Оглавление

6. 5
7. 6
24. 23
53. 0

1 
Двести двадцать три года назад

Двухметровый детина с квадратной челюстью и стрижкой-ежиком мялся у двери, мучительно соображая, как сказать о случившемся. Старина Фернандес никогда не считал себя трусом, но эта женщина внушала ужас. Даже бóльший, чем те, из-за кого он сейчас распинается перед ней.

— Госпожа Айлин, Квотермейн просил лично передать вам, что ему очень жаль. Но он не смог предотвратить…

Брюнетка с очень бледной кожей и кроваво-красной помадой на пухлых губах приподняла правую бровь.

— Ближе к делу.

— Подопытные сбежали.

На лице Белины Айлин не дрогнул ни один мускул. Она отпила из бокала, в котором плескалась ядовито-желтая жидкость, подозрительно похожая на технический растворитель, и вопросительно посмотрела на Фернандеса.

— Как? — голос остался спокойным, но мужчину охватила дрожь.

— Они угнали корабль.

— Естественно. Иначе отсюда выбраться невозможно. Я спрашиваю, как вы допустили это?

Фернандес утер пот со лба и подумал, что пора разорвать контракт и свалить отсюда. Чем бы чревато это ни было.

— Мы…

— Идиоты, — подсказала Белина. — Это я и без вас знаю. Объясни мне, как можно сбежать из моей лаборатории?

Фернандес двенадцать часов назад и сам полагал, что это невозможно. Но утром заступившие на смену охранники обнаружили пустые камеры. Все датчики и видеокамеры приказали долго жить, и даже специалист по кибернетике, который сейчас обливался потом, ожидая порицания начальницы, не смог восстановить ни единого байта информации.

— Кто дежурил в эту ночь?

Мужчина судорожно сглотнул комок и нервно дернулся.

— Донован, МакЛохан, О’Генри. И я.

— Почему об этом докладывает заместитель начальника службы безопасности? Где Квотермейн?

— Сегодня не его смена.

— Это не мои проблемы. Передай, что я срочно жду его у себя.

Фернандес еле сдержался, чтобы не вздохнуть от облегчения.

— Стой, — Белина подалась вперед с хищным выражением во взгляде. — Ты сказал, они угнали корабль. Какой именно?

— Один из подопытных образцов. «Муху».

И наконец стальная броня, защищавшая ее спокойствие, треснула. Белина с силой сжала в ладони бокал с напитком, и стекло лопнуло, залив содержимым ее руки и стол. Фернандес заметил, что ее кожа осталась невредимой. Металлическому столу в тех местах, куда попали капли, повезло меньше — поверхность начала шипеть и расползаться.

— Квотермейна сюда, немедленно! — рявкнула женщина, вскакивая.

Моргнув, громила шарахнулся к двери, и спустя секунду его и след простыл.

Женщина вызвала робота-уборщика, и пока тот собирал осколки, подошла к окну. Обычно меланхоличный пейзаж безжизненной каменной пустыни на фоне черной бесконечности умиротворял ее. Но в этот раз он лишь напоминал, что беглецы могут быть в любой точке этой пустоты. Прижав кончики пальцев к закрытым векам, она попыталась сосредоточиться. Сейчас не время истерить. Нужно исправлять ошибки. И как всегда, подчищать за остальными.

Начальник службы безопасности вошел в кабинет, даже не потрудившись постучать. Видимо, решил: раз они спят вместе последние две недели, у него появились некоторые привилегии. Белина хищно усмехнулась, представив, как она вытащит из него наглость вместе с позвоночником.

— Нашей вины тут нет, — с места в карьер начал Квотермейн. — Нужно давать более четкие инструкции.

— Не вижу ничего нечеткого в словах «не спускать глаз днем и ночью», — спокойно парировала Белина.

— Но ты не уточнила, насколько высок приоритет твоего приказа.

— В смысле? — насторожилась женщина.

— В прямом, — окончательно завелся начальник тюрьмы. — Я очень рад встрече с неземными цивилизациями, которые открывают для нас новые возможности, бла-бла-бла. Но мне совершенно не нравится, когда моих подчиненных жрут прямо на посту.

— Трое больных людей и один валиурец, тоже не очень здоровый, к тому же вегетарианец и пацифист. Они даже с мелким грызуном бы не справились. И уж тем более не стали бы есть людей.

— Неужели? Тогда как ты объяснишь, что из четверых охранников жив только мой зам?

— А что с остальными?

— МакЛохан и О’Генри бесследно исчезли, зато, судя по найденному в обрывках окровавленной одежды жетону, твои болезные перед уходом плотно позавтракали Донованом. Мы нашли его останки посреди пустой камеры. Пол и стены забрызганы кровью, на полу — кое-что от его кишечника. Зрелище не из приятных.

— Интересно, — Белина задумчиво потерла подбородок. — Необычная реакция. Я не планировала устраивать зомби-апокалипсис.

— А что же именно ты планировала? Знаешь, эта работа не стоит таких денег. Хочу оклад побольше. И половину прибыли от твоих… чем бы ты тут ни занималась, в общем. В противном случае доложу Президенту о несанкционированных опытах.

— Не доложишь. Ведь ты тоже погиб во время побега подопытных, — Белина точным движением выбросила вперед правую ладонь. Тонкий шип вонзился ровнехонько под подбородок начальника тюрьмы. — Через восемьдесят секунд токсин убьет тебя, расплавив твои мышцы и кости.

— Сука! — прохрипел Квотермейн, сползая на пол. Шип он умудрился вытащить, но яд уже попал в кровь и начал взаимодействовать с клетками.

— А ты — кретин. Позволил сбежать носителям этой заразы! Знаешь, сколько ресурсов я угробила на поимку мхуурра*? Да и валиурцы нынче не так многочисленны.

Квотермейн уже хрипел, бешено вращая глазами и царапая грудь. Последним усилием воли он умудрился разорвать рубашку и теперь с ужасом наблюдал, как его плоть пузырится и тает. Но Белина, потеряв к нему интерес, села в кресло и заскользила пальцами по голографической клавиатуре.

Если успеть с группой перехвата, появится шанс. Пушечного мяса у нее предостаточно. А инфицированные могут вернуться к ней и в мешках для трупов — это уже не так важно. Главное понять, как им удалось совершить этот побег и почему микроб превратил их в каннибалов. Если останки третьего охранника — не инсценировка.

Белина вздохнула. Скрывать растерянность от самой себя уже не получается. Она теряет хватку. Люди, изучавшие неизвестную доселе бактерию и сами ставшие ее жертвой, унесли тайну в открытый космос и, скорее всего, уже в миллиардах парсеков от ее научной станции. А значит, она снова вернулась к самому началу. И теперь ей нипочем не занять кресло. Для начала — Голубое.

— Как бы не так, — прошипела женщина, сжимая кулаки.

И тут ее осенило. Квотермейн говорил об останках охранника, которого сожрали. А что, если они оставили в камерах частицы своих ДНК? Тогда она сможет продолжить исследования. И возможно, изменить уже полученные данные в соответствии с ее потребностями.

Голосовой командой Белина вызвала автоматического уборщика. С тем, что осталось от начальника тюрьмы, ей возиться некогда. Ее ждет лаборатория. Пустая, холодная и стерильная. Все, как она любит.

Двести десять лет назад

Мы все можем лишиться благодати,

Жизнь полна жестоких игр.

И все мы знаем, что значит — гореть

(пер. с англ.).

Doro — «Above the ashes»

— Экстренное собрание объявляю открытым, — Президент Влад Каховски обвел взглядом присутствующих и еле слышно вздохнул. В последние двое суток ему довелось спать не больше трех часов. Давно он не работал в таком авральном режиме.

Наблюдая, как члены Союза Планетарных Единых Контролируемых ТерроРеспублик (сокращенный вариант — СПЕКТР) рассаживаются по своим местам, он думал о том, сколько у них осталось времени до Судного дня.

Стол разделен на семь секторов, к каждому из которых приставлено кресло определенного цвета. Влад раздражался всякий раз, когда смотрел на разноцветную мебель и униформу членов правительства. К радуге политика не имела никакого отношения, но таковы традиции. А традиции принято чтить, особенно если они связаны с окончанием Вековой Войны.

