Оглавление

Любая война жестока, но именно жестокость Чеченской войны научила нас понимать ценность человеческой жизни, взаимопонимания и доверия, ценность желания помогать друг другу.

В ноябре-декабре 1994 года в условиях нагнетания криминальной обстановки в Чечне, Президент РФ Б. Н. Ельцин принял решение силой сохранить территориальную целостность России и восстановить в Чеченской Республике конституционный порядок. 11 декабря 1994 года считается началом операции, а точнее — началом «первой» военной чеченской компании».

У границ Чечни была сосредоточена войсковая оперативная группировка федеральных войск (38 тысяч человек, 230 танков, 454 БМП и БТР, 388 орудий и миномётов). Развернувшиеся военные действия носили очаговый характер с применением различных видов и способов боевых действий и шли с переменным успехом. Бандитские формирования систематически проводили террористические и диверсионные акции, массовые захваты заложников, зверски глумились над пленными солдатами.

Летом 1996 года федеральные войска, понеся в оборонительных боях большие потери, и, проиграв пропагандистскую войну, оставили Грозный. Вскоре в Хасавюрте были подписаны соглашения о перемирии, а 12 мая 1997 года в Москве подписан Договор о мире и принципах взаимоотношений между Российской Федерации и Чеченской Республики Ичкерия.

За этот период потери федеральных войск составили: безвозвратные — свыше 5,5 тысяч человек, санитарные — 51 тысяча человек.

Дорогие друзья!

В своей книге Сергей Шестопалов собрал очень хороший документальный материал по событиям «Первой чеченской компании».

Хочу обратить внимание, что наш батальон на 99% был укомплектован солдатами и сержантами срочной службы. Таковым был и сам автор книги. Гвардии рядовой Шестопалов был обычным стрелком, а с января 1995 года — механик-водитель командно-штабной машины, на которой передвигался и я, как командир батальона. Разумеется, на эту должность был отобран один из лучших механиков-водителей БМД. Учитывалось и то, что Сергей к этому времени получил боевой опыт в роли стрелка в пешем боевом порядке.

Друзья, посмотрите коротенькую справку ниже, а потом прочтите книгу. И пока будете её читать, подумайте, смог бы каждый из вас сделать то, что сделали эти 19-летние пацаны — «срочники». Да и офицеры батальона были ненамного старше и опытней (всего несколько офицеров имело опыт афганской войны).

Россия всегда будет нуждаться в вооружённой защите. И кто её защитит, если не мы? Никто, кроме нас, друзья!

Справка

С 1 декабря 1994 года по 3 мая 1995 года 3-й усиленный парашютно-десантный батальон 137-го гвардейского парашютно-десантного ордена Красной Звезды полка, выполняя боевые задачи на территории Чеченской Республики, прошёл с боями путь от Моздока через город Грозный до Аргуна. За этот период воины-десантники батальона подавили все очаги сопротивления противника, уничтожив 2 танка, 3 БМП, 2 автомобиля и одно противотанковое орудие. Трофеями батальона стали — один танк, шесть 122-мм гаубиц Д-30, противотанковое орудие и 147 единиц стрелкового оружия, взятого с убитых бандитов. Наиболее ожесточённые бои разгорелись в районе железнодорожного вокзала Грозного с 1-е по 5-е января. Находясь почти в полном окружении личный состав батальона, захватили плацдарм у вокзала и отразили около 17 атак противника. За беспримерный массовый героизм весь личный состав батальон-был списком представлен к орденам Мужества, а пятеро офицеров (все живые) стали Героями России. Следует отметить, что за всю историю Советского Союза и России было всего два случая представления к награждению орде нами всего личного состава такого крупного подразделения, как батальон. Первый случай — это знаменитый «батальон Славы» майора Бориса Емельяненко (январь 1945 год). Второй случай — батальон Мужества подполковника Святослава Голубятникова (январь 1995 год). Интервал — ровно 50 лет. Кстати, сначала солдаты и офицеры в шутку начали называть свой батальон «Батальоном Славы» по имени комбата. В последствии в литературе он получил наименование — «Батальон Мужества».

Афган, Абхазия и вот теперь — Чечня, где повстречала нас война. За поворотом — западня, тяжёлый бой, госпиталя…

Броня в огне и град свинца — тому не видится конца! Стреляют метко снайпера, из мертвецов растёт гора… Чеченцы рвутся напролом, как будто всё им нипочём.

«Аллах Акбар!» — бегут, орут, и доллары уж не спасут, Что посулили им взамен: финал бандита — прах и тлен. И не кончается война, и надрывается страна,

А нам опять, солдат, с тобой, идти на смерть в суровый бой

Пусть эта книга будет суровым напоминанием тем, кто способствовал развязыванию вооружённого конфликта на Северном Кавказе, расскажет правду о жестокости и бессмысленности той войны. И пусть она станет гимном мужеству и беззаветному служению России всех воинов, честь не уронивших — павших, выживших, победивших..

От автора

Почему я написал эту книгу?

Незаметно и быстро наше время удаляет от нас трагические события начала 1995 года, происходившие на территории Чеченской Республики. Большинству срочников Российской армии, которым довелось участвовать в штурме Грозного в новогоднюю ночь 95-го, тогда не было ещё и 19 лет. Сегодня нам за сорок, и каждый год в день празднования россиянами Нового года мои сослуживцы отдают дань памяти солдатам и офицерам, погибшим в те страшные дни на улицах Грозного. Отрадно, что в сердцах и душах многих соотечественников память о чеченской трагедии еще живет. Только, наверное, к категории этих людей относятся в основном семьи, потерявшие родных и близких, и непосредственные участники чеченских событий. Вехи новейшей истории мелькают, как в калейдоскопе, боль и страдания постепенно приглушаются. Чеченская война затронула судьбы тысяч россиян: кто-то шёл на ту войну добровольно, продлевая контракты по окончании срока службы, кто-то по долгу чести — Родину защищать. И гибли, её защищая…

«Первую военную кампанию» в Чечне считают проигранной Российской армией. Тогда, после провала штурма Грозного, в нашем обществе было распространено мнение, что Чеченская война стала позором и трагедией для России, но её проиграли не 19-летние пацаны-срочники и не боевые офицеры Российской армии. Они горели в танках и БТР, гибли под снайперскими пулями профессиональных наёмников и пытками палачей-убийц. А развязали эту войну продажные российские политики и новоявленные «демократы», чьи швейцарские счета за годы войны многократно умножились. В то время наша армия таяла, как воск зажженной свечи.

Я один из тех тысяч российских парней, кто проходил службу на Северном Кавказе и участвовал в боевых действиях в Чечне. Я не офицер, не военный корреспондент и не историк, а когда-то — военнослужащий Воздушно-десантных войск, отслуживший срочную службу в рядах знаменитого 137-го гвардейского парашютно-десантного полка. Полтора года были отданы службе Родины. «Учебка» и пятимесячная командировка в Чеченскую Республику неизгладимо запечатлелись в моей памяти. Эти 155 дней чудовищных испытаний в стреляющей Чечне, их тяжкая череда, казалось, не имели конца, а мирные дни, словно навек остались в какой-то другой и недостижимой жизни. Но мне повезло — с войны я вернулся без единой царапины. Казалось бы, живи и радуйся, а те полгода, которые провёл там, во мраке чеченской войны, забудь, как страшный сон. Но почему-то, чем дальше во времени отдаляются те события, тем отчётливее порой возникает перед внутренним взором объятый пламенем Грозный, встают перед глазами погибшие друзья-сослуживцы. Они, будто молча, глядят на меня, и во взгляде их одна просьба: «Не забывайте о нас…»

Я не являюсь профессиональным писателем, и моя книга не претендует на какие-то особые литературные признания. Эта книга честно повествует о боевых буднях солдат и офицеров-десантников Тульской гвардейской воздушно-десантной дивизии. Это книга о тех российских парнях, которые, будучи верные своему воинскому долгу и присяге, с честью выдержали жесточайшие испытания во имя мирного будущего нашей Родины. Их непревзойдённое мужество, величайшая самоотверженность и стойкость превзошли тогда все мыслимые и немыслимые пределы. Именно солдаты в любой войне являются движущей силой.

