Оглавление

Юрий Юрьев

М И С С И Я

РОМАН-ТРИЛОГИЯ

КНИГА 1

НАЧАЛО ПУТИ

БЛАГОДАРНОСТИ

«Миссия» является моей первой книгой, и я от всей души хочу поблагодарить всех тех, кто всячески помогал и поддерживал меня в процессе её написания. Прежде всего, это моя дочь Лиза и мои сестрички Алла и Галина. Их теплые слова после прочтения очередной написанной мной главы, позволили мне не опустить руки и давали хороший позитивный заряд для творчества и продолжения начатой работы.

Я благодарю моих друзей Алексея Михайлюка и Аллу Яковлеву, которые делились со мной, начинающим и не опытным автором, своим критическим взглядом на написанное мной и тем самым, несомненно, помогали сделать текст более правильным и интересным.

Особую благодарность я хочу выразить Алексею Орлову, главному редактору Народного Славянского Радио и всем его сотрудникам. Благодаря этим прекрасным людям моя книга смогла увидеть свет.

ПОСВЯЩЕНИЕ

Я посвящаю эту книгу моему учителю и наставнику Вадиму Григорьевичу Мельниченко, уникальному лекарю и прекрасному человеку! Если бы Судьба не свела меня с ним, то я не уверен, что эта книга вообще смогла бы родиться у меня в голове.

ОТ АВТОРА

Уважаемый читатель! Как было уже сказано выше, это моя первая в жизни книга, так сказать, проба пера. Возможно, она не сможет удовлетворить требования очень привередливого читателя, но, думаю, большинству она всё же придется по душе. В это произведение я вложил много труда, сил и знаний о духовности, здоровье, человеческих отношениях… Как человеку много лет практикующему цигун и йогу, мне было важно дать тебе некоторые понятия о безграничных возможностях человеческого ума и тела, о том как любой человек, при желании, сможет в корне изменить свою жизнь.

Книга написана в жанре «Мистический реализм», что делает её максимально приближенной к реалиям нашей современной жизни, не исключая загадочность и таинственность присущие жанру. Главной темой этого произведения является борьба добра со злом. Кто же победит в этом многовековом сражении, и будет ли она эта победа? Давай вместе подумаем, читая трилогию «Миссия».

Все персонажи и описываемые события этой книги являются вымышленными. Любое сходство с реальными событиями случайно.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава 1

— Молодой человек, передайте, пожалуйста, — бесцветный и безразличный голос молодой девушки, стоявшей рядом, вывел мужчину из забытья. Он молча взял у неё деньги и так же молча, лишь слегка толкнув другого соседа по маршрутке в плечо, передал дальше в сторону кабины водителя. Сделав почти автоматически это привычное действие, мужчина вновь погрузился в терзающие его размышления. Мысли о том, что происходит с ним последние несколько ночей, не давали ему покоя и настойчиво заставляли ум снова и снова возвращаться к этим таинственным и неприятным моментам. Все те несколько десятков минут, проведённые в поездке на маршрутке, он неоднократно прокручивал в голове события, о которых хотелось поскорее забыть, события, ворвавшиеся в его тихую размеренную жизнь, словно пущенная на огромной скорости стрела, пронзившая и разрушившая его спокойное бытие.

* * *

В эту ночь, как и в несколько предыдущих, Андрей Борисович Столяров, молодой мужчина двадцати семи лет, вновь проснулся от Этого. Судорожно нащупал в темноте выключатель настольной лампы, и включил свет. Часы показывали ровно два часа. Тревожный взгляд, который раз за последние дни, вновь попытался найти хоть какую-нибудь странность в давно уже привычной обстановке, и в который раз не мог отыскать ничего особенного.

Диван, в центре мрачной, слабо освещённой комнаты, застеленный смятой и промокшей от пота простынёй, на котором он ещё несколько мгновений назад спал, вряд ли был причиной того, что с ним произошло. Источник страха исходил от чего-то более удалённого. Возможно, он затаился где-то в мрачных тенях старой, оставшейся ещё от родителей мебели? Взгляд метнулся в сторону двери, где двухдверный шкаф с резными дверцами и плоскими низкими ножками хмуро подпирал своей широкой спиной стену, оклеенную непонятного цвета обоями. С противоположной стороны двери замерло когда-то красивое светлое кресло, из добротного польского гарнитура. Сейчас, в полумраке ночи, потёртое и посеревшее от времени, оно казалось бледным старым призраком, удивлённо остановившимся в этом месте по непонятной ему причине. Причудливые тени, которые создавал неяркий свет настольной лампы, а также разыгравшееся воображение рисовали жуткие образы таинственного Неизвестного, которое каждый раз легко ускользало из виду, как только голова поворачивалась в его направлении.

Небольшой журнальный столик, стоявший возле дивана, не был обременён большим количеством предметов. На его пыльной, как и все горизонтальные поверхности этой комнаты, верхней крышке с причудливыми рисунками, оставленными пьяными пальцами хозяина квартиры, располагались всего две вещи. Первой — была простенькая настольная лампа с выцветшим, бывшим когда-то синим абажуром. Сейчас эта лампа, излучая свой неяркий свет сквозь ветхую блёклую завесу, вовсе не придавала радости и оптимизма, делая безуспешные попытки развеять таинственный мрак помещения, своим мертвецки синюшным цветом. Вторым неизменным предметом был оригинальный будильник в металлическом корпусе, купленный по случаю, родителями в комиссионке. Монотонный, всегда успокаивающий звук движения его секундной стрелки, сейчас, будто щелчки зубов неведомого монстра, доносившиеся не с расстояния полуметра, а из бескрайних глубин Вселенной, болезненно и бескомпромиссно вторгался, в ещё не полностью прояснившееся ото сна, сознание человека. С каждым щелчком это безжалостное чудовище откусывало от его жизни ещё одну секунду, ещё один маленький, исчезнувший навсегда кусочек бытия.

Широко открытые глаза Столярова продолжали тревожно шарить по комнате, пытаясь найти для успокоения своего воспалённого мозга, хотя бы одну зацепку для объяснения причины своего страха и всего происходящего с ним. Словно у маленького ребёнка, который ещё вовсе не осознаёт окружающую его реальность, из глаз, то и дело, стекали совсем недетские слезинки. Они застилали взгляд колеблющейся, будто морские волны, пеленой, но Андрей изо всех сил старался не моргать, боясь, что в тот момент, когда ресницы, хотя бы на мгновение сомкнутся, он пропустит что-то очень важное, то, что не давало ему покоя в последние дни.

Взволнованный, затуманенный слезами взгляд, переместился на пол. Высокая ворса на пёстром ковре, некогда радовавшая его босые ступни ног, уже давно сбилась в комочки и требовала основательной чистки. На её поверхности, как и на журнальном столике, смутно прорисовывались хаотично прочерченные тяжёлыми ногами полосы. Столяров медленно скользнул взглядом по ковру туда, где его край, сливался с таинственным мраком, и вдруг резко повернул голову в противоположном направлении, так, что хрустнули шейные позвонки. Он взглянул на плотно закрытое шторами окно, сквозь которое смутно угадывался бледный диск ещё неполной луны, но и там ничего нового для себя не обнаружил. Стоявшие по обе его стороны угрюмыми тенями, будто герои произведения Сервантеса: высокий и худой стеллаж для книг, и низкая толстенькая, с округлёнными боками бельевая тумбочка, так же как и остальные предметы мебели не сообщали подсознанию о какой-либо угрозе.

Здесь, в конечной точке осмотра, Андрей прекратил бессмысленные и бесплодные поиски неизвестно чего. Устало опустив голову на ладони, он, однако, не торопился закрывать свои красные от слёз и недосыпания глаза, только теперь это не давал сделать страх. Страх, что Это вновь повторится, как только веки сомкнутся, будоражил его ум и не разрешал ему сделать попытку заснуть.

