Оглавление

Осколок памяти

«Дела не всегда обстоят так,

как кажется…»

Путешествие домой

Ли Кэрролл

Кап, кап, кап…

Это — на улице идёт дождь. Тяжёлые капли, падающие с покрытого серыми клубящимися тучами неба, медленно и лениво стучат в плотно закрытое окно, и, вероятно, оставляя мокрые длинные дорожки, вязко сползают по мета-стеклу. Я нехотя — нехотя просыпаюсь, и, не открывая глаза, с большим трудом выдираю себя из какой-то липкой, тягучей паутины тяжёлого сна. С большой неохотой я вслушиваюсь в мерный, монотонный звук падающих дождевых капель. Вероятно, уже позднее утро и мне, конечно же, пора вставать. Сейчас, наверняка, войдёт в мою такую знакомую и уютную детскую комнату моя любимая мама, включится неяркий, приятный свет, и она скажет так, как только она это умеет:

— Вставай, милый мой, сынуля! Тебе уже пора на занятия!

А ещё, она улыбнётся своей мягкой и такой нежной улыбкой, подойдёт к моей небольшой красивой кроватке и легонько — легонько, ласково погладит меня по моим волосам. Мама у меня очень красивая, у неё такое родное лицо, с тонкими и изящными чертами, яркие мягкие губы, большие тёмно-зелёные глаза, в которых иногда, когда она смеётся или улыбается, проскакивают звёздочки. У неё великолепные светлые, волнистые, густые и длинные волосы, водопадом спадающие по плечам, и доходящие сзади до талии. А ещё я люблю её прекрасные, нежные руки, с тонкими изящными запястьями, и длинными безупречными пальцами. Я очень люблю свою маму, но вставать мне всё равно не хочется. Хочется ещё немного понежиться в своей такой тёплой и уютной постельке.

Кап, кап, кап…, не переставая мерно падают капли.

— Сколько же сейчас времени? Наверное, уже больше восьми утра, я всегда просыпаюсь, примерно, в это время. Постойте, если сейчас уже восемь часов, то почему за окном идёт дождь? Дождь, по расписанию бюро погоды, должен закончиться в шесть, я это точно знаю. Опять эти недотёпы, как их иногда называет моя мама, метеорологи что-то напутали. Так бывает. Редко, но бывает.

Кап, кап, кап…, как монотонно они капают.

— Почему же мама так долго не идёт? Неужели сейчас и правда так рано, ещё нет шести часов? В комнате очень темно и ничего не видно. Странно, пусть на улице ещё только раннее утро, но свет то из окна должен проникать в мою комнату и хоть немного освещать её. Ладно, если мамы нет, то я могу ещё немного поспать. Нет, не могу, не хочется, я, кажется, окончательно проснулся.

Почему-то начинает болеть голова. Боль появляется в затылке и расплывается, сначала к вискам, а, потом и по всей голове.

— Что это? Что со мной? — Нужно зажечь свет и позвать маму. Нет, лучше Кипо, он своей биофизической установкой поможет мне — снимет боль.

— Свет, — командую я негромко, но ничего не происходит, и темнота по-прежнему заполняет мою комнату.

— Свет! — повторяю я уже громче и настойчивее, но опять всё остаётся как было. Темнота никуда не уходит, и мне становится страшно.

— Кипо! — кричу я, — Кипо!! — пытаясь приподняться, но моё тело плохо слушается меня, отзываясь на мои попытки болью.

Кибернетический помощник не вкатывается, как обычно, в мою комнату. Мой голос звучит хрипло и глухо, теряясь в окружающей меня темноте. Я сам пугаюсь своего голоса, который кажется мне незнакомым.

— Мама!!! — отчаянно кричу я, порываясь встать.

Страшная боль, словно разряд тока, пронизывает моё тело, и я теряю сознание…

Кап, кап, кап… Каждый удар тяжёлой капли отдаётся тупой болью в моей несчастной голове.

Я медленно — медленно прихожу в себя, словно поднимаясь на далёкую поверхность из глубокой холодной бездны. Теперь я начинаю понимать, что это — совсем не дождь. Это — капает вода из крана. Что-то случилось, и домашняя автоматика не перекрыла до конца воду.

— Свет, — ещё раз несмело командую я, но вокруг по-прежнему темно и тихо.

Только слышится звук мерно и тяжело падающих капель. Мне очень — очень страшно, я не понимаю, что происходит. Но я беру себя в руки.

— Спокойно, — говорю я сам себе. — Ты уже большой мальчик, вчера тебе исполнилось целых шесть лет.

Это воспоминание на несколько минут отвлекает меня от назойливых мыслей. Вчера у меня был День рождения, и моя мама пригласила на него моих самых лучших друзей. Мы много и весело играли. Моя мама сделала в моей комнате настоящие африканские джунгли, и мы ловили в них огромных разноцветных, сверкающих невероятными узорами на изящных крыльях, бабочек, гонялись за различными зверями и птицами, которые так смешно удирали от нас. Конечно же, джунгли были не настоящие, а мета-голографические, но мама создала их так здорово, что мы этого совсем не замечали. За очень короткое время, в моей комнате выросли огромные деревья, увитые лианами. Пол устилала сочная зелёная трава, в которой виднелись яркие, разнообразные, полыхающие тысячами красок, очень красивые цветы. Множество разноцветных птиц порхало с ветки на ветку, огромные разукрашенные потрясающими узорами бабочки вились вокруг нас, а в чаще скрывались дикие звери. А какие были запахи…, прямо как в настоящих джунглях. Жаль только, что деревья оказались недостаточно плотными, и на них невозможно было вскарабкаться. Мощности нашей установки не хватает, чтобы настолько сгущать мета-поля. Мы весело играли так до самого вечера, а потом сидели за большим овальным столом, со слабо фосфоресцирующей и плавно меняющей цвета поверхностью, и несколько биороботов-андроидов, в праздничных нарядах, подавали нам всякие вкусности: спелые фрукты, разнообразные соки и умопомрачительные коктейли, сказочно украшенные торты, мороженное…

— Ну, вот, от всех этих приятных воспоминаний очень захотелось есть, да и фруктового сока я бы выпил с удовольствием. Где же моя мама? Почему она не идёт? Что же такого могло произойти этой ночью? Может быть ужасное землетрясение? Да, нет, глупости! Даже я, в свои шесть лет, знаю, что сейсмоцентр предсказывает любое из них за несколько месяцев вперёд, а наш дом способен легко выдержать самый сильный катаклизм. Но всё же, где мама? Куда она делась? Почему она не идёт? Наверное, она, просто, ещё спит, а автоматика… Ну конечно-же, она испортилась! Всё-таки очень странно и не понятно. Но, почему у меня так болит голова и мне больно пошевелиться? Придумал! Нужно тихонечко и осторожно слезть с кроватки, и, не делая лишних движений, добраться до двери.

Я судорожно пытаюсь рукой нащупать край кроватки и нахожу вместо него странный, совершенно здесь неуместный, высокий бортик. Верхняя часть этого бортика вздрагивает, словно живая, слышится невнятное жужжание, и она поднимается вверх, исчезая из-под моей руки.

— Это ещё что такое?

Тут только до меня доходит, что я лежу не в своей детской кроватке, а в чём-то похожим на странную ванну с низким краем, покрытую изнутри какой-то мягкой подстилкой. Причём, ванна эта была, вероятно, закрыта сверху, какой-то крышкой. Превозмогая боль, откуда-то взявшуюся в моём теле, я, делая неимоверное усилие, сажусь, цепляюсь за этот странный бортик и медленно — медленно переваливаюсь через него. Пол холодный и немного шершавый, словно покрытый каким-то нескользящим материалом. Осторожно, чтобы не причинить себе излишнюю боль, переворачиваюсь на живот и тихонько ползу вперёд в абсолютной темноте. Руки нащупывают какие-то странные твёрдые осколки разной формы, они в беспорядке разбросаны по всему полу. Я разгребаю эти непонятные осколки и очень-очень медленно продвигаюсь дальше. Тишина, нарушаемая только мерным звуком непонятно откуда падающих капель, пугает меня.

— Не бойся, — стараюсь успокоить я сам себя, — ты уже совсем большой мальчик. Тебе вчера исполнилось целых шесть лет!

Но это почти не действует на мой страх. Левая рука нащупывает что-то мягкое и знакомое, но мозг отказывается в это верить. Решив ничему уже не удивляться, я упорно перемещаюсь вперёд, попутно не переставая шарить вокруг себя руками.

— Ой! — я резко отдёргиваю правую руку, и от этого всё моё многострадальное тело опять пронзает сильная ветвящаяся боль.

С минуту лежу не в силах пошевелиться. От навалившегося страха меня начинает бить мелкая противная дрожь. Сейчас моя рука наткнулась на чьё-то тело, оно холодное и неподвижное. А то мягкое, во что я не хотел верить, это — волосы на голове неизвестного.

— Кто это? Откуда? Это никак не может быть моя мама, у неё волосы длинные, волнистые и мягкие, а эти — короткие и жёсткие. Но у нас дома, кроме меня и мамы никого не было, я это совершенно точно знаю.

