Оглавление

Прелюдия

Долгие и великие страдания воспитывают в человеке тирана.

Фридрих Ницше

Окрестности Колодца Душ

За ним наблюдали.

Рифат чувствовал присутствие низшей сущности с самого утра, но ему никак не удавалось определить, чьё именно внимание он привлёк. Здесь, вблизи Колодца Душ, за ним могли присматривать как совсем слабенькие создания, вроде чертей, так и могучие демоны, решившие немного поразвлечься в Верхнем из Адов.

Верхний из Адов… Рифат знал, что демоны предпочитали именовать мир людей таким, выгодным для себя образом, вместо уничижительных Руин Ада. Впрочем, ничего удивительного, кому захочется использовать название, напоминающее о сокрушительном поражении твоих родичей? Ведь руины на пустом месте не возникают. Для возникновения руин нужна катастрофа и последовавшее за ней запустение. И горе тому, кто обитал ранее на том месте.

Тварь снова мелькнула на самой периферии его зрения. Рифат даже не стал поворачиваться, уже знал, что ничего не заметит. Кто бы за ним ни следил, он умел соблюдать осторожность. С одной стороны, это напрягало, но с другой, обнадёживало. По-настоящему могучие демоны скрываются очень редко. Значит, за ним наблюдает создание невысокого ранга. В случае чего — с таким совладать он сумеет.

Рифат не был сильным магом или безупречным жрецом, но знал, как вести себя с демонами, лучше, чем большинство из ныне живущих. Он посвятил изучению демонологии изрядную часть своей сознательной жизни, понимая, что только с помощью низших сил сможет восстановить справедливость. Сумеет отомстить. А возможные последствия для души заботили его в последнюю очередь.

Ведь он и так родился в Аду, хоть тот давным-давно и превратился в руины. Было бы что терять.

— Покажись, чёрт! — крикнул Рифат в сторону песчаных дюн, за которыми прятался загадочный наблюдатель. — Тебе всё равно не удастся застать меня врасплох, ты только вызываешь у меня всё большее раздражение. Покажись, ибо я пришёл не карать зло, но подчинять его своей воле! Не сражаться во имя человечества, но отдать вам на растерзание сотни грешников! Не просить у демонов, но заключить с ними сделку! Окажи мне услугу или не мешайся у меня под ногами! Я знаю, куда я пришёл и зачем. И я получу то, что мне нужно. Невзирая ни на что получу! Ибо такова моя воля.

Рифат продолжил свой путь, более не останавливаясь и не оглядываясь. Он продекламировал свои намерения, а если их не воспримут всерьёз… Что ж, тем хуже для демонов. Только дурак приблизится к Колодцу Душ, не имея козырей в рукаве. А дураком Рифат точно не был. В испытаниях, через которые пришлось пройти Рифату, дураки не выживают.

Его вероблюд — выведенная жрецами порода верблюдов, в чьём названии угадывались слова «вера» и «блюсти», — послушно плёлся за хозяином, аккуратно переступая через разбросанные повсюду кости. Рифат и сам старался не наступать на чужие останки, хотя порой ему очень хотелось пнуть в раздражении кость-другую. Но тогда шёпот и стенания духов станут ещё громче, что лишь усилит в свою очередь его раздражение… Замкнутый круг, который легче избегать, чем пытаться из него выбраться. Пускай себе лежат дальше. Ни пользы, ни особого вреда от истёршихся костей нет.

Как нет большого вреда от стонов сонмища неупокоенных душ. Рифат старался не вслушиваться в их нашёптывания, причитания и подначивания. Лишённое смысла сотрясение воздуха! Как и праздные речи глупых людишек, это был просто звук ради звука. Жалобы ради жалоб. Угрозы от бессилия. Плач от тоски.

Сильные духи не просят, не унижаются. Они просто повелевают, всегда добиваясь того, что им нужно. Может, не сразу, но обязательно получая желаемое. Но сильные души на границе пластов бытия долго, как правило, не задерживаются. Они смело отправляются прямо к Колодцу, чтобы очиститься в горниле адского пламени.

Колодец Душ уже отчётливо виднелся на горизонте. Не заметить его было решительно невозможно. Гигантский смерч тянулся от самого неба до бездонных глубин, уводивших в страшные преисподние. Чёрный вихрь из чёрных же, как правило, душ. Вихрь, пронзающий все пласты бытия, ведущий к погибели ради последующего возрождения.

Именно туда Рифат держал путь. Столь долгий путь, полный лишений. Путь, в который души людей устремляются только в посмертии и то не всегда. Путь, который в конечном счёте приведёт его к бесчисленным мукам. Путь зла.

Но что поделать, если зло в мире можно победить лишь с помощью другого зла? Которое задним числом нарекут, конечно, добром, придумав красивую сказку о человеколюбивых героях. Умолчав о реках пролитой крови, об убитых невинных, о разрушениях. Чтобы народ и дальше верил в нелепую высшую справедливость. Терпел страдания, надеясь на чудесное избавление. В то время как сильные мира сего продолжают кровавой резнёй менять реальность под свои нужды. Выплачивая жалкие гонорары воспевающим их мнимые добродетели сказочникам.

Рифат предпочитал иллюзиям горькую правду. Он собирался воплотить воистину отвратительный замысел. Ради праведной мести совершить неправедные поступки. Но таков его путь. Другого шанса покарать обидчиков просто нет.

