Оглавление

Пролог

Я сидела рядом с могилой моего мальчика и думала о том, как буду жить дальше.

Ребенка я рожала для себя от женатого мужчины.

О том, что я забеременела он даже не знал и не узнает уже никогда.

Я специально его выбрала, чтобы не было потом никаких претензий, в случае чего.

Короткий роман с приезжим специалистом. Он обслуживал технику в нашем маленьком городке.

Мы расстались спокойно, он просто уехал обратно в свой город, и больше я его никогда не видела.

Как же я была счастлива, когда узнала, что забеременела.

Летала на крыльях, с радостью посещала кабинет своей подруги — гинеколога.

Родила безо всякий проблем, и это с учетом моего возраста, мне уже было на тот момент тридцать пять.

Может и странно звучит, но в молодости я была убежденной «чайлд фри», как это сейчас модно говорить. Не хотела замуж (да и, откровенно говоря, в нашем захолустье не за кого было замуж выходить), и вообще считала, что женщина и сама может прожить. А семья — это пережиток прошлого.

Сама ведь тоже жила без родителей. Меня вырастила бабушка, возможно поэтому и не особо горела желанием выскочить замуж по скорее. Тем более, что в нашей провинции мужчин нормальных было кот наплакал, и их быстро расхватывали. А внешность у меня была средняя, поэтому, как невеста я никогда не котировалась.

Да и одиноких женщин в городе было очень много, и никого это особо не удивляло.

Когда стукнуло тридцать четыре, поняла, что ужасно хочу ребенка. Нерастраченную любовь надо ведь куда-то девать…

У меня все есть — хорошая работа (бухгалтер в банке), личная квартира, доставшаяся в наследство от бабушки. Хоть и маленькая двушка в двухэтажном доме, построенном сразу после войны, зато своя. Безо всяких кредитов и ипотеки. Абсолютно все условия для комфортной жизни.

Когда родился Алексей, я думала, что с ума сойду от счастья.

Ребенок рос спокойным. И совершенно не болезненным.

Я начиталась на форумах, что первый год — это ад для родителей, и готовилась к худшему. Но мой ребенок жил по часам, как в учебниках.

Он был идеален.

Скандалы закатывал всего раза три, и то, только лишь по тому, что резались первые зубы, а всё остальное время я не переставала на него радоваться.

Прочитала кучу психологической литературы, чтобы не сделать из мальчика — маменькиного сынка. Я хотела вырастить самостоятельного серьезного мужчину.

У меня не было безумной материнской любви к нему.

Если он дрался за игрушки в детском саду или во дворе, я не бежала на разборки с пеной у рта, а ждала, когда сын сам решит вопрос со своим сверстником, а уже дома досконально разбирала проблему, стараясь разговаривать с ним, как со взрослым. А не сюсюкаться, как с малышом.

Мой мальчик был моей отрадой.

Он был очень умным и даже мудрым не по годам. Обожал всё исследовать. Читать и писать научился уже в четыре года, но сам отказался идти учиться в школу, хотя мне уже советовали в детском саду его отдать в первый класс.

Но Алексей сказал мне тогда: «Мама, мне будет тяжело среди старших детей, я подожду три года, и пойду со сверстниками».

Он был идеальным ребенком.

А затем случилось то, чего я меньше всего ожидала.

Лейкемия.

Мой косный мозг не прижился, а найти отца ребенка я не смогла. В тот момент я проклинала себя за то, что не спросила его личных контактов, а в банке, их куда-то потеряли.

Но было уже слишком поздно.

Мой бедный мальчик целый год промучился в больнице, а затем тихо ушел во сне, так и не придя в себя после операции.

Похороны прошли, как во сне.

Я что-то делала, за что-то платила, подписывала какие-то документы. Увезла тело обратно в наш маленький городок, ведь мы последний год жили в «столице» нашей области.

И вот теперь осталась одна и сижу здесь на могиле.

Сразу после похорон, подруги меня увезли домой, и какое-то время боялись оставлять одну. Я натянула улыбку на лицо, чтобы они не переживали за меня, а когда они уехали, я отправилась обратно на кладбище.

Алешенька смотрел на меня с портрета и улыбался.

Он всегда на всех фотографиях улыбался, но глаза его были очень серьезными. Мой мальчик даже не капризничал и стойко переносил все болезненные процедуры в больнице.

Как я буду без него жить?

