Любовь Арзамасцева

Старый ковер

Сказка

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

© Любовь Арзамасцева, 2018

Сказка о приключениях девочки Даши.

О посещении Луны и ее жителей.

О помощи, дружбе и победе добра над злом и некоторых других сказочных вещах.

6+

ISBN 978-5-4493-6562-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Старый ковер
2. Глава 1. Решено
3. Глава 2. Утрата
4. Глава 3. Ночные гости
5. Глава 4. Возвращение
6. Глава 5. Приехали
7. Глава 6. Путешествие и знакомство
8. Глава 7.Лучшие достопримечательности
9. Глава 8.Праздничный обед
10. Глава 9. Та же компания, но уже без женщин
11. Глава 10. В лунном саду
12. Глава 11. Побег
13. Глава 12. Вподземелье
14. Глава 13. В особняке
15. Глава 14. В лесу у потайного люка
16. Глава 15. Первая победа
17. Глава 16. В особняке Луноччера
18. Глава 17. У старого каньона
19. Глава 18. Свадьба
20. Глава 19. Родные пенаты

Глава 1. Решено

Необыкновенные истории, как правило, начинаются очень обыкновенно.

Вот и наша история началась с самого обыкновенного. С желания продать старый ковер. Это случилось как раз в то время, когда всему нашему народу срочно понадобилось что-нибудь продать. Прежние деньги рухнули в небытие, новые еще не появились, а жить надо было сегодня и сейчас. Правда, прежде чем начать распродажу своего имущества, народ маленько повалялся в обмороке. Для некоторых особей пожилого возраста этот обморок оказался весьма продолжительным, но основная масса населения не могла позволить себе такой роскоши, потому как кормить детей нужно каждый день, и, в ожидании лучших времен, начала с самого простого, сбывать домашние вещи. Однако, в этот период в цене оказались не все вещи, а самые ценные. Старые иконы, старые сервизы, старые персидские ковры, старинные изделия Палеха и Хохломы.

— А, интересно! — задумчиво уперев взор в чашку с чаем, спрашивает мама, — Сколько сейчас стоит наш старый ковер?

— Какой ковер! — частично оторвавшись от своего внутреннего мира, вопрошает бабушка.

— А тот, который у Даши в спальне висит.

— Бабушкин ковер! — ахнула бабушка, мгновенно переместившись полностью, в наружный мир, — Ты хочешь продать его?

— У Даши через три дня день рождения, — равнодушно отвечает мама, — А у нас ни денег нет, ни продать нечего. У нас, кроме этого ковра, ничего старинного нет.

Бабушка восприняла заявление дочери как скрытый упрек в свой адрес. На упреки любимой дочери она реагировала очень болезненно, потому как считала себя всегда перед ней виноватой буквально во всем. Даже в том, что родила ее.

Но, на сей раз, прозрачный намек на то, что она не смогла обеспечить семью старинными вещами, показался ей настолько несправедливым, что она решила съязвить, и бухнула, вроде как ни с того, ни с сего, — А между прочим, Черри Лунариевич купил себе новую машину, дачу каменную отгрохал, бассейн с фонтаном, сосну по периметру насадил, и до сих пор не женат.

— Я мужа люблю, — рассмеявшись внутри, холодно ответила дочь снаружи.

— Продавай, если хочешь, — поспешно согласилась бабушка, укоряя себя за глупый выпад, и бегом отправилась туда же откуда пришла. В свой внутренний мир. После падения рубля и обесценивания человека как личности в наружном мире, этот другой мир оказался для нее как нельзя более кстати. В нем не было денег, ковров, машин, дач, бассейнов, сосен и телевизоров, зато было очень много философских вопросов, до которых у нее раньше руки не доходили, а теперь вот дошли.

— Только вот что скажет Даша! — продолжала размышлять вслух мама, — Она так любит этот ковер.

— Скажи ей, что отдала его в чистку, а вместо него повесь тот, новый, который уже два года в кладовке пылится, — почти потусторонним голосом откликнулась бабушка. Она за эти несколько секунд уже и думать забыла о старом ковре, потому как новые мысли по поводу устройства вселенной, умудрились начисто вытеснить старые, по поводу сохранения семейных реликвий.

Однако бабушка опять поступила очень легкомысленно, и наружный мир отвесил ей за это внушительную оплеуху в словесном образе, исшедшем из уст дочери.

— Вот ты ей и скажи, — ласково отозвалась создательница оплеухи, и добавила как бы, между прочим, — И вообще, если тебе не трудно, сходи к своим старым знакомым в музее, и спроси, во сколько можно оценить этот ковер.

— Ух, ты! — подумала бабушка, тяжело вздохнув, — Мне же еще и идти спрашивать. Ай, я, яй! Как бы и продавать меня не послали… Она еще и додумать не успела, как услышала из глубины коридора прощальную реплику дочери, — Ну ладно, ма! Я побежала на работу. А ковер я уж почистила и свернула. Он здесь, в коридоре лежит.

— Она заранее все рассчитала и спланировала, — то ли с грустью, то ли с гордостью подумала бабушка о своем, избалованном ею же ребенке. Затем, встала она нехотя с насиженного кресла, приоделась поприличнее, причесалась покрасивее, подкрасила давно отвыкшие от помады губы, взвалила на свои пожилые плечи старый ковер и отправилась в Музей прикладного искусства.

Глава 2. Утрата

Исчезновение ковра Дашу потрясло. Мама это увидела сразу.

— И что она в нем нашла? — виновато подумала она.

— А что ты в нем находила? — мгновенно явилась ответная мысль.

И вспомнила мама свою детскую кровать, над которой в течение всего ее детства висел этот старый милый ковер. На вышитом ярко-зеленом лугу свернулся клубочком колючий ежик, а над ним зависла хитрющая, рыжая лисица. Лапа ее вот, вот ухватит аппетитный комочек. Стоит ему только зазеваться, и пиши пропало.

И вспомнила мама, сколько раз она свертывалась клубочком, на манер ежика, в своей уютной постели и моментально сладко засыпала. И вспомнила мама, сколько раз запускала она свои руки, туда, куда ее не просили. И когда ее журили за недозволенные шалости, она моментально съеживалась внутри, как тот ежик, и ее почему-то всегда переставали бранить. Вспомнила мама, сколько раз она бывала то ежиком, то лисой, и как мило было ее так быстро прошедшее детство.

— Да! — опять подумала мама, — Нехорошо предавать старых друзей. Как бы ни было трудно, но всегда можно найти другой выход. Другой выход. А где он другой выход? — вопросила она сама себя и посмотрела на часы. Стрелки показывали уже половину седьмого вечера, а бабушки до сих пор не было.

— Где она может быть? — уже с беспокойством подумала мама, — И зачем я затеяла эту дурацкую историю. Лучше бы уж не продала она этот ковер.

И в этот момент входная дверь отворилась и явилась запоздавшая бабушка с блестящими глазами и пустыми руками.

— Продала! — мысленно ахнула мама, и тотчас же получила подтверждение.

— Я его продала! — ликовала бабушка, которая впервые за свою жизнь самолично совершила акт продажи собственного имущества, — Вот что значит ручная работа. Взяли в музей и еще и денег дали. Вот, на, держи! Целых два миллиона.

Дочь уныло приняла деньги и робко вопросила, — А обратно ковер забрать нельзя?

Глаза бабушки моментально подернулись легкой грустью, — Ты что, пожалела?

— Даша расстроилась, — коротко ответила мама, — Сидит у себя в комнате. Не плачет. Только глаза погасли. А мне уже и деньги не нужны. Ты уж извини меня, что я тебя так нагрузила. Зря все это. Эх, если бы ты его не продала!

— Ну, если так, — обрадовалась бабушка, — то я попробую сходить завтра в музей и попрошу вернуть ковер обратно. Но сегодня уже поздно. Музей закрыт.

— Да! Попробуй. А сейчас пойди к Даше, поговори с ней, а то мне что-то страшновато.

Бабушка бодрым шагом отправилась в комнату внучки и громко с порога провозгласила, -Ох, до чего же я устала! Ковер твой в чистку отнесла. Тяжелый он, однако.

Глаза девочки мгновенно загорелись. Она кинулась на шею бабушке и сквозь смех и слезы запричитала, — А я думала! Я подумала, что вы продали мой ковер. Я как увидела, что вместо него новый висит, так и подумала, — Как же я теперь без Пита спать буду?

— Без какого Пита? — ошалела бабушка.

— Ну, без ежика.

— Его что, так зовут?

— Ну да! Ты что не знаешь, как зовут ежа и лису? А еще говорила, что этот ковер тебе по наследству от бабушки достался. А сама как слепышка. Там же на ковре внизу синими буквами вышито. «Пит и Пат».

— Никогда не видела! — искренне призналась бабушка, — Ты завираешь, поди?

— Ничего я не завираю. Вот принесешь ковер и сама прочтешь, что там написано.

— Ну ладно! Верю. Верю, — поспешно согласилась бабушка, — А сейчас давай-ка потанцуем твою Чунгу-Чангу.

Включили магнитофон, врубили музыку и пошли танцевать. Даша по всем правилам, бабушка без правил, но охотно. Маленько устали обе. Бабушка плюхнулась в кресло и спросила Дашу, — Вас в детском саду так красиво плясать научили?

— Нет! — отозвалась Даша, утирая взмокший лоб, — Это меня Пат научила.

— Какая Пат?

— Ну, лиса с ковра. Я же тебе сказала. Мою лису зовут Пат!

Бабушка вытаращила глаза, а внучка весело расхохоталась, — Ну, бабуль, ты у меня совсем бестолковая. Я же вот говорю тебе, что Пит и Пат мои самые лучшие друзья. Пит умеет на балалайке играть, а Пат пляшет. Да так здорово. Залюбуешься. Она и меня научила плясать. А еще они мне цветные сны показывают. А я их за это каждый вечер чищу. Поэтому вы зря ковер в чистку отдали. Он и так чистый, пречистый.

— Да ты не заболела ли, дитя мое! — озабоченная бабушка потрогала взмокший лоб внучки.

— Нет! Я не заболела! — рассердилась внучка. — Вам взрослым ничего сказать нельзя. Вы сразу кидаетесь лоб щупать. Мне вот в детском саду все дети верят, что во сне я со своими друзьями и пою и танцую, и никто мне лоб не щупает, и не удивляется. Что тут такого особенного?

— А ну если во сне, это другое дело! — мгновенно успокоилась бабушка,

— Пойдем на кухню. Блинков поедим, да чайку попьем. Вот и папа с работы пришел.

Глава 3. Ночные гости

Видели ли вы когда-нибудь Музей прикладного искусства в сумерки и без посетителей? Это очень интересно. Растворяется, сливается с фоном стен, фон картин. Гораздо резче обозначаются лица людей и фигуры зверей. И когда, проезжающая мимо машина, плеснет светом фар в зарешеченные окна, фигуры и лица оживают, и начинают вести между собой беседу. Только подслушать их некому.

Вот и на сей раз, проезжающая мимо машина, зацепила светом фар одно зарешеченное окно в старой кладовке, и выхватила из глубины ее пару оживших фигурок. Одна из них принадлежала ежику Питу, а другая лисе Пат со старого бабушкиного ковра.

Чихнув со страшной силой, Пит свалился с ковра, приобрел объемность, развернулся, встал на задние лапы и галантно предложил переднюю правую своей давней подруге.

— Тише ты! — шепотом предостерегла его лиса, утвердившись рядом с ним на пыльном полу, — Тут сторож есть.

— Знаю! — подтвердил еж, — Но только уж больно много пыли мне сегодня пришлось наглотаться. Тебе то легче. Ты повыше от пола расположилась. А я, можно сказать, весь вековой прах этого заведения на себя принял.

— Зато я как следует все здесь рассмотрела, и знаю теперь, как отсюда выбраться, -откликнулась лиса, поглядывая на себя в крохотный осколок зеркала, прикрепленный к стене с обвалившейся штукатуркой.

— Здорово! — хрюкнул еж. — У меня сердце кровью обливается, как только представлю, как там сейчас без нас, наша Даша.

— У меня тоже. Она без нас еще ни разу не засыпала. И сейчас не спит. Ворочается с боку на бок, и все о нас с тобой думает.

— Бедная девочка! — всхлипнул еж, — Надо бы чем-нибудь необычным ее сегодня порадовать.

— У меня есть идея! — воскликнула лиса, — Ты видел сегодня смотрителя музея?

— Как я могу его увидеть, если я днем все время мордой вниз лежу, — недовольно пробурчал еж.

— Ах, да! Извини! Я совсем забыла! Ну, так вот! Смотритель музея никто иной, как Черри Лунариевич собственной персоной.

— Не может быть! — не поверил Пит.

— А вот и может, — настаивала лиса, — И как раз по этому поводу у меня появилась блестящая идея.

Она наклонилась к уху ежа и стала что-то нашептывать ему. И чем дольше она шептала, тем шире расплывался в улыбке рот ежа. И когда он достиг самой своей крайней отметки, т.е. обоих ушей, Пит восторженно воскликнул, — Вот это идея! Вот это настоящее развлечение для нашей подружки. Но получится ли у нас!

— Получится! — уверенно пообещала лиса, — Сегодня полнолуние. Сегодня должно получиться.

— Тогда вперед! — бодро воскликнул еж, — Вперед, навстречу приключениям и развлечениям, и увлечениям, и злоключениям, и…

— Хватит тратить свой талант попусту, — прервала его лиса, — Побереги свои рифмы для более подходящего случая. Давай, лезь в форточку, а я за тобой.

Но ежа как будто прорвало, — Я лучший в мире кавалер, я всем могу подать пример. Я как отважнейший герой, открою форточку ногойОднако форточка оказалась не так уж и слаба, поскольку герою с ней справиться не удалось. Пришлось потрудиться даме и изрядно испачкать нежнейшую, рыжую лапку о старую, ржавую раму давно не открывавшейся форточки. Ее старания увенчались двойным успехом. Первым успехом оказалась открытая форточка, а вторым, прекращение рифмованных хвалебных од, посвящаемых ежом самому себе.

Глава 4. Возвращение

Не прошло и нескольких минут, как старинные приятели преодолели расстояние между двумя форточками, и без сожаления расставшись с первой, весьма довольные остановились у второй, потому, что она была открыта, потому, что она была очень знакома и потому что там за ней их ждала любовь, а не выгода. Первым в спальню скатился шумный еж, за ним бесшумная лиса. Они осторожно, на цыпочках приблизились к детской кровати и прислушались.

— Спит! — прошептал еж.

— Не спит! — заявила лиса и оказалась права. Даша не спала. Она лежала крепко зажмурив глаза, и прислушивалась к своему внутреннему состоянию, которое оставляло желать много лучшего, потому как там внутри образовалась пустота.

Такой пустоты девочка не ощущала еще никогда в своей жизни. Ей казалось, что внутри нее ничего нет. Ей казалось, что она стала как пустой кувшин, и нет такой силы, которая смогла бы наполнить этот кувшин обратно той жизненной силой, которая совсем недавно заполняла ее всю до краев.

