София Брюгге
Ячейка

Издательство Крафтовая литература

Глава 1

Хелин посмотрела на телефон, обвивающийся браслетом вокруг запястья, и ускорила шаг. Минуты бежали; несколькими этажами ниже, в подвале, за многократной системой охраны, шли последние приготовления к запуску «Хроноса».

На втором этаже царило обманчивое спокойствие, а осеннее солнце ласково дотягивалось сквозь высокие окна холла. Хелин нажала кнопку лифта и кивнула в ответ на приветствие Лейтзена, удобно развалившегося в зоне отдыха и что-то быстро печатавшего на своем лэптопе. Оставался час до старта. Полчаса до того, как она должна быть на месте.

В подвал к «Хроносу», равно как к врачам, костюмерной и раздевалкам, вел отдельный лифт из фойе. В эти несколько недель проходили последние тесты, и сторонних посетителей не ожидалось, поэтому кафе и сувенирные зияли пустотой, в отделе продаж туров сквозь стекло тоже никого не наблюдалось. Звуки шагов разносились гулкой барабанной дробью.

Предприятие «Аэтернум Трэвел» являлось секретным экспериментом и подразделением энергетического гиганта «Аэтернум Энерджетикс». Семь этажей, пять надземных и два подземных, и пока что чуть более ста человек штатного персонала. Все должно было измениться в самом скором времени, и зависело это, среди прочего, от результатов сегодняшнего перемещения.

Охранник изучил ее удостоверение и пропустил в кабину лифта. Тот мягко цокнул дверьми и начал снижение. Глядя на хромированную поверхность, Хелин попыталась смягчить выражение лица и дышать размеренно. Финальный прыжок. После бесчисленных дней и ночей приготовлений. В груди щекотало.

На первом подземном этаже взгляд притягивала костюмерная с нарядами различных эпох и стран. Стены едва проглядывались сквозь вырезки из журналов, копии страниц книг по историческому костюму и репродукций картин. На фоне этого секция ателье с трудолюбивым роем девушек-швей совершенно терялась. Рядом также незаметными простаивали кабинеты врача и психолога.

В конце коридора вроде бы хлопнула дверь в мужскую раздевалку. Это мог быть ее напарник Годарт, так что стоило поспешить.

Царством меха и парчи заправляла мефрау Вандербек, улыбчивая брюнетка. Она постоянно поправляла большие очки, затем сокрушалась, снимала их и полировала тряпочкой.

— Кто к нам пожаловал! Важный день, да? — жизнерадостно приветствовала швея. — Платье уже висит в примерочной. Я сейчас пришлю ассистентку.

Хелин прошла мимо, когда мефрау Вандербек окинула взглядом ее фигуру.

— Дорогая, ты похудела? Да, похудела, — приглядевшись, резюмировала Вандербек. — Попрошу Анну забинтовать талию пообъемнее. Что мы будем делать, если тебя заподозрят в колдовстве?

И она исчезла среди вешалок с расшитыми камзолами.

У Хелин в сумке завалялся забытый в суматохе сэндвич. Дожидаясь помощницу, она механически начала жевать, поглощенная мыслями о своих планах. Переодеться. Спуститься вниз. Пройти еще один досмотр охраны. Справка от врача у нее на руках, так что просто предъявить бумаги. Прослушать инструктаж. Подписать протоколы. Пройти в зону отправления…

Рука сама потянулась к висящему на шее медальону.

Алард, начальник отдела, с барского плеча пообещал, что сегодня в честь итогового испытания они с Годартом могут задержаться в «Ячейке» на два часа дольше и принять участие в народных весельях, переброситься парой слов с Гарсом о том, как ему живется в Средневековье, или просто провести время на свое усмотрение.

В отличие от остальных ученых, Гарс находился в прошлом постоянно.

В «Ячейке» любой выбранный участок прошлого закольцовывался, как в фильме «День сурка». Нельзя ничего изменить и вынести. Нельзя навредить окружающей среде и людям. Когда день заканчивался, все начиналось по новой.

Гигантский механизм «Хроноса», находящийся еще на этаж ниже, использовал мощность аэтернума, источника энергии, правами на который монопольно обладала «Аэтернум Энерджетикс». Организация могла формировать «Ячейки» и могла, создавая разрывы, переносить туда людей. Целые группы людей, способные проникнуть в прошлое, увидеть его изнутри и вернуться обратно.

Но Гарс, занимая должность секретного консула, находился вне «Ячейки».

Перемещения во времени могли происходить в разные века и в разные страны. В каждом таком месте, в каждой точке координат путешественники должны рассчитывать на помощь и поддержку в экстренных ситуациях, на человека, который встретит и будет их проводником, поможет заручиться действующими деньгами, найдет язык с местными — да даже проведет в потайную туалетную комнату, чтобы не справлять нужду на улице, у всех на виду!

Компания провела строжайший отбор кандидатов для отправки в реальное прошлое вне «Ячейки». Поиски проходили среди молодых историков, неженатых. Отталкивались от полученного образования, биографии, психологических тестирований и собеседований. Главный вопрос был — готов ли участник не просто поменять место жительства, а отказаться ради науки от комфорта, от всех, кого он знает, и отправиться в опасное грязное прошлое — отправиться навсегда?

В «Аэтернум Трэвел» искали человека, способного основать свою династию — семью, к помощи которой из поколения в поколение могли тайно прибегать искатели приключений. Первым таким человеком стал Гарс. Он прошел все отборочные этапы. В исторических хрониках даже обнаружилось его имя. Была проведена подготовка. Составлена биография. Сотрудники организации выкладывались днями и ночами, сроки отправки приближались. В воздухе витало волнение.

Промозглым мартовским утром в 10:30 по местному времени состоялась первая телепортация. С Гарсом отправлялись еще четверо ученых из особого Отдела безопасности, помочь с транспортировкой и обустройством — а затем вернуться в настоящее. Чтобы естественные отличия в языке и манерах первопроходца не бросались в глаза, компания выдала его за англичанина, только что перебравшегося в Гаагу. А двух слуг, проживающих с ним, и в самом деле в XV веке перевезли из Британии. Прислуга знала только родной язык. Таким образом руководство страховалось от утечки информации и распространения слухов в Средневековье.

В Гааге середины XXI века все тоже держалось в секрете. Журналисты на запуске не присутствовали. Все мероприятия имели статус особых экспериментов, и организация рьяно отслеживала потенциальный производственный шпионаж.

В «Аэтернум Трэвел» все организовали быстро и слаженно, но в реальности XV века прошли целые годы, прежде чем Гарс смог осесть, наладить ремесло нотариуса и стать настоящим бюргером под конец правления бургундского герцога Жана Бесстрашного. После того как там поработала команда безопасности, новый дом Гарса отреставрировали и дополнили устройствами, устанавливающими связь с «Хроносом». Консул мог принимать сообщения из отдела дешифровки и сам отправлять запросы, встречать телепортирующихся из будущего гостей и предоставлять им убежище в экстренных случаях.

Хелин и Годарт были учеными, занимавшимися разработкой первой «Ячейки» для обычных путешественников. Компания собиралась сообщить о своем открытии на весь мир именно после сегодняшнего последнего тестирования.

 

Глава 2

Большая часть механизма «Хроноса» скрывалась от глаз наблюдателя — и за стеной занимала еще не одно помещение. По правую сторону на возвышении находилась аппаратная, этакий капитанский мостик. А прямо перед путешественником располагалась святая святых — площадка для перемещений. Она представляла собой стеклянную комнату-коробку с двойными стенами. Размеченное поле вело к подобию арки. Сейчас за ней просматривалась лишь дальняя стена, но Хелин каждый раз воскрешала в памяти день, когда на ее фоне впервые увидела легкие волны ряби, дребезжа рассекавшие пространство.