Дома я зашла в его комнату, легла на его кровать, и обняв любимого мишку сына, закрыла глаза и сказала, вкладывая в собственные слова всю душу:

«Где бы ты не был, мальчик мой, я готова отдать всё, что угодно, лишь бы быть рядом».

Я так и уснула лежа на его кровати, поджав под себя ноги, и обнимая его игрушку.

А во сне ко мне пришел голос:

«Хочешь к сыну?»

«Да!» — не задумываясь выкрикнула я.

«Я могу тебя к нему перенести, но ты должна поклясться, что вылечишь больной мир».

На пару мгновений я растерялась, не совсем понимая, чего от меня хотят. А голос меня поторопил:

«Клянешься?»

«Да!» — опять выкрикнула я.

«Если не выполнишь обещание, твой сын умрет!» — сказал голос.

Я еще подумала о том, что он ведь уже мертв, но в голове будто, что-то лопнуло, и я погрузилась во тьму.

А когда очнулась, то почувствовала сильный удар по лицу.

— Эй ты шлюшка! Давай ноги раздвигай! Чего выделываешься! — услышала я грубый голос, и повернув голову увидела стоящего перед собой грязного бородатого бугая, и явно не особо трезвого, судя по его взгляду.

Глава 1

Мозг заработал с удвоенной силой, быстро оглянувшись по сторонам, я поняла, что нахожусь в каком-то темном подвальном грязном помещении с решеткой вместо двери. Лежу на полу у ног этого бугая, который возится с завязками на своих штанах.

На полу в углу стоит керосиновая лампа, а рядом ведро, и судя по запаху, это ведро предназначено для туалета.

Одежда у бугая очень странная. Мешковатые штаны, рубашка, которая когда-то видимо была белой, и кожаная жилетка.

А я сама одета в платье необычного старомодного кроя, явно не моё. Но очень потрепанное и грязное.

Мысленное обследование своего организма показало, что чувствую я себя вполне нормально. Ни голода, ни жажды, ни боли. И это с учетом того, что мужик меня по лицу ударил. Даже скула не саднит.

Бугай, расправившись наконец-то с завязками, опять потянулся ко мне, обдавая парами алкоголя. Я на автомате выставила руку вперед, пытаясь отмахнуться, а из неё вдруг полился яркий белый свет, который вошел в лицо бугая, словно нож.

Мужик в шоке уставился на меня, открыл рот, силясь что-то сказать, но закатив глаза, просто упал замертво.

Я убрала руку, посмотрела на неё и подумала, что если это сон, то он очень странный…

Медленно подползла к бугаю, и прижала палец к его шее, пытаясь нащупать пульс. Но пульс отсутствовал.

А затем я увидела темную лужу, что растекалась от головы бугая.

Я не сразу поняла, что это кровь, а когда до меня дошло, то в шоке шарахнулась подальше, и заорала от ужаса.

— Эй! Тихо! Ты сейчас других приведешь! — услышала я сквозь шум в ушах чей-то голос.

— Что? Кто это говорит? Ты где? — спросила я, и начала оглядываться по сторонам.

Но в помещении кроме меня и бугая никого не было. А оно было очень маленьким буквально два на три квадратных метра.

— Я за стеной, забыла, что ли? — удивился голос. — Ты вырубила его? Обыскивай быстрее, у него ключ есть от решетки! И выходи.

Я решила послушаться человека за стеной, логика в его словах была, а я сейчас находилась в таком раздрае, что не знала, что делать.

А мужчина командовал вроде бы уверенно.

Боязливо подползла к бугаю, и начала хлопать его по штанам. Благо лежал он на спине, и все карманы были в доступе.

Ключ нашелся быстро.

Я встала и подойдя к решетке, вставила его в замок, и он легко провернулся.

Взяла с собой керосиновую лампу, потому что за дверью было слишком темно, почти ничего не видно.

— Вышла? — спросил голос, пока я осматривала подвал, состоящий из коридора длинной где-то метров шесть и четырьмя дверями с такими же решетками по две с каждой стороны.

Окон и даже тусклого света не было. Я кое-как заметила выход из подвала — лестницу в три ступеньки вверх, заканчивающуюся массивной железной дверью.

— Да, — прошептала я.

— Помоги мне освободиться! — скомандовал голос.

Его решетка была рядом с моей.

Я подошла ближе и поднесла керосиновую лампу, чтобы рассмотреть говорившего мужчину, и тут же ахнула.

