Пролог

Большая часть нашей жизни уходит на ошибки и дурные поступки; значительная часть протекает в бездействии, и почти всегда вся жизнь в том, что мы делаем не то, что надо.

Луций Анней Сенека

Июль 2014

Нелепо ехать навстречу своей гибели. Еще и выжимать газ – скорей, скорей. Опасность преследовала и ждала впереди, но мы пытались обмануть смерть, стремясь все дальше и дальше на юг, к большой воде.

Старенький черный «Форд Эксплорер» натужно рычал при ускорении, в коробке передач что‐то стучало и било. И где‐то под днищем тоже. По пути шину спускало уже два раза, и Дэш останавливался, подкачивал колеса или копался под капотом, чинил и чинил колымагу. Приметный джип давно следовало поменять, но Дэш слишком любил эту машину.

Он забирался за руль, заводил мотор, а потом поворачивался ко мне и говорил:

– Держись, малышка. – Вытирал тряпкой грязные руки, но чище они не становились, улыбался, и темные от пыли морщинки бежали вокруг рта и от глаз. – Потерпишь еще пару дней?

Будто у меня был выбор. По пути мы держались от воды подальше, чтобы нас не выследили, но времени оставалось все меньше – мне становилось хуже. Кожу по всему телу саднило, она покраснела и начала шелушиться там, где с ней соприкасалась одежда. Вода из бутылок дарила облегчение лишь на несколько минут, а потом все возобновлялось. Мой недуг не вылечат никакие лекарства мира, поможет лишь безграничная и бескрайняя вода.

– Когда‐нибудь мы с тобой махнем в Юту на Большое Соленое озеро. Или на Окичоби. Оно мелкое, зато пресное. Тебе там нравилось, да? Только потерпеть надо. – Дэш выжимал педаль газа, «Форд» начинал рычать и трястись, и тогда Дэш снижал скорость. – Куда ты хочешь?

– Туда, где нас не найдут, – стонала я.

В горле было сухо, как в пустыне Аризоны, голос шипел и хрипел, будто я какая‐нибудь простуженная ящерица. Кожа на руках сохла и трескалась. Казалось, внутри так же сохнут и трескаются сердце, желудок, легкие. Сколько еще я выдержу?

– Ты только не вздумай умирать, – говорил Дэш нарочито бодрым голосом. – Осталась пара дней, и мы у Мексиканского залива. Еще поборемся. Хотя ты такая худенькая, где только силы возьмешь. Сначала пообедаем…

Дэш всегда заботился обо мне, но иногда его забота походила на издевательство, как сейчас. Да, он хотел как лучше, но злость внутри меня росла вместе с болью. Я понимала, что деваться некуда. Он знал, как выживать, когда на тебя ведут охоту, и для спокойствия этого хватало, хотя мучительная ломота в мышцах сводила с ума, а внутри будто орудовала стая пираний, медленно пожирающих тело. Впрочем, боль означала, что я еще жива и нас не поймали.

Мы молчали, провожая в окне солончаки и холмы. Дэш дергался, смотрел в зеркала заднего вида, на часы и на меня. Нервно мне подмигивал и снова проверял зеркала. Путь из Монтаны в Техас через Колорадо и Нью-Мексико – красная глина, редкая трава, невысокие горы на горизонте – тянулся и тянулся. Пока к горам тоже нельзя, там есть озера.

– Так, значит, я остановился на истории с шерифом Пеннебейкер…

Дэш любил вспомнить прошлое, пока чистил ремингтон [2] или затачивал балисонг [3], но особенно – за рулем. Рассказывал все, что приходило ему в голову, скучное или смешное, страшное или обнадеживающее. Отвлекал от боли.

– На шерифе же, да? И на ее попытке меня убить. – Он бесцеремонно тыкал в меня пальцем, побуждая не спать, хотя пелена перед глазами больше походила на обморок.

Да черт побери, Дэш, отстань!

– Я тоже уже мечтаю тебя убить…

– А машину кто поведет? – усмехался Дэш. – Пойми, так надо, мы должны успеть. Если сейчас поедем к воде, мои кузины найдут нас через… – он молчал, прикидывая, – …пару часов. А нам нужно больше времени. Нас ведь ждет кое-кто очень важный, правильно? Она не простит мне, если с тобой что‐нибудь случится. Да я сам себе не прощу.

Голос Дэша то терялся в горячем воздухе, то рассеивался в трещинах, что разбегались по телу, застревал в них, плутал в тумане вместе со мной, затихал, пока наплывала темнота. Мне нужно продержаться до большой воды. Там назначена встреча, которую я ждала много лет…

…Гудок разорвал сухую тишину. Меня качнуло на сиденье. Сердце забилось от испуга, отчаянно проталкивая вязкую кровь. Нас подрезал старенький «Сабурбан», еще раз просигналил и дал по газам.

– Машину водить научись! – крикнул Дэш, повернулся ко мне, и в серо-стальном взгляде вспыхнуло понимание. – Не паникуй, это не за нами. Просто туристы…

Нас вынудили покинуть дом, искали, выслеживали, выманивали. Мы ждали нападения в каждой закусочной, где останавливались, в каждом мотеле посреди пустыни, но Дэш умудрялся сохранять ясную голову и поддерживал разговорами. Силы были неравны: если выследят, живыми нам не выбраться – по крайней мере мне. Страшно. Но куда страшнее умереть прямо сейчас от сухой знойной бездны внутри.

– Я слышал об одной технике, – прорезался в моем измученном сознании хриплый голос Дэша, – говорят, она помогает мыслить в позитивном ключе. Представь, что вы уже встретились и все хорошо.

– Тупая техника… Если продолжишь в том же духе, я сама сдамся твоим кузинам.

– Ха! – воскликнул Дэш, подгоняя машину дальше на юг. – Так вот, о шерифе! Наповал меня сразу должно было сразить ее имя. Клара! Ты вообще встречала людей с таким нелепым именем?

Я пыталась сосредоточиться на имени, но вместо этого в памяти всплывали наши брошенные впопыхах вещи и торопливый отъезд. Оставлять дом и привычную жизнь оказалось больно. Почти так же больно, как пытаться не умереть от всепоглощающей сухой муки. Дэш убеждал, что мы успеем, что не надо бояться, но разве он всемогущ?

– Слушай, по поводу кольца, – донесся голос. – Если мы так и не разберемся, откуда оно взялось, я его уничтожу.

От испуга прояснилось в голове:

– С ума сошел? Оно же тебя защищает!

– Если оно попадет в чужие руки, малыш, это рискованно…

– Не попадет! Оно тебе нужно! Не смей!

– Ладно, тогда обещай мне: если со мной что‐нибудь случится, – осторожно произнес Дэш, – ты его уничтожишь.

– Заткнись, Дэш… Заткнись уже, а? Ну почему ты всегда так… – У меня заканчивались силы, даже на возмущение не хватало. Иногда Дэш меня бесил. Вот как сейчас. И раздражал, словно еще одна моя боль.

Тыльная сторона ладоней походила на почву за окном: сплошные трещины и разломы. Мне грезилась вода – капли на пальцах, журчание ручья, рокот волны, но лишь горячий пыльный ветер обжигал лицо и растягивал каждое мгновение на вечность. Я справлюсь. Благодаря Дэшу. Приручу боль, смогу с ней жить, продержусь еще немного и еще.

– Не спать! – Дэш снова тыкал в меня рукой и грозил пальцем. – Терпеть! Смотри-ка, а вот и мои кузины!

Как они так быстро нас нашли?!

От испуга сердце забилось чаще, а туманная пелена перед глазами рассеялась.

Позади – пустая дорога, впереди – асфальт зыбко дрожал в жарком мареве суховея.

– Идиот!

Дэш подмигнул и хитро улыбнулся. Ну что за человек!

Испуг зарядил адреналином на полчаса. Дэшу следует завязывать с такими шутками: доверие – тонкая материя, его легко утратить. Ты доверяешь тем, перед кем беззащитен, и когда они подводят – не принимают таким, какой ты есть, или просто исчезают из твоей жизни, – все рассыпается в пыль.

– Ну-ка расскажи, что будешь делать, когда доберемся до Мексиканского залива?

Иди к черту, Дэш! Получалось думать только о мучительной жажде, которая разрывала тело и истощала душу. Язык присох к опухшему горлу, и с трудом удавалось выдавить какой‐то невнятный стон. Дэшу и того хватило: он воспринял его как мою готовность к диалогу и после очередного проговаривания плана снова начал рассказывать о шерифе.

Его голос помогал держаться на плаву – именно голос, а не слова, потому что эта история звучала уже много раз и отпечаталась во мне каждым чувством, стала моей историей. Иногда Дэш рассказывал о себе как о ком‐то другом, будто удивляясь тому незнакомцу.

– Так вот, первый раз мы встретились в бакалейной лавке. Погоди… или на улице перед лавкой? А я тебе говорил, как мастерски она умела лгать? Не подкопаешься. И улики подчищала.