В аппаратной («на балконе», как шутя называли сотрудники) уже находились ребята-техники. Здесь же сидела Андриса, жизнерадостная, вся кругленькая блондинка в простой белой футболке и простых синих джинсах, — начальница группы, в которую входили Хелин и Годарт, ответственная за проект данной «Ячейки». Алард, управляющий «Аэтернум Трэвел», возвышался на мостике и дотошно уточнял что-то у инженера.

Алард держался в стороне от остальных сотрудников, отмалчивался за массивными очками и без конца запускал пальцы в густую светлую челку во весь лоб. Закрытый, въедливый — казалось, что жизни за пределами работы для него не существовало. Основной его бедой в глазах других сотрудников являлась склонность из каждой ничтожной мухи раздувать огромного обиженного на весь мир слона.

— Хелин, привет, давай сюда! — широко улыбаясь, замахала Андриса. Она попыталась даже встать, но тут же, придерживая руками выросший за последние месяцы животик, осела. Руководительница была беременна. — Не стой в дверях, подходи!

Шурша юбкой, Хелин поднялась по ступенькам в аппаратную.

— Ну и красота! — восхитилась начальница. — Мефрау Вандербек продолжает оттачивать мастерство.

— Думаю, Годарт менее доволен бургундской модой, — заметила с улыбкой Хелин, поглядывая на стоящего неподалеку напарника в короткой цветастой куртке и обтягивающих штанах-чулках. На ногах у него красовались туфли с длиннющими носами, кончики которых крепились цепочкой к лодыжкам. На голову поверх соломенных волос нахлобучили длинный парик и нацепили экзотического вида шляпу.

— Он каждый раз надеется, что мы привыкнем и не будем обращать на него внимание.

— Ну-ну. Такое не забывается.

— Думаю, — ехидно прибавила Андриса, — большая часть офиса закажет себе на Хэллоуин костюмы у мефрау Вандербек, наряды бургундцев-зомби и бургундцев-вампиров. Но, надо признать, Годарт достойно делает вид, что это самая комфортная одежда в его жизни.

Хелин вздохнула. Она не вникала в тонкости костюма коллеги, но вот ее одежда, с точки зрения устройства, вызывала у нее немало нареканий. Мефрау Вандербек создавала свои творения безо всяких скидок на удобство. Самостоятельно облачиться или снять платье не представлялось возможным. Бургундские дамы могли использовать булавки, чтобы прикрепить съемные рукава. В иных случаях швы вдоль тела соединялись портным прямо на человеке. А Мефрау Вандербек по просьбе руководства добавила еще и скрытую внутри защиту. Если Хелин хотела снять платье, часть одеяния пришлось бы распарывать.

Костюм количеством слоев напоминал капусту. Сначала шли чулки и нижняя рубашка шамиза. Нижнее платье. Завершал все упелянд, туго подпоясанный наряд алого цвета с просторно свисающими до земли рукавами. Плечи украшал двойной воротник, ниже ткань струилась под ремень и от него бежала многочисленными складками. На голове Хелин, как у Годарта, возвышалась диковинная конструкция, а на некоторые участки наложили грим. К такой роскоши нужно было… привыкнуть. Научиться не спотыкаться, не путаться в юбках и двигаться непринужденно. А еще дышать.

В общем, на Хэллоуин она предпочла бы нечто другое.

Алард между тем выстроил сотрудников в ряд, достал проверочный список и принялся зачитывать по нему пункты:

— Руммер, прививки против болезней сделаны? — Ее фамилия прозвучала в вариации шефа как сухой военный клич. Хелин кивнула.

— Заключения врачей на руках имеются? — продолжил Алард, не отрываясь от листа. Хелин снова кивнула.

— Аллергия на лошадей отсутствует? На гусиный пух?

— Алард, ну они же не в первый раз телепортируются, — не выдержала Андриса, поглядывая на свой браслет с часами. — Едва ли с прошлой недели резко возникла аллергия, которой не наблюдалось за предыдущие девятнадцать перемещений.

В аппаратной воцарилась тишина. Управляющий прервался и медленно, на пятках, повернулся к ней с испепеляющим взглядом.

Хелин сглотнула. Зря Андриса решила прервать его.

— На нас возложена огромная ответственность по внедрению механизма, не имеющего аналогов в мире, — вкрадчиво, с нажимом отмеряя каждое слово, процедил Алард. — До сих пор я думал, что каждый в этой комнате осознает масштабы и сопутствующие риски. Все должно быть по правилам: проверено, отработано, налажено и без сбоев. — Он сделал шаг по направлению к Андрисе, неуютно заерзавшей на стуле. — Мы должны соблюдать все требования. А от тебя, как от руководителя данной операции, — последнее он заметно выделил голосом, — я жду этого в первую очередь. При мне все будет идти по плану, от A до Я. Мне нужна полная отдача. Если в моем списке значится аллергия, то я буду опрашивать подчиненных на предмет аллергии. Только полноценно проведенная работа может считаться хорошо выполненной — но ты, вижу, с этим не согласна?

Андриса начала медленно покрываться пунцовыми пятнами.

— В этом зале есть несогласные с моими словами? — повторил Алард, разворачиваясь по кругу и впиваясь глазами в лицо каждого сотрудника.

— Все в порядке, — поспешила разрядить обстановку Хелин, когда пауза излишне затянулась. — Произошло небольшое недопонимание. — Она бросила умоляющий взгляд на начальницу, которая явно сдерживала на языке ответ. — Пойдемте дальше, время поджимает. Аллергии на лошадей у меня нет.

— У меня тоже, — с непроницаемым лицом подтвердил Годарт. — Вся предварительная подготовка у врачей пройдена успешно. Перейдем к проверке связи?

В их уши были вставлены микронаушники. У каждого на пальце по кольцу с вмонтированным в него микрофоном. Сигнал шел не постоянно, связь настраивалась при зажатии маленькой кнопки на тыльной стороне кольца. Во время нахождения в прошлом радиоволны поддерживались с помощью аппарата, установленного у Гарса дома, хотя радиус действия его не широк — команда разработчиков трудилась над этой проблемой. Иногда наушники барахлили и ударяли противным визгом по ушам, заставляя подпрыгивать и срочно искать место, где сбой прекращался.

— Так, все быстро к нам, проверим сейчас ваши кулончики. — Фалько, главный техник, говорил слегка развязно и почему-то называл себя во множественном числе. Но дело знал.

Из шкафчика достали медальон Годарта, вскрыли, установили начинку и подвергли итог критическому осмотру. Поигрывая ключами в карманах, техник подошел к экрану, чтобы сверить с программистом отображение объекта в системе координат. Затем процедуру повторили с медальоном Хелин.

— Отлично, подключили обоих. — Фалько постучал пальцем по горизонтальному монитору. — Заряд на обратный путь мы вам обеспечили, отправляйтесь хоть в другую галактику.

Вся группа спустилась вниз, ко входу в зону отправления. Тут и там раздавались перекрикивания: «Вальфактор!», «Ротор!», «Альтернатор!». Хелин посмотрела на Годарта. Он выглядел безмятежным. Алард хмурился, Андриса была насуплена.

Никто из коллег не знал, что она задумала.

После того как девушка услышала разговор незнакомцев из XV века, она подняла десятки источников и не нашла ни одного опровержения своей догадки. «Ячейка» копировала произошедшее, а значит, люди, попадавшие на этот участок, находились каждый день в одном и том же месте. Сегодня после завершения проверки экскурсионного маршрута у нее останется свободное время. И она точно знала, как будет его использовать.

— Две минуты до запуска! — крикнули откуда-то сверху.