Вообще, самым главным толчком к написанию этой книги для меня стала статья в одной из российских газет, датированная декабрём 1994 года, где был помещён список военнослужащих Российской армии, погибших и пропавших без вести в городе Грозном. В этом списке оказалась и моя фамилия (это был мой однофамилец). Когда я вернулся из армии, в моих мыслях уже созрел замысел написать книгу горькой правды о чеченской войне. А начало ей положил мой черновик из десятка листков. Одна ко довольно скоро этот «архив» начал пополняться: я начал объезжать по стране, встречаясь с сослуживцами, по крупинкам собирая их воспоминания и уточняя имеющуюся информацию.

Стремительно развивались события политической жизни страны: на экранах телевизоров замелькала бандитская физиономия чеченского террориста Шамиля Басаева, устроившего бойню в роддоме Будённовска. После этой чудовищной акции он благополучно скрылся в свои горные базы. Вслед за этим, совершенно логично, захват заложников повторился: на этот раз в дагестанских населенных пунктах Кизляре и Первомайском. И вновь главарь банды, на этот раз Салман Радуев, безнаказанно выскользнул из кольца федеральных войск (недавно на одном из федеральных телеканалов было показано, как это произошло, при этом был открыто поставлен вопрос о предательстве высокопоставленных чинов за спиной наших бойцов). Потом в марте 96-го в Грозный практически беспрепятственно вошли многочисленные отряды чеченских боевиков. Они быстро захватили город, взяв в кольцо находящиеся в нём опорные пункты федеральных войск, и для уничтожения применяли все средства, вплоть до химического оружия. Погибли сотни солдат и офицеров федеральных войск. Всё громче уже тогда стали задаваться вопросы: «Зачем мы ценой крови и жизней наших товарищей брали Грозный в январе 95-го? За какую Россию были отданы эти жизни?»

И «Хасавюртовский пакт» (август 1996 г.) о прекращении боевых действий и выводе российских войск с территории Чеченской республики, подписанный генералом Александром Лебедем, казалось, должен был положить долгожданный конец всей этой кровавой бойне. Но, увы, этот «документ» лишь стал великим подарком для чеченских боевиков, заполучивших в своё полное распоряжение часть российской территории на Северном Кавказе, где они сразу же, не без помощи иностранных «наставников», начали готовиться к захвату сопредельного Дагестана. Впоследствии это привело к началу «второй чеченской компании». В марте 2000 года появились сведения о гибели в Аргунском ущелье Чечни 84 гвардейцев-десантников 76-й Псковской гвардейской воздушно-десантной дивизии. И вновь у меня возникала боль, чувство какого-то бессилия, но обязательное желание продолжать писать и писать. И я дал себе обещание увековечить боевой путь нашего 137-го гвардейского парашютно-десантного полка во время «первой чеченской компании» 1994—1995 года. Время шло своим чередом, но память не давала мне покоя, и я продолжал собирать материалы для будущей книги. Поиск для меня всегда начинался с вопросов «почему?», «где?» и «как?». Мне хотелось, чтобы книга читалась легко, хотелось подробно описать не только боевые действия, но и армейский быт в условиях войны — как и чем мы тогда жили. Сбор информации и работа над книгой заняли тринадцать лет. Однако, мне казалось, что по-прежнему чего-то не хватает. И я понял, чего именно! В качестве эмоционального импульса необходимо было вновь побывать в нынешней, уже мирной, Чечне. Хотелось своими глазами увидеть уже восстановленный Грозный. Каков этот город сейчас? Как он изменился? Скажу честно, но именно все эти тринадцать лет работы с книгой у меня в голове практически не уходили образы тех моих сослуживцев, погибших товарищей и те 155 дней в Чечне.

И вот я снова в Грозном, но уже в российском городе с его мирными жителями. Сентябрь 2010 года, после всей моей «ностальгии» и этих лет мечтаний о том, чтобы увидеть заново развалины Грозного и те дома, в которых мы когда-то вели оборону, я поехал туда. Не передать, наверное, то состояние моей души, те чувства и действия, когда я снова ступил на землю Чеченской республики: я увидел и Грозный, и Аргун, и Гудермес и Шали — совершенно новые города Чечни. Американский писатель Эрнест Хемингуэй говорил когда-то, что писатель едет на войну за правдой. Наверное, значит тогда, в 1995 году мною двигало нечто подобное. К сожалению, в этой книге далеко не всё упомянуто о нашей командировке, как и многое из собранных за эти годы мемуаров по морально-этическим нормам. Однако нельзя было обойти вниманием некоторые отрывки из газетных публикаций и доклады некоторых высокопоставленных военачальников, которые важны для более глубокого понимания, происходившего в то время в Чечне и почти неосвещенного в нашей прессе. Да, они не принадлежат мне, но именно их содержание поможет читателю понять суть чеченской войны — кто ее развязал, кто подготовил условия для возникновения беспредела в Чечне, кто обеспечил вооружением созданные Дудаевым бандитские формирования. Допускаю, что мои оценки подчас носят субъективный характер. В частности, это касается упоминаний о недостаточной организации боевых действий наших войск и ошибках некоторых генералов, что в итоге обернулось кровавым провалом новогоднего штурма Грозного. Но это, наверное, и есть горькая правда чеченской войны, и мне хотелось бы изложить свою точку зрения по этому поводу. Большинство эпизодов, описанных в рамках этой книги, мне пришлось пережить лично, иные изложены со слов моих сослуживцев, с которыми мне довелось встретиться. Встречался я с матерями и жёнами погибших в Чечне однополчан, видел армейские фотографии и ордена Мужества — все, что осталось от родных им людей. Работая над этой книгой, я чувствовал, что отдаю дань памяти этим мужественным бойцам, не пожалевшим своих жизней во имя Родины, сохраняя для потомков их имена. На той войне судьба не раз сводила меня с мирными жителями города Грозного. Благодаря этому я лучше смог представить себе их традиционный образ жизни, понять менталитет. Разных мы видели людей: одни проклинали местных лидеров-главарей, другие — нас, «федералов». Кто-то из них, не стесняясь, крайне нелицеприятно высказывался в отношении всей российской политики на Кавказе, подчас грубо высказываясь в адрес президента и министра обороны РФ, другие же искренне сочувствовали нам, необстрелянным пацанам, отправленным на эту жестокую бойню. Конечно, много и многими уже сказано о войне в Чечне профессиональным журналистским языком с приложением документальных подробностей и фотоматериалов. На этом фоне моя книга может многим показаться в чём-то недостаточной, вызывая ряд критических замечаний. Что-то выглядит в книге спорным, исходящим исключительно из мнения самого автора. Кто-то из ветеранов тех событий обнаружит неточности в изложении планов командования и описании боевых действий. Что ж, заранее прошу извинить за них, надеясь, что они не имеют теперь принципиального значения. Эту войну я видел глазами простого солдата. Это бы ла моя война — тяжёлая, жестокая и страшная. Эта незабываемая печать суровой действительности, которая, наверное, надолго останется в моей памяти.

