Оглавление

Мне кажется, что я схожу с ума. Никогда не была уверена, что с моей головой все в порядке, но, по — моему, это уже перебор. Нет, вы только послушайте. Мои предметы в квартире двигаются с места на место. Серьезно! Ладно, когда стакан, который я оставила утром на столе, вечером оказался разбитым на полу. Это еще ладно. Это еще можно объяснить. Но мои стулья оказались в другом конце комнаты. Все четыре! Причем, красиво так оказались, квадратом.

Если это полтергейст, то очень тактичный. В моем присутствии он не пакостит. И вообще бурамошит очень аккуратно, без фанатизма. Будто морально меня готовит к чему-то.

Но я не готова, черт возьми!

Вызывайте в Кокколу священника. Если он начнет бурамошить в моем присутствии, я сойду с ума. Не шучу. Говорю абсолютно честно.

***

Пациент.

Как все началось.

…Это был один самых обычных дней в нашем самом обычном городе. И так короткий февраль перевалил за свою половину. Казалось, что скоро придет весна, и вся тяжесть, тяжелой слякотью осевшая в душе за зиму, просто уйдет. Нам всегда так кажется, правда? Что в этот раз все будет. Потом наступит лето. Потом с содроганием будем ждать зиму, готовиться к холодам, грустить. А потом — первый снег. И вроде легче. Так и живем. Постоянно чего — то ожидая, на что — то надеясь, будто не замечая, что глобально ничего и не меняется. Ну, не суть.

И так, наш обычный город, на самой границе — Коккола. Серый, холодный, состоящий всего из пары старых двухэтажных домов. Когда — то здесь была шахта, но ее закрыли буквально пару лет назад. Тогда город окончательно погрузился во мрак. Заметаемый постоянными снежными бурями, он будто бы с каждым годом все глубже уходил под землю и просто исчезал. Но это лишь с виду. Человек сам кузнец своего счастья. И, знаете, даже в нашем унылом городе люди находили причины для радости.

Например, Нина. Да, вот эта голубоглазая девушка, в смешной шапке с помпоном, волосы настолько золотые, что аж глаза слепит. Вечно куда — то торопится и вечно улыбается. У Нины ребенок, но мужа нет. Дочь абсолютно такая же, как мать: голубоглазая блондинка, портрет ярко выраженной финки. Или карелки. Откуда — то они оттуда. Так вот, Нини, как мы ее называем, — полицейский. Именно так. В свободное время вяжет одежду и продает. Иногда собирает местных девушек, женщин и устраивает чаепитие. Они собираются у Нини в гости каждые выходные, на самой окраине.

А это дядя Егор, местный лесник, а еще сантехник, слесарь и вообще на все руки мастер. Приехал в город недавно, но сразу влился в коллектив. Никогда не отказывает ни в чем, красиво ухаживает за главным врачом и тоже собирает у себя людей, преимущественно мужчин. Чем они там занимаются, непонятно. Или понятно. Ну, ведут себя культурно. Дядя Егор живет в общежитии, в первом. Всего в нашем городе их два.

Светлана Райвовна, тот самый главный врач, пассия дяди Егора. Женщина лет 45, кажется, эстонка. Родилась в Кокколе и всю жизнь тут живет, тут же похоронила мужа. В свое время так поссорилась с детьми, что те пару лет назад уехали из города и больше никогда не возвращались. Характер у Светланы Райвовны скверный, поэтому дяде Егору приходится несладко. На досуге врач принимает пациентов у себя дома, за что ее иногда даже называют Ведьмой. Ибо руки золотые и лечит отменно. Магия, говорят горожане.

А вот это Римма, студентка, медсестра. По совместительству моя любовь (пока не взаимная), главный активист за порядок и чистоту в городе. Агитирует жителей на уборку каждые выходные (почти никто не приходит, кроме меня), на чтение книг и вообще на нормальный образ жизни. Меня Римма в упор не замечает, да и не только меня. Пару лет назад у девушки пропала мать, при невыясненных обстоятельствах. Римма осталась одна и поползли слухи о ее сумасшествии. Поговаривали, что каждый год, в день исчезновения, она ходит к старой, разрушенной ратуше и читает там заклинания. Но я не верил. Если даже она сумасшедшая, то безумно красивая. Эти синие глаза и черные, как смоль волосы сводили меня с ума. А как она говорила, как убеждала! Богиня.

