Месмеризм и конец эпохи Просвещения во Франции
В начале 1778 года в Париж прибыл венский врач Франц Антон Месмер. Обосновавшись в городе, он начал проповедовать, казалось бы, довольно странную теорию исцеления, которая почти мгновенно овладела сознанием публики. Хотя слава Месмера оказалась скоротечна, его учение сыграло важную роль в смене общественных настроений, когда «век разума» уступил место эпохе романтизма. В своей захватывающей работе гарвардский профессор Роберт Дарнтон прослеживает связи месмеризма с радикальной политической мыслью, эзотерическими течениями и представлениями о науке во Франции XVIII века. Впервые опубликованная в 1968 году, эта книга стала первым и до сих пор актуальным исследованием Дарнтона, поставившим вопрос о каналах и механизмах циркуляции идей в Европе Нового времени. Роберт Дарнтон — один из крупнейших специалистов по французской истории, почетный профессор в Гарварде и Принстоне, бывший директор Библиотеки Гарвардского университета.
Жас шектеулері: 12+
Басылым шыққан жыл: 2020
Баспа: Новое литературное обозрение
Серия: Studia religiosa
Аудармашылар: В. Михайлин, Н. Михайлина, Е. Кузьмишин
Қағаз беттер: 286
Бұл серияда
Пікірлер6
👍Ұсынамын
💡Танымдық
На самом деле это безумно важный контекст к Французской революции и годах ей предшествующих, это не столько исследование месмеризма (на самом деле про то из чего состоит месмеризм и про его практики лучше отдельно прочитать до этой книги хоть бы и на Википедии), сколько систематический анализ медиа того времени - из чего состояли газеты, что обсуждали в гостиных, кто и как подтачивал ансьен режим.
Ко всему прочему это еще и безумно смешная местами книга. Короче, круто.
Ко всему прочему это еще и безумно смешная местами книга. Короче, круто.
👍Ұсынамын
💡Танымдық
🚀Көз ала алмайсың
Мог бы три раза (или триста) поставить значок "не оторваться" - так и сделал бы. Безумно увлекательная книжка при всей неочевидности выбранной темы
Дәйексөздер317
С приходом Революции ненависть к угнетателям заставила их переключиться с философии на политику, и от прежней увлеченности природой огня и проблемой управляемости воздушных шаров осталась только зола. Марат, который до Революции был экспертом в этих двух областях, уступил место Марату-революционеру, но сохранил стремление к чему-то вроде общественного самоуправления в сфере науки: «Если кто-то и имеет право меня судить, то пусть это будет просвещенная и непредвзятая публика: лишь этому трибуналу я отдаю себя на суд со всем доверием — высшему трибуналу, чьи постановления вынуждены уважать даже научные корпорации». Месмер отвечал на нападки со стороны академиков примерно в той же манере: «Я обращаюсь к суждению публики».
Образованные французы конца 1780‐х годов не доверяли холодному рационализму середины века, предпочитая более экзотическую интеллектуальную диету. Им хотелось нераскрытых научных тайн, не объясняемых рациональными методами. Они похоронили Вольтера и валом повалили к Месмеру
описанных Малле дю Паном: «Париж полон молодых людей, которые с легкостью уверяют себя в том, что они талантливы: клерков, приказчиков, адвокатов, солдат, которые видят себя писателями, умирают с голоду, даже попрошайничают, и пишут памфлеты».
