! Впору разорваться. Так ещё и проблемы семейки Леннистон предстоит расхлёбывать. Лорд Леннистон скончался, так и не обзаведясь сыном, зато оставил завещание, по которому наша семья может получить очень многое, если возьмёт на себя заботу о сестрах. Младшая-то ничего так, а старшая… Чтоб она провалилась! Но рудник нам нужен, очень нужен. Проклятый старик о чем-то явно догадывался, хотя мы держали свои проблемы в строжайшем секрете. Не согласился продать этот участок даже за совершенно невообразимые деньги, но пообещал отдать его фактически бесплатно в составе приданого…

Что ещё хуже, теперь мне, а не отцу улаживать безобразный скандал, который закатил Оуэн. Мама демонстративно держалась за виски и нюхательные соли, ее компаньонка изображала хлопающую крыльями вокруг материнского кресла курицу, отцовский секретарь вообще предпочел смыться и не быть свидетелем семейных разборок, а этот упертый безголовый недоросль орал так, что стекла в окне дребезжали.

– Ни за что! Слышите?! Ни за что я не женюсь на этой… этой… наглой, упрямой, совершенно неженственной сухарихе! Я не собираюсь приносить всю свою жизнь в жертву потому, что отец по-другому не смог получить проклятый рудник!

– Оуэн, дорогой, – умирающим голосом простонала мать. – Это неприлично… так говорить о леди, даже если ее манеры кажутся тебе несколько вызывающими…

– Неприлично?! Неприлично?! – мальчишка, только-только получивший первый пушок на щеки, аж задохнулся, и в его голосе послышались совсем ребяческие, визгливые нотки. – Неприлично женщине лезть в мужские разговоры, интересоваться делами, которые ее не касаются, и еще сметь делать замечания мужчинам!

Нда… тут я с ним согласен. И в то же время не могу без смеха вспоминать, как рыжая ведьма посадила братца в галошу, когда он попытался было прочитать ей лекцию о горнодобывающей промышленности и месте женщины в нем. Тоже придурок – наследнице Леннистонов! Единственной леди Адалиона настолько упертой, чтобы сначала посещать Горную Академию в качестве вольного слушателя, а потом с боем взять экзаменационную комиссию. Конечно, свой диплом она могла бы повесить в рамке на стену, и только. Такой курьез, как женщина-горный инженер, не потерпят даже на ее родовых предприятиях, но…

Хар-ррах, Оуэн выставил себя идиотом, не спорю, и я обязательно надрал бы ему уши потом, после приема в мэрии. Но то, что старшая ат Леннистон не посчитала нужным проявить тактичность и мягкость, предписанные леди, не скрою, произвело на меня неприятное впечатление. Да, от такой жены не дождешься восторженных взглядов и преклонения… Женщина не должна быть слишком умной. Иначе она никогда не сможет стать примерной и послушной женой.

Однако вопли младшего брата вперемешку со стонами матери мне окончательно надоели. Я поставил стакан с гномборо на каминную полку, развернулся к Оуэну и негромко рявкнул:

– Заткнись, второй. Женишься на той, на которую укажет глава рода, или останешься без содержания. Все! Я сказал.

Оуэн аж захлёбывался возмущением, но благоразумно промолчал, отдышался и только тогда рявкнул:

– Мы ещё посмотрим! – и вылетел за дверь.

– Даже смотреть не на что, – твердо сказал я вслед, зная, что мальчишка меня услышит. – Сейчас же поеду и совершу обряд помолвки от лица главы рода, отец передал мне твое кольцо.

Из-за двери раздались яростные проклятия и быстро удаляющийся топот. Ничего, пусть побегает, остынет, жеребец.

– Дорогой… – простонала мама.

– Всё в порядке, матушка. Я разберусь. Может быть, мне распорядиться, чтобы вам принесли чаю? Я должен ехать, чтобы уладить формальности и забрать сестёр Леннистон. Вы ведь прикажете, чтобы им подготовили комнаты?

– Да, дорогой, непременно! – мама, оценившая скорое появление на своей территории двух юных конкуренток, мгновенно воспрянула духом, перестала умирать и превратилась в величественную леди Маубенрой. – Поезжай спокойно, я прослежу, чтобы все было сделано на должном уровне.

Я выдохнул. Опаздываю, демоны побери! Впрочем… я выдохнул второй раз, окончательно успокаиваясь. Было бы из-за чего беспокоиться. Две девицы.

Так… Гоню сейчас к ним, сразу же втроём спускаемся в их домовой храм, там надеваю одной кольцо, другой клятву на шею, затем сажаю обеих в экипаж, привожу к нам в дом, сдаю их маме на руки – и свободен как птица. Наконец-то можно будет хоть немного поработать над своими личными проектами. Надеюсь, я успею не только отчётность разобрать, но и проверить, как что двигается. Время-время. Мне должно хватить. Надеюсь.