Хильда Фишманн, глава департамента здравоохранения и социальной политики, занимала Голубое кресло. Главе финансов, Хосе Идаманзе, принадлежал Фиолетовый сектор. Военной безопасностью и обороной заведовал Асман Ирвинг, сидевший в Красном кресле. Именно от них сегодня многое зависело.

Бледные лица растерянных людей покрывались пóтом в душном кабинете. Президент Влад Каховски снова нарушил молчание:

— Вы все в курсе происходящего. Выслушаю ваши предложения. Но для начала пусть глава Голубого сектора расскажет о ситуации на сегодняшний момент. Хильда, тебе слово.

Остроносая женщина со светлыми, гладко зачесанными назад волосами и выступающими скулами осторожно поднялась со своего места и откашлялась.

— А ситуация такова — карантин не помогает. У нас как минимум три планеты, где космопорты закрыты уже неделю. Несмотря на предпринятые меры, инфекция продолжает распространяться. Хитомицин не справился. Ситуация на Земле критическая. Статистические данные показывают, что на сегодняшний день погибло чуть меньше двух миллиардов человек. Еще столько же находятся в карантине. Добавьте сюда нестабильный инкубационный период и подумайте, сколько носителей без внешних признаков заболевания расхаживают по планете. После гибели носителя инфекция продолжает жить в теле. И после захоронения она проникает в почву, а оттуда — в воду.

— Во время прошлого собрания вы сказали, что трупы уничтожают, — откликнулся глава природопользования и аграрного хозяйства, владелец Зеленого кресла. — Разве вы их не сжигаете?

— Сжигаем. Но не всегда успеваем это сделать. Мы не можем контролировать всю планету. Кроме того, вы уже знаете, что большинство зараженных перед смертью становятся крайне агрессивными. И, насколько нам известно, стремятся заразить как можно больше окружающих.

— А что насчет фауны? Животные тоже подвержены заболеванию?

— Нет, исключение составляют лишь человекоподобные обезьяны.

— Вы хотя бы пытаетесь создать лекарство? — скривился в ее сторону Хосе Идаманзе.

— Естественно! — вспыхнула Хильда. — К сожалению, у заболевания есть признаки как микробного, так и вирусного характера. Мы пытаемся соединить уже известные нам противовирусные вакцины с антибиотиками, но пока безрезультатно.

— Что насчет чужих?

— Нет. Если мы говорим об известных нам колониях флоксиан, а также о гааптянах и эросианцах, их болезнь не затронула. Возможно, ирванцам повезло меньше. Но мы уже несколько лет не поддерживаем с ними связь.

— Возможно, это их проделки, — подался вперед Асман Ирвинг. — Они решили, что пора кончать с нашим режимом, вот и натравили на нас эту заразу. Люди мрут как мухи без дерьма, а вы чешете задницы. Надо прижать этих подонков. Вполне возможно, у них есть и противоядие.

— Сейчас не время для объявления еще одной военной кампании, — возразил Идаманзе. — И нет средств.

— А когда они у вас были? С вашими-то покатушками на Эрос.

— Да что вы себе позволяете?!

— Господа, успокойтесь. — Каховски устало приподнялся с кресла и поднял руки, призывая к порядку. — У нас нет доказательств, чтобы обвинять в этом ирванцев или кого бы то ни было. А пока мы будем выяснять, кто из них замешан, наша раса перестанет существовать. Асман, предложи что-нибудь посущественнее.

— Хорошо. Как вам такое — предлагаю применить Квазар-09. Пора испытать его на практике. Шумихи после его изобретения — вагон, а толку нет.

Члены правительства возмущенно зашевелились.

— Нет! — откликнулась министр здравоохранения. — Я против! Это оружие создавалось для открытого космоса. Вы вообще отдаете себе отчет, какой разрушительный эффект оно будет иметь? Миллиарды людей погибнут.

— Какая разница? Сейчас ситуация аналогичная. А так хоть какой-то шанс. Вы только что сами сказали, что вакцины нет. Возможно, и не будет. А то, что там происходит, очень напоминает мне сюжеты старых ужастиков про живых мертвецов. Разве что эти жмурики пока еще не встают после смерти. Повторюсь — пока еще.

— Нет, мы не можем просто принести в жертву все население Земли, — покачал головой Влад. — Есть способ обезопасить хоть кого-нибудь?

— Способ-то есть, но для этого мы должны знать, что эти люди здоровы. Вы представляете, какое количество жителей нужно исследовать, взять у них анализы? Кто будет защищать врачей от нападений зараженных? И это не считая увещеваний, успокоений и просьб медленно пройти к эвакуационным челнокам. Вы хоть понимаете, какая начнется паника, если народ поймет, в чем дело? Особенно когда увидит эскорт из военных, вооруженных плазмометами, чтобы отстреливать особенно бешеных больных? Нет, со всей ответственностью заявляю, я — против, и мой департамент меня поддержит.

— Ты хочешь упустить шанс спасти хоть кого-нибудь? — нахмурился Каховски. — Ты возьмешь ответственность за гибель всех жителей Земли?

— Я не хочу «лечить» планету таким способом. Она и так не оправилась после Вековой Войны.

— А как еще? Я согласен с Ирвингом. У нас нет другого выхода. Мы применим Квазар, хочешь ты того или нет, Хильда. Но от тебя зависит, спасется ли хоть кто-нибудь.

— А другие планеты? Их вы тоже начнете уничтожать?

— Сначала посмотрим, как поведет себя Земля. Ты сама сказала, там ситуация самая опасная.

— Сроки? — вымученно произнесла женщина.

— Двое суток. За это время спутники повернутся к планете. Ирвинг, выполняйте. Запускайте Квазар.

— Есть, господин Президент.

Глава военного ведомства выскочил за дверь. Через несколько минут огромные металлические шары, мирно спящие на орбите Земли в ожидании врагов из космоса, начнут повороты вокруг оси, чтобы нацелиться на свою хозяйку и пройтись по ней сверхмассивным гравитационным лучом, сдобренным электромагнитным излучением и потоком заряженных частиц.

— Хильда, распорядись о принудительных сборах анализов.

— Наши базы даже не во всех странах расположены.

— Даже если спасешь десять человек, ты победила. Приступай.

Глава здравоохранения кивнула и вышла, чтобы отправить срочные сообщения всем своим сотрудникам.

— При всем моем уважении, господин Президент, но что будет с техникой, зданиями, ресурсами? — вскинула голову глава департамента культуры, науки и образования, рыжая Соня Борисофф. — Люди — это хорошо, да. Но вы понимаете, что сверхгравитация может уничтожить все? Может, лучше ужесточить принудительный карантин, уничтожив все космопорты и технику сложнее велосипеда, и оставить их вариться в своем соку?

— Я отдаю себе отчет в том, что делаю.

— Но стоит ли так рисковать и прятать в бункере якобы здоровых людей? Они могут оказаться носителями со спящей заразой, — продолжала спорить Соня.

— Мы должны сохранить генофонд землян, — Каховски безучастно скользнул взглядом по женщине, стараясь не выдать удивления.

— Зачем? Миллионы людей давно расселились по колониям.

— Извините, мисс Борисофф, — кашлянул Идаманзе. — Но каждая планета медленно, но верно изменяет человека. Земляне, как они есть, остались только на Земле.

— Это глупо. Я бы предпочла, чтобы вы запечатали планету и подождали несколько лет.

— Соня, ты совсем обезумела? — не выдержав, повернулся к ней Президент. — У тебя же там родные. Ты даже им шанса спастись не хочешь дать?

— Я беспокоюсь о нашем наследии…

Влад вздохнул и устало потер виски. Нет, нельзя работать в таком режиме. Люди уже начали сходить с ума, высказывая совсем нелепые советы.

                                             * * *

Влад Каховски безучастно наблюдал, как горит планета, на которой он родился. Десять часов назад он прилетел на спонсируемую им научную базу Луны, где как раз и разработали Квазар-09. Через десять минут лучи смерти достигли Земли.

