Глава 1
Анастасия

— Вот же черт! Черт! Черт!

Я закрываю лицо руками, и с моих губ срывается тихий обреченный стон. Сердце бешено колотится, вызывая тошноту.

— Идиотка, — ругаю я себя, уткнувшись в ладони, и в отчаянии ударяю пятками по кровати, издав горестный стон.

Мои руки вновь тянутся к телефону, и я в который раз перечитываю письмо, от которого внутри все сжимается в тугой узел.

Уважаемая Анастасия!

Я очень польщен, что Вы изъявили желание сдать зачет именно таким способом, однако не кажется ли Вам, что это немного противоречит установленным правилам?

С уважением,

Волков Д. К., профессор кафедры
психологии и социологии

Буквы расплываются перед глазами, паника холодными волнами прокатывается по телу.

— Идиотка, — вновь едва слышно шепчу я.

В комнате горит настольная лампа, а на белоснежном тюле рядом с кроватью медленно мерцает гирлянда. Пятью минутами раньше судьба решила поиздеваться надо мной, а теперь я со стыда сгораю от случившегося.

Раскрываю предыдущее отправленное сообщение, в котором светятся мои полуголые фотографии.

— Идиотка, — в третий раз произношу я и, отбросив телефон на подушку, легонько бью себя ладонями по щекам, чтобы привести в чувство.

— Настя, ты что делаешь? — доносится из дверного проема мамин встревоженный голос.

Закрыв глаза и выдохнув, я медленно опускаю руки и, натянув улыбку, отвечаю:

— Да это… Нужно было к сегодняшнему числу отправить доклад, а я забыла.

— И поэтому ты решила избить себя? — вопросительно вздергивает бровь мама.

Нет, ну а что еще ей сказать? «Мама, твоя дочь недавно сфотографировалась в полуобнаженном виде, потому что ей очень понравилось черное боди, которое она купила на распродаже, и совершенно случайно эти фотографии оказались у ее преподавателя на почте»? Лучше провалиться сквозь землю, чем рассказать ей об этом.

— Я просто приводила себя в чувство, — отвечаю я, усевшись на кровати и сложив ноги по-турецки. — Все нормально.

Мама поправляет белокурый локон, в который уже настырно просочились платиновые волоски, вытирает руки о серое полотенце и, просто пожав плечами, направляется в кухню.

Поспешив прикрыть дверь за ней, чтобы она, не дай бог, не зашла в ненужный момент, я вновь бросаюсь к телефону. Нужно что-то ответить ему. Руки трясутся от волнения, я никак не могу сформулировать свою мысль и проклинаю себя за то, что сделала.

Нажав кнопку «Ответить», я начинаю писать свою мысль:

Уважаемый Даниил Константинович…

Курсор надоедливо мигает перед глазами, сбивая с толку.

Я вспоминаю, как впервые увидела Даниила у Евы, когда с ней познакомилась. Волосы оттенка растопленного молочного шоколада, невероятно холодные голубые глаза, ямочки на щеках… Даже тогда, будучи маленькой соплячкой, я всегда с трепетом переступала порог дома своей подруги, надеясь, что увижу его. Наше общение сводилось к простым приветствиям и прощаниям, иногда он спрашивал: «Опять вы с Евой что-то натворили?» И никогда, никогда в жизни я не сказала бы ему, что по уши влюбилась в него.

Господи, мне нужно сосредоточиться на сообщении. Немедленно.

Выдохнув со свистом, я пишу вторую строчку:

Файлы, которые Вы получили ранее, были ошибочно Вам отправлены. Прошу прощения за доставленные неудобства.

Подписываю письмо своими инициалами, еще раз сто перечитываю его и отправляю. Как только письмо улетает ему на почту, я жмурюсь и откидываюсь на подушку.

Даниил никогда меня не замечал. Когда мы с Евой пошли в первый класс, он уже отучился в университете. Между нами разница в восемь лет и ровно столько же миллионов причин, почему мы не можем быть вместе. Я даже несколько раз пробовала отпустить эту безответную любовь, но каждый раз, когда пыталась встречаться с другими парнями, перед глазами был только Он.

Волков Даниил Константинович.

Старший брат моей лучшей подруги, в которого я влюбилась, кажется, на всю жизнь.

