Оглавление

Пролог

— За что ты с ней так?

Высокий мужчина худощавого телосложения, со светлыми вьющимися волосами, обрамляющими утонченное лицо, передвигался по комнате с плавностью змеи. Он обошёл стол, налил себе из графина в бокал вина и повернулся ко второму собеседнику.

— Чем она так тебе насолила? Это ты из-за проигрыша?

— Не твоё дело! — резко отрезал его друг, — я проспорил, ты честно получил свой выигрыш. Что будет с объектом спора, мы не обговаривали.

Говоривший брюнет с короткой стрижкой и гладко выбритыми висками стоял у большого окна и смотрел в сторону города, примыкающего к его высотке. Город уже погружался в ночную жизнь, кругом ярко горели вывески и огнями переливались зазывающие рекламы. Брюнет резко отвернулся от окна, его красивое лицо было перекошено от ярости и злобы.

— Ищет принца? Я помогу ей осознать, за каких людей нужно держаться! — стакан, зажатый в руке, разлетелся на осколки.

— Элай, ты не умеешь проигрывать. Что, в сущности, произошло? — говоривший блондин плавно приблизился к Элаю и взял брюнета за руку, осматривая порез. — Чего ты добиваешься?

— Мне никто не отказывает, — почти прошипел Элай, — я не просто сломаю её, я уничтожу в ней все ценности и обреку на самую мучительную гибель.

— Жестоко и несправедливо.

— Нико, попытаешься ей помочь — и я забуду, что мы братья.

Глава 1

«Мне конец». С такой мыслью я заканчивала свой день. И каждое новое утро, просыпаясь, я надеялась, что он уже наступил. Сколько фэнтези я перечитала за свою жизнь, и всегда все попаданки находили плюсы в своём перемещении. Либо открывались магические способности, либо обретали неожиданных друзей, врагов очаровывали своей смелостью, находили выход из любой ситуации, либо на крайний случай захватывали с собой кучу полезных вещей из своего мира. Вот только реальность совсем отличалась от прочитанных мною сказок.

Я не знаю, как сюда попала, часть моей жизни просто исчезла из памяти. Всё, что я помнила: я — Алина Соколова, мне 22 года, я только отметила окончание университета, собиралась с друзьями ехать на море. Мы строили планы, а родители созвонились с нашими друзьями в Лазаревском, чтобы те нас приняли на десять дней. А потом пустота…

Я очнулась в камере со странного вида девицами. И если я говорю странного, то имею в виду, что кожа у некоторых была синего и красного цвета. Одна из девушек покрыта мелкой чешуёй, и цвет от телесного обычного переливался до золотистого в моменты её приступов паники. Из произносимых ими слов я не понимала абсолютно ничего.

Первое, что приходит в голову, что я надышалась галлюциногенов и скоро всё это исчезнет, но проходили часы, и ничего не менялось. Только из соседних камер раздавались крики и, видимо, мольбы. От ужаса я поначалу просто забилась в дальний угол каменного помещения, в котором не было даже элементарной лавочки. Все девушки либо лежали, либо сидели на голом полу. Одна очень высокая и стройная девушка с кожей тёмно-синего цвета и огненными волосами, заплетёнными в мелкие косички и собранными в хвост, металась из стороны в сторону, как зверь в клетке, и читала на непонятном языке то ли молитву, то ли заклинание. Было страшно, не зная языка задавать вопросы другим пленницам — глупо, поэтому предпочитала слиться со стеной и наблюдать, ожидая дальнейшего развития событий.

Дальше стало только хуже. Мимо камер проходили мужчины разных рас и видов. Некоторые выглядели более привычно для меня и походили на людей, некоторые были одеты в комбинезоны, напоминающие космические из наших фантастик, были мужчины в кожаных доспехах, обвешанные непонятного вида оружием (в том, что это оружие, я не сомневалась). Формы жизни, не известные мне, я даже описывать не берусь. В том, что нас пришли покупать, сомнений не было никаких.

Как только кто-то останавливался перед камерой и указывал на понравившийся им вариант, в открывшийся проём залетали двое в комбинезонах, хватали несчастную и уводили. Некоторые пробовали сопротивляться, но с ними не церемонились, никто не придерживался здесь правил, что женщин бить нельзя. Я очень надеялась, что никому не понравлюсь и, возможно, меня отпустят. Внешне я высокая, слишком худая, короткая стрижка каштановых волос больше подошла бы мальчишке, но мне так было комфортнее, да и выдающихся форм у меня не было. Вся прелесть заключалась в глазах — янтарный цвет с темными крапинками к ободку. Но судя по тому, какое разнообразие девушек я увидела, даже они здесь не представляют ничего особенного.

От раздумий меня отвлекло шипение. Темнокожая девушка схватила за горло одного из попытавшихся вывести её тюремщиков, откинула его в сторону, вышла, гордо выпрямившись, из камеры сама и пошла по направлению, которое ей указали. Сильная! Я с завистью посмотрела ей вслед, а я и спортом-то не очень любила заниматься. В этот момент мой взгляд встретился со взглядом типа, от которого меня просто передёрнуло. Толстый, лысый жабообразный субъект осматривал нашу клетку, и его глаза всё время возвращались в мою сторону.

«Нет! Боже, нет! Пройди мимо!» Я мысленно пыталась молиться, чтобы это страшилище явилось не по мою душу. И свободно вздохнула, когда он прошёл дальше. Но долго радоваться мне не пришлось, через несколько минут в открывшуюся дверь камеры вошли стражники.

— Акаругэ иномасати! — меня схватили под руки и потащили к выходу.

— Я вас не понимаю! Подождите. Послушайте, позвоните моим родителям, они заплатят выкуп за меня. — Я пыталась хоть как-то заговорить с человекообразными существами, которые и не пытались слушать. Меня швырнули в ноги жабообразному типу, на «лице» которого было подобие слащавой улыбочки.

— Вы не имеете права! В конце концов, это похищение свободного человека!

Договорить я не успела, подняться тоже. Меня никогда не били, поэтому я испытала шок от нанесённого удара в живот, боль взорвалась через несколько секунд, заставляя закашляться. Дыхание перехватило, и слёзы полились сами. Жаб поднял моё лицо за подбородок, а затем приблизился и втянул воздух у моего виска.

— Иллерау то… — с тихим пришепётыванием выдохнул он, а затем резко ударил меня по лицу тыльной стороной ладони, отбросив ударом дальше по коридору.

— Акаругэ. Акаругэ! — прикрикнул он, пиная меня ногой.

