Оглавление

Прежде чем читать эту книгу, трижды подумайте.

Это не лёгкая развлекательная история.

Это не романтика в чистом виде.

Это даже не фэнтези.

Наверное.

Мир опасен не потому, что кто-то совершает зло,

а потому, что некоторые видят это

и ничего не делают.

Альберт Эйнштейн

Глава 1

— Ваше имя, возраст, род занятий и место жительства! — чеканный голос капитана эхом отразился от голых стен унылого кабинета.

— Леу́на Ай-Руж, двадцать семь лет, целитель, снимаю квартиру у мьéссы Флери́ в Червонном переулке, восьмой дом.

— Айру́ж? — переспросил капитан.

— Ай-Руж, — я чётко выделила паузу между слогами.

— Что за странное имя?

— Я наполовину си́а по матери.

Внешне я ничем не напоминала полукровку — тёмно-русая, сероглазая и светлокожая. Если бы не фамилия, никто не заподозрил бы во мне примесь нечеловеческой крови.

— Но при этом вы целитель? — в голосе капитана прозвучало недоверие.

— Государственный университет Сежью́, практикую девять лет.

— В таком случае, где ваш номерной знак?

— Лежит в кармане пальто.

— А где ваше пальто? — скептически прищурился капитан.

— Висит на вешалке в прихожей моей квартиры.

Спроси он сейчас, где находится моя квартира, я не выдержала бы и расхохоталась.

— Вам известно, что целитель обязан всегда держать данный знак при себе? — капитан лишил меня возможности повеселиться.

— Известно. Вчера я забыла его переложить.

Он сделал пометку в протоколе допроса.

— Очень опрометчивый поступок, мьесса Ай-Руж. По закону вы не имеете права выполнять свои профессиональные обязанности, не предъявив знак.

Ненавижу таких красавцев: идеально выбритых, отутюженных, строгих и правильных до тошноты, для которых инструкции важнее живых людей. Будь моя воля, наградила бы капитана поносом, чтобы сутки не вылезал из уборной. Но я привычно растянула губы в фальшивой улыбке и промолчала.

— И что вы, мьесса Ай-Руж, делали вчера после двадцати двух ноль-ноль в квартале сиа?

— Оказывала помощь больным.

— Больным? — тёмные, точно подрисованные карандашом, брови капитана сошлись на переносице крыльями хищной птицы. — Откуда в квартале сиа больные люди?

Капитан был слишком молод для своего звания — мой ровесник или чуть старше. Яркие лазурные глаза сердито сверкали из-под густых ресниц, роскошные тёмно-русые волосы красивой волной обрамляли лоб, черты лица казались бы выточенными из мрамора, если бы не ровный золотистый загар и нежный, прямо-таки девичий румянец. Конечно, мьесс капитан не тратил силы на исцеление, не отбивался от патруля, не провёл ночь в сыром и душном изоляторе на жёстком топчане…

— Я задал вам вопрос, мьесса Ай-Руж.

— Простите, — вернулась я в реальность. — Мне показалось, ваш вопрос риторический и не требует ответа.

Лазурь глаз потемнела.

— Вы находитесь в жандармерии, мьесса, а не на философском диспуте. Здесь нет риторических вопросов.

Надо же! Образованный… Раздражение я запрятала поглубже внутрь. Ужасно чесалась кожа, зудела спина, ныл правый висок и безумно, отчаянно хотелось пить. Человеческая половина меня нашёптывала: «Попроси стакан воды, невеликое унижение». Другая часть крови заставила гордо выпрямиться.

— Вам должно быть известно, мьесс, что сиа болеют так же, как и люди. Даже чаще людей. Несколько детей сильно простудились.

Если бы он бросил: «Ну и что?», я не удивилась.

— Это причина нарушать комендантский час?

— Клятва целителя утверждает, что здоровье пациента важнее, чем соблюдение формальностей.

Капитан смерил меня долгим взглядом. Невыспавшаяся, помятая, встрёпанная, в старом плаще и растянутом свитере, я мало напоминала устоявшийся образ целителя с обложки журнала «Роскошь и стиль».