Лицо у мужчины было обожженным и заросшим неопрятной бородой, а руки вроде бы связаны за спиной. Волосы грязными паклями спускались с плеч. Да и запах… был не особо приятным. Кажется, он не мылся очень давно. А может это от ведра так пахло? У меня ведь тоже ведро стояло в камере.

— Быстрее! — поторопил меня мужчина, подслеповато щурясь. — Если сюда придут, тебя по головке не погладят, за то, что ты сделала с одним из этих работорговцев!

— Работорговцы? — в шоке спросила я, пытаясь понять, как вообще могла оказаться в подвале, и откуда взялись самые настоящие работорговцы?

— Тут ключ всего один, — пробормотала я.

— Он один и есть, — ответил мужчина.

— От всех дверей что ли? — удивилась я.

— Ну да, это же старая Белая усадьба, — ответил мужчина, выделяя последнюю фразу, будто она означала, что-то особенное.

Я вставила ключ в замок, и он спокойно провернулся.

— Невероятно, — крякнул мужчина, смотря на меня, как на миссию. — Значит ты и правда Хозяйка «Белой усадьбы».

Мне почудились благоговейные нотки в его голосе…

— Что? — не поняла я, и добавила: — Руки помочь развязать?

— У меня кандалы, вставь в них ключ, только так я смогу выбраться.

У мужчины и правда были кандалы, самые настоящие, железные, как на руках, так и на ногах. Я такие только в кино видела, про рабов, которые на галерах работали. Большая цепь от кандалов была приделана прямо к стене. На вид они были очень массивными и тяжелыми. Господи, такими слонов можно спокойно удерживать.

Он даже толком разогнуться из-за них не мог.

Неужели он постоянно в них сидел?

Как он в туалет вообще ходил?

Эти хаотичные мысли быстро пробегали в моей голове, пока я вставляла ключ, и также спокойно его проворачивала.

Мужчина начал быстро растирать ноги и руки. Вышел в коридор, попрыгал немного, похрустел шеей, сделал махи руками.

А затем рухнул передо мной на колени.

— Я готов служить тебе Хозяйка «Белой усадьбы», верой и правдой до конца жизни, прими мою клятву верности, прошу, — сказал он, смотря на меня снизу вверх с надеждой во взгляде.

— Я не понимаю, о чем ты? — спросила я.

— Поторопись, — ответил мужчина. — Они скоро придут, а я должен тебе помочь.

Я пожала плечами.

Может он чокнулся сидя за решеткой? Но, с другой стороны, одна я всё равно не смогу выбраться, особенно, если там таких психов, как бугай, что пытался на меня напасть, много. А «верный рыцарь» в моей ситуации совсем не помешает, даже если он не в себе.

— Хорошо, — заикаясь ответила я. — Клятва принята.

Из моей руки вдруг вырвался белый столп света, который попал в мужчину, и тот шумно выдохнул.

Я с ужасом отдернула руку, ожидая, что мой спаситель сейчас упадет замертво, как и предыдущий бугай, но на лице незнакомца наоборот расплылась счастливая умиротворенная улыбка, и он с лёгкостью подскочил на ноги, как будто получил убойную дозу энергетика.

— Моё имя Тодор, Хозяйка, — поклонился он, выделяя слово «хозяйка» по-особенному, с легким придыханием и благоговением. — Я должен обыскать вашего обидчика, вдруг при нем оружие какое-то есть, оно нам поможет.

— Л-ладно, — кивнула я, и тут услышала копошение со стороны третьей решетки, и неуверенный детский голосок:

— Мама? — прошептал ребенок, — это ты?

— Алеша? — резко крикнула я, сердцем чувствуя своего сына, и подбежала к решетке.

Но на меня смотрел совершенно другой ребенок.

У моего сына были белые волосы и голубые глаза, а у этого мальчика были черные волосы, и карие глаза. И возрастом он был старше.

Моему Алеше было всего шесть, а этому мальчику лет десять, примерно.

— Мамочка, да! Это я твой Алекс! — крикнул ребенок, от чего моё сердце кинулось вскачь.

Я и правда звала моего Алешу иногда на иностранный манер — Алексом.

Боже… неужели это и правда он? Это мой Алеша?

Трясущимися руками я вставила ключ, повернула его, а мальчишка бросился ко мне обниматься, и захлебываться слезами.