Вместе со своим вероблюдом он брёл сквозь пустоши, называвшиеся Полями Костей. Ступал по красно-ржавого цвета пескам гигантской пустыни. Искал редкие источники воды, воняющей серой или гноем. Отгонял обезумевших диких животных, часто становившихся на короткое время вместилищем какого-нибудь духа или беса. Прятался от песчаных бурь, обходил многочисленные препятствия, возникавшие на пути.

Рифат не встречал ни единого человека уже целую вечность. Не видел ничего, кроме окаменевших деревьев, руин и костей. И тем не менее он продолжал день за днём упорно идти к своей цели.

К своей первой цели на этом бесконечно долгом пути.

Вероблюд громко фыркнул, остановился, ударил мозолистой ступнёй по земле. Длинная шея животного приняла горизонтальное положение, выставив вперёд увенчанную шестью рогами голову. Рифат сразу напрягся, зная, что его верный спутник учуял опасность. Нюх вероблюдов намного превосходил человеческий, и обычных демонов они не боялись. Значит, их поджидает нечто более жуткое.

Рифат вытащил из ножен раздвоенный меч, готовясь встретиться с неприятелем. Расходящиеся под небольшим углом относительно друг друга лезвия ярко засияли, отражая солнечный цвет. Если у чудища окажется хотя бы капля мозгов, оно не станет связываться с владельцем такого оружия. Раздвоенные мечи со слегка искривлённым лезвиями были большой редкостью, указывая на принадлежность к элите жреческой касты. Рифату дорого обошёлся этот экзотический меч, и его цена заключалась не столько в золоте, сколько в пролитой крови…

Несмотря на кажущуюся непрактичность, такой меч мог искромсать на куски практически любого противника. Конечно, если оружие благословили правильным образом.

Сощурившись, Рифат смотрел в ту же сторону, что и его вероблюд, но пока не видел опасности. Глина ржавого цвета, красноватый песок, окаменевшие остатки скрюченных деревьев и кости, кости, повсюду эти проклятые кости! Ничего необычного. Во всяком случае, для того, кто путешествовал по пустошам уже много месяцев.

— Ну же, — прошипел Рифат сквозь стиснутые зубы. — Вы так и будете сегодня все прятаться или рискнёте помериться силами?

Нет, вероблюд учуял явно не ту же самую сущность, что неотступно следовала за путником с раннего утра. Демоническая тварь была где-то сбоку, в нескольких сотнях метров, а угроза надвигалась на них со стороны гигантского вихря. Вот только ни на земле, ни в небесах никого видно не было, значит…

Рифат отпустил поводья вероблюда, сделав несколько шагов в сторону. Как же он сразу не догадался! Ведь вероблюд не просто так бил ступнёй по земле. Подбросив раздвоенный меч высоко в воздух, Рифат сложил руки перед грудью и начал произносить боевую молитву:

— Свет Небес, сокрушивший Ад страшный! Пришло царствие Твоё, вершится воля Твоя в пласте бытия сём. Спаситель наш, дай нам сил на сей день и не прощай грехов наших, как мы не прощаем грехов врагам нашим! Избавь нас…

Земля под ним затряслась — на месте, где Рифат стоял всего минуту назад, в глине образовалась целая паутина из трещин. Вероблюд начал пятиться, но Рифат даже не шелохнулся, всё его внимание было сосредоточено на молитве. Подброшенный меч застыл в воздухе примерно в полуметре над его головой, лезвия смотрели в небо под углом сорок пять градусов. Это была стартовая позиция для атаки.

Не успела даже малая часть песка ссыпаться в трещины, как в небо взметнулся целый фонтан брызг из высохшей глины. Вслед за ним из образовавшегося в земле провала на свет показалась огромная меченожка.

— Ибо Твоё есть возмездие и воля и беспощадность вовеки! Убий!

Не дожидаясь, пока пятиметровая тварь полностью вылезет из земли, раздвоенный меч устремился в атаку. Бросившееся было на вероблюда насекомоподобное чудище вынуждено было сразу перейти от нападения к обороне, приняв вогнутое вертикальное положение в виде знака вопроса. Рифату же оставалось лишь продолжать читать боевую молитву и наблюдать за сражением. Теперь всё решала его сила воли и сноровка противника. Вернее, от этого зависело, сколько времени соперник продержится, покуда не превратиться в кровавое месиво.

Меченожка была грозным противником. Длинное, тяжёлое тело. Мощные челюсти, способные разгрызать засохшую глину и куда более податливую плоть. Слюна, разъедающая любые доспехи. Сотни не столь уж и маленьких ног, у каждой из которых снизу росли серповидные лезвия. Крепкий хитиновый панцирь, не уступавший по прочности латам рыцаря. У обычного человека против такой твари не было ни единого шанса выжить. Вот только шквал ударов раздвоенного меча не могли отразить даже сотни попарно расположенных мечей-ног. Тварь шипела и плевалась во все стороны своим ядом, но причинить хоть какой-то вред раздвоенному мечу никак не могла. Благословенное оружие планомерно отрубало конечности и прорубало дыру в хитиновой броне монстра.