Свет от лампы был неярким, и как только он его включал, глазам не нужно было привыкать для того, чтобы сразу же приступить к беглому осмотру такого знакомого, но становившимся таким таинственным в ночное время, помещения спальни. Сердце, после внезапного пробуждения, всегда гулко стучало в груди, эхом отдаваясь в напряжённых, сдавленных, будто тисками, висках. И это было не от увиденного им сновидения, которое могло бы испугать, ему давно уже ничего не снится, и не от резкого звука за окном — оно довольно хорошо держало звукоизоляцию. Уже несколько ночей подряд Андрей просыпался от непонятного чувства, внезапно сковывающего всё его тело, и от ощущения на себе чужого, пронизывающего насквозь, взгляда. В каждую из этих ночей, просыпаясь в холодном поту, он быстро вскакивал и включал свет, словно стараясь врасплох застать причину своего пробуждения. Однако каждый раз, как и сегодня, шаря сонным взглядом по комнате, не обнаруживал никого и ничего, что могло бы быть этой причиной. Каждое утро, после практически бессонной ночи, после того, как почти до самого рассвета, сидя на диване до тех пор, пока накопившаяся усталость и напряжение всё же не заставляли его заснуть, Столярову даже становилось немного стыдно. Ну, кто или что могло появиться в его угрюмой и неуютной холостяцкой квартире, которая стала такой с тех пор, как его Катька, вот уже больше двух лет назад, как собрала вещи и уехала к родителям в Харцызск.

Мысль незаметно перескочила на события прошлых лет. Это дало небольшую разрядку напряжённому до предела мозгу, хотя и не позволило ему полностью расслабиться. Непонятно, почему именно сейчас вдруг вспомнилась его жена Катерина. Андрею казалось, что он любил эту женщину, которая, хотя и имела весёлый нрав, но, почему-то, обладала довольно пессимистичными взглядами на жизнь. Неизбалованная роскошью и богатством, она, тем не менее, не желала и не стала жить на нищенскую, по её выражению, зарплату, которую приносил её супруг. Что-либо кардинально изменить в этом направлении Андрей даже не пытался, в силу своего характера. Ну не было у него, так называемой, коммерческой жилки для того, чтобы уйти в торговлю или какой-нибудь другой бизнес, как поступили многие их знакомые. Столяров любил свою работу, хотя, оставаясь иногда наедине со своими мыслями, осознавал, что любовь к своей профессии была не единственной причиной, по которой он держался за свой комбинат. Андрей очень трудно привыкал ко всему новому, что появлялось в его жизни. Он не любил неопределённости, не любил и не хотел менять старое и привычное на что-то новое и неизвестное, пусть даже эти перемены сулили намного большие преимущества и перспективы.

Ещё в детстве, когда родители, из-за смены места жительства, перевели его в другую школу, подросток очень болезненно перенёс период адаптации к новому классу, новым учителям и новой квартире. Долго у него не было друзей, так как был он весьма замкнутым мальчиком и тяжело сходился с новыми людьми. И в секцию каратэ пошёл вначале лишь для того, чтобы хоть частично решить проблему своей нерешительности. С тех пор последствия перенесённой психологической травмы, давали о себе знать уже в его взрослой жизни. Его супруга не пыталась вникать в психологические аспекты жизни своего мужа, а потому, исчерпав и без того скудные запасы терпения, собрала вещи и ушла. Остался у Андрея, как напоминание о семейной жизни, обычный, непородистый кот, который, однако, не долго прожил на скромных холостяцких харчах и тоже вскоре куда-то исчез.

Теперь Столяров жил без жены, без кота и без вкусных обедов. Супруга умела их сделать такими, несмотря на скудность имеющихся в холодильнике продуктов. В его нынешней жизни самыми близкими были только верные друзья детства, живущие, как и раньше, в его дворе. Благодаря их «поддержке», он постепенно и приобщился к спиртному, просиживая каждый вечер после работы в гараже одного из них, и распивая по паре литров пива.

* * *

В маршрутке раздался недовольный гомон пассажиров, вновь вырвавший Андрея из неприятных воспоминаний. Поводом, поднявшегося в салоне автобуса шума, был суетливо пробирающийся к выходу, крепкий парень. Тот, видимо, так же, как и он о чём-то задумался и теперь торопливо пробивался сквозь толпу к выходу, чтобы не пропустить свою остановку. Небрежно растолкав всех, кто стоял на его пути в разные стороны, он успел вовремя добраться к двери и, ловко выскочив из автобуса, бодро зашагал в нужном ему направлении. Постепенно в маршрутке вновь воцарилось спокойствие, и неприятные воспоминания не заставили себя ждать. Они словно густой и вязкий дым, поднимающийся из глубин преисподней, мягко и бескомпромиссно обволакивали собой прояснившееся сознание, всецело затмевая собою все остальные мысли.

* * *

Вновь Андрей в ночной комнате. Отходя ото сна, он лежит, уставившись неподвижным взглядом в седой от пыли потолок. Протёр глаза и помассировал в области висков, где обозначилась некоторая болезненность. Присел на край дивана. Позвоночник тоже отозвался болевыми ощущениями. Давно не получающее физическую нагрузку тело, после пробуждения всегда становилось еле подвижным. Оно, словно, было сделано из металла, на который в течение всей ночи попадала влага, покрывая всю поверхность коррозией. Разъеденные за ночь ржавчиной, шарниры делались малоподвижными и, практически негнущимися, доставляя поутру своему хозяину много неприятных минут.

Растерев кулаками поясницу, чтобы хоть немного её раскрепостить и уменьшить боль, Столяров, не спеша встал и направился на кухню. Судя по мокрой от пота простыне, во время того, что с ним происходило, организм терял довольно много жидкости, а потому, когда он вновь приходил в себя, ему очень хотелось пить. Налил в большую кружку из чайника, давно остывшей, кипячёной воды и залпом её осушил. Налил ещё, но, выпив всего половину, отставил в сторону. Сильно потянуло закурить, хотя от этой привычки он избавился уже давно по настоятельной просьбе супруги. Бросил эту вредную привычку сразу и без срывов. Несмотря на все его недостатки, силой воли и упорством в достижении цели родители его не обделили, да и курил в своей жизни он не очень долго, больше, можно сказать, баловался двумя-тремя сигаретами в день. С тех пор этого «добра» в доме не было, так что, при всём желании, курить сейчас было нечего. Андрей присел на табурет и задумался.

В первый раз Это произошло несколько дней назад, сколько, точно он уже и не помнил — уставший от непомерных нагрузок мозг, просто отказывался фиксировать календарные дни. Однако этот хитрец, выбрасывая из памяти что-то ненужное, каким-то непостижимым образом сумел запомнить тот первый случай, необычайно чётко и во всех мельчайших подробностях. Тогда, он проснулся от ужасно неприятных ощущений. Его тело сотрясала мелкая дрожь, пальцы рук и ног стали холодными, из-за отхлынувшей от них крови. Сердце бешено колотилось, пытаясь загнать застывающую красную жидкость в закоченевшие конечности. Каждое его сокращение, будто ударами молота, дуплетом било в висках и эхом разносилось по всему организму, разом превратившемуся в кусок льда и, готовому расколоться на тысячи мелких осколков после очередного удара. Кровь не грела, она, будто превратилась в густой технический фрион холодильных установок и, чем быстрее сердце старалось гнать её по артериям, тем больше замораживала организм. Словно угодив в студёнистый вязкий туман, Столяров покрылся мерзкими липкими каплями, от которых исходил удушливый запах страха. Мозг, пытаясь хоть как-то взять ситуацию под свой контроль, бросал в бездонную топку организма всё новые и новые порции глюкозы, превращая её в частички жизненной энергии. Только эти горячие искорки тут же безнадежно исчезали, точно в бескрайних льдах Антарктиды, ни на миг не согревая тело.