База располагалась на видимой стороне спутника, так что Президент СПЕКТРа в последний раз успел посмотреть на цветущую голубую планету, пока ее не поглотили жестокие пожары. А то, что не сгорело, расщепилось на молекулы или оказалось раздавлено и вплавлено в земную кору.

Двадцать одна тысяча шестьсот двадцать три. Именно столько челноков успели стартовать с родины человечества. В каждом от пятидесяти до ста человек. Даже при самом скромном подсчете это больше миллиона человек. Хильда провела грандиозную работу, учитывая количество отпущенного ей времени. Но даже этого мало. Ничтожно мало. Особенно когда вспоминаешь, что количество землян давно перевалило за двенадцать миллиардов.

Главы департаментов тоже находились здесь, и все как один предпочли тихим разговорам траурное молчание. Да и не о чем теперь говорить.

В кабинет постучали, и дверь приоткрыла пожилая женщина, одетая в строгий брючный костюм.

— Извините, господин Президент. Здесь с докладом доктор Белина Айлин. Но в списках ее нет. И ей не назначено. Что мне предпринять? Пропустить или отправить домой?

— Кто это? Первый раз слышу, — поморщился Каховски.

— Она генетик. У нее независимая лаборатория на Каллисто. Ни в одной из корпораций она не состоит.

— О чем она собирается тут докладывать? Нам сейчас не до научно-популярных статей о клонировании.

— Она сказала, это важно. И намекнула, что знает о том, как спасти человечество.

Нахмурившись, мужчина минуту молча рассматривал ослепительно-яркую паутину, опоясывающую Землю, и думал о других планетах, зараженных и ожидающих своей очереди, чтобы пройти сквозь огненную геенну.

— Хорошо. Пригласи ее.

Когда в кабинет зашла высокая бледная брюнетка с ярким макияжем, все головы, как по команде, повернулись к ней.

— Добрый вечер, господа, — Белина растянула в ослепительной улыбке кроваво-красные губы. — Смотрю, вы наслаждаетесь прекрасным видом.

— Что вы можете нам предложить? — нахмурился Каховски. Ему не понравился ее внешний вид. Не понравился сарказм, совершенно неуместный на фоне разворачивающегося геноцида. На серьезного человека, тем более ученого, эта женщина не тянула.

— Спасение человечества.

— Каким образом? — спросила Фишманн, даже не попытавшись скрыть скепсис в голосе.

— Микстура от нашей болячки.

— И где она?

— В моей лаборатории. Есть первые выжившие после заражения.

— Обезьяны?

— Кто вам сказал, что я препарировала… прошу прощения, испытывала ее на животных? Гибнут люди. У нас нет времени мучить морских свинок.

— Что ж, передайте нам образцы или просто формулу и…

— Не так быстро, тигр, — рассмеялась Белина. — У меня есть другое предложение.

Каховски раздраженно взглянул на нее. В такой ситуации она еще и свои условия будет ставить? И эта фамильярность. Не зря она ему не понравилась с первого взгляда.

— И в чем оно заключается? — сквозь зубы процедил он.

— Я хочу Голубое кресло. Почему бы вам не назначить меня главой департамента здравоохранения?

Фишманн чуть не задохнулась от возмущения.

— Сначала предоставьте лекарство компетентным людям, — холодно проговорил Каховски. — А там посмотрим.

— Господин Президент! — вскричала почти бывшая хозяйка Голубого кресла. — Вы не можете… необходимо внеочередное собрание…

Но на нее никто не обратил внимания.

— Спасибо за доверие, — с улыбкой кивнула Белина.

Каховски поморщился и, отвернувшись от нее, снова посмотрел на гибнущую планету.

«Я бы отдал тебе все кресла, приди ты два дня назад…»

ГЛОССАРИЙ №1:

СПЕКТР — основное географическое место развития сюжета (Союз Планетарных Единых Контролируемых ТерроРеспублик).

ТерроРеспублика — форма правления, при которой планетой управляет наместник, назначенный Президентом СПЕКТРа.

Теперь правительственный департамент делился на семь основных ветвей, каждая из которых взяла для своих регалий один из семи цветов основного спектра.

Каждый охотник желает знать, где сидит фазан. А именно:

Подчиняются Президенту:

• Красное кресло — департамент военной безопасности и обороны;

• Оранжевое кресло — департамент межпланетных коммуникаций;

• Желтое кресло — департамент образования, культуры и науки;

• Зеленое кресло — департамент природопользования и аграрного хозяйства;

• Голубое кресло — департамент здравоохранения и социальной политики;

• Синее кресло — департамент межпланетного законодательства;

• Фиолетовое кресло — департамент финансов.

Кроме того, Президент назначает наместников колоний, которые уже самостоятельно формируют планетарные правительственные аппараты.

В составе СПЕКТРа семь основных территориальных колоний.

Красный сектор

Центральная планетарная система — Родина.

Звезда — Родина (белый карлик).

Заселенная планета — Обитель.

Основатели: американцы, австралийцы.

Географические данные: горный ландшафт, сухой субтропический климат, пресные моря. Терраформирована.

Разумная жизнь до заселения — нет.

Экономические данные: тяжелая и легкая военная промышленность, кораблестроение, добыча драгоценных металлов (платина, палладий).

Религия: мормонизм.

Субколонии (соседние планетарные системы):

• Андрисе — главная аграрная планета системы. Биосфера представлена в основном насекомыми. Разумная жизнь до заселения — нет. Терраформирование — нет.

• Саванна — научный центр системы. Особенно развито кибернетическое направление. Биологическая жизнь была уничтожена в процессе терраформирования. Разумная жизнь до заселения — нет.

• Ирван — захваченная после конфликта с аборигенами планета. Жители почти полностью уничтожены. Развита добыча металлов. Климат в основном субарктический (тундра).

Оранжевый сектор

Центральная планетарная система — Тайё.

Звезда — Тайё (оранжевый карлик).

Заселенная планета — Фудзияма.

Основатели: японцы, китайцы, корейцы.

Географические данные: ландшафт преимущественно холмистый, большое количество рек, умеренно континентальный климат. Терраформирована, но с сохранением эндемичной флоры и фауны.

Разумная жизнь до заселения — нет.

Экономические данные: животноводство, земледелие, туризм.

Религия: буддизм.

Субколонии (соседние планетарные системы):

• Эрос — планета развлечений (секс-индустрия, азартные игры, туризм, оздоровление). Аборигены — эросианцы. Самоназвание неизвестно. Дружественная раса. Попыток уничтожения либо подчинения не предпринималось. Соседствуют на взаимовыгодных условиях.

Климат — мягкий тропический.

Желтый сектор

Центральная планетарная система — Огненные сестры.

Тройная звездная система: Адское Пекло, Костер Инквизиции, Ведьмовской Огонь.

Заселенная планета — Соммер.

Основатели: немцы, австрийцы, швейцарцы и шведы.

Географические данные: ландшафт пустынный, субтропический сухой климат. Запасы воды на поверхности отсутствуют.

Частично терраформирована с сохранением эндемичной флоры и фауны.

Разумная жизнь до заселения — нет.

Экономические данные: тяжелая и легкая промышленность, добыча полезных ископаемых, включая богатый выбор драгоценных металлов и несколько видов топлива.

Религия: на государственном уровне отсутствует.

Субколонии (соседние планетарные системы):

• Гаапт — планета-рудники (бареллитовые шахты). Аборигены подчинены СПЕКТРу. Климат континентальный с большим количеством осадков. Преимущественно горный ландшафт.

• Буурх — «планета-ссылка» для тех, кому не нашлось места в других мирах. Влажный климат и прорастающие сквозь бетон джунгли. Вяло ведется добыча иридия. Терраформирована частично с сохранением (вынужденно) флоры и фауны.

Зеленый сектор

Центральная планетарная система — Белле.

Звезда — Белле.

Заселенная планета — Эль Параизо.

Основатели: испанцы, итальянцы, греки, шотландцы.