Внезапно телефон вибрирует, вырывая меня из мыслей, и я словно ошпаренная подскакиваю на кровати. Я бросаю взгляд на экран смартфона и, прежде чем он гаснет, успеваю увидеть, что мне пришел ответ. От него. Руки снова дрожат от волнения, а кроме бешеного стука сердца, я больше ничего не слышу. Но чисто женское любопытство все-таки находит внутри меня частичку храбрости, и я читаю его сообщение. Вначале просматриваю отрывок в шторке, а потом открываю письмо полностью.

Я так и понял, Анастасия, что Вы прислали мне эти файлы по ошибке. Но они не вызвали у меня дискомфорта. Даже наоборот, я смог вдоволь насладиться их красотой.

К горлу подкатывает горький ком страха. Воздух будто становится тяжелым, как свинец. Щеки пылают адским огнем, словно я окунулась в кипяток.

Письмо было отправлено с другого адреса, не с того, на который я отвечала.

Мое тело покрывается холодным потом, а по голове, спине и пояснице бегут мурашки. Я судорожно, с ошибками пишу сообщение уже на другой имейл.

Даниил Константинович, я дико извиняюсь, это больше не повторится.

Нажимаю «Отправить» и следом торопливо набираю второе сообщение:

И еще: очень прошу Вас удалить мои фотографии, которые я по ошибке Вам отправила. Простите меня.

Вместо того чтобы унять в себе тревогу, я судорожно обновляю почту.

Раз.

Два.

Три.

Четыре.

Пять.

Но ответ так и не приходит. Мне кажется, что в это мгновение весь мир ушел из-под ног. И вот как теперь смотреть ему в глаза? А как смотреть в глаза Еве?

Поставив телефон на зарядку, я укладываюсь спать, но полночи не могу заснуть. Все думаю о произошедшем, даже несколько раз порываюсь всплакнуть из-за своей дурости. Это ж надо было так себя подставить!

Уснуть получается только под утро, а когда звонит будильник, я дважды переставляю его на десять минут позже. А потом мама будит меня пинками.

— Настя, вставай! — трясет она меня за плечо, а я, богом клянусь, так не хочу вставать!

В мыслях проскакивает идея ляпнуть, что я себя плохо чувствую и лучше мне остаться дома, но следом спешит вторая: а вдруг Даниил будет считать, что я специально отправила ему фотографии, и мне стало стыдно, вот я и не пришла?

— Да-да, встаю, — мямлю я, поднимаясь с кровати.

— Давай, пошевеливайся, а то опоздаешь в университет!

Конечно, вся семья рада, что их единственный ребенок, который не шибко хорошо учился в школе, поступил на бесплатное дневное отделение, поэтому меня продолжают держать под пристальным контролем. А мне это чертовски не нравится, я хочу больше свободы. Как-никак мне уже восемнадцать лет, а гиперопека напоминает о том, что я все еще маленький ребенок, которому нельзя и шаг в сторону сделать. И это очень сильно меня печалит.

Отец уже ушел на работу в автомастерскую, она открывается в семь утра. Мама — кадровичка на химическом заводе, и она тоже спешит на работу к восьми утра. Мои пары начинаются в девять, и я лениво собираюсь в универ.

Ответа от Даниила так и нет, и этот факт меня безумно напрягает. Наверное, он посмеялся надо мной, типа глупая лучшая подруга его младшей сестры решила, что может кидать ему свои обнаженные фотографии. От этой мысли к горлу подступает тошнота.

Я всеми силами пытаюсь не торопиться, но почему-то готова раньше, чем нужно. И выхожу раньше, чем обычно. Даже трамвай подходит раньше на пять минут. Мне кажется, что сегодня все меня торопят, чтобы я побыстрее пришла в университет, поэтому мне ничего не остается, кроме как принять это как должное. Но сердце все равно бешено стучит в груди от волнения, которое сильнее сковывает мышцы.

Я подхожу к универу, с опаской оглядываясь по сторонам. Мне не хочется сейчас видеть Даниила, хотя я подозреваю, что он подвозит свою сестру на машине, ведь им по пути.