— Завтра! Завтра! — как заклинание шептали детские губы, — Завтра они опять вернуться ко мне! Завтра! Мне бы только дожить до завтра!

— А сегодня пожить не хочешь? — услышала она как бы ответ на свою мысль.

Глаза широко распахнулись и увидели, что пожить можно и сегодня. Кувшин моментально наполнился кипучей энергией и, как ни в чем не бывало, принялся жить своей обычной, замечательной, детской счастливой жизнью.

— Вы пришли! Вы вернулись. Вас уже почистили? — зачастила Даша, крепко обнимая вернувшихся друзей.

— Мы пришли. Мы вернулись и нас почистили. Но дело не в этом, — провозгласила Пат, освобождаясь от крепких объятий своей подруги, — Дело в том, что у нас на сегодня есть к тебе дело. Вернее не дело, а заманчивое предложение. Сегодня у нас есть шанс попасть кое к кому в гости.

— В гости! — изумилась Даша, — Сегодня! Сейчас! Но сейчас уже ночь. Кто нас пустит в гости?

— В том то и дело, что могут пустить, если хорошо напроситься.

— А к кому напроситься? — последовал очередной вопрос.

— Не к кому, а к кое-кому. Вернее даже кое-куда. Ну, в общем, мы можем попасть на Луну.

— Не может быть! — не поверила Даша, — Луна далеко, и папа говорит, что на

Луне никто не живет.

— Можно подумать, что твой папа самолично в этом убедился. Он что, на

Луне был, и удостоверился? — придрался Пит.

— Нет, но он в книжках читал и по телевизору смотрел.

— Ну вот. Вот сегодня мы и проверим, всегда ли сообщают правду ваши средства массовой информации. Или ты боишься? — наступал Пит.

— Не знаю! — с сомнением в голосе отвечала Даша, — Вроде, как и боюсь, и вроде, как и хочется.

— Ну, тогда решай быстрее чего больше хочется. Бояться, или на Луну слетать.

— На Луну больше хочется.

— О, кей! Тогда давай, просись в гости.

— А как проситься?

— Запросто. Посмотри на Луну и попросись к ней в гости, — приказал Пит.

Потом взглянул внимательно на девочку и недовольно хмыкнул, — Ну, да ты я вижу, опасаешься. Давай вместе напрашиваться.

— Давай, — обрадовалась Даша.

Друзья обратили свои взоры к сияющей за окном Луне и хором произнесли, — Уважаемая Луна! Пригласите нас пожалуйста к себе в гости! Нам очень хочется погулять по Вам.

— Не по Вам, а по Вас, — немедленно откликнулся кто-то из-за окна, а в открытую форточку влетел странный блестящий предмет. Стремительными, зигзагообразными скачками обследовал помещение, взметнул по ходу дела небольшое облачко пыли, упал на кресло-качалку, и временно затих. Пыль быстро осела, и, несколько ошарашенные, хозяева получили, наконец, возможность без суеты и с вполне объяснимым удивлением взглянуть на незваного прилётчика. Но тот времени даром не терял и не позволил присутствующим долго удивляться одному и тому же. Он немедленно начал расти. Рос, рос и рос. И вот уже перед возросшим удивлением друзей, предстал возросший до размеров Даши забавный человечек, отливающий всеми цветами золотисто-желтого цвета. Волосы золотисто-рыжие, глаза золотисто-карие, ресницы золотисто-каштановые, а одежда вся сплошь золотая, усыпанная голубыми звездами. На голове золотой колпак, а на талии золотой пояс с голубой пряжкой.

— Ну, как я вам! — с гордостью произнес человечек, — Хорош показался?

— Хорош! — восхищенно согласились друзья.

— Принарядился в дорогу, — сознался человечек, — А вообще-то я сюда парламентером от Черри. Вы к нам сейчас в гости напросились?

— Мы.

— Ну вот! Дело в том, что сегодня нам никому нельзя отказывать ни в какой просьбе. Но и принимать гостей нежелательно. Поэтому меня послали к вам. Может быть, вы сами откажетесь от своей просьбы.

Даша изумленно открыла рот, намереваясь что-то сказать, но хитрая лиса успела перехватить инициативу в свои руки и бархатным голосом проворковала, — Вы можете не торопиться со своими парламентерскими обязанностями. Давайте мы вас сначала угостим, а потом поговорим. В наших сказках всегда так делается. Сначала гостя напоят, накормят, а потом и речь ведут.

— Нет, нет! — затараторил гость, — Не беспокойтесь, пожалуйста, Я сыт. А, впрочем, давайте угостите меня. В гостях еда всегда вкуснее, чем дома.

Даша мигом слетала на кухню и вернулась, неся на подносе горячую чашку чая, тарелку блинов и баночку сметаны. Поставила все это на свой детский столик и предложила вежливо, — Откушайте, пожалуйста!

Звери довольно хмыкнули, а гость вытаращил глаза, — Это все мне одному?

— А, разве это много! — удивилась Даша.

Гость ничего не ответил и осторожно поднес ко рту чашку с чаем. Взял с тарелки блин, обмакнул в сметану, отправил в рот, прожевал, проглотил и опять вытаращил глаза, — Да это же хлеб! Настоящий, вкуснющий хлеб, и настоящая сметана. Нет. Этого не может быть. Нам про вас говорили совсем другое. А, впрочем, об этом потом.

Гость небрежно махнул рукой куда-то в сторону окна и уже ни о чем не спрашивая, и ничему не удивляясь принялся уплетать за обе щеки предложенное угощение. С подноса моментально исчезла приличная горка блинов. Банка со сметаной была вычищена языком и блестела, как только что отмытая в горячей воде. Чай исчез в последнюю очередь. Даша хотела было спросить, не хочет ли гость еще чаю, но очередное удивление заставило ее раскрыть рот, и потерять дар речи. Пришелец опять начал расти. Росли руки, ноги, голова.

Золотой пояс не выдержал и с треском лопнул на животе. Голубая пряжка отскочила и закатилась под кровать. Золотисто -карие глаза заголубели, на щеках появился здоровый румянец.

Гость вальяжно откинулся в кресле и совершенно серьезно вопросил, — А вы собственно, кто по званию?

— По какому званию? — не поняла Даша.

— А, впрочем, может быть, у вас на Земле и нет званий, но у нас на Луне такое угощение может позволить себе один единственный человек. Великий, Могучий, Непобедимый и Милосердный Тиран Луноччер, а короче — Черри. Он и послал меня к вам. Он и просил меня отговорить вас от посещения нашей планеты. Дело в том, что хотя он и великий и могучий и все такое прочее, но страсть как боится какого-то древнего пророчества, о котором, кстати сказать, у нас на Луне никто ничего толком не знает. А я ведь, поначалу, вполне искренне хотел вас отговорить. Но теперь я круто поменял мое хотение. Пусть Черри что хочешь обо мне думает, но я все равно доставлю вас к нам в гости.

И будь, что будет. Итак, господа, прошу вас к нам в гости. И извините меня, пожалуйста. Я в спешке совсем забыл представиться. Зовут меня Гиз. Профессия — Главный Изобретатель, Волшебник и Звездочет Его Величества Луноччера Непобедимого. Да, кстати, вы тоже мне не представились.

Представление произошло к взаимному удовольствию присутствующих, и вновь испеченная компания уже присела на дорожку, но лиса вдруг неожиданно вскочила, подошла к Даше и что-то нашептала ей на ухо.

— Ага! — согласилась Даша, и попросила Гиза, — Подождите секундочку, я сейчас.

Она выбежала на кухню, и вернулась обратно с небольшим свертком в руках.

— Все! Мы готовы, — сообщила девочка.

— Отлично! — воскликнул Гиз. Он с большим достоинством поднялся с кресла во весь свой новый рост. Подошел к зеркалу. Внимательно оглядел себя. Пригладил потемневшие волосы, медленно повернулся к гостеприимным хозяевам, и вопросил, — Вам не кажется, что я изменился не только внешне, но и внутренне.

— Кажется! — ответила лиса.

— И что же вам кажется!

— Нам кажется, что Вы стали какой-то медлительный, ну не такой заполошный, как до того…

— До чего, до того?

— Ну, до еды.

— Вам кажется совершенно правильно. Внутри меня как-то все очень замедлилось, и это меня просто восхищает. А, впрочем, хватит обо мне. Давайте теперь позаботимся о вас. Давайте отправимся к нам в гости.

— А как мы отправимся! — недоумевающе спросила Даша.

— Очень просто! Сейчас я вам объясню. Вы подходите ко мне. Мы встаем в круг, берем друг друга за руки, вы закрываете глаза, я говорю «Старт», потом читаю заклинание, потом говорю «Приехали», потом вы открываете глаза, а дальше все увидите сами. О, кей!

— Да! — ответили земляне.

Стали друг против друга житель Земли и житель Луны. Связующим звеном между ними оказались Пат с правой стороны Даши, и Пит с левой ее стороны.

Доверчиво закрыли глаза, и торжественно зазвучал голос лунного жителя: — «Старт». Эна, бена, шикармена. Фаба, фаба, домино. Чики, чики, граммачики. Эна, бена, кварц. Приехали».

Глава 5. Приехали

Отверзли земляне закрытые очи, и взорам предстала волшебница ночи. Не так, как обычно, в невидимой дали, красоты пред ними воочью сверкали.

Открывшиеся глаза землян увидели уже совершенно новый ландшафт, который разительно отличался от, привычного, земного.

Вокруг, насколько хватало глаз, расстилалась широкая, безбрежная, сверкающая всеми оттенками золота равнина. Клонились от легкого ветерка травы, увенчанные крохотными золотыми колокольчиками. Те позванивали тихо, и казалось, что они жалуются друг другу на какую-то общую для них беду.

Кое-где, на сверкающем фоне бескрайних переливов золота возвышались мощные золотые кусты, увенчанные огромными шапками золотых хризантем.

— Как красиво, — прошептала очарованная девочка, — Мне кажется, что все тут из чистого золота?

— К сожалению, тебе это не кажется. К сожалению, все, что ты видишь и в самом деле чистое золото — отвечал Гиз.

— Почему, к сожалению, — удивилась Даша.

— Потому что как бы ни было красиво золото, но его невероятно трудно есть. А мы все-таки живые. И есть нам все-таки надо. А эту нашу красоту съесть и полностью переварить практически невозможно.

— Разве у вас совсем нет съедобных трав и плодов? — вопросила лиса.

— Почему нет! Есть. Есть тут у нас кое-где и деревья с настоящими красными яблоками, и травы и кустарник, и огурцы и помидоры и картошка.

А, впрочем, сами все увидите. Я покажу вам все, что есть на нашей планете.

— А можно мне сорвать одну хризантему? — спросила Даша.

— Само собой. Я сам тебе сорву. Самую красивую.

Гиз преподнес девочке огромную золотую хризантему с тончайшими позванивающими лепестками, и та немедленно поднесла ее к носу, — Ой, она совсем не пахнет!

— Золото не пахнет, — подтвердил Гиз, неожиданно вздрогнул и быстро обернулся.

Гости тоже вздрогнули и обернулись в ту же сторону, что и Гиз. Прямо на них, с отчаянным грохотом и звоном, на огромных золотых колесах неслась золотая ладья. Гиз схватил девочку в охапку и быстро отскочил в сторону. Звери отлетели в другую сторону, ладья промчалась между ними. Отчаянно завизжали тормоза, и экипаж остановился в нескольких метрах от испуганных землян.

— Кто это? — испуганно спросила Даша.

— Это за нами приехали, — сообщил Гиз, утирая внезапно взмокший лоб, — Да ты не бойся малышка. Ты здесь гостья и тебе ничего плохого не сделают, — Гиз помолчал и добавил тихо, — Пока я с тобой.

Ладья тем временем развернулась и медленно подкатила к испуганным гостям. Маленький золотой человечек выкинул из ладьи золотую витую лестницу и спустился вниз. Подошел к Даше и склонился перед ней в почтительном поклоне, — Приветствую тебя, дитя Земли! Наш Великий, Могучий, Непобедимый и Милосердный Тиран Луноччер ожидает тебя в своем дворце.

— Это он приказал тебе мчаться с такой скоростью на желанных гостей, — насмешливо вопросил Гиз.

Человечек гневно взглянул на него и резко воскликнул, — А ты кто такой?

— А то ты не знаешь? — также резко ответил Гиз.

— Не знаю.

— Хватит дурака валять. Луноччер прекрасно знает, кого он посылал за землянами.

— Луноччер посылал за землянами Гиза. И Гиза я знаю. А тебя не знаю.

— Да как же вы не знаете Гиза, когда мы и то его знаем, — возмущенно возопил Пит.

— А это еще кто такой! — изумился человечек, с удивлением разглядывая колючего незнакомца.

— Но, дорогой мой, друг! — бархатным голосом вступила в полемику Пат, — Я просто не понимаю, почему из обычного приема обычных гостей, вы устраиваете небольшой скандальчик. Ваш Великий и Непобедимый прислал вас за нами.

Стало быть, он в курсе того, и кого он за нами посылал, и кто к нему приехал. Вы делайте свое дело, выполняйте волю своего хозяина, а уж он сам разберется, кого ему принимать, а кого не принимать. А что касается Гиза, то я вполне понимаю ваше недоумение. Улетал он отсюда таким же, как вы, а вернулся повзрослевшим. В этом нет его вины. Просто он у нас хорошо закусил и подрос от высококалорийной пищи.

— От какой такой пищи, — алчно загорелись глаза маленького человечка.

— От хлеба с маслом, — ответил Гиз.

Человечек сглотнул слюну, как-то вдруг понурился и обмяк, стал слабым жалким. Кивнул головой в сторону золотой ладьи и произнес довольно вяло, — Ладно. Полезайте все. Луноччер и в самом деле сам разберется, кто здесь гость, а кто здесь Гиз.

Глава 6. Путешествие и знакомство

Продвижение в ладье оказалось не столь приятным времяпрепровождением, как думалось вначале. Ладья скрипела, грохотала и подпрыгивала на каждой кочке. Золотая пыль клубилась и оседала на одежде, так же как и земная пыль, с той только разницей, что эта пыль светилась и горела, а та была тусклой и серой. Путешественники довольно долго тряслись по бескрайнему золотому лугу, пока вдали не показался лунный город.

Зрелище издалека было потрясающим. Беспорядочное нагромождение золотых коробок домов, отражая солнечные лучи, производило впечатление сказочного рая. Он возник как мираж в пустыне, и манил в свои золотые объятия. Но когда въехали в город, впечатление весьма потускнело. Высокие многоэтажные дома выстроились рядами вдоль узкой дороги, и путешественники оказались как бы в бесконечном, однообразном, слепящем глаза, золотом туннеле. Там внизу под огромными колесами их колымаги сновали маленькие золотые человечки. Заслышав стук колес, все они почему-то испуганно оборачивались и кидались врассыпную, кто куда. Некоторые из них, не успев спрятаться или прижаться к стене дома, просто ложились на дорогу, и колымага проплывала над их головами, посыпая золотым пеплом и без того золотую головку бедолаги.