С опаской огибаю жуткое, вероятно мёртвое, неизвестное тело и двигаюсь дальше. Перемещаясь таким образом, неожиданно натыкаюсь на кресло странной формы. Я не помню, чтобы у нас дома было такое кресло. С большим трудом взбираюсь на него и громко вскрикиваю от боли, сделав неосторожное движение. Минут пять сижу в этом кресле, откинувшись на мягкую, удобную, высокую спинку с подголовником и отдыхаю. Судя по всему, это — детское кресло, раз оно пришлось мне как раз впору. Потом, осторожно протягиваю вперёд обе руки, шаря ими в темноте, и под ладонями что-то ярко вспыхивает разноцветным светом. Я начинаю различать какие-то небольшие панельки с надписями и светящимися значками. Я двигаю руками, и, словно по волшебству, одни панельки гаснут, а другие — загораются. Передо мной, судя по всему, какая-то доска с разноцветными светящимися панельками, которые зажигаются, стоит моим рукам приблизиться к ним. Доска похожа на стол, только немного наклонённый ко мне. Вспыхивает панелька с надписью «Аварийное освещение», и я, не думая, на автомате, опускаю на неё свою левую ладонь. На стенах этого странного помещения загораются тонкие длинные полоски молочного цвета, свет неяркий, но я всё равно зажмуриваю глаза, после абсолютной темноты он слепит меня. Затем, я потихоньку поднимаю веки. Глаза начинают привыкать к освещению, которое не принесло разгадки, а только ещё больше всё запутало. Передо мной на стене раскинулся не очень большой, молочного цвета, странный экран. В этом экране, как в зеркале, не очень чётко отражался силуэт сидящего в кресле с высокой спинкой незнакомого мне взрослого человека, с длинными светлыми волосами, в каком-то тёмно-синем, с белой полосой на груди, странном комбинезоне. На лице у этого незнакомца с левой стороны запеклась кровь. Я инстинктивно поднял руку, заслоняясь от этого видения, и изображение в экране тоже подняло руку. Я опустил руку, изображение синхронно сделало то же самое.

— Неужели это я? Но как я — шестилетний мальчик, только вчера улёгшийся в свою детскую постельку, мог за одну ночь превратиться во взрослого? И откуда, вдруг, я уверен, что нахожусь в помещении космического звездолёта? — Эта мысль посетила меня совершенно внезапно. — Почему я совершенно ничего не помню, и, в то же время, я смутно узнаю назначение светящихся панелек на небольшом пульте?

Взгляд мой скользнул по помещению. Странное и, в то же время откуда-то знакомое помещение. У меня создаётся впечатление, что я уже бывал здесь когда-то давным-давно, но не помню когда. На полу разбросаны какие-то прозрачные осколки стекла и части каких-то приборов. На двух, ещё обнаруженных мной в этой комнате небольших экранах, вмонтированных в стены, змеятся чёрные извилистые трещины. Кое-где на стене проступают слабо мерцающие красные пятна — сигналы о повреждениях или неисправности оборудования. Это я тоже откуда-то знаю, или, может быть, сейчас вспомнил. Невдалеке от меня на полу на спине, подогнув под себя левую ногу, и откинув в сторону правую руку, лежит какой-то человек. На нём надет точно такой же комбинезон, как и у меня. На левой груди какая-то нашивка с красивым, но непонятным значком. Осмотрев себя, я тоже обнаружил с левой стороны нашивку, но значок на ней был немного другой. Лицо лежащего незнакомца — белое, как мел, его окаймляют чёрные как смоль короткие волосы, остекленевшие светло-серые глаза смотрят в потолок, нос большой, с горбинкой, а рот, наоборот, маленький с побелевшими губами. На квадратном подбородке и на щеках синева небритой щетины, обтянутые серой кожей скулы, выступают вперёд. Судя по всему, он — мёртв. Я не знаю, или не помню этого человека. Самым страшным для меня было то, что я, вроде как, узнавал и, в то же самое время, не узнавал окружающие меня предметы. Я не знал, как управлять этим звездолётом, если это, действительно был звездолёт. Более того, я не имел ни малейшего представления в какой точке пространства, в настоящее время, этот космический корабль находится, и куда он летит, если он вообще куда-то движется.

— Спокойно, — сказал я сам себе. — Первым делом нужно найти биофизическую установку, снять головную боль и привести своё тело в порядок.

Я осторожно, чтобы не причинять себе лишних болевых ощущений встал с кресла, и, пошатываясь, держась одной рукой за стену, начал двигаться к выходу из этой комнаты. Выход оказался открыт, но моя ладонь самопроизвольно скользнула вперёд, приложенная к небольшой овальной, подсвеченной желтоватым светом панельке, когда я прикоснулся к панельке — дверь закрылась. Я снова коснулся панельки, и она бесшумно скользнула вверх. Шагнув в проём двери, с овальными краями, я оказался в, как мне поначалу показалось, длинном коридоре, слабо подсвеченном всё теми же узкими длинными полосками молочного цвета. Всё пространство коридора оказалось пронизанным странными, очень тонкими словно паутинки, переливающимися разноцветными, слабо светящимися и мерцающими нитями. Я, по наитию, двинулся влево вдоль коридора, всё так же придерживаясь правой рукой за стену, и только теперь сообразил, что я знаю, куда мне нужно идти. По мере моего продвижения, нити с тихим коротким и тонким звоном лопались, но сразу же, волшебным образом, восстанавливались за моей спиной. Это было странное ощущение, с одной стороны я ничего не помнил, а с другой — моё тело знало, что мне следовало делать. Тонкие странные нити неизвестного происхождения, заполнявшие весь коридор, совершенно не мешали движению, и почти не освещали его внутреннее пространство. Они просто висели в воздухе, касаясь концами стенок, но не прикрепляясь к ним. Через некоторое время, так никого и не встретив, я добрался до двери со светящейся надписью «Медицинский отсек». Приложив ладонь к такой же, как и до этого, слабо светящейся желтоватым светом панельке, я открыл дверь и, качнувшись, шагнул в этот отсек. Нити там отсутствовали. Посреди, вытянутого немного вдоль одной из осей, овального помещения, на небольшом, опоясанном малюсенькими красными точками огоньков возвышении, стоял медицинский саркофаг, напоминающий ванну с ребристыми стенками, накрытую прозрачным колпаком.

— Странно, откуда я это знаю?

Я медленно, борясь с головной болью, подошёл к саркофагу, крышка которого с тихим жужжанием открылась. Пошатнувшись, и потеряв равновесие, я, буквально перевалившись через его край, плюхнулся на мягкое, чуть тёплое, ложе. Не смотря на мягкую подстилку и все мои предосторожности, тело отозвалось вспышками боли в разных частях. Прозрачный колпак, с тихим жужжанием опустился вниз и закрылся, отгородив меня от остального мира.

— Запустить биофизическую установку, — негромко командую я, немного пугаясь своего такого незнакомого голоса.

Я почувствовал, как тёплая волна начала распространяться по моему телу, погружая меня в спасительный сон. Стало легко и очень приятно, мне показалось, что меня качает на морских волнах, которые нежно поднимают меня и тихо опускают. Через несколько приятных мгновений я провалился в тёмную бездну…

Не знаю, сколько времени я спал, но, проснувшись, ощутил себя полным сил и энергии. Головная боль прошла, тело больше не болело, ум был свежим и ясным. Колпак саркофага самостоятельно откинулся, и я выбрался наружу. Ещё раз, на ясную голову, попытавшись понять, что же со мной произошло, и, не вспомнив ничего, кроме вчерашнего детского дня рождения, я решил обследовать звездолёт, если, конечно, моя догадка о том, что я нахожусь внутри космического корабля — верна. Покинув медотсек, я вышел обратно в коридор. Загадочные нити никуда не делись, они всё так же неподвижно висели в воздухе, переливаясь всеми цветами радуги. Иногда, по нитям прокатывалась волна какого-либо одного цвета, и тогда они вспыхивали по ярче, создавая иллюзию волнообразного движения. Пройдя дальше по коридору десяток шагов, я обнаружил огромную лужу, в которую из небольшой трещины в потолке монотонно падали капли. Наверное, там находился какой-то резервуар с водой, либо вода поступала из повреждённого трубопровода. Капли воды неярко вспыхивали разноцветными огоньками, касаясь нитей, и громко шлёпались в воду, не повреждая их. В том, что в этом загадочном сооружении произошла авария, я почти не сомневался. А, вот, что это была за авария? Я терялся в догадках. Несколько долгих минут я брёл по воде, ступая по её поверхности своими ботинками, но, вот, наконец, лужа закончилась. Под моими ногами оказалась серая матовая, немного шершавая поверхность сухого пола. По коридору за мной потянулась цепочка мокрых следов.

Примерно, час спустя, побродив по не очень длинным, пересекающимся коридорам, заполненными всё той же загадочной разноцветной паутиной, открыв несколько каких-то дверей, ведущих в небольшие помещения непонятного назначения, я, наконец, оказался в чём-то, очень похожем на рубку управления этим звездолётом. Память, какими-то урывками, медленно, очень медленно, словно скупая торговка на рынке, возвращалась ко мне. Всё-таки это — звездолёт, теперь я в этом был твёрдо уверен. Рубка управления этим космическим объектом, была относительно большой. Сверкающие и переливающиеся тонкие разноцветные нити были и здесь, заполняя собой всё помещение рубки. В передней части рубки, напротив входной двери, располагался большой работающий экран, на котором, на тёмном, чуть подсвеченном серебристым светом небе, виднелась россыпь крупных и красивых звёздных жемчужин, горящих разноцветными огоньками. Поверхность экрана, пересекали несколько безобразных, расползающихся в разные стороны трещин. Поскольку изображение на экране было объёмным, казалось, что космическое пространство, сквозь эти трещины, просачивается в рубку управления. Внизу экрана был немного вогнутый большой пульт управления, перед которым располагались три пустые кресла с мягкими и высокими спинками. Ещё шесть кресел, по три с каждой стороны, виднелись у экранов поменьше, перед которыми в стену были вмонтированы какие-то непонятные приборы и небольшие пульты управления. Во многих местах на стенах проступали и пульсировали красные пятна, сигнализирующие о неисправности оборудования, или коммуникационных линий. Рубка была пустой. Рассекая странные нити, я добрался до центрального кресла, стоящего перед основным экраном, и опустился в него. Вглядываясь в причудливые звёздные узоры, я пытался найти знакомые созвездия и определить своё местоположение в пространстве, но у меня ничего не получалось. Больше всего меня занимали разноцветные звёзды, почему-то я был твёрдо уверен, что таких звёзд в космическом пространстве существовать не должно.