— Мама, мамочка, я знал, что ты придешь за мной, я знал, что не оставишь! — заикаясь говорил он, уткнувшись мне в грудь, и обильно поливая платье слезами. — Ко мне во сне голос приходил, поддерживал, говорил, что скоро тебя ко мне приведет!

Мальчик тоже был очень грязным, заросшим и от него пахло давно немытым телом.

— Алеша, а как меня зовут? — тихо спросила я ребенка, чтобы полностью удостоверится в том, что меня не обманывают, и это правда он.

— Екатерина. Рина тебя подруги называют еще, — удивился мальчик и подняв голову, внимательно посмотрел на меня, а затем ахнул и резко отпрянул.

— Что? Я сделала больно? — я посмотрела в ужасе на свои руки, решив, что случайно задела своего сына этим странным светом.

— Нет, — медленно покачал он головой, и тихо сказал: — Ты не похожа на маму, ты не она. Моложе намного. Девчонка совсем. И лицо другое. Волосы, глаза… Но я… я не знаю, но я почему-то уверен, что ты она и есть. Я просто чувствую это здесь.

Алекс положил грязную ладошку на свою грудь.

— Это я! Клянусь, что я! — расплакалась я от счастья, и шагнув вперед, притянула сына обратно к себе.

— Хозяйка, — резко появился рядом Тодор, чем сильно меня напугал. — Прости, Хозяйка, но я нашел в его коморке оружие и должен зачистить весь дом. Дай мне разрешение разобраться с работорговцами.

Я перевела взгляд почему-то на сына, а его лицо вмиг исказило чистой злобой, и мой миролюбивый мальчик вдруг заявил:

— Этих тварей надо всех убить!

— Что ты говоришь такое? — ахнула я.

Мой ребенок не был таким…

Я ведь учила его всегда быть спокойным, рассудительным и не рубить с горяча. И самое главное — не причинять вред другим людям! Только, если защищаешься.

— Ты не понимаешь! — запальчиво выкрикнул мой сын. — Я месяц уже тут сижу, эти гады людей воруют и продают в другие страны. Детей, взрослых! Они изверги. Нас почти не кормили. Постоянно издевались и били. Мама дай Тодору разрешение, чтобы он с ними разделался!

Моё сердце сжалось от ужаса. Алеша просидел целый месяц! Месяц! Как же так? Он ведь умер совсем недавно…

Я медленно повернула голову к стоящему рядом мужчине и тихо сказала:

— Если другого выхода не будет, то я разрешаю защищаться и защищать нас.

— Хорошо, — поморщился Тодор, и пробормотал себе под нос: — задача усложняется в разы. Закройте за мной дверь и никому не открывайте, пока я не вернусь.

Я прошла к выходу, открыла ключом дверь, а затем закрыла её, когда мужчина выскользнул в коридор.

Почему-то в голове не было ни капли сомнений о том, что он нас просто бросит.

Вернулась к сыну, а он зашел обратно внутрь своей камеры.

— Не бойтесь, — услышала я голос Алеши, — это моя мама. Она нас спасет.

— Всех? — еще один детский голос, но более грубый, ответил моему сыну.

— Конечно всех, — удивился мой сын. — Это же моя мама.

— А она правда Хозяйка «Белой усадьбы»? — спросил еще чей-то более тонкий и слабый голосок.

Я шагнула внутрь и подсветила пространство.

На меня смотрело несколько перепуганных глазенок.

Это были дети. Они собрались в кучку и жались друг к другу в углу.

Эта камера была раза в два больше моей.

Однако все равно для них она была тесной.

Душу затопила черная ярость.

Кто мог так издеваться над детьми? Какой тварью надо быть, чтобы держать их в таких ужасных условиях? Теперь я и сама не прочь пойти и еще раз попинать того подонка, который валяется там в луже собственной крови, и всех тех подонков, за то, что они сотворили!

Надеюсь, Тодор их всех проучит!

Я насчитала трех мальчишек-подростков, двух девочек возрастом лет восьми и десяти, с совсем маленькими детьми на руках, которым на вид было года два, или даже полтора.

Всего семеро, и мой сын — восьмой.

Все дети были очень грязными и одеты в старые лохмотья.

— Как вы тут все оказались? — только и смогла спросить я охрипшим голосом.

Алеша подошел и обнял меня.