— Почему ваши жители такие испуганные и жалкие? — спросила Даша.

— Хороший вопрос, — усмехнулся Гиз, — Я вижу, что путешествие началось для тебя не с самых приятных впечатлений, но всему свое время.

Видишь ли, девочка, наш народ, как и любой народ очень хороший, просто замечательный народ. Но в настоящее время у него образовались очень неблагоприятные условия жизни. От золотого порошка и вина многие из нас совсем потеряли разум, и уже не живут, а существуют. Работают кое-как и боятся всего на свете.

— Они что же, пьяницы?

— Ну, я не могу охарактеризовать их столь категорично. Просто они заложники суровой действительности. Видишь ли, Даша, — серьезно, как взрослой, начал объяснять девочке Гиз, — Луна очень своеобразная планета. Дело в том, что у нас почти нет источников с питьевой водой. И при этом, у нас полным полно источников с вином. На каждом углу по источнику, и в каждом из них вино. Вот и приходится, пить что есть, и есть, что есть. А есть практически тоже почти нечего. Вот мы и приспособились питаться золотым порошком, полученным от переработки золотых трав. Однако, здесь у нас есть небольшой оазис с плодородной землей и чистой родниковой водой. И владеет им, как ты уже наверное догадалась Великий и…

— Могучий и Непобедимый и Милосердный Тиран Луноччер — хором докончили земляне.

— Да! — улыбнулся Гиз, — И этот наш Милосердный подкармливает из своих запасов кое-кого, кто ему лично нужен. А остальные пусть живут, как хотят. Вот они и живут, как могут.

— А Вас он подкармливает?

— Иногда, когда я ему бываю нужен позарез.

— Что-то мне здесь уже не очень нравится, — посерьезнела Даша.

— Мне тоже здесь многое не нравится, — согласился с девочкой Гиз, — Вот поэтому я и нарушил приказ Луноччера.

— Какой приказ! — спросила Даша.

— Потом узнаешь, — загадочно ответил Гиз и как-то поспешно воскликнул, — Ну вот, мы уже и приехали. Смотрите! Сам Великий со всей своей свитой вышел встречать вас. Такой чести еще никто из наших не удостаивался, кроме Лиции, конечно.

— Какой Лиции? — спросила Даша.

Но Гиз не успел ответить. К ладье подошел высокий, черноволосый, чернобородый пожилой человек в сопровождении еще нескольких, и радушно улыбаясь, провозгласил, — Я очень польщен, что в мое скромное жилище пожаловала такая редкая гостья.

— Смотри-ка! — шепнул Пит лисе, — Улыбается, а глаза злющие.

— То ли еще будет! — загадочно усмехнулась Пат.

Чернобородый самолично подал руку Даше, и та благополучно спустилась с шаткой золотой лестницы, спущенной с ладьи. Следом за ней спустились ее спутники, затем золотой человечек и последним спустился Гиз.

Глаза чернобородого сверкнули недобро, метнули молнию в золотого человечка, и тот виновато забормотал, — Я тут ни при чем. Они сами сказали, — Вези всех, а хозяин сам разберется…, — человечек поперхнулся словами и замолчал.

— Это мои друзья! — поспешно сказала Даша, уловив недобрый взгляд Луноччера, — Это лиса по имени Пат, а это ежик по имени Пит.

— А это кто! — грозно спросил Луноччер устремив указательный палец на Гиза.

— А это ваш Главный звездочет, Волшебник и Изобретатель по имени Гиз, —

зазвучал мелодично-бархатистый голос рыжей красавицы Пат, — Он, будучи послан Вами к нам парламентером, откушал нашего земного угощения в виде блинов со сметаной и несколько видоизменился после этого.

Несколько видоизменился после речи лисы и сам Луноччер, но сделал вид что это не так, и неожиданно миролюбиво и приветливо произнес, — Ну ладно! Гиз, так Гиз. Твои друзья, мои друзья, о, земная гостья наша. Пойдемте со мной, и я покажу вам все наши лучшие достопримечательности.

Глава 7.Лучшие достопримечательности

По широкой, усыпанной гравием и песком дорожке, повел свою гостью Великий и Непобедимый. По пути следования он, одного за другим, представил ей всех своих спутников. Все они оказались его заместителями.

Первым и главным заместителем оказался Главный Хитрец, вторым — Главный Драчун, третьим — Главный Завистник, четвертым — Главный Мудрец, и последним оказался злополучный Гиз, который по вине маленькой девочки впал во временную немилость к Великому.

Широкая дорожка сделала правый поворот, и взорам гостей явился одноэтажный белый с коричневым особнячок, увитый диким виноградом и зеленым плющом.

— Ой! — воскликнула Даша, — Это же наш Музей прикладного искусства.

— Этого не может быть! — возразил Великий, — Это мой личный дворец. И подобного ему нет нигде. Ни на Луне, ни на Земле.

— Ну, может быть, я ошиблась, — вежливо согласилась Даша, — но только очень похож.

— Похож может быть, но чтобы точь, в точь такой же! Этого не может быть! — упрямился Великий, видимо, задетый за живое.

Когда проследовали внутрь дворца, лиса приблизилась к Даше и тихо шепнула ей на ухо, — Даш! Ты если увидишь еще что-нибудь похожее на наше, земное, лучше помолчи. Не обижай хозяина.

— Хорошо! — согласилась девочка и не проронила больше ни одного слова, хотя очень хотелось не только проронить, но спорить и доказывать. Дело в том, что когда их водили по всем просторным залам белого особняка, Даша их все узнавала. И все они были точь, в точь, такие же, как и залы их родного Музея прикладного искусства.

— Ну что! — с гордостью воскликнул Великий, — Видела ли ты когда-нибудь, где-нибудь что-либо подобное?

— Нет! Не видела. — твердо произнесла Даша опустив глаза долу.

— То-то же! А теперь пойдем в столовую. Для вас приготовлен праздничный обед. Мы здесь на Луне тоже умеем угостить не хуже вашего. — Луноччер опять метнул обжигающий взгляд на Гиза, — И вы, тут у нас, тоже можете очень даже подрасти после такого обеда.

Глава 8.Праздничный обед

Когда гости и хозяева увидели стол, накрытый якобы для угощения пришельцев, то у всех аж дыхание перехватило. Такой красоты сервировки и такого обилия угощения никто из местных не видел никогда, и даже Даше сказать было нечего. Такого у себя на земле она и в самом деле никогда не видела.

На белоснежной, расшитой тончайшим узором, скатерти красовались невиданных размеров и цветов диковинные вазы и бокалы. Золото, серебро, хрусталь, керамика, оникс, сердолик, малахит, бирюза, алмазы и кровавые кораллы смешались между собой в каждой вазе и в каждом бокале, таким причудливо непостижимым образом, что являли совершенный образец высочайшего искусства. В огромной вазе, разместившейся в центре стола, полыхали нестерпимым блеском золота и мягчайшими оттенками всех цветов радуги прекрасные лилии. Металл и живое тепло настоящих цветов смешались, слились между собой в единое целое и явили необычайный образец неземного дизайна.

— Ну а такое ты когда-нибудь видела! — с тайной гордостью вопросил Великий.

— Такого нигде и никогда! — с неподдельно-искренним восхищением воскликнула девочка, глядя, на сей раз, прямо в глаза польщенному хозяину.

— То-то же! — поставил ей на вид Великий и пригласил к столу. Галантно и вежливо отодвинул золотой стул, опять же сам расстелил на коленях у девочки ажурную белоснежную салфетку, и только потом уселся рядом с ней во главе великолепного стола. И как только Великий сел, все его заместители с шумом и руганью между собой, кинулись занимать свободные места. Уселись и замерли в ожидании следующего приказа хозяина.

Тот поднял было руку, в знак того, что можно начинать трапезу, но Даша не дала довести ритуал до окончательного завершения.

— А где мои друзья! — громко воскликнула она, не найдя среди сидящих Пита и Пат.

— Твоих друзей покормят отдельно! — ничуть не рассердившись на невежливость девочки ответил Великий, — Ты же уже достаточно взрослая, и понимаешь, что звери и люди должны питаться отдельно.

— Да, понимаю! — утвердительно кивнула Даша, — Только я хочу их видеть. Я хочу убедиться, что с ними все в порядке.

— Да за кого ты нас принимаешь! — вскипел неожиданно Луноччер, но опять очень быстро угасил свой гнев и спокойно приказал Главному Дворецкому, — Приведите зверей. Пусть они сами засвидетельствуют перед своей хозяйкой, что их не обидели.

Звери явились незамедлительно. Пат подошла к Даше, опять что-то шепнула ей на ухо, и та покорно отдала лисе свой сверток, привезенный ею с собственной кухни, и покоившийся, до сей поры, подмышкой. Великий подозрительно покосился сначала на сверток, потом на лису, но, промолчал и на сей раз.

А лиса грациозно повела длинным пушистым хвостом, присела в изящном реверансе перед Великим и бархатисто — серебристым голосом даже не сказала, а пропела, — О Великий и Милосердный! Спасибо за необыкновенно вкусное угощение, которое Вы оставили для нас на кухне.

— Пожалуйста! — буркнул тот, и поднял руку в знак того, что инцидент исчерпан, и можно приниматься за еду. Что же началось после этого, за невероятно красивым столом с закусью, просто невозможно описать. Все заместители вели себя до ужаса дико и некрасиво. Презрев золотые ложки и расписные блюда, они руками запихивали себе в рот, все, что успевали ухватить. Некоторые, видимо по давно укоренившейся привычке, выхватывали друг у друга чуть ли не изо рта куски дичи и хлеба, и закидывали в свои рты. Глотали, почти не жуя.

Икали, отрыгивали, но все равно продолжали остервенело драться из-за каждого куска пирога и торта. Самыми приличными среди них оказались Гиз, который совсем недавно хорошо отужинал, и Главный Хитрец. Этот последний хотя и был чертовски голоден, но у него было очень важное поручение, и оно никак не было связано с приемом пищи от этого стола. Главному Хитрецу было поручено обхаживать дорогую гостью.

И он ее обхаживал. Сам резал для нее миниатюрные кусочки торта, сам нанизывал на вилку и отправлял ей прямо в рот. Сам гасил свой жадный взор на эти кусочки, и сам наполнил прекрасный резной бокал янтарно-прозрачным вином. Сам поднес его ко рту маленькой девочки и до рокового шага остался один миг. Но, иногда, один миг решает в жизни человека гораздо больше, чем многие десятилетия. То же самое произошло и с этим последним мигом. Именно в тот момент, когда первая капля янтарной жидкости уже готова была попасть в рот малютки, в пиршественную залу вошла новая гостья. Рука Хитреца дрогнула, пальцы разжались, и бокал вернулся на исходную позицию, плеснув из своего содержимого частично на скатерть, а частично в глаза Хитреца. Взоры присутствующих устремились на вновь прибывшую, и Даша тоже увидела ее.

— Мама! Мамочка! — завизжала от восторга Даша, — И ты здесь! Ты тоже с нами прилетела.

Гром, разразившийся среди ясного неба, не смог бы так потрясти присутствующих, как этот невинный вопль наивного ребенка.

Луноччер потерял дар речи. Гиз хитро ухмыльнулся и с интересом наблюдал за происходящим. Хитрец отчаянно тер пострадавшие от алкоголя глаза, тихо всхлипывал, и шептал про себя, — Неужто, ослеп раз и навсегда!

Молодая женщина подошла к девочке, сверкнула белозубой улыбкой и голосом мамы спросила, — Почему дитя мое, ты решила, что я твоя мама!

— А разве нет! — опешила Даша.

— У меня пока еще нет детей, — отвечала женщина, усаживаясь рядом с Дашей на придвинутый ей Гизом стул, — И мужа у меня пока еще нет.

— А кто у вас есть? — автоматически спросила Даша.

— У меня есть отец. И мой отец Главный Мудрец. Вот он, сидит рядом с Гизом. А у тебя есть отец?

— Есть, — с готовностью ответила Даша.

— А твой отец случайно не похож на меня? — раздался рядом с Дашей хриплый голос, пришедшего наконец в себя, Луноччера.

— На Вас! — удивилась девочка, — Совсем не похож.

— А какой он, твой папа? — с явным интересом спросила женщина.

— О, мой папа самый лучший. Он, он… Он такой веселый, он меня никогда не бранит, и он все, все умеет.

— И что же он умеет? — с плохо скрытой насмешкой спросил Луноччер.

— Все! — повторила Даша, — Деньги зарабатывает, стулья ремонтирует, велосипед мне починил…

— А на флейте он случайно не играет! — опять вопросил Луноччер.

— Играет! Только у него сейчас совсем нет времени для этого. Он на работе переутомляется.

— А маму он любит! — спросила молодая женщина.

— Еще как! — охотно подтвердила девочка. — Он ее на руках носит. И меня тоже носит. Он у меня силач.

— А как зовут твою маму! — не отставала с расспросами женщина.

— Мою маму зовут Лидия! А Вас как зовут?

— А меня зовут Лиция! — рассмеялась молодая женщина, — Осталось только выяснить, как зовут твоего папу,

— Нечего тут выяснять! — внезапно вспылил побагровевший Луноччер.

Лиция удивленно подняла брови и неприязненно взглянула на Великого, — Почему? Что такого особенного я спросила?

— Ничего, ничего, моя красавица! — заюлил, замаслился Великий, — Спрашивай, что твоей душе угодно, но не забывай о главном…

— О каком главном?

— О том, что сегодня наша свадьба.

— Я не забыла, — Лицо девушки внезапно потемнело, — Но еще не вечер. И мне еще хочется думать, что я свободна. И еще мне хочется поговорить с этой очаровательной малюткой наедине.

Лиция презрительно усмехнулась и добавила, — Надеюсь, Вы не боитесь наших с ней разговоров!

— Нет, нет! — заспешил согласиться Луноччер, — делай все, что твоей душе угодно. Я потерплю. Я все от тебя вытерплю, дорогая моя!

Лиция молча взяла Дашу за руку и вышла из пиршественной залы, громко хлопнув дверью.

Глава 9. Та же компания, но уже без женщин

Тут уж Луноччер дал себе волю. И первому досталось многострадальному Хитрецу.

— Ты почему не напоил эту противную девчонку? — взвился на него Великий.

Бедняга Хитрец, воспользовавшись тем, что внимание присутствующих было переключено на женщин, тихонько всхлипывал, тер одной рукой слезящиеся глаза, а другой не глядя, захватывал со стола, все, что попадалось под руку, и тащил в рот.

Места во рту уже не оставалось, а он как хомяк, все запихивал и запихивал съестное за щеки, под язык, и поэтому ответить на выпад Луноччера оказался не в силах.