Сколько длилось это состояние — минуту, час, год… Время вдруг потеряло свои привычные свойства. Оно уплотнилось до густой желеобразной консистенции, заполнив собой всё окружающее пространство, прилипая и склеивая то, к чему прикасалось. В этой прозрачной и липкой субстанции, поддавшись неизвестно какому импульсу, вдруг рождалась секунда — его новая мельчайшая частичка, за ней вторая, третья, и тут же, как нерадивый волшебник, создавший какие-то неправильные, неудачные вещицы, быстро, чтоб никто не заметил, незримым ластиком стирал их из окружающего пространства. Время, только лишь взяв разгон, вновь возвращалось в изначальную точку. И снова импульс, и снова — секунда, вторая, третья…

Андрей так же, как и сегодня, невероятным усилием вырвал тогда себя из кошмарного сновидения, включил свет и, долго шаря взглядом по комнате, не мог прийти в себя и понять, что же с ним произошло. Таких ощущений и переживаний он не испытывал никогда. У него всегда была хорошая память, но подобных чувств она не смогла отыскать даже в самых удалённых своих уголках.

В тот, первый раз он предположил, что причиной всему явилось употребление ежевечерней дозы спиртного с друзьями и, поэтому в следующий вечер наотрез отказался от предложенного ими бокала пива. Те долго его уговаривали, приводили массу шаблонных аргументов, но он был непоколебим в своём решении и, окончательно разочаровав в этот вечер своих компаньонов, абсолютно трезвым лёг спать. Однако это не помогло. Ровно в два часа ночи он вновь вскочил в кровати от повторившегося кошмара. Перед тем, как он вырвал своё сознание из цепких объятий начального сна, ему хотелось бежать, хотелось куда-нибудь спрятаться, забиться в какую-нибудь щель, сделать, что угодно, лишь бы избавиться от Этого. Только тело не слушалось ни во сне, ни в первые минуты пробуждения. Сделав рывок, он всё-таки поднялся, но затем, уже сидя, снова не мог сделать ни малейшего движения. Его будто обмотали незримыми путами или, если передать точнее те ощущения, то он словно был замотан в вязкий, киселеобразный кокон, склеивший всё с ног до головы и не дававший, не то, чтобы пошевелиться, но даже нормально вздохнуть. С трудом, всё же, заставив своё сознание пробудиться и стряхнуть с себя оцепенение сна, Столяров, как и в первый раз, попытался понять, что же это было. Но никакие логические объяснения в голову не шли. Мозг отказывался соображать, мысли с трудом собирались, но только не в логические цепочки, а в несвязные комочки. Смахнув ладонью пот со лба, он перевернул ставшую мокрой подушку на другую сторону, сменил сырую простыню и снова прилёг в надежде поспать ещё немного.

Уснуть долго не получалось, но, сосчитав в уме изрядное количество слоников, он всё же, на короткое время, задремал. На следующий день, точнее сказать, следующий вечер, после работы, по дороге домой, заскочил в магазин и купил литровую бутылку водки, чем вновь сильно удивил своих товарищей. Водку они пили редко, только, когда чего-нибудь отмечали, а ежевечерней дозой у них, обычно, была двухлитровая флакушка пива и пачка соленых орешков, иногда одна, две рыбёшки. Однако друзья от такого угощения не отказались и, не спеша, распили водку, а за ней и пиво. В этот вечер Андрей принял спиртного гораздо больше, чем обычно, в надежде отключиться на всю ночь, до самого звонка будильника. Из Славкиного гаража — месте их ежевечерних посиделок, с трудом добрался домой, практически, на автопилоте. Опираясь о стену подъезда и, поднявшись по тёмным ступенькам на свой этаж, Андрей на остатках сознания разделся и сразу же погрузился в хмельное забытьё. Но, его надежды не оправдались. В два часа ночи всё повторилось. Эта ночь была самой жуткой из всех предыдущих, и её он старался даже не вспоминать. Все ощущения и эмоции, которые он испытал в первый и второй раз, этой ночью были усилены многократно. Как только выдержала его ослабевшая за эти дни нервная система, можно было, лишь удивляться.

После этого, вот уже несколько дней подряд, он всякими правдами, а точнее неправдами, избегал посиделок в гараже и не пил ничего, кроме чая и воды. Сравнивая свои, теперь уже еженощные, непрекращающиеся кошмары, он пришел к заключению, что, хотя сонное тело, как и прежде, погружалось в то странное состояние, однако интенсивность телесных ощущений становилась всё слабее и не причиняла его мозгу столько страданий, как в первые дни, когда всё началось. Чувство страха ещё появлялось, но было уже не тем замораживающим ужасом, бросавшим в холодный пот и напрочь парализующим каждую его клеточку. С каждым днём он чувствовал себя всё лучше, и это являлось хорошим признаком и надеждой на то, что, возможно, в скором времени всё, в конце концов, прекратится.

* * *

Маршрутка привычно затормозила на нужной остановке. В числе ещё нескольких пассажиров, мрачной тенью, Столяров вышел на улицу. Вдохнул свежий утренний воздух, который, хоть здесь и разбавлялся выхлопными газами проезжающих мимо машин, но был гораздо приятнее душного, пропахшего пóтом салона автобуса. Не задерживаясь, и не обращая внимания ни на что вокруг, пошёл в сторону проходной комбината, на котором работал. Было утро пятницы. Ещё немного и суббота — выходной день, не суливший, однако, ему ничего хорошего.

Глава 2

— Андрей, Андрей! Заснул, что ли? — Сергеич, так все звали начальника участка, хлопнул Столярова по плечу. — Чё-то, ты, какой-то — не такой последние дни?! Давай-ка, сходи с Петькой на склад, получи инструменты вот по этой накладной.

Он сунул в руки рабочего чуть помятый бланк и, подойдя к парню, работающему за ближайшим станком, тоже что-то ему сказал и пальцем указал на Андрея. Тот понятливо кивнул и, отключив оборудование, подошёл к товарищу по работе.

— Что, пошли, а то перерыв скоро, хочу отыграться за вчерашний проигрыш, — громко сказал парень, стараясь перекричать шум станков, видя, что напарник никак не может решить, что нужно делать.

— Да, пошли, — наконец ответил Столяров и направился на выход.

Выйдя на улицу из шумного цеха, рабочие отправились по ухоженной дорожке к помещению склада. Пока они шли, пока получали необходимые инструменты, а затем и весь обеденный перерыв, в памяти всплывали послеармейские годы.

* * *

Бежать было легко и приятно. Несколько дней назад Андрей дембельнулся и теперь вместо войсковой спортивной площадки, окружённой по всему периметру высоким забором, он бежал по осенним, усыпанными листвой, дорожкам родного Донецка, в котором родился, и в котором прошла вся его жизнь до армии. В этом городе он получил свидетельство об окончании восьми классов и диплом об окончании ПТУ. Здесь он завоевал зелёный пояс по каратэ и отсюда призвался в ряды Вооружённых сил, где, попав в спортроту, заработал уже коричневый пояс и если бы не дембель, то, возможно, получил бы и чёрный. Служить посчастливилось в маленьком украинском городке с красивой природой и небольшим количеством жителей, однако здесь, в родном миллионнике, воздух, пропитанный шахтной пылью и прокопчённый дымом труб металлургического завода, казался всё равно свежее и роднее, чем на службе.

Армейскую привычку — рано вставать и делать утреннюю зарядку, Столяров не оставил и уже на следующий день, хотя и принял накануне грамм сто за встречу, вышел на свою первую пробежку по своему посёлку. Вчера завалились в гости друзья — Славка и Олег, с которыми он дружил ещё со школы. Откуда только узнали о его приезде? Посидели в скромной компании — он с родителями да товарищи. Вспоминали детство, юность. Андрей рассказывал о службе, ребята делились местными новостями. Отец иногда задавал вопросы, а мать всё больше слушала, с любовью всматриваясь в мужественное лицо повзрослевшего сына, незаметно, время от времени, смахивая выступавшие из глаз слезинки. После застолья, перед тем как разойтись по домам, Славка решительно заявил, что завтра они должны непременно сходить на новый фильм.

— Не, ты должен обязательно его посмотреть, — настаивал он, хотя друг, всё ещё находящийся под впечатлением от встречи с родными, и не думал отказываться.