Я поднимаюсь на второй этаж. В коридоре еще очень мало студентов, но я быстро ныряю в аудиторию и, поздоровавшись со своими сокурсниками, сажусь за первую парту.

Долго ждать не приходится. Ева заходит в кабинет минут через пять, садится рядом со мной, и мы обмениваемся приветственными поцелуями щечка к щечке.

— Господи, Настя! — восклицает она, поправляя конский хвост. — Да на тебе лица нет! Ты что, привидение увидела?

А я и сама не поняла, что пристально смотрю на дверь, в которой задержался Даниил Константинович, с кем-то разговаривая. Серый костюм, белая рубашка, расстегнутая на одну пуговицу, ровная походка, прямые плечи и мощная спина заставляют меня дрожать.

— Насть, ты чего? — толкает меня локтем подруга, вглядываясь в мои глаза.

Нет, она не должна знать о том, что произошло вчера. От осознания того, что теперь придется хранить этот секрет, по спине пробегает холодный пот.

— Доброе утро! — заполняет аудиторию мягкий баритон, и мы мгновенно переводим внимание на преподавателя.

Мужчина кладет на стол свою сумку и сразу же поднимает взгляд. Даниил будто специально делает вид, что не замечает меня. Возможно, это и к лучшему.

Ева ерзает на стуле и ехидно улыбается, глядя на своего старшего брата. Еще бы! Будь я младшей любимой сестренкой, я бы так же смотрела на брата, зная, что по его предмету получу автомат.

Даже под плотной тканью пиджака я вижу очертания его мышц. Фигуристый, сильный, красивый. Интересно, сколько женских сердец ему удалось разбить?

— Кто еще не в курсе, сообщаю, — начинает мужчина, опершись на стол руками. — Я веду у вас предмет «История психологии». Не надейтесь, что будет легко.

Мужчина обводит серьезным взглядом аудиторию, и многие сразу же замолкают.

— Мой предмет и прост, и сложен в изучении, поэтому отнеситесь к нему с должным пониманием и всей серьезностью.

На последнем слове Даниил переводит взгляд на меня. От ужаса, который постепенно охватывает меня изнутри, я даже перестаю дышать.

— В противном случае вам ничто не поможет сдать его.

Напряжение в груди таранит ребра. В горле резко пересыхает, а кончики пальцев покалывает.

— Что ж, давайте начнем нашу лекцию.

Рука совершенно не слушается, когда я пытаюсь записать сегодняшнее число на полях в толстой тетрадке. А вот у Евы, как всегда, почерк ровный и красивый. Я тихонько вздыхаю, собираясь с мыслями, а Даниил Константинович достает и включает свой ноутбук.

Во время лекции практически все молчат, будто набрали в рот воды. Его манера вести лекцию подобна рассказыванию сказки перед сном. Немудрено, что многие студентки уже вздыхают по нему.

Мне приходится приложить немало усилий, чтобы заставить себя меньше пялиться на мужчину и больше писать, хотя последнее дается все труднее. Всю пару я не могу найти себе места, ерзаю, пытаюсь считать ворон, глядя в окно, — делаю все, чтобы только не встретиться взглядом с ним. Насколько удачно у меня это получается, я не могу судить, потому что раз через раз мы все же цепляемся друг за друга взглядами. В его холодных голубых глазах не получается ничего прочесть, только морозный страх, который закрадывается под кожу.

— Настя, с тобой точно все порядке?

Ева склоняется ко мне так близко, что я вздрагиваю от неожиданности.

— Да, все в порядке, — отвечаю я, слегка заикаясь.

— По тебе не скажешь, — вздыхает подруга. — Будто что-то случилось.

— Просто нехорошо себя чувствую, — шепчу я.

Ева поджимает губы. Пока этой отговорки хватит, чтобы подруга не давила на меня своими расспросами.

Пара заканчивается, и все начинают собираться.

— Я за кофе! — радостно произносит Ева, быстренько собрав сумку.

— Иди, я тебя догоню, — говорю я, стараясь совладать со своими руками, из которых предательским образом все валится.

— Ладненько, — отзывается подруга и, улыбнувшись своему старшему брату, который сел за стол и теперь что-то печатает на ноутбуке, выходит из аудитории.

Когда все-таки собираю свою сумку, задвигаю стул и выхожу в проход, я слышу:

— Анастасия, задержитесь, пожалуйста.