Увидел Великий, что взять с него уже нечего, и злобно прошипел, — Жаль, что яд на глаза не действует! Мне было бы приятней, если бы ты вовсе ослеп. Пошел вон.

Нереализованная ярость устремила кровожадный взор на остальных и зацепила им Главного Звездочета, — А ты, обожравшийся болван? Ты зачем привез сюда эту девчонку? Тебе что велено было сделать? Ты почему ослушался моего приказа?

Но Гиз впервые в жизни не испугался гнева Великого. Сытая жизнь делает человека свободным.

— Почему, почему? А потому! — с едва заметной усмешкой ответил Гиз, — А потому, что меня там накормили по-человечески. И без всяких условий. Просто взяли и накормили. Я теперь после такого угощения лет пять смогу заниматься, чем хочу, а не тем, к чему меня принуждают. И я теперь думать могу столько, сколько душе моей угодно.

— Ах! Тебя накормили! Тебе думать надо! Валяй, думай, пока не надоест. А я буду считать, что эта последняя кормежка в твоей жизни, и с моего стола ты теперь ни крошки хлеба не получишь, дармоед! А ну, пошел вон отсюда!

Гиз с большим достоинством поднялся во весь свой увеличившийся рост и спокойно, не торопясь, вышел, тихонько прикрыв за собой дверь.

Свирепый взгляд Луноччера опять заметался по оставшимся притихшим заместителям и остановился на Главном Мудреце, — Ну а ты что скажешь! — с язвительной усмешкой начал он придираться к седому старику.

Мудрец задумчиво теребил седую бороду и ничего не ответил на выпад хозяина.

— Чего молчишь! — заорал Великий, — отвечай, когда тебя кормилец спрашивает.

Мудрец поднял на Великого выцветшие, голубые глаза, и молча покачал головой.

— Да ты головой то не качай! А то докачаешь! Может быть, тебе тоже захотелось подумать?

Мудрец невесело усмехнулся и тихо ответил, — Ты знаешь, о, Великий! Дети сами выбирают себе родителей. Поэтому я не знаю, что ответить тебе.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что эта глупая девчонка и ее дурацкие звери смогут изменить жизнь планеты? — заорал Луноччер.

— Не знаю! — твердо ответил Мудрец.

— Пошел вон, болван! — в сердцах приказал Великий, — мудрец называется. А чего ни спросишь, ничего не знает. И зачем только я держу таких дармоедов! И ни шиша ты больше от меня не получишь. Ни воды, ни хлеба. Пей, как и все остальные вино. Может быть, поумнеешь маленько.

Мудрец молча удалился. Луноччер еще раз обвел свирепым взглядом оставшихся заместителей, и неожиданно сник. С оставшихся разом взять было нечего. Над обеденным столом нависла мрачная тишина. И прервал ее опять –таки Великий. Шумно вздохнув, он приказал Главному Дворецкому, — Приведи мне Главного Хитреца. Он, поди, уже прожевал свою жвачку, и может чего путного присоветует.

Явился Главный Хитрец с покрасневшими слезящимися глазами, и робко присел на краешек стула, подальше от гневного повелителя.

— Ну, все прожевал! — почти благожелательно вопросил Великий, — Теперь давай говори. Что делать будем?

Главный Хитрец угодливо изогнулся и вкрадчиво заговорил, — О, мой Господин! Я не думаю, что девчонка так уж и опасна для тебя. Она мала, глупа, и совершенно не понимает своей роли во всей этой истории.

— Причем тут мала, глупа! Девчонка и есть девчонка. Ты помнишь, что сказал этот старый дурак Пророк перед своей смертью?

— Ну что такого он сказал? — пожал плечами Хитрец, — Он же сказал только, что когда появится на Луне дитя Земли и назовет твою невесту своей мамой, и еще кое-кого папой, то власть твоя, о, Великий и Непобедимый и Могучий и Милосердный кончится. Ну и что! Ну, обозналась девчонка. Видимо, Лиция действительно чем-то похожа на ее мать, но где же папа? Папы-то нет. И где ей найти этого папу? У нас здесь его нет, и не будет. А девчонка сейчас поразвлекается на каруселях с твоей невестой, и ты благополучно отправишь ее обратно на Землю, к ее родителям. Подаришь ей золотой цветочек и дело в шляпе. Тем более, что свадьба твоя сегодня. Сегодня поженитесь с Лицией, вот и станете папой и мамой. Дети появятся…

— А ее дурацкие звери? — спросил явно успокоившийся Луноччер, — С ними что делать будем?

— А что звери? Про них Пророк ничего не говорил. Но ты, о, Великий, зверей тоже отпусти. Пусть отправляются вместе с ней обратно на Землю. Не надо пугать девчонку. Похоже, она к ним весьма привязана. Если не отпустим зверей, она с перепугу может и «папа» вместо «мама» крикнуть. Отца-то видать любит.

Луноччера слегка перекосило после этих слов, и он злобно заворчал, — Любит, любит… Мне все равно, кого она там любит, лишь бы убиралась отсюда поскорей и подальше. А зверей жалко отдавать. Особенно ту, рыжую. Из нее такая шапка для Лиции получилась бы. Ни у кого из лунатиков такой шапки еще не было.

— Вот именно! — подтвердил, обретший голос, Главный Завистник, — Вся планета от зависти лопнет.

— Да по мне, пусть они все полопаются, хоть от зависти, хоть еще от чего, — отмахнулся Луноччер, — Лишь бы девчонка убралась отсюда побыстрей. Вот свалилась, как тяжелый снег на голову. У меня своих забот невпроворот с этой свадьбой, а тут еще из-за нее голову ломай.

— Ваше Величество, — подал голос Главный Драчун, — Я что-то плохо понимаю одну вещь?

— А когда ты хорошо понимал хоть какую вещь, — перебил его Луноччер.

— Ну, иногда я кое-чего понимаю, — невозмутимо продолжал Драчун, — А вот сейчас разом не въеду. Зачем было посылать Гиза, уговаривать девчонку не приезжать. Не проще было бы совсем за ней не ездить?

— То, то и оно, что не проще, — немного растерянно ответствовал Повелитель, — Ведь этот, пропади он пропадом, Пророк такого наговорил, что никогда толком и не въедешь. Пока я не знал этого пророчества жил как все. А после узнавания и покой, и сон потерял. Если бы, к примеру, он сказал, что, как только появится девчонка с Земли, так я тотчас свою любовь потеряю. Тогда было бы ясно. Никаких девчонок и точка. А ведь он чего набуровил: — Если я не выполню просьбы земного ребенка, и откажу ему в визите, то никогда не буду счастлив.

Стало быть, если приму, то счастье еще возможно, даже если и власть потеряю. А какое мне счастье без Лиции? Нет, глупый мой Драчун, тут все не так просто, как кажется. Вот же, появилась она именно в тот день, когда уже все готово к свадьбе. И Лицию уже мамой назвала. Можно сказать, что половина пророчества сбылась. А ведь я ее отравить хотел. Я подумал как, — Усажу вас всех за свадебный стол, девчонку по быстрому отравлю, вас всех выгоню, и начну жить в свое удовольствие.

А что получилось? Ребенок с моей невестой где-то разгуливает! Свадебный стол по вашей милости в свиное корыто превратился, а внутри у меня, вместо любовного ликования, сплошная помойка образовалась. Ох, тяжко мне!

— Да как же Вы, о, Великий, с такого большого расстояния просьбу-то ее услышали? — не унимался Драчун.

— А вот так и услышал. Я с той поры, как пророчество узнал, только и знаю, что ко всему прислушиваюсь. До того навострился, что с созвездия «Скорпион» сигналы принимаю…

Не успел окончить Великий своей горькой исповеди. Главный Художник помешал. Вошел в столовую, глянул на стол и ахнул.

— Вот! — сокрушенно посочувствовал ему Милосердный, — Видишь, во что эти свиньи превратили твое творение.

— Вижу! — уныло подтвердил Художник, — Теперь, чтобы обратно все восстановить, мне и дня не хватит.

— Ну, уж, нет! — возразил Луноччер, — Кровь из носа, но чтобы через час опять все стало, как было. Пусть эти болваны хоть языком все вылизывают, но чтобы через час и не более того. Иначе…

— Все, все сделаем в самом лучшем виде, — громко закричали присутствующие, — Только не надо «Иначе»!

— А я, Ваше Величество, — сказал Художник, — пришел Вам доложить, что невеста не довольна цветом свадебного платья.

— Как это, «недовольна»? Разве не сама она выбирала цвет?

— В том то и дело, что она не выбирала. Она мне сказала тогда, — Выбирайте по своему вкусу, а мне все равно.

А сегодня, когда я предложил ей примерить, она категорически заявила, что ни за что не оденет голубого подвенечного платья.

— А какое она оденет?

— Красное. Она сказала, — Голубой цвет для свадьбы — плохая примета. Жена мужа любить не будет. А вот красное платье, это очень хорошая примета. Жена мужа всю жизнь любить будет.

— Ну, тогда в чем дело? Немедленно меняй цвет. Овчинка стоит выделки. Мне нужна любящая жена, — глаза Великого аж загорелись, от мысли, что Лиция хочет любить его всю жизнь. Он моментально пришел в самое лучшее расположение своего духа и сменил гнев на милость,

— Так и быть! — сказал он, обращаясь к Главному Дворецкому, — Отцу Лиции выдавай воду как и прежде в неограниченном количестве, а перед свадьбой подари ему кусок хлеба. И Главному Хитрецу тоже выдай награду за умный совет. Дай ему мешок яблок из моего сада. А ты, Драчун сделай вот что! Пошли своих молодцов в сад, пусть оцепят его так, чтобы и муха не пролетела, — Великий вынул из вазы одну золотую лилию и протянул ее Драчуну, -Сам же, найди девчонку, подари ей от меня эту лилию и отправь ее немедленно обратно на Землю.

— А как же стол убирать, — с сожалением поглядывая на съестное, возразил Драчун.

— Не беспокойся, без тебя уберут.

— Но я заклинания не знаю. Я не смогу ее отправить. — продолжал упрямится Драчун.

— Ох! Ну, до чего же ты бестолковый, — вздохнул Луноччер, — Ладно! Ступай к Гизу. Скажи, что я его на радостях простил. Пусть он отправит девчонку. Пообещай ему хлеба, бумаги и чернил.

Глава 10. В лунном саду

Даша и Лиция не успели дойти до карусели, как уже стали лучшими подружками. Девочка выложила своей новой знакомой все сведения и о себе, и о маме и о папе.

Такого интереса к болтовне ребенка, там, на Земле взрослые никогда не проявляли. А здесь был не просто интерес, а жадный интерес. Девочка хоть и была еще совсем несмышленой, но интуитивно почувствовала, что интересней всего ее новой знакомой слушать рассказы, про папу. И она выложила все, что знала о своем родителе. Но не сразу. Постепенно. Сначала, на каруселях, она рассказала, что папа добрый и веселый. И что глаза у него желто-зелено-голубые. И что волосы у него цветом, как пшеничный колос.

Потом, на качелях, она рассказала, что он много работает, но мало зарабатывает. Потом, в павильоне кривых зеркал, она рассказала, что папа и мама собираются приобрести ей сестренку. А потом они сходили в библиотеку Луноччера, взяли там огромную книгу с красивыми цветными картинками, вернулись обратно в сад, уселись под яблоней и Лиция начала ей рассказывать и показывать историю своей планеты.

Она рассказывала так интересно и доходчиво, что девочка понимала почти все. Сначала она узнала, что Луна когда-то была так же плодородна и милосердна к своим жителям, как ее Земля. А потом произошла катастрофа.

Сначала стали исчезать вода и родники. Потом исчезли зеленые травы и злаки. Постепенно вся поверхность луны начала покрываться золотом, а вся вода превратилась в вино. В конце концов, на планете остался один единственный небольшой клочок плодородной земли, который принадлежал древнему роду Луноччеров. С тех пор люди постепенно начали нищать и вырождаться, а Луноччеры все больше богатеть.

И в то время, как весь народ в отчаянной борьбе за выживание научился питаться золотым порошком, усадьба Луноччера процветала как ни в чем не бывало. И вот тут появилось множество тайн. На планете нет воды, а у Луноччера ее полным — полно, хотя здесь в усадьбе нет ни одного колодца, кроме крохотного родника, из которого и за день не наберешь ведра воды. На планете не растет пшеница и рожь, а у Луноччера хлеба полным-полно, хотя в усадьбе нет ни клочка пахотной земли. На планете нет пастбищ, а у Луноччера всегда есть молоко, сметана, сливки, баранина и свинина. Луноччер стал самым богатым жителем планеты. И он делится с людьми. Его называют Милосердным, потому что, если бы не он, на планете не осталось бы ни одного нормального человека. Только благодаря его милости, некоторые люди еще имеют человеческий вид и сохранили разум.

— А вы у него в милости? — спросила Даша, с удовольствием поглядывая на цветущую молодую женщину.

— Я! Да, — несколько смущенно отвечала Лиция.

— А почему… — приступила, было Даша с очередным вопросом, но в эту минуту где-то вдали послышались звуки флейты. Лиция вскочила как ужаленная, прижала к груди трепетные руки и голосом полным любви и отчаяния воскликнула, — Это он! Он все-таки пришел ко мне!

— Кто он! — спросила Даша.

— Мой Вилли! Мой возлюбленный. Мой единственный и неповторимый.

— Ваш жених? — уточнила любознательная девочка.

— Ах! Если бы он был моим женихом, я бы умерла от счастья.

Лиция, как сомнамбула, ничего не видя перед собой, пошла на звуки флейты, но высокий забор Луноччера, утыканный золотыми кольями, указал ей на несостоятельность ее пути. С тоской подняла влюбленная девушка взор к далекому небу, и небо пожалело ее. Между двумя золотыми кольями на фоне этого милосердного неба появился силуэт молодого парня в потертом джинсовом костюме.

— А вот и я! — произнес силуэт, слетая с забора в сад, и приобретая вполне реальные очертания молодого человека с копной волос цвета спелой пшеницы, — Прибыл во время к моей неприступной принцессе.

— Папка! — воскликнула Даша. — Ты то, как здесь оказался?

— Ты ошибаешься, малышка! — улыбнулся парень, — Впрочем, от такого прекрасного дитяти я бы не отказался. А, Лиция!

— Нет! Ты неисправим, — моментально превратившись из тоскующей и восторженной в обиженную и язвительную, отвечала Лиция, — Сегодня наша жизнь рушится, а ты все шутишь. Ты же знаешь, сегодня свадьба. Луноччер уже все приготовил, и если бы я не закапризничала из-за платья, мы уже были бы под венцом.

— Если бы не считается, — нежно прижимая к груди свою подругу, сказал Вилли, — Ты у меня умница и дипломат. И ты очень во время закапризничала. А что тебе не понравилось в твоем свадебном наряде?

— Цвет, — рассмеялась девушка, — Я сказала, что хочу красное платье, потому что хочу любить своего мужа всю жизнь.

— Девочка, — попросил Вилли, — отвернись на минутку.