Стоя на холодной лестничной площадке в накинутом на плечи дембельском кителе, Андрей только молча кивал, пожимая на прощание друзьям руки. Олег тоже ему что-то говорил, но и его слова пролетали мимо сознания куда-то вдаль, точно катились по скользкой ледяной горке, не цепляясь ни за какие препятствия.

Сделав утреннюю пробежку, Столяров не стал в первый день себя сильно нагружать. Вернувшись домой, он плотно позавтракал любимыми блинчиками с творогом и сметаной, которые, встав ни свет ни заря, приготовила его мать. Она знала чем побаловать любимого сыночка. День прошёл сумбурно. Идти никуда не хотелось. Родители были на работе, а он, усевшись в кресло возле телевизора, что-то смотрел, о чём-то думал. Андрею было приятно осознавать, что не нужно никуда спешить, и что теперь он ни от кого не зависит. Улыбался мыслям, что больше не последует невзначай команда: «Строиться на улице», и что пойти на кухню и поесть может не по приказу, а тогда, когда сам этого захочет.

К вечеру по очереди вернулись отец и мать. Та сразу, быстро переодевшись, пошла на кухню готовить ужин. Вслед за ними появился и Славка, чтоб, как обещал, повести товарища в кино. Смотрели, только что вышедший в прокат, новый фантастический триллер. Естественно в 3D изображении. Новинкой этот формат уже не был, однако смотреть фантастику в объёме всегда было интересно. Людей в зале было немного, и Андрею сразу бросились в глаза две подружки — молодые девчонки, на вид лет по семнадцать, точно не определишь. Сейчас все девочки — акселератки, взрослеют очень быстро, краситься начинают рано, так, что поди определи их настоящий возраст. Столяров, изредка во время сеанса, поглядывал на парочку, сидевшую чуть впереди. Традиционная картина: маленькая толстенькая — одна и стройная симпатичная — вторая. Самый распространённый и устойчивый вариант женской дружбы. Естественно, ему приглянулась стройная и симпатичная.

Досмотрев фильм до конца, друзья не спеша направились к выходу. Окунувшись после душноватого помещения в ночную прохладу осени, оба, как по команде, глубоко вдохнули полной грудью, и, насладившись бодрящим свежим воздухом, Андрей бегло прошёлся взглядом по окрестностям в поисках тех двух девчонок. Никого не увидев, он разочарованно опустил голову и вместе с другом уже собрался было повернуть к остановке, как слух уловил сдавленный не то крик, не то всхлип. Столяров замер, Славка, сделав пару шагов, тоже остановился и вопросительно посмотрел на товарища.

— Не, ты чего там, прилип или примёрз? — Спросил, не понимая причины задержки, друг.

— Тихо! — Столяров приложил палец к губам. — Слышишь?

Мимо них прошли последние посетители кинотеатра и скрылись за поворотом. Наступила полная тишина, и в этой тишине теперь уже оба услышали приглушённые звуки. Голоса принадлежали мальчишкам или юношам, а отвечал им испуганный девичий. Дав знак товарищу, чтобы тот оставался на месте, Андрей лёгким, крадущимся шагом приблизился к небольшому, закрытому на ночь торговому павильону, за которым и происходило что-то непонятное. Аккуратно, точно хищный зверь на охоте, боящийся спугнуть добычу, выглянул за угол. Картина была вполне предсказуемая — трое подростков приставали к тем самым двум подружкам из кинотеатра. Один из парней стоял недалеко от угла павильона с ножом в руке, угрожая маленькой толстенькой девушке, второй — рукой прижимая её к серой от пыли стене. Двое других, по виду, явно принявших алкоголь или наркотики, пытались затянуть вторую подружку чуть дальше, в тень. Та старалась сопротивляться — только из-за стресса или страха, даже в сумраке, читающегося на её лице, ей это удавалось с трудом.

Проанализировав ситуацию уже как боец, Андрей, выждав момент, когда ближний подонок повернёт голову в противоположную сторону, выскользнул из-за угла и, перехватив руку с ножом и отводя её по дуге в сторону, нанёс удар ребром ладони по шее. Противник обмяк, нож упал на землю. Сделав быстрый рывок, Столяров через мгновение очутился возле второй группы. Эти парни были без оружия. Несколько опешив от неожиданности, они отпустили девушку и развернулись лицом к незнакомцу. Андрей воспользовался этим секундным замешательством, и в следующее мгновение, ещё один насильник был «выключен» прямым ударом ноги в солнечное сплетение. Согнувшись пополам и задыхаясь от недостатка воздуха, он улетел туда, куда только что хотел затянуть свою беззащитную жертву. Третий оказался более расторопным. Видимо, он имел представление о боевых искусствах и, быстро придя в себя, попытался попасть сопернику ногой в голову. Получилось довольно эффектно, но неэффективно. Не иначе как насмотрелся красивых боевиков, так как такие удары проходят разве что в кино. Слегка присев, уходя от взметнувшейся вверх ноги, и, сделав резкий разворот всем корпусом, Столяров снёс подсечкой находящегося в это время на одной ноге каратиста, и тот всем телом, с громким придыханием, шлёпнулся на асфальт. Молниеносный тычок согнутыми пальцами в корпус, и упавший злоумышленник, так же как и два его напарника, притих в кустах на неопределённое время.

Все эти действия были проделаны чётко и слаженно, как на тренировке. Никто из присутствующих ещё не успел и опомниться. Девушки стояли на своих местах, постепенно приходя в себя, малолетние преступники лежали, не подавая признаков активности, а из-за угла выглядывала испуганная физиономия Славки. Его лицо выглядело так забавно, что Андрея поневоле разобрал смех. Подружки повернули головы в ту сторону, куда он смотрел, и тоже заметили глуповатую и испуганную рожицу. Через минуту, постепенно поддавшись заразительному смеху их спасителя, они также сначала заулыбались, а несколько секунд спустя, когда страх начал убывать, и наступила эмоциональная разрядка, зашлись в громком безудержном смехе, который подхватил и, вышедший теперь из-за укрытия, Славка. Смеялись несколько минут, растирая по щекам бегущие из глаз слёзы. Вдоволь насмеявшись, девчонки вытерли платочками размазанную по лицу тушь и, сопровождаемые новыми знакомыми, направились к остановке. По пути познакомились. Ту, что приглянулась Андрею, звали Катя. Симпатичная девушка с локонами рыжих волос, разбросанных по худеньким плечам, с маленьким курносым носом и озорными глазками, искрящимися из-под длинной чёлки, сразила парня наповал, лишь только он разглядел её при достаточно хорошем освещении уличных фонарей. Ребята проводили подруг к общежитию — обе были неместные, а здесь в Донецке учились в университете. К счастью для Андрея, его интерес к Кате оказался взаимным и превратился в ежедневные многочасовые свидания.

* * *

Крайний день рабочей недели прошёл буднично и незаметно. Вот только люди, работавшие со Столяровым уже не один год, не могли не заметить перемен в его поведении. Приходивший в последнее время на работу с «запашком», теперь он всегда был абсолютно трезв, без малейшего намёка на употребление алкоголя. Раньше никогда не избегал компании и на перерыве с удовольствием «забивал козла» с местными рабочими, а теперь стал каким-то задумчивым и необщительным. То ли заболел, то ли чего случилось, а может и того хуже — подсел на наркоту? Сослуживцы поглядывали на товарища по работе: кто с сомнением, кто с жалостью, были и такие, что, видя на небритом лице мужчины какую-то печаль, втихомолку радовались, что не только у них всё плохо. К счастью, таких было немного, в основном все относились, если не с сочувствием, то, по крайней мере, и не со злорадством к переменам в жизни коллеги.