Уверенно могу говорить после всего пройденного и лично убеждён, что любая война и тема войны, это конечно, трагические события. И для любого, кто побывал на войне — это не пустая тема. Ведь тот, кто прошёл войну, о ней потом уже не будет болтать впустую. Ведь не зря говорят, что с войны можно возвратиться физически — только физически. Побывав там всего один раз — потом уже никогда не получится уйти из неё морально.

Война и её отголоски ещё долго могут сидеть внутри её участника — как в душе, так и в сердце. Для него, возможно, что та, прошедшая много лет назад война, не закончится, может быть никогда.

За минувшие годы я прочёл немало книг о чеченской войне, чьими авторами были офицеры и генералы. Особенно запомнилась книга генерала Геннадия Трошева «Моя война». Что можно в общем о них сказать? Да, штабные офицеры и генералы пишут свои мемуары грамотно. Но, наблюдая за боевыми действиями из окон штаба или хорошо оборудованного и защищённого от огневых налётов противника блиндажа, или, в лучшем случае, из командно-штабной машины, генерал мог видеть лишь краешек войны. Многие из них даже не нюхали пороха, не говоря уже о прямом огневом контакте с противником или боевых зачистках. Им не приходилось слышать над своей головой свист пуль, чувствовать ударную волну близко разорвавшегося снаряда. Они не видели, как навсегда смыкаются глаза умирающего от ран бойца. Смерть в бою для них — лишь ещё одна единица в статистике боевых потерь. А солдату, прошедшему тот чеченский ад, она видится тем, чем она есть в реальности, во всей её жестокости, отчаянии и грязи.

Во многих периодических публикациях, современных книгах и художественных фильмах о Чеченской войне порой, выделяя что-то одно, умалчивают о другом. Но память о той войне часто заставляет тех, кто пережил её, выплеснуть наружу неутихающую боль и донести горькую правду до всех, не преувеличивая, но и не скрывая. Вот и моей целью стало поведать «окопную правду» от имени тех, кто верой и правдой служил своей стране. Подвиги этих парней навечно и золотой гравировкой въедятся в значение слова — Воздушно-десантные войска.

Мы должны рассказать о том, что на собственной «солдатской шкуре» вынес наш воин-десантник в те кровавые дни — о своих боевых соратниках, доблестных офицерах, беззаветно исполнявших свой воинский долг в подчас нечеловеческих условиях, о наших погибших товарищах. Пусть память о них живёт вечно, и пусть память о той войне войдёт в нашу историю из уст самих её участников и очевидцев.

Когда я вновь пробегаю глазами страницы своей книги, то перед внутренним взором каждый раз встают описываемые в ней эпизоды войны, перед глазами, словно из тумана, появляются лица друзей, всех тех, кто не вернулся из Чечни живым. Страшным мгновением пролетают в сознании те, ставшие последними встречи с сослуживцами, которые словно бы и не погибали вовсе: ведь как может быть мёртвым тот, кто навечно остался в памяти живых?! Поэтому наш народ обязан в любые времена склонять головы и чтить память тех, кто не вернулся в родной дом, защищая честь нашей страны. Мы должны преклонить колени перед трагедией и мужеством матерей, похоронивших и оплакавших своих сыновей. И всех погибших в Чеченской войне я называю поимённо: эту книгу я посвящаю им, нашим парням, погибшим за Россию, военнослужащим российской армии — матросам и танкистам, пограничникам и артиллеристам, связистам и десантникам, медикам и лётчикам, милиционерам и сапёрам — всем тем, кого коснулась эта жестокая и страшная война.

Выпуск этой книги в свет мне хотелось приурочить к юбилейным датам — 80-летия ВДВ и к 100-летию со дня рождения легендарного командующего, основоположника Воздушно-десантных войск, десантника №1 — генерала армии Василия Фёдоровича Маргелова. По не зависящим от меня материально-техническим обстоятельствам это не удалось сделать в планируемый срок.

Эта книга вышла в свет благодаря поддержке одного благородного человека, который также сам прошедший войну в Чечне, смог понять моё положение и ситуацию — редактору интернет журнала «Болевой порог. Литература» автору книги «Болевой Порог» о второй чеченской войне — Олегу Палежину (г. Екатеринбург).

Выражаю особую благодарность ветеранам 137 полка — Александру Александровичу Жукаеву, Александру Анатольевичу Ильину.

Мне очень хочется поблагодарить своих друзей, ветеранов боевых действий, «афганцев» и «чеченцев», которые оказали мне огромную поддержку в моей патриотической работе: Владимиру Болкунову, Алексею Смольянову, Ильясу Сырлыбаеву, Вячеславу Тонаканян, Александру Ермолину, Андрею Казакову, Константину Сёмкину, Сергею Мелехову, Сергею Соколову, Алексею Якубову.

В этой работе использованы публикации собкоров Владимира Городецкого («Труд»), Владислава Павлюткина («Красная Звезда»), Виктора Литовкина и Андрея Адерлихина («Известия»), Владлена Максимова и Игоря Маслова («Новая газета», г. Майкоп). Мною использовались тематические выдержки из книги Геннадия Трошева «Моя война» («Чеченский дневник окопного генерала»), а также из книги «Я — калибр-10» Павла Милюкова и Константина Яук.

Были также отобраны фотоматериалы, статьи и доклады из личных архивов начальника разведки ВДВ в 1990–97 гг. полковника запаса Павла Яковлевича Поповских (г. Москва) и фото из архива Александра Холода (г. Рязань).

«Память о тех, кто отдал свою жизнь за Отечество, с древнейших времён на Руси священна! Вспыхнувшая на исходе двадцатого столетия Чеченская война стала нашей общей трагедией и бедой. Тысячами жизней расплатилась Россия за свою территориальную целостность и неделимость…»

Отдадим дань памяти всем тем, кто с честью

выполнили перед Родиной свой воинский долг:

Гвардии подполковник Шабалин Валерий Петрович 14.01.95г.

Гвардии старший лейтенант Пушкин Сергей Александрович 01.01.95г.

Гвардии капитан Соколенко Константин Эдуардович 17.01.95г.

Гвардии старший лейтенант Волков Андрей Александрович 02.01.95г.

Гвардии прапорщик Васильев Алексей Алексеевич 01.01.95г

Гвардии старшина Омельченко Андрей Валентиновича 01.01.95г.

Гвардии рядовой Гильманшин Ринат Анасович 07.01.95г.

Гвардии младший сержант Дроздов Валерий Иванович 01.01.95г.

Гвардии сержант Баринов Николай Евгеньевич 01.01.95г.

Гвардии рядовой Голенко Павел Андреевич 01.01.95г.

Гвардии ефрейтор Пясецкий Николай Николаевич 01.01.95г. Гвардии рядовой Щелкунов Андрей Анатольевич 01.01.95г.

Гвардии старшина Саенко Владимир Петрович 01.01.95г Гвардии рядовой Гончаренко Дмитрий Александрович 01.01.95г.

Гвардии рядовой Актуганов Динар Нуриахмедович 01.01.95г.

Гвардии рядовой Гонтаренко Федор Анатольевич 01.01.95г.

Гвардии рядовой Тушин Анатолий Александрович 02.01.95г.

Гвардии рядовой Андреев Сергей Николаевич 18.01.95г.

Гвардии рядовой Камерный Вячеслав Николаевич 12.12.94г.

Гвардии рядовой Бахтинов Евгений Николаевич 28.12.94г.

Гвардии рядовой Зимон Александр Алексеевич 04.01.95г.

Гвардии рядовой Замултдинов Ильгиз Зайнуллович 02.01.95г.

Гвардии старшина Мордвинцев Сергей Николаевич 03.01.95г.