— Итак, сегодня важный день, — подвел итог Алард, строго обводя всех глазами. Он бросил взгляд на Хелин и отвернулся как можно дальше, запустил левую руку в челку и начал разравнивать ее пальцами. — Здесь и сейчас стартует последнее тестовое перемещение в «Ячейку». Прошу вас быть бдительными, проверить весь маршрут по порядку. Вы окажетесь в 1419 году, на городском празднике, посвященном приезду в город герцога Иоганна Третьего, владельца местных земель. Помните — полная самоотдача. Я уже не раз говорил, вас выбрали для первых испытаний как лучших сотрудников, с самыми высокими рабочими показателями и результатами. Сегодня в виде поощрения у вас также будет свободное время. В общей сложности вы проведете в «Ячейке» пять часов. Однако, что бы ни происходило, вы не должны забывать о законах и правилах пятнадцатого века, которые отличаются от наших. Держитесь друг друга. Если разделились — выходите на связь с помощью гарнитуры или, в экстренных ситуациях, немедленно возвращайтесь обратно. Смещение в 1419-й — в 10:30 утра по местному времени, возвращение — в 15:30. Всем понятно?

— Понятно, — хором ответили сотрудники.

— Тогда приступим.

Сердце Хелин било в набат. Они с Годартом ступили на площадку для перемещений, в подобие аквариума, и дверь захлопнулась. Теперь прозрачная перегородка отрезала их от остального мира. За стеклом остались Андриса со своим животиком, сосредоточенный Алард, инженеры, компьютерщики и техники. С капитанского мостика, сливаясь, помигивали лампочки приборов управления. Сверху бил слепящий поток света.

Раздался щелчок, и голос Андрисы заполнил помещение:

— Всем занять рабочие места. Десять секунд до старта.

Хелин и Годарт встали на разметку. В пяти шагах от них возвышалась видимая часть «Хроноса» — массивная арка с хромированным проемом.

— Баво, установить координаты!

Техник за аппаратурой кивнул и склонился над экраном.

— Начинаем запуск!

Хелин прикрыла глаза и машинально поскребла поверхность медальона на шее.

За стеной усилился гул.

Воздух в промежутке между опорами арки стал колебаться. Он походил на колышущийся дым над костром.

«Получится ли осуществить задумку?»

Гарнитура в ушах застенала фальцетом, и девушка уловила, как Годарт поморщился.

Шум нарастал.

Воздух начал двигаться от центра арки к краям.

— Соединение с «Ячейкой» установлено!

«Я действительно хочу этого? Безумие!»

Глаза щипало. Дышать стало труднее.

— Окно стабилизировано!

«Это безумие…»

— Начинайте смещение через три, два, один…

«Это безумие…»

«…и это начнется сейчас».

— Пуск!

Пальцы дрожали, дыхание участилось, пульс подскочил. Годарт сбоку начал движение к арке, Хелин тоже шагнула вперед. За общей какофонией весь мир отступил куда-то далеко. Еще шаг, второй и…

Пространство как по пикселям сместилось и плавно поменялось. Шум сменился тишиной. Они были в «Ячейке».

 

Глава 3

Конечно, вслепую прыгать в какой-нибудь переулок, надеясь не столкнуться с людьми или не впечататься в ведро с требухой, выставленное на задворки, было бы бездумным ребячеством. «Аэтернум Трэвел» не позволяли себе такого дилетантства. Кто-то предлагал осуществлять телепортацию за городом — и в ответ находилось немало доводов о лесных нападениях разбойников и трате времени на то, чтобы, собственно, добраться до интересующего места действия. К тому же тогда бы пришлось озаботиться, где достать лошадей и как попасть внутрь, ведь вход в день торжественного въезда правителя особо охранялся.

Напрашивался очевидный вариант — совершать перемещения непосредственно в дом Гарса. В этот оплот всех путешественников во времени, надежный и усовершенствованный. Конечно, в доме случалось бывать и сторонним людям. Сейчас, во время празднества, мест на постоялых дворах не хватало, и многие странники искали ночлег у жителей. У Гарса приютились двое художников, одни из тех, кого вызвали в Гаагу для украшения замка и улиц к сегодняшнему событию, а также аббатиса с капелланшей и священником, держащие курс на северо-восток, в аббатство Леувенхорст.

Все эти гости, даже будучи случайными людьми, не представляли существенной преграды. Прибытие происходило в жилую комнату консула, по совместительству его спальню. Здесь был стол с утолщенными ножками, несколько жестких стульев с подушками и кровать в дальнем углу за занавеской. Дополняли картину камин, железный рукомойник, дрессуар и особый шкаф с несколькими замками. Механизм внутри на время телепортации держал непрерывное соединение с «Хроносом».

За окном не переставая заливались трелью колокола. Ровно десять тридцать по местному времени.

Каждый раз после перемещения Хелин не могла отделаться от чувства, будто ее резко выдергивали из сна — не важно, путешествовала она в прошлое или возвращалась в настоящее. Окружающее казалось эфемерным и непостоянным, а иногда мысли начинали течь в противоположном русле, и она ощущала именно себя и свое тело как нечто призрачное и отдаленное от реальности.

Годарт же всегда выглядел спокойным и непроницаемым, непоколебимая глыба среди океана. Ломаные углы его лица почти не выражали эмоций, над губой бледнели тонкие шрамы, уходя вверх по щеке.

Они ученые одного эшелона, напоминала себе Хелин, наделенные большой ответственностью. Нужно соответствовать напарнику, быть собранной, держать планку. Как говорит Алард: спокойствие, профессионализм, самоотдача.

Колокола продолжали звонить, оповещая окрестности о празднике. Через окно с улицы долетали взбудораженные голоса и смех. Было на несколько градусов теплее, чем в их времени, и тоже солнечно. Хороший день.

— Добро пожаловать в Гаагу 1419 года, друзья!

Перед ними стоял Гарс. Хелин отчаянно хотела в разговоре с ним как-нибудь зайти дальше разборов вероятностей и геометрии при построении экскурсионного маршрута. Знала она его, по большому счету, с чужих слов и рассказов в офисе.

Гарс стал первым путешественником, перебравшимся в прошлое и оставшимся там жить. Первым, кто внедрился, прошел через все проволочки, занял свое место и начал вести отчеты о жизни в XV веке.

Поговаривали, что перед отправкой его тренировали в течение нескольких лет, а инспектировали наивысшие лица компании.

Список его знаний, умений и навыков менялся от рассказа к рассказу, и, возможно, большая часть даже замалчивалась, так как сведения утаивались всеми силами.

Гарс не выглядел аристократически, хотя угловатое лицо притягивало внимание. Он улыбался искренне, под глазами же залегали тени, и сам взгляд исподлобья, настороженный. Ученый отрастил прямые темные волосы по местной моде. Остальное — нос с горбинкой, острый подбородок, широко расставленные глаза — не отличалось от архивных фото.

Если Хелин и Годарт из путешествия в путешествие видели его, понемножку привыкали, общались — то для Гарса каждый раз был в новинку. Он встречал их и в первый, оригинальный день прибытия, который затем закольцевали в «Ячейку», но во время каждой телепортации день повторялся снова и снова.

— Мое имя — Гарс, я оказываю помощь путешественникам во времени, — между тем представился консул, пожимая им обоим руки. Он окинул их взглядом, оценивая ситуацию, и широко улыбнулся: — Годарт и Хелин, верно? Крайне вам рад.

Последовал обмен приветствиями.

— Вы пока настраиваете «Ячейку»? На каком этапе?

— Сегодня последнее испытание перед официальным запуском, — поделился Годарт.

Консул на мгновение замер, куда-то устремившись мыслями, но тут же отмахнулся от чего-то своего и снова стал прежним.

— А это новости! Поздравляю. Тогда не будем терять ни минуты. У нас с вами особенный день, а праздник обещает быть грандиозным. Пойдемте!

По меркам своего времени Гарс жил в более чем завидном доме. Два этажа и еще комнаты для слуг под самой крышей. В лучших нидерландских традициях дом под завязку нафарширован подъемами и спусками, лестницами, лесенками и переходиками. Жилые комнаты наверху.