— Я месяц назад очнулся. Помню, что после операции был, — заговорил он, — думал брежу. А когда стало получше, то понял, что это уже не бред. Решил, что меня украли, а тебя шантажируют. Помнишь, как в том кино, мы еще смотрели его по телевизору?

Я смогла лишь кивнуть, потому что ответить не получалось, в горле встал комок, а сын продолжил:

— Но мы ведь не богатые, ты же не могла бы много денег за меня дать, наша квартира стоит копейки, сбережений вообще никаких нет, к деньгам в банке у тебя доступа нет, ты же бухгалтер простой. А потом они, — сын мотнул головой в сторону детей, — мне рассказали, что мы попали к работорговцам, и они нас продадут в Ротанию — это страна такая, в бордель или на работы. Кому, как повезет. А еще этот мир не наш мама.

Я кое-как сглотнула колючий ком в горле.

— Ты очнулся месяц назад? — переспросила я.

— Ага, — кивнул мой сын.

— Кажется я попал в тело другого ребенка и очутился в другом мире, — начал рассуждать он. — Дети мне сказали, что этот мальчик вроде бы укусил охранника, и он его сильно по голове ударил. Все подумали, что мальчик уже умер, а я очнулся. Ты тоже в другое тело перенеслась. Эта девушка появилась здесь вчера, я видел, как её притащили эти нелюди, и бросили. Она долго ревела. Потом притихла. А сегодня этот к ней пришел, начал бить. Мы все слышали. Её голос резко оборвался, когда он очередной раз её сильно ударил. А дальше ты знаешь, — спокойным голосом поведал мой сын совершенно фантастическую и одновременно очень страшную историю.

А у меня в голове резко появилось воспоминание, где я поклялась голосу спасти «больной мир» в обмен на сына.

Я встала на колени и посмотрела сыну в карие глаза с низу вверх.

— Мама, я даже не знаю, что хуже, — сказал Алеша, — толи лежать и постоянно терпеть боль, толи здесь в этом грязном подвале сидеть и мучиться от голода.

Я крепко обняла его, и прошептала:

— Я рядом, теперь всё будет хорошо.

— Я знаю, знаю, мамочка, — пробормотал мой ребенок.

Такой отважный такой сильный, но всё равно ребенок. Не представляю, что он испытал сидя тут целый месяц. И почему так долго? Почему меня сразу к нему не перенесли?

Когда я услышала шорох, то сразу же подняла голову и увидела мальчишку. Он выглядел чуть старше моего сына, да и ростом был выше. Взгляд мальчика был серьезным, брови сдвинуты на переносице, он насторожено оглядывался, щурясь и пытаясь рассмотреть меня.

А я вспомнила про труп в моей камере.

— Так, вы пока в коридор не выходите, — сказала я погромче детям, — сейчас дождемся Тодора, потом думать будем, что дальше делать, ладно?

— Ты правда Хозяйка «Белой усадьбы»? — спросил мальчик, смотря на меня с сомнением и игнорируя мою просьбу.

— Я не знаю, — пожала я плечами в растерянности. — Меня так Тодор назвал.

— Если ты и вправду Хозяйка, то я хотел бы поклясться тебе в верности, — вдруг заявил ребенок, и я заметила, как сверкнули его глаза решимостью.

Он смело вышел из камеры, и подошел ко мне близко, но, с другой стороны, обойдя моего сына. А затем бухнулся передо мной на колени и громко и четко сказал:

— Я готов служить тебе Хозяйка «Белой усадьбы», верой и правдой до конца жизни, прими мою клятву верности, прошу!

Алеша посмотрел на мальчика с удивлением, но почему-то никак не стал комментировать его поступок, и с ожиданием взглянул на меня.

Я услышала, как зашуршали дети, и повернув голову, увидела, что все они подошли впритык к выходу из своей камеры, и смотрят сейчас на меня с затаенной надеждой в глазах и ожиданием чуда.

После всех этих взглядов полных надежды, само-собой, отказать ребенку я не смогла.

Поэтому немного отодвинув сына в сторону, на всякий случай, а то сама еще не понимаю, как работает этот белый свет, что льется у меня из руки, я положила ладонь мальчику на голову и также громко и четко ответила:

— Клятва принята.

И сама еле удержалась, чтобы не откинуть руку в сторону, потому что из ладони опять вырвался свет, озаряя мальчика и всё вокруг.

На его лице появилась блаженная улыбка.