История, которую он рассказывал, была довольно нервной и не так сильно мне нравилась, как другая, которая шла после, – о бесконечных водных просторах и исполнении желаний. Сейчас, когда мое тело казалось сотканным из боли, воспоминания стали необходимостью, спасая от мучений и погружая в другую жизнь.

Машина резко остановилась и, выдернув из мучительной полудремы, вернула к реальности. За окном все еще не плескалась вода, только иссушенный песок лежал на обочине, да мелкая пыль танцевала на ветру.

– Спокойно, не волнуйся. Все будет хорошо. – Дэш напряженно сжал руль и нахмурился.

В зеркале заднего вида я заметила полицейского. Он шел к нам.

Дьявол! Нас остановил патруль!

Это обычная проверка на дороге или наводка?

– Не нервничай. Сиди спокойно. Ничего не делай. – Во взгляде Дэша вспыхнули настороженность и тревога. – Слышишь? Ничего не делай! Я справлюсь.

– Права и документы, пожалуйста.

Решительный голос ворвался в салон, разрушая образы в моей голове и вызывая неприязнь. Хотелось, чтобы он замолк, никогда больше не звучал, чтобы его владелец провалился сквозь землю и не вредил Дэшу, сгинул без следа, мерзкое чудовище!

– Пожалуйста, офицер. – Дэш протянул полицейскому документы и тут же повернулся ко мне. – Все хорошо. Смотри на меня!

Да чтоб ты провалился, Дэш! Серо-стальные глаза просветили меня рентгеном и удержали на сиденье, хотя инстинкт велел сорваться с места и прикончить тех, кто нам помешал. Возможно, после мне даже станет легче, и я выдержу еще два дня до Мексиканского залива.

– Мистер Холландер, прошу вас выйти. – Полицейский отступил на шаг, давая возможность открыть дверь. Из патрульной машины вышел его напарник.

Дэш аж зашипел от досады.

– Если попросят выйти и тебя, выходи спокойно, – тихо произнес он, повернувшись ко мне. – Не спорь, не сопротивляйся и не кричи. Договорились? Это обычный дорожный патруль.

А если нет?

– Мистер Холландер! – настаивал полицейский.

Дэш открыл дверь, держа руки на виду, потом медленно вышел. Мне все это не нравилось, совершенно не нравилось. Полицейский расспрашивал, откуда мы едем и куда, Дэш спокойно отвечал. Его волосы с проседью на ярком солнечном свете казались еще белее, а сам он изо всех сил прикидывался законопослушным гражданином.

Встреча походила на наводку. Можно быстро избавиться от полиции, вот только Дэш велел ничего не делать.

Полицейскому не понравился какой‐то ответ Дэша, он потребовал подробности, расспрашивая резко и назойливо. Его напарник стоял у нашей машины с моей стороны и держал руку на кобуре.

– Повернитесь! Положите руки на капот! – скомандовал полицейский.

За секунду Дэш оказался распластан на капоте. Один офицер держал его под прицелом, а второй обыскивал.

Во мне вспыхнуло яростное желание прекратить безобразие. Всего‐то нужно произнести пару слов.

В глазах Дэша, устремленных на меня сквозь пыльное лобовое стекло, застыл страх. Он боялся не полицейских, он боялся за них. Его губы шевелились, беззвучно произнося: «Не надо. Стой».

Прости, Дэш, но все же я вмешаюсь. Не хочу, чтобы тебя пристрелили.

– Прошу вас покинуть машину! – произнес второй полицейский, наводя оружие на меня.

С удовольствием!

Моя рука потянулась к двери.

Глава 1. Три могилы и кольцо

Чтобы вынести историю собственной жизни, каждый добавляет к ней немножко легенд.

Марсель Жуандо

Эта история началась задолго до нашей с Дэшем встречи. Наверное, с того самого события в Мексиканском заливе в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году, когда на буровой погибло шестьдесят три человека. События порождали последствия и меняли судьбы. Мы с Дэшем встретились позже, сильно позже, но все же я – часть истории, а история – часть меня.

Я постараюсь изложить ее лучше, чем сделал это Дэш. Рассказчик из него получился отвратительный: он все время сбивался, перескакивал с мысли на мысль, менял детали на ходу или придумывал новые. Мы по несколько раз обсуждали одно и то же, а потом вдруг оказывалось, что самое важное он так и не рассказал. Возможно, я тоже что‐то напутаю, но обязательно доберусь до финала, ведь, проживая чужую жизнь, я не сойду с ума от своей.

С чего же все началось? Какой момент назначить точкой отсчета? День нашей встречи? Пожалуй, все началось, когда Дэш приехал на озеро Бреворт…

Октябрь 1999

Дэш приехал на озеро Бреворт, чтобы арендовать дом Ривердейлов на старой дороге, чуть в стороне от Сент-Игнаса. Осень в том году выдалась теплая, городок утопал в зелени, а озеро – в птичьем шуме.

После событий девятилетней давности репутация у дома была хуже некуда, покупателей на него не находилось даже по сниженной цене. Конечно, кто захочет жить в доме, в котором погибла целая семья. Разыскать риелтора оказалось сложно: в местных агентствах недвижимости сбыть этот неликвид уже давно отчаялись. Первые десять минут разговора по телефону риелтор явно подозревал розыгрыш и отвечал осторожно. Лишь убедившись, что это не шутка, рассказал, что земля принадлежит банку, а дом в очень плохом состоянии, и его уже давно не пытаются сдать или продать, а ищут инвестора для новой застройки, но пока участком никто не заинтересовался. Намерение поселиться в таком месте и оформить договор аренды вызвало у него искреннее удивление.

Дэш приехал задолго до назначенного времени, оставил новенький «Форд Эксплорер» на заросшей подъездной дорожке, выпустил на прогулку пса, золотистого ретривера Кэпа, надел наушники, включил погромче радио и бегло осмотрел окрестности. На лужайке – кривые пеньки, кучи мусора, прикрытые брезентом, пара разбитых деревянных лавочек, трава по пояс да сарайчик сбоку. Сам дом – первый этаж из оцилиндрованного бревна, второй из клееного бруса – давно пережил годы расцвета. Он пялился слепыми окнами на озеро, пряча в тени деревьев дыры на крыше и выбитые стекла. В нем почти наверняка завелись древесные жучки, белки и еноты. Проблема с питьевой водой, скорее всего, тоже возникнет, вряд ли колодец все это время кто‐нибудь чистил. Пустующее строение потихоньку гнило от влажности и разваливалось.

Состояние жилища Дэша не волновало – иногда ночевать приходилось и в более убогих пристанищах, а вот близость воды нервировала. Дэш обошел дом, аккуратно ступая по влажным доскам круговой веранды без стекол, и вышел к причалу. К нему вела лестница, но Дэш спускаться не стал. Он застыл, изучая окрестности.

Озеро Бреворт было частью цепи озер, которые весь мир звал Великими, а жители маленькой страны Тонакавы – Большими. Тонакава когда‐то была спорной территорией, но после войны за независимость получила статус государства, прихватила часть территории у США и Канады и расположилась среди шестидесяти четырех тысяч озер и прудов. Сейчас озеро числилось основной достопримечательностью округа Солано и когда‐то выступало центром цивилизации для ближайших городков. Сюда приезжали купаться, ловить рыбу, кататься на катерах и байдарках, охотиться на птиц, устраивать свидания и свадьбы. Но в последние несколько лет место утратило популярность, а городок Сент-Игнас, раскинувшийся вдоль берега, – население две тысячи восемьдесят человек – потерял привлекательность. Всему виной стала череда таинственных событий вокруг озера. Официально ничего так и не признали, упоминали скупо, одной строкой, но такую лаконичность восполняли байки местных сплетников. Дэш почитал криминальную сводку округа и остался под впечатлением. Озеро Бреворт однозначно хранило секреты.

Дэша напугало движение сбоку – он вздрогнул. Риелтор дежурно улыбался и беззвучно открывал рот. Дэш торопливо стащил наушники и услышал:

– …тер Холландер, полагаю?

– Очень рад знакомству.

– А я‐то как рад! – воскликнул риелтор, с энтузиазмом пожимая руку.

Он слегка запыхался – наверняка уже обошел участок. Выглядел он немного разочарованным. Дэш предположил, что не произвел на него впечатления: возможно, риелтор ожидал увидеть городского прощелыгу, ищущего спасения от скуки, или эксцентричного писателя с горящим взором, но наткнулся на совершенно непримечательного парня в джинсах и дешевой куртке, высокого и худощавого. Темно-русые волосы, уложенные по принципу «и так сойдет», дополнили образ. Дэш буквально видел в глазах риелтора отражение мучительных размышлений о серьезности его намерений.

– Вы выбрали чудесное место. Оно обладает особым очарованием, чувствуете? Пейзажи, воздух, тишина, – произнес риелтор, когда пауза затянулась, шумно вдохнул и умиротворенно окинул взглядом лес и горизонт, а потом почти с неподдельным волнением продолжил: – Но вот только сам дом, конечно, не в лучшем состоянии. Давайте мы с вами выберем другой объект. У меня на примете много чудесных домов, есть с мебелью…

– Нет-нет, не стоит, я хочу этот, – отрезал Дэш.