Выйдя из покоев, группа ученых спустилась на этаж ниже, где располагались передняя комната (для посетителей), задняя (прототип гостиной), а в дальней части ютилась кухонька со своими закромами.

Из дверного проема высунулся настороженный нос, а затем показался его обладатель — высокий в холке пес породы салюки, с роскошной черной шерстью с белыми подпалинами и флегматично виляющим хвостом. С умопомрачительным чувством достоинства он оказался возле Гарса, упорно игнорируя других посетителей и лишь изредка шевеля свисающими ушами.

— Бруно, хороший мальчик, — наклонился к нему Гарс, почесывая макушку. — Мы обязательно с тобой поиграем, но вечером. Сейчас я занят. Иди.

Пес молча перевел взгляд на его спутников, затем с укором посмотрел на хозяина и ретировался на разрешенную территорию.

— Итак, сперва мы отправимся на главную улицу, по которой будет въезжать герцог Иоганн Третий, и полюбуемся шествием, — принялся расписывать Гарс, хотя и Хелин, и Годарт были прекрасно осведомлены о процессе. — Местные праздники проходят очень ярко. В Средневековье люди используют любую возможность, чтобы отвлечься от ежедневных проблем, своих страхов и всеобщего настроения приближающегося конца Света.

Ученые не перебивали. У дверей их задержала небольшая группа монахинь-цистерцианок со священником.

— День добрый, матушка Агни, сестра Берта. Отец.

Священнослужители скромно поклонились.

— Гарс, а какие у тебя планы на вторую половину дня? — спросила Хелин, когда они разошлись с монахинями. — Ты ведь получил извещение о том, что в этот раз мы задержимся сверх обычного?

— Получил. Если вы находитесь здесь, значит, весь этот период я вам помогаю, — без запинки ответил консул. — Хотите посетить что-то конкретное?

— Я бы посмотрел на состязания по борьбе, — откликнулся Годарт, сторонник силовых тренировок. — Слышал, что средневековые мальчишки обучены в такой степени, что любой шестнадцатилетний уложит на лопатки взрослого мужчину из будущего.

— Так оно и есть, — печально подтвердил Гарс, настороженно поглядывая. — Но ты же на себе проверять это утверждение не будешь? Ты оттуда не выберешься.

Напарник укоризненно помолчал, глядя с высоты своего роста. Затем ответил:

— У меня голова все-таки присутствует.

Консул с извиняющейся улыбкой пожал плечами и повернулся к девушке.

— Хелин, а чего хочешь ты?

— Драки на площади — точно не мой стиль, — уклончиво ответила она. — Я еще выбираю между вариантами.

— Знаете… — Гарс задумался, но все же продолжил: — Мне кажется, не лучшая это идея — разделяться. Вы историки и больше кого-либо другого отдаете себе отчет, что собой представляет Средневековье.

— Но, Гарс… — взволнованно встряла Хелин.

— А в чем проблема? — вставил ее коллега. — Мы вместе с тобой уже все проверяли.

— Но вслепую? Поодиночке? — возразил Гарс. — Меня так один раз ограбили, всадив нож. Если бы не броня — а я всегда ее надеваю, — я бы с вами сейчас не разговаривал. И такое случиться может с каждым.

— На нас тоже есть броня, — напомнила Хелин. — И еще у нас связь через гарнитуру. — Она остановила себя, чтобы не показывать излишний интерес к одиночной прогулке.

Однако напарник поддержал ее.

— Уже все согласовано с Алардом, — заметил Годарт. — Если ты выделишь сопровождающих, мы будем не одни.

Гарсу идея явно не нравилась. Хелин ждала его реакции, опасаясь лишний раз встревать. Риск, несомненно, присутствовал, но следующего шанса пообщаться с незнакомцами из прошлого уже не будет. Это последний тестовый прыжок. У нее только одна возможность проверить свою догадку.

В конце концов консул пожал плечами и двинулся дальше.

— Надеюсь, вы знаете, что делаете, — вздохнул он. — Годарт, тебе в сопровождение я выделю слугу, он подойдет на площадь. А сам останусь вместе с Хелин. Так будет надежнее, учитывая ситуации, которые здесь чреваты для женщин… — Гарс ловко увернулся от тянущего к нему руки подвывающего нищего. Они выходили на оживленный перекресток. — Так, а здесь нам нужно повернуть направо… Вы, конечно, это уже знаете.

Они шли мимо деревянных и глинобитных домов со смазанными смолой стенами. Улицы от мусора вычистили, однако любой новоприбывший из будущего уловил бы в воздухе непривычный давящий запах гнили. Впрочем, по силе воздействия он не мог сравниться со смрадом около мясницких лавок, где туши животных разделывались на глазах у прохожих.

Отовсюду доносились шум, гам, музыка, выкрики. Толпа двигалась плотным слоем и в приподнятом настроении. Телеги подпрыгивали на дороге, банда детей пробежала, размахивая руками и улюлюкая. Двое торговцев тащили повозку, на которой возвышалась печь, расточавшая аромат свежих пирогов.

Ткани всех расцветок, люди всех мастей — все спешили к замку и прилегающим окрестностям на празднество. Ученые влились в толпу и позволили ей нести себя в эпицентр.

Гаага пока не получила статус города и считалась деревней. В окружающем ландшафте преобладали огороды и сады. Ближе к замку начали возникать группы домов и ремесленные мастерские. А затем на пути развернулся и полноценный город, хоть так и не называвшийся.

Доносилось ржание лошадей и постукивание молотков в кузнице. Улицы завесили флагами и тканями с гербом Иоганна III. Красные и черные львы на желтом фоне перемежались с сине-белыми ромбами. Иоганн и его племянница Якоба заключили договор, по которому он получил управление этими землями — что и стало лейтмотивом праздника.

Минуя торговые ряды и лотки с зеленью, овощами, рыбой, Хелин, Годарт и Гарс добрались до площади. Среди многообразия исчезнувших ныне домов, амбаров и надстроек возвышалась церковь Святого Якова. Собор стоял уже в камне, но знаменитой шестиугольной башни рядом не было.

— Здесь им предстояло ждать появления свиты герцога. Народу толпилось много. Хелин физически чувствовала — спиной, боками, — как ее обступают, обволакивают со всех сторон, и это вызывало воспоминания, которых она хотела бы избежать. В детстве она потерялась в толпе, на празднике Королевы [1]. С тех пор скопление людей вызывало панику, которую она с годами смогла снизить до уровня дискомфорта и легкой тревожности. Как обычно, она принялась мысленно возводить невидимую перегородку между собой и рядами прохожих.

Ученые не стали доходить до церкви и остановились на краю площади, где было посвободнее. С их места проглядывался венок на жерди — символ таверны, — что находился на стене одного из первых постоялых дворов Гааги. По другую сторону площадь украшал позорный столб, сегодня пустующий.

Церемония въезда начиналась у моста за пределами деревни, но к началу шествия допускались только первые лица поселения. Остальные жители распределились по обочинам дороги, свешивались из окон и глазели с крыш.

Больше всего народу собралось на рыночной площади. Совсем скоро ожидали процессию. Все нетерпеливо перешептывались, поглядывая то на церковь, то на окружающие площадь лавки, то на проезд. Хелин пришло в голову, что, вероятно, в следующий раз здесь уже будет стоять группа туристов. И они тоже будут вытягивать шеи в сторону поворота дороги, каждую секунду ожидая действия.

Между тем момент приближался.

Издали послышался нарастающий раскат труб. Плотный сочный звук пробивался сквозь улицы, заполняя собою пространство. Толпа заволновалась. Стражники возникали тут и там, призывая потесниться.

Гул, тяжелый топот копыт, поскрипывание телег. Шум набухал, расширялся. С разных сторон прокатились крики, даже стенания. Гарс жадно наблюдал за происходящим, Хелин закручивала и раскручивала цепочку с медальоном на шее, а Годарт придерживал кошелек на поясе.

В поле видимости показались первые всадники.