А на лицах остальных детей — настоящее благоговение вперемешку с шоком. Кажется, никто из них не верил в то, что я эта самая «Хозяйка». Знать бы еще, что это такое…

Мальчик поднялся с колен и смотрел на меня, как на ожившего Деда Мороза. Даже немного не по себе стало.

— Моё имя Цедрик, — ответил он, медленно приходя в себя и оглядываясь по сторонам, словно только-только понял, где находится и что вообще произошло.

— Меня зовут Рина, — сказала я, заодно представляясь всем детям.

Я думала, они сейчас все начнут падать передо мной на колени, но те, продолжали ошарашено на меня смотреть. Кроме самых маленьких. Малышки просто прижимались к своим сестрам, и вроде бы даже спали.

Я заметила, что девочкам было тяжело держать их на руках, но они все равно мужественно продолжали это делать, еще и старались прятаться за спинами двух мальчишек — рыжеволосых близнецов.

— Ну что, — вздохнула я. — Давайте знакомиться? Как я уже сказала раньше, моё имя Рина, а ваши как имена?

— Ромик, — ответил один из рыжих близнецов.

— А я Дин, — ответил второй, и сдвинувшись в сторону, немного толкнул вперед маленькую девочку лет восьми с ребенком на руках, — это Сатия с Флиной.

— А это Мариша с сестрой Крилой, — представил вторую девочку Ромик, так же сдвигаясь немного в сторону.

— Ну вот и познакомились, — преувеличено бодро, ответила я. — Планы у нас на данный момент простые…

— Кусить, — пробормотала малышка, что сидела на руках у Мариши, которую она, видимо устала держать и опустила на ноги.

— Тшш, — прошипела на неё девочка.

— Мы все кушать хотим, мам, — вдруг отозвался Алеша. — У него там в коморке должна быть еда какая-то. Нас еще не кормили сегодня.

Сын потянул меня за руку в четвертую, как я думала камеру, но это, на самом деле и не камера была, а как раз коморка охранника, труп, которого лежал сейчас в моей камере. Это её значит и Тодоро обыскивал, а я слишком растерялась и не поняла даже о чем он мне говорил.

Я автоматически двинулась за сыном, подхватив с пола керосиновую лампу.

В коморке еда действительно нашлась. Правда едой это можно было назвать с большой натяжкой. Хлеб, разделенный на 10 частей, который он, видимо, приготовил для всех узников и вода.

Похоже, что бугай не находился толком в этой камере, потому что здесь кроме стола, на котором и лежала кастрюля с хлебом, а также кружек с водой, ничего больше не было.

Я раздала ребятишкам по куску хлеба, и сама решила подкрепиться. А то мало ли, сколько сил мне еще понадобится.

Дети вышли из камеры и усевшись на пол, начали есть хлеб, запивая его водой из кружек.

Я не стала им говорить, чтобы они вернулись обратно. А то там запах был не очень приятным, да и вообще… думаю, они там насиделись уже.

У самой маленькой видимо еще зубов не было, и поэтому сестра размочила ей корку в воде и сунула в руку, а сама быстро съедала свой кусок, пока малышка обсасывала свой.

У меня сердце сжалось от этого зрелища.

В жизни никогда не думала, что увижу, что-то подобное.

Постаралась засунуть свою жалость куда подальше. Сейчас детям не это нужно, сейчас им нужно выйти отсюда живыми и невредимыми.

А остальное всё потом.

— Думаешь Тодор нас бросил? — вдруг тихонько прошептала Мариша, толкнув одного из близнецов в бок.

— Не мог, — ответил ей тот уверенно, — если клятву Хозяйке дал, то уже не бросит. Надо просто ждать. Тодор — касит, он их быстро всех уделает. Думаешь зря они его в кандалах держали? Боялись они его.

— А кто такой касит? — заинтересовалась я.

— Ты не знаешь? — удивился мальчик, к сожалению, разобраться кто из близнецов, кто, я не могла. Слишком уж сильно они были похожи.

— Ты не слышал, что ли? — недовольно ответил второй близнец. — Не из нашего мира они оба. Алекс же говорил. А ты всё «брехун — брехун».

— Я думал ему по голове треснули, и он того, — и рыжик покрутил пальцем у виска. — А теперь-то понятно, что пришлые они, из богов.

— Ребята, мы не боги, — недовольно высказался Алекс, — мы просто из другого мира. Вот и всё.