Гвардии сержант Дёшин Сергей Николаевич 04.02.95г.

Гвардии рядовой Валитов Ринат Хатмуллович 07.01.95г.

Гвардии сержант Клюкин Дмитрий Васильевич 01.01.95г.

Гвардии рядовой Гурин Александр Станиславович 01.01.95г.

Гвардии рядовой Филонов Евгений Сергеевич 01.01.95г.

Глава первая

Солдатам и офицерам 106-й Тульской Воздушно-десантной дивизии, всем военнослужащим Российской армии, кто, отстреливаясь последними патронами, горели в танках и БМД на улицах Грозного и Гудермеса, Аргуна и Шали, но отстояли интересы России, посвящаю.

Истинное мужество есть не только воздушный шар подъёма, но и парашют падения.

Крылатая пехота — воины неба и земли

Как незаметно летит время и как заметно меняются нравы! Вроде как вчера ещё было — если юноша по каким-то причинам не служил в армии, то непременно вызывал подозрение — всё ли с ним в порядке, и девчонки, приглядывая себе женихов, его сторонились. Сегодня же всё наоборот: к призывникам и солдатам-срочникам относятся едва ли не с глубоким сочувствием. Но мне, например, такое не понять и не принять — старой я закваски, ещё со школьной скамьи мечтал попасть служить в десантные войска. Десантники — они ведь герои-витязи: и с парашютом прыгать умеют, и стреляют метко с любой позиции, и в рукопашной любому противнику зададут. Да и форма у них — как раз для таких парней. И в один прекрасный день сама судьба пошла мне навстречу…

— Есть кто дома? Вам повестка! — с этими словами в один из зимних дней в дверях нашей квартиры возникла фигура молодой женщины, внештатного работника военкомата. Она как по-хозяйски смела с валенок свежий утренний снежок, и, пройдя в коридор, вручила мне повестку.

— Распишитесь, пожалуйста, вот здесь. …Спасибо… До свидания…

Женщина ушла, а всё вокруг будто бы разом изменилось: настоящая взрослая жизнь как будто сама за мной пожаловала.

Провожали в армию меня весело, с бодрыми напутствиями, и я, как какой-нибудь именинник, был в центре внимания. А на следующий день рано поутру, пятясь спиной вперёд, я переступил порог своего дома: примета у нас такая, чтобы назад домой вернуться благополучно. Моя бабушка, вытирая платком слёзы, сунула в карман моей куртки иконку Спасителя и, тяжело вздохнув, перекрестила меня. У райвоенкомата уже толпилась подвыпившая молодёжь, и отсюда начался наш славный армейский путь — сначала в Оренбургский облвоенкомат. Здесь нас, призывников, собралось уже около полутысячи. Я думал тогда, что из призывников, претендующих на службу в элитных войсках, наверное, я буду по росту самым маленьким — а это может перечеркнуть мою мечту. После медкомиссии из всего этого огромного числа призывников в нашу команду отобрали всего двадцать два человека, в том числе и меня. Высокого роста молодой офицер построил нас в одну шеренгу и громко объявил:

— Ваша команда — 43-«а» (литер «а» означал в то время — спецвойска). Вас всех отобрали по первой группе здоровья, то есть самых крепких и здоровых парней. Только такие нужны в воздушно-десантных войсках, где вы и будете теперь служить. Город-герой Рязань ожидает вас. Сочетание силы, воли, закалки и отваги — вот что будут делать из вас, молокососов! ВДВ — престижные войска, ВДВ — это элита Российской армии. Именно вас в первую очередь будут бросать в разные междоусобицы для наведения общественного порядка. Ваш девиз всегда будет один: «Нет задач невыполнимых!» Ясно? И если я вас напугал, или, может, кто-то не хочет быть десантником, дело ваше. Можете отказаться! — вот такую доныне памятную речь произнёс старший лейтенант Рублёв — наш «покупатель», приехавший за очередным пополнением (он же был и наш земляк-оренбуржец).

Испугавшихся службы в ВДВ среди нас не оказалось. Мы стояли, охмелев от радости, не веря своим ушам, и думали: «Неужели в десантуру?!» Но и необъяснимая тревога заколотилась в сердце: разве мы похожи на крепких и здоровых парней-десантников, которых показывают по телевизору?

И даже тогда, в те 90-е было не редкостью увидеть здесь среди большого количества призывников таких парней, которые очень уж пытались «закосить» от армии. Особенно сынков богатеньких родителей, которых зачастую можно было видеть у стен военкомата на дорогих иномарках. Сейчас в нашу российскую армию таких сынков уже не призывают. Так получается, что их будто бы забывают призвать на службу. У таких парней в кармане уже лежит «волчий билет», купленный родичами за энную сумму. Сейчас в российской армии служат в основном дети простых рабочих и бедных колхозников-крестьян. Не зря многие из политологов и называют нашу армию — рабоче-крестьянской.

— В одну шеренгу становись! — скомандовал старлей.

— А можно спросить? — выкрикнул кто-то из строя.

— Можно «Машку за ляжку и козу на возу». С этой минуты будете обращаться «разрешите» и отвечать «так точно». Ясно!?

— Понятно! — промычали мы каждый на свой лад.

— Не «понятно», а «так точно», молокососы! — проревел офицер-«вэдэвэшник».

— Подтягиваться на турнике умеете? Физкультуру, надеюсь, любили в школе? Или как?!

К счастью, я еще в школьные годы отдавал физкультуре большое значение, ведь даже пытался в пединститут поступить на факультет физического воспитания, люблю турник и брусья, бег и футбол, поэтому служба в ВДВ мне особо трудной не представлялась. Вскоре, однако, мне предстояло уяснить, насколько я сильно ошибался…

Как сейчас помню тот день 26 декабря 1993 года. Древнерусский город на Оке. Как считают многие его жители, Рязань — это город дождей, церквей и голубых беретов. Вот и нас хмурое небо и моросящий сутками напролёт дождь встретил своим пронизывающим холодом, повсюду стояли лужи. На дороге, ведущей к воротам части, рассматривались какие-то военные грузовики. Центральный спортивный парашютный клуб (ЦСПК) с голубой вывеской и эмблемой ВДВ на воротах остаётся справа от дороги. Миновали контрольно-пропускной пункт с табличкой «Войсковая часть №41450», за номером которой скрывался ожидавший нас 137-й гвардейский Ордена Красной Звезды парашютно-десантный полк. Встретившие нас десантники-дембеля с азартом прокричали: «Духи, вешайтесь!» С этого классического слогана и началась наша армейская жизнь.

Эх, как говорится в армии прибауткой: «Говорил мне Бог в военкомате, когда я шёл служить в солдаты: «Ты слишком грешен на земле служить ты будешь в ВДВ». Ну, если сам Всевышний дал мне такую долю, значит, тому и быть. Ведь ещё в древности на Руси всегда были в почёте те, кто с гордостью шёл на защиту Родины и считал за честь выполнить свой гражданский долг.

