От автора
Настоящее, Прошлое, Будущее…
В одной хорошей песне, исполняемой всеми любимым русским «мушкетёром», — Михаилом Боярским, — есть такие слова: «Всё пройдёт…». Слов из песни, как говорится, не выкинешь, да и стоит ли: песенка-то недурна. И, тем не менее, Михаил Сергеевич, — при всём уважении! — пройдёт не всё: остаётся Прошлое, оно всегда с нами! Оно помогает жить в Настоящем и верить в Будущее. На то оно и данó — Прошлое!
В другой песне, — и тоже, хорошей! — поётся: «Есть только миг между прошлым и будущим, — именно он называется жизнь…» А здесь есть о чём и порассуждать. На первый взгляд всё правильно: жизнь, — всего лишь цепочка неуловимых мигов Настоящего, каждое звено которой зажатого в тисках, между Прошлым и Будущим. Миг! — и его уже нет, он в Прошлом; а следующий миг — его ещё нет, поскольку он только в Будущем… а живём-то лишь в Настоящем, между «уже» и «ещё»! Но, так ли это на самом деле?
«Лихие девяностые» прошлого века! Что оставили они в нашей памяти? — Развал государства, разгул мракобесия: оккультизм, лжецелительство… Однако, среди тысяч обманщиков и шарлатанов, заполнивших телеэкран, стадионы и клубы, нет-нет, да и появлялись единицы носителей фенόмена ясновидения, — и этого отрицать нельзя! — единицы людей, способных видеть наше прошлое и будущее, будто рассматривая некую фотографию…
Давайте, подумаем: каким же образом (пусть даже самым сказочным!) можно «сфотографировать» наше Прошлое или Будущее… которых нет?! Ну а если это, всё же, как-то возможно, то следует признать, что Прошлое и Будущее существуют одновременно с Настоящим и — «сейчас»! Здесь нет ничего удивительного: достаточно представить себя в поезде с фирменным названием «Настоящее», отошедшем от станции с названием «Прошлое» и мчащемся к другой — «Будущее»: за окном полумрак, не видать ни той, ни другой станции… но они-то, тем не менее, существуют и — «сейчас»! Вот и выходит, что прошлое — совсем не то, чего уже нет, а будущее… — ну, вы понимаете!
А всем хорошо знакомый вид искусства — фотография — не создана ли она для того, чтобы Прошлое сделать достоянием Будущего?! — Не так ли?!
Фотография… — загадка, философским осмыслением которой ещё никто пока не занимался. Помню себя шестилетним… и сейчас, рассматривая ту фотографию, — я… мама… папа… — вспоминаю не только местность, где снимались, но даже мысли, посетившие меня в момент «фотощелчка». Мне подумалось тогда: «пройдёт много времени, и я, глядя на эту фотографию, буду вспоминать, о чём думал много-много лет назад: о том, что пройдёт много времени, и я, глядя на эту фотографию, буду вспоминать, о чём думал…» — и так много раз! Помнится, меня, шестилетнего пацана, это несказáнно удивило. Удивляюсь и по сей день!
Да, — множество загадок! И самая таинственная из них, пожалуй, — Фотограф! — человек, способный «поймать миг»! И вот, с таким человеком, с Валерием Гулякиным, и свела меня судьба… а вернее, — персональная выставка его фоторабот, посвящённых нашему Питеру! Являясь, по существу, профессионалом, Валерий Николаевич представился как любитель, объяснив свою позицию тем, что лишь человек, влюблённый в своё дело, может решиться отображать свой любимый город, свою любимую страну — в своих фотоэтюдах. Это вполне согласуется и с моей жизненной установкой. И у нас возникла идея… — А что если попытаться создать нечто вроде творческого тандема: литератор — фотограф… Можно ли в таком случае, делая снимки настоящего, заглянуть в прошлое… — в своё прошлое, в прошлое своего края, своей страны? А не попробовать ли?!
В результате подобного сотрудничества появилась историческая фотоповесть об одном из красивейших городов мира — о блистательном, неповторимом Санкт-Петербурге. В этой повести мы попытаемся показать город таким, каков он представляется нам самим.
Рассказать о Великом Городе всё — задача непосильная. Более того, опасность соблазна скатиться к этакому буклетику-путеводителю с ворохом фотографий красот Петербурга заставила критически пересмотреть уже хорошо отработанные и обкатанные приёмы подобного жанра. А потому целью своей мы ставим познакомить мир не только со сказочной красотой, а прежде всего — с душой Северной Столицы России!
— С уважением! Валерий Пикулев
Все фотографии, помещённые в книге, — а их почти две сотни! — выполнены Валерием Гулякиным
«Сюрпризы»
Санкт-Петербург… Ленинград… — нет, это не просто название города, некогда, волею судéб, побывавшего столицей России, — с этим названием связано и нечто, заставляющее громче забиться сердце любого доброго и мало-мальски грамотного человека Земли! А для русских людей, для всех жителей России, — для всех россиян, — это ещё и символ неодолимой Стойкости, высоты Духа… и рукотворной Красоты!
Помню, будучи в Таллине, ещё в «совковые» времена, хотели мы — я с родителями, — поселиться в привокзальной гостинице для транзитных пассажиров, на два дня… «Мэ-е-ст нэ-е-т!» — ответила по-русски, но с характерным акцентом, бабуся-дежурная; однако, видя, что мы не спешим уходить, — а уходить было некуда: гостиницы тоже переполнены, — бросила, «снизойдя»: «чэ-е-рез пло-о-щадь, гостú-и-н-ница… — Из Москвы?». Мы сказали, что нет, — из Ленинграда… Старушка тут же подобрела: «подождыт-тэ, узнá-а-ю» — и узнала, и поселила… и аж на три дня!
Какими только титулами не величают наш Великий Город, — и Северная столица России, и Культурная столица, и Северная Венеция… Северная Пальмира… Правда, Венеция и Пальмира, на мой взгляд, могли бы и сами с честью носить гордое имя — Южный Петербург.
Да, наш город более двухсот лет был фактически столицей России, — с 1712 года (с окончательного переезда из Москвы царского двора и посольств европейских государств) и до большевистского переворота (до обратного переезда правительства в Москву в марте 1918 года). Однако…
«Сюрприз» первый. Являясь, — и более двухсот лет! — фактической столицей России, Санкт-Петербург юридически никогда в таковом качестве не пребывал! Нам не известно ни одного закона, акта или хотя бы указа о переносе столицы из Москвы куда-либо! Более того, все российские императоры (за исключением Петра I) короновались при восшествии на престол, как и положено, в Успенском соборе Московского Кремля! (В связи с этим до нас дошла одна интересная история, — а может, и красивый вымысел, — связанная с коронацией Павла I, состоявшейся 5 апреля 1797 года. Так вот, весть о моменте коронации дошла из Москвы до Санкт-Петербурга… за два с половиной часа! Она была доставлена «голосовой» почтой, организованной солдатами, выстроенными по цепочке на всём протяжении пути).
Пойдём дальше.
Второй «сюрприз» (вернее, мистическое совпадение). Он связан с именем города.
Город, наречённый первоначально в честь Святого Апостола Петра (а совсем не по имени его основателя, как ещё кое-кто считает), трижды — и это ли не историческое заблуждение! — отрекался от своего имени, следуя судьбе этого любимого ученика Христа. (Святой Пётр, ведь, тоже трижды, отрекался от своего Учителя… но был, тем не менее, им прощён!)
Первое отречение города от своего имени — от Святого Имени! — произошло в августе 1914 года. Вот корень всех бед (к чему «большевики» никакого отношения не имеют)! Это случилось на волне патриотического подъёма, в связи с началом Первой мировой войны (Второй Отечественной, как её тогда называли): город решили назвать по-русски, в честь его основателя, Петра Великого, — Петроградом.
Второе отречение случилось уже в январе 1924 года. Город стал носить имя Вождя мирового пролетариата, Ленина, — Ленинград. Ну а третье… — во исправление исторических заблуждений, (и дай, Бог, последнее!) — в сентябре 1991 года. И всё воротилось «на круги своя»!
Таким образом, за более чем трёхсотлетнюю историю город «колбасило» с отречениями 77 лет, — три четверти века под чужим именем! — период, за который на его долю выпали грозные и поистине, жестокие испытания и потрясения: ужасы Первой Мировой… падение Монархии… разруха и невзгоды Гражданской… страшная Блокада во время Отечественной! — Не отрекайтесь!