— Я не понимаю, что вы от меня хотите, — пробормотала я, вытирая рукавом слёзы вперемешку с кровью с лица, и попыталась встать.

Жаб удивленно посмотрел на моих стражей. Что они ему пояснили, не знаю, но Жаб постарался изобразить движение вперёд, приговаривая «акаругэ».

Хотела бы сказать, что я гордо встала и показала этим уродам, какие мы, иномиряне, сильные, раскидала всех и вырвалась из этого ада. Но нет, я после первого удара даже не могла полностью выпрямиться: тело болело, дышать было тяжело, да и от оплеухи до сих пор голова кружилась, поэтому я молча подчинилась и направилась вперёд, с надеждой, что, может быть, удастся договориться с самим Жабом, когда он поймет, что я здесь оказалась случайно.

Выйдя из помещения на улицу, я осмотрелась. Это явно был город. Ничего общего с описанием магических городов. Высокие строения причудливой формы, каменных домов немного, и все они выглядели как та тюрьма, из которой мы вышли, а остальные здания сверкали зеркальным отблеском стен. Многоцветие никак не сочеталось с мрачностью снующих людей. Я заметила, что на улице почти не было женщин. В редких случаях они сопровождали своих мужчин, склонившись в рабской покорности за их спиной, ни одна из них не поднимала глаз.

Мой Жаб остановился перед транспортом, внешне напоминающим нашу «Газель», только кабина была в виде полукруга. Дверцы по окружности поднимались вверх на крышу, освобождая проход водителю и пассажиру. Никаких педалей или рычагов я не увидела, только приборная панель с клавишами. Меня подтолкнули к кабине «грузовика» и втолкнули в открывшийся люк. Кроме меня там ещё находились трое. Разглядеть ничего не успела, так как дверь закрылась, и мы погрузились в темноту. Плавное движение вверх я почувствовала благодаря ухнувшему вниз желудку. Так ощущаешь движение скоростного лифта при подъёме вверх. Попыталась аккуратно сесть, не задевая сидящих внутри людей. На меня никак не среагировали, только кто-то дёрнул из-под меня, видимо, часть своей одежды, которую я случайно придавила. Мы ехали довольно долго или, может, правильнее сказать, летели. Видимо, по пути я немного задремала и не сразу поняла, что кто-то толкает меня в плечо.

Наш транспорт стоял с открытым люком, и меня толкали другие узники этой кабины на выход. Красивых многоцветных зданий видно не было. Я предположила, что нас вывезли за город. Мы вышли внутри длинного невысокого здания чёрного цвета, замыкающегося аркой по кругу. Двор оформлен в виде летнего сада с широкими дорожками, расходящимися от центра парка в виде снежинки. Каждый луч останавливался возле крыльца. Таким образом, в здании я насчитала шесть дверей.

В парке росли деревья причудливой формы и низкорослые кустарники. Ни одной клумбы или цветка. Двери, находящиеся по обе стороны от арки, были обычными, без вычурных рельефов. Как узнала позже, они вели в производственные и складские помещения, там же, в подвале, располагались каморки для слуг. Жаб, не поворачиваясь, прошёл к центральному входу и скрылся за дверью, которая сдвинулась в сторону при приближении хозяина.

Наблюдая, как уходил Жаб, я не заметила, как ко мне подошёл управляющий — высокий, очень бледный и худой мужчина с вытянутым лицом, тонкими губами и презрительным взглядом не моргающих глаз, которые, казалось, совсем не имели век. Одет он был в рубаху с широкими рукавами и широкие брюки серого цвета со цветными нашивками по левому боку. Четыре горизонтальных полосы: две синих, далее желтая и нижняя зеленая.

Мужчина что-то говорил на своем тарабарском языке, и мои спутники покорно кивали головами. Со мною вместе привезли двух девушек и одного мальчика, если существо со змеиной кожей, огромными глазищами и растрепанной короткой шевелюрой серых волос можно было назвать мальчиком. Девушки были так замотаны, что, кроме части лица, ничего не было видно. Но судя по тому, как они воспринимали всё, что им говорилось, в этом мире они себя чужими не чувствовали.

Управляющий ещё раз что-то повторил, кивая мне.

— Я вас не понимаю.

Управляющий громко хрюкнул (по-другому этот звук не переведёшь), подошёл ближе и, показывая на себя, повторил: «Тир Касху». Поняла, представился. Я показала на себя, пытаясь наладить диалог, и сказала:

— Алина.

Касху скривился, пытаясь повторить имя, затем злобно гаркнул, тыча в меня пальцем:

— Иномасати!

И где все эти волшебные перенастройки на чужой мир? Я второй язык в школе учила с трудом, а тут даже объяснить некому. И ведь понятно, что обозвал, но вот кем и за что — совсем не понятно.

Меня, ругаясь, подтолкнули в сторону двери, следом за уже вошедшими девушками.

И, казалось бы, не всё так плохо, можно пока и прислугой побыть, адаптироваться, выяснить, что к чему, и найти возможность вернуться. Но если я думала, что самое страшное уже прошло, то я сильно ошибалась. Это было только начало.

Глава 2

Три года. По земному времени прошло три года. Три самых страшных года в моей жизни, когда я пыталась выжить в этом кошмаре. Это сейчас я знаю, что попала в один из пиратских миров, где женщины не считались за человека. С животными и то обращались лучше: их любили, за ними ухаживали. Женщина же здесь была бесправнее животного, игрушка в руках своих хозяев, раба безмолвная, получавшая наказание даже за не вовремя произнесённый звук. Она не была сильно загружена работой. Большинство домашних дел выполняли машины и магия. Женщина была предметом постоянного унижения, истязаний и телесных издевательств. Этот мир вобрал в себя всевозможных уродов, торгующих товаром для извращенцев всех мастей. То, что в своих мирах каралось по закону, здесь можно было получить без страха на расплату.

Нас поселили в подвале в звуконепроницаемых комнатах. На первый взгляд, мрачная обстановка комнаты компенсировалась наличием мягкой большой кровати, широкой ванной, большим количеством зеркал и каких-то непонятных мне приспособлений. В шкафу висели странные балахоны, застёгивающиеся по бокам на несколько застёжек, наподобие наших кнопок. Но я рано радовалась хорошему ужину, который по сигналу выдвинулся из небольшого шкафа рядом с дверью. Стола в комнате не было, поэтому я, смыв в ванной кровь и грязь после недавнего заключения, накинула на себя один из балахонов и расположилась с подносом на кровати. Еда мне была не знакома, но зеленоватые куски на вкус напоминали мясо, красные листья — пареную капусту, а странные фиолетовые шарики — смесь фруктов. А травяной чай — он и есть травяной чай. Весь этот рай закончился, когда на пороге моей комнаты возник Жаб.