Кислотные плевки пролетали в опасной близости от Рифата, но тот не мог сдвинуться с места. Всему есть цена в этом мире. Нет и не может быть абсолютно непобедимых смертных. Пока его меч сражался с противником, сам Рифат оставался практически беззащитным. Он знал, что его выдрессированный вероблюд в случае чего прикроет ему спину — только поэтому животное и не убегало от опасности, всегда оставаясь рядом с хозяином. Но из-за этого его вероблюд, в свою очередь, сам подвергался опасности быть задетым ядовитым плевком… Если бы не вторая тварь, следившая за Рифатом с утра, он бы точно отогнал четвероного спутника как можно дальше от места сражения.

Увы, если что-то может пойти не так, оно обязательно пойдёт не так. Раньше или позже, но гарантированно воплотится худший сценарий. Просто потому, что так устроено мироздание.

Высунувшаяся на две трети из-под земли меченожка извивалась, пытаясь атаковать раздвоенный меч не только ногами-лезвиями, но и укусить его или оплевать своей кислотой. Ни первое, ни второе, ни третье ей так в итоге не удалось. Ульфикар — благословенный самим Светом Небес меч Рифата — двигался слишком быстро. Будучи связанным лишь волей, но не медлительным физическим телом хозяина, раздвоенный меч играючи уходил, вернее, отлетал с линии атаки насекомоподобного монстра. А вот Рифат или его вероблюд так лихо увернуться от меткого плевка не могли.

Рифату просто повезло, в него не попали ни разу. Более массивный вероблюд оказался куда более удобной мишенью, к тому же не настолько везучей. Хотя он стоял на несколько метров позади Рифата, один из ядовитых плевков угодил на излёте ему прямо в брюхо.

Вероблюд дико заскулил, попытался отойти ещё дальше от схватки, но, не сумев сделать и пары шагов, упал на выжженную солнцем землю. В ноздри Рифата ударил характерный запах палёной шерсти, а затем куда более неприятная вонь внутренностей. Плохо дело.

Напади на него сейчас таинственный наблюдатель, у Рифата не будет даже шанса отбиться. Нужно было как можно скорее расправиться с перегородившей ему путь меченожкой. В боевой молитве Рифата появились нотки истеричного фанатизма:

— Убий! Убий, Свет наш! Избавь мир от врагов наших! Убий! Убий! Убива-а-ай!!!

Раздвоенный меч стал выписывать пируэты с едва различимой для человеческого восприятия скоростью, ежесекундно обрушивая на монстра десятки ударов. Ошмётки плоти насекомоподобного чудища разлетались в разные стороны, превращая тварь в бесформенную груду какой-то непонятной слизкой субстанции. Однако изуродованная меченожка боролась до последнего, никак не желая умирать. Только лишившись половины своих мечей-ног, с искромсанным хитиновым панцирем, тварь прекратила попытки сражаться с Ульфикаром и попыталась вновь скрыться в недрах подземных туннелей.

Если бы не скулёж умиравшего вероблюда, Рифат, возможно, даже позволил бы твари уйти зализывать раны. Но не теперь.

— Подвергни нас всех испытанию, но уничтожь всех злодеев! Свет Небес, выжги весь мир!!!

Чудо-меч заколотил в одну точку в уже расковырянном панцире, словно желая надвое перерубить толстенную тушу. Всё ещё остававшаяся над землёй часть тела меченожки закачалась, а затем, под собственным весом, действительно с треском переломилась. Около двух метров плоти вместе с головой отсоединились от остальной части туловища. Наконец-то всё было кончено.

— Ибо всегда исполняется на Руинах Ада воля, сошедшая с неба! Да прославится имя Твоё, Свет Небес! Свети ярче тысячи солнц до конца времени.

Рифат закончил боевую молитву, протягивая руку, в которую послушно вернулся благословенный меч. Ульфикар. Чудо-оружие, которое по легенде при истовой молитве могло уничтожить целую армию… Но для подобных чудес Рифату нужно было быть по меньшей мере пророком, а его праведность вызывала большие сомнения даже у него самого.

— Сгинь в небытии, нечестивая мерзость, — проклял он убогую душу противника, вкладывая меч обратно в ножны.

Рифат знал, что нет необходимости вытирать оружие, оно уже само стряхнуло или впитало все телесные жидкости супостата. Настала пора завершить муки его верного вероблюда.

Оставшийся совсем один путник занимался поклажей, демонстративно не обращая внимание на приближающегося к нему демона. Если бы тварь хотела причинить ему вред, то у неё уже была для этого прекрасная возможность во время сражения с меченожкой. Раз низшая сущность решила показаться именно сейчас, значит, её планы простирались несколько дальше убийства затерянного в пустошах человечка.

Рифат ещё раз внимательно осмотрел снятые с вероблюда вещи, которые собирался взять с собой в дальнейшее путешествие. До Колодца Душ было рукой подать, но опытный путешественник знал, что в этих безлюдных землях даже к короткому отрезку пути стоит отнестись со всем тщанием. Рассуждай Рифат иначе, он никогда не дошёл бы так далеко.

Шароподобная голова, из которой по кругу торчало без малого восемь козлиных ног, подкатилась почти к самой туши вероблюда. Демон внимательно осмотрел перерезанное горло животного.

— Почему ты добил его обычным ножом, а не своим мечом с двумя лезвиями? — словно к давнему знакомому, обратился демон к Рифату.