Наши первые дни службы прошли в РМС (рота молодых солдат), расположенная на базе 1-го учебного парашютно-десантного батальона. Избавление от домашних привычек, привыкание к спартанскому быту казармы вместе с тактическими занятиями, которые с нами проводил командир взвода капитан Максимов. Более всего эти занятия были похожи на уроки выживания, а капитан Максимов был для нас первым командиром взвода, который запомнился, наверное, самым–самым. А такие офицеры, как командир нашего 137 полка — гвардии полковник Серебряков Василий Георгиевич, командир 1-го учебного парашютно-десантного батальона — майор Планкин, строгий замкомбат — старший лейтенант Шкильнюк, замполит полка — майор Александр Жукаев, рассудительный замполит батальона — старший лейтенант Быков, всегда весёлый капитан Карасёв, умный — капитан Залепаенко, дерзкий старшина роты — прапорщик Пронин. А также особо запомнился, и мне казалось, что он был добрый прапорщик, к которому издавна привязалась кличка от предыдущих служивших поколений десантников полка, и которого называли «шейная мазь». Они каждый по-своему запомнились своими армейскими нравоучениями…

— Через месяц вы будете принимать присягу на верность нашей Родине — Российской Федерации! И каждый из вас к этому времени будет иметь уже по одному прыжку с парашютом. Я сделаю из вас настоящих десантников! Я обучу вас азам десантной науки — науке побеждать! — твёрдо и уверенно выдал нам на своём уроке наш взводный — капитан Максимов. И буквально через неделю вместе с январскими морозами начались занятия по укладке парашюта. Дело не шуточное, ведь, как говорится в войсках, как ты себе парашют уложишь, так он и раскроется. А это уже гарантия твоей жизни. Поэтому каждый десантник укладывает парашют для себя сам.

А вообще история воздушно-десантных войск берёт своё начало со 2 августа 1930 года, когда на учениях военно-воздушных сил Московского округа под Воронежем было выброшено на парашютах самое первое подразделение десантников в составе 12 человек. Именно этот эксперимент позволил военным теоретикам увидеть преимущества и перспективы парашютно-десантных частей, их огромные возможности. Мы уже знали, что прыгать придётся с высоты 800 метров. Офицеры и специалисты по парашютно-десантной подготовке скрупулёзно наблюдали за каждым нашим действием. Нескольких таких уроков, и мы уже безошибочно могли ориентироваться в контровках, стропах и стапелях. И всё равно уже перед самой посадкой в самолёт ещё раз проверяем и подгоняем на себе подвесную систему, куда входят специальные парашютные лямки, обхватывающие бёдра и плечи. Надо обязательно проверить, пусть хоть в пятый раз — контровки прибора парашюта, прикреплённого к основной сумке сбоку, и считаемый, наверное, самой главной деталью парашюта. А вообще, в парашюте все до единой детали являются главными. Дальше проверить — карабинчики, узелки, контровки, резинки запасного парашюта, всё осматриваем по наставлению. И даже как-то на наши занятия пришёл самый главный специалист и начальник по парашютно-десантной подготовке — Анри Валентинович Правдюк. Он со строгостью спросил о чём-то наших офицеров, потом задал пару вопросов кому-то из солдат и пошёл дальше.

Настал день первого прыжка. Безоблачное небо, искрящийся на солнце снег. Cтартовая площадка аэродрома «Дягилево», где нас ждут легендарные «кукурузники» АН-2, площадкой приземления было широко раскинувшееся поле в районе «Житово», что под Рязанью. В салоне самолёта рассаживаемся на дюралевых скамейках по весовой очереди. Прижавшись друг к другу, каждый из десантников намертво зажимает правой рукой кольцо парашюта. На уровне живота, пристёгнутый к грудным парашютным лямкам-ремням, висит надёжно упакованный купол запасного парашюта. А сердце то замрёт, то вдруг забьётся, словно в лихорадке, и душа выпрыгивает из тела, и страх заполняет весь организм. Кто-то из нас, пряча глаза, незаметно крестится… И каждый пытается скрыть состояние своей души. «Десантная лошадь», безразличная ко всем нашим переживаниям, привычно парит в воздушном океане.

Вдруг со всего маха в барабанные перепонки вонзился дикий вой сирены, по внутренней обшивке самолёта тревожно заметался красный свет сигнального фонаря. В мозгу пульсирует молитва-заклинание:

«Дай Бог, чтобы раскрылся парашют!» Через секунду проверяющий все наши действия офицер-руководитель открывает боковую дверь самолёта, и парашютисты-«первенцы» разом поднимаются со скамеек.

— Первый пошёл! Второй пошёл! Третий пошёл! — ободряюще шлёпая по нашим плечам своей тяжёлой ладонью, он отправляет всех по «весовой категории очереди» в прыжок: выходят сначала самые тяжелые по своему весу, потом средние, а потом, уже последними самые легкие. Словно прорываясь через весь накопившийся страх, друг за другом мы бросаемся в воздушную пропасть и сразу же судорожно выталкиваем столь въевшиеся в память слова: «Пятьсот один! Пятьсот два! Пятьсот три! Кольцо!» Потом остервенело мы дёргаем парашютные кольца, и, как последнюю надежду, выбрасываем их в никуда, вопреки всем наставлениям старших «спецов-парашютистов». Через несколько секунд полёта ощущаешь резкий рывок и динамичный удар. Хлопок, и через мгновение тебя вздёргивает вверх. Значит, порядок! Парашют раскрылся. Запрокидываешь голову вверх и видишь над собой 83 квадратных метра спасительного шёлка.

— Купол! Раскрылся! Ну, Слава Богу! — сами собой вырываются слова. Мы теперь — настоящие десантники. А белоснежный купол парашюта прогнулся дугой, туго натянувшись навстречу порывам ветра. Звякнули, напрягаясь под весом «пассажира», парашютные стропы, словно гитарные струны. И — тишина, только ты и небо. Самый приятный момент в прыжке: под бескрайним небесным куполом — необъятная земная тишь. А вон между серыми островками подлесков тянется бело-синяя прожилка незамёрзшей реки, а вдоль неё змейкой бежит дорога. На душе спокойно и радостно. Тишина и красота синего прозрачного воздуха. Ты счастлив! Ребята, медленно разлетаясь на своих парашютах по сторонам, что-то кричат друг другу. И такая непередаваемая невесомость в теле, словно паришь во сне…

В дальнейшем нам предстояло совершить новые прыжки из десантных самолётов Ил-76, но из-за отсутствия денег в Министерстве обороны и нехватки самолётного керосина тренировки были приостановлены. И оставалось нам только завидовать курсантам Рязанского Воздушно-десантного командного училища, поднимающимся в небо на борту тяжёлых «Илов». Взлёт — и буквально через минуты чистое голубое небо, будто прозрачно-голубая скатерть, прошитая белыми стежками облачков, покрывается белоснежными куполами. Словно небесные одуванчики, они плавно опускаются к земле. А высоко над нами с почти бесшумным рокотом парит орлом улетающий в манящую даль огромный воздушный корабль.

Учебка — школа первых испытаний

Чтобы избежать ошибок, надо набираться опыта; чтобы набираться опыт а, надо делать ошибки.

После принятия присяги нас, молодых, толком ещё не обученных солдат, сразу же отправили за тридцать с небольших километров от Рязани в учебный центр «Дубровичи», где в сосновом лесу рядом с одноимённой деревенькой располагалась школа по подготовке механиков водителей боевых машин десанта (БМД-1). Учебный центр — это, по существу, такая же воинская часть, только с комплексом учебных объектов, предназначенных для практической отработки задач боевой подготовки и повышения уровня полевой выучки личного состава подразделений и частей. В зависимости от своего предназначения учебные центры располагают различными учебными полями и городками, полигонами, стрельбищами, танко — и автодромами, аэродромами, учебными командными пунктами и другими объектами.

Нам же предстояло освоить должность водителя-механика боевой машины десанта. Это особая военная профессия. Почти 7-тонную БМД-1 бойцы крылатой пехоты не зря называют «десантной ласточкой»: она считается самой лёгкой из всех парки бронемашин ВДВ. А профессию «механа» можно бесспорно отнести к разряду наиболее ответственных. Ведь водитель-механик БМД должен быстро и безошибочно реагировать на все капризы и неполадки машины и столь же быстро их устранять. Оттого дембеля, обучавшие нас вождению этой «десантной ласточки», поблажек никому не давали. Если кто-то что-нибудь не хотел понимать, то наш старослужащий наставник просто брал в руки ключ на 46. От столь показательного «педагогического приёма» спасал только танковый шлемофон, и то не очень.