Тир Оракес. Он был наименьшим кошмаром за эти три года. Он любил запах моего тела, любил смотреть, как на моей коже проступают покраснения от его грубых нажатий и превращаются в сиреневые пятна. Он причинял боль, оставляя целым моё тело, пока от боли не немели мышцы, и тогда он слизывал слёзы и оставлял меня восстанавливаться до следующего своего прихода.

Я не слышала, что происходило с другими, но, когда изредка нам позволяли выходить в сад собирать листья целебных кустарников для снадобий и мазей, я видела их затравленные лица и понимала, что моя жизнь ничем не отличается от жизни других рабынь. Однажды я попыталась заговорить с одной из девушек, узнать её имя и получила первое своё наказание: меня выволокли на плац перед полуголыми наёмниками со сверкающими глазами от адреналина и бросили, словно тряпичную куклу, перед встревоженными псами, ждущих драки. Быть тренировочной грушей на тренировке у озверевших охранников больше мне точно не хотелось. После своего первого раза я даже с помощью целителя приходила в норму неделю. Теперь я точно знаю, какой треск издает сломанное ребро, как немеют ноги после удара спиной об стену, и какой вкус у собственной крови, которой ты захлёбываешься, после серии ударов разрывающих лёгкие. Я научилась молчать…

Я понимала, что так мне не выжить и, вспоминая все фильмы, которые видела, стала тренировать своё тело в каждую свободную минуту. Некоторые движения подсматривала у наших охранников в те моменты, когда сбор растений в саду совпадал с их тренировками, и позже отрабатывала эти движения до изнеможения в своей клетке. Одновременно с этим я постаралась объяснить нашему управляющему Касхе необходимость понимать хозяина, и тот стал помогать понемногу, хотя бы на примитивном уровне изучить язык здешнего мира. Я становилась сильнее, а мир — понятнее.

Именно это меня и погубило вновь. Моё хрупкое и хилое тело постепенно превращалось в спортивную, поджарую фигуру. Мой хозяин стал терять интерес к своим экзекуциям, так как теперь приходилось прибегать к усилиям, чтобы доставить мне мучения, да и терпимость к боли его совсем не радовала. В один из дней вместо него пришел маленький, сморщенный человечек с горящими от предвосхищения глазками.

Вы думаете, что знаете, что такое боль? Боль — это когда грёбаный маг-огневик выжигает тебе на спине крылья, потому что твоё лицо напомнило ему лицо ангела. Боль — это когда мерзкий недооборотень вспарывает тебе когтями кожу, загоняя их как можно глубже, с ювелирной точностью не задевая жизненно важных артерий, потому что ему нравится звук разрываемой плоти и ужас в глазах своей жертвы. Боль — это когда твоё тело растянуто, как на дыбе, каждая мышца натянута, как струна, и отвратительный эльфаро, вообразивший себя музыкантом, оплетает твои руки и ноги своими мерзкими щупальцами, чтобы чувствовать все вибрации твоего тела, когда он входит в тебя своими отростками…

Сначала я боялась этих сменяющихся недолюдей, но каждый раз, когда я думала, что это конец, маги-целители возвращали меня к жизни. И я с остервенением продолжала учение и тренировки до следующего своего падения в ад.

Единственной отдушиной были нечастые визиты малыша Шу (произнести правильно настоящее имя змеемальчика, с которым нас привезли, мне так и не удалось, но это его не обижало). Шу приносил кувшин с целебным настоем от врачевателей в моменты моего выздоровления. От него я узнала про этот ужасный мир. Шу рассказал, что обозначают нашивки на одежде. Нижняя полоса показывала принадлежность определенному округу, под чьим из пяти глав покровительством ты находишься, вторая — твой ранг в этой группе, третья — твой ранг воина, а четвертая — уровень магии. Касхе, судя по нашивкам, имел очень слабые навыки воина и мага. На отсутствие таковых указывала белая нашивка, на высший ранг — золотая, ниже — красная, средний уровень — оранжевый, а Касхе обладал синей полосой — чуть больше, чем ничего. Ни о каком разделении магии на стихии Шу никогда не слышал. Положение вроде среднего класса — желтая полоса, низшие — с белой полосой, элита имела золотую полосу. Этот мир был создан искусственно и назывался, если совсем упрощённо произнести, Фазис. Поделена территория между пятью вечно живущими, которые обогащались сами и давали приют всем отбросам и наёмникам. Наиболее жесткий и беспощадный — глава черного клана Фар Хорт — был по слухам полукровкой-оборотнем. Непревзойдённый воин, беспощадный ко всем, вселял ужас одним своим именем. На территории клана смерти собирались самые отъявленные мерзавцы и душегубы всех миров. Смерть была для них не работой, а смыслом жизни. Я решила, что туда точно соваться не стоит.

Второй вечно живущий — Тай Шук. Очень сильный маг рептилоидной расы, хитрый, мастер перевоплощений, контролирующий территорию клана крови. Поговаривали, что никто не знал его истинного обличия. Он появлялся в шлеме, плотно скрывающем его лицо. В красном клане собирались любители кровавых зрелищ и пищевых предпочтений.

Третий клан был самым маленьким, и в него принимали лишь прошедших ритуал магов. Лидером серого клана был Оберус, один из сильнейших магов, более тысячи лет помешанный на экспериментальной магии. Территория больше походила на лабораторию, где над представителями различных рас проводили магические опыты, и женские особи по своей природе подходили под эти опыты лучше всех.

Четвертый, коричневый клан — клан техногиков под предводительством Аво Тасме. Некоторые возводили его в ранг бога. Выглядел он как человек, второй ипостаси его никто никогда не видел, кроме тех, кто уже никогда об этом рассказать не сможет. Он был предельно вежлив и тактичен, не обладал внешне физической силой, да и, судя по нашивке, магический потенциал его был небольшим. Но бесить его боялись все. Помешанный на высоких технологиях, собираемых во всех посещаемых им мирах и дорабатываемых на своей территории, он обладал такой мощью, что одним движением выжигал полностью города. Если кто-то и мог попасть в мой мир, то я склонялась к Аво, ему могли быть интересны наши разработки.

Тир Оракис, предводитель зелёного клана жизни, выглядел на фоне перечисленных ранее просто душкой. Он не любил смертельных исходов. На его территории были самые красочные здания и очень много зелени. Любил лесть и почитание. Он привлекал в свои торговые дома, построенные по всей территории, любителей жёстких развлечений и наказывал за смертельную порчу своего «имущества». Он любил наблюдать за мучениями, черпал в этом свою силу, продлевающую ему жизнь, и обеспечивал платным видеоматериалом истязательств таких же, как он, наблюдателей. Оказывается, мне круто повезло очутиться на его территории. Даже не хочу думать, что со мной могли сотворить в других кланах.