Он крепко обнял свою подругу и запечатлел на ее губах огненный поцелуй.

— Все! — сказал он опять, — Можешь поворачиваться, и сообщить мне, как тебя зовут.

Даша повернулась, но ничего не ответила. Она низко опустила голову, и при этом оттуда снизу послышалось что-то вроде всхлипываний.

— Что с тобой, дорогая моя! — испугалась Лиция.

— Ничего! — отвечала Даша, размазывая по лицу слезинки, — просто я очень соскучилась по своей настоящей маме и своему настоящему папе. А у вас тут как будто все понарошку. Как будто вы все тут специально собрались, чтобы мне голову морочить. Я говорю мама, мне говорят, — Нет. Я говорю папа, мне говорят, — Нет. Я говорю музей, мне говорят, — Нет. Я уже совсем запуталась. Может и я не я?

— Давай выясним! — предложил Вилли.

— Давай! — согласилась Даша.

— Давай стихами!

— Давай!

Вилли подхватил девочку на руки и, ловко отплясывая ногами чечеточный Степ, закружился с ней вокруг яблони,

— Шла малышка по Земле,

Заблудилась на Луне.

Ищет маму, ищет папу,

Не находит их нигде.

Ей сказал веселый дядя,

Девочка, не стоит плакать,

Слушай сказку на Луне,

Всем расскажешь на Земле.

— Так хочешь сказку, или нет? — вопросил Вилли, опуская девочку на землю.

— Хочу! — рассмеялась Даша.

— Тогда слушай дальше. На чем мы остановились, — повернулся он к Лиции.

— На поцелуе, — сообщила Лиция.

— Ага! Стало быть, дальше будет вот что. У меня уже все приготовлено для похищения моего сокровища. За этим забором нас ждут друзья. Веревка длинная и крепкая у меня за пазухой. — Вилли вытащил веревку, — Я помогу тебе подняться на забор, мои друзья помогут тебе спуститься, и мы свободны как ветер.

— Да! Я вижу, что ты уже все сам решил. Без меня, — сказала Лиция, — Только не смогу я подняться и спуститься, и стать свободной как ветер. Я боюсь.

— Чего же ты боишься, любовь моя! — воскликнул Вилли, — Нам с тобой бояться нечего. Народ не позволит Луноччеру расправиться с нами. Народ любит и меня и тебя. Великий об этом прекрасно знает. Он боится меня. Он ничего не посмеет с нами сделать. Я чувствую это!

— Луноччер все посмеет! — возразила Лиция, — Я это тоже чувствую. Он погубит моего отца, а я этого не переживу.

— Давай заберем и твоего отца.

— Отец стар и немощен. Он не сможет пойти с нами.

— Ах, так! — вспылил вдруг парень, — Ну, тогда что я могу сказать? И что я могу сделать? Я и так старался делать все возможное и невозможное.

Луноччер весь свой забор кольями утыкал, а я все равно приходил к тебе каждый выходной. Луноччер никогда не разрешал мне играть в особняке, а я по ночам пел тебе серенады. Луноччер целую свору охранников поставил под твоим окном, а я не одну ночь провел с тобой в этом саду. И всегда ты боялась, и всегда отказывалась, и всегда потом соглашалась, и никогда не раскаивалась в этом. Сколько раз я уговаривал тебя бежать, но тут ты стоишь намертво. Знаешь, мне кажется, что ты просто боишься трудностей и нищеты. Если бы ты захотела, мы уж давно были бы вместе, и отец твой жил бы при нас. Может быть, роскошной жизни я вам и не обеспечил бы, но на хлеб я всегда могу заработать.

— Да, мой дорогой! — зазвеневшим от внутренних слез голосом, воскликнула Лиция, — Да, я такая. Я люблю тебя и люблю отца. Я не люблю трудностей и боюсь нищеты. И если бы я смогла поверить, что ты своей балалайкой обеспечишь семью куском хлеба, то давно убежала бы с тобой.

— Ах, балалайкой! — еще больше разозлился Вилли, — Теперь мне понятно, как ты меня любишь. Я для тебя такая же балалайка, как и моя флейта. Ну, тогда и пропади все пропадом! — Вилли размахнулся и запустил свою волшебную флейту-кормилицу прямо в золотой забор Великого. Флейта жалобно застонала и разлетелась на множество мелких кусков.

— Что ты наделал! — в ужасе закричала Лиция, — Ты разбил волшебную флейту!

— А на кой она мне теперь! — мрачно ответил несчастный влюбленный, — С разбитым сердцем волшебных песен не сыграешь. А, фальшивых, на нашей планете и так полным полно.

— А люди! Ты подумал о людях! — не унималась Лиция, — Только ты приносил им истинную радость, играя на своей волшебной флейте. Только из-за нее снабжал тебя Луноччер хлебом и водой. И эту флейту подарил тебе твой отец, и он заклинал тебя обращаться с ней бережно и хранить как зеницу ока. Разве ты забыл, что сказал тебе твой отец?

— Отчего же забыл? Очень даже хорошо помню: «Дорогой Вилли! Пусть эта флейта принесет счастье тебе, твоим детям и детям твоих детей».

Так откуда же возьмутся дети, если я никогда не женюсь? И какое такое счастье принесла мне эта флейта? Разве спасла она моего отца от гибели? Разве дала она мне возможность соединиться со своей возлюбленной? Разве дала она мне хлеба и воды, чтобы накормить голодных людей? Мне сейчас не флейта нужна, а несколько кусков настоящего хлеба для моих друзей. Всего несколько кусков хлеба и тогда я смог бы померяться силой со всей ордой прихлебателей Великого.

— У меня есть хлеб! — подала голос Даша.

— Ой, малышка, извини! Мы совсем забыли о тебе из-за наших проблем, — виновато сказал Вилли.

— Когда мои мама и папа ругаются, они тоже совсем забывают обо мне, — отвечала девочка, — Я на них уже не обижаюсь. Я привыкла.

— О каком хлебе ты сказала, я не поняла, — спросила Лиция.

— Я сказала, что у меня есть хлеб. Я захватила в дорогу несколько блинчиков.

— А ты не можешь подарить их мне! — попросил Вилли.

— Я с удовольствием, только они сейчас не у меня.

— А где?

— У моих друзей. У лисы и ежа. Они прилетели вместе со мной, но их увели на кухню, кормиться отдельно от людей. Потом их опять привели, и я отдала блинчики лисе. А потом их опять увели. И мне без них скучно.

— Грустная сказка получается! — несколько виновато сказал Вилли.

— Ну, уж, какая получается! — философски ответствовал ребенок, — Пойду-ка я к вашему Луноччеру. Заберу своих друзей и попрошусь обратно домой. Очень хочется к папе и маме. Только теперь уж я боюсь. Как бы они и там, на Земле от меня не отказались.

— Да кто от тебя отказывается! — воскликнула Лиция, — Я уже давным — давно мечтаю о такой дочке, как ты. Ну, хочешь! Оставайся со мной навсегда. Я очень полюбила тебя. И буду любить крепче всех на свете.

— Нет! Не хочу. Вы лучше сперва поженитесь, а потом и дочку себе заводите. Свою. Потому что хоть вы и похожи как две капли воды на моих родителей, но только вам все равно чего-то не хватает, чтобы вы стали моими родными.

— Нам совсем немного не хватает. Немного пищи телесной, — усмехнулся Вилли.

— Я принесу вам свои блинчики, когда найду Пита и Пат, — пообещала Даша.

— Боюсь, что это уже не получится. Сад охраняется, и мне опасно оставаться здесь, — сказал Вилли, — Но если ты захочешь, можешь передать свой подарок моему другу.

— А как я узнаю вашего друга?

— Когда вас пойдут провожать к ладье, к тебе подойдет золотой человечек с осколком от флейты, — Отдай свой подарок ему.

— Хорошо! Мне очень хочется, чтобы вы поженились, — воскликнула Даша, — И мне почему-то грустно расставаться с тобой, Лиция.

— И мне, дитя мое! — печально сказала Лиция.

— Ну, мне пора! — сказал Вилли, — Вон уже и Драчун идет сюда. Прощай Лиция!

Нет, не прощай! До свидания, любовь моя! В гневе сердце мое, но не чувствует непоправимого. Если уж мы сами не можем помочь себе, то невинный ребенок сделает это за нас. Я верую.

Вилли исчез так же неожиданно, как и появился. А вместо него рядом с Дашей возник Драчун с золотой лилией в руке.

— Вот Даша! — пробасил он, — Тебе подарок от нашего повелителя.

— Спасибо! Я подарю этот цветок маме, — обрадовалась девочка, — А где мои друзья?

— Ведут. Ведут к тебе твоих друзей. В целости и сохранности. Вон они, — Драчун вытянул руку по направлению к особняку. В сопровождении маленького золотого человечка к Даше приближались ее земные спутники. Пат налегке, а Пит семенил по земле, уткнув нос вниз. На спине его покоился сверток с блинами.

— Ну вот! — облегченно пробасил Драчун, — Теперь вы все в сборе и вам пора домой. А вас, уважаемая, — обратился от к Лиции, — ждет, не дождется наш повелитель.

— Ничего! — отмахнулась Лиция, — Пусть подождет. Я сама пойду провожать Дашу до ладьи.

Драчун пробурчал что-то себе под нос, но поскольку на этот счет никаких указаний от Луноччера не было, то возражать не стал.

Вдруг в саду раздались отчаянные ругательства, шум борьбы и глухой звук упавшего тела.

Лиция обернулась на шум и увидела, как ее драгоценного Вилли волокут по земле несколько здоровенных подручных Драчуна. Она рванулась было к нему, но рука Драчуна намертво вцепилась ей в рукав, при этом его маленькие глазки свирепо поблескивали, и девушка поняла, что ей от него не вырваться.

На выручку Драчуну уже поспешал Главный Хитрец. Он мягко подсеменил к Даше, подхватил ее под локоток, и торопливо потащил прочь, успевая при этом говорить тепло и вкрадчиво, — Не бойся Дашенька. Ничего страшного. Просто наши охранники поймали злого-презлого разбойника. Пойдем отсюда подальше. Ни к чему маленькой девочке смотреть на этого злодея.

— Это не разбойник! — начала было возражать Даша, но Пат, хитрая, умная Пат была рядом с ней.

— Конечно, это не разбойник, — зазвучал ее вкрадчиво-бархатистый голос, — Это разборник.

— Какой разборник? — спросил Хитрец.

— Ну, тот, который разборки устраивает, а потом которого тоже разбирают на части.

Хитрец захихикал, и Пат успела шепнуть Даше, — Ничего не говори при этом толстяке.

Даша, полностью доверяя своей лучшей подруге, покорно замолчала, и таким образом земные гости благополучно покинули лунный сад, и вышли на широкую усыпанную гравием и песком дорогу, ведущую прочь от особняка-музея к транспортному средству лунатиков.

Глава 11. Побег

Утомленный непривычными для него переживаниями и заданиями, Хитрец наконец расслабился, и решив про себя, что уже ничего сверх. ординарного произойти сегодня не может, медленно плелся позади землян, поковыривая в носу, и подумывая о тех остатках с барского стола, которые ему достанутся после свадьбы.

Даша рассказала Пат о несчастных влюбленных, которых разлучили так жестоко, но та, как истинная оптимистка, успокоила ее, и заверила, что все будет хорошо, и они поженятся.

— Как же поженятся, когда мы уже почти дошли до ладьи, а никакого золотого человечка за моими блинами не приходит.

— Это ты так думаешь, — возразила лиса и подставила Даше ножку. Та моментально растянулась поперек дорожки, и громко закричала от неожиданности, и боли в поцарапанной коленке. На крик из-за ближайшего золотого вяза, выбежал золотой человечек, подбежал к девочке и помог ей подняться. Когда та подняла на него глаза, человечек протянул к ней руку, и разжал кулак. На раскрытой ладони лежал кусок разбитой флейты.

Поумневшая девочка, не говоря ни слова, поспешно сняла со спины носильщика Пита, свой сверток и протянула его человечку.

Хитрец, однако, не был бы хитрецом, если бы не успевал делать нескольких дел сразу. И в носу ковырять, и об объедках думать, и за землянами следить. Он тотчас усек акт передачи свертка и немедленно приступил с расспросами к Даше, — Что это ты ему передала?

— Так. Ничего, — растерялась девочка, — Подарок маленький.

— Какой такой подарок? Что же это ты свой подарок Великому не подарила, а какому-то оборванцу отдала?

— Эй, ты! — повернулся Хитрец к человечку, и удивленно присвистнул, — Ба! Да это же наш Главный Добряк! Ты то как здесь оказался? Тебе у нас разом делать нечего. Тебе надо с несчастненькими возиться. А у нас тут таковых не водится. А ну-ка, дай сюда сверток. Посмотрим, что это за подарок?

Добряк протянул сверток Даше. Та взяла его и прижала к груди.

— Покажи, покажи! Что это за подарок! — замаслился Хитрец, мягким шажком приближаясь к Даше.

— Не покажу! — еле слышно прошептала девочка.

— Вы посмотрите, какая она у нас смелая! — захихикал Хитрец и вплотную придвинулся к Даше, растопырив пальцы рук на манер «вцепиться в горло». Но, додвинуться до конца ему не довелось. Помешал Пит. Вклинился между Дашей и Хитрецом, как раз в тот момент, когда Хитрец поднял ногу для последнего шажка. Поднять-то поднял, но опустил уже не на дорожку, а на колючки Пита.

Колючки на, сей раз, оказались странными. Они мягко легли все в одну сторону и вместо того, чтобы уколоть ножку, позволили ей скользнуть по ним, как по гладкому льду и съехать в сторону. При этом ножка оказалась в одной стороне, тело в другой, а сам Хитрец на дорожке вниз лицом. Пат мгновенно оценила обстановку и предложила убежать. Предложение было одобрено единогласно и исполнено немедленно. Земляне и Добряк дали деру, и когда Хитрец изыскал возможность вернуться в первоначальное положение и послать им вслед свои угрозы, они были уже едва слышны.

— Ос, плю, та, плю, но, плю, вит, плю, есь, плю — кричал Хитрец, выполняя одним языком сразу две операции. Одну для задержания преступников, другую для сплевывания песка и гравия, набившихся в рот в момент сближения рта с широкой, ухоженной для ног, но не для рта дорогой.

— Нам не стоится! — откликнулась острая на слух лиса, не забывая при этом заметать пушистым хвостом собственные следы.

— Сейчас встанете! — грозил Хитрец, поспешая следом за ними, тяжело топая, пыхтя и отдуваясь, — Вам тут деваться некуда. Везде стражи понаставлено, хоть пруд пруди. Дашка! Остановись, кому говорят. Остановись! А то домой не попадешь никогда…

— Ты его не слушай! — подбадривал Дашу Пит, катясь рядом с нею по шуршащему гравию, — Он нас все равно не догонит. Ему жир не даст. Вон, слышишь, как пыхтит и отдувается?