Основу современного вооружения ВДВ в настоящее время составляют боевые машины: БМД-1 (снято с вооружения), БМД-2, БМД-3, БМД-4 «Бахча», противотанковое самоходное орудие нового образца «Спрут», 120-миллиметровые самоходно-артиллерийские орудия 2 С 9 «Нона», 122-миллиметровые гаубицы Д-30, бронетранспортёры, зенитные артиллерийские установки. Для десантирования всей этой боевой техники используются военно-транспортные самолёты ИЛ-76, АН-22…

Днём мы занимались изучением тактико-технических характеристик боевой машины десанта. Двигатель, ходовая часть, топливная система, вооружение БМД — всё это каждый из нас обязан был знать, как свои пять пальцев. В перерывах даже устраивали между собой вне учебные соревнования, где сразу выяснялось, кто же из нас больше и лучше других усвоил предыдущие занятия. Было один раз и ночное вождение на танкодроме, где мы уже становились «механами» на практике (ночное вождение проводилось всего один раз). В общем, без каких-либо скидок на юность и неопытность гоняли нас по полной программе. Поначалу, конечно, приходилось несладко: физическая подготовка до полного «не могу». Тактические занятия, боевая подготовка, да ещё постоянная «прозаическая» расчистка от снега стрельбища и тактического поля.

Так же, как и в полку, нас продолжали натаскивать на укладку парашютов, а ещё приходилось до автоматизма отрабатывать порядок десантирования из самолётов военно-транспортной авиации. Да, тут на собственной шкуре испробуешь, что такое становиться настоящим десантни ком, — подчас на пределе физических сил. На первых порах мы мечтали о лёгкой службе, но учебка досталась нам, как говорится, «ох, мама, не горюй», и получилось всё, как в десантной поговорке: «Попал в ВДВ — гордись, не попал — радуйся!»

Учебка — это военная школа, где из рядовых новобранцев готовят будущих сержантов: командиров отделений и заместителей командиров взводов данного рода войск. Подобным образом обучают и курсантов военных училищ, и инструкторов-специалистов по воздушно-десантной и бронетанковой технике. «Тяжело в учении — легко в бою», — говорят в народе, а мы, солдаты, тогда ещё не понимали своих командиров, постоянно убеждавших нас в необходимости прилагать все умственные и физические усилия для постижения навыков военного дела.

Не понимали и то, насколько важно для дальнейшей службы досконально знать боевую машину десанта, её возможности и наиболее уязвимые места в боевой обстановке. Не задумывался тогда никто о том, что скоро воевать придётся не с мишенями на полигонах, а с реальным, хорошо вооружённым, коварным и безжалостным противником.

А первые учителя военного дела запомнились навсегда: старшины Александр Самохвалов и Андрей Дюдин, старшие сержанты — Гулин, Резкин, Архипов. Они не впаривали нам какую-то армейскую уставщину, не баяли сказки о солдатских подвигах на войне, потому что сами там не были и не стеснялись в этом, признаться. Они просто, без затей, показывали, как использовать имеющиеся у нас возможности, как действовать по обстановке, и когда надо было в чёрт знает какой раз «трёшку» бежать на время до конца дистанции — бежать через не могу и закалять в себе силу-волю. Сержанты всегда бежали вместе с нами в одном строю, и по-свойски подгоняя отстающих, старались хоть как-то облегчить нам эти занятия. Мы их по праву считали самыми настоящими боевыми наставниками.

Однако не всё у нас шло по безостановочному армейскому хронометру. Бывали и свои приключения, так сказать. И вот однажды в роте случился большой «залёт» междоусобица. Скрыть это происшествие от нашего всевидящего старшины Самохвалова не удалось. Когда он построил нас среди казарменных кроватей, за окнами уже вовсю клубилась темень, а ночь в армии — это своя «сумеречная зона», где на смену обычному уставу приходит «неписанный».

Залётчики, выйти из строя! — скомандовал старшина. Четыре фигуры шагнули вперёд и, понурив головы, замерли перед строем.

Вы думаете, мне сделали хуже?! Нет! От вас пострадали все ваши сослуживцы. Сейчас из-за вас будет отжиматься вся рота, а вы будете стоять и смотреть на них! — пророкотал старшина.

В армии нет драки! В армии есть бой — реальный бой с условным противником.

К тому же ваше самовольное оставление части считается грубым нарушением устава и самое главное — вы наносите пятно на весь наш батальон.

Вы же десантники, а ведёте себя?!

С этими словами он, как заправский американский капрал, с сигаретой в зубах, грозно подошёл к проштрафившимся, и в наступившей громкой тишине зловеще прошоркал подошвами ботинок-«облегчёнок» о намастиченные половицы. И тут в живот первому «залётчику» ткнулся, как таран, кулак старшины! Второму досталась звонкая оплеуха, и щека его побагровела, как полковое знамя. Третий же от мощного тычка в грудь аж присел на колено, и сигарета вылетела из губ старшины…

Два часа ночи, но какой тут, к чертям, сон! И началось…

Встать! Лечь! Встать! Лечь! Вспышка справа! Вспышка слева! Взвод! Упор лёжа принять! Раз, два. Раз, два. Полтора! — словно гром в безлунную ночь, проносились над припадающими к полу нашими головами резкие команды. А залётчики тем временим «стояли на крокодилах», упираясь ногами и руками в кроватные дужки.

Первый пункт Устава Вооружённых сил гласит: «Командир всегда прав!» Второй пункт обосновывает: «Если командир неправ — смотри пункт №1!» — уже более миролюбиво прорычал сержант.

Почти весь остаток ночи у нас прошёл в «спецзанятиях». И это был далеко не последний такой поучительный для всех нас урок. Приходилось, и не раз, учиться на своих ошибках, привыкая к воинской дисциплине и порядку. Тела наши крепли, и солдатский дух повышался в них, и так день за днём, незаметно для себя, приучались мы к законам армейской жизни. Увы, не всем это нравилось, не всем хватало стойкости. Кто уже успел настрочить рапорт о переводе в другой, более «мягкий» род войск, а кто и «закосить» по здоровью пробовал, ища себе больничный уголок, подальше от службы. Короче, шёл нормальный естественный отбор будущих воинов-десантников. Да, было тяжело, было трудно. А судьба, может быть, уже тогда, готовила нам жестокий отбор, через который должны были пройти самые сильные, опытные, стойкие. Для кого-то из нас — без возврата.

Призовой обед

То, что нам казалось трудностями военной службы, наши офицеры считали разминкой. Они-то помнили бытность своей «учебки» ещё советских времён, которая действовала на базе 226-го учебного парашютно-десантного полка 44-й учебной дивизии в прибалтийском посёлке Гайжунай. Вот уж там была служба! — так чаще всего мы слышали от них, — не то, что здесь, в вашем «военно-учебном санатории «Дубровичи», — с нагрузкой, мол, нам дают поблажки, да и сноровка у нас не та. Короче, была десантура в то время «не то, что нынешнее племя». Казалось, что так они нам говорят просто с позиции старшинства, даже не предполагая, что их правоту мы познаем на себе уже в декабре 94-го, в стреляющих предгорьях Терского хребта Кавказа и на огненных улицах города-убийцы Грозного. Но это всё впереди, а пока что в нашей 3-ей парашютно-десантной роте первого учебного парашютно-десантного батальона начались плановые тактические занятия, которые с нами проводили зампотехи — майор Аполлонов и капитан Виктор Косарев. Здесь же присутствовала, согласно инструкции, наш санинструктор, жена старшины из разведроты Любовь Николаевна Шкабина. С санитарной сумкой через плечо она с интересом наблюдала за нашими действиями.