Тогда я стал всматриваться в подсвеченные разными цветами клавиши пульта управления с различными значками, некоторые из которых показались мне смутно знакомыми. Наконец, взгляд мой упал на крупную красную клавишу, вызвавшую ассоциацию с тревожной кнопкой, которая предназначена для оповещения о тревоге и, одновременно, о срочном сборе экипажа в рубке управления.

— Надо же, моя память в последний момент милостиво сообщила мне об этом!

Я осторожно приблизил ладонь к этой клавише, и тут же взвыла сирена, светящиеся нити слабо завибрировали. Я представил себе, как громкий сигнал сирены, сдублированный спрятанными в стенах коридоров динамиками, разносится по кораблю, отражаясь от стен, и стал ждать выживших членов экипажа звездолёта. Я терпеливо сидел и ждал, прошло десять минут, двадцать, но никто так и не появился.

— Неужели я единственный выживший на этом корабле? — с ужасом подумал я. — Где все?

Я до боли в глазах вглядывался в главный экран, пытаясь заметить хоть малейшее изменение в раскинувшемся передо мной невозможном звёздном узоре, но так и не заметил никакого движения.

— Может быть звездолёт висит на месте в бесконечной чёрной бездне, полной бездушных звёзд и не двигается? А, может быть, звёзды так далеко, что я этого движения не могу обнаружить? А, кстати, почему молчит ИРП? Возможно потому, что я к нему не обращаюсь. Искусственный разумный помощник, по идее, должен знать всё о том, что произошло на звездолёте.

— ИРП, — позвал я, — сообщи мне, пожалуйста, что здесь произошло?

Ответом мне была тишина.

— ИРП, — позвал я громче, — откликнись!

И снова ни звука.

— Да что же тут случилось? Судя по тому, что после сигнала «Тревоги — Вызова» в рубке управления так никто и не появился, я, действительно, — единственный выживший на этом корабле, хотя, возможно, есть кто-то раненый, который не может двигаться, или находится без сознания. Нужно осмотреть внутренние помещения звездолёта, управлять им я всё равно не умею. Впрочем, может быть, и умею, но не помню, как это делается. Я чувствую, что память возвращается ко мне, но как-то уж очень медленно и обрывочно. Вот что я помню очень хорошо, так это себя шестилетнего, справляющего свой день рождения с друзьями.

— Фантасмагория какая-то!

Я заставил себя встать и поплёлся из рубки обследовать звездолёт. И снова полутёмные коридоры, подсвеченные аварийным освещением из длинных полосок молочного цвета, и нити, нити разноцветной паутины везде. Нити с тихим звоном лопаются при их пересечении, гладкие стены отражают мой нечёткий силуэт, в тишине негромко звучат мои шаги. Мне немного страшно, кажется, что из-за очередного поворота выглянет какое-то неземное чудище, или, того хуже, выйдет зомби одного из членов экипажа. Мрак стелется впереди и позади меня, аварийное освещение даёт совсем немного света. Побродив по коридорам, которых оказалось не так уж много, я сумел обнаружить шесть отдельных жилых отсеков для членов экипажа, считая вместе с тем, в котором я очнулся. От прикосновения моей ладони к подсвеченной жёлтым светом панельке, отворяющей дверь каюты, я сумел открыть только три из пяти. Два отсека мне не поддались, сколько я не жал на эти панельки. Но три открытых каюты, вопреки моим надеждам, оказались пустыми, а две оставшиеся ответили на мои призывы молчанием. Я тщательно обследовал открытые мной каюты, они, несомненно, жилые.

Побродив по коридорам ещё, наверное, не менее получаса, я набрёл на оранжерею, о наличии которой неожиданно вспомнил, в ней я, обнаружил трёх членов экипажа. Полисиликреновые стенки оранжереи были разбиты в нескольких местах, пол устилали их прозрачные обломки. Все три члена экипажа — двое мужчин и девушка неподвижно, в немного неестественных позах, лежали недалеко друг от друга, причём, видимых повреждений на них я не обнаружил. Они одеты в такие-же комбинезоны, как и у меня, ткань комбинезонов выглядела целой без единой дырочки. У всех изо рта вытекали тоненькие струйки крови, остекленевшие глаза смотрели в потолок, при этом у девушки был, как мне показалось, немного удивлённый взгляд, её длинные шелковистые волосы тёмно-коричневого цвета, разметались по полу, но, может быть, мне это только показалось. Я заставил себя к ним присматриваться, пытаясь узнать кого-либо из них, хотя всё моё существо отчаянно хотело поскорее убраться отсюда. Девушка явно была молодой, лет двадцати трёх — двадцати пяти, не больше. Красивые тонкие черты немного кукольного личика, глаза бирюзового оттенка, длинные густые ресницы, аккуратный чуть вздёрнутый носик. Губы, покрытые слоем транспарентной помады, выглядят, словно живые, из приоткрытого небольшого ротика выглядывают безупречные жемчужно-белые зубки. Всю эту красоту немного нарушает тёмная тоненькая струйка крови, вытекшая из рта на идеальный небольшой подбородок. Мужчины, наверное, лет на десять постарше неё, лежат ближе к разрушенной стенке галереи. У обоих короткие каштановые волосы, карие глаза и более грубые черты лица. Левая рука одного мёртвой хваткой вцепилась в одну из стоек оранжереи, словно он хотел удержаться на ногах, но не смог. Рука, вероятно, соскользнула вниз, но кулак так и не разжался. Второй лежит на животе, ноги его подогнуты, словно он пытался ползти на четвереньках, но так и упал, подогнув колени.

— Странно, что разрушены внутренние стенки оранжереи, а внешние — целы. Впрочем, внешние стенки сделаны из борозона, который намного прочнее полисиликрена. В то же время, если удар был снаружи…, но так можно гадать до бесконечности. Итак, по моим подсчётам, экипаж звездолёта, вероятно, состоял из шести человек. Одного я обнаружил в своём отсеке, троих в оранжерее — вместе со мной пятеро. Где же шестой?

Память опять проснулась и услужливо подсказала мне, что на звездолёте имеются Сервы, роботы — андроиды, выполняющие различные функции по обслуживанию корабля и призванные помогать его экипажу.

— А это — идея, — подумал я, — роботы вполне могут знать, что здесь происходит. К тому же, они могут быть способны связаться с ИРПом, по своим каналам связи, и помочь мне вскрыть оставшиеся два жилых отсека.

Вернувшись в рубку управления, и нажав соответствующую клавишу, мне удалось вызвать Сервов. Я уже ни на что не надеялся, но, к моему удивлению, это сработало, и два Серва, внешне похожие на людей, вошли в рубку. Остановившись у двери, они синхронно произнесли:

— Ждём Ваших распоряжений, капитан.

— Что вы сказали? — опешил я.

— Мы сказали, — невозмутимо повторили Сервы, похожие друг на друга, как два брата — близнеца, — ждём Ваших распоряжений, капитан.

— Значит, вы считаете, что я — капитан этого звездолёта? Кстати, как он называется и куда летит?

— Согласно заложенному в нас регламенту распределения ролей среди членов экипажа звездолёта, — всё так же, без всяких эмоций, продолжили хором два андроида, — Вы — числитесь капитаном этого корабля. Как он называется, мы не знаем, у нас такой информации не имеется.

Андроиды стояли рядом, друг с другом, одетые в серый отполированный пластик. Людей они напоминали чисто внешне, при внимательном взгляде на них, сразу же начинали бросаться в глаза отличия. Выпуклости в локтевых и коленных суставах выдавали спрятанные там шарниры, лица, имевшие довольно близкое сходство с человеческими, тем не менее были неподвижными, абсолютно чёрные окуляры глаз, скорее имели сходство с глазами животных.

— Вы можете связаться с ИРП? — с надеждой в голосе спросил я.

— С ИРП связи нет, похоже, он повреждён и отключен, — отозвался один из роботов.

— Хорошо, — я начал успокаиваться. — Три члена экипажа мертвы, и находятся в оранжерее. Включите криокамеры, перенесите туда их тела, и поместите внутрь криокамер. Тело четвёртого астронавта находится в моей каюте. Заберите его оттуда и тоже поместите в криокамеру. Два жилых отсека мне открыть не удалось. Откройте их, и, если найдёте там кого-либо из членов экипажа, тут же сообщите мне. Я буду ждать вас здесь.

— Будет исполнено, капитан, — хором ответили Сервы и быстро удалились.

— Вот — это поворот, — подумал я, — значит я — капитан звездолёта. А если это так, то я должен уметь им управлять.

Сказано было сильно, но моя подлая память только посмеялась надо мной. Назначение панелек на пульте управления, равно как и назначение приборов на стенах под небольшими экранами, оставалось для меня «тайной за семью печатями». Устроившись поудобнее в кресле Первого пилота — астронавигатора (это я вспомнил), я решил рассуждать логично.

