В 1785 году великий немецкий поэт Фридрих Шиллер написал “Оду к радости” и воплотил в ней самые сокровенные мечты европейского Просвещения. Девятая симфония Бетховена подарила словам Шиллера крылья, но столетие спустя та же “Ода к радости” была взята на вооружение нацистскими пропагандистами и извращена до невозможности. Когда речь заходит о том, как общество вспоминает об этих становящимися все более далекими катастрофах, на ум приходят книги по истории, архивы, документальные фильмы, мемориалы, высеченные из камня. Джереми Эйхлер предлагает прислушаться к музыкальным сочинениям-мемориалам Второй мировой. Автор страстно и откровенно доказывает силу музыки как памяти культуры, формы искусства, способной нести смысл прошлого. Автор показывает, как четыре выдающихся композитора — Рихард Штраус, Арнольд Шёнберг, Дмитрий Шостакович и Бенджамин Бриттен — пережили эпоху Второй мировой войны и Холокоста, а затем воплотили свой опыт в глубоко трогательных, трансцендентных музыкальных произведениях, которые и являются эхом утраченного времени. Эйхлер неутомим и изобретателен: он привлекает свидетельства писателей, поэтов, философов, музыкантов и простых людей. Он показывает, как целая эпоха была зашифрована в этих звуках и судьбах композиторов. Эйхлер посетил ключевые места, связанные с созданием музыки, — от руин собора в Ковентри до оврага Бабий Яр в Киеве. По мере того как угасает живая память о Второй мировой войне, “Эхо времени” предлагает новые способы слушать и слышать историю. Узнавать в этой музыке отголоски того, что слышала, о чем писала и мечтала, на что надеялась и что оплакивала другая эпоха. Эта книга, исполненная лиризма и сострадания к ее героям, заставляет нас задуматься о наследии войны, о присутствии прошлого в нашей сегодняшней жизни.
Пікірлер5
👍Ұсынамын
💡Танымдық
💧Көз жасын төктіреді
Сложная по разным причинам вещь, совершенно необычная находка. Напомнила уроки музыкальной литературы в музыкалке, только с более глубоким историческим, социальным и политическим подтекстом, помимо исследования музыки. Не хватало музыкальных вставок либо в формате фонохрестоматии, либо активных ссылок. Впервые отзыв никак не складывался: много мыслей, часть из них сейчас, как и при тов. С, озвучивать можно только на свой страх и риск. Зато сколько текста выделила в качестве цитат 😎.
Для начала об авторе: известный американский историк культуры и музыкальный критик, обозреватель классической музыки, профессор в университете, пр. И да, американец еврейского происхождения.
Он представляет нестандартное переосмысление музыки и памяти, в частности, культурной памяти о Второй Мировой войне и Холокосте, щедро наполненное историческим контекстом, взаимосвязями между музыкально-культурным сообществом, политическими и общественными деятелями, простыми людьми.
- Культурные артефакты/музыкальные произведения как капсулы времени, эпохи и судеб, музыкальные мемориалы.
- Как может культура показать невообразимое? Не происходит ли тогда эстетизация войны, ужаса и террора?
- Как эпоха может быть по-разному зашифрована в музыкальных произведениях в звуках и судьбах 4 композиторов, с плотным переплетением жизней и свидетельств различных людей.
- Страницы с Шостаковичем, описанием событий в Бабьем Яре и советской частью - совершенно на разрыв. Не только потому, что наши, а потому, что «жутко громко и запредельно близко» (и здесь надо отметить, что громко - это про громкое замалчивание). Еще иначе, более глубоко и детально (про Бухенвальд и Освенцим было буквально штрихами). И, главное, с отражением неоднократного переписывания истории, в том числе сегодня. При этом должна отметить, автор представляет все довольно взвешенно и симметрично.
‼️Отметила для себя упомянутую в тексте книгу «Неспособность скорбеть» (1967 г) про синдром «бессознательной фиксации на прошлом», скрывающимся, как за ширмой, за видимой амнезией (про тотальное замалчивание нацистских преступлений немецким обществом и перекладыванием вины и ответственности за Холокост а правящую элиту Третьего рейха. 🔔
‼️Военный реквием Бриттена и 13 симфонию Шостаковича, написанные с разницей всего в несколько месяцев… Послушайте.
Для начала об авторе: известный американский историк культуры и музыкальный критик, обозреватель классической музыки, профессор в университете, пр. И да, американец еврейского происхождения.
Он представляет нестандартное переосмысление музыки и памяти, в частности, культурной памяти о Второй Мировой войне и Холокосте, щедро наполненное историческим контекстом, взаимосвязями между музыкально-культурным сообществом, политическими и общественными деятелями, простыми людьми.
- Культурные артефакты/музыкальные произведения как капсулы времени, эпохи и судеб, музыкальные мемориалы.
- Как может культура показать невообразимое? Не происходит ли тогда эстетизация войны, ужаса и террора?
- Как эпоха может быть по-разному зашифрована в музыкальных произведениях в звуках и судьбах 4 композиторов, с плотным переплетением жизней и свидетельств различных людей.
- Страницы с Шостаковичем, описанием событий в Бабьем Яре и советской частью - совершенно на разрыв. Не только потому, что наши, а потому, что «жутко громко и запредельно близко» (и здесь надо отметить, что громко - это про громкое замалчивание). Еще иначе, более глубоко и детально (про Бухенвальд и Освенцим было буквально штрихами). И, главное, с отражением неоднократного переписывания истории, в том числе сегодня. При этом должна отметить, автор представляет все довольно взвешенно и симметрично.
‼️Отметила для себя упомянутую в тексте книгу «Неспособность скорбеть» (1967 г) про синдром «бессознательной фиксации на прошлом», скрывающимся, как за ширмой, за видимой амнезией (про тотальное замалчивание нацистских преступлений немецким обществом и перекладыванием вины и ответственности за Холокост а правящую элиту Третьего рейха. 🔔
‼️Военный реквием Бриттена и 13 симфонию Шостаковича, написанные с разницей всего в несколько месяцев… Послушайте.
👍Ұсынамын
Война и эхо войны. Культура и нацизм. Книга для раздумья.
Дәйексөздер182
“Искусство, – писал он, – это вопль, испускаемый теми, кто на собственной шкуре испытывает тяжкую участь человечества”
При хорошем исполнении, когда музыка не просто точно воспроизводится, но и оживляется изнутри, если человек готов ощутить ее жар, готов слушать, это произведение и сегодня способно – если воспользоваться метафорой Жана Амери – растопить лед в “морозильной камере истории”. Пусть всего на семь минут, пока длится кантата, мы становимся участниками акта свидетельствования, и прошлое уходящего поколения становится прошлым человечества – нашим прошлым. Это не исключительно, и даже не в первую очередь, интеллектуальный процесс, он скорее внутренний, интуитивный. Открывающие кантату трубные звуки пробуждают внимание. Музыка отдается внутри тела
Ему суждено было стать плачем по германской культуре, своего рода посмертной маской в звуках