И, наконец, — третий исторический «сюрприз». И самый интересный, пожалуй! Связан же он с назначением Санкт-Петербурга как города, со временем и местом его закладки.
Представьте себе огромную, дикую страну (коей и являлась Россия до Петра), столицу которой государь вдруг надумал перенести на самую окраину, под нос опасного и сильного соседа-врага (которым являлась тогда Швеция), в самый разгар войны с ним и, — держитесь крепче! — на ещё не отбитую у него территорию! Что можно было бы сказать о здравомыслии такого государя? (Напомним, что Северная война шла с февраля 1700-го по сентябрь 1721-го года, а закладка Санкт-Петербурга cсостоялась в мае 1703-го).
А что же представляла собой тогдашняя Швеция, — быть может, слабоватый, никчёмный противник, на которого и внимание-то обращать не стоило? — Отнюдь! Швеция в XVIII веке играла в мире такую же роль, что и Америка в XXI-м, — мощное, наглое государство! И если Россия, изнывая от бремени войны со Швецией, более 20-и лет тянула военную лямку, то Швеция в то же время успешно воевала… с половиной Европы! Иначе, как же объяснить, что шведы оказались под Полтавой, не проходя через российскую территорию? — Они прошли, покоряя государство за государством, по Западной Европе!
Теперь же попробуем разобраться, на чьей территории царь Пётр заложил Санкт-Петербург, — на вражеской или, всё же, на русской.
Бесспорно, — Карельский, Ижорский, Спасский, Ровдужский погосты Водской пятины (вся нынешняя Ленинградская область) издревле входили в состав земель Господина Великого Новгорода и открывали ему путь на Балтику! Копорье (1237 г.), Корела и Тиверск (после 1293 г.), Ровдуж (1480 г.) … — сеть этих новгородских крепостей покрывала всю территорию северо-западных русских земель, обеспечивая их защиту. Однако, с возведением шведской крепости Выборг (1293 г.) начинается экспансия шведов на восток. Более того, по Столбовскому мирному договору от февраля 1617 года, завершившему неудачную для России русско-шведскую войну 1614 — 1617 годов, все земли нынешней Ленинградской области отошли к Швеции, образовав её провинцию — Ингерманландию; а в 1632 году на реке Неве возник и шведский город-крепость Ниеншанц. Таким образом, выход России к Балтийскому морю был наглухо закрыт. И лишь в сентябре 1721 года Ништадтский мир, увенчавший победу России в Северной войне, вернул Империи её исконные земли (в их состав вошёл и Выборг) — территорию, превышающую по площади Бельгию и Голландию, вместе взятые!
Но Санкт-Петербург, тем не менее, был заложен ещё до Ништадтского мирного договора, а значит… на территории, временно оккупированной противником! — вот в чём вся штука! Так, почему же «временно оккупированной»? Этот вопрос, думаю, заслуживает особого внимания.
Забегая вперёд, хочу заметить, что после окончания Северной войны все земли Карельского перешейка (включая Выборг) вошли в состав Российской Империи. Более того, в результате последней в истории русско-шведской (Финдяндской) войны 1808—1809 годов в состав Российской Империи вошла и вся Финляндия (как Великое княжество Финляндское), что было закреплено Фридрихсгамским мирным договором. При этом «административная» граница Финляндии с остальной частью Российской Империи проходила к северо-западу от Выборга, который уже, не входил в состав Финляндского княжества. Однако, российский император Александр I, в чисто административных целях, приписал к Финляндии земли Карельского перешейка, вплоть до Петербурга (1811 г.). И с этих пор внутренняя (административная) граница между Великим княжеством Финляндским и остальной частью Российской Империи проходила по реке Сестре, близ Сестрорецка.
В декабре 1917 года Ленин, «даровав» Финляндии независимость, «забыл» отобрать обратно земли Карельского перешейка, приписанные ей Александром I в административном порядке. В марте 1940 года, в результате завершения войны с Финляндией, Советский Союз устранил историческую несправедливость, вернув России её исконные земли — Карельский перешеек (ну, а в 2014-м, как известно, Россия возвратила и свой Крым!).
Вернёмся, однако, во времена основания Санкт-Петербурга. Спору нет, — желание царя закрепиться на только что отвоёванных у шведов территориях в устье Невы было вполне естественным и разумным. Однако, строить здесь, под носом у шведов, новую столицу… — ну уж нет, только не это! — Опасно! А вот, ежели возвести хорошую, прочную крепость, — это, конечно же… Более того, можно вокруг этой крепостицы создать и милый сердцу закуток, — небольшой такой приморский городок для отдохновения души, — в противовес громадной, замшело-архаичной Москве, с которой у Петра были связаны весьма неприятные воспоминания детства и юности: Софья… стрелецкий бунт… — и в этом, в собственном городке у моря, вдали от столичной суеты, начать строить Российский флот и жить по своúм, по новым правилам! Ну а там, глядишь, и Россия-матушка приучится к ним…
Короче, царь Пётр, — говоря современным языком, — задумал построить некий «технопарк» и с его помощью развернуть дикую «Расею» лицом к Европе, дать ей взглянуть на Запад через только что прорубленное оконце! Никакой новой столицы и в мыслях не было, — Москвы достаточно! Пётр Великий создавал новый город, — свой, родной! — и для себя. Строил как потешную игрушку!
Вспомним, к примеру, его детские забавы на Плещеевом озере: потешный флот, потешные полки, — Семёновский, Преображенский (по названиям сёл, откуда набирались крестьяне), — а во что они превратились потом?! Они стали грозной силой и защитой России, несущей на своих парусах и штыках сподмогу страждущим и ужас врагам! Они стали красой и гордостью Государства Российского!
Не так ли и Санкт-Петербург…
«Медный всадник»: самый известный в мире
памятник Петру I — главный символ Санкт-Петербурга
Первое знакомство
Итак, значит, Санкт-Петербург… И что же, так и пойдём по его проспектам и площадям, останавливаясь (будто собачка у столбиков) перед каждым из мало-мальски интересных строений, памятников… — «посмотрите направо… а теперь взгляните налево…», — как толпа одуревших от впечатлений туристов, которым лишь бы «отметиться» да скоротать время до поезда, а затем, этак, с важностью говорить у себя дома: «о-о, — я был в Санкт-Петербурге!» — так, что ли? Конечно же, нет, — это не путеводитель! Давайте, не будем спешить, — времени у нас навалом! — давайте, обстоятельно и… «тщательнéе».
Прежде, чем знакомиться с кем-либо, — узнавать, кто таков, что собой представляет, «чем дышит», — нехудо бы поглядеть со стороны: а какого росточку, хороша ли фигуркой, блондинка ли… брюнетка… — Ой! О чём это я? Ведь, о городе ж договорились! Ну, ладно, — о городе, так о городе.
И, тем не менее, — есть в Санкт-Петербурге такое местечко, с которого можно, окинув город широким взглядом, разом обозреть и необъятную ширь величавой Невы, и весь его исторический центр: Петроградскую сторону, Выборгскую, Московскую… Стрелку Васильевского острова, Петропавловскую крепость… И место это — конечно же, –Троицкий мост.
Те из питерцев, которым удалось побывать в Париже, влюбляются в этот город сходу и бесповоротно! А, почему? Да потому лишь, что местами, — маленькими такими пятнышками старинной застройки, зажатыми в тисках стéкло-бетонного урбанизма, — он напоминает им родной Питер (именно так мы называем свой любимый Санкт-Петербург). А теперь представьте себе тридцать квадратных километров великолепия дворцов, памятников, соборов… — какие там пятнышки! — тридцать квадратных километров одного лишь исторического центра города!
Ну вот, мы тем временем и добрались, — стоим как раз на середине Троицкого моста. Ясный солнечный полдень, безоблачное небо… — и, вдруг! — нет, успокойтесь, это не гром. Это выстрел полуденной пушки, — вон, ещё дымок не развеялся над одним из бастионов Петропавловки (так мы, петербуржцы, именуем Петропавловскую, — а вернее, Санкт-Петербургскую — крепость).