Географические данные: тропический климат, морей нет, но присутствует один океан, занимающий половину площади планеты. В наличии много пресной воды, представленной крупными озерами и полноводными реками.

Терраформирование — нет.

Экономические данные: земледелие, животноводство, виноделие, туризм.

Религия: католицизм.

Разумная жизнь до заселения: на планете жили валиурцы. Почти полностью уничтожены.

Субколония — спутник планеты Тринидад. Имеет атмосферу, плодотворную почву и пресную воду. По географическим и биологическим параметрам напоминают «родительскую» планету, несколько уступая Эль Параизо, особенно по климатическим показателям.

Субколонии (одна соседняя планетарная система):

Звезда — Бьянка.

Две планеты, расположенные в зоне Златовласки: Корасон, Евангелиста.

Голубой сектор

Центральная планетарная система — Божья воля.

Звезда — Ярило.

Заселенная планета — Благодать.

Основатели: представители славянских национальностей, канадцы, алеуты.

Терраформирование — нет.

Географические данные: несколько климатических поясов. Бóльшая часть планеты покрыта водой. Суша представлена в основном архипелагами и островами разных размеров.

Экономические данные: рыбное фермерство, разведение планктона и съедобных водорослей, ведется добыча топлива и нескольких видов полезных ископаемых.

Религия: смесь из православия и язычества.

Разумная жизнь до заселения планеты: да. Самоназвание — фёйгърухи. Приняли введенное людьми обращение, созвучное новому имени планеты, — Блажники. Дружественная раса. Попыток уничтожения или подчинения не предпринималось. Соседствуют на взаимовыгодных условиях.

Субколонии (соседние планетарные системы):

• Майя — покрытая льдом большую часть года маленькая планета. Заселена. Есть несколько человеческих поселений в районах экватора, где теплее. Аборигены: условно разумные гигантские рептилии. После противостояния аборигенов и отряда лингвистов с большими потерями с обеих сторон «динозавры» ушли к южному полюсу. С тех пор колонисты их не видели.

• Макошь, Лада, Мара, Девана, Тара — ничем не выдающиеся миры, заселенные теми, кому не хватило места на Благодати. Климатические условия преимущественно одинаковые — прохладно, сыро, много воды, как пресной, так и соленой. Разумная жизнь до заселения — нет во всех пяти случаях.

• Уцелос — покрытая болотами и реками планета. Богата как съедобными ресурсами (фауна и флора), так и полезными ископаемыми. Разумная жизнь до заселения — уцелы, разумные водоплавающие. Уничтожены.

Синий сектор

Центральная планетарная система — Аурелия.

Звезда — Аурелия.

Заселенная планета — Ла Мер.

Основатели: французы, представители арабских национальностей.

Географические данные: планета-океан. Жизнь сосредоточена под водой.

Терраформирование — нет.

Экономические данные: рыбное фермерство, разведение планктона и съедобных водорослей, ведется добыча топлива и нескольких видов полезных ископаемых.

Религия — в основном ислам. Есть несколько представительств католиков.

Разумная жизнь до заселения планеты: нет.

Субколонии (та же планетарная система):

• Эль-Джахра — планета университетов. Является одним из спутников газового гиганта Аурелии — Гюго. Фактически представляет собой каменный пустынный шар. Терраформирование — нет, процедура была признана нецелесообразной. Поселения расположены под поверхностью планеты.

Эль-Джахра была отдана партии «Леди Ла Мера», феминисткам, борющимся за права женщин в исламском мире. Правительство СПЕКТРа ожидало, что, получив в свое распоряжение безжизненый кусок камня, женщины смирятся с положением и вернутся под покровительство ламерцев. Но дамы нашли инвесторов, и спустя каких-то пятьдесят лет там начали функционировать несколько подземных университетов и научных лабораторий. Еще через пару десятилетий, наравне с Саванной, спутник стал считаться одним из элитных научных центров СПЕКТРа.

Фиолетовый сектор

Центральная планетарная система — Евангелие. В зоне Златовласки находятся три планеты.

Звезда — Крест Господень.

Заселенная планета — Либерсия.

Основатели: англичане, исландцы, шведы, голландцы.

Географические данные: небольшая планета с прекрасными ландшафтами: живописные реки и водопады, невысокие горы, вечнозеленые хвойные леса в северных широтах, лиственные рощи в умеренных широтах и папоротникообразные джунгли в тропиках. Благодаря лечебному эффекту всех видов растительности вырубка строго контролируется правительством. Браконьерство карается строго. При повторной поимке с поличным на месте преступления — смертная казнь. Климат независимо от широт сухой, с умеренным количеством осадков. Морей нет.

Терраформирование — нет.

Экономические данные: оздоровительный туризм (лечебницы, клиники, курорты), земледелие, животноводство.

Религия — протестантизм.

Субколонии (та же планетарная система):

• Мист — соседка Либерсии меньших размеров и с более неблагоприятным климатом (сильная влажность и средняя температура по Цельсию 15 градусов).

• Флокс — соседка Либерсии меньших размеров, расположенная ближе к Кресту Господню. Влажный и жаркий климат. Поверхность изобилует морями, крупными озерами и болотами. Твердая поверхность покрыта джунглями. Жизнь до заселения — да. Аборигены практически полностью уничтожены.

• Флореста — населенный спутник единственного газового гиганта в системе, Моисея. Заселен в основном экватор и небольшие широты, соседствующие с ним. Славится отсутствием сложной техники. В земледелии до сих пор используется тягловый скот. Нет электричества.

Изначально колония основана сектой Зион, противниками кибернетики и искусственного интеллекта, считающими, что компьютерный разум рано или поздно поработит человечество. Затем к ним присоединились амиши (религиозное движение, ставшее отдельной протестантской религиозной деноминацией. Амиши отличаются простотой жизни и одежды, нежеланием принимать многие современные технологии и удобства) и другие любители сельских радостей.

• Архаон — населенный спутник единственного газового гиганта в системе, Моисея. Находится на большом расстоянии от Моисея, потому поверхность покрыта льдом. Однако подповерхностный океан находится в жидком состоянии и богат съедобными ракообразными и беспозвоночными. Частично заселена, в основном это сезонные работники, занятые добычей провианта и некоторых полезных ископаемых, найденных на шельфе подповерхностного океана.

• Атталлия — населенный спутник единственного газового гиганта в системе, Моисея. Большая площадь покрыта морями с завышенным содержанием соли и йода. Воздух насыщен тяжелыми металлами, кроме того слабое магнитное поле спутника делает атмосферу чрезмерно радиоактивной. Несколько поселений используется сезонными рабочими для добычи соли, йода и некоторых других металлов. Рекомендуется использование средств индивидуальной защиты, а также употребление синтезированного цистеина для радиобиологической защиты организма.

Мхуурр — разумная раса, на которую люди наткнулись сразу после Вековой Войны, во время Великого Переселения. Огромные живые «корабли», внутри которых можно с комфортом путешествовать по галактике, если они вам позволят. Никто не знает, откуда они прибыли и как такой вид мог развиться во вселенной. Мхуурр — их самоназвание. Но люди называют их «мухами». Являются псиониками*. Общаются телепатически, но лишь с одной расой — валиурцами. Людей недолюбливают и не доверяют им, в основном из-за геноцида, вследствие которого почти вся эта раса была уничтожена.

Псионики — существа, обладающие паранормальными и экстрасенсорными способностями. Среди человеческой расы рождаются чаще всего из-за мутаций. Некоторые инопланетные расы обладают ими по умолчанию.

Зона Златовласки — условная область в космосе, определенная из расчета, что условия на поверхности находящихся в ней планет будут близки к условиям на Земле и будут обеспечивать существование воды в жидкой фазе.

2 
Девятнадцать лет назад

За тех друзей, что на

Всю жизнь я бы отдала все,

Никогда не оглядываясь

На страдания и несчастья.

За таких друзей буду стоять до конца.

Моя клятва тебе на веки вечные
(пер. с нем.).