— Потому что у меча неспроста два рядом расположенных лезвия, — точно так же как ни в чём не бывало ответил Рифат любопытствующей твари. — Одно лезвие рубит тело физическое, второе кромсает тело эфирное, лишая жертву воли. Если дух слаб или недоразвит, как у животного, то душа убитого может не решиться нырнуть в Колодец Душ, навечно застряв в этом мире. Она будет обречена скитаться и выть, не находя здесь покоя.

Лицо на ходячей голове совершило оборот по часовой стрелке на триста шестьдесят градусов. Рифат расценил этот жест, как подобие кивка обычного человека.

— Понятно. Решил пожалеть свою лошадь.

Рифат пожал плечами:

— Вероблюд служил мне верой и правдой, было бы крайне несправедливо лишать его душу права на перерождение.

Необычного вида демон хмыкнул:

— Ага. Только ты ведь знаешь, что для перерождения его душе сначала придётся пройти через Ад?

Тщательно проверив и упаковав все вещи, Рифат начал стягивать на рюкзаке ремешки:

— Мы и так все родились в Аду, тебе ли не знать?

— Но это всего лишь Верхний из Адов!

— Верхний, нижний, не столь уж большая и разница, — отмахнулся от болтливого демона отвыкший от общения путник.

Кажется, последнее утверждение демона крайне развеселило. Голова начала перекатываться туда-сюда на своих восьми ножках.

— Это тебе так кажется сейчас, человечек. Поверь, когда твоя душа спустится по Колодцу Душ вниз, твоё мнение радикально изменится!

— Возможно, — согласился Рифат, закидывая за спину свою ношу, — но для меня Руины Ада — не просто название из сказок для маленьких. Я родился в Аду, всю жизнь жил в Аду и буду очищаться в Аду целые эпохи после смерти моего бренного тела. Для меня Ад — неизбежность, с которой я давно смирился, не будучи в силах её избежать.

Демон хихикнул:

— Ад — это…

— другие.

— …ужас без конца, — одновременно произнёс каждый своё видение страшных мучений.

Хмыкнув, Рифат зашагал в сторону поднимающегося до самых небес вихря. Он всё равно не отступит. Месть — это не просто цель, это единственный смысл жизни. Месть — это путь, даже если этот путь ведёт прямо в Ад.

— А сильного демона твой меч превратить в жалкого духа может? — покатилась вслед за ним козлоногая голова. Лицо существа при этом крутилось в противоположную ходу движения сторону, благодаря чему визуально казалось зафиксированным на одном месте. — Наши души ведь куда могущественнее простых смертных, даже ослабленные мы способны натворить много бед. К тому же иногда мы можем находиться одновременно на нескольких пластах бытия.

Рифат косо взглянул на ловко перекатывающееся на восьми кривых ножках создание:

— Это зависит от силы веры владельца меча. В любом случае частички своей души ты лишишься. И даже могучий демон не сможет быстро переродиться в мире, где потерпел поражение. Хочешь, проведём такой эксперимент на тебе?

— Я только спросить! — подмигнул ему демон. — Тебе без меня всё равно ведь не обойтись, так что придётся немного потерпеть моё любопытство. Люблю, знаешь ли, собирать разные суеверия. Вы, люди, такие невероятные сказочники!

Рифат знал, что демон лукавит, прощупывая почву и выведывая нужную ему информацию. Тварь интересовалась раздвоенным мечом куда больше личности путника и цели его путешествия — это говорило Рифату о многом.

Странник неотрывно смотрел вдаль на медленно приближающийся чудовищный вихрь:

— Люди с такими мечами, как правило, упиваются властью, а не ищут путь на нижние пласты бытия, так что едва ли ты столкнёшься с кем-нибудь из моих бывших собратьев. Не хочу тебя разочаровывать, но твоё любопытство не слишком оправдано, демон. И с чего ты решил, что я не обойдусь без твоей помощи? Пока от тебя исходит одна пустопорожняя болтовня.

Козлоногий демон смешно надул губки, будто обиженная наивная дурочка:

— Если бы ты знал, кто я, то понял, как тебе повезло, — недождавшись от Рифата никакой реакции, демон продолжил: — Я Буер. Великий травник и тёмный философ. А ещё я могу сделать любого человека баснословно богатым!

— Мне не нужны деньги, — отмахнулся от хвастливого демона путник. — Меня интересует только одно. Моя месть.

Буер прекратил кувыркаться, вместо этого запрыгав всего на двух козлиных ногах:

— Лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным! У богатого и здорового человека куда больше шансов покарать окружающих!

Рифат молча кивнул. Он был согласен с суждением демона, но не сказать, что подобная «философия» произвела на него глубокое впечатление. Это было всего лишь констатацией очевидного факта.

— Послушай, — продолжал трещать демон, — ты там что-то кричал про сделку, когда понял, что за тобой наблюдают. Так вот, мне есть что тебе предложить! Я стану твоим поводырём в Аду, в настоящем Аду, а ты, ты… Тебе даже не придётся продавать мне свою ущербную душу! Только дай мне такой же летающий меч! И чтобы тот меня слушался! А то сам видишь, без рук мне тяжеловато приходится…

Однако Рифат знал, как торговаться с демонами. Никогда нельзя сразу соглашаться ни на какие условия:

— Я подумаю над твоим предложением, Буер.