— Если авария произошла недалеко от Земли, то меня, наверняка, уже ищут и скоро найдут. Если я нахожусь в глубоком космосе, то нужно каким-то образом включить аварийный маяк, или попробовать с кем-нибудь связаться.

Мне в голову приходили хорошие и умные мысли, но как их осуществить, я себе совершенно не представлял. До боли в глазах я вглядывался в светящиеся панельки на пульте управления, по нескольку раз касался всех поочерёдно рукой, пробовал разные комбинации, но ничего не происходило. На экране всё так же горели неизвестные мне созвездия и отдельные россыпи ярких чужих цветных звёзд.

— Да, — удручённо подумал я, после некоторого размышления — это, явно, не окрестности Солнца. Скорее всего, это — дальний космос. Либо память опять подводит меня, либо я никогда не видел таких странных звёзд.

Непонятно сколько времени я провёл в этих бесплодных попытках оживить управление звездолётом, но, в конце концов понял, что очень устал и мне зверски хочется есть, и, в первую очередь, пить. Горло пересохло, язык напоминал наждачную бумагу, а желудок начал раздражённо ворчать. Но уходить было нельзя, нужно дождаться Сервов. К счастью, они вскоре появились и застыли у двери в рубку.

— Доложите о выполнении задания, — с облегчением скомандовал я.

— Все четыре бывших члена экипажа помещены в криокамеры, — монотонным голосом доложил один из андроидов. — Из двух жилых отсеков нам удалось вскрыть только один, но он оказался пустым. Во втором дверь заклинило, нужно резать её квантовым резаком.

— Ну, так режьте, — сказал я.

— Мы не можем этого сделать без прямого Вашего приказа.

— Я даю Вам такой приказ и разрешаю вскрыть этот жилой комплекс. Впрочем, я пойду с вами. Но сначала отведите меня в столовую.

— Куда? — удивился один из андроидов.

— В кают-компанию, — сообразил я.

Сервы повернулись ко мне спиной и молча двинулись вперёд. Я слез с кресла и последовал за ними. Мы прошли по освещённому матовым белым светом аварийных огней коридору, пересекая лопавшиеся нити, свернули в правое ответвление, прошлёпали по немного увеличившейся луже на полу и, наконец, оказались перед стандартной на этом звездолёте дверью. Пересекая лужу, я отметил про себя, что она увеличилась совсем чуть-чуть, вероятно вода в резервуаре заканчивалась. Роботы остановились перед закрытой дверью и замерли. Я подошёл, к уже ставшей привычной слабо светящейся жёлтой панельке, прикоснулся к ней ладонью, и дверь бесшумно скользнула вверх, открывая проход. Андроиды не двигались, и я вошёл первым. Кают компания была небольшой, и нити внутри неё отсутствовали. Там стояли три круглых аккуратных столика, покрытых белоснежным пластиком, около каждого столика виднелись по два уютных кресла. У дальней стены располагались два устройства непонятного назначения. Впрочем, когда я приблизился к одному из них, неожиданно пробудившаяся память подсказала мне, что это автомат по приготовлению различных напитков. Рассмотрев светящиеся панельки, я узнал разные соки и несколько сортов кофе. Там ещё были какие-то напитки. Память подбросила мне слово чай, но я никак не мог вспомнить: что это такое? Наконец, я обнаружил панельку со значком «Вода», нажал на неё и получил стакан чистой и, показавшейся мне очень вкусной воды. Я залпом выпил два стакана, а, затем, заказал стакан апельсинового сока. Поставив сок на один из столиков, я проследовал ко второму автомату. Услужливая память и на этот раз не подвела, благосклонно сообщив мне, что это — автомат по выдаче пищи. Но, вот, с панельками, выдающими эту пищу, возникли затруднения. Значки на них мне ни о чём не говорили. Наконец, поняв, что сам я разобраться не смогу, я подозвал одного из Сервов.

— Прочитай мне названия на панельках, — скомандовал я, указывая на пищевой автомат.

Андроид послушно прочитал все названия, и я выбрал мясо с гарниром и овощной салат. Автомат выдал два полупрозрачных контейнера, закрытых крышками. В одном был мягкий студенистый брикет коричневого и жёлтого цвета, а во втором — такой же брикет, но зелёного и красного цветов. Я отнёс всё это на столик, на который перед этим поставил стакан с апельсиновым соком, взял из ящичка в столике столовые приборы и, с удовольствием, начал есть. Прядь моих длинных волос соскользнула с плеча и попала в контейнер с мясом. Я инстинктивно, заученным движением, отбросил её назад и замер, от внезапно поразившей меня мысли. Все космонавты — мужчины носили короткие причёски, длинные волосы я видел только у девушки, лежащей на полу в повреждённой оранжерее.

— Откуда у меня такие волосы? — Оторвавшись от еды, я повернулся к стоящему около автомата по выдаче пищи Серву.

— Ответь мне, — севшим голосом спросил я, — я — мужчина, или женщина?

— Вы, капитан, — женщина, — бесстрастно ответил андроид. Вас зовут — Снежанна Эльмиарова.

— Вот это — новость! А как же тогда очень яркие воспоминания о моём дне рождения, где я — шестилетний мальчик? Ничего не понимаю.

Тут я замечаю большое зеркало в самом конце кают-компании. Я подхожу к зеркалу и вижу отражающуюся в нём стройную достаточно молодую блондинку, с волосами цвета тёмного золота. На вид блондинка ненамного старше той девушки из оранжереи, ну, может быть, лет на пять — семь. У меня правильное миловидное лицо с большими пронзительно синими глазами, я бы, даже сказала не синими, а васильковыми. Тёмные, немного изогнутые брови, маленький аккуратный носик, красиво очерченный рот с выразительными губами, гладкая, без единой морщинки кожа, аккуратный небольшой округлый подбородок, стройная шея. В общем, я сама себе нравлюсь. Но, на самом деле, это ещё одна загадка.

— Может, всё-таки, я сплю? Да, нет, не похоже.

— Ладно, — говорю я андроидам, — берите квантовый резак, и пойдём вскрывать дверь в последнюю каюту.

Минут через двадцать мы, наконец, стоим перед злополучной закрытой и заклинившей дверью. Я, на всякий случай, отхожу подальше. Один из Сервов поднимает резак, направляет тонкий раструб на сочленение двери со стеной, и тонкий, ослепительно яркий луч, режет стену. Оплавленный металл нехотя стекает вниз, образуется светящаяся ярко-оранжевая щель, которая постепенно расширяется и удлиняется. Интересно, что нитям квантовый резак не наносит никакого ущерба. Через минуту, андроид еле уворачивается от горячей, раскалённой по краям, падающей в коридор двери. Меня обдаёт волной разогретого воздуха. Подождав, когда проём двери немного остынет, Сервы первыми входят в каюту, за ними туда заглядываю и я. Как я и предполагала, тело последнего члена экипажа лежит там. Он, вероятно, пытался забраться в спасительный саркофаг, но н успел, и теперь его ноги свисают оттуда на пол, а туловище перегнулось через бортик капсулы, головой вниз. Купол так и остался открытым. И опять никаких видимых повреждений. Я даю команду роботам поместить тело в криокамеру, а сама возвращаюсь в рубку управления. Там ничего не изменилось. Всё так же на большом экране горят яркие звёзды, всё так же кажется, что звездолёт абсолютно неподвижно висит в чёрной космической бездне.

Память постепенно возвращалась ко мне. Несколько дней, проведённых в настойчивом изучения пульта управления дали свои результаты, мне удалось послать аварийный сигнал, который автоматически стал передаваться через небольшие промежутки времени. На второй день я отправилась на поиски ИРПа. Я обнаружила его в самом конце одного из коридоров. ИРП находился в небольшом помещении, скрытый за прозрачной борозоновой перегородкой. По кристаллическим структурам и блокам искусственного разумного помощника, пробегали серебряные огоньки, говорящие о том, что он не разрушен и как-то работает. Используя Сервов, я попыталась пробудить ИРП, но вскоре выяснилось, что его кристаллические структуры оказались сильно повреждены, поэтому он работал крайне неустойчиво и со сбоями. К тому же, помощник мог выполнять относительно простые функции, более сложные, такие, например, как анализ повреждений звездолёта, восстановление бортовых систем, не говоря уже о навигации и управлении звездолётом оказались ему не под силу. Однако, были и положительные моменты. Мне всё же удалось через Сервов, при прямом подключении к нему, наладить с ним связь и обмен информацией. Из сообщений от внешних датчиков, записанных в кристаллах памяти ИРПа, я выяснила, что катастрофа произошла очень быстро. Это был энергетический удар огромной мощности, который, с некоторой задержкой, пробил защитные экраны корабля, поразил всех членов экипажа, кроме меня, и вывел из строя большую часть оборудования. Эта задержка и спасла меня. В этот момент я, видимо, находилась рядом с защитной капсулой — саркофагом, и успела в неё нырнуть. А тот, кто был вместе со мной в моём жилом отсеке — погиб.