На этот небольшой мебельный комбинат Андрей устроился сразу после армии. Профессию столяра он выбрал неслучайно. Не по фамилии, конечно, хотя с детства все его друзья так и звали — Столяр. Дети любят сокращать фамилии, и эти сокращения, как правило, превращаются в клички, сначала дворовые, потом школьные, а у многих остаются и на всю жизнь. Так вот, парень по прозвищу Столяр с детства любил запах свежеструганной древесины. В школе, на уроках труда, лучше всех справлялся с заданиями по дереву. Вот и профессию себе выбрал не для того, чтобы деньги заколачивать, а чтоб по душе, чтобы получать удовольствие от работы. И он, действительно, был счастлив: и когда, входя в пропахший сосной и берёзой цех, вдыхал густой древесный аромат, и когда, получая ничем неприметный кусок дерева, сдавал на склад чуть ли не произведение искусства. Только из-за этого самого удовольствия на работе у него и произошёл разлад в семье.

* * *

— Андрюша, я, конечно, понимаю, что призвание и всё такое, но посмотри, как мы живём, — в который раз затеяла за ужином неприятный разговор его супруга Катерина.

Вот уже три года прошло с тех пор, как в прекрасный субботний день их наконец-то объявили мужем и женой. Дружком у Андрея был, естественно, Славка, а дружкой у невесты — её неизменная подруга Дашка. Жаль вот только, родители его не дождались этого радостного мгновенья. Год назад в автокатастрофе трагически погибли самые близкие ему люди. Для Столярова это было сильное потрясение. Пришлось перестраивать всю свою жизнь. Теперь все домашние дела, которые распределялись на троих, легли на него одного. Уборка, которой он не любил заниматься; готовка, к которой он имел отношение только как едок; ну и всякие ремонты в квартире, которыми он всегда занимался под пристальным наблюдением матери — всё это свалилось на него, точно снег на голову. Ко всему этому пришлось привыкать и всему учиться.

Теперь Андрея никто не спрашивал, собравшись в тесном семейном кругу, когда он, наконец, собирается жениться. Некоторое время его никто не донимал вопросами о женитьбе и со стороны. Друзья сочувствовали его горю, Катя и её родители тоже не делали никаких намёков. Лишь спустя год со дня гибели родителей, и когда прошли долгие три года ухаживаний, он всё-таки сделал Кате предложение выйти за него замуж. Свадьбу сыграли у невесты дома, но жить вернулись в его двухкомнатную квартиру, которой уже давно требовалась женская рука.

— Вон у Дашки, — продолжала жена свои нравоучения, — и машина, и дача. Муж — бизнесмен, такие деньги заколачивает. Предлагали же тебе открыть своё дело, и с деньгами бы помогли, и с оформлением… Так нет, отказался. Видите ли, ему его работа нравится. А то, что на эту зарплату я даже новых туфель себе не могу позволить купить, не говоря уже о чём-то более серьёзном, это тебя не волнует.

Катя отодвинула в сторону тарелку с недоеденным супом и укоризненно взглянула на, невозмутимо жующего свою порцию, мужа. Андрей никогда не выражал недовольства на систематические высказывания супруги, никогда не повышал голос и не отвечал крепким словцом, которое мог себе позволить в мужской компании. У него до сих пор сохранилась какая-то робость в общении с женщинами и со своей женой, в том числе.

— Почему я одна должна думать о деньгах, экономить, изворачиваться? Неужели тебе самому не хочется жить, как нормальные люди? Я же не требую от тебя наряды от кутюр, особнячок за городом, «мерина» в гараже. Я хочу элементарной человеческой жизни. Мы ведь даже ремонт нормальный не можем сделать. Последний раз его ещё твои родители сто лет назад делали.

Андрей поморщился, а Катерина, поняв, что зацепила самое больное место своего супруга, немного стушевалась, но своего напора не ослабила.

— Ну, что ты молчишь всегда, почему из тебя даже слова не вытянешь? — она бросила на стол ложку, которую крутила в руках.

Всё это Андрей слышал не в первый раз и, как обычно, ничего не мог на это ответить. С одной стороны он понимал, что жена права, но какая-то неведомая сила, жившая у него внутри, никак не хотела отпускать его с привычной, хотя и малооплачиваемой, работы.

— Катенька, — в очередной раз попытался уговорить он супругу, — ну подумай, какой из меня бизнесмен. Да я в первые же месяцы прогорю, а за долги у нас ещё и квартиру отберут. Вообще в бомжей превратимся.

Однако, в этот вечер, жена была настроена крайне серьёзно. Резко встав из-за стола, чуть не опрокинув табурет, она выбежала в другую комнату. Послышались тихие всхлипывания и звук снимаемых с полок вещей. Затем хлопнула крышка чемодана, и через несколько минут в дверях появилась одетая в выходную одежду Катерина.

— Вот что я тебе скажу, Андрюша, — сказала она уже спокойным, но, еле заметно дрожащим от подавляемого плача, голосом — живи как хочешь, а я ухожу. Сегодня переночую у Дашки, а завтра поеду к родителям. Денег на дорогу возьму у неё. А ты, если что-то надумаешь, дай знать. Извини, но я так больше не могу.

Супруга подняла собранный чемодан и вышла из квартиры. Дверью она не хлопнула, а наоборот, тихонько притворила, словно хотела усилить и подчеркнуть образовавшуюся в квартире, давящую на психику, тишину.

* * *

Андрей закончил дневное задание ещё до звонка. Погружённый в свои воспоминания, привёл рабочее место в порядок, помылся в бане и доехал до своей остановки. Направляясь к себе домой, заглянул в овощной магазин, купил картошки и с какой-то опаской вошёл в свою квартиру. Есть совсем не хотелось. Запихнув покупку на нижнюю полку холодильника, он не спеша побрёл в спальню. Не раздеваясь, завалился на свой любимый диван, прикрыл глаза и незаметно погрузился в сон. Воспоминания, возникающие в течение сегодняшнего дня, оплетая паутиной прошедших и весьма неприятных событий, по капельке, будто паук, плетущий эту самую паутину, медленно вытянули из его организма всю жизненную энергию. Телу, мозгу и нервной системе требовался хороший отдых, чтобы восстановить утраченные силы. Так, ни разу не проснувшись, он и проспал до самого утра. Ночью привычно появлялись всё те же, когда-то дикие ощущения, но, к счастью, теперь в гораздо более слабой форме, так, что даже не разбудили Столярова. Утром, после пробуждения, они казались просто неприятным сном, оставившим после себя лишь небольшой горьковатый осадок.

Проснувшись, Андрей долго не мог понять, где он и почему спал одетым. Взглянул на часы — начало двенадцатого. «Сколько же я проспал?» — мелькнула мысль. Хороший продолжительный отдых сделал свое дело. Настроение немного улучшилось. Лёжа с открытыми глазами и тупо глядя в потолок, он попытался вспомнить свои ночные переживания. Однако, сегодня они были настолько бледными, что память отказывалась их ему предоставить. Впрочем, в предыдущие разы, с наступлением утра всё, что происходило ночью, всегда казалось нереальным, фантастическим и далёким. Каждое утро солнечный свет растворял в себе все тяжёлые ночные эмоции, возвращая сознание из мистики в реальность. Снова можно было спокойно жить и радоваться. Вот только осадок оставался довольно скверный, да вредная память, упорствующая, словно партизан, не желающий ничего рассказывать по утрам, в течение дня, живыми короткими эпизодами, выбрасывала на-гора порции ночных событий.

Половина дня уже прошла. Сквозь шторы пробивался полуденный свет майского солнышка, ещё не такого горячего, как летом, но достаточно тёплого, чтобы прогреть их плотную ткань и сделать душным воздух в маленькой комнате. Андрей встал с дивана, подошёл к окну. Отдёрнув шторы в стороны, приоткрыл форточку. В комнату влетел свежий весенний ветерок, всколыхнув на полу и столике слой многодневной пыли. Столяров поёжился от холодного дуновения. Весна в этом году выдалась затяжной, а ведь были времена, когда они с друзьями уже в начале мая бегали купаться в водоёме. Осмотрелся вокруг. С глаз словно сползала многолетняя пелена, скрывающая реальность. Новым взглядом посмотрел на пыльный налёт, покрывающий всё, что находилось в спальне. Взглянул на ковёр. На нём, словно тропы зверей в лесной чаще, были видны более светлые полосы, протянувшиеся от дверей к кровати, от кровати к шкафу с вещами и окну. Сколько времени он не делал уборку? Уже и не помнилось. С утра работа, после работы Славкин гараж, а после гаража — уже не до уборки. Переспал ночь и с утра всё по новой — работа, гараж. В выходные тоже делать ничего не хотелось. Однообразие жизни затянуло, как топкое болото. Жизнь проходила мимо него, а он даже не замечал её, всё глубже погружаясь в болотную жижу беспробудной рутины.