— Слышу! — прыснула со смеху Даша, — только не его, а тебя. Ты сам весь обпыхтелся.

— Ну и зря не веришь! — ухитрился обидеться на ходу Пит, — Обернись и убедись.

Даша обернулась и убедилась, что она права. Хитрец прекратил погоню, а пыхтел и в самом деле еж.

Беглецы остановились и обнаружили, что давно сошли с дистанции на широкой дорожке и оказались в дремучем золотом лесу.

— Нам здесь нельзя оставаться, — сказал Добряк, — Стражи здесь действительно полным полно. Вон! Слышите! Уже бегут сюда. Надо спасаться.

— Ой! Ой! Я не могу! — захрюкал снизу Пит, — Я здесь за что-то зацепился.

Добряк нагнулся над ежом, и увидел, что серые колючки Пита зацепились за какое-то кольцо, густо обвешанное золотыми колючками.

— Тут какое-то колючее кольцо, — сказал Добряк, — Я никак не могу его освободить. Колючки очень острые.

— Да чего вы там возитесь, — прогудел снизу Пит, — Возьмите меня в охапку и оттяните отсюда, всего делов-то!

— Тебя голыми руками не возьмешь, — пропела лиса. Я сколько лет на нашем ковре над тобой зависаю, а так и не смогла оттянуть. Даш! — обратилась она к девочке, — Сними куртку, она жесткая, и попробуй его через куртку ухватить.

Даша обернула ежа своей джинсовой курткой и потянула, что было сил.

— Ой! Ой! — заорал истошным голосом еж, — Ой, я не могу, мне больно! Эти колючки за мной тянутся.

Добряк бросился на помощь Даше и вдруг изумленно возгласил, — Да вы посмотрите только! Здесь под ежом какой-то люк открылся.

Даша дернулась в сторону от темного отверстия, образовавшегося на месте Пита. Пит взвизгнул еще отчаяннее, и оба, и Даша и Пит отцепившись от колючего кольца, повалились в золотую, жесткую траву.

А стража Луноччера тем временем не дремала. Множество золотых фигурок замелькало между деревьями уже совсем близко от беглецов.

— Ну что делать? — в отчаянии простонал Добряк, — Нам от них уже не скрыться.

— А если в люк? — предложила лиса. Она подошла к люку, заглянула вниз, понюхала воздух и сообщила, — Там в люке лестница. И воздух свежий.

Залезем сюда и спрячемся.

— Вы давайте первыми, — предложил Добряк, — А я, если не успею, приму огонь на себя.

Еж быстро скатился по ступеням лестницы вниз, за ним проследовала лиса, за лисой начала медленно спускаться Даша, за Дашей полез Добряк. И не успел он закрыть над собой крышку люка, как по ней протопало множество ног, а наши беглецы оказались в кромешной тьме под землей.

— Ой, я не могу! — затряслась Даша, — Мне страшно. Я боюсь темноты. Давайте вылезем отсюда. Стража уже пробежала над нами.

— Нельзя сейчас вылезать. Они могут вернуться, — ответил Добряк, — Нужно немного переждать.

— Да чего там ждать, — ухнул снизу как из микрофона голос ежа, — Я уже здесь внизу. Здесь свет откуда-то струится. И совсем не страшно, а очень даже интересно и загадочно. Спускайтесь.

Беглецы последовали совету, и через несколько минут, все члены дружной компании собрались внизу шахты. От шахты тянулся довольно широкий и высокий коридор, и в конце коридора, где-то очень далеко брезжил слабый, мерцающий свет.

— Ну и чудеса! — воскликнул Добряк, — Сколько здесь живу, никогда не слышал ни о какой подземной шахте. А вдруг здесь есть вода? Пойдемте, посмотрим. Все равно нам обратно уходить пока нельзя.

Путешественники медленно, гуськом тронулись в далекий, неизвестный путь по длинному предлинному коридору. Впереди катился смелый еж, за ним вышагивала лиса, за лисой Даша и замыкал процессию Главный Добряк. Но вот коридор дал неожиданный поворот, беглецы завернули за угол, и резкий свет ударил им в глаза. От неожиданности все зажмурились.

Глава 12. Вподземелье

А когда открыли глаза, то увидели перед собой плотного, седобородого человека в холщовом комбинезоне. Он стоял прямо против них и с суровым недоумением разглядывал диковинных гостей. Наконец взгляд его остановился на Добряке, и брови от удивления поползли вверх, — Добряк! Как ты сюда попал? Неужто, сам Черри прислал тебя сюда?

Глаза Добряка расширились до предела, он замахал руками и попятился прочь от седобородого, — Чур, чур, меня!

— Да ты что! — еще больше удивился седобородый, — Не признаешь меня?

— Не, да, не знаю, — забормотал Добряк, отступая от седобородого.

— Быстро, однако же, ты забыл меня! — обиделся тот.

— Да ты что? И впрямь ты! — вымолвил, чуть-чуть придя в себя Добряк, — Ты же умер.

— Это вы так думаете там, наверху.

— Да как же нам так не думать, когда твои портреты в траурной рамке по всей планете висят.

— Долго же у вас траур длится! — усмехнулся седобородый, — И охота этому Черри постоянную комедию ломать?

— Ах, Мастер, Мастер, — с неподдельным отчаянием воскликнул Главный Добряк, — Если ты и в самом деле живой, и здесь отсиживаешься, то нет тебе никакого извинения. Там, наверху без тебя совсем никакой жизни не стало. Обнищали все лунатики вконец. Никто ничего без тебя делать уже не может. Живем только тем, что после тебя осталось И, не устаем скорбеть о тебе.

Главный Мастер сурово сдвинул брови, — Вам бы не скорбеть, а работать надо. А то привыкли на других надеяться. Ты лучше мне скажи, кого это привел с собой?

— Это инопланетяне, — ответил Добряк, утирая скупую слезинку, выкатившуюся из добрых золотых глаз, — Сегодня в гости к нам прилетели, а их чуть не сцапали стражники Луноччера.

— За что! — поинтересовался Главный Мастер.

— За хлеб! — коротко ответил Добряк.

— За хлеб! — удивился Мастер, — Что-то непонятно? Ну да ладно! Теперь твоим инопланетянам ничего не грозит. Они под моей защитой. Давайте, проходите ко мне в комнату, там все обговорим. Мастер легко поднял Дашу на руки, и понес вперед. За ним тронулись все остальные.

— Как зовут нашу инопланетянку! — вопросил Мастер.

— Меня Даша, — охотно сообщила девочка, — Моих друзей Пит и Пат. Они у меня на ковре живут.

— Ишь, ты! Свой собственный ковер имеешь, — усмехнулся Мастер, — А у меня тут все по простому. Ни ковров, ни кресел, только оборудование и инструмент.

Мастер широко обвел рукою все огромное помещение, через которое они проходили, и в котором кипела работа. Чего тут только не было?

Станки, инструменты, верстаки. Множество высоких, рослых мужчин пилили, строгали, вырезали, долбили…

— Да у тебя тут целый подземный цех, — с грустной улыбкой произнес Добряк.

— Без дела не сидим, — коротко ответил Мастер.

Прошли подземный цех, вошли в широкий светлый коридор с множеством дверей. Мастер толкнул одну из дверей и ввел своих гостей в просторную чистую комнату. Пахло свежим деревом и молоком.

Гостей усадили на широкую деревянную скамью. Мастер дернул шнур над дверью. Вошел седой, моложавый мужчина и склонился в поклоне.

— Принеси-ка нам Дрейк, перекусить. Девочке шоколад и какао, а остальным яблок и пирогов.

— Да ты тут не живешь, а царствуешь, — усмехнулся Добряк, — Почти также как Черри. Только тот наверху, а ты внизу.

— Так оно и есть! — отозвался Мастер, — Ну, а теперь рассказывай, какие новости ты принес мне сверху.

— Хорошего мало. Я тебе уже сказал. Воды дают по несколько кружек в год. Хлеба не дают почти совсем. Вымираем потихоньку. Зачем ты покинул нас и скрылся в этом подземелье?

— У меня есть сын, Добряк. И ты знаешь, какой у меня сын! Я согласился скрыться в этом подземелье только ради сына. Великий твердо обещал мне, что он даст моему сыну все, чего тот достоин. Он обещал сделать его своим наследником и женить на дочери Главного Мудреца. Ты же знаешь, у Великого нет наследников, и он, я думаю, поступил правильно, выбрав себе в замену самого достойного.

— Странно! Он что же, не мог сделать всего этого, не загоняя тебя в подземелье?

— Он убедил меня, что при мне это сделать невозможно. Сын безродного не может наследовать власть, а приемный сын Великого может. Он мне сказал, что немедленно усыновит его, как только я исчезну. Так ты ничего не сказал мне о моем сыне. Как он! Здоров, счастлив?

— Сегодня прекрасная Лиция выходит замуж, — усмехнулся Добряк.

Лицо Мастера просияло, — Вот видишь! Недаром я живу в этом подземелье.

— Руки у тебя золотые, а мозгов совсем нет! — не на шутку разозлился Добряк, — Лиция выходит замуж за Луноччера, а твоего драгоценного сына упрятали в застенок.

— Ты врешь? — Мастер вскочил и, багровея лицом, кинулся на Добряка. Железные руки сомкнулись на тоненькой шее заморыша, но Даша пронзительно вскрикнула, соскочила с лавки и принялась дубасить своими детскими кулачками Мастера по спине. Тот обернулся в ярости, и услышал вкрадчиво-бархатистый голос рыжей Пат, — Не берите грех на душу, наивный Мастер. Добряк сказал вам чистую правду, и мы все трое можем подтвердить это. И не только это. Мы можем рассказать все до мельчайших подробностей, что произошло с вашим сыном, с вашим народом и с вашей планетой, которую вы оставили на произвол судьбы.

Руки Мастера разжались, и он обессилено опустился на лавку, — Ну, давайте, выкладывайте! Говорите все, как на духу, иначе…

— Иначе нам удачи не видать, — продекламировал Пит, склонный к рифмоплетству.

Добряк и инопланетяне добросовестно выложили все как на духу, и по мере того, как их повествование обрастало все более и более печальными подробностями, голова Мастера опускалась все ниже и ниже, до тех пор, пока не стукнулась о край лавки. Удар, как ни странно произвел на Мастера весьма благоприятное действие, потому как голова высоко вскинулась, и в глазах появилась мысль, — Все! Я все понял! Я не стану тратить времени на посыпание пеплом своей дурацкой головы. Я найду ей более достойное применение. Я начередил, мне и исправлять.

— А нас не возьмешь в компанию? — с ехидцей спросил Добряк, — Или опять один все решишь?

Мастер грустно усмехнулся, — Давай, руководи ты. Я уже наруководился.

— Прежде чем руководить, нужно выяснить, кем руководить, и материальное обеспечение нашей организации, — вполне серьезно и по-деловому принялся руководить Добряк.

И тут выяснились потрясающие подробности. Оказалось, что материальное обеспечение находится на очень высоком уровне.

Мастер быстро описал состояние дел рук своих на сегодняшний момент.

Подземный цех, в котором он пребывал уже больше десяти лет, исправно и качественно поставлял чистую питьевую воду из нескольких колодцев. Один колодец был связан подземными сооружениями прямо с особняком Луноччера.

Остальные качали воду для хлеборобов. Хлеборобы окопались в старом заброшенном каньоне, про который все лунатики думали, что это просто потухший вулкан. Там было полно пахотных земель, паслись тучные стада коров и овец, там же построили свиноферму и птицеферму. Рабочий люд, живущий в старом каньоне здоров, сыт и вполне доволен своей жизнью. Но самое удивительное было то, что все это благополучие, сам того не подозревая, создал своим согражданам Великий Звездочет, Волшебник и Изобретатель Гиз.

По его разработкам были выполнены колодцы, по его разработкам расчистили громадные пахотные земли. Гиз изобрел даже телевизор, а Мастер его изготовил и передал хлеборобам. Гизу исправно давали задание, Гиз исправно его выполнял, а потом ему исправно сообщали, что его изобретения чушь и утопия.

Чертежи же его, как правило, исчезали неизвестно куда, и Гизу, для разработки новых идей, приходилось придумывать все заново.

— И ты знал об этом и молчал, — не утерпел и упрекнул Мастера Добряк.

Тот обиженно поднялся с лавки и буркнул, — Ну ладно, я пошел новую флейту делать для Вилли, а вы тут, подкрепитесь поплотней, а потом разработайте для меня план действий. У вас мозгов больше. Но что бы вы ни придумали, я лично, буду бороться теперь до конца. И посмотрим еще кто победит! Безродный Мастер или родовитый Луноччер.

Глава 13. В особняке

А в особняке Луноччера, после исчезновения гостей, все понемногу поутихло, и каждый занялся своим делом. Драчун и его армия искали исчезнувших инопланетян. Главный Хитрец рыскал по планете в золотой ладье с той же целью. Главный Художник руководил пошивочной мастерской по изготовлению нового платья для невесты, а Главный Водочерпий отправился исполнять свою обычную работу.

Главный Водочерпий был единственным Главным в особняке, который проживал полностью инкогнито. О том, что он Главный знал только Луноччер, и Главный Повар, с которого взяли подписку о неразглашении тайны.

В небольшой, уютной комнате Водочерпия внимание любого посетителя сразу привлекли бы огромные золотые часы, которые работали с точностью хронометра. Вся жизнь Водочерпия была тесно связана с этими часами, потому как он уделял им гораздо больше внимания, чем это сделал бы любой рядовой посетитель. Вот и сейчас Водочерпий внимательно глянул на часы, взял со специального столика связку ключей, подошел к стене, вставил один из ключей в небольшое едва заметное отверстие, и повернул. Стена бесшумно отъехала в сторону и открыла вход в следующую потайную комнату. Водочерпий вошел в нее, аккуратно вставил ключ с обратной стороны стены, и та так же мягко и аккуратно въехала опять на свое место.

В потайной комнате, по всему периметру стен, расположились небольшие отсеки, отделенные друг от друга витой, золотой проволокой, а в центре лежал большой пушистый ковер. Водочерпий откинул ковер. Под ним оказался потайной люк. Потайной люк был также аккуратно и тихо вскрыт следующим ключом.

Затем, Водочерпий нажал на кнопку внутри люка, и пришло в действие подъемное устройство. Водочерпий услышал обычное тихое постукивание о стенки люка золотой бочки, наполненной чистой ключевой водой. Бочка явилась на поверхность, и подъемное устройство автоматически переместило ее в один из пустующих отсеков.

Водочерпий нажал кнопку спускового устройства, автоматическая рука аккуратно ухватила пустую бочку из одного из отсеков, взмыла вверх и вместе с бочкой неслышно и мягко исчезла в отверстии люка.

После этого, Водочерпий произвел все свои действия в обратном порядке, вернулся в комнату, прилег на диван и взял в руки книгу.

А в потайной комнате, тем временем, произошло нечто новое и необычное.