— Как вообще вы вошли, а главное, вышли из квартала — без документов и знака, ещё и после двадцати двух часов?

Рассказывать ему про замаскированный лаз я не собиралась, равнодушно пожала плечами:

— Охрана отвернулась.

— Почему вы не носите с собой паспорт, мьесса Ай-Руж? Раз уж нарушаете закон и разгуливаете по улицам в неположенное время.

Самое обидное заключалось в том, что и паспорт, и знак я носила — постоянно, как предписывал последний указ жандармерии. Но Ай-Мью прибежала за мной, рискуя получить десять ударов кнута за самовольный выход из квартала сиа. В спешке я схватила с вешалки первую попавшуюся вещь и, разумеется, не подумала про документы.

— Паспорт остался дома случайно.

— У вас проблемы с памятью, мьесса? Забыли знак, забыли паспорт, не следили за временем. Сопротивление патрульным тоже следствие ваших проблем?

— Они не представились. Если вас в тёмном переулке хватают и тащат куда-то двое громил, для женщины естественно вырываться и убегать. Что же до сопротивления, — я встала с табуретки, чтобы капитан в полной мере смог оценить мои полтора метра и сорок четыре килограмма. — Вы серьёзно полагаете, мьесс, что патрульным стоило большого труда справиться со мной?

— Вы не разглядели военную форму?

— Поблизости не было фонарей.

Он поднялся — высокий, статный, плечистый. Совершенство во всех отношениях, за исключением гнилой души.

— К сиа прикреплён специальный врач, мьесса Ай-Руж. Нет необходимости без нужды посещать квартал, тем более в неположенное время. Законы принимаются не просто так, а для защиты населения, в том числе и вас. На месте патрульных вполне могли оказаться самцы в гоне, посмотрел бы я, как вам помогла бы ваша сострадательность. Возьмите пропуск. Вы свободны.

Бумагу с печатью и подписью я сжала в кулаке, не веря своему счастью. Заторопилась к дверям и уже на пороге оглянулась:

— За тридцать два года совместного существования людей и сиа, мьесс, не было ни единого случая, когда «самцы в гоне» изнасиловали бы человеческую женщину. Зато девушки сиа регулярно рожают полукровок от гуманных и высоконравственных скотов в человеческом обличье. Сомневаетесь — загляните в статистику.

По лестнице я спускалась так быстро, как только позволяли затёкшие ноги. За дерзкий язык мне грозила не просто ночь в изоляторе.

Люди не желали слышать правду.

***

Ай-Мью прижималась спиной к батарее отопления. На звук открывающейся двери она вскочила. Огромные рыжие с золотыми крапинками нечеловеческие глаза уставились на меня в немом вопросе.

— Живы, — поспешила заверить я и села на кровать. — И твой Се-Лан, и малыши Ай-Лей. Ты успела вовремя.

Сиа подошла, села рядом, обеими руками взяла мою руку и приложила её к своей груди. Туда, где под кое-как намотанными полосами грубой ткани билось сердце — одно из трёх сердец сиа.

— Долго, — она указала на солнце в окне. — У́на в беде?

Человеческий язык давался сиа с трудом. Между собой они общались тихими пересвистами, трелями, похожими на птичьи, щелчками и жестами. Тем не менее все сиа прекрасно понимали нашу речь, а большинство и сносно говорили.

— Уна забыла паспорт и попалась патрулю, — я ласково погладила тонкие гибкие пальцы. — Сама виновата. Пойдём, я провожу тебя.

Она провела ладонью по моей щеке — знак высшей благодарности.

— Уна устала.

— Ничего, я гораздо крепче, чем выгляжу.

Без сопровождения человека Ай-Мью на улице обязательно остановил бы первый же попавшийся патруль. Или хуже: тот гон, о котором походя упомянул капитан, касался и девушек сиа. Раз в месяц они выделяли феромоны, которые, к сожалению, действовали и на людей. А яркая, чуждая красота сиа словно провоцировала мужчин, вытаскивала всё тёмное и мерзкое, что таилось в их душах. Ай-Мью была в самой поре, и возвращаться в квартал одной ей было небезопасно.