– Но послушайте…

Еще во время телефонного разговора риелтор заливался соловьем и сейчас с упоением продолжил. Он старательно расписывал богатую историю округа Солано и подчеркивал его уникальные особенности. Он рассказывал о прекрасных асфальтовых дорогах, ведущих в Сент-Игнас, широких и ровных, о том, как чудесно путешествовать по ним в разгар дня, когда мягкое солнце освещает путь, как душевно прокатиться по ним вечером, когда усталые жители уже готовятся ко сну, предоставляя ценителям насладиться приятной поездкой, и как быстро можно добраться по ним утром до любой точки незабываемого округа Солано. Рассказывал о местных походных тропах и пользе пеших прогулок, особенно в таком чудесном месте, как Сент-Игнас. Было еще что‐то про климат и магазины, чего Дэш уже не запомнил. Он смотрел на воду и далекий лесистый берег. Среди деревьев угадывался кемпинг, от него тянулся причал, возле которого сиротливо болтались катера. Ничто не нарушало осеннюю гладь озера.

Дэш мог бы сказать риелтору, что тот зря старается: дом в частности и округ Солано в целом его не интересуют. Он приехал убить тварь, которая наводит страх на местных жителей, но риелтор не был посвященным, так что эта информация его не касалась. Дэш смотрел на воду и представлял себе обитателя озера, думал о том, что тот увидит, если посмотрит сейчас на берег. Он увидит двоих мужчин, которые оглядывают окрестности: молчуна с руками в карманах и восторженно жестикулирующего болтуна. И у него возникнет вопрос: зачем они здесь? Возможно, это не к добру.

Из вежливости Дэш пытался поддержать беседу, но общительность никогда не была его сильной стороной. Впрочем, риелтора его молчание не смущало – он продолжал широко улыбаться, выпячивать грудь и воодушевленно говорить.

– Так, может быть, мы с вами посмотрим другой объект? Знаете, более комфортабельный. Тут совсем недалеко есть прекрасный дом, тоже с видом на озеро.

– Меня устраивает этот. Вы привезли документы?

– Хм, ну что ж, – озадаченно протянул риелтор и тут же нашелся: – Впрочем, это тоже отличный выбор. Здесь заповедные леса и чудесная природа! А дом? Ну что дом – его починить можно. Это же ерунда! Я привез ключи и карту участка. И договор. – Он полез в кейс и достал заготовленные бумаги. – Давайте сначала пройдем внутрь, я покажу вам…

– Не беспокойтесь, я осмотрел дом снаружи. Все в порядке.

– Но я обязан…

– Не стоит. Где подписать?

Риелтор удивленно моргнул. Наверное, в этот момент он представил, как было бы чудесно продавать дома, увлекая покупателей формой печных труб, размерами окон, количеством ступеней на крыльце и цветом фасада. Действительно, кого интересует работающая канализация и отсутствие дыр в полу?

– Что ж, это чудесно! – разулыбался риелтор. – Но еще я обязан уведомить… Кхм, о доме ходят всякие глупые слухи…

– Не страшно, – улыбнулся в ответ Дэш, протянув руку за документами.

Риелтор застыл на пару мгновений, но желание получить вознаграждение перевесило, и уже через секунду он вручил бумаги и ручку и показал, где поставить подпись, даже услужливо предложил кейс в качестве импровизированного стола.

– Поздравляю с арендой, мистер Холландер, – произнес он после того, как внимательно изучил подписи и облегченно выдохнул.

– Впрочем, можете рассказать. Что за слухи?

– Вы говорили, что пишете мистику? Так вот, вам, как творческому человеку с фантазией, понравится. По слухам, здесь жила ведьма.

Дэш вычитал в одной газетенке версию о злобном призраке, а теперь весьма заинтересовался новой. Риелтор явно воспрянул духом, наверняка восторгаясь собой и тем, как ловко он умеет превращать минусы объекта в плюсы.

Он рассказал, что раньше в доме жила семья Ривердейлов – отец и трое детей. Младшая девочка, подросток, пришлась местным не по нраву, ее называли ведьмой. Говорили, что скотина разбегалась от ее взгляда, косилки и комбайны ломались, если она подходила к ним, а люди заболевали бешенством [4]. Говорили, она обладает телепатической силой. Внушила сыну Селзников кинуться под работающий комбайн. На ошметки парня разметало. И сам Селзник-старший помер: заболел, а потом его нашли в кресле на веранде, да не просто так, а в окружении мертвых птиц. Говорили, она навела порчу, у него инфаркт и случился. Чтобы выгнать семейку из города, привлекли местного шерифа. Отец семейства Ривердейл пообещал приструнить дочурку, и вроде какое‐то время все было тихо, но потом у Родгеров околели сразу три коровы. Местные пришли снова, вроде поговорить, но закончилось все убийством Ривердейла и обоих сыновей, а маленькую ведьму утопили.

– Это просто местная страшилка. Конечно, шериф Пеннебейкер не оставила бы убийства безнаказанными. Жена Ривердейла права на имущество не предъявила, так что дом перешел к банку за неуплату долгов, – пояснил он и, выдержав паузу, подчеркнул: – А вообще здесь спокойно.

– Буквально вчера прочел в газете о происшествии на озере – утонули три человека. Пишут, это дух той девочки. – Дэш крутил на пальце ключи, и они звенели в такт тихой музыке из наушников, которые лежали у него на плечах.

– Да ну, – отмахнулся риелтор. – Несколько рыбаков утонули по пьяни, а газеты раздули целую драму. Горожане пытаются вернуть озеру былую славу и выдумывают, чтобы туристов приманить. Теперь это вроде как местная достопримечательность, знаете, этакий вариант лох-несского чудовища. Но, уверяю вас, на озере абсолютно безопасно. Мы с женой часто проводим тут выходные. Может быть, вас интересует аренда лодки?

– Нет, не интересует! – отрезал Дэш и поежился. Мысль оказаться на поверхности воды вызывала тошноту. – Я не очень люблю лодки.

– Ну что ж, сообщите, когда планируете въехать. Я не успел заказать клининг, но если скажете, когда привезут мебель, то дом будет сиять к этой дате.

– Не стоит, – улыбнулся Дэш. – Не беспокойте клининговую компанию. Я разберусь сам.

– Но позвольте, как же я оставлю вам дом в таком?..

– Я готов подписать отказ от любых претензий. Клининг не нужен. Спасибо.

– Что ж, – озадаченно и немного обиженно пробормотал риелтор. – А ваша семья к вам присоединится?

Дэш усмехнулся. Наверное, риелтор окончательно решил, что клиент псих, и надеется, что за ним есть кому присмотреть.

– Мать и сестра заняты делами у Мексиканского залива. Я говорил, со мной только Кэп.

Среди деревьев как раз мелькнула светло-рыжая шерсть, вспорхнули птицы, и из леса выбежал золотистый ретривер. Попытался поймать одну птицу, но та улетела. Пес возмущенно полаял и нырнул обратно в кусты кизила.

– Вы в хорошей компании, – холодно заключил риелтор и протянул руку для прощания. – Если возникнут вопросы, звоните.

Однако в его тоне отчетливо звучало обратное. Он дежурно улыбнулся на прощанье, развернулся и ушел.

Дэш проводил риелтора взглядом, надел наушники и вернулся к машине, вытащил из багажника рюкзак, а из него сложенную в несколько раз карту округа и поисковый амулет. Развернув карту на капоте, Дэш сосредоточился на амулете и попытался отыскать цель, но амулет не активировался, хотя три дня назад указывал на это место. Значит, есть время на разведку.

Он сложил карту обратно, снял наушники и огляделся. Для успешной охоты первым делом надо найти следы, подтверждающие, что тварь из воды частенько здесь бывает, изучить привычки, понять, чем ее можно приманить. Чаще всего они осторожные, сами просто так не лезут, к тому же конкретно эта должна еще и опасаться людей.

Дэш начал с дома. Поднявшись по скрипучему крыльцу, он отпер не менее скрипучую дверь.

Секреты. Дэш это почувствовал, едва увидев его, когда подъехал полчаса назад. За семь лет с окончания школы они с сестрой и матерью изъездили почти всю Тонакаву и часть восточного побережья США – свою территорию для охоты. Жили в основном в мотелях и гостиницах, изредка в таких же старых домах, гулких коробках почти без мебели. В пустых съемных жилищах резко звучали отголоски их разговоров, звон ненароком упавшей чашки или скрип двери. Звуки скакали среди голых стен и будили по ночам, словно так и не приземлились за день на какой‐нибудь диван или не застряли между шкафом и дверью. Дэш не любил дома-коробки, не доверял их безликой однозначности.