Над краем, вновь поднятой золотой бочки, появилась хитрая рыжая морда. На рыжей голове возлежал, как серый георгин, колючий круглый клубок. Из центра клубка торчала связка ключей. Черные бусинки глаз внимательно оглядели помещение. Клубок мягко скатился сначала с рыжей морды, потом с покатого бока бочки и превратился в серого ежа. Рядом с ним немедленно утвердилась рыжая лисица Пат.

Пат сняла со спины ежа связку ключей, внимательно осмотрела помещение, нашла отверстие, которое ей очень хорошо описал Мастер, и вставила ключ.

Стена отъехала в сторону. Звери мягко и бесшумно скользнули в комнату Водочерпия и опять внимательно и осторожно огляделись.

Водочерпий лежал на диване с книгой и был полностью захвачен жгучей историей про дерзких разбойников, очистивших королевскую казну. Внезапно чуть скрипнула входная дверь, но в полной тишине, возбужденным нервам Водочерпия показалось, что раздался громкий стук. Он испуганно вскочил с дивана, глянул на дверь, и увидел, что она тихо закрывается.

— Кто-то вошел сюда, — в ужасе подумал Водочерпий и начал обшаривать все углы своей собственной комнаты. Понятно, что обнаружить ему ничего не удалось, поскольку виновники скрипа — стука уже успели выбежать на улицу, и обогнуть белый особняк с торца.

— Ты точно запомнила план усадьбы, — растерянно спросил Пит, когда за торцом здания они не обнаружили никакого другого здания.

— Точно! — ответила лиса, — Только мне кажется, мы с тобой плохо понимаем, где право, а где лево.

— Может ты и плохо понимаешь, но я точно знаю где право, где лево, моя королева! -срифмовал еж.

— Тогда веди.

Еж, сделал вид, что точно знает, куда бежать, и решительно развернулся в другую сторону. Обогнули особняк с другой стороны, и тут ежу повезло. Метрах в двухстах от особняка маячила высокая узкая темная башня.

— Ну, я же говорил! — похвалился еж, — Точно надо было направо. Вон он, ихний застенок.

— Ты останешься снаружи, и будешь ждать условного сигнала, — приказала лиса, — А я залезу внутрь.

Через несколько мгновений, хищница, как ловкая обезьяна, взобралась по небольшим выступам темного строения до узкого, зарешеченного золотом окна, и мягко скользнула между прутьями. В помещении было темно и сыро. В дальнем углу застенка лежал, крепко скрученный золотыми веревками, опасный узник по имени Вилли. Очень больно было терпеть тугие узы, но еще больней и безотрадней было на душе поэта. Странный шорох послышался совсем рядом, с головой узника.

— Наверно мыши прибежали, — подумал он. Повернул, на сколько мог, голову и скосил глаза. Однако вместо мыши, он увидел рядом со своей головой, никогда ранее не виданного им, рыжего зверя, — Новый мутант появился, — подумал Вилли, и тотчас услышал вкрадчиво-бархатистый голос незваного пришельца, — Здравствуйте сэр! Меня послал к вам ваш друг Главный Добряк. Он попросил помочь вам выбраться отсюда.

— Спасибо дружок! — отвечал Вилли, — Но я не знаю, как это тебе удастся.

— Как-нибудь удастся, — отвечала Пат, — Сначала попробуем освободить вас от пут.

Крепкие зубы впились в крепко стянутые веревки, и Вилли слегка застонал.

— Ничего, ничего! — как профессиональный хирург успокоила узника лиса, — Придется немного потерпеть.

Вилли сжал зубы, и дальнейшие действия лисы терпел молча. Терпение увенчалось успехом. Тяжелые оковы спали, и узник поднялся на ноги во весь свой немалый рост. Приветливо улыбнулся своей спасительнице и крепко, как равной пожал ей лапу, — Ну, я так думаю, что Добряк тебя и пилой для решетки снабдил.

— У меня есть кое-что, получше пилы, — отозвался бархатистый голос, — У меня есть ключ от этого каземата.

О чем говорили между собой дальше узник и освободительница мы не знаем. Знаем только, что после этой беседы, глаза парня приобрели былой, веселый блеск, а глаза рыжей собеседницы стали еще уже и еще хитрей.

Веселый парень поднял с пола золотой камешек, подошел к южной стене каземата и тихо стукнул им три раза. Сигнал был принят снаружи Питом, и он приступил к действиям. Громко топая, и еще громче хрюкая, он обошел южную стену, и вышел к дверям серой башни, которые для пущей верности, подпирал своим задом Главный Завистник. В руке у него была шпага, а в глазах тоска по поводу недоеденного пирога с обеденного стола.

Пит подкатил поближе к Завистнику, и узники башни услышали следующий диалог, произошедший между ежом и Завистником,

— Привет, Главный Завистник! — начал Пит, пытаясь направить разговор с охранником в нужное ему русло, — Ну и работенку тебе поручили! Во всем дворце работа кипит, люди к свадьбе готовятся, наряжаются, бреются, моются, а ты здесь сидишь.

Ничего лучшего Пит и придумать не мог, так как наступил на самый больной мозоль бедного невольника царского приказа. Зависть к тем, оставшимся во дворце, уже разъела его душу до такой степени, что речь Пита моментально сделала в ней широкую прореху и разорвала надвое. При этом одна ее половина мысленно облила желчью всех оставшихся во дворце, а вторая вслух облила грязью виновника этой прорехи,

— Ты на себя лучше посмотри! Ни рожи, ни кожи, одни грязные колючки. Недаром вас из дворца пинками выкинули.

— Ну, если нас и выкинули из вашего дворца, то мы не в большой обиде. Вы нас и знали не больше часу, — поддал жару Пит, — А вот тебя, многолетнего прихлебателя и спиногнутика совсем видать не уважают, если и с тобой поступили также, как с нами. Поди, посмотрели на твой наряд, и решили что кроме как в тюремщики, тебя больше и определить некуда.

Черная зависть волной накрыла душу несчастного отверженного, соединила ее опять в одно целое, и всю без остатка отправила на месть наглому инопланетянину. Потрясая шпагой, он вскочил на ноги и со словами, — Вот я тебя сейчас так определю, что ты кроме как под землю уже и попасть никуда не сможешь, — кинулся на насмешника. Тот немедленно свернулся в клубок и шустро покатился подале от запертых дверей каземата. Завистник с воплями и неприличными ругательствами помчался за ним.

Внутри застенка моментально поняли, что путь свободен, и в ход немедленно пошла вся та же связка ключей. Оба узника совершенно свободно проследовали в белый особняк с черного хода. Их никто не заметил и никто им не помешал, поскольку все внимание обитателей было сосредоточено на последних приготовлениях к свадьбе.

Главный Водочерпий, тем временем, уже давно успокоившийся после странного скрипа двери, с жадностью дочитывал последнюю страницу романа. Но дочитать не успел, поскольку дверь опять заскрипела. Водочерпий испуганно уставился на дверь и увидел в ее проеме, невиданного им никогда доселе, красивого рыжего зверя, — А ну, давай, уходи отсюда! — истерично крикнул он, уже накрученный страшными монстрами из своего романа, и принявший красавицу лису за злого оборотня. Но оборотень и не думал уходить. Он не спеша, прошелся по комнате, подошел к потайной двери в стене, и начал скрести ее, как будто точно знал, что находится за этой дверью. Водочерпия прошиб холодный пот. У него была наистрожайшая инструкция «К потайной двери никого не подпускать на пушечный выстрел». А тут не только пушечного, но и вообще уже не осталось никакого зазора между дверью и оборотнем. Водочерпий в отчаянии схватил свой роман, кинулся к оборотню и попытался книгой отогнать его от запретной зоны. Зверь отпрыгнул от стены, выгнул спину дугой, зашипел и пошел прямо на Водочерпия. Тот в панике кинулся к двери, наткнулся на швабру, схватил ее и попытался огреть ею наглую рыжую морду.

Швабра подействовала, поскольку рыжая нахалка покинула запретную зону и ретировалась к двери. Водочерпий быстро сообразил, что сила на его стороне, вошел в раж, и погнал нарушителя спокойствия вон не только из своей комнаты, но и дальше по длинному коридору, к черному ходу. Зверь выбежал на улицу. Водочерпий за ним. На улице оборотень остановился, обернулся, посмотрел куда-то за спину Водочерпия, потом внезапно высоко подпрыгнул и моментально исчез в густом кустарнике заросшего и неухоженного с обратной стороны особняка, сада.

Водочерпий остановился, совершенно сбитый с толку странным поведением незнакомого зверя. Почесал затылок. Потом вспомнил о том, что инструкция нарушена, и нужно непременно доложить. Коленки его задрожали, но ослушаться приказа он не мог, и посему немедленно отправился к Великому, доложить о нарушении инструкции.

А тем временем в комнате Водочерпия появился Вилли. Он быстро нашел потайную дверь, быстро открыл ее, быстро проследовал внутрь, быстро нашел прибывшую из подземелья золотую бочку, перевернул ее на бок, и из бочки, вместо воды, вывалилась здоровенная кукла.

Вилли поставил ее на ноги, и весело расхохотался. Кукла, как две капли воды была похожа на него самого. Причем одета была так же, как и он сам, в настоящую минуту. Не теряя времени, Вилли поставил бочку на место, взвалил свою копию на спину и потащил ее в застенок. Там положил ее в тот же угол, где совсем недавно лежал сам, накинул на нее веревки, и весело насвистывая, вышел на свободу. Там его уже поджидала Пат.

— Ну, как! — спросил Вилли, — Я все сделал как надо?

— Отлично! — похвалила его лиса, — Завистник до сей поры за Питом гоняется, а Водочерпий пошел к Великому, доложить о нарушении инструкции.

Друзья тем же ходом вернулись обратно в апартаменты Водочерпия и проследовали в потайную комнату.

— Ну, прощай, спасительница моя! — сказал Вилли, — Кто знает, увидимся ли еще, и что ждет нас в будущем, но сейчас я просто счастлив, что у меня появился еще один верный друг.

— Я тоже, — лаконично ответила лиса, — И у меня есть подозрение, что мы еще увидимся.

Вилли с удовольствием поцеловал хитрую наглую морду в черный нос, откинул пушистый ковер, открыл потайной люк и после этого проследовал в отсек под номером 2. Там он отодвинул к самой стене пустую бочку, сам стал на ее место и кивнул лисе. Та, грациозно склонилась над черной пастью бездонного люка, нашла кнопку спускового устройства и привела ее в действие. Из люка моментально выбросилась автоматическая рука, и подлетела к отсеку номер 2. Автомату было разом все равно, что ухватить, лишь бы это уместилось в его руку. На сей раз, ему пришлось вместо горла золотой бочки ухватить талию живого человека, правда, предварительно обмотанную толстым шерстяным шарфом. Рука вместе с поэтом взмыла вверх и моментально исчезла в потайном люке.

Лиса аккуратно закрыла люк, и опять застелила его пушистым ковром. В отсеке №2 она проявила чудо изобретательности, и, действуя с пустой бочкой, как с колючим ежом, осторожным перекатом вернула ее на прежнее место. Затем она еще раз заботливо оглядела потайное помещение, вышла в комнату Водочерпия, заперла за собой потайную дверь и выбежала на улицу, через хорошо уже знакомый черный ход. Постояла, понюхала воздух и, уловив знакомый запах, побежала на встречу со своим закадычным другом. Тот не замедлил объявиться, но, к сожалению не один. Вспотевший от безуспешной погони Завистник никак не хотел оставить план отмщения, и из последних сил пытался поймать предмет своего гнева.

— Все Пит! — громко воскликнула лиса, — Кончай ломать комедию! У нас с тобой есть еще одно дело.

— Ой, Пат! — прохрюкал еж, — Похоже, я переборщил. Завистник поднял такой визг, что разбудил стражников. Они сейчас тоже прибегут сюда.

— Ну что делать! — нисколько не испугалась лиса, — Придется немного изменить программу. Давай-ка немного поразвлекается. Я думаю, мы заслужили небольшой отдых.

— Давай! — обрадовался еж, и проказливая пара понеслась прямиком к парадному входу особняка. Складывалось такое впечатление, что эта парочка знает лунный особняк не хуже его хозяев, потому что они влетели именно в тот зал, где хранились самые ценные гобелены и старинные балалайки. Еж подхватил со стены одну из балалаек и пристроился на голубом гобелене. Лиса прыгнула за ним, и когда взмокший Завистник и стражники влетели в ту же комнату, их встретили развеселые звуки Чунга-Чанги и мастерское исполнение этого танца рыжей красавицей лисой, непостижимым образом, исполняемым ею прямо на гобелене. Завистник и стражники остолбенели сначала от невиданной наглости пришельцев, потом от неслыханной мелодии, потом уже просто стояли столбом и как завороженные, слушали зажигательную мелодию и любовались грациозными движениями танцовщицы. В этих позах их и застал Великий и Милосердный, который, проходя мимо, тоже услышал зажигательную мелодию и явился посмотреть на ее исполнителя. У него глаза на лоб вылезли, когда он увидел нарушителей спокойствия.

— Нет! — возопил он, — Это уже выходит за все рамки. Немедленно поймать и убить. Сварить, зажарить, все что угодно, но чтобы я больше никогда не видел здесь этих прощелыг.

Завистник и стражники опрометью кинулись исполнять приказ. Преступники моментально перепрыгнули на другую сторону помещения, при этом еж успел повесить инструмент на место, и застыли на зеленом гобелене в своей обычной ковровой позе. Еж клубочком, а лиса над ним с поднятой лапой.

— Где же они, — ошалели стражники, решив, что преступники как сквозь землю провалились.

— Вот! Вот они! — торжествующе возопил Завистник, указывая шпагой на зеленый гобелен.

Миг, и от зеленого гобелена остались порубленные в мелкую крошку жалкие кусочки некогда драгоценного ковра ручной работы.

У Великого, от такого зрелища, пропал дар речи, и он обессилено рухнул на венский стул работы мастера шестнадцатого века, — Прекратить! — только и сумел выдавить он осипшим от ярости голосом.

Избиение прекратилось, и стражники застыли со шпагами наготове, в ожидании дальнейших приказаний. И в это время в зал вошел Главный Водочерпий. Низко кланяясь, приблизился к Великому. Тот уставился на него ничего не понимающим помутневшим взором, но Водочерпий, занятый только своей проблемой не заметил его горя и немедленно прибавил к нему новое, — О, Великий и Милосердный! Инструкция нарушена!

Звери моментально воспользовались этой ситуацией, и, перебегая с гобелена на гобелен, добрались до двери, спустились с ковра, приняли объемные очертания и незаметно исчезли из помещения для выполнения своего последнего задания. Они побежали разыскивать Гиза.

А убитый горем Великий, забыв и про зверей и про гобелен, ушел вместе с Водочерпием исследовать причину нарушения самой главной своей инструкции.