Андрей решительно повернулся к двери и направился в ванную. Мельком взглянул на заросшее щетиной лицо, показавшееся в зеркале. «Лицом займусь потом», — подумал он, набрав в ведро тёплой воды и, мурлыча себе под нос какую-то незамысловатую мелодию, направился в комнату делать уборку.

Через четыре часа все комнаты блестели. В коридорчике, у входной двери, стояли готовые к выносу два полных мусорных пакета. Настроение после проделанной работы улучшилось. Не без гордости, хозяин квартиры окинул взглядом плоды своего труда и направился на кухню, так как организм уже давно сигнализировал о том, что необходимо подкрепиться. Холодильник был пуст так же, как и его желудок. С картошкой возиться не хотелось, поэтому насыпал в миску привычных овсяных хлопьев, залил их водой и через несколько минут, сварив незамысловатый обед, с удовольствием поглощал это нехитрое блюдо. Несмотря на то, что овсянка по утрам ему уже порядком надоела, сейчас он получал реальное наслаждение от пищи. Чистота помещения создавала благоприятный фон для поднятия настроения, а плодотворный труд пробудил в нём зверский аппетит. Когда посуда была помыта, зазвонил мобильник. На крутой смартфон Андрей так и не насобирал, поэтому пользовался простым кнопочным телефоном.

Звонил, конечно, Славка. Как же без него? Поднимать трубку не хотелось — опять начнёт уговаривать попить пивка. Пить пиво желания не было, впрочем, как и чего-либо покрепче. Подождал, пока гудки прекратятся, и отключил телефон. Если друг начнёт предъявлять претензии, всегда можно сказать, что «сдохла» батарея. Встал новый вопрос — чем заниматься теперь? Делать было нечего. Пришлось пойти во вторую комнату и подумать об этой проблеме там. Книги, плотно заполнявшие полки шкафа, его не заинтересовали — не то настроение. Оставался телевизор. Поискал глазами пульт, во время уборки он точно его видел. Вспомнил, что подобрал его с пола и положил на книжную полку, чтобы не наступить. Посмотрел. На полке пульта тоже не было. «Блин, ничего не понимаю, — выругался Андрей, оглядываясь вокруг, — я же точно помню, что положил его именно сюда». Прошёлся в поисках вещи по всему помещению. Вновь бросил беглый взгляд на ту же полку — пульт спокойно лежал на ней, как ни в чём не бывало. «Это уже ненормально», — промелькнуло в голове. Всё ещё не веря своим глазам, взял предмет в руки, повертел, осматривая со всех сторон, точно пытаясь убедиться в том, что зрение его не подводит, и нажал на кнопку. Ничего не произошло. «Ясно, — с огорчением подумал Столяров, — батарейки давно уже не менял». Положил, ставшую бесполезной вещь опять на то же место и вздрогнул от, внезапно донёсшегося с кухни, звука разбившейся чашки. Это представлялось довольно странным. Он хорошо помнил, как протирал вымытую посуду сухим полотенцем и ставил её в кухонный шкаф. Упасть и разбиться — там просто было нечему. Поспешив туда, он с порога окинул взглядом помещение — всё в порядке, никаких следов битой посуды.

Шлепок, упавшей на пол в зале книги, уже не столько испугал, сколько удивил Андрея, и он, теперь не спеша, прошёл в помещение, покинутое им буквально минуту назад. Результат он интуитивно предсказывал в своём воображении, и был абсолютно прав — никаких книг на полу он не обнаружил. Происходящее начинало напоминать шизофрению, которой, к счастью, он никогда не страдал. Сердце участило свои сокращения, гулким эхом отдаваясь в тишине комнаты. Виски начало сжимать невидимыми клещами, а в груди медленно закипала злость. Эти звуковые галлюцинации, как он определил название всему происходящему, начинали его раздражать. По привычке Андрей автоматически несколько раз крепко сжал и разжал кулаки, стараясь вернуть себе самообладание. Только на этом — галлюцинации не закончились. Последней каплей, до конца исчерпавшей его терпение, был звук спускаемой в туалете из сливного бачка воды. Теперь он туда не пошёл и не побежал — он туда метнулся со всех ног, одновременно распахивая дверь, хлопая всей пятернёй по клавише выключателя и молнией влетая в туалет. В этот раз слух его не обманул, — вода действительно стекала в закрытый крышкой унитаз, вот только, что было причиной этого действия, оставалось необъяснимой загадкой.

— Да что здесь происходит? — в отчаянии заорал он и, не выключая свет, с силой хлопнул дверью так, что зазвенело в ушах. — Дурдом какой-то!

Андрей кричал что есть силы, выплёскивая из себя потоки эмоций, и вовсе не заботясь о том, что подумают соседи о его поведении. Быстрым шагом он вернулся в зал и в отчаянии завалился в, стоящее напротив неработающего телевизора, кресло. В этот момент в комнате вдруг резко потемнело, стало сумеречно, будто солнце закрыла большая туча. Сидя спиной к окну, это первое, что пришло ему в голову. Но он тут же вспомнил, что, буквально, секунду назад, когда сюда входил, его, мельком брошенный, взгляд в чисто вымытое окно отметил ясное, без какого-либо намёка на облака, небо. Что-то болезненно знакомое, холодком пробежало по жилам, тело будто придавило в кресле многотонной плитой. Мозг, моментально, провёл аналогию с ночными переживаниями, а тело вновь медленно обволакивало липким страхом. Андрей всем своим естеством ощутил, что за спиной кто-то есть.

Глава 3

Словом «ощутил», — вряд ли можно охарактеризовать то, что происходило на самом деле. Его словно взяли и окунули в это непонятное состояние. Воздух вокруг него уплотнился, звуки наполнявшие комнату исчезли. Картинка перед глазами превратилась в подобие фото негатива. Все вещи, погрузившись в сумрак, окутавший комнату, тоже стали мрачными и, в тоже время оставляя позади себя не тёмные, а светлые тени. Чувство беспомощности от невозможности пошевелиться вызывало одновременно и ярость, и какую-то обреченность. Спиной Столяров ощущал, как То, что находилось позади него, точно рентгеном, просвечивало каждую клеточку, каждый участок его тела, тщательно изучая, а, возможно, и что-то изменяя. Мозг отдавал приказ повернуться, но голова отказывалась слушаться, он был полностью под властью неизвестного. В памяти вдруг всплыли услышанные когда-то рассказы-ужастики о пришельцах из космоса, которые, парализуя свою жертву, принимались изучать её строение, извлекая иногда, без всякого наркоза, внутренние органы и вскрывая черепную коробку. От таких мыслей по телу непроизвольно пробежал озноб.