Что таких разных существ собрало вместе и натолкнуло на мысль создания искусственного мира, давно кануло в истории. Никто не помнил, да и знать об этом никому не хотелось. Кроме всего, здесь процветала торговля оружием всех видов и зельями, проводились запрещённые ритуалы, а также тут можно было найти исполнителя для любого сомнительного дела. Наёмники с удовольствием пережидали здесь время от заказа до заказа или скрывались от преследования властей других миров.

О моём мире Шу никогда не слышал, но были нестабильные закрытые миры с высокими технологиями и фактическим отсутствием магических резервов, в которые был запрещён переход. Это вселяло в меня надежду, что возможность вернуться всё-таки существует. Шу приносил на свой страх и риск страницы из каких-то журналов и по ним объяснял мне буквы и строение слов. Сам он не был рабом, его забрали из семьи по желанию родителя, который отдал его слугой в престижный дом, где его могли бы обучить хозяйственным вопросам.

Я не понимала одного: Шу не знал понятие «мама», в доме всегда были только мужчины. Женщины на планете были только в торговых домах или у очень состоятельных тиров, которые могли себе позволить купить игрушку в личное пользование. Это было не выгодно, так как женские особи быстро умирали. Шу удивляла моя живучесть, так как моих соседок сменили уже трижды за это время. Всё, что Шу знал, это то, что маленьких детей здесь никто никогда не видел, а его самого отец привез с собой из другого мира, когда у них возникли проблемы.

Логично, ведь не за семьями они все здесь собираются.

Перед визитом очередного мага-экспериментатора меня выпустили в сад. Как оказалось, это тоже не приятный бонус за наше заключение. Просто лечебные кустарники, с которых мы срезали листья для настоек, имели очень ядовитые иглы, которые не смертельно, но болезненно парализовывали тело на несколько часов, и благородные мужчины рисковать собой не собирались. Но для нас это время было наслаждением, отдыхом и маленьким глотком свободы. Почти набрав сумку с указанных кустов, я увидела её. Ту, что восхитила меня своей силой ещё в тюрьме, синекожую красотку с огненными волосами. Она была сильно истощена, что странно — кормили нас очень хорошо, да и целители постоянно подпитывали своими отварами. Но она так же гордо держала голову. С молчаливой грацией девушка срывала листы и вдыхала в себя свежий воздух, блаженно прикрывая глаза. Как будто почувствовав, что за ней наблюдают, она повернулась ко мне, и наши глаза встретились. Удивленно приподняв бровь, девушка кивнула мне в приветственном знаке, дождавшись от меня ответного кивка. После этой встречи я попросила Шу рассказать мне о ней. Но, кроме имени Иниана, он о рабыне ничего не знал, а говорить с ним она отказалась. Шу сказал, что она воин, в переводе на наш язык можно сказать — из племени амазонок. И её воля к жизни не меньше, чем у меня.

Теперь иногда, встречаясь наверху, мы переглядывались и даже немного начинали понимать жесты друг друга. Это как неожиданно найти друга. Моя решимость выжить и выбраться отсюда любым путём выросла в несколько раз, потому что сейчас здесь я была не одна такая, нас уже было двое.

И снова всё изменилось в одночасье, когда в мою дверь вошёл демон. От одного его взгляда внутри разрастался панический ужас. Я никогда его не видела, и должна была ему покоряться, как и всем посетителям до него, но внутри всё протестовало. Я смотрела в его глаза, и жажда мести поднималась внутри вместе с волной жгучей ненависти. Я не понимала, почему так реагировала именно на него. Высокий, мощный, он абсолютно не был груб. Холоден, бездушен, но не жесток. По сравнению с предыдущими монстрами то, как он брал меня, можно было даже назвать нежным.

— Смотри мне в глаза! — рычал он хриплым от нарастающего возбуждения голосом, не давая мне потерять сознание раньше, чем волна удовлетворения накроет его окончательно. — Райди анисо хакара иномасати…

После этих его слов, брошенных на самом пике демонического высвобождения, я падала в бездну. Тёмную, смертельно холодную бездну, тянущую из меня все силы. А он молча собирался и уходил. Лишь в первый раз перед своим уходом демон прорычал Касхе:

— Женщина моя!

И после этого все визиты других существ прекратились. Был только он. Каждый раз после его визита я буквально лишалась сил, стояла на краю смерти и только мысль о мести возвращала меня к жизни. Даже Касхе сочувственно качал головой, наблюдая за моей волей к жизни.

Я выйду отсюда, я все равно выйду отсюда!

Глава 3

— Элай, что ты творишь!

Нико метался по разрушенной комнате: мебель перевернута, стол разбит, кругом осколки мелкого стекла, в которые превратились дорогие вазоны. Пустые бутылки из-под алкоголя веером валялись вокруг единственного уцелевшего кресла, в котором развалился пьяный Элай.

— Она противостоит мне. До сих пор противостоит! — рычал Элай, находясь в полутрансформации. — Я каждый раз вытягиваю её жизненные силы, но она не сдаётся! Я никак не могу сломить её дух, он словно превратился в стальной стержень и я каждый раз натыкаюсь на него и не могу поглотить строптивую душу полностью! Как она могла его сохранить? Как она вообще смогла выжить? Это ты ей помог, Нико?!

Элай за секунду подлетел к брату, хватая его за лацканы пиджака.

— Успокойся, Элай. Я даже не вспоминал о девчонке, пока ты не устроил весь этот бардак. Ты что, навещаешь её? — Нико подозрительно посмотрел в глаза демону. — Не говори мне только, что ты питаешься её несломленным духом. Ты с ума сошёл!

Нико сбросил руки брата и, обхватив его голову ладонями, притянул к себе. Соприкоснувшись на пару секунд лбами, Нико резко отпрянул.

— Ты же подсел на неё. Ты, как долбанный наркоман, подсел на неё! Ты же знаешь, что мы забираем только сломленные и чёрные души! Как ты мог так попасть?

— Ничего не случилось. У меня нет зависимости, просто меня бесит, что не могу её сломать окончательно.

— Нет зависимости? Мне врать бесполезно, я чувствую тебя, если ты помнишь. И твою привязку видно и без ментальных проб. Послушай мой совет — убей её, пока еще не поздно. Я впервые вижу, чтобы ты срывался в трансформацию в полубезумном состоянии. У тебя уже идет ломка, тебе с каждым разом будет нужно всё больше, и ты не удержишь в себе монстра. Я не хочу, чтобы совет уничтожил моего брата.