Я протянула сиа свой плащ, Ай-Мью понятливо закуталась и спрятала лицо. Мы вышли на улицу. Амьéр просыпался рано. Мьессы спешили на работу и по делам, на улицах фырчали автомобили, в булочных собирались очереди из домохозяек, желающих порадовать семью свежей сдобой на завтрак. Открывались мелкие магазинчики и всевозможные мастерские, оживали кафе, официанты сноровисто расставляли дополнительные столы и стулья для тех, кто не прочь выпить чашечку чая по пути на службу.

Погожий, тёплый для конца осени день и мирная суета вокруг только усилили моё дурное настроение. Сначала чудовищные в своей жестокости распоряжения, затем присланные на подмогу жандармам два отряда военных, патрули вокруг квартала сиа, чрезвычайное положение, комендантский час… Что дальше?

Правитель Ольéн всеми средствами стремился вытравить из людей доброжелательность к пришельцам. Искоренить память о первом контакте с иномирянами, об их удивительных пёстрых одеждах из необычной, похожей на шёлк материи, о странных устройствах, которые не работали в нашем мире, но свидетельствовали о высоком уровне развития иной цивилизации. Люди привыкали к сиа в обносках, к сиа, низведённым до уровня домашней скотины, к тому, что теперь, словно в средние века, можно было купить человека.

— Уна! — Ай-Мью дотронулась до моего рукава и жалобно повторила: — Уна…

Здоровый бородатый мужик вёл на поводке полураздетую девочку-сиа. Голова девочки была опущена, грива огненно-алых волос потоком стекала на грудь и спину. Полосы тонкой ткани едва прикрывали медь гладкой кожи. Сиа не синели от холода и не покрывались мурашками, но я почти физически ощутила, как мёрзнет эта девочка. Лет четырнадцать-пятнадцать, не больше. Ай-Мью опять потянула меня и указала на ошейник, цепь от которого мужик сжимал в кулаке.

— Уна…

Щёку изнутри я закусила до крови. Нельзя. Я и так вызывала сильное недовольство тем, что пыталась помешать происходящему безумию. Не будь я целителем, такие вот хозяева проучили бы «наглую бабёнку». Но те же хозяева неслись ко мне, когда их игрушки ломались. Второй целитель в Амьере наотрез отказывался прикасаться к иномирянам, я же, напротив, лечила сиа бесплатно. Девочка-сиа почувствовала наше пристальное внимание и подняла взгляд. Оранжевые, совсем детские глаза глядели на меня безо всякой просьбы, без тени надежды, с пониманием, от которого во мне вспыхнула ярость.

— Мьесс! — мой голос прозвучал на удивление властно. — Уделите мне одну минуту!

Мужик недоумённо обернулся. Я шагнула к нему и вытянула из кармана серебряный круг с воздетыми ладонями — знак дипломированного целителя.

— Чего надо? — угрюмо буркнул мужик.

— Вы знаете, что на улице не более десяти градусов тепла? Ваша спутница практически голая, у неё сандалии на босу ногу. Воспаление лёгких — минимум, что она заработает через четверть часа. Максимум — вы похороните её завтра вечером.

Мудрёные слова вызвали у мужика несвойственный поток мыслей, проступивший на лбу глубокими морщинами.

— Это моя самка.

— Я не оспариваю ваши права. Я как целитель предупреждаю вас, что вашей… — «самке» мой язык отказался произносить. — Вашей сиа срочно нужны тёплые одежда и обувь. Девочка на грани переохлаждения.

Он посмотрел на сиа с таким выражением, словно видел её впервые.

— Так не дрожит ведь.

— И не задрожит. У сиа отсутствуют наши рефлексы защиты от холода. К обеду девочка начнёт кашлять, ночью у неё поднимется жар, утром она не сможет встать, днём провалится в беспамятство, к вечеру наступит смерть.