Только этого мне не хватало.

Черт.

Черт…

Глава 2
Даниил

Я снял очки и внимательно посмотрел на Настю, которая отвела испуганный взгляд в сторону. Помню ее еще гадким утенком, полной девочкой, которая вечно ошивалась у нас дома и строила мне глазки. А теперь? Она стала прекрасным лебедем, у которой, как ни крути, очень красивые фигура и черты лица.

— Да, Даниил Константинович? — практически пищит девушка.

— Присядь, — указываю я ей на стул за первой партой.

Девушка мешкает, будто бы норовит сбежать, но все же садится. Я не успеваю открыть рот, как она начинает вопить:

— Если вы насчет тех фотографий, то я не специально!

— Да, я насчет твоих фотографий, Настя… — подтверждаю я, подойдя к ней.

Она смущается, ее щеки заливает алый румянец.

— …которые ты якобы по ошибке мне отправила.

— Я правда не хотела их отправлять вам! Просто… ваша почта была скопирована в буфер, и…

— И кому же ты хотела их отправить?

Настя сидит опустив взгляд на парту. Я как идиот не могу отвести глаз от ее красивого декольте. В голове возникают фотографии, на одной из которых она в неглиже, а на другой — в сексуальном боди. По телу пробегает волна приятных мурашек, но я беру себя в руки.

Присев на край парты, наклоняюсь к Насте. Она же, напротив, почти вжимается в сиденье от волнения.

— Разве это важно? Просто так вышло…

Я усмехаюсь.

Как-то раз Ева обмолвилась, что Настя испытывает ко мне нежные чувства. Тогда она была маленькой девочкой, до которой мне не было никакого дела. Ева рассказывала, что страницы ее личного девичьего дневника пестрели мечтами о том, как она станет моей женой. Я лишь посмеялся, сочтя это детской глупостью, которая скоро вылетит из ее головы. Но теперь, став взрослым мужчиной и глядя на Настю, я понимаю, что все это были не пустые фантазии. И, похоже, эти чувства до сих пор живут в ее сердце.

— Видишь ли, — начинаю я как можно спокойнее, хотя, по правде говоря, мне любопытно, как девушка отреагирует на мои слова, — я не могу оставить это без внимания, ведь я твой педагог.

Пауза между фразами необходима, чтобы Настя осознала всю серьезность моих слов и надвигающуюся угрозу, которая может стать для нее роковой.

— Поэтому хочу тебе сказать, что, если бы ты не была подругой моей младшей сестры с самого детства, это могло бы закончиться докладной в ректорат. Наши рабочие почты легко могут проверить, и тогда мы оба, ты и я, получим как минимум строгий выговор, а в худшем случае — отчисление и увольнение.

Настя по-прежнему боится поднять глаза. Произошедшая ситуация пошатнула нервы, хотя могла бы вызвать полное игнорирование с моей стороны. Зная, что многие студентки уже нацелены на мое сердце, я не могу допустить этого. Я обязан сделать так, чтобы Настя поняла всю ужасающую серьезность проблемы.

— Простите, Даниил Константинович…

— Когда никого нет рядом, я для тебя просто Даня, поняла?

Девушка с опаской смотрит на меня. В ее зеленых глазах я вижу отчаяние и море разочарования.

— Но вы же…

— Настя, мы знакомы с детства, поэтому в неофициальной обстановке, когда нет рядом посторонних ушей, ты можешь называть меня просто по имени. Я знаю, что это не совсем правильно, но если тебе так будет легче…

— Да, Даня, я поняла.

Ее голос все еще дрожит. Я никак не могу понять, от страха или от чувств, которые все еще бушуют в ней.

— Хорошо.

— Я правда случайно отправила письмо, больше такого не повторится.

— Я поверю тебе на слово, но только сейчас.

Пригрозив ей пальцем, я замечаю в глазах Насти огонек надежды. Такой маленький и в то же время таящий в себе целое море интриги.

— Спасибо, — застенчиво отвечает она.

— Ну, это все, что я хотел тебе сказать.

Настя молча встает из-за парты и стремительно направляется к выходу. Я хочу сказать ей что-нибудь, просто чтобы поддержать напряженную атмосферу.