На третий день нити, заполнявшие звездолёт, неожиданно пропали. Сначала я увидела на основном экране, быстро приближающуюся к космическому кораблю, яркую светящуюся точку. Точка эта постепенно росла, пока не превратилась в сверкающий серебристым светом шар огромных размеров. Вокруг шара кружился хоровод серебряных искорок, напоминавший снежную метель. Через небольшой промежуток времени, появились отблески света в коридоре, проникавшие через открытый дверной проём в рубку управления. А, затем, вошли они — три светящиеся и переливающиеся разными цветами высокие стройные фигуры, которых, поначалу, я приняла за ангелов, решив, что я тоже умерла и очутилась на том свете. Впрочем, как потом оказалось, я была не далека от истины, в смысле «того света». Загадочные пришельцы остановились в метре от меня, их фигуры, казалось, были облиты светящейся подвижной сияющей всеми цветами радуги жидкостью. За какие-то несколько мгновений, эти фигуры, сумели передать мне информацию о том, что я нахожусь в другой вселенной, а аномалия — канал, соединяющий их вселенную с нашей. Звездолёт попал в аномалию, немного отклонившись от курса в надпространстве. Его защитные поля не выдержали изменённой реальности пространства внутри аномалии, а меня спасла защитная капсула — саркофаг. Ещё они сообщили мне, что очень сожалеют о случившемся, и постараются сделать так, чтобы я смогла вернуться на Землю. Дальше я отключилась, а когда пришла в себя, обнаружила, что лежу в своей капсуле.

Кап, кап, кап… Капли уже падают значительно реже.

— Нет, теперь меня не обманешь. Теперь я знаю, что это за капли, и почему они капают. Впрочем, а что я знаю? Ко мне явились инопланетяне из другой вселенной? Всё это очень похоже на сон. А, может быть, это и был сон? Уж больно всё попахивает фантастикой.

Я встаю, вылезаю из саркофага и выхожу в коридор. В коридоре горит нормальный свет, хорошо его освещающий. Никаких нитей там нет. Прохожу мимо валяющейся на полу, вырезанной двери, вижу оплавленный дверной проём. На всякий случай заглядываю в каюту, но там никого нет. Иду в криозал, обнаруживаю в нём пять закрытых и включённых криокамер, в которых лежат замороженные тела пяти членов экипажа. Значит, хотя бы в этой части событий, это был не сон. Снова иду по коридорам корабля, подсвеченным нормальным штатным освещением длинных полосок-ламп дневного света, встроенных прямо в стены. Наконец, добираюсь до рубки управления, а вот это уже интересно. На экранах нет никаких трещин. На главном экране сияет огромная белая звезда, свет от которой глушит другие звёзды.

— А это что? Разбитые экраны и повреждённые приборы мне приснились?

Прохожу вперёд и сажусь в кресло Первого пилота-астронавигатора.

— ИРП, отзовись! — командую я, и непроизвольно задерживаю дыхание.

— Слушаю, капитан, — звучит в ответ знакомый голос интеллектуального помощника.

Я облегчённо выдыхаю воздух.

— ИРП, ты в порядке?

— Да, капитан, все мои системы в норме.

— Проведи диагностику всех систем звездолёта.

— Все системы звездолёта Орион работают нормально, сбоев не зафиксировано.

— Что произошло с остальными членами экипажа корабля? — осторожно спрашиваю я, не надеясь получить вразумительный ответ.

— Остальные пять астронавтов лежат в криогенных капсулах, — бодро рапортует ИРП.

— Ты знаешь, почему они там лежат?

— Сервы сообщают, что они там лежат по вашему приказу, капитан.

— Что с ними?

— Судя по информации от контрольной аппаратуры, они — мертвы.

— От чего они умерли?

— У меня нет такой информации, капитан.

Мне кажется, что в бесстрастном голосе интеллектуального помощника проскальзывают нотки сожаления, впрочем, это, скорее всего, моя фантазия.

— Мы можем вернуться домой?

— Да, капитан, Вы заложили в мои навигационные блоки очень хорошую программу возвращения на Землю. Я перепроверил её, все расчёты выполнены с потрясающей точностью. «Мы в восхищении»!

— Перестань паясничать! — начинаю злиться я. — Доложи мне лучше, как можно подробнее, что произошло в надпространстве перед тем, как мы оказались в районе Алгола? Куда, по твоему мнению, пропала аномалия, к которой мы летели?

ИРП молчал минут десять, я уже начала опасаться, что он не полностью восстановился.

— Вероятно, — внезапно начал отвечать он, — произошёл непонятный сбой в работе датчиков. Существует провал информации в момент выхода звездолёта из надпространства. В моих блоках памяти тоже существует странный информационный провал, словно меня отключали на какое-то время. Я не могу этого понять, информация об этом событии в блоках моей памяти отсутствует.

— Проверь память Сервов, которые помогали мне перенести членов экипажа в криокамеры, — прошу я.

— У Сервов тоже существует некоторый сбой памяти, — отвечает мне ИРП после недолгого молчания.

— Хорошо, — я устало откидываюсь на спинку кресла, — у тебя есть информация о контакте с другим звездолётом, или иным искусственным объектом в надпространстве, или после выхода из него?

— Такой информации у меня нет, капитан, — тут же отзывается искусственный помощник, — по моим данным, мы ни с какими объектами не контактировали с момента входа в надпространство возле транс-станции в районе пояса Койпера.

— Интересно, а те три светящиеся фигуры мне приснились, или привиделись?

На экране я вижу, как на фоне ярко сияющей звезды проплывает маленькая чёрная точка. На этот раз моя память работает превосходно. Я вспоминаю, что это — одна из трёх автономных станций слежения, посланных сюда, чтобы изучать аномалию и следить за ней. Теперь уже им здесь делать нечего, аномалия исчезла, разве что следить за Алголом. Может быть, они что-то заметили?

— ИРП, — снова обращаюсь я к интеллектуальному помощнику, — свяжись с АСС, и запроси у них информацию по нашему выходу из надпространства, по возможному контакту с объектом искусственного происхождения. Узнай детали исчезновения аномалии. Запиши всю, поступившую от них информацию в блоки памяти.

После некоторого молчания ИРП сообщил:

— Никакого контакта Ориона с объектами любого происхождения АСС не зафиксировали. По их данным, наш звездолёт вышел из надпространства в штатном режиме. Аномалия исчезла мгновенно, синхронно с нашим появлением в окрестностях Алгола, никакого всплеска энергии, или других эффектов при этом не наблюдалось.

— И здесь тупик. Ладно, нужно возвращаться на Землю. Похоже, больше я здесь уже ничего не узнаю…

Через месяц после того, как Орион вынырнул у транс-станции в районе пояса Койпера, космолёт, обслуживающий внутренние транспортные линии солнечной системы, доставил меня на Землю. А ещё через месяц, пройдя период реабилитации в одном из лучших высокогорных санаторий Земли имени Ю. А. Гагарина, где меня немного подлечили и восстановили силы, я приняла участие в работе комиссии по разбору обстоятельств инцидента с научно-исследовательским звездолётом «Орион» класса ИТ-576. Комиссия, изучив все материалы, связанные с этой миссией, вынесла следующее заключение:

«Звездолёт Орион класса ИТ — 576 направлялся в район Алгола, который находился на расстоянии в тридцать шесть парсек, или сто семнадцать с небольшим световых лет, для исследования возникшей там странной и необъяснимой аномалии. Благополучно совершив транс-переход в надпространстве, он вынырнул из него в окрестностях Алгола. Судя по косвенным данным, звездолёт немного отклонился от расчётной траектории и попал в аномалию, где на него было оказано очень мощное воздействие неизвестного типа. Что это было за воздействие, так и не удалось определить. Защитные поля Ориона, после некоторого сопротивления, не выдержали удара, который пронзил их, и прикрываемый ими звездолёт, насквозь. Все внешние датчики, зафиксировав мощнейший энергетический всплеск, ожидаемо вышли из строя. Большинство оборудования звездолёта тоже пострадало. Частично разрушились квази-кристаллические структуры ИРП, который коллапсировал и отключился, спасая оставшиеся неповреждёнными блоки. Экипаж звездолёта от указанного воздействия погиб. Капитана спасла защита капсулы — саркофага, но значительно ослабленное излучение, прорвавшееся сквозь стенки капсулы, повредило её память. ИРП, подключенный по сети ко всем саркофагам, и имеющий копии памяти всех членов экипажа, в последний момент перед тем, как отключиться, „вложил“ ей в голову кусочек воспоминаний второго пилота-астронавигатора, правильно рассчитав, что совсем не имея памяти, Снежанна, скорее всего, не выживет. Почему не её память? Потому что информационные блоки тоже получили повреждения, и ИРП, руководствуясь принципом: „Спасти человека во что бы это ни стало“, послал Снежанне в мозг то, что сумел „достать“ в последние мгновения перед блокировкой. Проведённый анализ состояния звездолёта и всех его систем, позволил обнаружить восстановленные повреждения, как внутри корпуса звездолёта, так и некоторых его систем. В частности, были восстановлены и перепрограммированы некоторые блоки ИРПа. Из её рассказа, и из объективных данных обследования систем звездолёта следует, что возникшая аномалия, судя по всему, явилась каналом, связавшим нашу Вселенную с другой вселенной в результате деятельности высокоразвитой цивилизации из этой вселенной. Так же отсюда следует, что капитан звездолёта Орион, Снежанна, контактировала с представителями этой цивилизации, которые отремонтировали системы звездолёта, в том числе, восстановили и перепрограммировали блоки интеллектуального разумного помощника, что позволило звездолёту вернуться домой. Аномалия вскоре исчезла, так и оставшись неисследованной».