Во главе колонны двигался отряд лучников — группа за группой, несколько сотен человек. Они скакали налегке, у каждого зачехленный лук за спиной, под рукой — стрелы.

Мелькали флажки, длинные пестрые знамена со львами колыхались на штандартах.

Народ неистовствовал.

За лучниками держались приближенные герцога, советники и знатные лица. Их лошадей украшали расшитые попоны, свисавшие почти до земли. Животные шумно дышали, ерепенились, пока их не придерживали, натянув поводья.

Оруженосцы были совсем мальчишками. Первый нес герб рода Виттельсбахов, вышитый на бархатном полотне. Второй торжественно держал меч и шлем Иоганна III, которые тот снял перед въездом в город в знак добрых намерений.

…Герцог двигался медленно, не торопясь. Копна светлых кудрявых волос топорщилась в стороны, грубое лицо расплылось в довольной улыбке. Он важно вскинул голову и с видом собственника обводил взглядом владения. В толпе кричали, плакали — как женщины, так и мужчины. С двух сторон к ногам процессии бросали свежие цветы, лепестки вертелись и мельтешили в воздухе, оседая на складках одежды или стираясь в пыль на дороге. Около Иоганна III пешком, спотыкаясь, тащились три оборванные фигуры, вцепившись вмертвую за края его одежды и конскую упряжь. За герцогом звенел кольчугой строй рыцарей. Замыкали жители, приветствовавшие процессию у въезда в деревню.

Все это полчище распределилось по площади, на которой совсем стало нечем дышать. Герцог и трое пеших оказались в центре мизансцены.

Грянул новый залп труб.

Четверо деревенских в праздничных одеждах подошли к платформе напротив Иоганна III, где под полотнищем скрывалось что-то массивное. Они поклонились правителю. Затем стянули ткань, открывая окружающим свой сюрприз. Послышался всеобщий вздох восхищения, а затем — выкрики и аплодисменты.

На постаменте красовался огромный механический лев с красной шерстью и позолоченной гривой. Детали поражали скрупулезностью, а воинственная, но мудрая морда — прорисовкой; каждая шерстинка тончайше подогнана. Реалистичность пробирала до мурашек. Это был роскошный царственный зверь, внезапно очутившийся на переполненной европейской площади. Высотой диковинка превосходила даже коня, которого оседлал виновник торжества. Герцог Иоганн удержал за поводья встрепенувшуюся лошадь, а когда та успокоилась, медленно оторвал руки и, одобрительно кивнув, несколько раз похлопал ладонью о ладонь. Толпа возликовала. И тут лев моргнул и повернул морду в сторону, вызвав еще одну волну изумления.

— Он на… — шепотом пробормотал завороженный Гарс.

— Шарнирах, — закончил Годарт.

Лев поворотил мордой в одну сторону, затем в другую. Шевельнул хвостом. Раскрыл пасть и издал раскатистый мощный рык. Затем четко и внятно продекламировал:

«Наделенный Дарами Святого Духа,

Семью священными добродетелями;

Стяжавший славу и почитанье,

Он сверкает на солнце яко граненый камень,

Заставляя сердце обливаться обильными слезами

От сей услады взора.

Явися к нам, и возрадуемся мы,

Ничтожные — пред твоим величием!»

Под захлебывающиеся вопли толпы зверь встал на задние лапы. В передних у него оказался сияющий начищенный меч, который он высоко поднял над шелковистой гривой. Пасть открылась, лев вытянул синий язык, сроднившись с гербом голландских графов, и замер в торжественной немой позе.

Даже Хелин, видевшая это много раз, не могла сдержаться от аплодисментов. Годарт сбоку залихватски присвистнул. Толпа на площади разразилась длинной овацией, с рыданиями, криками и объятиями. В эту секунду, казалось, все яркие краски жизни, вся значимость, весь смысл — они здесь, в этой деревне посреди времени и пространства, наполненной плачущими от счастья людьми. Ударила музыка.

Спустя несколько минут, не без помощи глашатаев и стражи, на площади воцарился порядок. Герцогу Иоганну помогли спуститься с лошади. В толчее голов несколько человек разошлись, и со стороны церкви выступила группа священнослужителей. Предводитель нес в руках Священное Писание.

— Ди Хагхе[2]приветствует тебя, Светлейший и могущественный государь! Да озарит Господь своею безграничной милостию дом твой и семью. Воистину благословенна минута, явивша блаженный лик твой — нам, недостойным покорным рабам твоея!

Священники согнулись в почтительных поклонах. На улице воцарилась трепетная атмосфера. Все обратились в слух. Герцог сделал несколько шагов вперед и произнес, обращаясь ко всей площади:

— Сердце мое взвеселилось днесь при сем радушном приеме, а день засиял ярче. В гостеприимный Ди Хагхе явился я… — он подал знак стражникам, и те клинками подтолкнули вперед три фигуры, что шли пешком у ног герцога, — …Божия помощью, не один.

Хелин косила глазами в сторону Гарса: из раза в раз она наслаждалась его реакцией.

— Я знаю, знаю, кто это! — волнуясь, путая слова, делился консул, едва сдерживая себя из-за открытия. — Это же средневековая традиция, скорее немецкая… Хотя разумеется — Иоганн же является представителем баварской фамилии, все логично. Эти странники — их же изгнали? Это преступники, которых прогнали из города, и вернуться они могли только в сопровождении правителя, пешком, держась за его одежды или лошадь! — Вид при этом у него был как у ребенка, получившего рождественский подарок. — Это потрясающе…

— Не исключено, что туристы будут другого мнения, — пробормотал Годарт.

— По дороге мне повстречались Кес Пастух, Таддеус Мельник и Яков Хромоногий, — продолжал тем временем Иоганн III. — Сии запятнанные души раскаялись во своих злодеяниях и врещася[3] обет блюсти пред ликом Господним — держать отныне благочестивую жизнь. И привел я их обратно, в родную общину. Узрите! Именем герцога они отныне — свободные люди, иже вольны идти своим путем, трудяся во славу Господа и прославляя имя Его.

Бывшие изгнанники опустились на колени, целуя подол платья и перстни правителя. В первое перемещение Хелин более чем ожидала, что остальные жители деревни будут не в восторге, но они радостно приветствовали заблудших овечек. История знала примеры, когда осужденных изгоняли из городов снова, стоило власти выехать за порог, — но происходило это, скорее, в тех случаях, когда отношения между горожанами и правителем полыхали взаимной неприязнью.

Священник уже открыл рот, чтобы продолжить церемонию в соответствии с программой, когда герцог взял еще слово.

 — Сим не исчерпывается моя благодарность. Добрые жители Ди Хагхе — обители, где жили и мой благородный отец, и почтенный брат мой, — проявили верность в тяжкое время и протянули длань помощи. Я сохраню в своем сердце память о всих ваших благих поступках. В знак искренности помышлений и речей своих желаю преподнести еще один дар.

Толпа притихла, затаив дыхание. Трубачи подыграли музыкальную фразу, подчеркивающую торжественность момента.

Иоганн III сделал знак слугам, и те вынесли на подушке ларец, броско украшенный пестрыми драгоценными камнями. Хелин уже видела эту шкатулку вновь и вновь — потому сейчас не вскрикивала от удивления с окружающими людьми, а размышляла о том, какая судьба постигла этот раритет и дожил ли он до ее родного времени, возможно, погребенный где-то под землей или упрятанный в чьей-то частной коллекции. За такую редкость поборолись бы лучшие музеи мира, учитывая ее исторических владельцев и предназначение.

— Зде, внутри сего ларца, преполно свежеотчеканенных златых гульденов, прямиком из Дордрехта, кои вверяю в ваше попеченье, — обратился герцог к делегации, перекрывая голосом восхищенный ропот толпы. — Мое соизволение таково: повелеваю выстроить при церкви башню, полета птиц выше, и почести Отцу нашему воздаяти. С волею Господа да продлится мир и благополучие на сей славной земле, да распространятся ваши достойны семьи, являя назидательный пример потомкам!