Дом Ривердейлов звучал не так. В напряженном полумраке шаги терялись и угасали, словно в комнатах стояла мебель, висели занавески, а подушечки, свернувшись по краям дивана, ждали хозяев, однако внутри встречали лишь пустые помещения. Казалось, тайны припечатывают шаги, гасят звуки, населяя комнаты и коридоры призраками.

Освещая дорогу фонариком, Дэш шел по коридору и все время ощущал на себе взгляд, будто кто‐то притаился за углом. Перед рассохшейся деревянной дверью замер. Она, скорее всего, вела в пустую кладовку, но на секунду его охватила жгучая уверенность, что там кто‐то есть, что кто‐то стоит в ожидании, когда какой‐то чужак с другой стороны выскочит навстречу.

Дэшу стало любопытно, он прошептал: «Раз, два, три, чудовище, выходи!» – и толкнул дверь. Она распахнулась с протяжным скрипом. Конечно, там никого не было, и Дэш почти разочарованно хмыкнул. В кладовке прятались только гулкое эхо и пыльная пустота, впрочем, как и во всем доме. Дэш открыл соседнюю комнату, и в лицо понеслось что‐то темное. Он быстро пригнулся. Стая летучих мышей, уже проснувшаяся и готовая к охоте, пролетела над головой. Не самые лучшие соседи! Дэш усмехнулся, успокаивая сердце, и вошел.

В этой комнате на полу лежала солома и мышиный помет, отчетливо пахло гниющим деревом и водорослями. Под ногами шуршало. Дэш нагнулся. Соцветие рогоза рассыпалось в руках сухим дождем. По всему полу виднелись такие горки: будто кто‐то раскидал рогоз и полевые цветы да так и оставил. Вопреки логике травы не сгнили во влажном помещении, а засохли и теперь напоминали неряшливый гербарий.

Дэш неторопливо обошел темный и мрачный первый этаж. Скрипучая лестница привела на второй. Здесь было светлее, и в лучах вечернего солнца паутина задорно подмигивала, танцуя на сквозняке, а по стенам вычурно вился не только плющ, но и грибок. Дом будто едва слышно вздыхал, а еще разговаривал мышиными шорохами, поскрипыванием ржавых оконных петель и гудением ветра в трубах.

Несмотря на полное запустение и беспорядок, Дэш не мог отделаться от ощущения, что кто‐то еще, кроме призраков прошлого и насекомых, обитает в этих стенах. Зыбкое чувство, не подтвержденное фактами и потому еще более нервирующее.

На первом этаже из мебели Дэш заметил только несколько колченогих табуреток и стульев да комод в коридоре, зато на втором обнаружилось целое изобилие: пыльные кресла, диваны с торчащими пружинами, шкафы с мутными стеклами. Ради интереса Дэш приоткрыл шкаф: несколько книг, монетки, свечи, ключи неизвестно от чего.

Он вышел на балкон, который некогда, видимо, был застеклен и наверняка слыл уютным местечком. Сейчас же почти все рамы лишились стекол, деревья кое-где по-хозяйски просунули ветки внутрь, а пол устилали листья и птичий помет. Удивительно, в какое плачевное состояние приходит дом без хозяев всего за девять лет. И как так вышло, что на первом этаже стекла сохранились, а вот на втором – выбиты? Не разбивали же их сами владельцы. Дэш представил, как сюда поднялись соседи, пылая гневом после смерти Селзников, и дали волю ярости.

С балкона открывался вид на озеро с кемпингом на противоположном берегу. Отсюда, кроме катеров у причала, виднелись еще и белесые тенты. Но куда интересней было смотреть, как заходящее солнце фиалковыми и коралловыми оттенками перетекает через кромку леса в воду, превращая гладь озера в глянцевую поверхность танцевального зала, где танцорами были чернети, морянки и казарки [5]. Лес на том берегу плавился в солнечном золоте – еще немного, и сгорит в прекрасном гало.

Дэш любовался озером, не подходя к краю балкона. Он давно осознал свой страх воды и ничего не мог с ним поделать, ведь он тонул целых два раза.

Впервые это произошло, когда ему было семь. Они с матерью и сестрой поехали на неделю в соседний город – у Эштон были соревнования по карате – и остановились в маленьком отеле с бассейном. Мать увозила Эштон на тренировки, которые продолжались с утра до вечера, а Дэш целыми днями гулял один. Дня два он ходил вокруг бассейна, но потом все же решился: забрался в прохладную воду, долго стоял на нижней ступеньке лестницы, держась за поручень, а потом отпустил его.

Он хотел победить свой страх, но страх оказался сильнее.

Дэша вытащил работник отеля, который перекладывал на дорожках плитку, а врач из службы спасения сказал Дэшу, что он не дышал целых две минуты.

Через год мать отдала Дэша и Эштон на плавание. Она настаивала, а спорить с матерью Дэш тогда не решался, к тому же сестра поддержала идею с удовольствием, потому что любила воду. Пришлось спрятать свой страх поглубже, да и тренер пытался помочь и две недели уговаривал его забраться в бассейн, а когда уговорил, Дэш чуть не утонул во второй раз. В тот день он окончательно убедился, что вода – это шум в ушах, ощущение беспомощности и боль в груди от попыток вдохнуть, когда легкие разрывает агония, при этом над головой даже не небо, а балочное перекрытие. Мать не хотела слушать никаких оправданий, поэтому Дэш продолжал ходить в бассейн, но на него накатывали такие приступы паники, что тренер сдался: заводил его в комнату отдыха и оставлял там.

Дэш усмехнулся, вспомнив, как договаривался с Эштон: он ей – домашки по английскому, французскому и литературе, а она взамен не сдает его матери. И какое‐то время она действительно молчала.

Страх не покидал Дэша с тех пор. Его пугали тонны воды под ногами, пугала холодная враждебная бездна, которая наблюдает за тобой, даже когда ты отворачиваешься. Нелепая ирония заключалась в том, что его работа была связана с водой, и Дэш раз за разом приближался к своему страху, оставаясь от него на расстоянии шага и понимая, что когда‐нибудь им снова придется сразиться. Копил силы.

Ветерок принес запах влажной земли. Кэп залаял из леса – видимо, нашел зайца или белку.

Дэш развернулся к выходу и застыл. Рядом с дверью, в сумеречном углу, валялся видавший виды дырявый матрас. Казалось, его недавно двигали, потому что вокруг было меньше пыли. Вот и таинственный обитатель дома. Интересно, кто это – невинный сквоттер, нашедший временное пристанище, или тварь из воды? Что ж, в конце концов загадка разрешится, а пока Дэш собирался насладиться тишиной и одиночеством.

Из машины он притащил для Кэпа еду, а себе спальный мешок. Кинул его на пол в самом дальнем от воды помещении на первом этаже – оно смахивало на столовую – и перекусил батончиками мюсли. Посуды в доме не нашлось, но Кэп справился и так – съел все с пакета, довольно облизнулся и улегся у входа.

Света еще хватало, чтобы хотя бы поверхностно осмотреть участок. Кэп вскочил, будто почувствовал намерения хозяина. Дэш потрепал его по загривку.

– Кэп, разведка!

Пес сбежал с крыльца, опустил нос к земле и потрусил в лес. Если там что‐то есть, Кэп обязательно это найдет.

Дэш достал из багажника ружье. Осмотрел затвор и повесил ружье на плечо, проверил балисонг в кармане, рассмотрел внимательно карту участка, а потом пошел вдоль озера, оглядывая заросли рогоза и камыша. Прохладный воздух тянул хвоей и бодрил. Наверное, хорошо жить в таком месте – время будто останавливается, а человек кажется одновременно мошкой на фоне вечности и величайшим венцом природы.

За час Дэш обошел территорию по периметру, сверяясь с картой, а потом двинулся по внутренней диагонали. Золотистая шерсть мелькала в подлеске то тут, то там. За домом с озера несмело поднимался туман, придавая деревьям и кустам загадочный вид. Похолодало. Дэш уже начал подумывать о возвращении, поиски можно продолжить завтра.

Кэп гавкнул два раза. Что‐то нашел. Протиснувшись между красным кленом и кустами кизила, Дэш вышел на поляну.

Три сухие палки с метр высотой тянулись от земли к небу. К каждой поперек была примотана палочка покороче, придавая сходство с крестом. Кэп обежал поляну, обнюхал кусты и спокойно улегся под деревом – значит, рядом никого нет и, похоже, давно не было. Дэш подошел к «крестам» и нащупал ногой в траве еле заметные возвышения, холмики в два метра длиной. Трава и лесные цветы давно завладели этим местом и почти спрятали следы вмешательства. Тропинки, если они тут и были, заросли. Дэш обошел полянку со всех сторон: как ни крути, уж больно похоже на захоронение, на три безымянные могилы с неуклюжими подношениями на палках – ожерельями из ракушек.

Дэш уселся рядом с Кэпом, раздумывая. Стояла такая тишина, что даже приближение облака тумана казалось громогласным шипением.