— И да, Настя… — произношу я.

— Да, Даня? — оборачивается она, затаив дыхание.

— Тебе очень идет черное кружево.

Девушка вспыхивает румянцем, который окрашивает ее щеки в нежный алый цвет. Ее смущение так очаровательно! В нем присутствует нечто неземное и пикантное, что мгновенно будоражит мужскую кровь. Полная недоступность сочетается с безграничной фантазией и пробуждает желание вновь и вновь видеть ее смущение, столь притягательное и манящее.

Когда Настя скрывается за дверью, я включаю телефон. Удаляю с рабочей почты ее фотографии и нашу переписку, но только оттуда. Машинально я открываю запароленную папку и вновь смотрю на них.

Нет, все же подруга моей младшей сестры изменилась к лучшему и превратилась в настоящую красавицу.

Однако долго рассматривать фотографии не получается — на экране высвечивается номер Алексы, моей невесты. Женщины, которая измотала мне все нервы. Кажется, дело до свадьбы так и не дойдет, если она будет продолжать в том же духе.

Тяжело вздохнув, я отвечаю на звонок:

— Да, солнце?

— Привет. Как твои дела?

— Нормально.

Откинувшись на спинку стула, я уже готовлюсь к армагеддону. Алекса никогда так рано не звонит мне, а значит, что-то произошло.

— А ты как?

— Не знаю, Дань. Я запуталась.

Этого и стоило ожидать. Алекса не готова ни к чему. Впрочем, я и сам уже не уверен, что хочу жениться на ней.

— Что случилось?

— Не знаю, меня все бесит. Ничего не получается.

— Солнышко, давай мы поговорим дома? Я сейчас на работе…

— Вот так всегда! Я должна ждать, когда ваше превосходительство соизволит найти на меня время!

О нет, кажется, я только что задел пороховую бочку. И скандал, который она высасывала из пальца, уже катится адской лавиной на мои оголенные нервы. Я закрываю глаза от безысходности. Алекса что-то кричит в трубку, но я стараюсь абстрагироваться от бессмысленной ругани.

— И вообще, мне кажется, что я зря согласилась выйти за тебя замуж!

И девушка сбрасывает вызов. Я тихонько вздыхаю.

Я все же открываю на смартфоне фотографии Насти и вглядываюсь в них как последний дурак. Даже зная, что Алекса сказала все это сгоряча, я понимаю, что устал от ее ежедневных истерик. Я думал, что небольшая, совершенно незаметная терапия, которую я устраиваю ей после скандала каждый раз, сможет вытянуть ее и поставить на ноги, но, кажется, я ошибался.

Вчера, когда я увидел Настины фото, во мне что-то колыхнулось. Что-то маленькое и неприметное на первый взгляд. И конечно, по-хорошему, это чувство надо бы гнать палками из души, но я не хочу. И причин этому несколько.

Во-первых, Алекса, которая треплет все нервы, а потом приходит извиняться, встает передо мной на колени и расстегивает ширинку моих брюк.

Во-вторых, предложение я сделал ей лишь потому, что она беременна. Но потом оказалось, что тест был ложным.

В-третьих, Алекса не хочет переезжать в Санкт-Петербург из Москвы, потому что здесь слишком сыро. И, даже несмотря на то, что я ее практически уговорил, она все равно пытается перетянуть одеяло на свою сторону.

Я выхожу из раздумий только тогда, когда дверь в кабинет открывается и вваливается новая группа студентов. Я даже не успел проветрить аудиторию, поэтому приходится немного открыть окно сзади, чтобы студентам было чем дышать.

Пытаясь абстрагироваться, я веду пару и стараюсь ни на секунду не возвращаться к тем мыслям, которые огорчают меня. Есть ли у меня желание поговорить с Алексой насчет устроенного скандала? Явно нет. Хотя я знаю, она ждет, что я буду звонить ей до посинения, закажу на дом огромный букет цветов с извинениями, но… Я не хочу. По крайней мере, не сейчас. Не сегодня. И не завтра.

Я мог бы смириться с ее истериками, если бы она была в положении, но Алекса не беременна. Более того, я уверен, что эта карьеристка и через год после свадьбы не захочет детей. И через два года, и даже через три. Для нее всегда были важны только ее собственное благополучие и душевное спокойствие. Ей безразлично, как ее поступки отразятся на окружающих, даже на мне.