Ну и я. Обычный, ничем не выделяющийся местный паренек 25 лет. Даже сказать нечего. Работаю на стройке (когда она есть), на складе (когда есть что разгружать) и в тайне от отца мечтаю отсюда уехать. Конечно же, с Риммой.

***

В тот день на город надвигалась пурга и нас предупредили, что мы на долгое время можем остаться без света и вообще без электричества. Не скажу, что ничего не предвещало беды: небо затянуло белой мглой еще накануне, еще днем из -за снегопада видимость стала почти нулевой. Угрожающе завывала вьюга, рычали застрявшие в снегу автомобили, а люди беспокойно бегали из магазина к себе домой, запасаясь самым необходимым: продуктами, лекарствами, заряжали генераторы. Коккола готовилась погрузиться во мрак.

В такие дни мы обычно собиралась у Нини или у дяди Егора. Все же пережить страшные ночи всем вместе гораздо лучше. Но полицейский уехала из города в командировку и так и не вернулась, а слесарь-лесник загадочно пропал после очередного сбора с товарищами. Идти его искать никто не собирался, опасаясь быть настигнутым пургой. В результате каждый из нас остался у себя дома, но я в последний момент решил навестить Римму. Мало ли.

***

Из дома я вышел в начале восьмого, когда уже стемнело. Страшно ли было? Еще спрашиваете! Идти предстояло чуть ли не на другой конец города, а пурга все усиливалась. Сжимая под мышкой коробку с ручным светильником и продуктами, я пробирался на ощупь, постоянно проваливаясь в снег. Вокруг, один за другим гасли они в домах, затем на улице постепенно угасали фонари. Ориентиром остался лишь один, в самой дали. Натянув капюшон и опустив голову, я сделал еще пару шагов, когда увидел впереди еще один огонь. Человек? В такую погоду? Протянув руку, защищая лицо от снега, я пытался вглядеться, но все тщетно. Пурга усиливалась, и я, кажется, уже не знал куда идти, когда свет впереди будто бы начал гореть ярче. Мне рассказывали, что от стресса в метель у людей начинаются галлюцинации, но не также быстро…? Я сделал еще пару шагов, когда снег начал заваливаться мне в ботинки.

— Саша! — Раздался крик уже где — то совсем рядом. — Саша, это ты?!

— Я! — Уже не в силах поднять голову, крикнул я. — Помогите!

— Ты почти дошел! Хватай руку!

Тонкая, но крепкая кисть схватила меня за руку и выдернула из снега. Те же руки крепко взяли за капюшон и втащили в подъезд. И правда, дошел.

***

— Что ты здесь делаешь, идиот? — Едва мы отдышались, сидя на ступеньках, спросила Римма, отряхивая мои стеганные штаны. — В гости шел, что ли??

— Ага, свататься. — Утирая снежинки с ее лица, ответил я. — Примешь?

— Идиот. — Повторила Римма, поднимаясь. — Пошли домой. Обратно все равно уже не пойдешь.

***

Не знаю, от чего я согрелся больше: от тепла ее квартиры или безумной красоты, но ноги будто и не мерзли. Я с комфортом уселся в старый, продавленный диван в доме Риммы и с наслаждением закрыл глаза. Как хорошо! За окном бушевала вьюга, а я был тут, с любимой женщиной, в ее маленькой, но такой уютной квартире. Кажется, с момента пропажи матери тут ничего не поменялось. Стандартный интерьер коммунальной квартиры. Маленький телевизор, еще черно — белый, старый холодильник, очень маленький. Старые, еще чугунные батареи, стол и одна кровать. Бельевая веревка и туалет — в коридоре.

— На. — Протянула мне чашку чая Римма, усаживаясь на табурет напротив и открывая мою коробку. — Ой, светильник. Ой, конфеты. Ой, и зачем мне это все? — Саркастически улыбнулась она. — Светильник твой почти разряжен, конфеты я не ем. Спать будешь на полу. Ага?

— А замуж за меня выйдешь?

— Никогда. — Шмыгнула носом Римма. — Я вообще уеду отсюда скоро.

— Куда?