Демон стал подпрыгивать на двух ногах ещё выше:

— Подумаю? Подумаю?! Я губернатор в Аду, а не какой-нибудь жалкий чёртик! О чём тут вообще можно думать?! Соглашайся, а не то…

Рифат никак не отреагировал на последовавший поток угроз и грязной ругани демона. Хотя и прекрасно знал, что Буер не врёт. Для обычного демона он был слишком странным.

— Сначала докажи, что ты действительно можешь оказаться полезен, — после длительного молчания сказал путешественник. — Помоги мне пройти за Медные Врата. Спуститься в Колодец Душ, — Рифат уже видел створки легендарных ворот. — Тогда мы заключим с тобой сделку.

Буер перестал скакать на двух ногах и снова покатился рядом с Рифатом. Гримасы на его лице постоянно менялись, отражая то гнев, то обеспокоенность, то злобное предвкушение.

— Мы пройдём за Медные Врата, — пообещал ему демон. — После чего я покажу тебе Ад! Покажу или устрою. Это уже ты сам выберешь.

— По рукам, — согласился Рифат. — Или в твоём случае мне следует говорить по ногам?

Он усмехнулся, услышав очередной поток брани от демона.

Похоже, за время своего долгого путешествия Рифат действительно соскучился по общению.

Глава 1. Мнимый провокатор

Вообще, когда существо свободно? Когда оно соответствует своему бытию.

Готфрид Лейбниц

Ксерсия, Город Золотых Врат

— Ибо истину говорю вам, на месте том, где вы топчитесь, висели распятые грешники! И мучили несчастных тех черти и прочие демоны окаянные! Поджигали людям пятки, сдирали кожу, вырезали их внутренности! И не могли нечестивцы те умереть второй смертью и должно было им мучиться тысячу лет таким образом! Но было их страдание заслужено и вполне справедливо.

Стоявший на помосте проповедник светотеизма дико пучил глаза, обводя руками полупустое пространство на главной городской площади. Солнце клонилось к закату, а потому люди постепенно расходились по домам. Тем не менее около полусотни человек всё ещё слушали проповедь, то ли будучи истово верующими, то ли исходя из куда более прагматичных соображений. Ведь принявшие светотеизм жители Ксерсии освобождались от целого ряда налогов, пошлин и иных поборов властей. Для многих деловых людей этого было более чем достаточно, чтобы отринуть свои прежние убеждения, став приверженцами новой религии.

Вернее, не такой уж и новой, просто раньше светотеизм был распространён в довольно узких кругах высшей знати, которую мало интересовали суеверия плебса. Светопоклонники считали себя выше всех остальных, прося у отпрыска Единого Бога власти и силы, в то время как простой народ клянчил у многочисленных божеств бытовые удобства — при этом всех всё устраивало. То были два разных мира, живущих по своим законам и слабо пересекающихся. Ведь мало какого хозяина волнует, во что верит его собака, покуда та его слушается.

Потребность расширения круга верующих возникла только после окончания войн и объединения Юга под властью единой империи. Вместо жрецов-царей остался один царь жрецов, вместо естественных жертв во время многочисленных битв возникла потребность в ритуальном самопожертвовании. Конечно, самопожертвования во имя спасения души, и вот как раз это проповедники старались объяснить плебсу. С попеременным успехом.

— В те далёкие времена не было Рая, существовал лишь мир смертных и Ад. Короткий век людской, за которым следовало небытие или муки посмертные. Горькая участь или конец существования всякого! Выбор между двух зол, между которых даже самые праведные должны сделать выбор. Ох много, много светлых душ выбрало тогда навсегда исчезнуть из нашей Вселенной. Непоправимая утрата, которая аукается нам до сих пор!

Видневшиеся позади проповедника Золотые Врата, преграждавшие путь в дворец-храм, создавали вокруг читающего проповедь человека золотистый ореол, словно тот был святым. Немногие знали, что эффект был запланирован строителями главной городской площади специально для таких случаев, и именно поэтому на простеньком с виду помосте запрещалось выступать кому-либо, кроме жрецов светотеизма. Для всех остальных имелись куда более богато украшенные, но не столь выгодно расположенные возвышения. Священнослужители, как мало кто в этом мире, знали о важности таких неприметных с первого взгляда вещей.

— И сжалился тогда Создатель, желавший воспитать равные Себе души через столь суровые испытания. Послал в мир людей Свет Свой, дабы развеять безнадёгу существования нашего! И возжелал Свет тот создать Рай для праведных, но поскольку был лишь частицей Создателя, а не самим Величайшим Творцом, то не смог создать Рай над миром. Ибо такое было под силу лишь Богу Единому.

Взъерошенная борода и скромный наряд проповедника придавали его речам оттенок искренности, возможно, даже народности. Как будто седеющий мужчина действительно изо всех сил пытался донести до своей немногочисленной паствы всю глубину и трагизм ситуации.

— Но нашёл выход Свет Божественный, решив превратить мир людей в Рай, а ещё не прошедшие испытания души переселить в иной пласт бытия, демонами занятый. Ибо было зло всегда многолико, и миров у зла было несколько. И разверз тогда Свет небеса Ада красные и сошёл вниз, дабы освободить верхний слой преисподних. Не ради грешников, но ради не успевших ни нагрешить, ни доказать свою святость.