— Нет!

— Если её не убьешь ты, то это сделаю я.

— Не смей, Нико. Она только моя. И мне решать, что сотворить с её жизнью. Ты прав, я думал, что она абсолютно сломлена, когда пришёл получить расплату. Но в последний момент, когда я вбирал саму жизнь девчонки, в меня ударила волна её воли, и я наткнулся на этот стержень. Самое отвратительное, что я никогда не ощущал такого дикого удовлетворения, как в тот момент. Я вновь и вновь иссушаю её, добиваясь того же эффекта, но она становится только сильнее. Если бы ты знал, какой восторг дарит подобное сопротивление, оно бесит и пьянит одновременно.

— Элай, ты сильный демон. Послушай совета: не каждый свет побеждает тьма. Оставь её. Хочешь ломать — отдай другим, и пусть мучается до конца своих дней. Но сам не приближайся к ней. Ты сам пробудишь то, что остановить не сможешь.

Нико взъерошил волосы своему младшему брату. Это первый раз в его жизни, когда младший был слабее него и нуждался в его поддержке. Он действительно опасался худшего. Нико принял решение оградить Элая от проблемы, с которой самостоятельно он уже не справлялся. Несломленный дух для демона намного хуже, чем сильнейшие наркотики для человеческого организма. Болезненная привязка приводила к потере контроля над внутренним зверем. А таких демонов уничтожали без суда и следствия. Надо как можно скорее убрать это препятствие с дороги, пока рассудок брата еще подлежит восстановлению.

— Я пришлю тебе своего целителя. Будь добр, забудь об этой истории хотя бы на пару месяцев, пока не восстановишься. Обещай мне.

Нико, обернувшись от двери, ожидал ответа.

— Обещаю.

Глава 4

Нико сидел перед экраном и просматривал купленные у Оракеса записи. Он не понимал, как эта женщина могла повлиять на его брата. Сейчас она выглядела иначе, чем в первый день их знакомства. Стройная, накаченная, от неё разило силой и злостью. Волосы отросли и каштановой волной лежали на подушке, частично прикрывая лицо. Опасная… Другая…

Они часто дурачились с Элаем и делали ставки на человеческие пороки. Чаще всего выигрывал Элай, он легко пробуждал в самых невинных самые низменные пороки, что никогда не давалось Нико, поэтому он всегда стоял в споре на стороне людей. Когда они с братом случайно заметили компанию студентов, им было скучно и они вновь искали объект для спора. Среди ярких девушек выделялась одна особь: не то парень с миловидными чертами, не то девушка с мальчишеской стрижкой. Никакой косметики и выделяющихся форм — такой вот ходячий унисекс.

Нико хотелось подшутить над Элаем, выбрав ЭТО как объект для спора. Она всего лишь должна была согласиться на все, что он ей предложит в течение суток. Нико все же надеялся, что она окажется парнем. Зная способности брата, он совсем не переживал за его очередной выигрыш. И тем приятнее было получить долгожданную победу, когда эта невзрачная малышка не повелась ни на один из методов Элая. Она его в упор не замечала.

Элай редко, но все же иногда проигрывал, они смеялись и поздравляли друг друга. Иногда брат с досады подстраивал мелкую пакость объекту спора, иногда наоборот мог помочь с карьерой или деньгами. В этот раз человечка впервые вывела Элая из себя настолько, что он решил уничтожить её. Что его так задело? Нико не мог понять.

Если он сам покончит с ней, брат его не простит, а ссориться с Элаем у Нико в планы не входило.

Поставить задачу тир Оракесу или его подчиненным он тоже не мог. Оставалось только подтолкнуть девушку в нужном направлении. Ведь за её решения он точно ответственности нести не будет. Однако, если он приедет туда лично, Элай всё равно узнает. Попробовать кинуть слух о магических способностях иномасати, чтобы её разорвали главы кланов? Может сработать. У Нико в запасе всего два месяца, пока брата удерживает от визитов на Фазис его клятва. Нико нажал кнопку ручного селектора:

— Найди Унко, он мне срочно нужен.

Что ж Унко — самый болтливый из демонов, которого он знает. Он пошлёт его на Фазис с просьбой присмотреть за сохранностью очень ценной женской особи с даром жизни. Для Элая он останется любящим братом, который пытался сохранить его ценную игрушку, пока тот поправлял здоровье, а сам, благодаря болтливости Унко, который обязательно похвастается своей важной целью нахождения на Фазисе, спровоцирует охоту на человечку. И главам проще будет самим её уничтожить, чтобы она не досталась кому-то одному.

Нико улыбался, обдумывая разговор с Унко.

Глава 5

Прошло уже две недели с последнего визита чёрного демона. Я начинала беспокоиться, так как любое хорошее начало оказывалось для меня предвестником гораздо большего зла в дальнейшем. Касхе больше не заглядывал, в сад меня не выводили, других посетителей не было.

Я продолжала тренировки, хорошо питалась и максимально восстанавливала свои внутренние силы. В начале третьей недели ко мне забежал Шу и принёс мазь.

— Что это?

— Мне пришлось сказать, что ты неудачно споткнулась во время своих тренировок и потянула ногу. Ты сейчас на особом положении, тебя готовят к отправке, я сам слышал. — Шу говорил еле слышно, низко наклонив голову, подготавливая мазь.

— Что происходит? Меня продали? — я взяла баночку из рук Шу, отвернувшись от камер, делая вид, что мажу поврежденное место.

— Скорее собрались спрятать. По какой-то причине пришло сразу несколько запросов на покупку рабыни из других кланов. И эта рабыня ты. Сделать предпочтение одному из вечных — значит обидеть других. Легче переждать или убить рабыню. Есть вариант выставить призом на боях.

Вот он новый виток событий. Мысли лихорадочно забегали, пытаясь ответить на вопрос: «Что мне делать?»

— Шу, ты можешь достать какой-нибудь острый предмет, наподобие кинжала или обычного ножа? И мне нужно выйти в сад. — Я аккуратно закрыла баночку и протянула её Шу.

— Не обещаю. Но попробую, ты мне нравишься. Жаль, если убьют.

Шу вышел, а я осталась обдумывать своё положение. Что я могу? Я тренировалась все эти годы, научилась терпеть любую боль, выдерживать любой удар, но все мои тренировки были с воображаемыми врагами. Смогу ли я нанести удар по реальному существу? И не будет ли это боем моськи против гиганта. А вдруг меня убьют, даже не дав возможность постоять за себя. Если Шу мне поможет, я попробую набрать вместе с листьями немного ядовитых шипов для себя — хоть какая-то защита.