Это был отличный план. Ровно до того момента, как одна из рыжих девчонок упала в своей гостиной в обморок. Хар-ррах! Я всего лишь намекнул, что тороплюсь и они тоже могли бы чуть-чуть поторопиться! Но старшая Леннистон устроила цирк вокруг притворщицы не хуже, чем матушкина компаньонка.

У меня в глазах замелькало от её черных юбок с лиловой каймой – традиционного траурного наряда старшей дочери умершего. Младшая, та, что в обмороке, тоже была в черном, но кайма на ее юбках по традиции была зеленой. Девицы Леннистон вообще решили облачиться по всем старинным правилам – в бесформенные платья с множеством оборок и юбок, необъятные шали положенного цвета с родовым гербом – у старшей лиловым, у младшей зеленым соответственно. И в обязательные эти старушечьи шляпки с густыми вуалями – вот терпеть не могу эти бабские пылесборники! Выглядит по-дурацки, ни горнюка не видно под ними, то ли девка, то ли бабка, так еще и широкие поля шляп все время норовили смазать мужчину по лицу, если он подходил слишком близко к леди, а она в этот момент соизволила обернуться.

Слава горну, когда я приехал, вуали на обеих шляпках были подняты и я разглядел девиц. Даже успел подумать, что с тех пор, как видел их на балу в горном собрании, запомнил правильно – обе достаточно миловидные, но младшая все же красивее, женственнее. Свихнулся старый пень, папаша их, такой бутон отцветет впустую.

Нда. Потому девица и рухнула в обморок, стоило мне про храм заикнуться. Я тоже хорош: знал же, что бабы – существа нежные. Надо было как-то… деликатнее… наверное… горнюка в печень этой спешке. Мне действительно некогда!

И время идет! Долго мне тут сидеть и ждать, глядя, как движется стрелка на старинных часах, что висят над камином? И не подкопаешься – леди, они все из себя трепетные и эмоциональные, самостоятельно шагу ступить не могут. Зато мужика стреножить своими юбками – как воды напиться.

Теперь любая попытка поторопить «несчастных сироток» только хуже сделает. Еще и вторая ляпнется, буду как дурак с двумя мешками. Не на плече ж их в храм тащить. Да и горнюк бы с ним, но пойдут слухи и матушка непременно устроит скандал. Репутация в свете, рррр… Хочу обратно к бастующим шахтерам, тем хоть в морду можно дать, если слишком наглеют. Или послать по горнюковой матери так, что заслушаются, а потом сразу зауважают.

Нда. Леди по такому адресу посылать нельзя… демонова горничная девиц Леннистон с пустым кудахтаньем ускакала неизвестно куда, вроде бы за доктором, но кто ее знает. А эта умирающая лебедь даже не думает открывать глаза.

Глава 4

Я посмотрел-посмотрел на эту мельтешню, потом решительно встал, оттеснил старшую, поднял младшую на руки и велел:

– Показывайте, куда нести.

Леди моргнула и как-то заторможенно кивнула, но послушно развернулась и начала подниматься по лестнице. Девушка на моих руках застонала. Мне показалось, что она приходит в себя, но нет. Она лишь секунду на меня смотрела, и снова-здорово. Обвисла. Проклятие!

– Сюда, пожалуйста.

Я уложил леди на кушетку, а сам опустился в соседнее кресло. Прах побери, почему старшая с таким глупым видом замерла посреди комнаты и смотрит на меня глазами, как у пещерного грюндика?

– Леди, вашей сестре необходима нюхательная соль, – стараясь быть терпеливым, подсказал я.

Леди Фаина кивнула, но при этом бросила на меня очень странный и будто бы недовольный взгляд. Но послушно сбегала в соседнее помещение. В спальню, наверное. Вернулась, держа в руках сразу десяток флакончиков.

– Вот! Всё, что было! – взволнованно воскликнула она, дрожащими руками вываливая все эти флаконы на инкрустированный светлым деревом столик у дивана. – Ауле пресветлая, я так… сейчас!

Горнюк, чтоб её. Совсем не соображает. Я же сказал, что соль нужна. А девица принялась спешно открывать флакончики, отбрасывать, проливая на пол.

– Где же? Где? – повторяла она, встряхивая бутылочки и рассматривая их на просвет с самым глупым видом.

Я вздохнул и привстал – очевидно же, что все придется делать самому. Я говорил, старшая Леннистон разумная девушка? Хей-хор! Такая же клуша, как все остальные. Сейчас сам…

И тут вдруг с очередного флакончика, который эта дурочка бестолково и заполошно трясла, слетела крышка. Горнюкова мать!!!