О полуденной пушке стоит сказать несколько слов. Зимой её выстрел слышен даже из Сестрорецка (есть такой милый городок в тридцати километрах к северо-западу от Санкт-Петербурга), — «московское время… двенадцать часов!» — слышим мы уверенный в своей правоте голос диктора. Но, вот в чём вопрос: московское ли это время, в самом-то деле? А «фишка» в том, что так называемое «московское» время определяется у нас, — в Пулковской Обсерватории, что под Питером, на тридцатом, — «пулковском»! — меридиане. (Этот меридиан, кстати, в аккурат проходит почти вдоль Троицкого моста!) Таким образом, точное время определяется в Санкт-Петербурге, соответствуя ему «с точностью», — простите за тавтологию, — до секунд; и сигнал тут же сообщается в Москву. А «белокаменная», ничтоже сумняшеся, выдаёт его за своё, «попирая» всякие там авторские права, и даже разносит по всей России-матушке! Ну а тот факт, что её собственное (астрономическое) время опережает так называемое «московское» примерно на 30 минут, — это ей «до лампочки»: есть дела и поважнее. — Так, значит, Россия-то живёт совсем не по московскому, а по санкт-петербургскому, по питерскому, времени!
Итак, Троицкий мост. Честно говоря, царь Пётр был ярым противником каких-либо мостов. Разместив город у моря, более, чем на сотне островов, царь хотел и всех своих подданных приобщить к водной стихии; а для этого, по его замыслу, единственным средством пересечения водных преград, коих в городе насчитывалось великое множество, должны были служить лодки. Таким нехитрым способом он хотел приучить горожан к воде и её, этой воды, не пугаться. (А воды здесь, — ох, как много; только представьте себе, что водосброс Невы составляет… — кубический километр за 7 минут!)
Однако двор, постепенно переместившийся на берега Невы из Москвы, эту причуду Петра не мог оценить по достоинству; и мосты, конечно же, приходилось строить. — Сперва плашкоутные, на поплавках…
Троицкий мост в этом плане исключением не был. Сначала, чуть выше по течению, возник наплавной мост (уже далеко не первый в городе), — а было это в 1803 году, — который обеспечивал более удобный путь Императору Александру I в «дачный» дворец на Каменном острове. Этот дворец и сейчас красуется на том самом острове с тем же названием; правда, теперь он далеко не дачный, а вполне «городской». Так вот, мост этот поначалу назывался Петербургским. Затем, уже в 1827 году, был сооружён мост (опять же, наплавной), соединявший площадь с памятником Суворову и Троицкую площадь. Вначале его назвали Суворовским, а затем переименовали в Троицкий; длиной он был более полуверсты и богато украшен фонарными столбами и перилами художественного литья, покрытыми сусальным золотом. Это — уже прямой предшественник того моста, которым мы с вами сейчас и любуемся.
К постройке же постоянного моста отнеслись со всей серьёзностью: был даже объявлен международный конкурс. Представление и рассмотрение проектов длилось до 1897 года; и в конце концов Император Николай II — сам, лично! — принял и утвердил проект французской фирмы «Батиньоль». Выбор французской фирмы был, отнюдь, не случаен, — в то же время, в Париже, через Сену закладывали мост имени русского Императора Александра III, отца Николая.
Закладку моста произвели 12 августа 1897 года — в память 25-летия бракосочетания Императора Александра III и Императрицы Марии Фёдоровны. Закладка производилась в весьма торжественной обстановке и даже в присутствии президента Французской республики! Троицкий мост построили к 1903 году. Он был величественен: десять пролётов, разводной, с чугунным перильным ограждением художественного литья, с трёхламповыми светильниками на гранитных постаментах! Его открыли в мае 1903 года, в дни празднования 200-летия Санкт-Петербурга.
В советское время мост назывался Кировским, — в честь Сергея Мироновича Кирова, Первого секретаря Ленинградского областного комитета коммунистической партии, действительно, много сделавшего и для города, и для его жителей. До возведения в 1965 году моста Александра Невского он оставался самым длинным в городе (582 м).
Северную часть моста пересекает, как я уже поведал вам, Пулковский меридиан, на котором определяется — ха-ха! — «московское» время. Некоторые специалисты утверждают даже, что меридиан проходит по оси Троицкого моста. Но если это и не так, — что с того? Всё равно, Троицкий мост — самый красивый мост в нашем городе! Судите сами…
Троицкий мост. Вид с правого берега Невы
Подойдём ближе…
Фонарные столбы и
светильники моста
Пилоны
Вот он, наш красавец, — Троицкий мост! Вид с правого берега Невы
А теперь, находясь на Пулковском меридиане, с самой середины Троицкого моста полюбуемся нашим Питером, обозрев необъятную ширь водного простора, гранит невских берегов… полной грудью вдохнём свежий ветер Балтики, — она здесь, она совсем рядом! — и с великой благодарностью вспомянем Великого Петра!
Да, с Петра здесь, на топких берегах Невы, всё и началось! Ну а потом… — это потом уже великие «гастарбайтеры» прошлого, — Доменико Трезини, Франческо Бартоломео Растрелли, Антонио Ринальди, Жан Батист Вален-Деламот, Этьен Фальконе, Джакомо Кваренги, Винченцо Бренна, Чарлз Камерон, Тома де Томон, Луиджи Руска, Карл Росси, Огюст Монферран… — это потом уже их гением создано всё то ошеломляющее великолепие, которое сейчас зовётся Санкт-Петербургом!
Не забудем же и российских зодчих, талант которых воплотился в каменном гимне Великому Городу, застывшем в веках на самой высокой ноте! — Савва Чевакинский, Юрий Фельтен, Василий Баженов, Иван Старов, Андрей Воронихин, Андреян Захаров, Василий Стасов, Константин Тон, Андрей Штакеншнейдер, Пётр Клодт, Александр Брюллов… — низкий им всем поклон!
Любоваться городом начнём, конечно же, с места его рождения — с Санкт-Петербургской крепости, бастионы которой утвердились на правом берегу Невы, слева от Троицкого моста. А потом так и пойдём по часовой стрелке…
Панорама Санкт-Петербургской (Петропавловской) крепости, на правом берегу Невы (вид с Троицкого моста; мост — справа, за кадром)
Архитектурный фрагмент моста (Петропавловская крепость — слева, за кадром). Вид со стороны левого берега Невы
На заднем плане — купол Татарской мечети. Вид с моста, со стороны левого берега Невы. (Мост — слева, за кадром)
Правый берег Невы (виды с Троицкого моста)
Правый берег
Панорама Петроградской стороны (всё тот же правый берег Невы, справа от моста)
Слева от Троицкого моста виднеется полоска зелени Летнего сада (это уже левый берег Невы)
Троицкий мост. Левый берег Невы
Знаменитая на весь мир ограда Летнего сада
На заднем плане — левобережье Невы
Берег слева, берег справа…
Левобережье:
Зимний дворец, Исаакиевский собор, Адмиралтейство…
Ещё ближе
В парадном строю
Панорама Зимнего дворца, Адмиралтейства и Стрелки Васильевского острова
Вот она, знаменитая на весь мир Стрелка Васильевского острова
Здание Санкт-Петербургской Биржи
И воротились мы на круги своя: вновь Петропавловка. На Петербург опускается вечер…
Итак, первое знакомство, с Петербургом состоялось. А теперь, дорогие читатели, если у вас возникло желание узнать об этом Великом Городе больше, пойдём дальше.
Обозрев исторический центр Петербурга с Троицкого моста, «не сходя с места» — а большинство гостей прибывает в наш город, как правило, с юга (со стороны Москвы), и им этот мост просто не обойти, — теперь «с места сойти», нам, всё же, придётся: мы переходим от «шапочного» знакомства с Великим Городом к более глубокому, которое для большинства, уверен, перейдёт в большую дружбу. Итак, сойдём с Троицкого моста и направимся туда, откуда город «есть-пошёл».
Ну а пока взглянем ещё разок на нашего красавца, — на Троицкий мост.
Троицкий мост. Вид с правого берега Невы
…Как в старые добрые времена!
Немного истории
Дождливый октябрь 1702 года. Войска сподвижника и друга Петра I, генерал-фельдмаршала Бориса Шереметева берут штурмом шведскую крепость Нотебург. Сам Великий Пётр участвует в этом славном деле! Нет, не в чине Главнокомандующего — упаси, Бог! — а всего лишь бомбардир-капитаном: ему незачем «выпячиваться», он и так — Пётр Великий! Крепость эта, слывя доселе неприступной, стоит на острове в истоке реки Невы и, совместно с другой крепостицей, с Ниеншанцем, что ниже по течению, контролирует, а, говоря попросту, — наглухо закрывает для русских весь водный путь из Ладожского озера в Балтийское море. Через полгода, в начале мая 1703 года, Ниеншанц сдаётся. Без боя.