Каких бы высот не достигло человечество в своём развитии, каким бы могуществом не обладало, случай с Орионом показывает, что космос, вероятно, всегда останется опасным местом, и сможет преподнести ещё много сюрпризов, о которых мы, даже, не подозреваем…

Я отключился от мульти-пространственного многомерного портала, полыхнувшего мне на прощание цветовым каскадом света и звука. Портал из гипердодекаэдра превратился в тессеракт, затем, закрутившись вокруг собственных осей, сжался в точку и исчез. Ещё некоторое время я расслабленно висел в нематериальном гиперпространстве Мультивселенной, с удовольствием переживая перипетии только что закончившегося приключения в плоскости примитивного материального искусственного трёхмерного мира, созданного гениальным Творцом. Мой аватар — по имени Снежанна, позволила мне насладиться целым букетом разнообразных эмоций и переживаний, которые выпали ей в её, так называемой, судьбе. На этот раз игра была сложной и непредсказуемой, с неожиданными поворотами, испытаниями и ответственными решениями. Особенно мне понравилась локация, из которой я только что вышел, где она в роли капитана звездолёта Орион с планеты Земля, которая входит в состав планетной системы под названием Солнце, попадает в необычную ситуацию, из которой мне пришлось выводить её, приложив немало усилий и изобретательности, чтобы мой аватар осталась в живых.

Снежанна продолжает жить в своём мире, даже не подозревая об его и её искусственном происхождении. Для неё это — реальность. Справедливости ради, нужно отметить, что этот искусственный мир, на самом деле не моделирование, он, действительно существует в трёхмерной материальной вселенной, так же, как и множество других миров, существующих в этой и других, созданных искусственно Создателем вселенных, где мы можем учиться и развиваться, управляя нашими аватарами, повышая свой энергетический уровень. Время там, в отличие от нашего, течёт линейно, поэтому я могу, когда пожелаю, войти в эту же временную локацию и продолжить управление своим аватаром.

Два портала

Портал, обрамлённый золотистой полукруглой аркой высотой в два человеческих роста, светился мягким неярким голубым светом, меняющим свою яркость и интенсивность. Человек стоял перед порталом и голубые всполохи освещали его лицо и тёмно-синюю кольчугу, надетую поверх холщовой рубашки. На широком кожаном поясе слева висел меч, украшенный крупным сапфиром на верхушке рукояти.

— Ты готов? — раздался голос, казалось идущий ниоткуда в пространстве.

— Готов, — ответил человек, стоящий перед порталом.

Свечение портала стало ярче, затем оно стало светлеть и растворяться. В проёме портала сквозь меркнущее голубое сияние проступили контуры поля с сочной зелёной травой и тёмной стеной густого леса на его окраине. Человек глубоко вздохнул и шагнул вперёд в портал. Голубой свет снова стал заполнять портал, в котором таяли контуры того, кто оказался по ту сторону. Вскоре портал снова светился неярким голубым цветом, и ничего не напоминало о том, что кто-то прошёл сквозь него…

Рассвет мягко и неторопливо шагал по темному бархатному небу среди жемчужных звезд, и серые сумерки прошедшей в тревоге ночи постепенно таяли, уползая в густые непролазные чащи сумрачного леса и тёмные норы под корнями растений. Первые тёплые лучи яркого дневного небесного светила — Светозарного весело коснулись верхушек раскидистых деревьев с густыми пышными кронами, высветив изумрудную резную листву и пробудив звонкоголосых птиц. Светоносный, как всегда, появится позже, всем известно, что этот соня любит понежиться в своей уютной божественной постельке. Постепенно лес наполнялся звонкими птичьими трелями, отряхивая с ветвей бриллиантовые капельки росы вместе с остатками призрачных ночных страхов. Одинокая, сверкающая в лучах восходящего солнца, росинка, висевшая словно маленький хрупкий хрусталик на кончике длинного узкого светло-зелёного листа, наконец, не удержалась и, сверкнув на прощание всеми цветами радуги, отчаянно сорвалась вниз. Благополучно миновав несколько ветвей, пытавшихся изо всех сил поймать её, она, увернувшись, упала точно на лоб чутко спящего под деревом человека и разбилась на тысячу осколков-капелек. Человек вздрогнул, поморщившись во сне, и сразу же проснулся, открыв глаза, но продолжал некоторое время лежать неподвижно, тревожно вслушиваясь в звонкие переливчатые птичьи трели и тихие шорохи леса, окружавшие его. Похоже, лес не встревожил человека и тот, успокоившись, сел, еще раз огляделся по сторонам и мягким, сильным движением поднялся на ноги. Сладко потянувшись и размяв затекшие во время сна мышцы, он, всё время, сторожко оглядываясь по сторонам, направился к небольшому роднику, беззаботно и весело журчавшему в нескольких шагах в стороне на краю небольшой лесной поляны. И тут он заметил хищный цветок — Змееголов, который ночью сумел преодолеть прополотую вечером территорию радиусом в пять шагов, забраться на подстеленную на землю конскую попону и вцепиться в рыцарский сапог из прочной кожи. Слепо тыкаясь в неподатливую преграду, он упрямо начал карабкаться наверх, пытаясь добраться до вожделенной живой и тёплой человеческой плоти, оплетая ногу, словно змея. Так-то для жизни человека Змееголов был не опасен, но добравшись до тела, он мог воткнуть в плоть жало — отросток и напиться крови. После него оставалась ранка, которая потом немного воспалялась и долго болела. Человек сбросил наглое хищное растение с сапога и растоптал агрессора. Стараясь бесшумно ступать по сочной зеленой с желтыми и оранжевыми прожилками траве, покрытой сверкающими, словно россыпи бриллиантов, капельками росы, человек встал перед, бьющим ключом, прозрачным родником на колени, умылся и долго пил вкусную и прохладную родниковую воду. Совершенно невероятным являлось то, что наступило благословенное утро, а человек был все еще жив. Он поднял глаза к ярко-синему небу, положил ладонь правой руки на сердце и вознес краткую, но истовую молитву милосердному Создателю. Еще вчера вечером он не сомневался в том, что ему не удастся дожить до утра. Но ночь прошла, владыка небес, как обычно, всходил над лесом, и он видел его, ощущал его ласковое тепло, и у человека впервые за четыре последних дня появился маленький проблеск надежды, даже не так, только намёк на проблеск надежды, что он будет жить. Человека звали Эркортон из рода Ваагров, высокий, молодой, красивый, он обладал стройным и прекрасно тренированным телом. У него было открытое, немного скуластое лицо, обрамлённое светло-каштановыми, чуть вьющимися волосами. Его голубые, словно кусочек неба, чуть раскосые глаза, с красивыми длинными ресницами, ранили сердце не одной красавицы, как в соседних замках, так и в столице этого благословенного всеми богами королевства. Широкоплечий, статный, в меру мускулистый, и, в то же время гибкий и подвижный, он производил впечатление на окружающих. Его знали многие рыцари не только в миноре Иннерсор, но и во всем обширном сияющем королевстве Эйлимор, простирающемся от туманных и высоких Ледовых гор на севере, до бескрайних морских просторов на юго-востоке. Нойбер Эркортон Ваагрский — достойный потомок своей славной династии, верой и правдой вот уже две с половиной сотни лет служивших своим великим правителям. Эркортон Ваагрский снискал себе известность, заслуженную славу и почёт, своими многочисленными победами в нескольких пограничных кровопролитных сражениях во славу великого короля Тейгимера Великолепного, и на знаменитых рыцарских турнирах, устраивавшихся в его честь. Его считали одним из лучших рыцарей сияющего королевства Эйлимор. Он достиг большого искусства в фехтовании на мечах, его уважали и боялись многие враги и завистники. И, вот, теперь он сам, может быть впервые в жизни, вынужден был спасаться бегством. Он надел на себя надёжную и прочную двойного плетения онтогорскую кольчугу, застегнул и подтянул бывший некогда великолепным, а теперь помятый во многих местах верный панцирь, положил рядом с собой меч, с клинком, внешне очень напоминающим древнеримский или кельтский Спата[1], но с защищающей руку чашеобразной гардой, и взведённый боевой самострел, и только после этого развязал походный мешок с едой. Позавтракав, он наполнил потёртые кожаные фляги с вытесненными золотом родовыми эмблемами на боку, холодной родниковой водой. Эркортон накинул на плечи темно-зеленый плащ, маскировавший его в лесу, и еще раз внимательно оглядевшись, сторожко вслушиваясь в каждый шорох, направился в расположенную на другом конце поляны чащу тёмного леса. Ступая по возможности бесшумно, сжимая в правой руке верный, кованный подгорными гномами Ледовых гор, меч из узорчатой стали, а в левой боевой самострел, он пробрался сквозь зелёную чащу и оказался на другой поляне, где его поджидал верный конь, имя которому было — Светлок. Он не боялся, оставляя коня на ночь в лесу одного, во-первых, он был рядом, а во-вторых, ни человек, ни зверь не смогут застать Светлока врасплох, а справиться с ним сможет лишь лесной тролль или волколак, присутствие которых в данном лесу маловероятно. Зато, если Светлок почует врагов, он успеет подать сигнал, и у него будет немного времени, чтобы что-то предпринять. Но тревожная ночь прошла на удивление спокойно, и ясный во второй раз мысленно вознес благодарственную молитву всеблагому Создателю, не смея даже надеяться, что страшные враги потеряли его след. Он, постоянно озираясь по сторонам, и чутко вслушиваясь в лесные шорохи, оседлал коня, подтянул подпругу, повесил седельные сумки, одним прыжком вскочив в седло. Верный конь тронулся в путь, мягко ступая копытами по росистой траве, и Эркортон не стал трогать поводья, предоставляя умному животному самому находить дорогу. Вскоре, верный конь, действительно, вывез хозяина на узкую лесную тропинку и поскакал навстречу восходящему дневному светилу, а через несколько часов лес кончился, и он выехал на неширокую, проторенную колёсами купеческих возов, дорогу. Повелитель небес уже поднялся достаточно высоко, на темно-синей чаше небосвода не было ни облачка, дул легкий, приятный ветерок, который ласково ерошил непослушные вихрастые пряди на голове нойбера. Эркортон надел на голову шлем с полумаской, закрывающей нос и глаза, застегнул под подбородком фигурную металлическую застежку, слегка тронув стременами бока коня, и Светлок послушно поскакал по дороге легкой рысью. Нойбер расслабленно ехал на коне и вспоминал промелькнувшие, словно в бешеном водовороте, минувшие дни…