За время нашего общения с Шу я составила примерный план местности Фазиса, узнала, каким образом проходят перемещения по территории, какие средства в ходу и где можно укрыться.

К моему везению, документы были не входу, так как многие здесь скрывались от правосудия и часто прибывали под вымышленными именами. Ни полиции, ни дознавателей, каждый сам за себя. Нашивки носили только жители и приверженцы кланов. Временные посетители знаков отличий не имели. Но при этом и моральных принципов никто не придерживался.

Никакого плана по освобождению у меня не было. Да и сбежать из этого места было нереально. Другое дело, если меня повезут через город, хотя никто не встанет на мою защиту, а только присвоят себе, и ещё неизвестно, сколько я протяну после этого.

Вывод один — маскироваться под мужчину. Голова шла кругом. Уверенность приходила и резко оставляла меня наедине с мыслями об обреченности. Я так надеялась убежать, я пыталась выжить с мыслью отомстить, но только сейчас поняла, что практически привыкла к своему обеспеченному заключению и мне страшно решиться сделать шаг к своей свободе из-за дикого страха перед смертью.

В обед Шу зашел с матерчатыми сумками для сбора листьев. Принимая их из рук парня, я ощутила тяжесть и удивленно посмотрела на расширяющуюся от груза одну из сумок.

— У тебя час на сбор листьев, — Шу многозначительно покачал головой.

— Сейчас обуюсь, — я прошла с сумками к шкафу, за открытой дверцей, отгородившей меня от камеры, заглянула в одну из сумок, на которой не было отмечено название кустарника. Внутри лежали два ножа, напоминающие по форме наши морские кортики, баночка с кремом, уже мне известным, какой-то диск и пара непонятных вещиц. Сумку я оставила внутри, забирая мягкие тапочки для улицы. Поднимаясь в сад, я тихо прошептала Шу «спасибо».

— На диске немного средств, около 40 рестов, на один ночлег должно хватить. Несколько побрякушек стащил из комнаты Оракеса, может выручишь за них что-то, если сможешь продержаться. Все, что смог, — Шу грустно выдохнул.

— А тебя не накажут? — мне стало страшно за единственного сочувствующего мне парня.

— Нет. Деньги мои, а вещицы не особо ценные. Да и домой уже скоро уезжаю.

Мы молча вышли на крыльцо. Солнце опалило своими лучами и, как всегда, прибавило настроения. Пока я искала отмеченный на сумке для сбора куст, заметила Иниану. Она кивнула мне, я улыбнулась и кивнула в ответ. Аккуратно отрывая листья, я цепляла за край иглы и, надламывая, подхватывала листом, складывала на уголок балахона, зажатого в руке. Таким образом я одновременно собирала должное и нужное.

Минут через десять по местному времени Иниана осторожно привлекла моё внимании к месту, где она собирала листья, после чего резко пошла в другую сторону, удаляясь от него. Я поняла её намёк и, добрав одну из сумок, перешла к указанному кусту, под которым на мягкой земле был коряво начерчен рисунок.

Я не сразу поняла, что нарисованы два человека и руки скреплены вместе. Я оглянулась в поиске девушки, но не увидела её. Это она мне дружбу предложила таким образом, что ли? Странное послание я быстро стёрла ногой и продолжила работу. В голове никак не складывался хоть какой-нибудь план действий.

Позже в своей камере, отдав Касхе сумки, я в ванной освободила от жидкого мыла круглую баночку, прополоскала и, просушив, сложила внутрь ядовитые иглы порокуса. Баночку упаковала в сумку, принесённую мне Шу. Время тянулось долго, обед не лез в горло, настроя на тренировку не было, в результате чего я постоянно ошибалась. Во время очередного повторения прыжка с поворотом открылась дверь, и ко мне в комнату вошел тир Оракес.

Жаб внимательно осмотрел меня, обойдя по кругу, неодобрительно поцокал на перевязанный для удобства тренировок балахон и заговорил со мной, медленно протягивая слова, чтобы я успевала его понять. Оракес знал о моих занятиях и не возражал против моего рвения в изучении языка, но считал, что мне трудно даётся данный предмет, а я не разочаровывала его и поддерживала уверенность в своей некоторой тупости.

— Иномасати, — меня так и называли здесь этим именем, как я узнала позже, означавшим жителя запрещенного мира, — мне стало известно о наличии у тебя дара. Странно, что ничего такого я не заметил сам, хотя твоя живучесть и способность к болевой адаптации намного выше среднего. И всё же… ты магиня?

— Кто? Я? — не ожидая подобного поворота разговора, я растерялась, — нет. На Земле нет магии, насколько мне известно. Экстрасенсы есть, но вряд ли они имеют отношение к магии.

— В тебе очень заинтересованы демоны, а они просто так бросаться словами не будут. В настоящее время меня провоцируют на конфликт с кланами, с которыми мне нет резона ссориться. И мне очень интересен повод. Что в тебе особенного? Может, что-то открылось за время нахождения здесь?

— Не знаю.

— Позже я зайду к тебе с магом, он проверит твой потенциал, и я решу, что с тобой делать. Я хорошо на тебе зарабатываю, и мне не хотелось бы потерять единичный экземпляр из недоступного нам мира. Но моё спокойствие гораздо важнее, — он ещё раз внимательно посмотрел на меня, втянул запах волос, притянув за прядь меня ближе к себе, и тихо прошептал, — вечер покажет.

Удивил? Ошарашил? Убил! Вот состояние, в котором Оракес оставил меня после своего ухода. Магия? У меня? Смеётся он что ли? Да какая я магиня! Если бы я могла магичить, я бы давно всё здесь испепелила к чертям собачьим! Что происходит? Мои мысли возвращались к демону, которого не было видно уже несколько недель. Может, с ним что-то случилось, и все решили, что это после визита ко мне? Да что с этим бугаём могло случиться? Смерть от перевозбуждения, разве что! Что я сделала не так? Память бешено подкидывала картинки наших последних встреч. Мощный, с короткой щетиной черных волос, сбритых от витых рогов до затылочной части, глаза заядлого наркомана под дозой, с чёрными широкими зрачками. Размеренные, уверенные движения, ничего лишнего: холодно, жёстко, бездушно. Только в конце в его лице что-то менялось, эмоции появлялись за несколько секунд до того, как он получал удовлетворение. В том, что именно этот демон имеет отношение к слуху о моей проявившейся магии, я не сомневалась. Но что он мог во мне рассмотреть, оставалось вопросом. И что мне делать, если вечером ничего не обнаружится? Я останусь у Оракеса или он меня продаст другому, избавляясь от проблемы? Страшно! Как же мне было страшно. Я ходила кругами по комнате, пытаясь немного успокоиться, но нервная дрожь не проходила.