Задача «номер раз»: каждому из нас поочерёдно в составе своего подразделения в максимально короткое время занять место механика водителя в боевой машине десанта! Прозвучала команда, и мы повзводно приступили к выполнению задания. На виду у наших офицеров, да ещё такой красивой женщины уж никак не ударить в грязь лицом, как говорится. И счёт пошёл! Каждое мгновение превратилось вовремя, а время — в мгновение. И когда вдруг всё закончилось — командир объявил лучшее время — 4,05 секунды, то поначалу я даже и не понял, что этот новый рекорд для всей роты принадлежит мне. Вот уж когда не пришлось пожалеть за свой совершенно не десантный 165-сантиметровый рост при весе всего-то 65 кило — очень даже в пользу сказалось. Сам майор Аполлонов перед строем поздравил меня и добавил, обращаясь ко всем: «Молодцы, ребята! Так держать! Ведь десантники всегда там, где противника больше, чем своих, где надежда только на себя, товарищей рядом и на сталь своего оружия. Служба десантника, как и его армейская жизнь, всегда тяжела и опасна… — А ты, солдат, — тут он опять повернулся в мою сторону, — по праву заработал себе офицерский обед! Пойдёшь вместе со мной в офицерскую столовую».

Да, кто бы мог, а сам я, тем более, ожидать подобный приз. И в тот чудесный весенний день я, радуясь, как мальчишка, отведал самую вкусную за всё то, минувшее время службы пищу. При этом не думал, что главный мой выигрыш — умение быстро забираться в БМД послужит и в дальнейшей службе мне спасением. Но всё равно эта «учебка» в Дубровичах, к сожалению, была для нас не полным курсом знания БМД и её вождения. Два с половиной месяца учёбы — это недостаточное время для познания всей теории и практики по курсу механика-водителя БМД. Потом, в дальнейшем это с нами сыграет трагический урок по знанию боевой машины десанта.

В апреле-месяце закончилась «учебка», и мы вернулись в часть, где нас, механиков-водителей раскидали по подразделениям и батальонам полка. Тут началась совсем другая служба и по тактике, и по практике, и по внутренним законам армейской жизни. Дембеля-деды встретили нас с радостью и матом русским на языке, потому что ждали давно, и им нужно было готовиться к дембелю, а многие и готовились к дальнейшей контрактной службе в батальоне ООН в Югославии. В полку всё ещё присутствовала зверская дедовщина, и в прямом смысле этого слова — дембеля были больше похожи на зверей. Каждую ночь в расположениях казарм проходили битвы, а точнее издевательства над молодым призывом — «духами» и «слонами», которые порой перерастали в наказания до «дисбата» -дисциплинарного батальона. Законы армейской жизни — никто не отменял, но наши дембеля на людей простых и человечных совсем не были похожи.

А там, далеко за пределами нашего полигона, всё явственнее сгущались чёрные тучи над всей Россией. «Бардак 90-х» коснулся и нашей армии. И уже тогда российские солдаты недоедали положенного пайка, а офицеры, чья служба сделалась и бедной, и не престижной, подыскивали себе работу на «гражданке», чтобы по возможности уволиться ко всем чертям из такой неладной армии. Устаревшая, давно не ремонтиро ванная боевая техника всё больше приходила в упадок, «прапора» тащили со складов всё, что можно, пока «ноги носят». А беспредел постсоветской ельцинской эпохи набирал обороты. Великая страна развалилась на территориальные «независимые» обломки», и тут ещё преступный очаг: пламя вооружённого бандитского мятежа взвилось на Северном Кавказе. И пока депутаты Госдумы вели бесплодные дискуссии о формах разрешения возникшего конфликта, министр обороны Павел Грачёв грозился навести порядок во взбунтовавшейся маленькой Чечне одним парашютно-десантным полком: знаменательный пролог к худшему сценарию.

Боевая тревога

Город Рязань, войсковая часть №41450. Последние деньки ноября 1994 года. Вот и незаметно пролетело 12 месяцев армейской службы — год нелёгких испытаний для нас, начинающих воинов-десантников. Здесь закаляли нас не только изматывающие занятия в поле вместе с нескончаемыми учебно-бое так, холодок, при хорошем ветерке становилось очень даже неуютно, зябко, и хотелось скорее в казарму. Её ярко горящие окна издалека так манили нас. А личное время перед отбоем — райское мгновение для солдата. Кто — в ленкомнате пишет письма домой или зазнобе своей, кто — не спеша, уже со знанием дела подшивает лоскутом бело-кипельной простыни подворотничок десантного кителя, а кто с азартом разминается в спортуголке, и видишь, как иной гиревик-тяжеловес подкидывает гирю-двухпудовку будто мячик. Дневальный, не отходя от тумбочки, начищает бляху на ремне, а дежурный по роте, придирчиво оглядев его, цокая каблуками до блеска начищенных сапог, вальяжно прохаживается по «взлётке», как мы именовали центральный проход в расположении (жили мы тогда на этаже роты связи), с шиком покручивая на длинном шнурке связку ключей. Вечерняя идиллия солдатской казармы.

«Дежурный по роте — на выход!» — громко прокричал дневальный, и тут же в расположение роты стремительно вошёл командир комендантского взвода гвардии старший прапорщик Леонид Пташинский, и ни слова не говоря, проследовал в ротную канцелярию. Непременно что-то случилось! Наверное, у комендачей залёт. В комендантском взводе это часто бывает. Что ж, сейчас, как водится, придётся бежать им «трёшку» по полной боевой, а потом ещё до полуночи будут упор лёжа с отжиманиями от пола отрабатывать. Да, десантнику и не привыкать.

В это время по телевизору как раз показывали репортаж из Чеченской республики. Уже сколько раз приходилось слышать в теленовостях о росте социально-криминальной напряжённости в этой автономии и на Северном Кавказе вообще, а сегодня прозвучало сообщение из города Грозного — ещё недавно бывшего мирной столицей Чечено-Ингушской АССР, а теперь вот оказавшегося в центре междоусобицы, вспыхнувшей сразу по образовании отдельной Чеченской Республики — «Ичкерия». Здесь боевые самолёты без опознавательных знаков совершили налёт на местный аэропорт «Северный». Интересно было знать: из какой же страны сюда залетела такая «птичка», нарушив государственную границу Российской Федерации? Сделала своё грязное дело и безнаказанно исчезла в никуда. Если так дальше пойдёт…

Не знали в те дни простые россияне, что всего пару недель назад в Московском Кремле на заседании Совета Безопасности уже обсуждали вопрос о вводе российских войск в Чечню. Эту тему обговаривали тогда всего несколько человек, то есть определённый круг людей.