Допустим, это могилы. Возможно, там лежат отец Ривердейл и двое его сыновей, убитые девять лет назад. Их закопали убийцы, чтобы скрыть преступление? Никаких официальных похорон, будто Ривердейлы просто уехали. Или тел тут нет, а лжезахоронение соорудили местные подростки в качестве шутки на Хеллоуин.

Дэш встал и снова подошел к «крестам». Отодвинул в сторону ожерелье с одного из них и присмотрелся к палке: на деревяшке были нацарапаны буквы. Первая то ли «М», то ли «Н», а вот вторая точно «Р». «Ривердейл»? Подписали бы убийцы могилы своих жертв? Только если их мучила совесть. В конце концов, могла и миссис Ривердейл вернуться. Она тайно похоронила свою семью? Чтобы никто в городе не узнал о ее визите? Версия, конечно, но сильно притянутая за уши.

Или захоронение сделали вовсе не убийцы и не миссис Ривердейл, а… ее дочь.

Ее утопили, но она вернулась позже. Дэш представил, как она копала могилы садовой лопатой, отбрасывала липкие комья земли, пачкалась в грязи, утопала в мягкой жирной почве, делая то, что не каждому взрослому под силу, а потом тащила сюда тяжелые тела. Зачем бы ей это понадобилось? В этом нет никакого смысла. Единственный инстинкт таких, как она, – бежать. Бежать или мстить. Если она не убежала, значит, осталась, чтобы мстить. Тогда сквоттер и есть младшая Ривердейл. За девять лет в городке пропало или погибло почти двадцать человек. Возможно, все эти люди участвовали в суде Линча [6] над ее семьей, и осталась она потому, что у нее была цель.

Риелтор назвал утопленницу местным аналогом лох-несского чудовища. Забавно: именно этим словом – чудовище – мать и сестра называли подобных существ. Дэш звал их Homo ichthys, как и ученые, хотя другие охотники не любили это слово – оно наводило на мысль о разумности тварей.

Ракушечные ожерелья, висящие на «крестах», ставили в тупик. Дэш колебался, но все же снял одно. На удивление ожерелье пахло лесными цветами, а не илом или водорослями. В ракушках виднелись не очень аккуратные дырочки, соединяла их грубая холщовая нитка, и, видимо, с ней пришлось предварительно повозиться, прежде чем она пролезла. Ее явно тщательно скручивали. В одной из ракушек пряталось кольцо. Скорее, даже перстень. Серебряный кружок без надписей, украшенный тяжелым зеленым камнем – калифорнит или хризолит, Дэш не особо разбирался в минералах. Видимо, перстень принадлежал кому‐то из семьи Ривердейлов.

Ожерелье Дэш повесил обратно, а кольцо, поколебавшись, положил в карман.

Вернувшись к дому, он остановился так, чтобы видеть воду и берег, надел наушники, включил радио – в этот раз попалась песня «Джинн в бутылке» Кристины Агилеры, – и замер, разглядывая темнеющий горизонт. Он думал об утопленнице, о том, как ее тело погружалось в воду, как свет удалялся от нее, пока не пропал совсем, и она осталась одна на темном холодном дне.

Несколько дней назад амулет указал на озеро Бреворт, значит, местная тварь вышла из воды. Если бы она сидела на глубине, амулет бы молчал. Дэш убьет ее, получит вознаграждение, порадует мать и докажет сестре, что может справиться без нее. Убивая тварь одну за одной, он убивал свой страх стать чудовищем, уничтожал свою чудовищную часть.

Чем больше тварей умрет, тем тверже станет его рука.

Глава 2. Раз, два, три, чудовище, выходи!

Каждый миф есть одна из версий правды.

Маргарет Этвуд

Вспоминая детство, Дэш в первую очередь говорил о сестре. Он всегда думал о себе с сестрой «мы»: они ели одновременно, шагали одинаково, часто даже двигались синхронно. Их бабушка говорила, что иногда у двойняшек так бывает, и тогда это казалось чем‐то само собой разумеющимся. Не было Дэша и не было Эштон – были «они». Даже ругались они тогда будто бы понарошку.

Март 1979

– Случилось так, что на Больших озерах появилось зло. Много лет подряд люди, приходившие на берег, сходили с ума и убивали родных или себя, порой в тех местах без вести пропадали целые семьи. Самые смелые мужчины много раз отправлялись к озерам, чтобы погубить зло, но больше не возвращались. Лишь однажды удалось сбежать одному пареньку. Вернулся он в город и рассказал о ведьме, которая туманит разум и заставляет погружаться во мглу подводного владения. Каждого, кого встречает ведьма, ждет печальная участь, ведь ее колдовство лишает воли. Велела ведьма пареньку передать горожанам, что ждет от них дары. Напуганные горожане собрали последние силы и оружие и пошли боем на ведьму, да только и их она сгубила: околдовала и заставила стоять недвижимо на берегу, словно камни. Они застыли, вероятно, даже не понимая, что жизнь их кончена. Опечаленные жены и матери звали своих мужей и сыновей, но не могли дозваться. Так и стояли они – кто с топором, кто с вилами, а ведьма смеялась.

Выразительный, чуть хрипловатый голос бабушки Эйзел завораживал каждым словом и превращал сказку в настоящее представление. Бабушка выключила в гостиной свет, поставила два детских стульчика перед своим креслом и зажгла свечу. Ее зыбкий свет превратил знакомую мебель в таинственное мистическое убранство, подходящее трагизму истории. Дэш слушал и обещал себе, что, когда вырастет, обязательно найдет злую ведьму и убьет ее мечом или пистолетом.

– А дальше что, бабушка? – Сестра чуть не свалилась со стульчика, подавшись вперед.

Дэш тоже чуть не свалился со своего, неосознанно повторив ее движение.

– Вот же нетерпеливая, – рассмеялась бабушка. Она погладила Эштон по голове и покряхтела, устраиваясь в большом кресле. – Ни священники, ни ученые мужи не знали, что делать. Боялись они ведьму и не понимали, каким оружием можно ее победить. Испугались жители, побросали дома, убежали из города. Лишь самые смелые оставались, чтобы бороться. Собрались они на совет, и в самый разгар обсуждения пришла к ним девушка, хрупкая, невысокая да серьезная. Сказала она, что поможет и убьет ведьму. Никто ей не поверил, лишь посмеялись над гостьей. Но та и не думала отступать и отправилась к реке. Увязалась за ней толпа. Люди держались на расстоянии, уже жалея бедняжку, которой предстояло сойти с ума или сгинуть на глубине, но девушка-охотница знала, что нет над ней власти у ведьмы, поэтому шла без страха. Вышла ей навстречу ведьма – злая старуха в лохмотьях, а девушка зашла в лодку и произнесла заклинание. Старуха посмотрела на охотницу и, как зачарованная, ступила следом. Когда они скрылись во мгле, мужчины очнулись, а жены радостно бросились их обнимать. Так прошел не один час. Жители ждали на берегу, не зная, что им делать дальше. К вечеру лодка выплыла из темноты, но не было в ней ни охотницы, ни ведьмы. Ведьма пропала, перестала мучить людей, а об охотнице говорили, что она отправилась вдоль берега искать и искоренять зло.

– О-о-о! – Эштон застыла с открытым ртом. От восхищения у нее даже выпала из рук книжка с картинками, которую она хотела предложить бабушке почитать. Эштон вскочила, выхватила из кучи игрушек барабанную палочку и запрыгала вокруг стульчика, тыкая вокруг себя воображаемым «мечом». – Бабушка, бабушка, смотри, я великая охотница на ведьм! Я убью всех ведьм на свете!

– Обязательно, – улыбнулась бабушка. – Ты могучая охотница, против которой бессильны чары ведьм.

Эштон воодушевилась еще больше, размахивая «мечом», и пара тычков досталась Дэшу. Тот отпихнул сестру, получив в ответ ощутимый укол барабанной палочкой в плечо.

– Ай! – Он вскочил и заявил: – Я тоже убью злую ведьму и спасу мир. – Бабушка молчала, и он подскочил к ней, дернул за руку. – Бабуль, я тоже убью ведьму. Тоже убью!

– Возможно, – проворчала она, отдернув руку. – Пора готовить ужин. Засиделась я с вами.

Она встала и ушла на кухню, по дороге потушив свечу и включив свет. Эштон показала Дэшу язык.

– Я – охотница, – заявила она. – Прячься, чудовище, я тебя найду!

– Вот и нет! – возмутился Дэш. – Это я охотник. Сама прячься.

– Нет – ты!

Потом Дэш прятался, а Эштон бегала по дому и кричала: «Раз, два, три, чудовище, выходи!» – но «чудовище» выходить не хотело и, обиженно дуясь, тихонько сидело в засаде, пока Эштон не надоело играть одной. Она убежала к бабушке, а Дэш проскользнул к себе в комнату, чтобы проверить рисунки, которые он нарисовал для мамы: тигра, жирафа и капитана армии, который спасал людей из горящего дома. Дэш считал, что капитан получился лучше всего, и теперь раздумывал: положить его сверху, чтобы мама сразу увидела такую красоту, или, наоборот, спрятать в самом низу, чтобы получился сюрприз?