К вечеру в мою комнату Касхе привел человека в сером плаще с широким капюшоном. Я с ужасом поняла по нашивкам на рукаве протянутой ко мне руки, что это маг из серого клана, причем элита с очень высоким потенциалом.

— Подойди, — я не видела, чтобы он говорил со мной, и это напугало ещё больше.

Я подчинилась и покорно, опустив по правилам голову, подошла к магу. Он был достаточно высок, примерно на полголовы выше меня. Рука с артистичными тонкими пальцами, украшенная различными перстнями, поднялась на уровень моего лба. Маг застыл с закрытыми глазами, как бы сканируя меня, медленно перемещая руку по воздуху от головы до живота.

— Странно…

Маг задумчиво посмотрел на меня. Затем порылся в сумке, висевшей под плащом на поясе, и достал два кулона на длинных цепочках грубого плетения. Для начала маг поводил вокруг меня тусклым серым камнем, который, приближаясь к области сердца, начинал мерцать слабым зеленым цветом и больше нигде признаков жизни не подавал. Затем вложил мне в руку белый прозрачный камень и закрыл пальцы моей ладони. Я держала камень зажатым в кулаке примерно пять минут. Мне сразу напомнило, как мама ставила градусник и всё время ворчала «руку не разжимай, а то будем перемеривать», и как назло в этот момент очень хотелось пошевелиться.

Забрав камень, маг стал рассматривать проступившие чёрные прожилки и при этом задумчиво хмурился.

— Странно. Ты не имеешь никакого отношения к магам, я прав?

— У нас нет магии.

— Магия есть в каждом мире. В древнем мире у вас и сотовый телефон посчитали бы магическим, разве не так? — улыбнулся маг.

— Наверное. А вы знаете, что такое сотовый телефон? — я с надеждой посмотрела на мужчину.

— Мы изучаем все миры и знаем очень много. Твой мир не единственный развитый технически, просто он один из немногих, который отрицает существование энергетических потоков. В вашем мире предпочитают развивать машины и искусственный интеллект, а не человеческий разум и энергию, которыми он мог бы управлять. По сути, что такое магия? Те же потоки волн. Вы научились ловить радиоволны, передавать звук и картинку на расстоянии, но разве созданные для этого машины сделаны не на основе человеческого интеллекта и возможностей?

— Никогда не смотрела на магию с этой точки зрения, — я забыла, что непочтительно смотрю прямо в глаза говорящему, — значит, каждый человек может быть магом?

— Я не говорил этого. Каждый человек может научиться управлять определенными потоками. В твоем мире разве все виртуозно играют на музыкальных инструментах? Разве все поголовно являются великими математиками? Природный талант и долгие часы тренировок, только такие люди достигают вершины.

— Но почему никто не занимается у нас этим вопросом? — я увлеклась темой.

— Уверена? Никто не умеет говорить с мертвыми? Это некроманты. Никто не владеет даром убеждения и гипнозом? Это менталисты. Нет людей, в руках которых оживают самые запущенные растения или которых безумно любят животные? Вот и природники. В вашем мире не умеют использовать магические потоки, накапливать энергию для ритуалов. Это как заставить человека просидеть в инвалидном кресле лет десять — он забудет, как ходить, его мышцы атрофируются. Вот и ваши каналы атрофировались.

— Я запуталась. По вашим словам выходит, что я могу быть магом, но им не являюсь?

— Не совсем. В данный момент все каналы перекрыты и пользоваться ты ими не умеешь, но каким-то образом научилась поглощать часть чужой силы. Плюс очень сильный стержень. Как маг ты пока пустышка, но тем более странно, зачем ты так понадобилась демонам.

— Я бы очень хотела знать, как я вообще здесь оказалась, — пробурчала я опуская голову.

— Это как раз не проблема. Окажешься у нас — мы просканируем воспоминания и ответим на этот вопрос.

— А что за стержень?

— Наверное, в твоем восприятии это можно назвать силой воли и духа. Других объяснений того, как ты переносишь всё, что с тобой происходит, без помощи зелий, у меня нет. Ну, если только ты не из поклонниц жёстких забав.

Маг хмыкнул, увидев, как на моём лице пробегает гамма чувств после понимания, о чём он говорит. Да что бы я?! Моё возмущение переплюнуло мой страх перед этим человеком, почти полностью скрытым плащом. Маг, как будто услышав мои мысли, снял капюшон и, пройдя вглубь комнаты, присел на край кровати. Он внимательно посмотрел на меня. Я же с ответным любопытством рассматривала немолодого, но очень даже симпатичного мужчину с аристократическими чертами лица и очень блёклыми светло-серыми глазами. Русые длинные волосы собраны в хвост, такого же цвета аккуратно подстриженная бородка. Мой страх окончательно испарился, так как я точно знала, что в данный момент мне ничего не грозит, и даже более того, рядом с ним мне пока гораздо безопаснее. Как я это поняла? Интерес. Это как если бы человек жёг книги, для того чтоб обогреться и не замерзнуть самому, и вдруг, кидая в костер следующий экземпляр, заинтересованно зачитался случайно открытой страницей и решил обязательно дочитать её до конца. Да, закончив чтение, он возможно запустит книгу в тот же костер, чтоб спасти себя от холода, но есть крохотный шанс, что книгу могут сохранить, ведь ситуация может измениться. А вот именно сейчас, пока интерес на пике, нужно пользоваться ситуацией, ведь страницы выдирать пока никто не собирается.

— Абсолютно не поклонница.

— Тогда ответь мне на вопрос: «Как?» Я давно в этом мире и видел разное. Но все женщины здесь делятся на тех, кому это нравится, тех, кто предпочитает дурманящие настойки, чтобы пережить ужас, и тех, кто ломается и умирает.

— Нравится? — я даже поверить в это не могла. — Это варварство и вечное унижение?

— Представь себе. В этом мире нет свободных женщин, но это не значит, что все они попадают сюда через рабский рынок. Многие приезжают сами.

— Сумасшедшие?

— Нет. Есть расы, не подверженные боли или обладающие высокой регенерацией, которые заключают контракт на очень неплохую сумму и добровольно участвуют в несмертельных, но часто жестоких или кровавых «вечеринках». Есть «жертвы», желающие максимально насладиться болью. Некоторых девушек готовят к подобной участи с детства и продают обедневшие родители.