Справка

Министр обороны Павел Грачёв, как главный стратег, дал тогда общую оценку обстановке в Чечне. В завершении он настаивал на переносе сроков начала штурма Грозного. Противоположное мнение высказал в своём резком докладе (со слов того же Грачёва в документальном фильме Николая Поборцева «По ту сторону войны») Николай Егоров, которого поддержал Виктор Черномырдин. А Грачёву тогда досталось по полной: президент вылил на министра обороны всю грязь в плане того, что он не владеет обстановкой, мол, ваш доклад трусливый. Такого же мнения был и Егоров. Далее, Ельцин объявляет перерыв на 10 минут. В кабинете оставались Черномырдин, Лобов, Шумейко, Рыбкин и Ельцин. Именно в эти десять минут, как считают некоторые политики, и был решён вопрос. После перерыва Ельцин (в сторону Грачёва) сказал примерно так: «Вы не окончательно обследовали обстановку! Совет Безопасности вам даёт две недели для разработки плана». А за две недели подготовить боевую операцию практически невозможно. Грачёв продолжал свою стратегию о переносе сроков операции на весну, мол к весне всё разведаем, а если потребуется необходимость, тогда войдём. Ельцин не послушал. 29 ноября 1994 года состоялось решающее заседание, за три дня до которого в Чечне уже гибли первые российские солдаты («Автурхановски– Степашинский» штурм Грозного)…

Обычная вечерняя поверка быстро сменилась отбоем. Но не прошло и получаса, как наши первые и, как оказалось, последние в этой казарме сны были прерваны громкой командой дневального: «Рота! Подъём! Боевая тревога! Форма одежды — номер три (брюки летние, тельняшка, ботинки-„берцы“). Построение роты через две минуты!» И пока сотня десантников, спешно облачаясь и с неохотой разгоняя остатки сна, выстраивались вдоль центрального прохода в две шеренги, из кабинета канцелярии в сопровождении командира нашего взвода вышли офицеры старшего командного звена. Один из них каким-то осипшим голосом начал говорить, что наш полк переведён на повышенную боевую готовность, потому нам выпала «почётная миссия» оказать помощь мирным жителям одной из закавказских республик. И уже в ближайшие часы туда перебросят 3-й парашютно-десантный батальон, усиленный подразделениями обеспечения полка, то есть половину всего личного состава нашего 137-го парашютно-десантного полка. Чуть позже нам стало известно, что ещё с вечера 28-го ноября (день поступления команды на приведение в боевую готовность) все наши полковые офицеры уже находились на казарменном положении, а в 21.30 командир полка — полковник Василий Георгиевич Серебряков провёл в штабе полка специальное совещание. Тем же вечером в подразделениях уже начались мобилизационные мероприятия: открыты все оружейную комнату, бойцы получают каждый своё оружие — автоматы АКС-74 и противогазы. Как ни странно, до сих пор помню штатный номер своего автомата — 713 03 90.

Да, в те часы на плечи наших офицеров легли тяжелые задачи, и вот у ворот парка стоят — начальник службы ракетно-артиллерийского вооружения (РАВ) майор Хлебников Александр Владимирович вместе с начальником продовольствия полка капитаном Владимиром Мамай, неутомимо что-то объясняя другим офицерам полка. Уже на утро следующего дня подразделения 1-го, 2-го и 3-го парашютно-десантного батальона в пешем строю выдвигаются на воздушно-десантный комплекс (ВДК). Теперь личному составу рот предстоит отработать наземную предпрыжковую подготовку по ускоренному плану. Более двух часов с макетами парашюта Д-6 мы уже бегаем по всему ВДК, оттачивая правила десантирования на горную, лесную и водную местность. Рядом, по территории парка боевых машин, туда–сюда сновали «механы» БМД: с боевого хранения снимали БМД-1 и САО 2С9-«НОНЫ». На технику устанавливали пулемёты и укомплектованные ЗИП-ы. Операторы наводчики БМД вскрывали только что привезённые со складов вооружения ящики со снарядами и боеприпасами и загружали все внутрь машин. Толпы солдат перемещались от одного гаража к другим, другие перетаскивали аккумуляторные батареи и большие тюки парашютных систем, обмотанные широкими белыми ремнями. Эти системы АКС-ы применяются для десантирования военной и автомобильной техники из самолётов военно-транспортной авиации. С территории складов вооружения продолжали выезжать один за другим «УРАЛы», гружённые доверху ящиками с боеприпасами. Материальная база готовилась по определённому плану старших офицеров. Суматохи хватило всем.

К обеду возле казарм и на полковом плацу десантники уже отрабатывали различные спецзадания, имитируя навыки стрельбы, метания гранат и штурм зданий. В эти страшные часы у нас было уже какое-то предвидение, что полк вот-вот должны отправить в Чечню. Наши офицеры уже знали, что для выполнения этого боевого задания подготавливают один сводный парашютно-десантный батальон, а именно третий батальон под командованием подполковника Святослава Голубятникова. Все ожидали приказа на отправку. А за контрольно-пропускным пунктом (кпп) всё чаще можно было видеть гражданский народ. Это были в основном жёны наших офицеров. Посыльные то и дело сновались через «кпп», а по лицу нашего командира взвода, старшего прапорщика Леонида Пташинского, было видно, что он давно ждал этой командировки. Он, опытный десантник, успел побывать во многих «горячих точках», о чём свидетельствовали у него на груди орден «За личное мужество» и несколько медалей. (Позднее за «первую Чечню» получит Орден Мужества, уже во «вторую чеченскую компанию», он, подорвавшись на мине, получит тяжёлое ранение, и сам Президент РФ -Путин вручит ему медаль «За отвагу»). «Горячие точки» превратили этого человека в «пса войны», готового лезть в любое пекло. Поэтому он старался научить и нас всем тонкостям военного искусства, и благодаря ему многие из нас остались живы. Сегодня, годы спустя после тех незабываемо-тревожных дней, я, когда доводится заехать к командиру в Рязань, где он проживает с семьёй, прошу его надеть парадный китель, и вместе, купив живые цветы, мы едем на кладбище. …Проведать своих…

К вечеру, уже после ужина, снова было объявлено полковое построение. После построения личный состав вернулись все в свои казармы и приступили к чистке оружия. Командиры взводов по два-три раза перепроверяли серийные номера автоматов. На лицах рядовых солдат почему-то проявлялось какое-то настроение, в душе было желание на совершения героических поступков, подвигов. У меня это чувство прямо-таки вырывалось из тела, конечно же, не предполагая, что может ожидать нас на территории Чеченской Республики.

На улице стоял небольшой морозец, а в наших казармах так тепло и уютно. Уже прозвучал отбой, и, казалось бы, все должны спать, но не спят в полку офицеры, бегая каждые 3—4 часа на построение в штаб полка. Третий парашютно-десантный батальон уже был усилен подразделениями полка, и теперь в эту сводную группировку добавочно входили: артиллерийская батарея и (САДн) самоходно– артиллерийский дивизион, зенитно-ракетный взвод, саперный взвод совместно с отдельным взводом «химиков» (взвод химической защиты) и взводом огнемётчиков, взвод из роты связи, разведывательный взвод, взвод материального обеспечения и комендантский взвод.

1-е декабря. В 6—00 уже подняли весь личный состав и около семи часов подразделения убыли в столовую на завтрак. В 10 часов перед кпп уже начала выстраиваться смешанная колонна из БМД и «УРАЛов». Где-то около пятидесяти единиц техники были готовы к марш-броску до аэродрома Дягилево. Примерно к обеду тронулась колонна автомобильной техники, соблюдая дистанцию между машинами. Чуть позже — пошла вся бронетехника. Это было самое начало нашего долгого похода на Северный Кавказ. И никак мы не могли тогда предполагать — в какое дерьмо мы окунёмся там, в Чечне, и насколько длительной будет для нас эта командировка. Командировка, из которой вернутся не все.

Первой машиной в колонне движется «Зебра» «Газ-66» комендачей. За рулём «шишиги» — дембель, Андрюха Федотов из города Долгопрудного, что в Подмосковье. В кузове его автомобиля около десятка солдат-регулировщиков для расстановки на всех перекрестках, чтобы не было противоборства с гражд