По своей природе Андрей не был трусом и никогда, с самого детства, не боялся темноты, как многие дети. На татами он тоже не ощущал страха перед соперником, так, лишь небольшое волнение, до тех пор, пока не начинался бой. Этот же нынешний страх, а точнее эти ощущения, был совсем иным, непривычным для обычного человека. Это что-то проникало извне внутрь тела: через всю поверхность кожи, через все поры, какой-то невидимой, густой субстанцией и тормозило все рефлексы и двигательные функции. Столяров сделал попытку проанализировать ситуацию. Попытка была абсолютно безуспешной. Мозг — главный помощник в этом деле, не отреагировал положительно ни одним из двух своих полушарий. И человек сдался, уже более не пытаясь что-либо предпринимать. Теперь он был спокоен и неподвижен. Знакомое ощущение чего-то липкого обволакивало тело, пропитывало одежду, заполняло всё помещение, будто вода, просочившаяся в трюм тонущего корабля, постепенно поднимающаяся всё выше, пока не достигала потолка. В этот момент страх исчез, а сознание прояснилось и стало совершенно чистым — стерильно чистым, как лист белой бумаги, только что вышедший из-под станка. Мысли, которые последнее время не давали покоя, легко выскользнули из головы и парили где-то рядом, не причиняя ни малейшего волнения. Тревоги больше не было, липкая субстанция, точно губка, втянула её в себя и переварила, как любимый деликатес. Так прошло неизвестно сколько времени, ведь оно просто перестало существовать. Минуты, часы, дни… Всё это сейчас казалось абстрактным и далёким, не имеющим никакого значения. И вдруг одна единственная мысль, каким-то образом, проскользнула в голову и ослепительной вспышкой озарила сознание. Сейчас Андрей был уверен, что эта липкая субстанция является ни чем иным, как самим временем, сгустившимся настолько, что превратилось в тягучий кисель.

— Вот и славно, вот и хорошо.

Вдруг возникший во вновь воцарившемся безмолвии мыслей голос вернул Андрея в реальность. Точнее, это был даже не голос. Это были слова, которые просто прозвучали у него в голове. Густота, заполняющего всё вокруг киселя, слегка уменьшилась, но оставалась заметной и улавливалась взглядом, будто лёгкое покачивание горячего воздуха над раскалённой поверхностью металла. В комнате стояла неестественная тишина, несмотря на открытую форточку, из-за которой всегда были слышны звуки города, даже в ночное время суток.

— Вот теперь ты готов, — продолжал звучать в голове всё тот же голос.

Столяров вновь сделал попытку обернуться. Тело было лёгким и невесомым, но движения ему были всё так же неподвластны.

— Сейчас ты готов слушать меня, — назидательно продолжал транслировать мысли неизвестный, — но видеть меня тебе ещё рано. Всему своё время. Впрочем, — голос на мгновение замолчал, и Андрею даже почудилось, что говоривший улыбнулся, — надеюсь, ты уже почувствовал, что время — весьма относительное понятие. Но — об этом как-нибудь потом. Сегодня тебе нужно выслушать меня очень внимательно. Для этого я тебя и ввёл в это немного непривычное состояние.

Голос вновь замолчал, давая слушателю проникнуться важностью момента.

— Твоё тело все эти дни подготавливалось для нашей встречи. К сожалению, человеческий организм, без специальной подготовки, не способен выдержать такие мощные излучения, которые исходят от существ моего уровня. Неподготовленный, он просто сгорит в потоке радиации. По этой причине вы, люди, не можете напрямую общаться с Ангелами и Архангелами и, тем более, с Богами и Полубогами. Я не из тех и не из других, но у меня так же довольно сильное энергетическое поле, губительное для любого неподготовленного человека. Ты так же ещё не совсем подготовлен к его восприятию, поэтому нам и пришлось замедлять время, чтобы не причинить тебе вреда. Очень скоро ты сможешь меня увидеть.

Ты, уж, извини, внучек, за всё, что тебе пришлось пережить в эти дни, но даже совершенно чистое тело, свободное от токсических веществ, требует тщательной многолетней подготовки, а ты своё загадил изрядно. Вот и пришлось тебе терпеть все эти ночи такие страдания. Но для тебя уже всё позади. Процесс очистки практически завершён, и все твои ночные кошмары вскоре прекратятся и, возможно, позабудутся.

Андрей попытался задать вопрос, но язык, как и все остальные части тела, также был неподвластен его желаниям.

— Не нужно вопросов, внучек, всё, что тебе необходимо сегодня узнать, я скажу.

Сущность, которой принадлежал голос, легко угадывала его мысли.

— Для чего всё это нужно, я расскажу позже. Сейчас ты должен знать вот что. Во-первых, чтобы ты не придумывал всякие нелепицы про инопланетян, скажу, что я твой далекий пращур, поэтому мне вовсе не нужны ни твои органы, ни твой разум. Я прихожу для того, чтобы помочь тебе. Во-вторых, твоя душа должна была войти в тело другого ребёнка, подготовленного к некой миссии, которую запланировал наш Род. При рождении произошёл небольшой энергетический сбой, и ты, то есть твоё сознание, попало в тело другого малыша. Как видишь, и на небесах бывают накладки, — в голосе опять зазвучали смешливые обертона, — однако всё оказалось не так страшно. Род, в который ты попал, так же достаточно древний, вот только направление развития у него другое, но всё то, чему ты обучился и к чему стремился, нисколько не повредит, а может быть, даже и поможет тебе выполнить твоё истинное предназначение. В чём оно заключается — ты очень скоро узнаешь. Пока же тебе необходимо интенсивно подготавливать своё тело и ум к принятию новых знаний и умений, коими обладали твои далёкие предки из твоего Рода.

Будто что-то вспоминая или обдумывая, голос замолчал. Наконец, после продолжительной тишины он закончил:

— Сейчас я уйду. Постарайся успокоиться и не переживать. Занимайся своими делами и жди следующих указаний. Да, — спохватился голос, как бы испугавшись, что не сказал что-то важное, — теперь ты будешь жить не один. Мы прислали к тебе помощника. Это милое, доброе существо — домовой по имени Казимир, и это он сейчас немного с тобой пошутил.

Снова улыбка.

— Но, ты не переживай. Он невредный и если шалит иногда, так только от скуки. Когда познакомитесь и начнёшь загружать его работой, то баловаться ему будет некогда. Ну, всё, мне пора, а тебе теперь нужно всю эту информацию тщательно обмозговать. Твои будущие мысли и чувства я знаю, предполагаю также множество вопросов и огромное сомнение в реальности нашей встречи. По этому поводу не переживай, всё, что происходит сейчас, более чем реально, а на вопросы со временем найдутся ответы. Ну, вот, на сегодня у меня всё. Будь здрав, внучек.

Воцарилась тишина. Пытаясь что-то понять, Андрей ощутил, что время вновь изменило свои свойства. Вибрирующая перед глазами дымка исчезла, помещение наполнилось привычными звуками, а часы отсчитывали секунды в своём обычном ритме. Комната снова была, как обычно, светла и дружелюбна. Всё то, что происходило, буквально несколько мгновений назад, теперь, как и предсказывал голос, казалось нереальным и фантастическим, и, действительно, вставал вопрос о психическом здоровье. Не было ли всё это первыми отголосками сумасшествия — на фоне алкоголизма?

Андрей не торопясь встал, подошёл к окну и посмотрел во двор. Развернулся и, осмотрев пустую комнату, прошёлся по всем другим помещениям. Заглянув в ванную, он вспомнил, что так и не побрился. Провёл рукой по подбородку, ощутил жёсткость щетины. Ладно, это на данный момент не самое важное. Важным сейчас было понять, что же произошло: было ли всё это на самом деле, или всё только игра его воспалённого воображения. Если было на самом деле, то что это было? Кому принадлежал голос и чего хотели от него? Какое предназначение? Что ещё за домовой такой и зачем он ему нужен?

Вопросов было много, а вот ответов — пока что ни одного. Мелькнула мысль: «А сколько прошло времени?». Быстрым шагом, словно боясь забыть о своём желании, направился в спальню, где стояли часы. Рывком развернул их к себе циферблатом. Время было пять часов вечера, то есть всё, что с ним произошло, длилось не больше минуты. «Но это же невозможно, такого не может быть», — сопротивлялся мозг. «Но, это так», — уверяли глаза и рациональный ум, привыкший верить всему, что видит.

Вернувшись в зал, Андрей вновь присел на краешек кресла и тут же с опаской оглянулся назад. Конечно же, ничего необычного там не обнаружил и, окончательно расслабившись, откинулся на спинку. В связи с услышанным, в памяти всплыли воспоминания детства.