Doro — «Freunde fürs Leben»

Герда Петерман с ожесточением терла тарелку, пытаясь скрежетом металлогубки о керамику заглушить доносящийся до ее слуха плач. Уже пять лет она работает в этой семье, но до сих пор ее сердце сжимается от жалобных слез маленькой Fräulein. Нет, плакала она редко — девчушка старалась всегда все держать при себе. Но Герда никогда не забудет, как она рыдала на похоронах пять лет назад. Впрочем, ничего удивительного. Девочка потеряла обоих родителей. И сейчас, кажется, теряет деда.

Герде никогда не нравился Herr Гроссман. Влиятельный толстосум, свысока глядящий на всех, кто ниже его по социальной лестнице, симпатий у бедной эмигрантки не вызывал. Но внучку он любил и никогда не обижал. Пока ему не приспичило отправить ребенка на эту адскую планету. Малышка и так много пережила.

Из гостиной снова послышались крики. Герда вздохнула, отложила посуду и вытерла руки. Кажется, пора вмешаться. Иначе Гроссман доведет маленькую Fräulein Саманту до нервного срыва. Няня старалась не перечить хозяину, но в данную секунду не видела другого выбора.

— Не поеду! — упрямо твердила девочка лет десяти со светлыми хвостиками. — Я умру там!

— От учебы никто еще не умирал! — возражал высокий поджарый человек с крашенными каштановыми волосами и бородой. Гроссман не гнушался любых возможностей выглядеть моложе своих лет. — «Эрида» — отличная школа космолингвистики. Диплом откроет перед тобой огромные возможности.

— Не поеду. Почему я не могу учиться здесь, на Соммере?

— Милая, я бы тоже этого хотел, но для тебя же лучше, если ты отправишься на Ио. Документы я уже подготовил.

— Was*? — подошедшая к ним няня с возмущением уставилась на него. Гроссман нахмурился.

— Герда? Я вас не звал. Что вы тут делаете?

— Пытаюсь защитить мою маленькую Fräulein! Ich werde nicht zulassen*!

— Начнем с того, что это не ваше дело. Если что-то не устраивает, могу дать расчет.

Саманта подняла на женщину не по-детски смышленый взгляд и покачала головой. Герда поняла ее молчаливую просьбу и сдержала рвущиеся с языка резкие фразы. Уйди она, и у девочки не останется вообще никакой поддержки.

Женщина опустилась на колени рядом с Самантой и обняла ее.

— Моя бедная Fräulein!

— Если вы успокоились, соберите ее вещи. Через неделю она полетит на Ио, — промолвил Гроссман, выходя из комнаты.

— Schafskopf*, — прошипела ему вслед Герда, но ее реплика осталась без ответа. Лишь Саманта слабо улыбнулась.

— Не бойся, Герда, я не улечу. Я спрячусь на планете.

— Что ты говоришь, милая?

— Вне куполов полно места, где меня никто никогда не найдет.

— Но ты погибнешь там!

— Знаю. Но лучше я превращусь в пепел под солнцами Соммера, чем поступлю в эту проклятую школу!

— Fräulein… — Герда вздохнула. — Смерть можно принять, только если нет другого выхода. У тебя он есть. И я не допущу, чтобы ты осталась в песках.

— Ничего ты не понимаешь! — Саманта снова всхлипнула.

Поток страданий кончился лишь к приходу сумерек. Девочка безучастно сидела в постели, погрузившись в свой внутренний мир. Как он мог так поступить с ней? Ведь он знал ее тайну, знал. Но лишь отмахнулся от нее. Как и всегда в течение этих пяти лет.

Саманте недавно исполнилось десять. Но благодаря своему дару она чувствовала себя не по годам взрослой. И несчастной. Она знала, что являлась все эти годы обузой для родного деда. Вот он и поспешил избавиться от нее. Он не понимает, что обрекает ее на гибель.

Космолингвистика задумывалась как вполне невинная наука. Человечество впервые столкнулось с другими формами жизни и решило научиться сосуществовать с ними. Для этого была создана школа, где изучались не только инопланетные языки, но также обычаи, традиции и история чужих.

Но после Вековой Войны, когда альма-матер людей оказалась загажена военными отходами и остатками биологического оружия, вид homo sapiens решил, что развитие своих колоний — это, конечно, хорошо, но долго. Поэтому проще аннексировать то, что уже обжито другими, мотивируя это тем, что нас больше и нам нужнее. А вы перебьетесь.

Инопланетяне не согласились. И тогда люди в который раз доказали, что не знают себе равных в производстве оружия и военной техники. А космические лингвисты стали элитными ассасинами-разведчиками, обладающими безграничными правами в том, что касалось охоты за чужими. Особенно поощрялась жестокость, отсутствие сомнений и умение обращаться с любым видом оружия, преимущественно холодным. Потому что нет ничего лучше для невидимого разведчика в стане врага, чем бесшумная сталь.

Девочка знала историю этой школы и понимала, что не сможет остаться человеком в окружении чудовищ. Умрет ее душа. Мама говорила, что душа ценнее тела и ее нужно беречь. Но у нее, Саманты, не получится. И тогда она предаст мамину память.

Мама. Это слово ассоциировалось у девочки с благоуханием цветов и шепотом ночного прибоя — рай, который она никогда не забудет. И не увидит снова. Планета Андрисé и мама сплелись в ее сознании в единый образ.

Когда ее родители поженились, вернее, когда, по словам деда, его дочь совершила глупейшую в жизни ошибку, Саманта дышала воздухом Соммера уже три месяца. Гроссман рвал и метал. Он предлагал Абигайль объявить Саманту ребенком из пробирки, лишь бы она не пошла на мезальянс. Половина промышленных предприятий Желтого сектора, а также бóльшая часть финансовых корпораций Соммера принадлежит ему. И он собирался завещать их Абигайль. Но своенравная дочь отправилась учиться на ботаника, да еще закрутила роман со своим сокурсником, нищим парнем, лишь два года назад сбежавшим с подыхающей Земли. Хоть немцем оказался, и на том спасибо. Гроссман не хуже старины Адольфа помешан на чистоте нации, хоть и предпочитал галакто немецкому языку.

Все эти мысли Саманта до сих пор иногда ловила и переваривала. Каждый раз чувствовала боль, но поговорить об этом с дедом не решалась. Она не боялась его и даже любила. Ведь и он смягчился благодаря ее беззубой улыбке и крохотным ручонкам, которыми она обхватила пальцы деда при первой встрече. Он пришел навестить дочь и внучку и потом долго не мог выпустить Гертруду Фредерику Саманту из объятий.

Но зятя все равно на дух не переносил.

…Американцы как раз набирали добровольцев для исследования своей новой колонии. Выбор пал на жителей Соммера, ибо янки здраво рассудили — многие соммерцы душу продадут ради тропической зелени и запаха океана. Их новая родина этим добром не баловала.

Соммер — засушливая пустыня. Здесь почти ничего не растет. Вода нашлась только глубоко под землей. Атмосфера настолько разряжена, что человек не выдержит и получаса на поверхности. Впрочем, он еще раньше зажарится на радость Адскому Пеклу, Ведьмовскому Огню и Костру Инквизиции. Так поэтично назывались три звезды, вокруг которых вращался Соммер. Первые колонисты недолго думали над именами звезд, сгубивших многих первопроходцев. Но названия прижились и вскоре пополнили официальные атласы и навигационные карты.

Казалось бы, чего ради лететь сотню-другую лет, а затем и вовсе оставаться тут навсегда? Группа немецких астрономов, обнаруживших эту систему, бегло изучила данные спектрального анализа тройной системы и поняла, что планета является углеродной, а ее недра наверняка пухнут от полезных ископаемых. Перед тем как отправлять доклад в ЕМАК (Единый мировой астрономический комитет), посоветовались со знакомыми финансистами. В день аукциона немецкая делегация рискнула и выкупила ее, перебив немногочисленные ставки от других национальностей. И остатки правительства Германии отправили туда колонистов сразу после окончания Вековой Войны. Не пожалели денег на оборудование и материалы, за несколько лет построив под колпаком искусственной атмосферы целый мир. И не прогадали.

А вот Андрисе первыми нашли американцы. Но жители Обители, их колониального центра, без энтузиазма относились к исследованиям новых земель, поэтому приходилось вербовать жителей других планет.