Глава 14. В лесу у потайного люка

Даша и пополневший Добряк вылезли из лесного потайного люка, и от яркого дневного света машинально зажмурили глаза. Когда же они открыли их обратно, то увидели, что уже окружены плотным кольцом стражников, и деваться от них им разом некуда.

— Ага! — победоносным голосом возвестил Главный Начальник стражи, — Попались голубчики! Мы так и знали, что рано или поздно вы откуда-нибудь вылезете. Сдавайтесь!

— Сдаемся! — покорно ответил Добряк.

— Тогда поднимите руки! — предложил Начальник.

— Не можем! — отвечал Добряк.

— Почему!

— Потому что у нас руки заняты, не видите что ли?

— Чем это они у вас заняты?

— Пирогами и блинами.

— А ну, покажите?

— Даша и Добряк развернули замасленные свертки и взорам стражником предстали румяные пироги с яблоками от Мастера, и поджаристые блины от инопланетянки.

У Начальника стражи и у всех остальных моментально потекли слюнки.

— Дай попробовать хоть малюсенький кусочек, — уже заискивающим тоном попросил Начальник.

Добряк великодушно протянул ему целый пирог, тот с жадностью ухватил его и начал целиком заталкивать в рот.

Глава 15. Первая победа

Усталый и злой возвращался из бесплодных поисков беглецов Главный Хитрец. Скрип и грохот колес золотой колымаги вытряс из его души почти все запасы хитрости, и он мечтал только об одном. Поскорее вернуться во дворец и растянутся в сладкой истоме на любимой двуспальной кровати.

Но, похоже, в этот злополучный день не он распоряжался своими помыслами, а помыслы распоряжались им. И в данный момент они опять же распорядились по- своему, поскольку Хитрец почувствовал неудержимое желание справить крайнюю нужду. Сказалось переедание за праздничным столом.

Хитрец остановил колымагу, кряхтя спустился вниз и уединился среди зарослей лесных золотых деревьев и кустарников. И опять получилось не так, как он хотел. Уединения не получилось. Совсем, рядом с ним, раздались возбужденные голоса и звонкий детский смех. Хитрец проследовал на звуки голосов, и перед его усталым взором предстало удивительное зрелище.

На золотом пеньке примостилась эта противная девчонка, которую он искал так долго и безуспешно. Рядом с ней расположился странно подросший и располневший Добряк. Перед ними стояла аккуратная двойная, длинная очередь из стражников.

— Чего это они перед ними выстроились? — удивился Хитрец. Подкрался поближе и удивился еще больше. Очередной стражник очень почтительно приблизился к девчонке. Та подала ему кусок блина. Стражник низко поклонился и отошел. За ним подошел следующий.

Добряк обслуживал свой ряд очереди, но вместо блинов те получали по четвертушке румяного пирожка.

— Чем это вы тут занимаетесь? — сурово возгласил Хитрец, появляясь из своего укрытия.

Подающие и принимающие глянули на него, на миг, и тотчас забыли о нём, потому что и у тех и у других была очень важная работа. Одни насыщали, а другие насыщались.

— Да вы что! — возмутился, пренебрегаемый толпой Хитрец, — Совсем страх потеряли? Вы почему преступников не задерживаете?

— А чего их задерживать! — откликнулся, получивший свою долю еды, Главный Начальник, непринужденно развалившийся под золотым деревом, — Они никуда не бегут.

— А откуда у них столько еды? — не унимался Хитрец, — Они, что? Луноччера обворовали?

— Его обворуешь! — насмешливо сказал Начальник, — Скорее он нас обдерет до последней нитки.

— И обдерет, если немедленно не свяжите нарушителей и не отведете к Великому.

— Не свяжем и не отведем! — сурово произнес Начальник, поднимаясь с земли, во весь свой обновленный рост.

— А вот тебя связать можем. И отвести тоже сможем.

— Куда это вы меня отведете?

— А хоть ко мне, — раздался сзади знакомый голос.

Хитрец обернулся и увидел прямо перед собой веселого парня Вилли, с волшебной флейтой в руках. От нового поворота событий все хитрости, растерянные Хитрецом вследствие тряски и скрипа колымаги, немедленно вернулись к нему обратно и приказали так же немедленно бежать из опасной зоны. Он развернулся. Упал. Вскочил. Чертыхнулся. Подхватил спадающие штаны, которые расстегнуть успел, а застегнуть нет, и припустил со всех ног к ладье. Вслед за ним неслось прощальное напутствие Вилли, — Эй, приятель? Доложи своему хозяину, что мы пошли за хлеборобами. Пригласим их на свадьбу и мигом обратно. Пусть Великий подготовит им достойную встречу.

И пока Хитрец на всех парусах несся к спасительной ладье, Вилли подхватил Дашу, усадил ее себе на плечо, и весело напевая куплеты, отправился к старому каньону.

Добряк собрал все свое войско, которое добровольно перешло под его командование во главе с Главным Начальником, и двинулся вместе с ними по направлению к лунному городу.

Хитрец тем временем забрался в ладью, и, чувствуя себя в относительной безопасности, осмелился задать вопрос, проходившему как раз мимо него Добряку с его многочисленным войском, — Куда это вы направились?

— В город, куда же еще? — не поленился ответить Добряк, — Пойдем звать все городское население на веселую свадьбу нашего веселого друга. Ждите нас. Мы скоро вернемся.

Глава 16. В особняке Луноччера

Пока Водочерпий и Луноччер почти бегом бежали в потайную комнату, в голове последнего, все время, как навязчивые осенние мухи, жужжали две мысли, — Пророчество сбывается. Пророчество сбылось.

И пока он лихорадочно осматривал комнаты и замки, пока он считал, и все никак не мог сосчитать количество золотых бочек в потайной комнате, эти мухи-мысли не давали ему ни минуты покоя и он так и не смог сосчитать свои золотые бочки. Это сделал за него скрупулезный Водочерпий. Бочек оказалось ровно столько, сколько и положено по инструкции. И как только Луноччер услышал, что количество бочек осталось прежним, в голове у него появилось, что-то вроде вентилятора, который дунул и прогнал назойливых мух. А их место моментально заняла разноцветная мысль-бабочка, — Пророчество не сбылось.

Луноччер облегченно вытер рукавом взмокший лоб, как бы прогоняя следы-остатки от осенних мух, и почти ласково утешил Водочерпия, — Да не трясись ты! Я тебя наказывать не буду. Ты замечательно выполняешь свои обязанности. Можешь пользоваться моей библиотекой столько, сколько захочешь.

Водочерпий согнулся, в почтительном поклоне, а успокоившийся Луноччер покинул верного слугу, и отправился в свои покои, весело насвистывая себе под нос, — Не сбудется, не сбудется, и никогда не сбудется, сегодня мы поженимся, и страхи позабудутся…

Навстречу Луноччеру поспешал Главный Художник.

— Ну, как дела? — вопросил Великий, в полной уверенности, что дела идут как нельзя лучше. И он не ошибся.

— Я сделал все, что от меня зависело! — сообщил Художник, — Платье для невесты готово, и она согласна одеть его. Зал для особых торжеств уже приготовлен.

Священник ждет жениха и невесту.

— Отлично! — похвалил Великий, — Передай невесте. Пусть наряжается. Передай Главному Распорядителю. Пусть невесту вместе с ее отцом проводит в Зал для особых торжеств. А я сейчас переоденусь и незамедлительно явлюсь в ее полное и вечное распоряжение.

Продолжая насвистывать, Луноччер проследовал далее по коридору, и тут на его пути возник мокрый от страха Главный Хитрец.

— Черри! — позабыв всякую субординацию, завопил он, — Беда! Вилли с девчонкой отправился к хлеборобам.

— Что ты мелешь? — не поверил Великий, — Вилли в каземате. Из нашего каземата еще никто никогда не убегал.

— А я говорю, что только что видел Вилли и девчонку! — не унимался Хитрец.

Осенние мухи-мысли опять зловеще замаячили перед мысленных взором Милосердного, но, он усилием воли отогнал их от себя, и, стараясь сохранить спокойствие духа, приказал Хитрецу проследовать вместе с ним в серую башню. Возле ее дверей покоился, уставший от собственной зависти и безуспешной погони за ежом, Завистник.

— Ты куда-нибудь уходил отсюда? — грозно вопросил Луноччер.

— Да он совсем спятил! — подумал про себя Завистник, — Даже не помнит, что только что видел меня в гобеленовой комнате.

— Никуда, ваше Величество! — нагло наврал он, основываясь на только что сделанном выводе о состоянии здоровья Великого.

— Тогда открывай!

Дверь каземата была немедленно вскрыта, и вошедшие тюремщики увидели в углу темной комнату узника, лежавшего на том же боку, на котором его и положили несколько часов назад.

— Ну, вот он, наш драгоценный Вилли. — удовлетворенно воскликнул Луноччер, — Лежит себе полеживает, приговора ожидает.

Хитрец недоверчиво посмотрел на лежащего, осторожно приблизился к нему и пнул ногой. Тот, не издав ни звука, опрокинулся на спину.

— Это не Вилли! — взвизгнул Хитрец, — Это кукла!

Ноги Великого подкосились сами собой, он сел на чем стоял, и покорно впустил внутрь себя одну из мух, — Пророчество сбывается!

Однако, на сей раз, мысль мелькнула и исчезла, и ее место немедленно заняла другая, — Это дело рук Мастера. Стало быть, Мастер каким-то образом узнал правду. Однако, еще не вечер. Мастеру еще можно наплести всякого вранья. Он еще может опять ему поверить. А вот Вилли и девчонку нужно остановить, пока не поздно.

Великий мужественно поднялся на ноги и отдал строгий приказ Завистнику, — Беги со всех ног. Прикажи Драчуну явится немедленно в мое распоряжение.

Глава 17. У старого каньона

Идущий Вилли и едущая на нем Даша поспешали к старому каньону.

Вилли, как беспечный ребенок, распевал во все горло только что придуманные куплеты, а беспечный ребенок весело повторял припев:

На много, много, много лет,

Копил богатства старый дед,

Не ел, не спал, не пил, не жил,

Но как-то муху проглотил,

И помер.

— И помер! — вторила Даша.

Король весь мир завоевал,

Добра своим же не отдал,

Однако врал, что много даст,

Лишь только вот создаст приказ,

Но не успел, и помер.

— Но не успел и помер. — вторила Даша.

Интриги плел большой паук,

Презрев достоинство наук,

Решил весь мир он обмануть,

И даже ангелов надуть,

Но не успел, и помер.

— Но не успел и помер. — вторила Даша.

Ребенок с чистою душой,

Открыл однажды клад большой,

И раскидал по всей земле,

Досталось каждому вполне,

И все успел, не помер.

— И все успел, не помер, — вторила Даша.

— Ну вот! — воскликнул певец, — Похоже, и мы успеем, — Видишь малышка там, вдали, высокую гору.

— Вижу, — отозвалась Даша.

— В ней скрыт старый каньон.

— Ура! — громко закричала Даша, — Успеем! Девочка запрыгала на плечах у парня, расшалилась, и чуть было не грохнулась наземь, но Вилли тоже не дремал. Он успел подхватить ребенка и благополучно поставить его на собственные ноги. И оказалось, что сделал он это как нельзя более кстати, потому как к нашим веселым путешественникам, на всех парах неслась все та же пресловутая ладья, которой, казалось, доставляло большое удовольствие пугать своим скрипом и грохотом как можно больше людей.

— Это за нами, дорогая моя! — сообщил Вилли, — Придется прибавить шагу.

Он подхватил Дашу в охапку и так прибавил шагу, что преследователи смогли увидеть только его пятки, которые, как казалось издалека, совсем не покидают воздуха. Со скоростью пули прибыл Вилли к месту назначения, но, обернувшись, увидел, что его скорости оказалось недостаточно, и скорость колес колымаги сократила расстояние между ними до размера вытянутой руки.

Вилли поставил Дашу на ноги, и, задыхаясь, быстро проговорил, — На малышка, возьми ключ. Беги, открывай вон ту калитку в железных воротах, а я тебя догоню.

Даша схватила ключ и бросилась к калитке. Ключ как будто сам собой влетел в замочную скважину и шустро повернулся, но калитка оказалась упрямей и никак не хотела открываться. Даша разозлилась и применила свою обычную тактику. Забарабанила по железной калитке кулачками, что есть сил. Та подчинилась насилию, и тихо отворилась. Даша обернулась, чтобы позвать друга, но увидела, что Вилли и Драчун катаются по земле и отчаянно дерутся. Неподалеку от них развалился на земле Хитрец и почему-то охает.

А, прямо над дерущимися, навис Великий, с огромным золотым камнем в руках, и девочка отлично поняла, для чего он держит этот камень. Из груди ее вырвался пронзительный крик, она бросилась на Луноччера, и со словами, — Не трогай его! — вцепилась в его бороду. Тот от неожиданности выронил камень, и последовал за своей бородой, оттянутой вниз детскими руками. Таким образом, достиг всем своим телом поверхности земли, на которой и растянулся во весь свой рост. На выручку подруге подлетел Вилли, который, успел благополучно отбросить от себя непрошенного противника. Быстро подхватил девочку и молниеносно скрылся со своей ношей за спасительной калиткой.

Тихо щелкнул замок.

— Все, — поднимаясь с земли, скорбно и покорно прошептал Луноччер, — Предсказание сбылось.

— Вот ведь! Далось же тебе это предсказание, — сердито сказал Хитрец, ухитрившийся- таки после тяжелого тумака Вилли обрести опять вертикальное положение, — Тебя на нем просто заклинило. Если ты уж так его боишься, то нечего было в Великие лезть. Копался бы в своем саду и разводил розы. Ну, а уж коли ты Великий, то и будь им. И что такого собственно страшного произошло?

Подумаешь, Вилли к хлеборобам пошел. И пусть себе идет. Хлеборобы не знают, кто такой Вилли, и он им ничего не сделал. Ни плохого, ни хорошего. А ты им кроме хорошего, ничего плохого не сделал. Так чего тебе их бояться?

— Знают они Вилли! — мрачно отвечал Великий, — Еще как знают. Это я, сдуру, постарался, чтобы они его узнали. Все хотел им угодить. Все концерты Вилли мои подручные записывали на кинопленку, а потом им по телевизору транслировали. И наш певец перед ними почти каждый день появляется, хотя и не подозревает об этом.

— Во! — удивился Хитрец, — Они не плохо тут окопались. Им и телевизор, им и концерты, а у нас кроме старых балалаек, ничего в доме нет.

— Да вы и балалаек-то не стоите, — презрительно выпятив нижнюю губу, возразил Великий, -Какой от вас прок в доме? Разве вас с хлеборобами сравнить?

— Может и не сравнить, — согласился Хитрец, — но, поскольку ты уж держишь нас при себе, то видать, на что-то мы годны. Поэтому я на тебя не обижаюсь, и даже еще кое-что сейчас присоветую. Плюнь ты на свое предсказание, и возвращайся в дом. Там тебя ждет невеста. Поезжай лучше к ней, да женись поскорее.

Тогда не Лиция станет жить пр