В воздухе снова поднялся гам и завывания, народ лихорадило от распирающих эмоций. Гаага чествовала герцога Иоганна III. В этот момент она его обожала. Гарс бормотал:

— Это же не может быть… Это же не…

Хелин разглядывала отдельные лица в средневековой толпе. Священников с бритыми макушками, членов всевозможных гильдий, каждого в одежде цвета своего цеха, бойцовского вида мальчишек, радостно визжащих и раздающих щипки и подзатыльники друг другу. Нескольких женщин с мужьями, отцами или братьями, слуг, военных, музыкантов. Рядом Годарт, как всегда подтянутый и отстраненный, взглядом оценивал обстановку, не позволяя себе терять бдительность. Своей суровостью он органично вписывался. Путешественники вблизи него могли чувствовать себя как за каменной стеной.

Началась последняя часть официального церемониала. Представитель церкви протянул герцогу Иоганну Священное Писание. Правитель положил на него руку и повторил за священниками клятву соблюдать и тщательно оберегать христианские обычаи. По площади разносилось:

— Клянусь защищать Велию Церковь от любой опасности… Во имя Господа нашего… Аминь.

Двери церкви Святого Якова отворились. Герцог и его сопровождающие исчезли внутри под величественный ударный выпад труб, под дождь из живых цветов, полыхавших в воздухе летними красками, под обильные слезы жителей, наэлектризовавшие пространство Средневековья. Упоение достигло всеобъемлющего апогея, опустошая изнутри, сметая все барьеры и преграды. Наступила пора разгулья и празднования.

 

Глава 4

— Башня, на которую выделили деньги, — это ведь Гаагская башня? Башня церкви Святого Якова? — Гарс промокал расшитым платочком лоб. — Мы что, только что наблюдали основание одного из главных символов города?

На площадь выкатили бочки с вином. В воздухе аппетитно пахло обжариваемой дичью. Перед таверной установили длинные ряды столов, и они в числе других празднующих оказались на лавке. Готовящуюся еду тоже принесли от герцога, так что ее качеству можно было доверять. Но Хелин все равно предостерегла бы от нее туристов, острая и грубая пища — не совсем то, к чему привык желудок ее современников.

— Не устаю поражаться этим контрастам, — делился консул, когда произнесли молитву и все сели; голос его тонул в гомоне. — Дремучее время. Безнадежное. Живешь — проклинаешь все на свете. А потом раз! — и открываешь что-то удивительное.

— И что тебя здесь удивляло? — придвигаясь к нему, поинтересовался Годарт, пользуясь возможностью выведать больше про средневековые порядки.

— Я пока не рассказывал? — уточнил Гарс.

Ученые покачали головами.

— Надо подумать. Чаще это небольшие открытия. Например, здесь неожиданно много образованных и смышленых людей. Неплохая степень личной гигиены — хотя, конечно, не как у нас с вами, но лучше, чем ожидаешь, гораздо. А какая впечатлительность и эмоциональность — вспомните шествие. И… — он поискал слова, — люди. В целом. Дико, ужасно противоречивые. То размахивают мечами, то бичуют себя и принижаются. Все эти вопли Господу, бесконечные стенания — ну, вы знаете, клятвы, мольбы об искуплении. Проклятия в сторону людей, поддавшихся искушениям, которые для других недоступны. — Гарс немного расходился. Хелин про себя давно отметила, что в другом времени речь консула органично наполнилась местными словечками, которые тут и там выползали. — Еще, бывает, подвергнут себя ограничениям и обетам — все ради спасения, как же, — а затем пускаются в разнузданность, и попробуй их останови… А слуги — вообще шельмы, — после паузы глубокомысленно закончил он.

— А из событий? — спросил Годарт, приверженец дела, а не философии.

— Жизнь здесь достаточно монотонна, — признался консул, аккуратно удерживая пальцами мясо и недоверчиво проверяя его качество.

— И все-таки? — подтолкнула Хелин.

Гарс помолчал, припоминая. Затем отложил пищу.

— Пожалуй, могу рассказать о проповеднике. Выступал пару месяцев назад под видом кармелита. Перекрывающая все энергетика! Экспрессия! Но подача… гнетущая. Никаких компромиссов, никакой пощады. Он остервенело линчевал и знать, и духовенство, их неподобающе роскошный образ жизни — для недоедающих бедняков бальзам на душу. Прекрасно подготовленный психолог-манипулятор с поставленным голосом и выступлением. Он несколько часов обличал и читал проповедь, собрал огромную толпу и руководил ею, как тряпичными куклами. Затем устроил ритуальное «сжигание сует», как он это назвал. Сожжение всего материального, что отворачивает душу от Бога. По его приказу люди несли из домов от мелочей, вроде игральных карт и костей, — и до действительно стоящих вещей. Жена торговца тканями принесла свои украшения и платья. Кто-то целые сундуки посуды таскал. И все это бросалось в костер! Одно, другое, третье. Вещь за вещью.

— У кармелитов среди прочих условий устава — предписание нищеты, — пожал плечами Годарт.

— Да. Только этот кармелит, — обронил Гарс, заглотив кусок мяса, — весьма посредственно его соблюдал. К слову, его помост выстлали лучшими коврами, которые нашли в Гааге. Гостил он не где-нибудь, а в доме местного старейшины. Вообще, у него, выражаясь ближе к современности, был масштабный тур, шоу от Франции до Фландрии, и каждый город предлагал нашему нищему самые роскошные из возможных условий — только чтобы он приехал именно к ним в первую очередь. Люди покидали свои дома и семьи, чтобы следовать за этим парнем и его окружением. Не только бедняки, но и богатые тоже — из тех, кто прониклись «философией».

— Талант! — признала Хелин. Она слышала не одну подобную историю, но не от очевидца событий.

— Ох… Я скучаю по словам вашего времени, — признался Гарс, немного грустнея. — Психолог. Манипулятор. Ну вот как тут произносить подобное? В этом есть нечто запретное. Особенно мне нравятся длинные составные слова, с нагромождением согласных, желательно термины. Иногда я пытаюсь объяснить их своему псу, но не думаю, что ему интересно.

Он откупорил собственную флягу с водой и сделал несколько мелких глотков. К напиткам на столе консул не притронулся.

— Сейчас повозка со спектаклем подъедет, — напомнила Хелин, привычно ища глазами на запястье свой телефон, которого там, разумеется, не было.

— Церковное моралите?

— Нет, небольшое представление про Цереру и Вакха, во славу веселья и выпивки.

— Ура, — пробормотал Гарс. — На площади напротив церкви? Еще лучше.

Они поднялись с лавки, стараясь никого не задеть. Окружающие не обращали внимания: на другом конце стола началась перепалка, кто-то кому-то вылил кружку пива за шиворот — и пошло-поехало.

Сценку показывали на двухэтажной повозке, которая разъезжала от площади к площади. Первый этаж служил костюмерной, кладовой и всем подряд. А наверху разыгрывалось действо.

Обычно давали библейские мистерии в исполнении членов гильдий («Воскрешение Лазаря» от гильдии врачевателей, «Распятие Христа» от гильдии мясников) или поучительные церковные сказания. Однако сегодняшняя шалость была не каноничной. Сюжет выстроили между Деметрой и Дионисом, заманивающих присоединиться к их празднику жизни. Жители радостно подхватили призыв к кутежу, и недлинный спектакль прошел на ура. Церковные служители отреагировали с неменьшим энтузиазмом, только эмоции их захватывали другие.