Символическая реконструкция крепости Ниеншанц
Ну, что ж, на только что отвоёванных у шведа землях, на этой важнейшей водной коммуникации, необходимо закрепиться. Стремительный в своих порывах Пётр принимает быстрое решение! И вот, 16 мая 1703 года (по старому стилю) — запомните эту благословенную дату! — болотистые берега невской дельты оглашаются дружным стуком топоров и визжаньем пил: началось форсированное возведение крепости. — И, конечно же, на острове, чтобы кругом вода! Островок этот, известный шведам как Луст-Эланд («весёлый»), а финнам — Енисаари, был русскими прозван Заячьим. Но, об этом чуть позже…
Вообще-то, Санкт-Петербург расположен более чем на 30-и островах (и до сих никто не удосужился внести полную ясность в этот вопрос: некоторые доводят их число до 42-х, если считать и искусственные). В городе 342 моста (а вместе с пригородными, так много более полутысячи: называют даже число 580). Полтысячи мостов, повисших над почти полусотней рек, протоков, речек и каналов, — чем не Венеция!
Вернёмся, однако, в тот майский день. «В 16 день мая (в неделю Пятидесятницы) крепость заложена и именована Санктпитербурх» — так об этом событии напишет сам царь Пётр! Именно эта дата — 16 мая (27 мая по новому стилю) 1703 года — и является Днём Рождения Санкт-Петербурга!
Дорогие читатели, у вас может возникнуть резонный вопрос: а почему, собственно, 27 мая, а не 29-го… — ведь, при переходе с Юлианского календаря, — кстати, одна из реформ Петра, до которой время в России считалось не с Рождества Христова, а с сотворения Мира! — так вот, при переходе с Юлианского календаря к Григорианскому, по которому живёт вся Европа, следовало бы прибавить 13 дней, а не 11. И это совершенно справедливо… — для дат начала XX-го века. К датам XIX-го договорились прибавлять лишь 12 дней; для XVIII-го — уже 11. Ну а для всех остальных веков, уходящих вглубь истории, снова прибавляют 13 дней, «чтоб не париться». Вот такая штука!
Маленький островок, на котором заложили крепость, отделён от соседнего огромного острова неширокой, но довольно быстрой протокой. С него-то, с этого благословенного островка, всё и началось. Туда, на этот маленький островок, мы и направимся.
Вид Санкт-Петербургской (Петропавловской) крепости со стороны протоки. Большая Нева — слева (за кадром)
А так выглядит «Петропавловка» при сходе с Троицкого моста
«Штурм» Санкт-Петербургской крепости
Ну что ж, приступаем к «штурму» Петропавловки… — именно так мы, питерцы, по-свойски величаем Петропавловскую, а если уж совсем официально, — Санкт-Петербургскую — крепость. Прежде чем приступить к этому нешуточному делу, — к подробному знакомству с крепостью, — исследуя все её закоулки и вдохновляясь гениальностью архитектурных решений, подойдём мы сперва к Иоанновскому мосту, к самому первому из петербургских мостов. Правда, в те далёкие времена он назывался Петровским…
Иоанновский мост через Кронверкский пролив (чрез ту самую протоку)
На одном из свайных ледорезных блоков перед мостом хорошо различима фигурка «зайца, спасшегося от наводнения», установленная здесь к 300-летию города. По одной из легенд, во время наводнения ушастик нашёл спасение, прыгнув на сапог царю Петру… Вот, и бросают монетки туристы «на счастье», пытаясь угодить зайцу прямо в мисочку!
Иоанновский мост — один из двух путей, ведущих в Петропавловскую крепость.
Ещё один символ города: заяц, спасшийся от наводнения
Мост перекинут через Кронверкский пролив и соединяет Заячий остров, на котором расположена Петропавловская крепость, с Петроградским островом, где мы сейчас и находимся, сойдя на него с Троицкого моста.
Петровский мост, а именно так он назывался вначале, возник одновременно со строительством Санкт-Петербургской крепости, был разводной и опирался на деревянные барки. Потом, в 1706 году, вместо плавучего моста появился подъёмный, уже на деревянных сваях, заменённых впоследствии на каменные устои. С 1887 года стал называться Иоанновским — по названию одного из равелинов крепости.
Длиною чуть более 150 метров и шириной в 10 метров, мост не подавляет своими размерами, но его деревянный настил, гулко «отдающий» шаги, декор оградительной решётки с фонарями «под старину»… Да, связь времён ощущается здесь — неслабо!
Фонари и фрагменты декора оградительной решётки Иоанновского моста
Да, связь времён здесь ощущается…
Тропинка, слева от моста, петляя вдоль внешних стен крепости, ведёт прямёхонько к городскому пляжу, а тропка, убегающая вправо, — к вертолётной площадке, откуда можно совершить полёт над городом.
Садимся в вертолёт…
…И летим
Нет-нет, мы не полетим, а пойдём прямёхонько, никуда не сворачивая, — в крепость. И вот, ступаем мы по деревянному настилу Иоанновского моста, вслушиваясь в гулко отдающиеся шаги, и направляемся к воротам Иоанновского равелина. Их прохладный сумрак словно предвещает встречу с историей…
А всё-таки, зачем Петру понадобилась эта крепость, никогда, к тому же, не участвовавшая в сражениях? Что заставило его, только что захватившего у шведов две грозные крепости, — Нотебург и Ниеншанц, — срочно возводить ещё одну? К тому же, Ниеншанц, расположенный в срединном течении Невы, как нельзя лучше соответствовал роли таможенной «задвижки» для взимания пошлины со всех, кто повезёт по реке в Россию товары. Да и в военном отношении крепость могла бы ещё послужить, прикрывая будущий город с запада, возводись он под защитой её стен. А Нотебург, — огонь его крепостной артиллерии остановил бы любого, кто посмеет угрожать городу с востока. Но, видимо, в том и была задумка Петра, — «отсель грозить мы будем шведу!» — что он и не собирался обороняться, он смотрел дальше!
Петру нужен был флот. Только военный флот мог сделать Россию великой морской державой — «ногою твёрдой стать при море»! Но мог ли флот, строительство которого только ещё начиналось, а экипажи кораблей необучены, — мог ли такой флот противостоять опытным шведам в открытом море? А где корабли, обладающие большой осадкой, укрывать от вероломного противника, — не в узких же излучинах реки?! Нет, Ниеншанц для этого совсем не годился. Нужна большая акватория, широкий речной простор. У Залива!
А вот, если построить крепость на острове, в дельте Невы, — в том месте, где река, разделяясь на два полноводных рукава, образует широчайшую гладь спокойной воды, — вот тогда проход с моря будет закрыт надёжно!
«По нескольких днях найдено к тому удобное место…» — запишет Пётр в своём дневнике. Остров, на котором он решил возводить крепость, с трёх сторон омывают воды широкой Невы, а от соседнего большого острова его отделяет довольно быстрая протока, представляющая собой естественную оборонительную преграду. Вот на этом островке и был заложен первый камень города Святого Апостола Петра… а случилось это, как известно, в 1703-м году от Рождества Христова, мая месяца, 16-го дня…
Быстрота, с коею началось возведение крепости, не оставляла никаких сомнений в решимости Петра воплотить свои великие замыслы. Вначале все работы велись исключительно солдатами. Однако, вскоре стало ясно, что 15-и тысяч солдат явно маловато, и стал набираться работный люд из вольнонаёмных. Всего в строительстве крепости участвовало до 20 тысяч человек. Уже к осени строительство крепости было полностью завершено, — пример и укор современным строителям! — и на её грозных бастионах стояли 300 орудий!
Земляная крепость, в первоначальном виде возводилась по совместному плану Петра и французского военного инженера-строителя Жозефа Ламберта де Герена и представляла собой первое в России военное сооружение небашенного — бастионного! — типа. Выступы-бастионы, расположенные по углам шестиугольной (вытянутой с запада на восток) крепости, в отличие от башен, позволяли вести круговой обстрел. Крепость была выстроена в виде земляных «верков» (укреплений, способных вести самостоятельную оборону), имела 6 бастионов, соединённых куртинами, 2 равелина, кронверк и уже соединена с Берёзовым островом (с нынешней Петроградской стороной, на которой мы только что находились) Петровским мостом.
За постройкой бастионов наблюдали и руководили работами — сам царь Пётр, князья Меншиков, Головкин, Зотов, Трубецкой, Нарыщкин. Потом, уже одетые в камень, именно в такой последовательности эти бастионы и стали называться (начиная с Государева, юго-восточного, и далее, против часовой стрелки).