Горе-хозяин мне не верил. Указ, по которому сиа позволялось купить, словно козу или корову, выпустили всего месяц назад. Об иномирянах люди знали слишком мало — так мало, что у меня порой волосы вставали дыбом. Чудовищное сочетание невежества и суеверий привело к чудовищным же последствиям.

— Больно уж стращаете, мьесса целитель, — мужик дёрнул поводок и направился дальше.

Девочка-сиа безропотно последовала за ним. Который раз за этот чёртов месяц я почувствовала, что клятва не причинять людям вред жжёт меня не хуже раскалённого железа.

— Ле-Рей, — тихо прошелестела Ай-Мью. — Дочка сестры матери.

— Мы что-нибудь придумаем, — беспомощно выдавила я. — Что-нибудь…

— Уна, — ладонь сиа опять погладила мою щёку. — Ты не виновата.

Легче мне не стало.

Глава 2

Высокую бетонную стену вокруг квартала сиа возвели год назад. Тогда мне ещё казалось, что всё происходящее — нелепое недоразумение, которое вот-вот прояснится. Прежний правитель Хитáра придерживался нейтрально-осторожной позиции по отношению к иномирянам. Существуют — и ладно, лишь бы не было конфликтов с людьми. Страх после первого контакта к тому времени сменился обычным человеческим любопытством. Сиа держались замкнуто, но не враждебно. За три десятилетия они немного притерпелись к неблагоприятным условиям чужого мира, построили некое подобие посёлка и потихоньку приспосабливались жить с нами бок о бок.

Всё изменилось после прихода к власти мьесса Ольена. В первом же публичном выступлении новый правитель назвал сиа «человекоподобными животными». Дальше — больше: резкому осуждению подверглось отсутствие у иномирян понятия брака. Напрасно горстка учёных пыталась объяснить, что связи между сиа основаны на совершенно иных принципах и в чём-то даже крепче наших священных союзов. Миф о том, что чужакам всё равно, с кем спариваться, невероятно быстро укоренился среди людей. И, конечно же, пресловутый «гон». Сиа начали сравнивать с кабанами, оленями, собаками…

Тридцать два года назад в Амьере из ниоткуда появились двести семьдесят четыре существа. Исследователи? Переселенцы? Изгнанники? Жертвы катаклизма? Они сами не знали. Насколько я поняла из сбивчивых рассказов, перемещение произошло случайно. Никто из сиа не предполагал, что окажется в ужасном холодном мире под лучами бледного жёлтого солнца. Они не были отважными добровольцами, их не отбирали за таланты и особые заслуги. Рядовые обыватели, выдернутые из привычной жизни, заброшенные невесть куда и смертельно перепуганные.

Первым чувством был обоюдный страх. Люди испугались тёмной меди кожи, ярко-оранжевых, как у филинов, глаз, густых огненно-алых львиных грив, нечеловеческой, змеиной гибкости, странного языка жестов и птичьих трелей, молчаливости и отсутствия внешних эмоций. Сиа пришли в ужас от белых гигантов, шумных, крикливых и корчащих рожи. И всё же и мы, и они были разумными расами и, несомненно, нашли бы общий язык — рано или поздно.

Если бы не мьесс Ольен.

Поговаривали — ещё до того, как это стало небезопасным, — что его ненависть к сиа объяснялась банальным отказом. Сиа не знали любви по расчёту, их физиология не позволяла лечь в постель без влечения. Девушка с оранжевыми глазами, что приглянулась молодому честолюбивому биологу, решительно сказала «нет». Через тридцать лет ожесточившийся и мстительный Ольен принял закон, по которому «самки сиа» приравнивались к вещам. Теперь согласия вещи не спрашивали, её покупали и пользовали в своё удовольствие. Цена, конечно, была запредельной. Мне приходилось экономить на всём, чтобы полностью рассчитаться за Ай-Мью с сыном: до нужной суммы не хватало семи тысяч гильéнов. Когда я расплачу́сь, то заберу своих сиа из квартала, но к кому попадут остальные?