Абигайль и Дитер Корф с готовностью ухватились за эту возможность. Они являлись хорошими специалистами в своей области, и их прошения удовлетворили без проволочек. Через полгода после свадьбы они смогли забрать с собой и Саманту. Андрисе казалась безобидной планетой, растительным эдемом. Здесь водились только насекомые, неопасные для жизни. И оглушительное разнообразие растительного мира, от которого рябило в глазах.

Первые поселенцы, разбив лагерь, быстро освоились и вскоре перевезли семьи, не забыв даже про милых домашних животных. Вот так Саманта оказалась в раю. Но ничто не длится вечно под звездами.

И вот мама с ее голубыми глазами-озерами в далеком прошлом, там же, где лежат осколки ее желаний. Там же, где Андрисе. И детство.

Через три дня после ссоры Гроссман забрал внучку на Землю. Там проходила важная для него встреча, и он решил забросить Саманту на Ио чуть позже. Оставлять ее на Соммере наедине с Гердой он не рискнул, здраво рассудив, что девчонка может сбежать. И пока ее дед произносил напыщенные речи, Саманта без дела слонялась в павильоне для детей.

Игры и детские забавы ее не интересовали, болтовня ровесников быстро наскучила. Она с восторгом нашла стеллаж со старинными книгами и даже обнаружила любимую сказку. Пыталась читать, но строчки сразу же вылетали из головы, освобождая место мыслям об «Эриде». Она не хотела пускать страх в сердце, но он уже давно облепил его влажной паутиной.

А если сбежать? Остаться жить на Земле? Да, девочка знала о радиоактивной почве, зараженной воде и зачумленном воздухе. О мутациях, которые происходят с жителями, особенно с теми, кто не может позволить себе импортной еды и антирадиационных куполов над домом. Пусть она проживет недолго. Зато это ее выбор.

Детей постепенно забирали освобождающиеся родители, и комната для развлечений пустела. Но Саманту это лишь радовало — вопли игривой ребятни раздражали.

— Держишь книгу вверх ногами, дурочка, — кто-то плюхнулся рядом с ней на диван и громко фыркнул. Саманта подняла глаза на возмутителя спокойствия. Им оказался парнишка лет пятнадцати, с темной бронзовой кожей и бледно-зелеными, почти прозрачными радужками. Уже редеющие каштановые волосы придавали ему взрослый вид.

Девочка поняла — это местный житель и почувствовала укол жалости. Она всегда стыдилась этого чувства, ведь люди ненавидят, когда их жалеют. Уж она-то знает не понаслышке. Оставив реплику мальчика без ответа, Саманта снова опустила взгляд на строчки, предварительно вернув книге правильное положение.

Кто бы сомневался. Глупая туристочка боится разговаривать с местным мутантом.

Всем начхать. Мы подыхаем, а никому нет дела.

Если мама не выбьет место в колонии, мы пропали.

Господи, пусть у нее получится, пожалуйста!

Я не хочу смотреть, как гниют заживо мои друзья.

Хочу забыть, как это случилось с папой.

Лихорадочные мысли мальчишки заставили Саманту отложить книгу и снова посмотреть на него. Кулаки сжаты, глаза зажмурены, он так вжался в диван, словно пытался в нем спрятаться.

— Меня зовут Саманта.

— Что? — парнишка недоуменно повернулся к ней.

— Ты разве не за этим подсел ко мне? Я думала, ты хочешь познакомиться.

— Очень надо.

— Знаешь, как называется сказка? Генетик Изумрудной планеты. Я ее обожаю. Там про великого ученого, который создал Думающего Монстра, Доброго Рыцаря и Храброго Метаморфа.

Снизошла до меня, надо же! Малявка. Еще обидится, если начну игнорить. Ненавижу детский плач.

— Если ты так ее любишь, почему читала кверху ногами?

— Потому что не могу вернуться в мир книги. Через четыре дня я уеду туда, куда мне очень не хочется ехать.

— А я бы все отдал, лишь бы свалить отсюда, — признался мальчик. — Моя мама сейчас хлопочет о переводе на другую планету.

­­ — Куда ты хочешь полететь?

— Куда угодно!

— Думаю, Соммер тебе не понравился бы.

— Если там нет радиации, понравится.

— Ты не воспитанный, — заметила Саманта.

— Почему это? — возмутился он.

— Я представилась, а ты — нет.

— Меня зовут Макс, — пожал плечами парнишка. — Но какая разница? Ты все равно скоро уедешь. Мы тут стараемся друзей не заводить, слишком мало живем.

— С кем ты живешь?

— С мамой. Отец умер в прошлом году. А сестра и брат свалили с Земли. Надеюсь, я доживу до совершеннолетия и тоже сбегу с пиратами.

— Пиратов не существует. Это все выдумки, — возразила Саманта. — Дедушка говорит, их уничтожили во время Вековой Войны.

— Ага, слушай больше. Я сам видел, как они садились в один такой корабль. Меня не взяли, потому что я тогда был еще мелким, вроде тебя.

— И где же они теперь? Почему не вернутся за тобой?

— Видимо, не могут, — Макс вздохнул и вдруг встрепенулся. — А вот и мама! Мам, ну что?

Мальчик кинулся к женщине, которая вошла в павильон. Саманта обратила внимание на ее истощенную фигурку, усталую походку и круги под глазами. Должно быть, мама ее нового знакомого работает день и ночь, чтобы обеспечить дом с антирадиационной защитой и нормальную пищу для Макса. Но этого недостаточно.

Она опустила глаза и покачала головой. Макс резко остановился, не добежав до матери несколько шагов, словно наткнулся на невидимую стену.

— Прости, Максим, мне очень жаль. Но мое место отдали другой сотруднице.

— А деньги ты предлагала? — упавшим голосом спросил мальчик.

— Их оказалось недостаточно.

— Так давай продадим дом!

— Максим, он давно уже не наш. Я заложила его, чтобы купить купол. Нас выселят, когда тебе исполнится шестнадцать.

Парень обернулся и встретился взглядом с наблюдавшей за ними Самантой.

Не жалей! — его резкая мысль болью отозвалась в ее висках. Девочка отчаянно замотала головой, пытаясь собраться с мыслями. Надо что-то делать. Она ни разу не подходила так близко к чужой проблеме и теперь не может просто отойти в сторону.

Женщина обняла сына за плечи и мягко подтолкнула к выходу. Мальчик больше не оборачивался. Ему сейчас не до Саманты. И она не судила его. Она понимала Макса. А еще ей отчаянно хотелось помочь ему. Поэтому она, отложив книгу в сторону, отправилась слушать мысли людей, хотя бы отдаленно знакомых с Максом и его матерью. Деду, если удастся его уговорить, понадобится больше информации.

Вечером Гроссман привел ее в дорогую гостиницу, защищенную по всем правилам. Заказал еду. Не местную. Тут были запеченные в планктоне спруты*, жареные крылья страйфлая*, вареные кушкусы*. Но девочка не притронулась к деликатесам. Вяло ковыряясь ложкой в привычном для нее сырном супе с охотничьими колбасками, она набиралась смелости поговорить с дедушкой.

— Милая, хватит. Если думаешь, что объявление голодовки поможет, ты ошибаешься.

— Суп же я ем, — буркнула Саманта. — Значит, не голодаю.

— Но и аппетитом похвастаться не можешь. Утром ты находилась в более приподнятом настроении. Что произошло? Тебя кто-то обидел на детской площадке?

— Нет, — покачала головой Саманта и глубоко вдохнула, собираясь с духом. — Это дурацкие зеленые лампы в нашем номере доводят меня до тошноты. А еще я познакомилась с одним мальчиком, деда.

— Так, — протянул Гроссман. — Хорошее начало. Не говори, что ты без памяти в него влюбилась, собираешься выйти замуж и сбежать в неизвестную американскую колонию.

— Я бы с радостью. Но возраст не позволяет. Ты можешь выслушать, не перебивая?