* * *

— Я тебе точно говорю! — Славка всегда пытался доказать, что он прав, иногда приводя в виде аргументов на ходу выдуманные небылицы. — Я сам слышал, как моя баба Вера рассказывала соседке, что в их доме, в селе, где она раньше жила, обитал домовой.

— Так, то ж в селе, — возразил Олег, — а я тебе говорю про город.

Андрей молча слушал словесную перепалку своих новых друзей. Он только недавно влился в их компанию, после переезда на новую квартиру. Это были ребята, проживающие в его дворе, и с которыми он учился в одной школе. Со Славкой Совенко он сидел за одной партой, а Олег Палкин был их ровесник, только учился в параллельном классе. Славка с Олегом дружили ещё с детства, а новый жилец долго присматривался, пока его одноклассник сам не решил взять дело в свои руки и пригласил Столяра, как ребята называли Андрея, в свой небольшой коллектив. Тот не возражал и с удовольствием принял предложение. Теперь все ребячьи дела они делали только втроём. Был и четвёртый человек в их компании — Сашка Горбунов, но он был немного старше и часто пропадал где-то по своим, как он говорил, взрослым делам.

Вот и сейчас, усевшись на деревянных бортиках детской песочницы во дворе своего дома, они затеяли оживлённую дискуссию на эзотерическую тему.

— А я тебе говорю, что домовые везде живут. И в наших квартирах они тоже есть, — не унимался разгорячённый спором Славка.

— Вот у тебя, — продолжал он, теперь обращаясь к Андрею, — когда-нибудь мелкие вещи пропадали, ну там, — ключи, брелки, игрушки?

Андрей лишь неопределённо пожал плечами, ничего не ответив.

— Или вот, звуки какие-нибудь по ночам кто-нибудь слышал?

— Ага, слышали, как пьяный сосед, который над нами живёт, песни ночью орал, — ухмыльнулся Олег.

Не найдя поддержки у Столярова, Славка, обращаясь уже к обоим товарищам, продолжил:

— А ещё баба Вера рассказывала, как домовой её ночью душил. Говорит — чувствую во сне, что задыхаюсь, а проснуться не могу. Вспомнила, как её когда-то учили, типа, если домовой душит, спросить надо: «К добру или к худу?». Так вот, спросила она, а он ей таким страшным голосом говорит: «К худу». Так у неё через несколько дней её бабка померла. Вот!

— Сказки всё это, — вновь скептически отозвался Олег, что-то рисуя небольшим кусочком сухой ветки на остатках песка в песочнице. — Бабулька твоя начиталась про леших, домовых, кикимор всяких, вот и придумывает истории, чтоб людей попугать, а ты уши развесил и веришь всему, что она говорит.

Возникла тишина. Славка обиженно отвернулся, пытаясь придумать новые аргументы. Андрей, с интересом слушающий рассказ друга, ждал, чем же всё это закончится.

— А ещё, — вдруг вспомнив какую-то подробность, продолжил неугомонный рассказчик, — домовой потерянные вещи найти может, если его попросить, и квартиру от воров охраняет. Вот, к одним людям воры залезли в дом, начали электронику, драгоценности всякие собирать, а у них домовой жил. Хозяева ему уголок в комнате соорудили, туда ему угощения разные клали, молока в блюдечко наливали, игрушки всякие покупали, чтобы он ими играл, а их вещей, значит, чтобы не трогал.

Так вот, только воры по квартире лазить начали, вещи раскидывать, тут-то домовой и рассердился. Тут он тако-о-о-е устроил, что мама не горюй. Кидаться начал предметами разными, бандюганов этих за волосы таскать, в общем, туши свет. Те ноги в руки и бежать. А хозяева, когда увидели, что домовой квартиру от воров уберёг, так ему игрушечный домик купили, как для кошек продают, чтоб он там жил.» Вот!» — торжественно подвёл итог своему повествованию Славка.

— Это ты домового с полтергейстом спутал, — всё так же ни капли не веря своему товарищу, подал голос Олег. — Меньше фантастику читать нужно, да бабушек подслушивать. Лучше скажи мне, ты домашку по матемаше сделал?

Славка окончательно расстроившись такому недоверию к своим правдивым и искренним рассказам, всё же не проигнорировал вопрос товарища, но вслух не ответил, а только кивнул в ответ.

* * *

Звонок в дверь прозвучал как выстрел. Андрей невольно вздрогнул, но, мгновенно осознав происходящее, тут же успокоился и пошёл открывать дверь. Щёлкнул незатейливый замок. В образовавшемся проёме двери возникло вечно улыбающееся лицо Славки. С тех детских лет он почти не изменился, лишь подрос чуток, а так всё тот же круглолицый толстячок-балагур. Он всегда излучал во внешний мир радость и добродушие. Теперь эта черта характера особенно проявлялась после употребления спиртного. Приняв небольшую дозу, он был готов обнимать любого знакомого и незнакомого человека, что порой приводило в недоумение тех, кто его не знал, но с которыми ему доводилось встречаться на различных дружеских посиделках. Славка с раннего возраста был весельчак и душа компании. Вот и сейчас в его добрых глазах читалась искренняя радость, и от встречи с другом, и от принятой с утра «литрухи», а может и не одной, пива. Довольно большой и широкий нос сейчас ещё больше раздувался в такт тяжёлому дыханию. Другу пришлось затратить неимоверные усилия для того, чтобы подняться на третий этаж пятиэтажки, в которой жил Андрей. Физкультуру Славка никогда не любил. В школе всегда, когда была возможность, старался сбежать с ненавистного урока, поэтому сейчас на его высоком с залысинами лбу, от такой нагрузки, проступили капельки пота.

Лишь только дверь перед товарищем распахнулась, как тишина подъезда взорвалась жизнерадостным воплем:

— Папа Карло, ты куда пропал? К тебе не дозвониться, ни добраться! — проголосил весело друг, рукавом стирая пот со лба.

Папой Карло Славка иногда в шутку называл Андрея, из-за его профессии, так как этот сказочный персонаж, так же как и он, работал с древесиной.

— Зарылся тут у себя и совсем о своих друзьях не вспоминаешь. Хорошо, что я о тебе помню, с самого утра звоню, вот только дозвониться не могу. Ты тут, случайно, не Буратино строгал, от нечего делать? — друг опять намекнул на всё того же сказочного героя и развеселился ещё больше.

Несмотря на предъявляемые упрёки, Славка никогда не злился по-настоящему, и его лицо всегда излучало радость и дружелюбие. Ну что такому человеку сказать, как от него избавиться, когда на тебя смотрит пара таких добрых, доверчивых и преданных карих глаз? В руках у друга был пакет, в котором явно просматривались две флакуши пенистого напитка. «А почему бы и не выпить, — подумал Андрей. — Сегодняшний стресс, конечно, не мешало бы запить чем-то более крепким, но за неимением такового, сойдёт и пиво». Хозяин квартиры отступил в сторону, пропуская гостя внутрь. Тот, переступив порог, поставил своё угощение на пол и, сняв кроссовки, уверенно зашагал на кухню, откуда сразу же раздался удивлённый свист. Андрей запер дверь и направился за другом.

— Чего свистишь? Денег не будет, — сказал он недоумённо озирающемуся вокруг гостю.

— Их и так никогда нет, — отвечал тот, всё ещё вертя головой по сторонам. — Не, ты чё, Столяр, приболел или ждёшь кого? С какого перепугу ты тут всё вылизал?

Последнюю фразу друг произнёс, направляясь в соседнюю комнату, чтобы убедиться в своём страшном предположении: «А вдруг и там такая же чистота?». Догадка оказалась верной, и теперь он стоял, удивлённо и вопросительно глядя на товарища, ожидая от того исчерпывающего объяснения. Хозяин квартиры улыбался и ничего не говорил, он явно был доволен произведённым на друга впечатлением, — хоть кто-то оценил его работу.

— Не. Стоит, лыбится. Я с кем сейчас разговариваю? — продолжал свой монолог неугомонный приятель. — А-а-а, — протянул он, — я всё понял, у тебя была тёлка! Давай, Андрюха, колись. Я её знаю?