Конфликт между могущественным правителем минора Онтогора энтонойбером Лейногером энт Лейноргским и гордым предводителем рыцарей третьей области минора Узтан тонойбером[2] Даронтом тон Дезирским разразился внезапно, тонойбер тон Дезирский был очень горд и не снес оскорбления, нанесенного ему правителем минора Онтогора на пиру. Мало кто рискнул бы это сделать, так как все прекрасно знали, что с Лейногером энт Лейноргским шутки плохи. Сам король Тейгимер Великолепный — законный правитель одного из сильнейших и уважаемых во всём мире Двух светил государств, побаивался грозного владыку своих северных владений. Мало того, что в высоких ледовых горах минора Онтогор обитали самые искусные колдуны королевства, а отборная онтогорская армия была сильна и хорошо обучена. Самое главное, что при своем дворе правитель Онтогора собрал более трёх десятков герренов: профессиональных рыцарей-убийц, возможно, самых лучших безжалостных и ловких убийц во всем мире Двух светил. Их тайное общество охватывало почти семь государств, а может больше, кто знает. Эркортон знал лишь, что они беспрекословно подчиняются своему таинственному Предводителю, имени которого не знает никто из смертных, верно служат тому, кто покупает их за огромную сумму денег у Предводителя, очень ловко владеют практически любым видом оружия и умеют виртуозно убивать свои жертвы. Ещё не родился на свет тот человек, который остался бы в живых после того, как им занялись геррены. Если, даже, в исключительно редких случаях, кому-либо и удавалось ускользнуть от смерти, направленной рукой герренна, убив одного или нескольких из них, то это спасало его, лишь на очень короткое время, так как убийство такого человека становилось делом чести всей тайной организации рыцарей-убийц. Его вскоре находили и убивали, иногда вырезая заодно всю семью или близких родственников. Существовала даже поговорка: «Враг Лейногера энт Лейноргского — мертвый враг».

Огромный серый дворец — крепость повелителя минора Онтогор величественно возвышался на фоне Ледовых гор, напоминая скорее неприступную крепость, расположившуюся на выложенной каменными плитами дороге, ведущей к горным перевалам. Через перевалы проходили торговые пути в соседние с королевством Эйлимор страны. Купеческие караваны, следующие через эти перевалы, вынуждены были проезжать мимо дворца, и Лейногер энт Лейноргский беззастенчиво пользовался этим, выставив на дороге заставы и взимая с купцов высокую пошлину. Жалобы купцов королю Тейгимеру Великолепному на эти непомерные и неправедные поборы не приносили никаких результатов. Периодически правитель минора Онтогор устраивал у себя во дворце роскошные балы, на которые съезжалась знать со всего Эйлимора. Вот и в этот раз, на балу у Лейногера энт Лейноргского было шумно и весело. Длинные столы ломились от обилия дорогих вин и разнообразной еды. В глазах рябило от разноцветных роскошных одежд высокородных рыцарей и их дам, в свете масляных светильников искрились драгоценные камни в золотых оправах.

— Предлагаю выпить за гостеприимного и радушного хозяина этого замка, справедливого и могущественного правителя минора Онтогор — энтонойбера Лейногера энт Лейноргского, — высоко поднял хрустальный кубок с рубиновым вином один из многочисленных гостей, большинство из которых были готовы на всё, лишь бы присутствовать на этих сборищах, а потом хвастаться своим близким знакомством с грозным хозяином северных пределов королевства.

Все дружно встали и с приветственными выкриками осушили свои бокалы. Один лишь Даронт тон Дезирский остался сидеть перед своим кубком, хмуро поглядывая на кричащих здравицы соседей. Лицо его было бледно, он сидел, неподвижно, а рука его так сжимала бокал с вином, словно он хотел его задушить. Восседавший во главе длинного стола в высоком кресле, более похожем на королевский трон, Лейногер энт Лейноргский заметил это и насмешливо выкрикнул, обращаясь к хмуро сидящему рыцарю:

— Я смотрю, кое-кто не доволен нашим гостеприимством. Скажи нам, неблагодарный Даронт, чем наш минор не угодил тебе?

— Я ничего не имею против минора Онтогор, — всё так же мрачно, негромко ответил предводитель рыцарей третьей области минора Узтан.

— Но у меня нет желания пить в данный момент.

Даронт тон Дезирский явно уклонялся от ссоры и говорил очень осторожно, не повышая голоса. Он не хотел ссориться с могущественным правителем минора Онтогор, но, в то же время, не считал для себя возможным пить за него, так как подозревал, что Лейногер энт Лейноргский виновен в пропаже его племянницы. У него отсутствовали прямые доказательства, но косвенные факты говорили именно об этом. Пятнадцатилетняя девушка исчезла вчера вечером, не вернувшись с верховой прогулки, на которую она отправилась с двумя своими друзьями — сыновьями онойбера[3] Реддигера оно Содогорского из соседнего замка.

Элмира познакомилась с ними около года тому назад. Сосед Дезирских — онойбер Реддигер оно Содогорский из замка Содогор довольно часто приезжал к её дяде в гости. Он быстро подружился с весёлой и обворожительной юной племянницей Даронта тон Дезирского, которая всегда встречала его с радостью. Реддигер, приезжая в гости, не забывал привезти ей какой-нибудь гостинец, сладости, красивую ленту, недорогой перстенёк с полудрагоценным камнем, а, однажды, притащил ей маленького и очень забавного пушистого космета[4]. Элмира была в восторге от такого подарка, радуясь, как маленький ребёнок, она поцеловала в щёку дядю Реддигера, как с тех пор стала его называть, прижала к своей груди живой пушистый комочек и умчалась с ним в сад. Космет забавно мурчал и попискивал, тычась своей меховой мордочкой с короткими, но густыми усами в её ладони, лакал из блюдца молоко, а, затем, уснул на принесённой специально для него подушке, уютно свернувшись калачиком, и положив мордочку на свои лапки. Её дядя довольно часто отлучался из замка, то уезжая на охоту со своим соседом, то пропадая где-то по хозяйственным делам, или на рыцарских собраниях и турнирах. Да мало ли, может быть, неотложных дел у предводителя рыцарей третьей области такого большого минора как Узтан. И Элмира, целыми днями предоставленная сама себе, возилась с косметом, сама ухаживала за несколькими кустами очень крупных и красивых цветов, понравившихся ей в саду, или пропадала в дядиной библиотеке, зачитываясь любовными рыцарскими романами. Естественно, что она часто представляла себя в роли героинь этих романов, мечтая о смелом и благородном рыцаре, которого она, в один прекрасный момент, встретит и полюбит. Её родители погибли от рук разбойников, когда ей исполнилось всего шесть лет. И с тех пор заботу о ней взял на себя её дядя — Даронт тон Дезирский.

Повзрослев, она превратилась в красивую невысокую стройную девушку с густыми волнистыми каштановыми волосами и огромными светло-серыми глазами на симпатичном округлом личике с нежной кожей. Казалось, она смотрит на мир с детским восхищением и удивлением. Изящные коралловые губки скрывали идеальный ряд жемчужных зубов, видимых, когда она улыбалась такой милой, немного застенчивой улыбкой. Её дядя, который души не чаял в своей племяннице, поручил заботу о девочке старшей управительнице своего замка — Гентрейре. Естественно, что Элмира привязалась к ней, как к матери, а дядя заменил ей отца. Вот и сейчас, наведя порядок в замке, раздав указания слугам на этот вечер, Гентрейра поднялась в комнату своей воспитанницы и увидела её сидящую у окна с мечтательным выражением на лице.

— Мечтаешь, чтобы звёзды показали тебе твоего будущего суженного? — спросила она, беря в руки толстый манускрипт, и читая его название: «Баллада о доблестном рыцаре ясном Дирогоне, спасшем прекрасную Тиролир из лап коварных гурсов». — Не на небе жениха нужно искать, и не в любовных романах, а на земле.

— На небе я могу его себе представить, — негромко, грустно и мечтательно ответила Элмира, — а не земле, под окном никого нет. Мы живём довольно обособленно, никуда не ездим, и что-то я не наблюдаю доблестных рыцарей под стенами нашего замка, которые распевали бы мне серенады и наперебой предлагали руку и сердце.

— Успеешь ещё встретить того единственного, который тебя полюбит, и которому ты с радостью откроешь своё сердечко, — подошла к своей воспитаннице Гентрейра и нежно обняла её за плечи. — А насчёт того, что мы никуда не выбираемся из этого замка, тут ты права. Вот вернётся твой дядюшка, я обязательно поговорю с ним. Пора уже вывозить тебя в свет, нечего такую красавицу держать взаперти, скрывая от всех.