Воняющая какими-то цветами шипучая струя ударила мне в лицо, прямо в правую сторону. Я машинально закрылся локтем, но было поздно, непонятная бабская косметика уже стекала по щеке. И… нет, не может быть!!!!

– Ауле пресветлая, – моя будущая невестка, чтоб ей было пусто в горне, уронила флакон, закрыла рот руками и уставилась на меня большущими шалыми глазами.

– Простите, простите! – взмолилась она. – О, несс Маубенрой… ваша борода… я не хотела!

Я кинулся к зеркалу и чуть не заорал: вся правая половина бороды на глазах обесцвечивалась и слезала с лица неровными клочьями.

– Несс, вам надо в ванную! – плачущим голосом подсказала косорукая идиотка. – Быстрее, может, если смыть жидкость…

– Горню-у-у-у-ук! – взвыл я раненым туром и со всех ног ломанулся на поиски умывальника.

Ткнулся в ближайшую дверь, но оказалось, что за ней спальня. Женская! Твою ма-а-а-ать!!! Я прямо чувствовал, как с каждой секундой волосы на лице растворяются.

Сообразил выскочить в коридор, в конце которого, насколько я знал, обычно располагались гостевые покои, тоже формально женские, но они хотя бы свободны. Я проскочил гостиную, вломился в собственно спальню, дорвался, слава небесам, до ванной, открутил кран на полную мощность и нырнул под струю воды. Прямо головой в раковину, не обращая внимания на то, что ледяной поток хлынул за шиворот и на сюртук. Только бы успеть…

Какой там прах в пустой породе через холодный горн шибздюку в зад! Бесполезно. Я тщательно смыл шипучку. Отстранился от раковины. Больше сделать ничего не могу. И в зеркало смотреть страшно…

Горнюк! Я мужчина или бестолковая баба-трусиха?!

Выдохнул со злостью, поднял глаза и крепко зажмурился. Веки словно каменные, открываться отказывались. Я собрал волю в кулак и… Как там в детстве? Раз-два-три-обвал! Широко распахнул глаза и вперился в стеклянную поверхность.

И прямо застонал сквозь зубы. Проклятая косоручка! Вся правая сторона лица облысела. Я в сердцах ударил кулаком по стене. Рука заныла, зато в голове прояснилось.

Так, без паники. Волосы не голова, отрастут. Половину оставшейся бороды все равно придется сбрить. А потом воспользоваться каким-нибудь средством для роста волос. Никогда не покупал, считал, что ниже моего достоинства прибегать к таким бабским уловкам. А теперь придётся. Прах побери…

Но сначала закончим с делами. В Горную Палату я сегодня уже не успею, да и не поеду я туда полубритым клоуном. Значит, надо здесь довести до конца. И если эта умирающая курица все еще в обмороке, ей же хуже – перекину через плечо и оттащу в храм, как куль!

Когда я, мокрый и злой, вернулся в комнату, где оставил сестер Леннистон, обе они уже вполне оправились. Старшая поднялась мне навстречу:

– Несс, я умоляю простить мою неловкость.

– Я всё понимаю, леди Фаина. Не стоит больше извиняться.

Идиотка косорукая! Но говорить ей об этом вслух неблагородно и недостойно мужчины. Увы!

– Вы готовы спуститься в храм, леди?

– Да, несс, – младшая послушно поднялась с дивана, чуть покачнулась и оперлась на руку сестры. – Мы готовы исполнить волю отца.

Голоса девушек из-за вуалей звучали глухо. За каким горнюком они так занавесились? Странное ощущение – вместо лица собеседника видеть чёрную тряпку. Я снова начал раздражаться и даже хотел потребовать, чтобы сёстры подняли вуали на шляпы, как было, когда я только пришёл. Но в последний момент сообразил, что, пока меня не было, леди наревелись и опухли. И охрипли. А теперь не хотят показываться такими чучелами мне на глаза.

Проклятие, не отказался бы и я от вуали. Рука непроизвольно потянулась к облысевшей щеке, но я сдержал движение.

– Идёмте, леди.

Наконец-то всё пошло по моему плану, насколько теперь это было возможно. Девушки чинно спустились в подземную часть особняка. Заминка вышла перед входом в домовой храм. Старшая почему-то замешкалась, но младшая помогла ей повернуть витой бронзовый ключ. Замок открылся. Я распахнул тяжёлые створки.

Сёстры пропустили меня в храм первым, как своего опекуна. Я мельком осмотрелся. Ничего особенного, все домовые храмы приблизительно одинаковые. Гранитными плитами выложены пол, стены, потолок. Гранитный алтарь по центру помещения. На алтаре лежит хранитель рода. У Леннистонов это оказалась хрустальная сфера с мою голову величиной.