Теперь просвещающий простонародье мужчина крепко сжал правую руку в кулак и погрозил чему-то невидимому позади собравшихся на площади слушателей:

— И выжег Свет в Аду всё нечистое, и пробил душам путь между прежним миром и теми пластами бытия, что с тех пор Нижним Адом зовутся. Заселилось на развалинах верхнего Ада тогда человечество и назвало сей мир Руинами, ибо ничего не оставалось здесь целого. Умерли второй смертью здесь грешники, изгнаны были демоны, чтобы не мешать людям выстроить себе новый дом.

Голос проповедника заметно смягчился, губы расплылись в улыбке, которая могла бы принадлежать доброму дедушке.

— А прежний наш дом опустел, но стал Раем для праведных. И кто будет жить во свете, тот после смерти поднимется, дабы вкусить наслаждение! Не вечное, но достаточно долгое, чтобы душа отдохнула. А кто грешил много при жизни, тот отведает мук адских, и никто больше его уже не спасёт! Ибо Свет Божественный, который с тех пор Светом Небес нами зовётся, присматривает только над нашим нынешним миром и Раем. Даёт шанс человечеству, но не снимает бремя с людей жить во свете. Ибо смысл существования наших душ — стать не марионетками Создателя, но равными Богу! А такое возможно только через постоянный выбор между светом или тьмой. Между добром либо злом, даже если выбор сей далеко не всегда очевиден.

Брови жреца нахмурились, подчёркивая, что сейчас он говорит о чём-то чрезвычайно важном:

— Через ошибки и бессчётные перерождения души людские обретают понимание истинное, приближаются к Создателю, пусть и медленно. Но мудрые учатся не только на своих промахах, но учитывают знания предков! Которые уже прошли долгий путь лишений и наказаний, опытным путём обнаружили, что правильно, а чего следует избегать. Которые могут помочь идти прямо, а не плутать в дебрях невежества, сызнова падая в одни и те же ямы. Предшественники наши — вот от кого черпают знания мои братья по вере!

Жрец наставительно поднял указательный палец:

— Как вы обучаете своих детей, помогая им освоиться в мире, так и мы, проводники душ, обучаем мужчин и женщин. Увеличиваем их шанс попасть на Небеса и избежать преисподние! Ибо то, что один создаёт с великим трудом и усердием, слаженный коллектив сделает без особых усилий. Как лампа освещает путь в темноте, так и вера наша в Свет Небес покажет вам путь, пройдя которым обретёте блаженство! Молитесь Богу Единому, чада мои, изучайте мудрость, дарованную вам поколениями Его слуг верных. Внимайте речам моим и других светопоклонников, тогда со временем вы не только пройдёте путь тернистый через пороки и трудности, но и сами сможете осветить путь другим! А сияющий во тьме едва ли сам когда-то заблудится.

И вновь ободряющая улыбка. Взгляд ярко-голубых глаз, устремлённый с надеждой на публику:

— Подумайте о словах моих, чада. Поразмышляйте как следует. А у кого будут вопросы или желание причаститься к свету, для тех всегда открыты храмы и мы, проповедники всего светлого. Вопрошайте и слушайте, следуйте советам людей умудрённых. Вы люди, и у вас есть выбор. Так сделайте его правильно!

Проповедник в очередной раз возвысил свой голос, но затем вновь смягчился, завершая наконец свою речь:

— Да пребудет с вами свет, чада! Увидимся на закате здесь завтра. Да пребудет с вами свет… Пусть пребудет.

На этих словах силы, казалось, покинули проповедника.

Низко склонив голову, мужчина медленно спустился с помоста и направился к воротам, сияющим золотом в последних лучах заходящего солнца.

Грандиозное представление на сегодня было закончено. Хотя едва ли больше пары человек из собравшихся слушателей догадывались, что перед ними разыгрывается именно тщательно отрепетированное представление. Речь проповедника казалась такой эмоциональной, такой искренней!

Но ведь именно так и должна выглядеть настоящая проповедь: идущая от самого сердца, от души. При этом речи следует литься плавно, с паузами в нужных местах, но без запинок. Нужно подобрать правильные слова, звучащие одновременно немного пафосно и возвышенно, но понятно для обывателей…

Да хорошая проповедь обязана выглядеть спонтанной, но быть при этом скрупулёзно подготовленной. Тогда, регулярно повторяемая с небольшими изменениями, она обязательно достучится до подсознания местных жителей, несмотря на всю их занятость повседневными хлопотами.

Ментальные установки граждан от одной, даже самой успешной проповеди не поменяются, и проповедник был на сей счёт прекрасно осведомлён. Завтра он продолжил свой тяжкий труд по завоеванию сердец жителей огромной империи. Поведает им детали, даст несколько практических советов. Разыграет жаркий спор с одним из «случайных свидетелей» его проповеди…

Но всё это завтра, а на сегодня пришла пора отдохнуть в дворце-храме.

Для его паствы блаженство, возможно, и наступит когда-то в посмертие, но для верного слуги Света Небес немного удовольствий припасено и в сём мире.

Однако ещё неокрепшим душам о том знать не следовало. Золотые Врата были открыты только для избранных.

* * *

Скромного вида мужчина, стоявший чуть в стороне от всех остальных, двинулся следом за куда более примечательным слушателем. Последний во время проповеди всей своей позой и гримасами выражал явное недоверие к речи жреца.

По тому, как смело он это делал, знающие люди могли догадаться, что сей «неверующий» — провокатор. Который будет изо всех сил критиковать проповедника и сомневаться в любых его утверждениях. Возмутитель спокойствия и вредитель, что станет подстрекать других слушателей и всячески срывать проповеди.