В первые годы крепость и город были синонимами, а поэтому, официальное название её — «Санкт-Птербургская». Потом же, с возведением деревянного храма Святых Апостолов Петра и Павла, освящённого в апреле 1704 года, крепость стали называть Петропавловской…
Крепость не участвовала ни в одном сражении, а поэтому прекрасно сохранилась, являясь уникальным памятником позднего средневековья в Европе.
Ну, — теперь в путь! А путь наш — по Иоанновскому мосту, к Иоанновским воротам… Иоанновского равелина. — Все эти названия — в честь царя Ивана V, старшего брата (по отцу) Петра I, отца императрицы Анны Иоанновны, во время правления которой и возводились эти ворота. Они стали последним штрихом завершения всех работ по облачению крепости в камень. А случилось это в 1740 году, о чём свидетельствует и дата, запечатлённая над проёмом ворот.
Крепость «одевалась в камень» уже по проекту Доменико Трезини. Процесс этот шёл постепенно, с 1706 года. В результате высота стен достигла 12 метров, а их толщина — более 20-и! Теперь каждая стена стала иметь внутреннюю и внешнюю части, между которыми размещены помещения-казематы. Прямые участки стен, соединяющих бастионы, — куртины, — прорезаны крепостными воротами.
Трезини — этот великий гастарбайтер прошлого — сыграл большую роль в строительстве Санкт-Петербурга петровского времени, отдав России целых 30 лет жизни!
Иоанновские ворота
Фронтон Иоанновских ворот
Доменико Трезини, осуществляя присмотр над возведением каменных стен крепости, приглашал к участию в проектировании отдельных её фрагментов различных специалистов. Так автором проекта Иоанновских ворот стал военный инженер граф Бурхард Кристоф фон Мюнних, более известный как Христофор Антонович Миних, генерал-фельдмаршал, гвардии подполковник Преображенского лейб-гвардии полка. К слову, Миних, — сам, немец по национальности! — всю жизнь ратовал за увеличение зарплаты русским специалистам до уровня иностранных того же ранга… получавших в два раза больше. И, — спасибо ему! — добился-таки, в конце концов!
Вспомянем же добрым словом иностранцев, служивших России верой и правдой: это и шотландцы Яков и Роберт (Роман) Вилимовичи Брюсы, и немцы Родион Христофорович Боур, Бурхард Кристоф Мюнних… позже — опять же немцы Михаил Богданович Барклай-де-Толли, Пётр Христианович Витгенштейн, Леонтий Леонтьевич Беннигсен, Александр Самойлович Фигнер, Иван Христофорович Бенкендорф, Фердинанд Фёдорович Винцингероде… — Честь им и слава… и низкий поклон!
Итак, значит, вошли мы в Санкт-Петербургскую крепость. Через Иоанновские ворота. В Петропавловке, — а именно так мы, питерцы, величаем её, — есть на что поглядеть! Это и Иоанновские ворота, через которые мы только что вошли… и старейшие Петровские, единственные триумфальные ворота, построенные в начале 18-го века (в 1718 году), по проекту Трезини… Невские ворота с Комендантской пристанью, выстроенные в камне в начале 20-х годов 18 века (опять же по проекту Трезини).
Через эти ворота из крепости, служившею ещё и тюрьмой, отправлялись по Неве в свой скорбный путь узники… Дело в том, что вскоре после постройки, Петропавловская крепость стала использоваться как тюрьма для политических преступников. Первым, пожалуй, им стал сын Петра I царевич Алексей. Потом стены её казематов оглашались потайными стуками тюремной азбуки декабристов… Позже казематов крепости не минули писатели и публицисты Достоевский, Чернышевский, Горький… разночинцы, народовольцы…
Вначале под тюрьму были отведены бастионы и казематы, но затем, уже при Екатерине II, на территории крепости возвели специальное тюремное здание — Секретный дом Алексеевского равелина. Во второй половине XIX-го века была выстроена и тюрьма Трубецкого бастиона. Там были только одиночные камеры для особо опасных политзаключённых. Бауман, Троцкий, Александр Ульянов… — это далеко не полный список её «квартирантов».
Февральская революция 1917 года направила сюда новых «поселенцев» — царских министров, После большевистского переворота в октябре 1917 года узниками тюрьмы стали уже члены Временного правительства. При советской власти в Петропавловском соборе молебны и службы прекратились, а камеры Трубецкого бастиона стали тюрьмой ликвидационной: на территории крепости начали проводиться массовые расстрелы.
Петровские ворота — первая Триумфальная арка Санкт-Петербурга
Вот такие они, Петровские ворота, в буйстве зелени
Петропавловская крепость. Невские ворота
Невские ворота и Комендантская пристань
Итак, мы вошли в крепость. Куда же двинемся вначале, — направо, налево? Здесь столько всего интересного! Нет, вначале, конечно же, мы поднимемся на Государев бастион и полюбуемся ошеломляющей, известной на весь мир «Невской панорамой». Она, с высоты бастиона, предстанет перед нами во всей своей красе!
Невская панорама с высоты Государева бастиона
Государев бастион
Всё он, Государев…
Государев бастион был одет в камень по проекту Трезини, с участием Миниха, уже после Петра, к 1732-у году. Он имел потаённую подземную потерну, по которой можно было незаметно выбраться из крепости (в случае её осады) к Неве.
Потерна: потаённый подземный ход, ведущий к Неве
Вход в потерну со стороны крепости
А вот и знаменитый Нарышкин бастион, с которого по давней традиции, заведённой ещё с начала XVIII-го века, палит «полуденная» пушка; и Флажная башня, цель которой — оповещать население, — ну, скажем, о наводнениях, кои здесь нередки.
О «полуденной» пушке и о том, что она своим выстрелом возвещает в Санкт-Петербурге полдень, выдаваемый Москвой за полдень… но почему-то — по «московскому времени», вы узнали ещё в прошлую встречу, на Троицком мосту. Здесь же есть возможность лицезреть эту пушку и её выстрел непосредственно, вблизи.
Нарышкин бастион и Флажная башня
Флажная башня со стороны крепости
Нарышкин бастион. «Полуденные» пушки
Выстрел «полуденной» пушки
Нарышкин бастион. «На караул!»
Церемония развода караула
В Петропавловской крепости, кроме бастионов и крепостных стен, можно увидеть и множество других строений, — жилых и вспомогательных. Здесь и здания Главного казначейства, Офицерского собрания, архивов Военного министерства, Гауптвахты, а равно с ними и дома: Инженерный, Комендантский, Штаб-офицерский, Церковный… — Ну это, прямо скажем, на любителя, хотя, согласитесь, некоторые виды…
Здание Гауптвахты, например…
Или этот прелестный закуток…
А вот, Ботный дом, в котором хранился ботик Петра I — дедушка русского флота! — его, пожалуй, пропустить негоже. Говорят, архитектор, спроектировавший это сооружение в 1761 году, малость промахнулся в размерах… и для размещения ботика в домике пришлось ломать стены. Вот поэтому, наверное, ботик находится теперь в Центральном Военно-морском музее, а здесь лишь его копия…
Ботный дом, где хранился ботик Петра I — «дедушка русского флота»
А вот и сам «дедушка…» — вернее, копия
Ну и, конечно же, Монетный Двор… — один из крупнейших в мире, чеканящий медали (включая и медали из драгоценных металлов) и монеты. Он был переведён сюда, в Петропавловскую крепость, из Москвы самим Петром в 1724 году и является одним из старейших промышленных предприятий Санкт-Петербурга. Ныне это ведущий центр чеканки медалей и наград России! Нынешний вид здание Монетного Двора обрело уже при Императоре Павле I.
Здесь уместно заметить, что современные монеты Российской Федерации одинакового достоинства совсем не равноценны. Дело в том, что на монетах стоит клеймо производителя: махонький такой значок. Так вот, на монетах московского Монетного Двора, ставится микроскопическое «ММД», а Монетный Двор Санкт-Петербурга ставит «СПМД». Думаю, нетрудно догадаться, какие монеты «дороже». Одно время просил сдачу в магазинах давать только «нашими»… Но лупу с собой таскать, знаете ли… да и не все понимают…
Санкт-Петербургский Монетный Двор
Вид Монетного Двора с колокольни Петропавловского собора
Вот, мы и подошли к самому главному из того, что есть в Петропавловской крепости. — Посетим вначале Комендантское кладбище.