— Хорошо, — мужчина почувствовал себя заинтригованным. Его внучка никогда не отличалась стандартным мышлением, а сейчас, на пороге важных изменений, тем более стоило к ней прислушаться.

Ее никогда не волновали игрушки, мальчишки, ролевые и компьютерные игры. А значит, сегодня она хочет рассказать нечто особенное.

— Есть семья. Светлана и Максим Звонаревы. Помоги им выбраться с планеты. Брат и сестра сбежали с пиратами, отец умер. Больше никого нет. Только двое. Это ведь несложно устроить? Для такого, как ты?

— А кем ты меня считаешь, дорогая? — поразился Гроссман. — Президентом или божеством? Как я могу незаконно вывести с планеты двоих людей? Спрятать их в багажном отсеке, где нет кислорода? Гуманнее оставить их тут.

— Ты не понимаешь! Денег на радиа-защиту дома у них нет, через год их выселят! И питаться они начнут тем, что растет из этой мертвой земли. Они погибнут! Может, женщине уже все равно, но мальчик хочет жить. Очень хочет. И боится, что его пожалеют…

— Ты их давно знаешь? — спросил дед, лишь бы что-то произнести. От недоумения он ничего умнее придумать не мог.

— Нет. Около получаса. А Светлану и вовсе издалека видела.

— И ты хочешь спасти незнакомых людей? Что на тебя нашло? Кто они тебе? Не родственники, не партнеры, не друзья. С какой стати я должен рисковать…

— Деда, — перебила его внучка. — Если ты заберешь отсюда хотя бы Макса, я без колебаний уеду на Ио. Не сделаю ни единой попытки унести оттуда ноги, и никогда не выскажу упреков по этому поводу в твой адрес. Я стану лучшей ученицей. Без возражений. Ты сможешь мной гордиться. Но если ты сейчас откажешься, я за себя не ручаюсь. Возможно, через неделю после начала занятий тебе позвонят и сообщат о побеге в космос без скафандра. А может я просто взорву их к чертям и отправлюсь покорять галактики вместе с командой пиратов.

Гроссман окончательно пал духом. На него сейчас смотрела не десятилетняя девочка, нет. Взрослая, озлобленная на весь мир, жесткая и умная женщина. Ему на мгновение стало не по себе, страх тонким червем забрался в мозг и тут же исчез. Но перед этим успел укусить. И этот момент Гроссман никогда не забудет. Тогда-то он и понял, как ему повезло. Если бы Саманта не встретила этого мальчишку, быть беде.

— Хорошо, — больше он не раздумывал. Надо брать быка за рога, пока внучка не передумала об условиях.

— Хорошо, — согласилась девочка без тени улыбки. И червь страха снова вернулся.

ГЛОССАРИЙ №2:

Was (нем.) — что.

Ich werde nicht zulassen (нем.) — я не позволю.

Schafskopf (нем.) — болван.

Школа «Эрида»:

Расположение — Ио, спутник Юпитера, Солнечная система.

Назначение — подготовка космолингвистов (сокращено до лингвистов).

Специализация — взаимодействие с инопланетными расами. Включает в себя: изучение социальных структур, исторических и культурных ценностей; поиск взаимопонимания, а именно, имеется ли целесообразность сосуществовать в партнерских отношениях; в случае, если дружески настроенной расе нечего предложить человечеству — подчинение, при проявлениях агрессии — уничтожение. Практически те же виды взаимодействия предписаны лингвистам при встрече с неразумными видами фауны.

Родоначальник школы — учебный проект «Вместе». Заведение с упором на сосуществование с чужими.

Спрут — крупные осьминоги, обитающие на Ла Мере. По вкусу напоминают куриное мясо. Содержат много питательного белка, гипоаллергенны. Жители Ла Мера разводят их на специализированных подводных фермах.

Страйфлай — летающая рептилия с Благодати. Нежное мясо, по диетическим свойствам схожее с кроличьим. Из-за агрессивности и кожного покрова с эффектом хамелеона на них непросто охотиться. Являются деликатесом.

Кушкусы — культивированные плоды с Эль Параизо, выращенные путем селективного отбора и генной инженерии. По вкусу похожи на стейк из телятины, формой напоминают картофель. Один из главных импортируемых продуктов Зеленого сектора.

3
Три года назад

В моем сердце словно кинжал.

Боль холодная, как стекло.

Я слишком долго несла этот груз.

Пришло время сменить путь, по которому я шла (пер. с англ.).

Doro — «Everything lost»

Улыбка симпатичного темно-русого парня с бледно-зелеными глазами показалась Саманте несколько натянутой.

— Сегодня кто-то уйдет в отрыв?

— Вроде того. Если ты не против, — девушка вопросительно взглянула на него. — Нас разделяет целая прорва парсеков, но твою кислую моську я вижу. Что происходит?

— Завидую, — пожал плечами ее собеседник. — Ты снова уходишь в открытый космос. А я еще пять лет должен торчать на Каллисто.

— Поверь, за иллюминаторами нет ничего интересного.

— Да иглоплюв* с ними. Ты служила на «Бисмарке». Скажешь, тебя не интересовал поначалу каждый отсек корабля?

— Нет, — поморщилась Саманта. — Разве ты не знал, как я ненавижу эти металлические гробы? И с чего ты взял, что членам экипажа позволяется бродить, где вздумается? Военная дисциплина, знаешь ли, штука суровая. И не напоминай мне про «Бисмарк».

— Извини.

— Прошло три месяца. Всего три. Я до сих пор вижу в кошмарах бареллитовые шахты. Давай поговорим о чем-нибудь другом.

— Рад, что ты нашла работу.

— Я тоже. Я люблю Соммер и ненавижу свою профессию, но девяносто два дня отдыха — это слишком даже для меня. Да и дед не хочет, чтобы я долго торчала на одном месте. Он еще сам не определился, как представлять меня окружающим: внучка, кузина, служанка. Ты же понимаешь, после Гаапта…

— Угу. Ну так что за корабль?

— Судя по записям, какая-то букашка из исследовательских. Я даже названия не запомнила. Какой-то древнегреческий деятель, что ли. Знаешь, мне повезло. Их вакансия висела в сети три дня. За это время прошения могли подать сотни кандидатов. Но они выбрали меня.

— Как прошло собеседование?

— Его не было.

— То есть? — нахмурился мужчина.

— Я заполнила бланк, отправила им. Через полчаса пришел ответ со словами «Вы наняты», и приказ явиться завтра в десять утра по местному времени.

— Мне это не нравится.

— Брось, Макс. До чего ты любишь везде подвохи искать.

— У меня опасная профессия, ты знаешь, — ухмыльнулся Макс. — За вредность мне должны предоставить пенсию по инвалидности в сорок лет.

— Если доживешь, — фыркнула Саманта. — Ладно, Максик, мне собираться пора. Начищу перья и двину в какой-нибудь захудалый клубешник.

— Только не увлекайся. Я тебя знаю.

— Не нуди. Я три года торчала на рудниках, где вокруг меня были лишь горы бареллита*, гааптяне и замученные люди. Для нас тогда существовали две радости — соевая похлебка и пятичасовой сон. Три месяца я сидела взаперти в дедовском доме. А завтра — строгая дисциплина и редкие увольнительные. Могу я хоть напоследок повеселиться?

— Я разве против? — вздохнул Макс. — Ты просто береги себя, ладно? Последний наш поход в клуб соммерцы запомнили надолго. Küsse Dich, Auf Wiedersehen*.

— Пока, — махнула рукой Саманта и отключилась.

От тишины, тотчас ворвавшейся в комнату, зазвенело в ушах. Девушка зажмурилась и надавила на веки. Разговор с другом возродил никому не нужные воспоминания. Гаапт. Прóклятая планета.

Саманта кинула взгляд в зеркало и ужаснулась. Привлекательная девушка с длинными белыми волосами, в растянутой футболке и трикотажных шортах, исчезла. Вместо нее отражение показывало больную изможденную особу с грязным лицом, неровно обрезанными космами и безумными глазами.