Вымотанный и выжатый как лимон, я заканчиваю все пары, доделываю документацию и вечером еду домой. Нужно еще подготовиться к парам, которые будут на неделе.

Перед выходом из универа я звоню своей мало`й, но она не сразу отвечает.

— Да, братец?

— Тебя подвезти домой не нужно?

— А, не, не надо! — восклицает она. — Хотя… может быть, Настю надо? Вы же с ней недалеко теперь живете друг от друга.

Я хмурюсь. Заставлять краснеть девчонку еще и в машине — это лишнее на сегодняшний день. К тому же в телефоне я слышу просьбы Насти не подвозить ее.

— Ну, она говорит, что прогуляется.

— Ладно. Тогда завтра мне заехать за тобой?

— М-м-м… — задумывается малая. — Наверное, да. Я напишу тебе вечером.

— Ладно. До завтра.

— До завтра!

До дома я доезжаю быстро. Моя квартира находится в новом районе, и, хотя до университета добираться утром по пробкам не очень удобно, я все равно рад, что она у меня есть.

Сделав себе ужин и опустившись на просторный диван в большой гостиной, я принимаюсь изучать статьи и другие материалы, которые мне нужны для лекций. Работаю так я пару часов, уже время близится ко сну, и тут черт меня дергает вновь открыть фотографии Насти.

Они не отпускают меня, и я понятия не имею почему. Копаться в себе — утомительное занятие, тем более сейчас, когда моя голова полностью перегружена.

Не знаю, что заставляет меня, но я беру ноутбук, открываю почту и пишу Насте письмо:

Это может показаться странным, но я забыл дать тебе одно задание. Зайди ко мне завтра после пар.

Перечитав сообщение, я отправляю его.

Никакого задания, конечно, я не забыл ей дать. Мне просто хочется поговорить с Настей с глазу на глаз, просто потому что… мне сейчас нужен новый глоток воздуха в плане общения. А она, даже несмотря на то, что между нами есть разница в возрасте, может дать мне эту зарядку. Конечно, она может отказаться, и тогда весь мой план пойдет коту под хвост. Но что-то мне подсказывает, что она согласится. В противном случае я немного надавлю на нее…

Хотя последний пункт отложу в совсем долгий ящик, но все равно буду иметь его в виду.

Я засыпаю, не посмотрев, пришел ли мне ответ.

Утром я не заезжаю за малой, потому что она плохо себя чувствует и решила остаться дома, и прямиком еду в универ. Захожу за кофе в местную кофейню, беру себе латте без сахара и иду в стены университета.

Вспоминаю, что написал Насте вечером, и теперь сомневаюсь, что это была хорошая идея. Она откажется или вообще сочтет, что я начал ее сталкерить после тех фотографий. Но отказываться поздно, дело сделано. Соображу по ситуации, что делать дальше.

Буквально весь учебный день я поглощен работой. Слушаю ответы студентов, рассказываю им различные факты и материал и практически не замечаю, как день подходит к концу.

Когда я дописываю в электронный журнал тему, в дверь тихо стучат. Я на автомате говорю:

— Войдите!

На пороге появляется она. Настя.

Глава 3
Анастасия

Даня сидит вполоборота и смотрит на меня. В его холодных голубых глазах тлеет озорной огонек.

— Вы хотели видеть меня?

Даня снимает очки и указывает на парту перед собой.

— Да, Настя, хотел. Заходи.

Я спешу закрыть за собой дверь и сажусь за парту, ежась оттого, что он смотрит на меня изучающе. Его взгляд скользит так нежно, что по спине пробегает холодок.

— Я совершенно забыл, что хотел дать тебе одну тему на изучение.

— И… какую же? — спрашиваю я, сложив руки в замок перед собой.

— Рене Декарт, — говорит мужчина, облокотившись на стол. — Мы его будем проходить дальше, после Платона и Аристотеля, поэтому мне хочется, чтобы ты дополнительно написала реферат на тему «Жизнь и учения Рене Декарта».