Должность Коменданта Санкт-Петербургской крепости в XVIII-м веке была одной из самых важных. Дело в том, что Комендант крепости являлся одновременно и Комендантом Санкт-Петербурга. Это было третье лицо в городе, — после Государя и Генерал-губернатора. В его подчинении находились коменданты крепостей Шлиссельбурга, Копорья, Кронштадта, Выборга, Кексгольма и Ямбурга. Комендантам предписывалось проживать на территории крепости; хоронили их преимущественно здесь же, в крепости. С 1703 по 1917 год сменился 31 Комендант; на кладбище похоронено 19 из них. Назовём лишь тех, кто был на этом посту во времена правления Петра:
— Рéнне, Карл Эвальд, — с 1703 по 1704 год;
— Брюс, Роман Вилимович, — с 1704 по 1720 год;
— Чемезов, Михаил Осипович, — с 1720 по 1723 год;
— Бахмиотов, Яков Хрисанфович, — с 1723 по 1725 год.
Комендантское кладбище Петропавловской крепости — одно из старейших в Санкт-Петербурге, на котором нашли упокоение и католики, и лютеране, и православные…
Итак, первым Комендантом Санкт-Петербургской крепости был Карл-Эвальд фон Рéнне. За какие же заслуги перед Россией этот человек удостоился столь высокой чести и должности? На этом следует остановиться несколько подробнее.
Начало июля 1703 года… Ранним туманным утром из Выборга выступил отряд численностью в 4000 человек, при 13-и орудиях, и направился в сторону Санкт-Петербургской крепости, возводимой русскими на землях, отбитых у его величества, короля Карла. Командовал отрядом 69-летний генерал-майор Абрахам Крониорт.
Приказ, отданный генералу самим Карлом, был категоричен: выбить ненавистных московитов с территории королевства и указать, наконец, этому «долговязому Питеру» его место! Шли не таясь, чего опасаться: до самой реки Сестры одни озёра да болота, и лишь неширокая тропа вдоль береговой линии, — неприятеля тут днём с огнём не сыщешь! А если и ждать русских, то лишь за Сестрой…
Колонна ползла по неширокой тропе, извиваясь огромной синей змеёй. Громыхали на колдобинах орудия, подпрыгивали на кочках зарядные ящики…
Отряд 7 июля подошёл к излучине Сестры. Река, выгибаясь длинной петлёй к югу, снова затем несла свои воды на север, чтобы вскоре сбросить их в Финский залив. Здесь и наметили переправу, благо, тут был мост.
А в это время Пётр, упреждённый лазутчиками, 7 июля — сам, лично! — уже подводил свои шесть полков: Преображенский, Семёновский гвардейские пехотные (под водительством генерал-майора Чамберса) и четыре драгунских (Баур, Рéнне, Кропотов, Малина) к той же самой излучине реки, но с юга…
И вот, они встретились — шведы и русские. Это случилось 8 июля (по старому стилю) 1703 года — событие, навсегда положившее конец шведской оккупации исконных русских земель в предместьях только что появившегося на свет Санкт-Петербурга (что в 1721 году было закреплено Ништадтским мирным договором). С этого момента начинается русская история земель, некогда захваченных шведами.
Войска встретились, — «зелёные» с «синими»! Не дожидаясь отставшей пехоты, горячий Карл Рéнне повёл своих лихих драгун прямо к мосту. Свист ядер, визг картечи, ржание осатаневших коней, — всё смешалось в грозном рыке боя! Да только мог ли огонь шведских орудий остановить натиск русских смельчаков!
«Ура! Мы ломим, — гнутся шведы!» — и Крониорт начал пятиться назад. Русские со шведами, единой сине-зелёной волной выплеснувшись на открытое пространство, продолжили бой. Вскоре, однако, сумев разъединиться с «зелёными», бесформенная синяя масса кинулась в надежде на спасение к лесу, где и полегла почти вся под ударами сабель русских драгун…
Генерал Крониорт, потеряв в этом страшном бою половину своего отряда, спешно отступил к Выборгу…
Полковник Карл-Эвальд фон Рéнне за свои заслуги перед Отечеством получил должность Коменданта Санкт-Петербургской крепости, — первого в её истории! Таким образом, он стал и первым Комендантом будущей столицы Российской империи. А в 1704 году Карл Рéнне первым в русской кавалерии удостоился и чина генерал-майора.
Комендантское кладбище Петропавловской крепости
А вот и Великокняжеская усыпальница. Это место упокоения некоронованных членов российского Императорского дома. Однако в ней нашли последний приют и те, кто не имел титула Великих князей и княгинь, но принадлежал к императорской крови или породнился с Романовыми.
Здание усыпальницы было возведено в 1896 году; и с тех пор здесь находят упокоение также и современные члены императорской крови. Усыпальница является действующей. Так, в 1992 году здесь был похоронен внук Императора Александра II Великий князь Владимир Кириллович Романов, а в 2010 году — его жена, Леонида Георгиевна Багратион-Мухранская.
Великокняжеская усыпальница. Вид с запада
Всё тот же, западный, вид…
Великокняжеская усыпальница. Подойдём ещё ближе
Великокняжеская усыпальница. Вид с юга
Великокняжеская усыпальница. Вид с востока
Действующей является и усыпальница Петропавловского собора, к которому сейчас мы и направимся.
Собор Святых Первоверховных Апостолов Петра и Павла — идейное ядро и символ не только Петропавловской крепости, но и самого Санкт-Петербурга, устремлённого ввысь, к победам, к Богу! Здесь всё необычно и нетрадиционно. Собор совсем не похож на православный храм, для которого более характерна купольная или шатровая формы. Он выполнен скорее в западноевропейском стиле и увенчан высоким шпилем, который завершается крестом и фигурой Ангела — … Ангела-хранителя и одного из главных символов Города на Неве.
Общая высота Собора — 122,5 метра, а фигурка ангела-флюгера с крестом… — такого крохотного, если глядеть с земли! — высотой 6,5 и с размахом крыльев 3,5 метра.
Вот он, Собор Святых Первоверховных Апостолов Петра и Павла. Вид с северо-запада
А теперь представьте себе, что на этакую верхотуру однажды вскарабкался человек — история даже сохранила имя этого смельчака: бывший крепостной Пётр Телушкин, — взобрался без лесов, без страховки, без альпинистского снаряжения… и даже без вертолёта (пользуясь лишь верёвкой и полагаясь на Бога!), чтобы отремонтировать Ангела, повреждённого ударом молнии. А было это в 1830 году…
Это, конечно же, не Пётр Телушкин, но, тем не менее…
Тот Петропавловский Собор, который мы имеем удовольствие лицезреть, — каменный, со шпилем, устремлённым в небо, — был заложен 30 мая 1712 года в соответствии с проектом Доменико Трезини. Он был построен на месте деревянного, стоявшего в крепости с 1703 года. Строительство каменного собора было завершено лишь в 1732 году. Собор долгое время был пантеоном славы русского оружия: его стены украшали трофейные турецкие и шведские знамёна, хранились ключи от крепостей и городов, захваченных русскими войсками. В настоящее время Собор известен как Усыпальница российских Императоров.
В Петропавловском Соборе Санкт-Петербургской крепости покоятся все (за редким исключением) Императоры и Императрицы России, начиная с Петра I. Более того, поскольку Собор является действующей усыпальницей, в нём находят упокоение и останки российских монархов, почивших на чужбине в советское время. Так, в 2006 году здесь был перезахоронен прах жены Александра III Императрицы Марии Фёдоровны, скончавшейся в 1928 году в Копенгагене. А до этого, — 17 июля 1998 года — в Соборе совершилось и групповое перезахоронение. В тот печальный день были торжественно перезахоронены останки девяти человек, найденные под Екатеринбургом и классифицированные независимыми зарубежными экспертами и экспертами Государственной комиссии как останки последнего Императора России Николая II, членов его семьи и приближённых, расстрелянных в Екатеринбурге в 1918 году. Вот этот скорбный список:
Николай II Александрович (1868 — 1918), Император
Александра Фёдоровна (1872 — 1918), Императрица
Ольга Николаевна (1895 — 1918), Великая княжна
Татьяна Николаевна (1897 — 1918), Великая княжна
Анастасия Николаевна (1901 — 1918), Великая княжна
Алексей Николаевич (1904 — 1918), Великий князь
Боткин Е. С. (1865 — 1918), лейб-медик
Трупп А. Е. (1856 — 1918), камер-лакей
Демидова А. С. (1878 — 1918), горничная
Харитонов И. М. (1870 — 1918), повар.
