Патопсихология шизофрении
В монографии обобщен многолетний опыт изучения авторами патологии психики, характерной для широко распространенного психического заболевания – шизофрении. Проблема разрабатывалась в русле системной субъектно-деятельностной теории, с позиций преодоления фрагментарно-функционального подхода к ее анализу. В результате комплексного лонгитюдного исследования определен патопсихологический синдром шизофренического дефекта. Основное фундаментальное содержание этого понятия заключается в том, что психические нарушения при шизофрении не исчерпываются негативными изменениями, которые вносит болезненный процесс. Они выступают в тесном сплаве с предшествующими заболеванию аномалиями психики. Определены как относительно устойчивые, так и изменяющиеся под влиянием болезненного процесса характеристики психики, установлены их взаимосвязи. Выявлен ведущий компонент патопсихологического синдрома, типичный для шизофренической патологии, – дефицит социальной направленности, социальной регуляции деятельности и поведения, исследована потребностно-мотивационная природа этого дефицита. Базисные исследования, определившие как нарушенные, так и сохранные компоненты этого синдрома, создают дополнительные возможности решения практических задач диагностики, прогноза и реабилитации больных. На основе полученных данных рассматривается ряд общепсихологических проблем: взаимосвязи биологического и социального в психическом развитии человека, опосредствования внешних воздействий индивидуально-типологическими особенностями личности, патологии и творчества. Книга адресована специалистам в области психологии, психиатрии, социологии, биологии и генетики.
Пікірлер2
Дәйексөздер493
Трагический парадокс заключается в том, что чем сильнее защищается Я, тем сильнее оно разрушается, ибо реальной личность может быть только общаясь с реальными людьми и вещами. «Если Я начинает играть лишь с объектами фантазии, во всех элементах переживания происходят глубокие феноменологические изменения» (Лэнг, 1995, с. 150).
В эпизодах сюжетной игры у больных детей обычно отсутствовало принятие роли взрослых. Дети чаще изображали неодушевленные предметы: «Я – гриб, мухомор» и т. д.
мысли о самоубийстве: отрицание бытия как средство сохранения бытия.