Пренеприятнейший тип. Настоящий кошмар для любого организатора.

И лишь немногие осведомлённые знали, что провокатор на самом деле действуют не против, а на стороне проповедника. Играет на руку жрецу и в конце концов не только раскается, но и станет самым рьяным приверженцем светотеизма. Заодно убедив в правильности выбора всех ещё сомневающихся.

Полностью подконтрольный противник — не самый простой в исполнении, но крайне эффективный трюк для запудривания мозгов публике. Приём, превращающий пресную проповедь в яркое противостояние мнений. Вносящий накал страстей в, казалось бы, банальный пересказ мифа. И всё это совершенно безопасно для проповедника, который хорошо подготовлен к отражению всех вербальных и даже невербальных атак. Знание — сила, а знание всех действий противника наперёд — настоящая мощь! По крайней мере, в глазах окружающих.

Но ведь в таких туманных областях, как религия, где нет чётких критериев истины, казаться — фактически равно быть. Кто выглядит наиболее уверенным в себе и лучше убеждает других, тот и прав. В отличие от простых обывателей, жрецы хорошо это знали.

К тому же, если в посмертии всё окажется совсем не так, как гласили священнослужители, то кто, кому и как станет предъявлять обвинения? От народа отдача здесь и сейчас, а возможная награда потом, когда невозможны претензии. Воистину, религия — величайшее изобретение власть имущих! Недаром все жрецы с таким остервенением отстаивают свою веру и совершенно нетерпимы к аналогичным верованиям своих конкурентов.

Это только на первый взгляд кажется, что прибегать к помощи подконтрольного оппонента — слишком изощрённый метод для завоевания людских сердец. На самом деле игра вполне стоит свеч. Даже не вполне, а ещё как того стоит!

Впрочем, сегодня нашёлся тот, кто хотел эту самую игру немного подпортить.

Устранив самое незащищённое звено, а именно «провокатора».

И этот кто-то незаметно следовал за своей жертвой.

Конечно, мнимый провокатор не мог позволить себе пойти в дворец-храм. Во-первых, он был слишком малозначительной фигурой, ещё только выслуживающейся перед жречеством. Во-вторых, если бы кто-то заметил, что фальшивый торговец проходит через Золотые Врата в храмовый комплекс, то вся игра в противостояние света знания и тьмы невежества оказалась под угрозой разоблачения. На большой риск ради удобства какого-то рядового актёришки, естественно, никто ни за что не пойдёт. «Провокатору» просто дали достаточно денег для проживания на постоялом дворе. Не самого захудалого, но и далеко не роскошного.

Замаскированный светопоклонник возлежал в обеденном зале на слегка заляпанном предыдущими посетителями ковре, неспешно смакуя набаат — ферментированный напиток из сахарного тростника. В последнее время этот опьяняющий сладкий напиток вошёл в моду среди всех слоёв городского населения. Популяризируемая властью религия его употреблению не препятствовала. Возможно, потому что жреческая каста владела монополией на выращивание сахарного тростника… Но это только возможно!

— Два лезвия света! — произнёс кодовую фразу незнакомый мужчина, присаживаясь на ковёр у ног фиктивного провокатора. Этот короткий пароль использовался законспирированными светопоклонниками для опознания коллег. — Я Тафир, и теперь мы будем работать вместе.

Притворный провокатор сделал благодушный жест, приглашая своего собеседника прилечь на соседнем коврике напротив него. На самом деле это была всего лишь формальная вежливость, в то время как настороженный взгляд ложного торговца буквально обшаривал незнакомца. Нежданный напарник означал скорее проблемы, нежели помощь.

Либо же помощь в решении неожиданно возникших проблем, о которых он ещё просто не знал.

— Я Саид, — представился провокатор выдуманным, но заранее согласованным с его покровителями именем.

Человек, назвавшийся Тафиром, кивнул. Скорее всего, его имя тоже было ненастоящим, но здесь уж ничего не поделаешь. Скрытность — основа основ любой агентской деятельности. Тот, кто раскрывает все карты первому встречному, шпионом или агентом влияния точно не станет.

Тщательный осмотр не выявил в Тафире ничего необычного. Разве что серые шаровары показались несколько шире традиционных штанин в бёдрах. А так: тускло-жёлтый кафтан, столь же неброская шапка конической формы, простецкие кожаные сапожки, короткая круглая борода — типичный городской обыватель, на которого дважды никто и не глянет. По сравнению с яркой одёжкой Саида, его новый товарищ казался не более чем подмастерьем или мелким слугой.

Тем не менее что-то в этом человеке вызывало у Саида тревогу. Но это что-то не было связано с внешним видом. Скорее, некое смутное ощущение исходящей от Тафира угрозы.

— Выпьем? — предложил неприметный, но пугающий человек, наполняя из кувшина чашу для себя и подливая набаат в полупустой кубок Саида. — Подробности я расскажу тебе позже, сейчас изобразим непринуждённую беседу приятелей. За царя жрецов! Да будет век Ахеменида долог и не омрачится его правление бедствиями.

— За Ахеменида! — вынужден был ответить учтивостью на учтивость Саид. — Самого светлого из царей!