Церемония захоронения проходила без участия Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II и правящих архиереев, поскольку Русская Православная Церковь не признала (и не признаёт до сих пор) эти останки принадлежащими семье последнего Императора России, уже канонизированной как Святые Новомученики. Во время панихиды священник не произносил конкретных имён, а всего лишь возглашал: «Упокой, Господи, души раб Твоих, имена которых Ты веси!» — Этому есть довольно веские и обоснованные причины.
Дело в следующем. Синодальная комиссия не занималась вопросом подлинности екатеринбургских останков. Исследования их на подлинность велись (и ведутся по сей день) различными «независимыми» научными группами экспертов с девяностых годов прошлого века, однако абсолютного единства мнений пока нет. Церковь же, признав останки принадлежащими императорской семье, тем самым возьмёт на себя и ответственность за обретение Святых Мощей Новомучеников… И тут возникает вопрос: а если будут найдены… другие останки, — тогда как? Причём, вероятность такого поворота событий не так уж и мала. И вот почему…
Время от времени, — и у нас, в России, и за рубежом, — некоторыми кругами поднимается вопрос о том, что Россия должна стать… Православной Монархией. Вопрос, бесспорно, интересный! Более того, определённая часть православных верующих относится к этому с нескрываемым энтузиазмом… забывая Историю.
Православный монарх… — пусть даже из рода Романовых! — разве способен он, будучи главой России, сделать нас, русских, более верующими, более православными, более… — Нет! Это не в его силах! Это зависит лишь от нас самих! А кто поручится, что русский народ, — ещё недовоцерковлённый, не успевший стать православным по-настоящему, вновь не «поведётся» на пламенные речи каких-либо необольшевиков и не пойдёт свергать православного царя-батюшку (ведь, это не Президент, которого можно переизбрать на выборах!) Вспомним же Историю 100-летней давности: народ был куда воцерковлённее, чем сейчас — Слово Божие в гимназиях учили! — а и… что? — Царя-помазанника позволил свергнуть, а потом и храмы взрывать пошёл!
Есть и ещё один аспект проблемы. Известно, что потомки различных ветвей рода Романовых, раскинутые по белу свету, хотели бы русским царём видеть представителя именно своей ветви, а не конкурирующей… — и останки Новомучеников могут стать здесь определяющим фактором.
Русская Православная Церковь весьма серьёзно относится к канонизации святых, — это хорошо всем известно, — да и судьба Государства Российского ей совсем не безразлична! И я глубоко убеждён, что ответ на вопрос об обретении Мощей Святых Новомучеников даст нам сам Господь Бог. Пока же ответа нет, спешить не следует.
Мы и не заметили как за разговорами вышли на площадь перед Собором. Здесь, пожалуй, стоит немного подождать, пока стрелки соборных часов не покажут четверть часа, половину, или целый час. А если повезёт появиться здесь в двенадцать или восемнадцать часов… — ну, тогда-а! Тогда часы на колокольне Собора исполнят Гимн Российской Империи: «Боже, Царя храни!». Это вступят в действие механизм-куранты, состоящие из десятков колоколов различной величины. Механизм этот, обладая удивительной мелодичностью, безостановочно работает уже почти 150 лет, отбивая каждые пятнадцать минут! Правда, в период с 1952 по 1989 год куранты Петропавловского Собора играли Гимн Советского Союза…
Куранты Петропавловского собора
Барабан механизм-курантов с записью Гимна Российской Империи
Колокола Петропавловского собора
Колокола…
Юго-западный вид…
Вид Петропавловского собора с севера
С юго-востока…
Северо-западный вид Собора
Торжественность и великолепие Собора Святых Апостолов Петра и Павла, его устремлённость ввысь, к Богу — всё это и в душе любого из нас вызывает стремление к горнему. Однако… — а что же это мы видим такое, с южной-то стороны Собора?!
О, не пугайтесь! — Это «подарок» питерцам от скульптора Михаила Шемякина, сделанный им в 1991 году. «Памятник Петру I», для коего администрация города не смогла найти более подобающего места, — именно та ложечка дёгтя, которую зачем-то решили плеснуть в бочку мёда. Впрочем, глядите сами…
Незабываемый, — да разве ж такое забудешь! — «памятник» Петру I работы Михаила Шемякина
Вот, он, — «шемякинский уродец», — как его «окрестили» в народе!
Создав сие «творение», скульптор утверждал, что это самый реалистичный и исторически достоверный портрет царя Петра, выполненный в бронзе! Что ж, — пусть так! Но, разве ж достоверностью ценны памятники?!
Не могу, в связи с этим, не выразить некоторых своих мыслей об исторической достоверности, коли речь зашла о памятниках. Давайте, честно ответим (хотя бы самим себе!) на вопрос: а чего же в создании памятников требуется в большей степени, — справедливости и достоверности… или любви? Вопрос непростой: ведь, любовь и справедливость (в нашем случае — историческая достоверность) не очень-то совместимы. Когда любишь, многое прощаешь (и, где же твоя справедливость?!); а когда справедливо кого-то… — ну, вы понимаете! — то, где же тогда любовь?! Да и вообще, — разве справедливости учить нас Господь послал своего Сына? — Нет! Он послал Его учить нас любви!
Так, какие же требования мы должны предъявлять к памятникам; да и зачем, собственно, они людям нужны? — Ради исторической достоверности? — Нет! Ради благодарной памяти!
Историческая достоверность… — она в научных статьях, в ошеломляющих результатах архивных поисков, в дискуссиях учёных-историков, наконец. А не будет ли нам стыдно перед потомками за ту — шемякинскую — «историческую достоверность», которую приходится лицезреть перед местом упокоения Петра Великого?! — «Шемякинский уродец»! — как его сейчас величают, — он и в Историю-то войдёт под этим именем!
А теперь: памятник Александру Суворову у Троицкого моста, Михаила Козловского… Кого он изображает, этот статный, могучий античный воин, — Суворова ли? Отнюдь! Наш Александр Васильевич, отродясь, таким не бывал: маленький, щупленький… задиристый! Но это Памятник Нашему Суворову, — символ Наших Былых и Грядущих Побед! Ну, а достоверность историческая…
Памятник Александру Васильевичу Суворову
Когда великому Микеланджело, работавшему над созданием надгробия для именитого сановника, попеняли за несходство памятника с оригиналом, он гордо ответил примерно так: «Пройдут столетия, и о вашем оригинале никто не вспомнит, а этим памятником ему будут восхищаться!»
Ладно, о вкусах не спорят! Вона как он полюбился горожанам, — колени «уродца» желающими сфоткаться с ним вобнимку отполированы до блеска!
Ну а теперь вновь направимся через Невские ворота и обогнём крепость с внешней стороны, пройдя через городской пляж, через Кронверкский мост… и покинем Заячий остров.
Вот мы и вышли из крепости…
Над Петропавловкой вечер…
А так выглядит Санкт-Петербургская крепость ночью…
Теперь же нам предстоит знакомство с правобережной частью исторического центра Санкт-Петербурга (а он, этот «центр», занимая площадь более 30-и квадратных километров, охватывает и Петропавловскую крепость, и правый берег Невы, и левый… и Стрелку огромного Васильевского Острова… — и всё это ждёт нас ещё впереди!)
Ну а пока отправимся мы бродить по громадному острову дельты реки Невы, примыкающему с северо-востока к небольшому островку, на котором была возведена Санкт-Петербургская (Петропавловская) крепость…
Первый жилой дом Петербурга
Остров, о котором пойдёт речь, в позапрошлом веке называли Санкт-Петербургским, а во времена Петра — сперва Койвисаари, потом уже, по-русски, Берёзовым, затем же Городóвым (Городским) островом. Сейчас питерцы величают остров Петроградской стороной.
Знакомство с этим островом лучше всего начать, пожалуй, с того места, где был возведён первый в Санкт-Петербурге жилой дом… Пойдёмте, и скромно поклонимся первому жилому сооружению нашего Великого Города, так счастливо сохранившемуся… — давайте, подойдём к Домику Петра I.
Итак, город стал застраиваться, именно, отсюда — с небольшого одноэтажного бревенчатого «государева домика». Дом был срублен из сосновых брёвен гренадерами Семёновского полка за три дня, — к 26 мая 1703 года!
Домик Петра I — самое первое строение Санкт-Петербурга. Так домик выглядит снаружи, заключённый в кирпичный «футляр».
А вот он и сам — Домик Петра Великого!