— Чистить попой провода. К финнам сбегу. Буду чернику собирать и продавать. Ага?

— Не сбежишь. — Отпив, отложил я чашку. — Коккола так просто не отпускает. Так бы все уехали. Тут у всех свои секреты. Ага?

— Ага. — Притворно закивала Римма. — У тебя какой секрет? Половое влечение ко мне? Хотя какой же это секрет.

— Ну что ты сразу…

— Ой, не надо. — Махнула рукой девушка. — А что еще, ага? Внешность у меня так себе. Мозгами я так себе. Вот чего ты во мне нашел.

— Тайна в тебе, Оттовна. Загадка. — Я взял стул и сел напротив нее. — Говорят, что ты сумасшедшая.

— Чего?! — Округлила глаза Римма.

— Того. — Я взял ее за руку и зашептал. — Ходят слухи, что занимаешься ты оккультизмом…

— Оккультизмом ты занимаешься, на досуге, ибо больше не с кем. — Вырвала руку Римма. — Изыди, грешный, ага?

— Да некуда. — Вернулся я на диван, когда погас свет. Комната погрузилась во тьму. — Римма…?

— Ага. — Прошептала девушка, схватив в руки мой светильник. — Короче, оккультист. Я тебе постелю на полу, и только попробуй мне, понял?!

— Куда там, я даже не вижу тебя. — Рассмеялся я. — Давай поговорим, может быть? Только без фонаря. Я его действительно забыл зарядить.

***

— Возьми Райвовну. — Мы болтали уже долгов время, сидя в позе турка друг напротив друга, у окна. Пурга усилилась и так давила на стекло, что оконные рамы, даже не пластиковые, жалобно скрипели. — Странная баба, ага? Дети уехали. А кроме как в больнице ее больше никто нигде не видел. Чего так?

— А что в городе есть куда ходить? — Поднял я бровь. — Мертвое место, и люди мертвые. Одна Нини живая и то, потому что ненормальная, наверное.

— А кто нормальный, ага? Вон про меня какие слухи ходят. Оккультист, понимаешь!

— А что, нет?

— Ну… — Опустила голову Римма. — Когда мать пропала, была мысль пойти к финнам. К ведьмам. Вызвать дух, что ли. Да, ходила на чердак пару раз, но, чтобы всерьез… Да нет, шутки с этим плохи, ага.

— Я все думаю, куда она могла пропасть. — Почесал я макушку. — Пропадать — то некуда. А прошло полгода уже. Полиция молчит?

— Ой, полиция! — Махнула рукой Римма. — Нини, что ли? Она фуфайки вяжет. Дядя Егор пьет. Райвовна соленья продает. Не город, а цирк, ага. И ты шляешься в пургу. А знаешь, — она склонилась ко мне. — Я бояться начала в последнее время.

— Кого?

— Города. Обстановка здесь какая-то… Странная, что ли. Не могу объяснить. Как будто что — то изменилось. Не замечал? Воздух даже тяжелее стал. Ага?

— Нет, не замечал. — Улыбнулся я. — Я же только на тебя смотрю.

— Дурак. Я тебе хочу сказать, что все эти люди будто не так просты, как кажутся. — Поморщилась Римма, когда свет неожиданно включился. — Вот это да! А еще знаешь что… Я расскажу.

— Так. — Только повернул я к ней голову, как свет снова выключился. — Ну, так даже лучше.

— Ага. Саш. Я, кажется, все-таки что-то сделала. Мне показалось, что ничего не получилось… Но, кажется… — Она шумно сглотнула. — Случилось что-то страшное.

***

Часы в маленькой комнате пробили полночь. Пурга все усиливалась, а мы сидели в полной темноте и лица наши освещал лишь свет с улицы. Она была напугана и так прекрасна в своем страхе: ее синие глаза стали такими чистыми и большими, что хотелось в них утонуть. Я буду с ней, чтобы она там не натворила.

— И… — Я взял ее за руку. — И что же случилось?

— Короче. — Она выдернула руку и резко вскочила. — Я нашла какое — то заклинание в Интернете, звучит как бред, но не суть. — Девушка остановилась у окна. — Я все сделала как там написано, прочла, зажгла свечу, погасила, точнее… — Римма снова шумно сглотнула. — Она сама погасла. Ничего не произошло, но я… Чувствую: что — то случилось.