Когда священники поняли, что за святотатство происходит под самым носом, и решительно двинулись наводить порядок, забава уже кончилась, а кучер вовсю настегивал лошадей и пробивался сквозь людское море. После того как повозка исчезла под одобрительные или негодующие крики фраппированной толпы, на площади по приказу еще громче заиграла музыка, а на деревянной площадке от души принялись выплясывать местные. Неподалеку развернулся уголок игр и состязаний, со стрельбой из лука, с местами для борьбы и петушиных боев.

В «Аэтернум Трэвел» предполагали, что гости могут проявить желание поучаствовать в веселье, поэтому по программе отводилось полчаса свободного времени, в течение которых Годарт, Хелин или их заместители должны находиться на площади для подстраховки. Сейчас ученые обходили все с Гарсом, для которого, однако, данный набор развлечений тоже был не в новинку, так как он видел подобное во время майской пятнадцатидневной ярмарки.

Хелин уже считала минуты до окончания, ей не терпелось приступить к своему плану. Но время тянулось, ползло ленивой склизкой улиткой. «А ведь моя догадка может стать одним из самых удивительных и занимательных открытий», — вертелось в голове у нее. Окажись это правдой… Не хотелось забегать вперед, но окажись это правдой, то что лучше — поделиться с кем-то сенсацией или же сохранить секрет, о котором будет знать только она одна? Нет, сначала нужно собраться и установить истинность предположения. От какой-то определенности ее отделяли еще долгие тридцать минут и прогулка обратно до дома.

— По словам Платона, Атлантида затонула западнее Гибралтара, — возражал в это время Годарту Гарс. — Я здесь по вечерам развлекаюсь иногда его книгами. У меня есть небольшая тайная библиотека. А наравне с его работами мне приходится иметь дело с рядом других забавных шедевров. Например, с книжицей о путешествиях «Приключения сэра Джона Мандевиля», всего лишь прошлый, XIV век, где мы встречаем описания безголовых людей с лицами на груди или людей с собачьими мордами. Считается образцом трэвел-журналистики, в отличие от никому не известного Марко Поло.

Хелин уже хотела тоже включиться в разговор, но внезапно у нее возникло стойкое чувство. Чувство, что за ней кто-то следит.

Она обернулась — ее окружала толпа, каждый увлечен своим делом.

— Древний Рим, гладиаторы, — разъяснял Годарт, — там проявля… Хелин, что такое?

— Как будто показалось…

— Что-то не так?

Путешественники остановились и оглянулись по сторонам.

— Вы видите что-то подозрительное? — спросил Гарс после нескольких секунд.

— Нет, — пробормотала Хелин.

— Хелин, что происходит? — настаивал Годарт.

— У меня возникло ощущение, будто за нами следят. Вы не почувствовали?

Ее коллеги покачали головами.

Она постояла еще немного, прислушиваясь к себе и всматриваясь в лица. Юноши стреляли из лука, слуга нес корзину с покупками — свечи, серный трут. Супруги в праздничных одеждах шли к церкви. Чувство исчезло. Они застыли посреди толпы, а время уходило.

В конце концов Хелин признала свое поражение.

— Пойдемте дальше.

Больше она об этом не думала.

Гарс, хоть и противился идее прогулки сверх плана, заранее отдал необходимые распоряжения, и когда их группа, сделав круг, развернулась обратно, на углу площади уже поджидал слуга по имени Бен. Мужчины углубились в уточнения деталей — о необходимом запасе времени, плане маршрута и других аспектах.

— Надо проверить средства связи, — напомнила Хелин, вклиниваясь в их общество.

Годарт незаметным жестом потер кольцо о рукав, как бы немного полируя. В скрытой в ушах гарнитуре послышалось шипение. Хелин поднесла руку к лицу, откашливаясь.

— Дай мне небольшое усиление.

— Как скажешь.

Он слегка подкорректировал настройки.

— Медальон на месте?

— Да, — кивнула девушка. — Твой?

Годарт приподнял из-под сорочки двойную цепь с идентичным украшением — прямоугольную серебряную подвеску с резьбой и коваными переплетениями. По бокам находились миниатюрные кнопки — замок, скрывающий потайное отделение. Несмотря на видимую легкость, медальон был увесистым из-за уплотненных внутренних стенок. Но к этой тяжести Хелин давно привыкла.

— В три пополудни, у Гарса в комнате.

— Я могу подать закуски в гостиную, — вставил консул.

— Надумала, на что потратишь время?

— Мы с Гарсом что-нибудь придумаем, — улыбнулась Хелин. — Воспользуюсь экскурсией от местного жителя.

— Ладно, Руммер, увидимся, — вернул улыбку Годарт. — Гарс…

И они с Беном смешались с толпой.

— Руммер? — переспросил консул озадаченно.

— Моя фамилия.

— А, ясно. Ну что ж, — Гарс вздохнул, — вернемся к нашему вопросу. Куда пойдем? Можно потанцевать, можно исследовать церковь Святого Якова — она выглядит далеко не так, как в вашем веке. Можно просто погулять. Что тебе ближе?

— Вернемся к тебе домой, — откликнулась Хелин.

Этого он не ожидал.

— Ко мне домой?

— Да, — подтвердила она, беря дело в свои руки. — Я хочу тебя кое о чем спросить.

— Ладно, — откликнулся консул, подстраиваясь.

— Расскажи мне о постояльцах, которые у тебя проживают.

Гарс взглянул на нее с новым интересом.

— У меня остановились монахини-цистерцианки. Милейшие женщины…

— Нет, меня интересует другое, — мотнула головой Хелин. — Расскажи мне про художников.

 

Глава 5

У Гарса была своя манера ходьбы — он попеременно проверял то дорогу под башмаками, то окрестную периферию. Путь обратно занял меньше времени — народ уже разбрелся по увеселительным заведениям и предался самоотверженному отмечанию.

— Два художника. Один постарше, другой помоложе, молодой вроде недавно открыл свою собственную мастерскую. Их пригласили для украшения города — весьма распространенная вещь в Средневековье. Все эти флаги, полотна, — он махнул рукой в сторону украшенных домов, — костюмы… И многое другое. В резиденции герцога, Бинненхофе, будут дополнительные изыски, которых нам, простым смертным, уже и не увидеть. Для этого тоже требуются художники, ювелиры, скульпторы и остальные мастера. Кто-то совмещает эти умения и вообще проявляет себя в различных сферах — как, например, Да Винчи, который родится через тридцать с лишним лет. Я читал о художниках — даже известных художниках, — расписывающих щиты, интерьеры, декорирующих корабли… На больших праздниках для них всех всегда найдется работа. Эти двое из той же братии, одни из многих. А теперь, Хелин Руммер, рассказывай о своих настоящих планах. Что-то мне говорит за то, что больше о них никто в «Аэтернум Трэвел» не знает, так ведь?

Консул остановился и вперил в нее испытующий взгляд, давая понять, что не сдвинется дальше без встречной откровенности. Пришлось раскрывать карты.

— Это лишь гипотеза, которую я хочу проверить, — начала Хелин, удерживаясь, чтобы от нетерпения не схватить Гарса за рукав и не потащить насильно. Подобное поведение не соответствовало манерам девушек Средневековья. Вместо этого она отвернулась и прибавила шаг, глядя перед собой; ученый вынужден был поспевать.

— Каждый раз Годарт и я возвращаемся обратно из твоей комнаты, — на ходу поясняла она. — Во время прошлого перемещения я отлучилась в уборную на первом этаже. Которая чуть более осовременена.

— Да, — улыбнулся Гарс. — Та, что в дальнем конце коридора, за кухней… Я позаимствовал более позднюю историческую задумку. Стульчак, стилизованный под сундук с откидной крышкой, а вся комната в целом замаскирована под кладовую с различной хозяйственной утварью.

Хелин была не уверена, что сейчас подходящий момент для подобного обсуждения.

— Она самая. Но. Когда я проходила гостиную, услышала разговор двух твоих жильцов, тех художников. Они обсуждали въезд герцога — и! — красного льва, читавшего стихи. Я заинтересовалась и остановилась послушать. Невероятное совпадение, если прямо в твоем доме остановились на ночлег создатели одного из главных гвоздей сегодняшней программы.