Два человека кивнули друг другу и глотнули из кубков. Набаат не был особо крепким напитком, однако мнимый провокатор сразу почувствовал расслабление. Это показалось ему немного странным, но лёгкая беседа ни о чём отвлекла его от подозрительных мыслей. Он и не заметил, как спустя полчаса опьянел до практически бессознательного состояния.

Его компаньон, к которому Саид испытывал теперь самые тёплые чувства, с видимым усилием поднял его на ноги и куда-то повёл.

— К-к-куда-а-а? — вяло попытался было воспротивиться фальшивый провокатор.

— В безопасное место, — абсолютно трезвым голосом ответил ему Тафир.

Несмотря на то что они пили один и тот же напиток, причём неприметный человечек вливал в себя куда больше, вдрызг пьяным оказался только Саид. Последний крайне смутно осознавал происходящее, немного опомнившись лишь к моменту, когда они вошли в скромный домик на границе трущоб и квартала ремесленников.

Тафир заботливо подвёл своего гостя в центр начерченного на полу красного круга.

— А ты-ы-ы то-о-очно светопок… пок… поклон… — пытался облечь Саид свою тревогу в слова, но получалось у него плохо.

Хозяин домика вынул из пола в углу комнаты несколько глиняных кирпичей, затем достал из тайника нечто длинное.

— Точно, — длинным предметом оказались сдвоенные ножны, из которых Тафир вытащил раздвоенный меч. — Ты когда-нибудь видел, чтобы такой меч был у кого-то не из жреческой касты?

Ошарашенный Саид вяло покачал головой.

Которая через пару секунд отделилась от тела.

Кровавый фонтан оросил красный круг в центре комнаты.

И теперь стало очевидно, что круг был красного цвета вовсе не из-за краски.

Интерлюдия 1. Страж Медных Врат

У большинства людей нет никакого порядка в отношении обид, терзающих их души, — нет ясности в обвинениях, нет списка обвиняемых и перечня их преступлений. Для большинства людей уязвлённая, полная желчи часть их души — это своего рода жилище, в котором обитают мучительные образы, вырвавшиеся из суетного круговорота насилия и произвола и сумевшие каким-то образом пережить отведённую им пору. Большинство людей неграмотны и потому не могут надеяться использовать слова, чтобы приколоть к бумаге тени, мечущиеся в их сердцах. И даже если им это доступно, они, как правило, яростно отвергают точное описание и разбор своих скорбей, ибо любая ясность обыкновенно способна сделать эти обиды спорными и сомнительными.

Ричард Скотт Бэккер

Медные Врата

Рифат неспешно приближался к легендарным вратам, преграждающим созданиям из плоти вход в нижние преисподние. По сравнению с исполинским Колодцем Душ, Медные Врата не поражали воображение своей монументальностью или изысканным барельефом. Ворота как ворота. Ещё и стоявшие прямо посреди пустоши без какого-либо намёка на стены по обеим сторонам от створок. Казалось бы, обходи не хочу.

Вот только Рифат знал, что обойти Медные Врата таким простым образом не получится. Как ни иди, они всё равно окажутся прямо перед тобой, преграждая путь в Нижний Ад — собирательное название для всех миров ниже Руин. И дело здесь было даже не в магии, а в совершенно иных законах, по которым работали пространство и время на стыке пластов бытия. Граница между материей и духом в этом месте была размыта, истончена до предела.

Даже Буер наконец-то умолк, косясь то на Медные Врата, то на Рифата. Это была серьёзная преграда как для людей, так и для демонов. Причём на вторых она работала в обе стороны: тварям из нижних пластов бытия было трудно прорваться в Верхний из Адов изнутри Врат, не меньше проблем было связано с возвращением демонов в родную стихию. Медные Врата никак не препятствовали движению чистого духа к Колодцу Душ, все остальные попытки пересечения границы между мирами не поощрялись. Это если говорить очень мягко…

Однако Рифату было необходимо подойти к Колодцу Душ на максимально близкое расстояние, чтобы его спускающийся в бездны дух не утратил связь с телом. Если между двумя составляющими его естества будут Медные Врата, он будет слаб и никогда не сможет вернуться из путешествия. Вернее, когда-нибудь сможет, но только пройдя через полный цикл перерождения. К тому времени мстить уже станет некому, да и того, кто помнил бы о мести, существовать больше не будет. Вместо него на Руинах Ада родится совсем другой человек… Такой расклад никуда не годится.

Медные Врата тускло поблёскивали в лучах красноватого солнца. Стенания, исходившие от гигантского вихря впереди, с каждым шагом всё нарастали. Стоны, преследовавшие Рифата большую часть его пути по пустошам, напротив, затихли. Вопреки ожиданию, путник почти не чувствовал ветра — чёрные души крутились в водовороте согласно совсем иным законам природы. Никаких живых существ, ни враждебных, ни дружелюбных или нейтральных, здесь не было.

Спокойное место. Располагающее к тому, чтобы телесная оболочка обрела здесь покой. Даже валявшиеся повсюду кости вблизи Колодца Душ казались сохранившимися намного лучше, чем в остальной части пустошей. Если Рифату суждено здесь погибнуть, его тело может пролежать в целости и сохранности сотни лет… Слабое утешение, но лучше, чем никакое. В его ситуации приходится ценить даже подобные мелочи.

— А что, если нам разделиться? — предложил Рифат своему восьминогому спутнику. — Я пойду налево, ты пойдёшь