— Так вы расскажите, кто такой касит? — решила сменить я странную тему, к которой пока еще сама была не готова морально.

— А, так это воины такие, — ответил мальчик. — Императорские. Особенные. Личные телохранители.

— Лучшие из лучших, — почему-то с грустью вздохнул Цедрик, который всё это время молчал, — я мечтал когда-то в каситы попасть, да не судьба.

— Ясно, — выдохнула я, немного мысленно успокаиваясь, и надеясь на то, что Тодор действительно нас не бросит, и сможет одолеть всех злодеев.

Труп в моей камере не давал мне покоя, и поэтому я подошла к решетке, и закрыла её на замок. Не хватало еще ребятишкам увидеть его…

Я села рядом с сыном прямо на пол, благо тот был из досок, а спиной откинулась на решетку и начала ждать. Сын подполз ко мне по ближе и прижался с боку.

Глава 2

С другого боку подполз Цедрик, но прижиматься не стал, просто сел рядом, будто взрослый мужчина, расставив широко колени, уперевшись в них локтями, скрестил руки, а голову опустил вниз.

Чтобы не молчать, я решила спросить о самом важном:

— Расскажите мне, что означает «Белая усадьба» и кто такая Хозяйка?

— Ты и этого не знаешь? — опять первым заговорил один из рыжих близнецов.

— Ты дебил что ли? — недовольно огрызнулся Цедрик. — Не слышал, что Рина сказала? Они из другого мира, откуда им знать?

— Я думал, они специально пришли, — пожал плечами мальчик.

— Нет, — покачала я головой. — Я ничего не знаю о вашем мире, я просто за сыном пришла.

Говорить о том, что я заключила сделку с «голосом» не стала, думаю, что детям эта информация ни к чему.

— Так расскажите мне о «Белой усадьбе»?

— Белые усадьбы — это дар богов нашему миру, — ответила тихонько Мариша, сверкнув зелеными глазами.

А я подумала, что если девочку умыть, то она даст фору любой красавице из интернета на Земле.

— Но без «Хозяев» Белые усадьбы — просто обычные дома, — продолжила девочка. — Раньше вокруг «Белых усадеб» строились города, потому что рядом с «Белой усадьбой» никакие хвори никого не брали, и погода была теплая и солнечная, и урожай самый лучший, и животные хорошо плодились и не болели. Сейчас «Белых усадеб» с Хозяевами в нашей стране всего одна осталась. Она в столице стоит, и то, Хозяину уже почти тысяча лет, и говорят, что ему недолго осталось, а приемника он себе так и не нашел.

— Тысяча лет? — в шоке прошептал Алекс. — Он маг?

— Хозяева «Белых усадеб» всегда маги, — пожала плечами Мариша, как будто это само-собой разумеющее.

— Есть еще «Белая усадьба» в Ротании, — добавил один из близнецов, — на востоке в каждой стране по одной, на юге, на западе и на севере. Вроде бы еще целых три, или даже четыре.

— Но там «Хозяева» не такие, как в нашей стране, — горделиво ответил второй рыжий близнец. — В нашей — самый лучший. Только старый уже, — он с сожалением выдохнул.

— А мы его даже видели однажды, на день благоденствия, нас отец с собой брал, и мы смогли близко подойти к «Белой усадьбе». А «Хозяин» всех своим светом озарял. На нас несколько лучей попало.

— А я никогда в столице не бывала, — тихонько сказала Сатия. — Мы с мамой почти у самой границы жили. У меня папа военным был, а когда его убили в баре по пьянке, мама тоже совсем спилась, и меня за долги продала, этим.

Она кивнула на дверь, и поежилась.

— Флина твоя сестренка? — спросила я, глядя на малышку, которая сидела рядом с девочкой, тоже, как мой сын, прижимаясь к ней с боку.

— Нет, — покачала головой Сатия. — Её тоже у кого-то купили, наверное, в другом поселке. Нас двое было, она же малая совсем, и не говорит даже. А мне поручили за ней присматривать. Вот, присматриваю. — Будничным голосом сказала она, и потянула девочку к себе на колени.

— У вас есть закон, позволяющий продавать детей за долги? — спросила я сиплым голосом.

— Нет, «Хозяин» бы не разрешил! — пылко возразил Цедрик. — Это бандиты! Они деньги всяким алкашам да сволочам предлагают, а те своих детей отдают. Вон, как мамаша Сатии. А потом переправляют через границу в другие страны, где рабство разрешено.