Высоченная шестиметровая стена виднелась издали, у железных ворот дежурили четверо солдат в военной чёрной форме. Я предъявила паспорт и разрешение на Ай-Мью. Пухлогубый парень, старший в карауле, внимательно изучил и то и другое и махнул рукой — мол, проходите. За воротами я облегчённо вздохнула: придирчивый охранник мог бы проверить списки, по которым Ай-Мью вчера не покидала квартала. В этом случае пришлось бы врать и изворачиваться. За четыре года в Амьере ложь стала неотъемлемой частью моей жизни, неизбежной, словно отвратительное на вкус лекарство.

Домá сиа напоминали хлипкие хижины — ещё один довод в пользу сторонников теории «человекоподобных животных». Сиа не умели строить из камня и с трудом обрабатывали дерево. «Мы забыли, как это, — разводила руками Ай-Ну́а, такой простой человеческий жест растерянности и беспомощности. — Наши… у вас нет такого слова… ушли далеко вперёд. Один материал. Ао́л. Надо — прочный камень, надо — прозрачное стекло, легко дать любую форму, любой цвет. Сейчас мы словно древние предки, словно грудные младенцы. Совсем, совсем ничего не можем».

В квартале царила странная тишина. Хижины казались необитаемы, окна были закрыты ставнями. Лишь у водоразборной колонки две женщины-сиа вёдрами наполняли бочку на колёсах. Одну из них я узнала издали: у Ай-Ней алое пламя волос перемешивалось с чёрными прядями. Сиа темнели в то время, когда люди седели. Завидев меня, она приложила ладонь к груди в традиционном жесте приветствия, я пожелала ей доброго солнца. Вторая сиа, зябко кутающаяся в кусок плотной ткани, подождала, пока мы поравняемся, и коснулась моей руки:

— Сестра.

Из-под обтрёпанного края полотнища глядели оранжевые с зелёными крапинками глаза на бледно-медном лице. В следующий миг Ле-У́ла обняла меня. Строго говоря, между нами не было родства, за исключением насилия над нашими матерями. Но этого хватало, чтобы Ле-Ула, как и другие сиа, звали меня сестрой.

— Сестра, этой ночью никуда не ходи, — ласково произнесла Ай-Ней. — И ничего не бойся.

Ай-Мью при этих словах недоуменно посмотрела на неё. Ай-Ней заговорила щелчками, которые я до сих пор не разбирала, Ле-Ула ей подсвистывала.

— Что-то случилось? — забеспокоилась я.

Три сиа переглянулись.

— Священная ночь, — за всех ответила Ай-Ней. — Ночь Сиáле.

При упоминании их бога она благоговейно сложила руки на груди, Ай-Мью и Ле-Ула последовали её примеру. Для меня вера сиа до сих пор оставалась загадочной и непостижимой. Сиале одновременно означало и имя бога, и название их народа, их бог существовал в каждом из них, и они все вместе составляли бога… Каждый раз, когда мне рассказывали о Сиале, казалось, что из-за плохого перевода я упускаю что-то очень важное. К сожалению, во мне было слишком мало от сиа и слишком много от человека.

— Хорошо, — согласилась я кротко, — буду сидеть дома. Сейчас проверю малышей, вернусь и отосплюсь за всю неделю.

Сиа радостно закивали и вновь взялись за ведра. Мы с Ай-Мью пошли дальше. Она сделалась взволнованной и рассеянной, но я списала это на мысли о детях. Несмотря на ежемесячно бушующие гормоны, сиа непостижимым образом контролировали рождаемость: у каждой женщины появлялось всего два ребёнка, мальчик и девочка. На мои вопросы о контрацепции Ай-Мью почтительно отвечала: «Сиале».

Каждый раз, устраняя последствия подпольных абортов у легкомысленных жительниц Амьера, я невольно думала: как же хорошо иметь такого заботливого бога! У юной для сиа Ай-Мью пока был только сын. «Дар Эл-Лана», — с гордостью повторяла она. Смешной шестилетний карапуз, хорошенький до невозможности. Вчера я не на шутку испугалась, когда у него и ещё двух малышей поднялась температура. Обычная человеческая простуда могла стать для сиа смертельной.