— Ты… — Я едва сдержал смешок. — Ты пыталась вызвать мать? Серьезно?

— Ага. — Кивнула Римма, не поднимая головы. — Тебе смешно?! Чушь, да! Может быть, это все бред. Я могла вот эту пургу навести, но они случаются каждый год, каждую зиму! Саша. — Теперь она взяла меня за руку. — Мне страшно. Мне правда очень страшно.

— Послушай. — Я погладил ее по руке. — Твоя мать и раньше пропадала. Она не себе. Еще и выпивала. Она может быть где угодно. Но заклинание в Интернете — это полная чушь. Успокойся. Действительно ничего не произошло.

— Ага. — Кивнула Римма. — А что могло произойти? Я могла вызвать кого-то не того? Нет, не могла. В городе никто не пропал, никто не появился…

— Хватит! — Не сдержавшись, я рассмеялся. — Никто никого не вызвал. Не мог вызвать! Вот, давай проверим. Давай! Еще раз проведем этот твой обряд, или что там. И увидишь: ничего не изменится.

— Не надо…

— Надо. Свечи есть?

— Да, одна, но там мало… Саша! — Крикнула Римма. — Прекрати мне, ага?! Ничего вызывать не будем! Изыди, грешный!

— Будем. — Твердо ответил я. — Давай покончим с этим. Детский сад, честное слово.

— Идиот. — Покачав головой, взяла со стола телефон девушка. — Бери мел и свечу.

***

— Погоди. — Римма взяла меня за руку, когда я, расчертив круг и расставив свечи, потянулся за зажигалкой. — Давай диктофон включим. Ну, на всякий случай, ага? Ну, мало ли.

— Господи. — Закатил я глаза. — Включай.

Она включила диктофон, положив его перед собой. Прочитала текст на латыни и закрыла глаза. Я ничего не закрывал, ибо ни во что не верил, но свеча действительно погасла, снова погрузив комнату во мрак. В ногах похолодело. Снаружи снег и ветер стучались в окно, а я боялся пошевелиться. Боялся даже повернуть голову к ней. Нет, я не верил в это все. Но… Мало ли…?

— Саш…? — Прошептала она, не открывая глаз. — Саш, все хорошо?

— Ага. — Справившись с дрожью, я, наконец, повернул к ней голову и взял за руку. — Как ты…?

— Ох, зря мы зря это делаем, ага. — Опустила Римма голову. — Ой, зря. Давай собирать это все и спать. Так и быть, ляжем на диван. Но чтобы ни ни!

***

Проснулся я только утром. За окном уже, как ни странно светило солнце, будто бы ночью ничего и не было. Римма, в домашнем халате, как ни в чем не бывало, расхаживала по комнате и готовила нам завтрак. Даже так…?

— Проснулся? — Улыбнулась она, обернувшись. — Вставай, давай. Иди в коридор, там быстро умывайся и будем завтракать. — Она подошла ко мне и, наклонившись, поцеловала в губы, глаза ее неестественно блеснули. — Скорее, у нас много дел.

***

Пребывая в полном недоумении, я схватил полотенце и вышел в коридор, предварительно убедившись, что никого нет. Топая по деревянному полу, напевая одному мне известную песню, я поднял голову и испуганно отпрыгнул!

Из зеркала над умывальником на меня смотрела… Римма. Только в той, вчерашней, зимней одежде.

— Твою ж налево… — Она молчала. Только молча смотрела своими огромными синими глазами, полными страха. — А… Этого же не может быть…?

— Вытащи меня. — Твердо проговорила Римма, я ничего не мог сказать, только ошалело шевелил губами. Сердце готово было выскочить из груди. — Мне страшно, вытащи меня. Вытащи меня, Саша, я прошу тебя!!! — Что есть силы крикнула она, ударив по стеклу кулаком!

— Саш? — Я испуганно оглянулся, когда Римма, та, что в комнате, вышла в коридор. Вчерашней Риммы в стекле уже не было. — Все хорошо? Ты какой — то бледный.

— Ага. — Стараясь не смотрел в зеркало, кивнул я. — Идем есть.

— Ну, идем

Пропустив девушку вперед, я все-таки обернулся. Римма в зеркале разочарованно покач