— И много у вас таких стран?

— Везде, — ответил один из близнецов. — Только в нашей Хозяин не разрешает. А если помрет, наверное, тоже разрешат, — тихо добавил он.

— А ты как сюда попал? — сглотнув очередной колючий комок, спросила я, глядя на Цедрика.

— Два года назад у нас почти вся деревня от хвори померла, а кто жив остался, мы в город подались. Мои все померли. В городе я потерялся, прибился к местным мальчишкам, вроде полегче стало. Меня сапоги чистить поставили у рынка.

А я вдруг ощутила гнилые нотки в голосе мальчика. Именно гнилые, как будто тухлым запахом пахнет, только запаха не было… был, конечно, они ведь не мылись столько, но совсем не такой. С особым привкусом, что ли…

— Ага, как же! — усмехнулся один из рыжих близнецов. — Знаю я, как вы там сапоги чистите, щипачи они.

Цедрик посмотрел на рыжего с ненавистью, а на меня с ужасом, и начал пылко говорить:

— Хозяйка, я клянусь, что больше, без твоего разрешения ни одного медяка не украду! Ни одной вещи не возьму! Только если ты мне не прикажешь! Клянусь Хозяйка! Только не прогоняй меня!

— Эй-эй, успокойся Цедрик. Я никого никуда прогонять не собираюсь. Ты чего?

И кажется до меня дошло, что за «гнилые нотки» я почувствовала, когда мальчик рассказывал про свою жизнь. И, чтобы проверить свою теорию повернулась к сыну, и попросила его:

— Алекс, скажи, что тебя зову Андрей.

— Что, зачем? — не понял ребенок.

— Так надо, пожалуйста, — попросила я его.

— Ну ладно, меня зовут Андрей, — пожал плечами сын.

И я опять ощутила эти «гнилые нотки», но не такие сильные, как от Цедрика, а еле слышные. Будто сын не хотел совершенно меня обманывать, а вот Цедрик, видимо хотел, вот и ощущения были другими.

А один из рыжиков весело сообщил всем вокруг:

— Хозяйку обмануть нельзя, она ложь чует за версту, так что прокололся ты Цедрик. Не советую больше языком болтать.

— Да пошел ты! Я не буду больше врать! Я же поклялся служить Хозяйке! — зло ответил мальчик, сжав кулаки и обещая всем своим видом устроить рыжему близнецу взбучку.

— А вы, мальчики, как сюда попали? — решила сменить я тему, и посмотрела на близнецов, чтобы мальчишки прямо тут не устроили потасовку.

— Нас дядька продал, — зло сплюнул второй близнец, который до этого молчал.

И больше не один из мальчишек не произнес ни слова.

— А родители? — решила попробовать я узнать побольше информации о детях.

— Нету, померли, — ответил второй мальчик.

И всё.

Понятно, видимо не хотят вспоминать.

Я повернулась и посмотрела на старшую девочку — Маришу.

Крила сидела рядом и теребила в руках какую-то вещь, похожу на самодельную куклу.

— А вы как сюда попалил? — спросила я у девочки.

— Так у нас, как и у Цедрика морянка прошла, пол деревни выкосило, и моих тоже, — спокойно ответила девочка. — Мы с Крилой не удел остались. Когда работорговцы приехали, нас сразу же им и продали.

— Что за морянка такая? — спросила я, стараясь не думать о том, что случилось с девочками.

— Так это в дальних деревнях завсегда такое случается, — пожал плечами Цедрик. — Чем дальше от «Белой усадьбы», тем сильнее морянка. Болезни всякие. Их морянками все и называют.

— Понятно, а что врачей нет? Почему не вылечили?

— Врачей — это кто? — удивился Цедрик.

— Целители, — попробовала я другое слово.

— Так Хозяин не может далеко лечить, его сила только на столицу и несколько городов и сёл вокруг доходит, а больше нету. Многие, кто поближе живет, ездит на День Благоденствия, там в столице можно немного подлечиться, а те, кто дальше живет, дорого… Вот от морянки и мрут.

— Почему не может? — удивилась я.

— Не знаю, — Цедрик пожал плечами. — Так завсегда было. Кто близко, тот и лечился.

— А дети? Разве нет детских домов? Почему вы на улице оказались, я ничего не понимаю? — спросила я, смотря на ребятишек, в шоке.

— Хозяин, говорят, организовал несколько