Капитана он рисовал, представляя своего отца. То есть, если бы у Дэша был отец, он хотел бы видеть его таким – храбрым и решительным. Возможно, он такой и есть, живет где‐нибудь и даже не знает о сыне и дочери. Вот было бы здорово с ним познакомиться, наверняка он обрадуется!

Мама пропадала в очередной командировке уже целую неделю, и Дэш безумно соскучился. Как‐то он спросил у бабушки, почему мама так много работает, и узнал, что жизнь в столице нынче дорого стоит. Они с Эштон это обсудили и решили, что у мамы очень важная и сложная работа, иначе ей не платили бы так много, чтобы хватало на жизнь в таком большом городе, как Ипсиланти.

Звук подъезжающей машины Дэш услышал первым, потому что окна его комнаты выходили на подъездную аллею.

– Мама!

Он схватил рисунки и выбежал в коридор, кубарем скатился по лестнице и чуть не задохнулся от счастья, завидев ее на пороге. Длинные рыжие волосы взметнулись, когда она сняла плащ. Он очень любил ее волосы. Таких ярких, блестящих и огненно-рыжих волос не было больше ни у кого на свете.

– Мама, мама, я так рад, что ты дома! – Дэш хотел ее обнять, но она вешала плащ, а потом разувалась, и ему никак не удавалось к ней подступиться.

Послышался топот ног Эштон, и Дэш торопливо сунул маме рисунки.

– Я тоже рада, что дома. Я так устала. Что это? – спросила она, пытаясь обойти Дэша и пройти в гостиную. Ему все же удалось обнять ее за пояс.

– Я нарисовал для тебя. – Дэш чуть не лопнул от нетерпения. Вот мама удивится, когда увидит, как здорово вышел Бравый капитан!

Она опустила взгляд на рисунки, и волосы заструились вдоль лица волнами блестящего огня.

– Котенок? И зебра? Мне кажется, зебры не бывают желтыми.

– Мама! – Эштон прибежала с кухни.

Мама отложила рисунки на комод и присела, чтобы ее обнять.

– Как твое карате, милая? – спросила она. – В прошлый раз тренер говорил, что планирует отправить тебя на соревнования.

Эштон затарахтела про карате.

– А капитан? – пробормотал Дэш, но мама и сестра ушли на кухню к бабушке, а рисунки остались лежать на комоде в прихожей.

Вечером Дэш никак не мог уснуть. Пусть ему не удаются животные, но герой-капитан должен отправиться с мамой в следующую поездку. Вдруг ей понадобится защитник? Дэш откинул одеяло, встал с кровати и прошлепал к своему столу. Он просунет рисунок под дверь маминой комнаты, и утром она непременно обрадуется. Плохо, что им с Эштон запрещено к ней заходить – тогда он положил бы рисунок ей на подушку.

В ее комнате горел свет, а через приоткрытую дверь слышались голоса.

– Их надо разделить, – сердито говорила бабушка. – Эштон не должна терять время.

– Научи его быть одним из нас.

Дэш не сразу узнал материнский голос. Он звучал непривычно, будто она говорила в платок или ей что‐то мешало.

– Это невозможно! – отрезала бабушка. – И тебя предупреждали, Гертруда. Просили отдать его на усыновление. Ты избежала бы кучи проблем: не рассорилась бы с сестрами, и на тебя не повесили бы бесконечный план. Теперь тебя вечно нет дома, а мне что прикажешь делать?

– Учить его!

– Этому не бывать!

Дэш представил, как серо-стальной взгляд бабушки устремляется на него, и поежился. Он вслушивался в голоса и шорохи за дверью, а слышал только свое сердце – оно колотилось часто-часто.

– Ты отказываешься, даже не попробовав. Пожалуйста, мама, можно ведь все делать аккуратно.

Мама произнесла это так странно, как никогда раньше не говорила, и напомнила миссис Ти, их пожилую соседку, которая как‐то раз вечером постучала в их дверь и сказала, что ей нехорошо, упрашивала отвезти ее в больницу.

– Нет, нет и нет! Гертруда, не с ним! Это безответственно! Ты лишишься обоих детей. Ты и так их лишишься, если продолжишь настаивать. Дэшфорд никогда не сможет…

Дэш убежал к себе. Забрался под одеяло с головой и накрылся сверху подушкой. В голове яростно билась мысль: его не любят, он не нужен. С ним что‐то не так, поэтому его хотят отдать чужим людям и разлучить с семьей, из-за него мама почти не бывает дома, а бабушка Эйзел вечно брюзжит не потому, что у нее подгорело печенье или болит спина, а из-за него. Из-за Дэша. Он разревелся и обмочил кровать.

Бравый капитан печально вздохнул из темноты и рассеялся.

Утром он наблюдал за мамой, но она вела себя как обычно: приготовила завтрак – оладьи, вишневый пирог, шоколадное суфле и ванильный крем, потом послушала рассказ о занятиях в подготовительной группе и поговорила с бабушкой об оплате счетов. Когда после завтрака она взяла в руки турку, Эштон сгребла свои тетради и умчалась собираться на занятия, а бабушка начала складывать грязные тарелки в раковину. Мама не любила, когда ей мешали пить кофе, все должны были уйти.

Дэш в раздумьях сидел за столом, наблюдая за ней и пытаясь придумать, что сделать, чтобы его не отдали в другую семью. Занимался он в подготовительной группе хорошо, тетради не пачкал, задания сдавал вовремя – по крайней мере, мама с бабушкой никогда не ругались; ходил на дополнительные уроки по чтению и рисованию. Карате ему не нравилось, там нужно было бить других, но маму радовали успехи Эштон.

– Я тоже пойду на карате.

Мамина рука замерла над туркой. Дэш ожидал, что мама сейчас повернется и с улыбкой скажет, что это отличная идея, но она молча насы`пала кофе в турку, убрала пакет в верхний ящик и занялась водой.

– Ты? На карате? – фыркнула бабушка, отправляя последнюю тарелку в раковину. – Ты из другого теста сделан.

Он не понял, как это связано с едой. Ему стоит учиться готовить? Разве пятилеток такому учат?

– Хочу на карате, – упрямо повторил Дэш.

Он уставился на мамину спину, пораженный догадкой: если делать что‐то вместе с мамой, например готовить обед или пылесосить, то точно добьешься успеха.

– Если наша соседка согласится возить на карате еще и Дэша, почему нет? – произнесла мама, так и не повернувшись. – Спор ни к чему. Пусть идет.

– Как хочешь, но я умываю руки. – Бабушка закатила глаза и поставила в раковину последнюю чашку. Посуду она будет мыть потом, когда мама уедет в магазин. Перед выходом из кухни бабушка обернулась к Дэшу. – Что ты сидишь? Ступай в свою комнату.

Он послушно выбежал за дверь, но остановился. Бабушка уже ушла в сад, и некому было его отругать.

Вчера, во время подслушанного разговора, мама была какая‐то другая, будто незнакомка, – Дэш даже усомнился в его реальности. Может, он ему приснился? Дэшу до безумия хотелось подойти к маме, посидеть рядом. Он заглянул на кухню.

Мама потянулась к верхней полке за корицей, и длинные рыжие волосы растеклись вокруг спины, как огонь, как языки пламени из глотки дракона, точь-в‐точь как в мультике по детскому каналу, когда дракон летал над деревнями и изрыгал пламя. Вспыхнувший образ его расстроил, Дэш опять чуть не разревелся и убежал в сад.

Бабушка поливала цветы. Дэш прошел мимо, слушая, как шуршит по лепесткам вода. Он брел к своему тайному месту в самом дальнем углу сада, куда никогда не ходили ни мама, ни бабушка, ни Эштон. Среди густых кустов еще прошлым летом Дэш вытоптал полянку и из старых досок соорудил стол и табуретку. У табуретки ножки вышли разной длины, пришлось вкопать их в землю, а стол все время заваливался на одну сторону. Зато Дэш справился сам. Еще он сделал выставку: натянул на листву садовую сетку и к ней прикрепил прищепками рисунки, притащил любимые книги и поделки из глины и деревяшек. Рисунки тигра, жирафа и капитана он тоже принес и долго смотрел на них, а потом порвал. Маме не понравилось, значит, ему они тоже не нужны.

Дэш переборол слезы. Вот еще, из-за бумажек реветь!

В просвете между кустов на соседнем участке мелькнуло желтое пятно, и Дэш выпрямился. Девчонка в неизменном желтом платьице снова вышла гулять и теперь сидела на качелях, казалось, смотря на Дэша, но в то же время мимо него. Зазнайка все время воротила нос, делая вид, что его не замечает. Несмотря на это, она ему нравилась. Он был уверен, что девчонка только разыгрывает гордячку, а на самом деле не прочь поиграть. Он много раз пробовал с ней заговорить и подружиться, подавал знаки и даже кидал ей мяч. И сейчас тоже помахал, но она даже не повернулась. Не хочет, и ладно, пусть сидит одна.