— Бред. Да как такое вообще может быть? Как подобное может нравиться? — меня передернуло при воспоминании о некоторых эпизодах, происходивших со мной.

— Я уже понял, что ты не относишься к первой категории. Среди второй я тебя тоже не вижу, никаких настоев в твоей крови я не наблюдаю. Только восстанавливающие зелья. Да и на девушку, мечтающую умереть, ты совсем не похожа. Тогда как ты уживаешься со всем тем, что с тобой сделали? Что заставляет тебя терпеть и жить дальше?

Маг слегка подался вперед, вглядываясь в моё задумчивое лицо. Не знаю, какие эмоции промелькнули в тот момент, но перед моими глазами вновь всплыл образ демона, и жуткое чувство придушить этого урода накатило волной.

— Чувство мести… Так вот в чём дело! — маг откинулся на спинку кровати и улыбнулся. — Так просто?

— Я бы назвала это чувством справедливости, — зло покосилась я на мага, — справедливость требует взорвать этот мир к чертям собачьим вместе со всеми собранными здесь уродами и извращенцами!

Последнюю фразу я почти прошипела, совсем не заботясь о том, что эти слова могут оказаться последними. Но маг всё так же открыто улыбался, ожидая продолжения моей речи.

— Я очень хочу вернуться домой… Раньше я не понимала, какой счастливой была моя жизнь. Считала себя серой и незаметной. Но здесь я постоянно вспоминаю дом… Меня никогда никто не бил. Родители холили и лелеяли, брат всегда ограждал от неприятностей и помогал с уроками. Мальчишки не обращали на меня внимания, как на девушку, ни в школе, ни в университете. Ко мне всегда относились, как к младшей сестре, защищали и помогали. Чтобы доказать, что я взрослая, я ушла с головой в общественную работу, стала старостой группы, но, вспоминая эти годы, я всё больше признаю, что все вопросы слишком быстро решались благодаря ребятам, которые меня окружали. Я могла рассуждать о политике, жёстких мерах, но сама росла за стёклами теплицы. И всегда боялась боли… Даже когда решила пойти всем наперекор и потерять девственность, так напилась успокоительных, что ничего о том дне не помню. Мой парень обиделся, обозвал меня ледышкой и закончил наши недельные отношения. А я была очень рада, что так легко отделалась. Видимо, за это и получила подобный откат от судьбы. Никогда не думала, что окажусь в столь жестоком мире, но «никогда не говори никогда». Хотелось ли мне умереть? Первые недели очень. Но что изменит моя смерть? Накажет тех, кто меня истязал? Успокоит моих родных, которые не знают, где я? Нет… Тогда я поставила себе цель — выжить несмотря ни на что. Стало легче. В моей стране вообще не любят покоряться врагам. Мои предки побеждали даже тогда, когда в победу другие страны не верили, возрождались и становились сильнее, партизанили…

— Странное слово — «партизанили»…

Молчание повисло в комнате. Каждый обдумывал своё. Я внутренне ругала себя. Вот зачем разоткровенничалась? Что на меня накатило?

— Ты незаслуженно обвиняешь здешние устои, — маг встал и прошёл мимо меня к двери, — этот мир возник не на пустом месте, и образовали его личности далеко не безумные. Это своеобразный буфер для цивилизованных миров.

Я издала звук, похожий на фырканье.

— Именно цивилизованных, и заметь, уровень развития цивилизации совсем не зависит от наличия в нём телепортов или ракет, на развитость цивилизации указывает развитие личности внутри данного мира. Вот твой мир еще в детском периоде, — я удивленно подняла брови, — вы пока алчны, эгоистичны и имеете все шансы погибнуть и утянуть за собой, поэтому он и закрыт. Что ты знаешь о союзе миров? Вижу, ничего… Любое насилие над личностью жестоко карается и нет желающих нарушать закон, но запретить плохое не значит искоренить. В любом существе любого мира могут проявиться злость, обида, неудовлетворенность, амбициозность и даже некоторые фобии и пороки. И очень часто, сбрасывая здесь всё, что его гложет, житель другого мира спокойно возвращается к своей жизни и становится прекрасным работником, семьянином и гражданином своего общества.

— То есть вы здесь занимаетесь благим делом? — я злилась.

— Мы делаем то, что нам нравится. Но я хотел обратить твоё внимание, что белого без чёрного не бывает. Однако это долгий разговор. У меня ещё один вопрос к тебе.

— Спрашивайте.

— Если бы сюда попала не подготовленная к подобной участи женщина из союза миров, для неё было бы шоком происходящее. Но ты говоришь об… как ты их называешь? Извращенцах? — дождавшись моего кивка, маг продолжил. — Я так понимаю, для тебя это не новость. В твоём мире существуют такие места, как это?

— Нет! — Быстро ответила я. — У нас есть подобные субъекты, маньяков сажают в тюрьмы, другие стараются действовать в рамках закона. Если просмотреть историю, то всплески подобного безумия происходят с определенной периодичностью. Вот и за последние тридцать лет примерно в соседних странах просто бум какой-то. Люди медленно сходят с ума, маскируют себя под фантастических существ, рушатся все моральные устои, и извращения становятся нормой «свободного» общества. Гордиться абсолютно нечем…

— Тридцать лет, говоришь…

— Так вы скажете, что у меня нет способностей, и все успокоятся? — вырвала я мага из задумчивости.

— Нет, не скажу, — маг ухмыльнулся и повернулся к двери, — я заберу тебя к себе, но чуть позже, когда пойму, что за игра затевается. Однако и отдавать тебя другим я пока не намерен.

Маг накинул капюшон, сделал непонятное мне движение рукой и толкнул дверь. За ней услужливо ожидал Касхе, приглашая мага пройти на выход. Шу прибежал ближе к ночи с известием, что завтра меня повезут наёмники Оракеса к серым магам. Сам маг передвигался на карге (подобие лётного, очень скоростного средства), но меня по какой-то причине повезут в обычной повозке, самым медленным способом передвижения и самым дешёвым.

Если Шу и удивлялся подобной прижимистости мага, который явно заплатил Оракесу за меня очень солидную сумму, то для меня ясно было, что маг пытается спровоцировать ситуацию. Что ж, будет день, будет пища. Я попросила Шу принести мне какие-нибудь брюки и рубашку, так как ехать в балахоне на повозке совсем не хотелось, но Шу уверил, что мне подобного никто не позволит. Печально. Чувствовать всё время себя почти голой совсем неудобно.

Вопреки переживаниям уснула я быстро и без снов.