Глава 1: Ущерб
Из квартиры на четвёртом этаже, словно из зала старого театра, где каждую ночь разыгрывается одна и та же, до боли знакомая драма, доносились крики и ругань. Это была стандартная пьеса их брака, где декорации — обшарпанные стены, а реквизит — вечный спор о быте.
Катя, её голос срывался от недоумения и накопившейся обиды, кричала на Сергея:
— Мы в браке уже пятый год, а ты всё никак не можешь починить эту стиральную машину! Или, в конце концов, купить новую! Неужели так сложно?
Сергей, чьё лицо исказила гримаса злости, ответил ей такой же яростной волной:
— Конечно, у меня же времени вагон, да и денег куча! — парировал он, чувствуя, как в нём клокочет всё то, что он так долго сдерживал. — Давно тебе говорю, не суй так много вещей в эту развалюху! Она же не резиновая! А ты всё своё: сломай меня, сломай!
Но Катя не унималась, её голос становился всё более истеричным:
— Да я уже устала руками полоскать! Устала от того, что ты вечно находишь отговорки! Это не вещи, Сергей, это жизнь! Это наш общий быт, который ты, похоже, совершенно не ценишь! Может, тебе просто плевать на меня, на наш дом?!
— Плевать?! — взорвался Сергей, чувствуя, как кровь приливает к лицу. — Ты хочешь сказать, что мне плевать?! А тебе, значит, не плевать, когда ты часами зависаешь в этих своих соцсетях, пока я тут, как проклятый, пытаюсь что-то сделать?! Пока я пытаюсь заработать на ту самую новую машину, которую ты так хочешь! Ты хоть представляешь, как это сложно, когда ты целый день на ногах, а потом ещё и дома должен быть мастером на все руки?!
— А ты думаешь, мне легко?! — Катя перешла на крик, слезы уже текли по её щекам. — Ты приходишь домой, и единственное, о чём ты думаешь — это как бы поскорее отдохнуть! А я? Я всё на себе тащу — и быт, и дом, и вот эту дурацкую стиральную машину, которую ты обещал починить ещё три месяца назад! Может, тебе просто надоело всё, а? Может, тебе просто надоела я?!
— Ох, Катя, сколько можно… — Сергей устало опустился на диван, как будто силы покинули его. — Давай не будем. Пожалуйста. Я всё починю. Завтра. Обещаю.
Но в его глазах, даже в этой усталости, читалась та же безысходность, что и в её. Они оба были заложниками этой бесконечной пьесы, где слова ранили, а молчание лишь усиливало пропасть м