Женщины с детьми занимали единственное на весь квартал каменное здание, в котором раньше располагался научный центр по изучению сиа. После того как программу свернули, дом передали иномирянам. Зимой в здание с водой, канализацией, и, что намного важнее, дизельным генератором и собственной котельной перебирались все сиа, совершенно не переносившие холода. Сегодня я не услышала привычного шума двигателя, внутри почему-то не горел свет и не работало отопление. Навстречу нам вышла Ле-Лин, старшая из полукровок, рождённых в чужом мире; она говорила на хитарском не хуже меня. Человеческая кровь лишь слегка осветлила её кожу, отчего ещё ярче казалась струящаяся по плечам алая грива.

— Что с генератором? — спросила я её.

— Топливо кончилось, — Ле-Лин на секунду прикрыла глаза. — Новое не отпустили. Сказали, до зимы нас всех распродадут.

Я опустила голову. Смотреть на сиа было невыносимо стыдно. Холодный неосвещённый дом давил. Не улучшило настроение и то, что малыши совершенно поправились. Они повисли на мне и засвистели на всю спальню. Дети остаются детьми даже в самые тяжёлые времена.

— С ними всё в порядке, — сказала я Ай-Мью, пряча лицо.

«В порядке…» Какой тут порядок, когда любого ребёнка в любой момент могли купить и разлучить с матерью? А потом — что будет с сиа потом, когда их распродадут всех?! Иномирян запрещалось вывозить из Амьера, но это мало что меняло. Вряд ли хозяева позволят им общаться, скорее, начнут водить на случку, как быков… Ай-Мью тоже старалась не смотреть на меня, наверное, её одолевали похожие мысли.

— Уна отдыхать, — она погладила моё плечо. — И не забыть про ночь Сиале.

В комнату вошла мать одного из малышей, уважительно поклонилась мне и птичьей трелью заговорила с Ай-Мью. Я поспешила ускользнуть. Квартал словно вымер. Ни один сиа не копался в огороде, никто не выглядывал из окон, у хижин не играли дети. На моей памяти такое было впервые.

Среди полнейшей тишины голоса у ворот я услышала издалека. Ускорила шаг и подоспела к моменту, когда двое военных закончили привязывать к столбу мужчину-сиа с обнажённым торсом. Густая грива полностью закрывала его спину, и один из солдат обрезал волосы сиа ножом. Пухлогубый парень, что проверял мои документы, поигрывал кнутом. Моё появление палачей не смутило.

— Наказание за самовольный выход за территорию — десять ударов, — провозгласил парень.

Кнут со свистом ударил раз, другой, и с каждым ударом во мне что-то рвалось. На третьем я не выдержала:

— Прекратите! Ведь вы же люди, люди!

Меня словно не слышали. В воздухе плыл резкий запах крови, отрезанные алые пряди яркими пятнами пылали на тёмной земле. После десятого удара наступила тишина. Я ринулась к столбу, но тут же была оттеснена.

— Идите отсюда, мьесса Ай-Руж, — палач достал платок и начал заботливо протирать испачканный в крови кнут.

— Но я целитель!..

— Наказанному самцу запрещено оказывать помощь. Он должен усвоить урок.

Сиа висел на верёвках, по медной спине текла кровь. Самая обыкновенная, человеческая, красная.

— Поторопитесь, мьесса, — повторил парень. — Пока я не написал докладную о вашем недостойном сочувствии к нелюдям.

— Они не нелюди, — выплюнула я. — Нелюди — вы.

По щекам текли злые слёзы, я вытерла их рукавом. Бессильная ярость кипела внутри.

— Что я слышу? — вмешался второй военный. — У нас тут несогласие с политикой правительства? Защищаем опасную агрессивную скотину, мьесса?

Пощёчина вышла не такой сильной, как хотелось бы. В моих мечтах мерзавец валился с ног, на деле он даже не пошатнулся.

— Вы арестованы, мьесса, — угрюмо подытожил третий.

Глава 3

Мерзкий скрип ржавой двери изолятора вырвал меня из дремоты.