…Рюкзак трется о спину, и такое ощущение, что на теле живого места не осталось. Две недели непрерывного дождя, меняющего лишь интенсивность. Мелкая зябь, неторопливо падающая с ватного низкого неба, пронизывающая тело до самых костей, наполняла влажностью все органы, мышцы, костную ткань. Она сменялась каждые три часа разверзшимися хлябями, да такими, что казалось — водопад, непрерывно изрыгающийся рвотного цвета тучами, пробьет насквозь.

Галеты промокли. Во время привалов приходится есть влажное склизкое нечто, которое так и норовит покинуть желудок во время процесса. Мясо? Не, не слышали. Сушеное закончилось в первые два дня. Благо, вода никогда не кончалась, и смерть от жажды нам не грозит, слава вакууму.

Но сил идти уже нет. Из носа постоянно льется, смешиваясь на коже с дождем и слезами из почти ослепших от влаги глаз. Я держусь только благодаря спине Оливье впереди. Он играет роль спасительного маяка, не давая мне плюнуть на все и рухнуть в канаву с водой. Мышцы ломит от усталости и сырости, но я продолжаю отсчитывать шаги. Раз-два, раз-два, не спать, раз-два, раз-два, не падать, раз-два, раз-два, вставай, эросианская каракатица!

Мы слегка напоминаем аборигенов Гаапта: такая же черная кожа, воспаленные красные глаза светятся безумием, а скрюченные пальцы удивительно напоминают клешни. Но кому какое дело, как мы выглядим. Здесь ни одной живой души, даже хищники и прочие опасно-ядовитые звери убрались в свои норы пережидать сезон дождей, который длится ровно половину года. Угораздило же нас рухнуть именно в это время, да еще и вдали от всех населенных пунктов. Челнок неожиданно взбеленился, и нас выбросило в пустыне. Которая каждые шесть месяцев превращается в огромное болото.

Хорошо еще, что вместе со мной полетел Оливье. Спасибо капитану «Бисмарка». Собрание рудокопов в считанные часы превратилось в забастовку. Аборигены вдруг отказались работать в шахтах, ссылаясь на генезис, что привело хозяев рудников и надсмотрщиков в ярость. Но гааптян не испугали даже угрозы сжечь их гнезда дотла. Я, одна из лингвистов СПЕКТРа, случайно оказалась поблизости. И меня призвали к службе.

Плюх. Я опять упала. Да еще так позорно — прямо на спину, и теперь барахталась в луже, как таракан, которому никак не перевернуться снова на лапки. Оливье ушел далеко и не слышал звука моей вынужденной остановки. Видимо, и не заметит до самого города. А кричать не могу. Голосовые связки тоже отсырели и отказываются служить. И все это начинает слегка пугать…

Огромным усилием воли Саманте все же удалось загнать воспоминание в отдаленный угол мозга, пока не вылезло самое страшное.

— Самое время выпить, — она скривилась в сторону своего отражения и отвернулась. Через секунду ее шкаф подвергся тяжелому испытанию — всю одежду вытащили и свалили на постель огромным комком.

— Это недопустимо! — возмутился шкаф.

— Заткнись, — парировала Саманта. «Умную» мебель она терпеть не могла. Но дед старался шагать в ногу со временем и приобретал для дома все выходящие на рынок новинки. Герде, все еще живущей здесь, это обстоятельство причиняло немыслимые мучения. Каждый раз, когда с ней заговаривала кухонная плита или посудомойная машина, женщину начинало колотить. Теперь по дому она передвигается аккуратно, словно партизан в стане врага.

— Матерь Божья! — в спальню заглянула Герда.

— Будешь долго жить, — усмехнулась девушка. — Только что тебя вспоминала.

— Fräulein, что ты тут творишь?

— Разбираю вещи.

— Шкаф сейчас удар хватит.

— Поделом ему. Скажи-ка, Герд, какого иглоплюва дед поменял тут все? Все эти электронные сволочи теперь пытаются учить меня жизни.

— Честно говоря, он не ждал тебя.

— В смысле? — приподняла брови Сэм. — Он же помогал Максу вытащить меня.

— Он полагал, ты не захочешь возвращаться домой, считая себя виноватым перед тобой, — Герда пожала плечами. — За «Эриду», «Бисмарка» и Гаапт. Я приготовила суши.

— Герда, я не выношу сырую рыбу.

— Я слегка подкоптила спрута, не волнуйся. А жовонь* вообще печеный. Не отравишься.

Вот что эта несносная девчонка перечит старушке? Уважила бы напоследок. Когда ее теперь увижу?

Саманта ласково обняла женщину и помогла спуститься на кухню.

— Как тебе жилось рядом с дедом? Я ведь ни разу не спросила тебя об этом.

— Если бы не Макс, выдрала бы Готтфриду его куцую бородку.

Женщины сели за стол.

— Ешь, — Герда подвинула к девушке тарелки со снедью.

— Расскажи мне все. Хочу знать, что помешало вам с дедом поубивать друг друга…

— Твой друг мне нравился больше тебя, — слова прозвучали бы грубо, но няня улыбнулась.

— В этом я даже не сомневалась. Жаль, что мы не росли вместе.

Даже такому человеку, как финансовый магнат Гроссман, могли отказать. И отказали. Максиму ни под каким предлогом не разрешалось переселяться на другую планету. Казалось бы, какая им разница? Дело в том, что в его лице они теряли дешевую рабочую силу, согласную на все ради даже призрачного шанса на приобретение защитного купола в отдаленном будущем. Как правило, до этого шанса никто не доживал.

Гроссман не собирался сдаваться. К делу подключились Соммерский Горнорудный Концерн, акционерное общество «БарРуд» и Институт горного дела. И вскоре миграционной службе пришлось одобрить их запрос на перевод Звонарева Максима в столицу Соммера, Фламме, с целью обучения шахтерским премудростям. Потому что мальчик выиграл в ежегодную лотерею и получил стипендию для бесплатного обучения на первом курсе.

Как земной парень оказался записан в этот конкурс, разбираться уже не стали. Записали, и ладно. Земля, с ее исчерпанными недрами, не могла позволить себе споры с тем, кто обеспечивает ее полезными ископаемыми. И когда Макс прибыл на место назначения, Гроссман объявил, что готов оплатить полное обучение мальчика и помочь со стажировкой в самом Концерне. В консульстве Земли поняли, что Звонарева они больше не увидят.

Остаться наедине с нервным подростком мой дед не рискнул, поэтому упросил декана «Эриды» продлить мои каникулы. Тетка поскрипела зубами, ссылаясь на нарушение всех предписаний школы, но под давлением Гроссмана согласилась. Все соглашались. И я тоже.

На целых шестьдесят дней мы с Максом снова почувствовали себя детьми. Странности характера сближают, и к концу летних каникул каждый из нас обрел настоящего друга. Сначала парнишку смущал возраст новообретенной подружки, но я знала, как заставить относиться ко мне как к равной. И вскоре он перестал чувствовать разницу. Единственное, что его бесило — мои выигрыши в шахматы. Но что поделать, если я знаю все его ходы наперед? Нечестно? Да. Но я ненавидела проигрывать.

А потом с Земли пришло сообщение — умерла Светлана. К счастью, успев указать в завещании Гроссмана в качестве опекуна. Я помогла парню пережить утрату, и даже дед иногда сочувственно хлопал его по плечам.

Я ощущала его боль и страдание, как свои собственные. И понимала, чего именно хочется Максиму в тот или иной момент, стараясь идти навстречу. И деда заставляла прислушиваться к своим словам. Поэтому парень не замкнулся в себе.

Герда рыдала навзрыд, когда меня провожали на Ио. Максим выглядел подавленным, но скрывал как мог подступающие к глазам слезы. Сама героиня дня ничего не чувствовала. Я закрылась от чужих мыслей и образов, иначе их боль могла бы раздавить меня.

Всю дорогу до Ио дед молчал. И молчал его разум. Впрочем, он всегда старался в моем присутствии думать о пустяках. Кому понравится, когда в ваших мыслях ковыряются, пусть даже близкие люди? Но сейчас он умудрился выкинуть из головы вообще все. Я копалась там с изощренностью хирурга-психопата, но находила лишь не