Дэш оглядел свои поделки, а потом свалил их на землю к порванным рисункам, сорвал с сетки остальные и тоже скинул в кучу. Не годится, такое нельзя показывать маме. Он сделает лучше, и тогда мама наконец‐то обрадуется.

Глава 3. Не приезжайте в маленькие города

Люди не могут утешиться, когда их обманут враги или изменят их друзья; но когда они обманывают сами себя, они бывают порой довольны.

Франсуа де Ларошфуко

Девять лет Дэш убивал таких, как я. Мать и сестра отслеживали каждый его шаг, проверяли каждое его действие. Изменять порядок охоты запрещалось: сначала с помощью карты и амулета находилась цель, потом Гертруда, Эштон и Дэш отправлялись на охоту. Все всегда шло по одному сценарию, менялись только сроки: иногда удавалось настичь цель быстро, иногда приходилось выслеживать неделями, рыская по району. Во время охоты Дэша спасала музыка, которую он ненавидел, зато она ограждала его от всего, что происходило вокруг. А еще его выручал Кэп. Самая лучшая компания для любой ситуации – молчаливый дружелюбный помощник.

После гибели Енота Дэш много лет не заводил собаку. Боялся потерять еще одного друга. Но Кэп сам его выбрал, и с тех пор они не расставались. Эта собака словно родилась для поиска таких, как я.

Так и шло. Мы умирали, охотники получали вознаграждение.

Октябрь 1999

При ярком утреннем свете дом Ривердейлов выглядел совсем жалко, выставив все свои недостатки: на брусе – темные пятна, напоминающие плесень, на втором этаже – покосившиеся рамы, во дворе – проваленное крыльцо и лавочка, притулившаяся на траве рядом с нижней ступенькой. Все это вызывало желание сделать что‐нибудь с рухлядью, придать строению жилой вид. Перелицевать и покрасить уж точно. Стоя у машины, Дэш рассматривал дом и прикидывал длину и ширину досок, а еще – какие инструменты понадобятся. Хорошо бы на кухне отремонтировать шкафчики. Сейчас они выглядели так, что хранить в них продукты не хотелось: от влажности дерево перекосило, поверхность вспухла и кое-где прогнила. Можно заменить фанеру внутри и навесить новые дверцы. Хотя проще купить все заново.

Охота могла затянуться. Кэп спокоен и опасности не чует, да и амулет молчит – значит, тварь из озера сейчас ушла на глубину, а вернуться может когда угодно, хоть через месяц. Дэш поймал себя на мысли, что ему все больше импонировала мысль задержаться: гулять с Кэпом, бродить по лесу – только подальше от озера, – просто наслаждаться одиночеством. До этого дня с ним всегда кто‐то был, приглядывал, не налажает ли он, дышал в затылок и требовал отчета по всем действиям – каждый день с тех самых пор, как он стал охотником.

Напевая, Дэш прошелся по участку, обдумал поездку в город за едой и простыми средствами гигиены, а потом вернулся к джипу и достал из багажника печатную машинку – ушатанный «Ундервуд». Он купил ее, когда ехал в Сент-Игнас: заметил в витрине ломбарда какого‐то городка и остановился. Идея прикинуться писателем, чтобы к нему не возникало лишних вопросов, родилась перед звонком риелтору, и при виде массивного корпуса цвета синей пыли и рядов клавиш он понял, что это сойдет за доказательство. К машинке ему продали еще и сумку с канцелярщиной.

Дэш вернулся на крыльцо. Там стоял круглый деревянный столик, который когда‐то, похоже, был красным, но выцвел на солнце и превратился в серо-розовый, но и «Ундервуд» был в возрасте – они отлично дополняли друг друга. Дэш поставил машинку на столик, из сумки достал кипу бумаги, карандаши, точилки и резинку. Прижал бумагу ножкой машинки, остальное положил рядом. Вполне сойдет для поддержания легенды о том, что он писатель. Еще и экстравагантный – на машинке печатает.

Тихий и сонный Сент-Игнас дремал на берегу озера, укрывшись раскидистыми деревьями и выставив на солнце городскую площадь с ратушей и единственным магазином. Дэш проехал мимо и оставил машину выше по улице: он любил ходить пешком в незнакомых местах, присматриваться к ним и прислушиваться. Сент-Игнас ему нравился: отличное место для спокойной жизни. Может быть, когда‐нибудь он осядет в похожем местечке, но, конечно, подальше от воды. Он прогулялся по Бреворт-Лейк-роуд – единственной крупной улице, которую уже начали украшать тыквами и сухими букетами ко Дню благодарения, и зашел в магазин. За кассой возился продавец. Увидев покупателя, он широко улыбнулся. Дэш кивнул и юркнул в ряд с продуктами.

Петрушка раскинулась на прилавке, огурцы прижались к ней будто в поисках дома и защиты, а она благосклонно свесилась над ними вялыми листьями. Дэш покосился на зелень и овощи, которые лежали тут, видимо, со времен конфедератов, основавших Тонакаву. Жаль, не получится приготовить спагетти. С утра он проверил плиту: мертва, как вера в Санта-Клауса.

Из соседнего ряда доносилось назойливое бормотание:

– Его жена бросила, поэтому он переехал. Хочет начать жизнь сначала. Понимаешь, о чем я, Бека?

– Он хочет побыть один.

– Вовсе нет! Кто хочет быть один? Мы позовем его на День благодарения. Не стоит в такой период жизни оставаться одному.

– А если он и правда…

– Бека, прекрати нести чушь! Мужчинам после развода всегда нужна поддержка, уж поверь мне. Когда я познакомилась со своим вторым мужем, он только развелся. И вот как‐то раз я ему говорю…

Дэш в раздумьях рассматривал яблоки и невольно прислушивался к разговору. Два женских голоса то заговорщически затихали, то взрывались возмущением. Один, который упрекал Беку в незнании жизни, звучал хрипло, словно его обладательница смолила похлеще капитана Крюка. Дэш представил высокую даму со светлыми кудрями и пышными формами. Если добавить ей повязку на один глаз, то вырисовывалась форменная пиратка. Вторая дама была, скорее всего, моложе, и ее голос звучал немного растерянно под напором «пиратки». Дэш собирался прихватить консервированную фасоль, но не рискнул идти через соседний ряд и показываться на глаза болтушкам. Чего доброго, его, как и того бедолагу, жертву развода, пригласят на День благодарения.

– Дождемся, пока он выйдет с почты, и подойдем, – твердо заявила «пиратка».

– А что мы ему скажем? – поинтересовалась Бека.

– Просто поздороваемся.

– Может, он не захочет здороваться?

– Бека, ты останешься старой девой, если будешь бояться сказать мужчине «здравствуйте»! И вообще, он же наш сосед. Мы просто проявим элементарную вежливость.

Дэш захватил шоколад и пахнущие корицей булочки и направился к кассе.

– Подскажите, поблизости есть строительный магазин? – спросил он у кассира.

Старикан, весь состоящий из кругов – круглое лицо, круглый нос, круглая, под горшок, стрижка, круглые пальцы на руках, испещренных подкожными жировиками, – проглядел на Дэша все свои круглые глаза, пробивая покупки.

– С вас десять тридцать пять. В Макино. Это столица округа, – с готовностью улыбнулся старикан. Ловко сложив последнюю покупку в пакет, он потянулся под прилавок и достал бумагу и карандаш. – Мой сын Клайв там работает. Я вам сейчас напишу адрес и телефон Клайва. Позвоните ему, он поможет с выбором. И скидку сделает.

Дэш забрал пакет с покупками, но продавец успел кинуть туда бумажку.

– Поезжайте как можно скорее. Скоро начнутся дожди, и дороги развезет. Если вам надо в Макино, то стоит поехать прямо завтра.

– Я еще не решил. Спасибо. – Дэш развернулся и наткнулся на миниатюрную старушку.

Застыв с умильной улыбкой, она не спускала с него пытливых глаз, сложив руки на груди и склонив набок голову с растрепанными серенькими буклями. Выражение лица у нее было точь-в‐точь как у бабушки Эйзел, когда та видела любимую внучку Эштон после долгой разлуки.

– Мистер Холландер, какая чудесная встреча! – произнесла старушка хриплым голосом «пиратки».

Дэш опешил от неожиданности: голос совсем не подходил миниатюрной аккуратной старушенции.

– Мне про вас уже все-все рассказали, – продолжала она. – Вы наш новый сосед. Можете звать меня мисс Хлоя. А я как раз говорю Беке, как было бы чудесно съездить в Макино на фермерскую ярмарку. Вы пробовали наш фадж [7]? Его делают только в Макино. Вы просто обязаны попробовать!