— Мьесса Ай-Руж, на выход!

Я потянулась и зевнула. Крошечное окошко под самым потолком едва светилось, в углах сгустился сумрак. Мощная фигура надзирателя на фоне ярко освещённого коридора выглядела гротескной куклой из театра теней.

— Быстрее, мьесса! Вас ждёт капитан.

— Подождёт, — отрезала я, растирая затёкшие ноги. — Или вы хотите нести меня до допросной на руках?

Надзиратель промолчал, но подгонять перестал. Встряхнув и надев пальто, я направилась к двери. Прямо, налево, вниз по лестнице, опять налево — за последний год я выучила маршрут наизусть. Капитан стоял у приоткрытого окна. В кабинете вкусно пахло жареным луком и мясом, пустой желудок свело, рот наполнился слюной. Когда я в последний раз нормально ела?

— Мьесса Ай-Руж, — отчеканил капитан и скомандовал провожатому: — Свободны!

Дверь лязгнула. Не дожидаясь приглашения, я села на практически родной табурет посреди комнаты и обхватила себя руками.

— О чём вы только думаете, мьесса! — гневно начал капитан.

— О горячем душе, тарелке супа и нормальной кровати, — предельно честно откликнулась я. — Не обязательно в такой последовательности, душ и суп можно поменять местами.

От моей наглости он не нашёлся, что ответить, а когда заговорил, его голос звучал иначе. Негодование сменилось недоумением.

— Я телеграфировал в Сежью, навёл о вас справки. Вы дочь уважаемого человека, потомственный целитель, и целитель прекрасный. Диплом с отличием, место в лучшей клинике столицы, брак с блестящим перспективным учёным. И после этого — развод, увольнение, нелепое заявление, что вы полукровка! Дальше ещё чище: иное имя, переезд в Амьер, частная практика, выступления против власти, тринадцать задержаний за последний месяц. Вы понимаете, что губите свою жизнь, мьесса Ай-Руж?

— Служители божьи возразили бы вам, что, отказавшись от благ мирских, я сберегла свою бессмертную душу. Ах, простите, у нас же теперь не принято верить в бога! — фальшиво повинилась я. — Торжество науки, прогресс и всё такое. Даже целительство нынче называют не даром творца, а удачной мутацией.

Капитан нахмурился:

— А вы с этим не согласны?

— Да мне, собственно, безразлично, за счёт чего я спасаю жизни. Моим пациентам, не сомневаюсь, тоже. Они с равным усердием поставят свечку богу и вознесут хвалу учёным. Мутация, благословение — главное, что прикосновения моих рук исцеляют.

Он прошёлся по кабинету, вернулся к окну и пошире приоткрыл раму. Свежий вечерний воздух остудил мои горящие щёки.

— Мьесса, ваше сострадание к сиа делает вам честь. Но вы образованный человек и должны понимать, что удержать агрессивных животных в повиновении можно только силой. Да, на первых порах будут перегибы, однако вскоре всё нормализу…

Мой неестественный смех оборвал его на полуслове. Капитан сердито смотрел на меня, а я не могла остановиться — заходилась в истерическом хохоте. Как целитель я диагностировала бы у себя нервный срыв.

— Выпейте воды, — под нос мне сунули стакан.

Зубы клацали о край, я облилась и утёрлась ладонью. Несколько раз глубоко вздохнула и огромным усилием воли подавила истерику.

— Меня приговорят к штрафу или общественным работам?

— Неужели вы не видите опасности? — неожиданно горячо заговорил капитан. — После ваших слов я затребовал информацию. И, кроме подтвердившихся изнасилований самок сиа, прочёл много интересного. Прошло тридцать два года с момента контакта, но сиа до сих пор ведут полузвериное существование. Они не приобщаются к цивилизации, не осваивают механизмов, не занимаются ничем, кроме примитивного земледелия. Научные исследования пришлось прекратить, поскольку сиа не понравилось, что их изучают! Это дикое, неуправляемое стадо, у которого даже вожака нет! При этом они размножаются — и как! Их численность выросла на треть!