Вот так всё и начиналось! Это потом уже великие имена прошлого, — Доменико Трезини, Франческо Бартоломео Растрелли, Антонио Ринальди, Жан Батист Вален-Деламот, Этьен Фальконе, Джакомо Кваренги, Винченцо Бренна, Чарлз Камерон, Тома де Томон, Луиджи Руска, Карл Росси, Огюст Монферран… — это потом уже их гений создал великолепие, известное нам как Санкт-Петербург! А вначале был этот домик…
«Красные хоромы», как называли тогда государев домик, были сработаны за три дня, без хлопот и заморочек: сени посерёдке, две комнатёнки с широкими окнами по бокам… — у русских так не строили. А то как же, — более ста лет здесь шведы хозяйничали! — вот и скопировали семёновцы обычную шведскую избу, кои в сиих местах лишь и встречались. Соорудили быстро и без особых затей!
Уже незадолго до кончины Петра архитектор Доменико Трезини соорудил, опасаясь наводнений, столь частых в этих местах, каменную защиту вокруг домика. А в 1731 году «царёв домик» укрыли, желая сохранить его для потомков, деревянной постройкой. В 1784 году над этой постройкой установили каменный футляр, принявший в 1844 году нынешние очертания в стиле петровского барокко. Ещё позже, с 1872 по 1875 год, появился и садик с бюстом Петра I.
Главная площадь Империи
А теперь, поклонившись домику Петра, направимся мы вдоль течения Невы к Троицкой площади, — это совсем рядом, в двух шагах! — и с её стороны ещё раз полюбуемся нашим красавцем, — Троицким мостом.
Вид на Троицкий мост со стороны Троицкой площади (правый берег Невы)
Подойдём ещё ближе…
Троицкая площадь… Ни Красная площадь в Москве, ни даже Дворцовая — в Санкт-Петербурге, — не могут претендовать на статус Главной площади России при Петре! Этот статус по праву принадлежит старейшей в городе Троицкой площади! Именно здесь царь Пётр принял титул Императора, и Россия стала Империей! Случилось это 22 октября 1721 года в Соборе Святой Троицы, от которого и пошло название площади.
Храм этот был возведён в центре площади в 1710 году по проекту Доменико Трезини — в честь победы над шведами под Выборгом. Он долгое время оставался главным храмом города. На площади, близ храма, оглашались царские указы, устраивались парады и смотры войск.
Троицкая площадь (на заднем плане — Троицкий мост)
Часовня Троицы Живоначальной. Здесь находился Собор Святой Троицы
Святая Троица Живоначальная…
Ещё один вид Часовни Троицы Живоначальной…
Вид Троицкой площади со стороны Невы (на заднем плане — Татарская Мечеть)
Здесь, на Троицкой площади, в 1714 году, была воздвигнута первая в России Триумфальная арка (опять же по проекту Трезини), — в честь первой крупной победы российского флота у мыса Гангут. На площади также располагались Сенат и Синод. Ещё ранее, в 1705 году, появился и первый в городе Гостиный двор, а на берегу Невы — порт и таможня.
На площади возникли и первый продовольственный рынок, — «Обжорный», — и первая городская типография, печатавшая указы и постановления… и первая книжная лавка. Она оставалась единственной в городе до 1760 года. А в первый в Петербурге трактир «Аустерия», появившийся опять же, на Троицкой площади, любил заглядывать и сам царь Пётр, большой любитель пива и игры в шахматы…
В 1923 году площадь была переименована в «Площадь Революции»… — однако, хватит нам революций! — и с 1991 года она снова носит своё настоящее имя.
Вид на бывший речной порт у Троицкой площади
Заканчивая рассказ о Троицкой площади, не могу не поведать о том, что происходило на ней во время салюта в честь полного снятия блокады Ленинграда. А было это 27 января 1944 года… Вот, пишу, а так и просится в строку избитый штамп: «слёзы радости»! — Но нет, не здесь, не в этом случае!
По рассказам моих бабушки и мамы, люди, собравшиеся тогда на площади, — из тех, кто мог ещё двигаться после 872-х суточной голодной блокады, после самой долгой в истории всех времён битвы за город! — конечно же, радовались! Да! Они радостно глядели в небо, расцвеченное огнями салюта… валясь с ног при каждом его залпе! Да! Они плакали от радости… но без слёз! — У истощённых людей их не было. Слёзы просто не текли! Сейчас, набирая эти строки, я не могу их сдержать, но тогда…
— Нет, не знал, не ведал царь Пётр, какою ценой потомкам суждено будет выполнить его наказ: «Место сие… держать, не щадя живота!»
Александровский парк
Сойдём с Троицкого моста и, никуда не сворачивая, пойдём на север, по широкому Каменноостровскому проспекту. Справа — Троицкая площадь, слева же… — А вот, слева как раз и будет шелестеть листвой Александровский парк.
Впереди — Троицкий мост. Одноимённая площадь — на снимке слева, а справа — Александровский парк
Каменноостровский проспект. Машины движутся к Троицкому мосту. На заднем плане — зелёный массив Александровского парка
Александровский парк… — Это, пожалуй, первый парк в Санкт-Петербурге для «простого люда». На месте парка некогда располагался гласис Петропавловской крепости: открытое пространство с севера, за Кронверксим проливом, созданное в целях обороны и хорошо просматриваемое со стороны крепости.
Впервые мысль устроить здесь парк появилась у Императора Александра I. Архитектор Менелас даже подготовил по приказу Александра проект, который, однако, в силу разных причин, реализован не был. Прошли годы. Мысль о создании парка посетила и министра финансов Канкрина, — ему, часто бывавшему по долгу службы на Монетном Дворе, надоело бродить по пустырю туда-сюда, вот он и предложил (уже Императору Николаю I) облагородить маршрут своих пеших прогулок.
Идея самодержцу понравилась: ведь, Канкрин предлагал осуществить её за счёт сбережений своего министерства, ничего не прося из казны! Это было в январе 1842 года, а в феврале проект был уже утверждён.
Новый парк разбили на две части: восточную и западную. Восточную часть передали в ведение Монетного Двора. Канкрин лично утвердил цены и меню открывщегося здесь ресторана (водка по 5 и ликёр по 10 копеек рюмка); были предусмотрены и заведения минеральных вод. Внутри парка проложили круговую дорожку для езды верхом, рядом же — и пешеходную дорожку. Установили беседки, домик-кофейню, песочницы для детей. Обустройство западной части парка поручили Главному управлению путей сообщения и публичных зданий, возглавлял которое граф Пётр Андреевич Клейнмихель.
Парк был назван Александровским в память Святого покровителя Града на Неве, Благоверного князя Александра Невского. Первое народное гуляние в парке прошло 30 августа 1845 года (по старому стилю) — в Александров день.
Cегодня Александровский парк — настоящая «зелёная» жемчужина города! Это –удачный пример заботливого отношения городских властей к местам отдыха горожан. Парк расцвёл во всей своей красе, удивительно гармонично сочетая великолепие природных ландшафтов со скульптурными композициями малых форм! Что ж, смотрите сами…
Этот «инопланетный корабль» — станция метро «Проспект Максима Горького», в самом начале Александровского парка…
Памятник писателю Максиму Горькому, жившему неподалёку
Композиция «Зодчие», посвящённая Великим Архитекторам нашего города
Композиция «Город в миниатюре»: Петропавловский собор
…Казанский собор
…Исаакиевский собор
Уголок парка: есть и такие мосты в Петербурге
Прелестные лужайки…
Пруд…
Кафе «Грот», столь памятный…
Кафе «Грот» мне памятен… Именно здесь, в далёком июне 1973 года, в самый разгар белых ночей, мы — двое выпускников Электротехнического института вместе с нашим руководителем — отмечали благополучную защиту дипломных работ. Ах, как же давно это было! Однако, на всю жизнь запомню слова нашего наставника, прозвучавшие под сводами этого благословенного Грота: «Итак, вчера вы были… — кем? — произнёс он уже не совсем трезвым голосом, — Да так… — никем! А сегодня… — Сегодня вы с высшим образованием!!! А это вам не хвост собачий! Это… — а пьёте, господа, как прачки!»
Продолжим, однако. В Александровском парке, в 1898 — 1900 годах, по настоянию принца Александра Петровича Ольденбургского, верховного начальника санитарной и эвакуационной части, было построено здание «Народного дома Императора Николая II», переданное Попечительству о народной трезвости. При «Народном доме» постоянно находились драматическая, оперная и балетная труппы, а все знаменитые гастролёры (включая таких, как Шаляпин, Собинов…), именно здесь давали свои первые в городе концерты.
«Народный дом», в котором сейчас размещается наш Мьюзик-Холл