Я вытащил из внутреннего кармана кольцо и приложил печаткой к хранителю.

– Исполняя волю главы рода Леннистон и действуя от имени лорда Маубенроя по праву наследования, я, вице-лорд Маубенрой, согласно договору между лордами Леннистоном и Маубенроем, беру леди Леннистон, дочь лорда Леннистона, в жёны моему брату Оуэну Маубенрою.

Старшая сестра шумно вздохнула и протянула руку. Я отнял печатку от сферы-хранителя и надел леди кольцо на безымянный палец. Сделанный братом обручальный перстень сжался, плотно обхватил палец. На всякий случай я проверил, попробовал стянуть с леди кольцо. Не вышло. Теперь братишка может орать сколько угодно, родовая магия приняла мою клятву, и обручение не отменить. Осталось официально сыграть свадьбу, и рудник наш. Полдела сделано.

Я повернулся к младшей сестре.

– Леди, согласно воле вашего отца, вы должны отказаться от огня-в-крови, а также поклясться не распылять кровь.

И замер в готовности: если сейчас начнет падать – поймаю и оболью водой из бутылки. Припрятал в карман на этот случай.

Но девушка только покачнулась и кивнула, переступила с ноги на ногу.

– Кладите ладонь на хранителя, – подсказал я.

Секунду она ещё колебалась. Да, жалко девочку. Но помочь ей я не могу. Дети должны выполнять волю отца. И если отец решил, что младшая дочь отцветёт впустую, так тому и быть.

Леди шагнула к алтарю, коснулась сферы и заговорила:

– Я, дочь рода Леннистон, клянусь отдать свой цвет роду и не распылять кровь в потомках, дабы влилась она в основную ветвь! – отрывисто, глухо и с запинкой произнесла она.

Сфера вспыхнула, принимая клятву, а девушка вдруг покачнулась и тихо вскрикнула. Горнюк старый был этот Леннистон. Отдал бы младшую замуж за какого-нибудь безродника, выделил самую малость приданого… Пусть бы дети не были родовыми, но они у нее были бы! А так… тьфу, пропасть.

Ладно, дело сделано.

– Леди, я думаю, чем быстрее вы переедете к нам, тем лучше. Карета уже подана. Четырёх часов вам хватит, чтобы собрать самое необходимое? Обещаю, остальные вещи будут доставлены позднее. И, надеюсь, вы простите мою отлучку, но мне необходимо привести себя в порядок.

– Конечно, несс Маубенрой, мы вам так благодарны, – как ни странно, первой оправилась как раз младшая, она же подхватила свою сестру под локоток и двинулась к дверям храма. – Еще раз простите моей сестре её неловкость, на нас столько свалилось в последние дни.

– Не стоит извиняться, леди, – великодушно выдал я, подавая будущей невестке руку. Толку по сбритой бороде рыдать, новую растить надо.

– Не сочтите за бестактность, несс, но вы и без волос на лице выглядите великолепно, я бы даже сказала… – горнюкова девчонка вовремя заткнулась, видимо, женским чутьем уловив, что внутри меня зарождается подземный взрыв. Хотя она, кажется, была искренна. Да что б эта дура понимала в мужской красоте! Пустая порода, мозгов у баб – что руды в отработанной шахте.

Глава 5

При виде меня у кучера дёрнулся глаз, но больше старик ничем не выдал своё смятение, и я сделал вид, что не заметил оплошности. Мариус служит нам почти всю свою сознательную жизнь, снисхождение заработал.

Запрыгивая в экипаж, я коротко приказал:

– В цирюльню, – и, подумав, добавил: – В лучшую.

– Слушаюсь, несс.

– Ох, несс, даже не знаю, чем вам помочь, – после получаса оханья, притираний и осмотров заявил манерный и надушенный мастер, поворачивая мою голову то одной щекой к зеркалу, то другой. Он вообще чуть в обморок не рухнул, как баба, когда впервые разглядел при ярком свете, во что превратилась моя борода. – Это розанский восточный бальзам, понимаете ли, леди сводят им волосы в… кхм… интимных местах.

Я поперхнулся и с ужасом схватился за облысевшую щеку. Чем она меня облила?! Горню-у-у-ук…

– Рецепт очень старый и очень действенный, а секреты рунного наговора род Розов держит в тайне уже много веков.

– Пустая порода! – рявкнул я с такой злостью, что цирюльник шарахнулся. – Какая, к горнюковой матери, разница, что это была за дрянь?! Делайте что хотите, но исправьте это! Сумма значения не имеет.

– Простите, несс, – мастер тяжело вздохнул. – В вашем случае даже л