Дэш вежливо улыбнулся. Он даже не удивился, что первый встречный знает его имя. Похоже, в маленьких городках это что‐то типа вида спорта: скорость вынюхивания подробностей о новом жителе. Кто, интересно, мог о нем рассказать? Риелтор? Дэш попытался обойти старушку, но она шагнула ему наперерез и вцепилась в рукав, не спуская умильного взгляда. Хватка у нее была крепкой – пальцы зацепили куртку, будто самый настоящий пиратский крюк.

– Бека, подойди! – рявкнула она. Дэш аж вздрогнул.

Из-за стеллажа выглянула высокая дама в бесформенной тканевой ветровке, джинсах и резиновых сапогах. Таких дам Дэш называл дурнушками. В сумерках и издалека они еще сходили за девушек, но при ярком свете магазинных ламп, как сейчас, шансов у них не было. Кислое выражение лица и неряшливый хвост волос мышиного цвета конкретно эту представительницу тоже не красили.

– Бека, позволь представить тебе мистера Холландера, – решительно прохрипела мисс Хлоя. – Он как раз собирается в Макино. Представляешь, какое совпадение? Вы можете поехать вместе – бензин сэкономите, да и веселее вдвоем. Бывают же такие удачные встречи!

Мисс Хлоя жеманно улыбнулась. Бека робко застыла, явно нервничая и не разделяя неожиданной радости.

Дэшу пришлось чуть поднять голову, чтобы оставаться вежливым и смотреть Беке в глаза. Под бесформенной курткой угадывалась грудь поистине космических размеров. Воображение уже представило бикини, но забуксовало на контрасте с глуповатым выражением лица и немытыми волосами.

– Приятно познакомиться, – пробурчал Дэш, отцепляя от рукава пальчики мисс Хлои.

Он пытался дать ей понять, что намек уловил, но в Макино с Бекой не поедет. Она улыбнулась в ответ, давая понять, что отступать не намерена. Дэш попытался придать лицу самое недоброжелательное выражение, которое только мог, обогнул новых соседей и решительно двинулся к выходу. От Беки пахну́ло алкоголем.

Заводить близкие знакомства он не планировал. Раньше он всегда ездил с матерью или сестрой, кроме них, ни с кем и не общался. С посторонними мать ограничивалась холодными кивками, а к Эштон никто не подходил поздороваться: она распространяла флюиды враждебности, даже когда забирала вещи из химчистки.

– Как вам дом, мистер Холландер? – не сдавалась «пиратка». Придержала для него дверь, пока он выходил, да еще и Беку поманила, мол, за мной. – Собираетесь делать ремонт? Знаете, Бека как‐то три месяца проработала маляром, когда у нас на озере открывали детский лагерь. Она все-все смыслит в красках. Может вас проконсультировать.

Если Бека помоет голову и придет к нему в бикини, то, может, он и согласится на консультацию, но пока предложение энтузиазма не вызывало. Большей частью из-за самой Беки, которая понуро шагала позади, вероятно, укоряя себя, что так и не сказала «здравствуйте». Дэш надеялся, что вопрос, останется ли Бека старой девой, решат без него, а еще убеждал себя, что ремонтировать дом Ривердейлов – дурная затея: он держится на честном слове и скоро развалится. Есть ли смысл? Никакого. Но Дэш любил работать руками, размышлять о том, какие сорта древесины больше подойдут, подгонять размеры, шлифовать и красить.

Шагая по Бреворт-Лейк-роуд, Дэш слушал рассуждения мисс Хлои об акриловых и эмульсионных красках и вялое поддакивание Беки, когда к той обращались за подтверждением. Думал о пахнущих корицей булочках и ругал себя, что выбрал неподходящее время для поездки за продуктами. Надо было ехать перед самым закрытием, когда все уже сидят по домам: редкие прохожие таращились на него и смотрели на мисс Хлою как на храброго первопроходца.

– Мистер Холландер, а что вы делаете на День благодарения? – спросила мисс Хлоя тоном старого знакомого. – Неужели вам предстоит провести его в одиночестве? Знаете, у меня родилась чудесная идея! Приходите ко мне. Я всегда собираю гостей на праздники.

Компания мисс Хлои, Беки и бедолаги – жертвы развода, который торчит на почте, не воодушевляла. Дэш ускорил шаг.

– Вы выбрали отличное место для жизни, мистер Холландер. Это чудесный город с историей, а жители приветливые и работящие. – Мисс Хлоя семенила рядом и не думала отставать, будто ей вовсе и не приходилось бежать за Дэшем, даже дыхание не сбилось.

Он прикинул, что она отлично смотрелась бы с деревяшкой вместо ноги: хромота подчеркивала бы ее героический вид, который она изо всех сил на себя напускала, а еще из-за этого она, возможно, медленнее бы шла. Вспыхнувший образ вызвал смех, который не удалось сдержать. Старушка сразу же отреагировала, разулыбалась и пошла на новый заход:

– Вам просто необходимо использовать историю дома Ривердейлов в вашей книге.

Такое ощущение, что анкетные сведения о каждом прибывшем мужчине передаются от жителя к жителю Сент-Игнаса таинственным мгновенным способом. «Не-же-нат» – влетает в их головы. Старые девы пьют и набираются смелости сказать «здравствуйте». «Пи-шет-кни-гу» – риелтор, мисс Хлоя, продавец, почтальон, парикмахер и прочие мотают на ус, наверняка сгорая от желания сообщить новому соседу подробности трагической истории Ривердейлов.

Будто в подтверждение его мыслей мисс Хлоя с увлечением сообщила:

– Бека вам много чего может рассказать. Правда, Бека? Это же готовый сюжет для триллера. Девочка Ривердейлов была совершенно сумасшедшей. Отец и братья прятали ее в подвале, чтобы никто не заметил ее ущербности, но она иногда убегала. Сильная очень была. Я читала, что все умственно отсталые сильные. А миссис Ривердейл никуда не сбегала. Сумасшедшая дочурка ее убила, а потом и отца с братьями.

Интересная трактовка. Но тварь – она и есть тварь. Вполне возможно, что свою семью убила она, а вовсе не местные.

До машины оставалось всего несколько метров, и Дэш ускорил шаг. Однако мисс Хлоя все же сумела его заинтриговать, поэтому он поинтересовался:

– А что по поводу Селзников? Она и их убила? Или местные постарались?

– Местные?! Да вы что, все жители Сент-Игнаса порядочные и набожные люди! – возмутилась мисс Хлоя.

Дэш бросил взгляд на Беку. Молчаливые и застенчивые обычно более наблюдательны, чем болтуны, которые все силы тратят только на слова и совершенно ничего не замечают. Бека недовольно поджала губы и скептически покосилась на мисс Хлою. Искреннее выражение шло ей больше.

– Приходите к нам на День благодарения. – Мисс Хлоя широко улыбнулась, перехватив взгляд Дэша. – Я испеку тыквенный пирог, а Бека вам все про Селзников расскажет.

Тут Дэш засомневался по поводу спокойных дней на озере. Да, ему импонировала мысль гулять с Кэпом и бродить по лесу, но как совместить это с такими соседями?

– Боюсь, на День благодарения у меня планы. – Он все же решил не рисковать – их рассказы не изменят его цели, попытался открыть дверь машины, но мисс Хлоя встала рядом, буквально перекрыв отступление.

– Я живу на Чарлз-Моран-роуд, дом с колоннами, не пропу́стите. Приходите в любой день. – Словно по волшебству, у мисс Хлои в руках оказался листок и карандаш. Она чиркнула адрес и сунула бумажку в пакет с продуктами. – А приходите прямо завтра. Бека фотографии принесет.

Дэш уже начал прикидывать, не будет ли хамством подвинуть мисс Хлою в сторону и быстро сесть в машину, но тут приехало спасение: рядом остановился «Форд Мустанг» с надписью на крыле «Патруль округа Солано». Из «Форда» вышла женщина в полицейской форме, с кобурой и рацией на поясе. Убранные под фуражку волосы и пронзительный взгляд завершали строгий образ.

– Мистер Холландер, смотрю, вы время не теряете. Уже успели познакомиться с нашей мисс Хлоей, – подчеркнула она холодным, сдержанным тоном, в котором угадывались годы сложных и неоднозначных отношений, недосказанностей и неразрешенных конфликтов.

– О, а вот и шериф Пеннебейкер, – отметила мисс Хлоя сухим и весьма недружелюбным тоном, словно оповещала о прибытии налогового инспектора.

– Мисс Хлоя, ваш сын все еще не забрал удобрения у поставщика, поторопите его, пожалуйста, – с такой же интонацией произнесла шериф. – И верните ключ от библиотеки. Это собственность города.

– Непременно, милочка, – неискренне улыбнулась ей мисс Хлоя. – Что ж, мне пора. Не забудьте, мистер Холландер, ждем вас завтра. Заодно поделюсь с вами газом. Отдам парочку баллонов. Счет пришлю на ваш новый адрес. До завтра.

Дэш открыл рот, чтобы отклонить приглашение, а значит, остаться без газа, но тогда ему бы пришлось кричать это в спины мисс Хлои и Беки. Две дамы