Налетевший ветер заставил ее поежиться и прибавить шагу.

— А что дальше? — не сдавал позиций консул. — Ты не можешь тащить меня волоком из-за красивого льва на шарнирах, я не поверю! Что ты услышала?

Хелин закручивала и раскручивала медальон на шее, не решаясь продолжить. Она воссоздала в памяти полутемный коридор с приоткрытой дверью, небольшой сквозняк, запахи с кухни, обрывки речи. Гарс не отрывал от нее взгляда.

— Я не так чтобы хорошо знаю средненидерландский диалект, но меня неожиданно зацепило, как они друг друга называли, — призналась она. — Я все думала, что это напоминает. И вдруг спустя несколько дней меня осенило. Ты ведь говорил, что они прибыли из Маасейка? («Я говорил?» — пробормотал Гарс, но тут же махнул рукой, осознав, что это было в другой день, о котором он не помнит). Так вот, Гарс, они называли себя Хуберт и Иоанн. Понимаешь? — Хелин пыталась разглядеть, улавливает ли он, что она хочет донести. — Хуберт и Иоанн из Маасейка!

Консул несколько секунд пытался разобрать, к чему она клонит, затем на его лице медленно начало проступать осознание.

— Ты думаешь, что они те…

— Я уверена, что да! — выпалила Хелин и, переведя дыхание, продолжила уже спокойнее: — Я сверила источники. Сейчас мы в 1419 году. Иоанн, он же Ян, начнет свою грандиозную карьеру именно тут, в Гааге, придворным художником в суде, правда только в 1422-м, через три года. Он прибудет сюда по приглашению Иоганна Третьего; считается, что герцог увидел его картины во время одной из своих прошлых поездок — Маасейк входил в подконтрольное ему до 1417 года Льежское епископство. Однако разве это противоречит тому, что Ян со своим учителем могли приезжать в Гаагу и ранее? Ведь Иоганн, выходит, уже потенциально их знал?

— Все возможно, — подтвердил Гарс, погрузившись в свои мысли. Он припоминал что-то и взвешивал, прищурив глаза, периодически одобрительно кивая.

Хелин до последнего опасалась, как ее теория будет звучать вслух. Но консул, казалось, отнесся к высказыванию со всей серьезностью.

— Если я права, сейчас у тебя в доме находятся двое людей, работы которых перевернут все европейское искусство.

— Навскидку все может сойтись, — поддержал ее спутник, снова переведя взгляд на дорогу. — Остается только проверить.

— Если все так… — она задержала дыхание, — то у нас есть уникальный шанс лично познакомиться с Яном и Хубертом ван Эйками.

Они подходили к дому. Гарс смотрел на родные стены так, будто видит их впервые.

— Ян ван Эйк… — протянул он, пробуя это имя на вкус. — Не могу в это поверить. У меня в гостях все это время! В голову бы не пришло, что смогу увидеться или поговорить с ван Эйком. — Он всплеснул руками и прищурился. — Если позволишь, мне нужна минута. Это очень неожиданная новость.

— Ван Эйк — непревзойденный мастер фактуры и тканей, — перечисляла Хелин. — И портретов. Он первым создал светский портрет. Даже современники называли его князем среди живописцев столетия.

— Сколько ему сейчас?

— От двадцати девяти до тридцати четырех лет.

Гарс запустил пальцы под головной убор и застыл в этой позе, держась руками за волосы.

— Это до периода, когда он стал придворным художником. И до периода, когда он сколько-нибудь прославился. Даже до того, как они с Хубертом рисовали Гентский алтарь! Мы же про этот этап их жизни вообще ничего не знаем!

— Главное, чтобы теория подтвердилась, — встревоженно напомнила девушка, — мало ли Хубертов и Иоаннов водятся… из Маасейка.

— Есть только один способ это выяснить, — кивнул консул, блестя глазами. — Мы открываем эту дверь, идем к ним в комнату и спрашиваем. Все просто.

— Просто, — эхом откликнулась Хелин.

Они постояли еще несколько мгновений, разглядывая фасад.

— Так, — не выдержал Гарс. — Давай сделаем это. Заходи в дом!

Дубовая дверь заворчала, явив служанку средних лет с основательно поплывшей талией. Хелин поздоровалась и поспешила внутрь, чувствуя, что ветер продолжает крепчать. Погода, решив, что достаточно побаловала жителей и приезжих солнцем, стремительно портилась.

В передней комнате стоял полумрак, прорезанный рассеянными лучами оконного света. В правом углу смутно проглядывались очертания винтовой лестницы. Рядом обустроили собачью лежанку, на которой спал красавец-пес салюки. Левее несколько ступенек вели в коридор, что связывал гостиную, кладовые и зону готовки. В его конце имелась дверь на задворки.

— Спасибо, Ханна, можешь возвращаться на кухню, — отослал служанку на английском Гарс и, когда она скрылась, повернулся к Хелин. — Нам нужен план действий. Во-первых, меня интересует, что ты собираешься делать со своим открытием. Если это действительно ван Эйки.

Пес приоткрыл глаз, с умеренным интересом оценил новоприбывших, вильнул хвостом и безмятежно заснул снова. Хелин зябко повела плечами.

— Я пока решаю для себя этот вопрос. По протоколу я должна сообщить руководству обо всех неординарных явлениях.

— Ты сомневаешься?

Ученая ответила ему прямым немигающим взглядом:

— Давай не будем делить шкуру неубитого медведя.

Консул вскинул брови.

— Мы еще вернемся к этому вопросу. Я не забуду. Так, обсудим нынешнюю тактику. По средневековому этикету, что для тебя не секрет, ты не можешь общаться с незнакомым мужчиной, если вас не представил кто-то связующий — в данном случае это я. И даже после знакомства девушки не особо принимают участие в разговоре. Согласно официальной системе взглядов, женщины — это изуродованные мужчины, и это даже не мои надуманные слова.

— Аристотель.

— Верно. Я, как какой-никакой представитель мужской части Средневековья, приношу извинения за эту убогость. Теперь возвратимся к текущему. В данном случае, хочешь ты или нет, основную беседу придется вести мне. В ней надо наметить хотя бы отправные пункты. Что у нас по времени?

Хелин произвела несложные расчеты.

— В прошлый раз я их уже несколько минут как подслушивала, но они никуда не спешили.

— Хорошо. Самое простое: я вхожу на правах хозяина дома, представляю тебя как свою кузину, восторгаюсь праздником — а дальше мы выходим на беседу, в ходе которой задаем наводящие и интересующие нас вопросы.

— Отличный вариант.

— Могу попросить Ханну принести выпить. Она готовит чудесный гиппокрас.

— Думаю, это лишнее, — пресекла Хелин. — Не стоит во время перемещения.

— Хорошо, — согласился консул. — Тогда приступим.

Хелин расправила складки на юбке.

— Гарс, мне нужно на минуту в уборную.

— Никаких проблем, жду тебя здесь.

Она прошла по коридору мимо гостиной — художники разговаривали, как и в прошлый раз, — миновала комнаты с продовольствием, складские и хозяйственные помещения. На кухне хлопотала Ханна — в дальнем углу у разделочного стола серела ее туго перепоясанная тучная фигура. Хелин двинулась по проходу дальше. Тут ступеньки спускались на уровень земли. Направо вела не особо приметная дверца — комнатушка с потайным туалетом. Места как раз хватало, чтобы развернуться в широком платье, и, вероятно, обустраивалось все именно с такой мыслью.

Гарнитура в ушах напомнила о себе, издав малоприятный свист, Хелин аж подпрыгнула на месте. С чего вдруг? Она поднесла руку к лицу, зажав выступ на обратной стороне кольца.

— Годарт? Ты меня слышишь?

В ушах зашелестело.

...