Вернувшийся хозяин замка, после разговора со своей старшей управительницей решил по-другому и вместо того, чтобы выбраться куда-то, пригласил в гости своего соседа вместе с сыновьями, придумав для этого какой-то повод.

— Послушай, Элмира, — сказал он за ужином, — завтра к нам приедет в гости твой любимый дядюшка Реддигер, как ты его называешь, со своими сыновьями. Ты уж оденься понаряднее и удели больше внимания и гостеприимства двум молодым людям. Я хочу, чтобы вы подружились. А то, права наша домоправительница, сидишь тут взаперти в нашем замке, ни с кем из соседей особо не общаешься, так и одичать можно.

— Как здорово, — захлопала в ладошки девушка, — ты, дядя, это хорошо придумал. Я покажу им замок и наш сад. А на охоту мы поедем?

— Не всё сразу, — улыбнулся Даронт, с удовольствием наблюдая за радостным возбуждением своей племянницы, — давай сначала поближе познакомимся с нашими соседями, а, затем, можно будет и совместные развлечения устраивать. Скоро будет праздник, можем вместе поехать в столицу нашей области, на ярмарку.

— Ну, дядя, это ещё через две седмицы будет.

— Поедем, поедем мы на охоту, — улыбнулся Даронт, ставя на стол пустую чашку из-под чая, и отодвигая в сторону плетёное деревянное блюдо с калачами, — но завтра не обещаю.

И, вот, наступило утро. Гости не заставили себя ждать. В ворота замка въехала небольшая кавалькада всадников. Реддигер оно Содогорский, спешившись во внутреннем дворе замка, как всегда шумный и весёлый, обнялся с тонойбером Даронтом.

— А вот и мои великовозрастные оболтусы, — представил он двух своих сыновей.

Братья были погодками, старшему, недавно исполнилось восемнадцать, а младшему на год меньше. Они очень походили друг на друга и лицом, и осанкой, и манерой поведения. После представления сыновей и обмена крепкими объятиями, все направились в большой зал, где уже был накрыт стол, на котором стояли разнообразные фрукты. Дорогих гостей было принято встречать, так называемым «завтраком вежливости», который состоял из фруктов или лёгкой закуски и подавался перед обедом. Считалось, что гости проголодались с дороги и должны перекусить. Элмира тайком наблюдала за гостями, спрятавшись за занавеской у окна своей комнаты, но окно располагалось не очень удобно, ограничивая обзор сверху, так что рассмотреть молодых людей толком ей не удалось. Раздосадованная этим фактом, она сначала вообще не хотела спускаться к столу, но Гентрейра уговорила её, сказав:

— Милая девочка, это явное неуважение к гостям, — ты что, у лесного тролля в норе выросла?

Элмире ничего не оставалось, как спуститься в зал. Поздоровавшись с гостями, чмокнув, вставшего к ней навстречу из-за стола, дядюшку Реддигера в подставленную щёку, она прошла к своему стулу и села, расправив пышное праздничное, одетое по такому поводу платье приятного розового цвета с белым кружевным воротником и кружевными манжетами на рукавах, чтобы не помять его. Украдкой наблюдая за братьями, она с удовлетворением отметила про себя, что оба они, не отрываясь, смотрят на неё, и, не поднимая глаз, подсматривая за ними сквозь опущенные ресницы, принялась аккуратно, вспоминая все правила этикета, подцеплять серебряной двузубой вилкой маленькие кусочки фруктов и отправлять их в рот.

Настал самый тёплый период года. В первую седмицу этого благословенного времени Элмира несколько раз выезжала совместно с братьями на прогулки по ближайшим полям и в лес, немного завидуя умению обоих братьев прекрасно сидеть в седле и легко, даже с каким-то небрежным изяществом, обращаться с лошадьми. Сама она начала ездить верхом сравнительно недавно, и у неё с этим были проблемы. Не желая выглядеть в глазах братьев неуклюжей, и прекрасно понимая, что неумелая посадка в седле её не красит, девушка решила потренироваться в свободное время тайком, лелея надежду поразить всех своей прекрасной посадкой. Несколько дней подряд по утрам и вечерам она тренировалась в поле у кромки леса, вдали от любопытных взглядов, уезжая с каждым разом всё дальше и дальше. Вечером третьего дня, когда сияющий царь небес уже устремился в свои божественные владения на покой, и его, усталые за целый день, невидимые небесные кони медленно тащили сверкающую повозку за таинственный горизонт, трое всадников, одетые во всё чёрное, неожиданно выскочили из ближайших кустов, ловко набросили на Элмиру аркан, стащили с коня, засунули в мешок, и перебросив через седло, мгновенно скрылись в лесу.

Даронт тон Дезирский забеспокоился, когда Элмира не вернулась к ужину. Тщательные поиски ничего не дали, но, по некоторым признакам, можно было предположить, что девушку украли геррены, один охотник, случайно оказавшийся неподалёку, видел троих чёрных всадников, которые везли большой мешок, переброшенный через круп лошади. Подкупленный слуга из дворца владыки минора Онтогор сообщил о появлении во дворце, примерно в это же время, неизвестной девушки, похожей по описанию на Элмиру. Её держали в закрытой комнате, находящейся недалеко от личных покоев Лейногера энт Лейноргского, в той части дворца, вход в которую для обычных слуг и домочадцев был строго запрещён. Даронт, получив приглашение на пир, устраиваемый энтонойбером Лейногером энт Лейноргским, поехал на него, надеясь узнать что-либо о своей пропавшей племяннице.

— «Пусть только все напьются и уснут», — мрачно думал он, прекрасно понимая всю авантюрность своей затеи. — «Я найду способ пробраться в запретную часть дворца и поищу там Элмиру».

Что он будет делать, если его самоубийственное предприятие удастся, и как выберется вместе с девушкой обратно, об этом он старался не думать. Сейчас все его мысли были заняты тем, как найти её. Но сейчас, поняв, что энтонойбер специально затевает ссору, Даронт начал понимать, что ему нужно уйти с пира, иначе это всё может очень плохо для него закончиться.

— Вы посмотрите на этого неблагодарного невежу, — со смехом обратился к собравшимся гостям Лейногер энт Лейноргский. — Я думал, он недоволен нашим минором, а, оказывается, он выказывает полное неуважение к хозяину, столь любезно пригласившему его в гости. Это недостойно рыцарского звания, мой любезный Даронт. Тебе не кажется, что за своё поведение тебе придётся либо извиниться, либо ответить.

Большинство гостей подобострастно зашумело, выражая осуждение наглому выскочке из Унгла. Это взбесило тонойбера Даронт тон Дезирского.

— «Они, ведь, не знают причин моего поведения», — раздражённо подумал он, всё больше приходя в тихое бешенство. — «Хотел бы я посмотреть на них, если бы их дочери или племянницы оказались в такой ситуации.».

— Я отвечу за себя, — еле сдерживая свою ярость, и сжав кулаки так, что хрустнули костяшки пальцев, — произнёс он. — А ты ответишь за свои злодеяния и за мою поруганную племянницу.

Даронт отпихнул сидящего рядом с ним гостя, уронил стул, на котором сидел и выбежал из зала. Начальник стражи сделал знак своим гвардейцам: задержать наглого гостя, посмевшего обвинить в чём-то его хозяина, но Лейногер остановил его.

— Не трогай его сейчас, — злобно прошипел он, — пусть покинет мои земли. Никуда он не денется. Я разберусь с ним по-своему. Этот наглец ещё пожалеет о своём поступке.

Так начался конфликт между всемогущим владыкой минора Онтогор и предводителем рыцарей третьей области минора Узтан. Постепенно, в конфликт втянулось несколько рыцарей с той и с другой стороны, произошли вооруженные стычки небольших отрядов в приграничных областях. Взбешенный Лейногер энт Лейноргский, не знающий и не желающий знать никакого противодействия своей воле, дал приказ своим герренам убить дерзких рыцарей, и в первую очередь Даронт тон Дезирского. Тут-то и встал на пути у герренов, а, следовательно, и у владыки минора Онтогор, нойбер Эркортон ной Ваагрский. До того он не принимал участия в конфликте, но в тот вечер, когда два рыцаря-убийцы появились в зале замка Даронта, Эркортон был у него в гостях.

Все произошло внезапно и неожиданно. С грохотом на мелкие осколки разлетелось огромное витражное стекло, и кто-то в чёрном плаще влетел в зал замка на первом этаже. Убийца прокатился по полу и, не успев встать на ноги, метнул в Даронта один за другим три метательных ножа с оперением на рукояти. Ножи хищной стаей понеслись к хозяину замка, но он успел вскинуть плащ, и ножи, пронзив крепкую материю, бессильно с тихим звоном упали на пол. В этот момент из противоположного темного угла зала с арбалетом в руках, словно призрак, возник второй геррен, послышался глухой удар тетивы, и короткий тяжелый арбалетный болт с громким стуком глубоко вошёл в стул, мгновенно подставленный Эркортоном. Схватка была скоротечной и короткой. Одному из рыцарей -убийц удалось ранить Даронта, но Эркортон, вовремя пришедший ему на помощь, зарубил геррена, перед этим убив другого.

Так нойбер Эркортон ной Ваагрский попал в Список ордена рыцарей-убийц. Тонойбер Даронт тон Дезирский умер через день после этой стычки, убитый стрелой в затылок. К тому времени погибли ещё несколько рыцарей, так или иначе принявшие участие в этом конфликте. В живых оставался один лишь Эркортон. И, вот, за ним началась настоящая охота. Все б