Я машинально прикусываю губу. Это выходит непроизвольно, никак не могу избавиться от этой глупой привычки. Даня заостряет на этом свое внимание. Воздух в аудитории наэлектризовывается. Резко становится душно, а щеки покалывает от румянца.

— И к какому числу это сделать?

— К этой пятнице. Сделай его в формате курсовой, напечатай и принеси мне. Шапку для этого доклада я скину тебе на почту.

Я киваю, хотя внутри меня все стягивается в тугой узел. Даня настолько красив, что у меня перехватывает дыхание. Мы с секунду смотрим друг другу в глаза, будто пытаясь найти ответы на свои вопросы.

Первой не выдерживаю я.

— Если это все, то я пойду.

Напряжение достигает верхней планки терпения, мне необходимо выйти на свежий воздух.

— Да, Настя, это все.

Бархатный мужской бас отдается мурашками на коже, когда он называет меня по имени.

— Ладно.

Я пулей вылетаю из аудитории, чуть ли не путаясь в своих же ногах. Жадно хватая воздух ртом, я иду в раздевалку, чтобы взять куртку. В голове все еще звучит его голос.

— Идиотка, — бубню я себе под нос.

Даня — запретное желание, которое никогда не исполнится, как бы я этого ни хотела. И на то есть две причины.

Во-первых, он вот-вот женится. А рушить чужую семью в мои планы совершенно не входит.

Во-вторых, он старший брат моей подруги. И даже если чисто гипотетически я бы имела возможность с ним встречаться, что обо мне подумала бы Ева? Предавать нашу роскошную дружбу ради его объятий и поцелуев я не могу. Хотя, не скрою, что Ева частенько шутит, как было бы хорошо, если бы я начала встречаться с ее братом. Тогда бы мы с ней стали настоящей родней. Но за каждой такой забавной, на первый взгляд, шуткой всегда скрывается нечто большее и ранящее в самое сердце.

Я слушаю музыку в метро, выхожу на своей станции, захожу в булочную, покупаю свежую выпечку и иду домой.

— Мам, я дома! — кричу, заходя в квартиру.

На кухне вкусно пахнет, поэтому я, разувшись, сразу же ныряю в ванную, чтобы вымыть руки.

— Привет, — отзывается мама, вытирая руки серым полотенцем. — Как отучилась?

Хорошо, что мама не видела моего расстроенного выражения лица, которое я постаралась поменять на более улыбчивое сразу же, как вошла в квартиру.

— Неплохо, но очень много пар.

— Пройдет время, и ты захочешь обратно в универ, лишь бы не работать на скучной работе.

Мама часто говорит: «Цени то, что имеешь сейчас». А мне кажется, что это «ценное» — только мучения. Больше ничего.

— А отец где?

— Задерживается на работе, — с легким разочарованием отвечает она. — Наверное, как всегда, трудится как пчелка.

Хотя отцу нравится его работа, мама не в восторге, что он после повышения стал там задерживаться. Вроде бы ничего криминального, а сердечко все равно неспокойно.

Мы ужинаем вдвоем. По телевизору, скромно висящему над столом, идет какая-то дурацкая передача про любовь. Мне не хочется слушать о том, как найти себе пару. В восемнадцать лет это бессмысленно. Мы, девочки, мечтаем о принце на белом коне, в то время как парням нужно зачастую лишь одно — наше тело. Вот и все.

Хотя у меня и были кое-какие отношения в школе, поцелуи на кровати, думаю, не особо считаются. Кстати, тот парень бросил меня именно по этой причине — потому что мы с ним не сблизились. А он хотел большего, чем просто объятия и поцелуи. Но я не была готова к этому.

Я принимаю ванну и сажусь за домашнее задание. Надо переписать лекции и сделать кое-какие заметки по курсовой, но я чуть ли не вырубаюсь, сидя за рабочим столом.

Но стоит только убрать все учебники и выпить стакан воды, как на мой телефон приходит уведомление. Я заглядываю в шторку уведомлений, и мое сердце пропускает удар.

В мессенджере высветилось сообщение от Него. От Дани.

Перед глазами все плывет, а сердце настолько высоко подскакивает к горлу, что я чуть не задыхаюсь. Я совершенно не знаю, что он хочет от меня. Даже подумываю смахнуть уведомление и просто оставить его висеть до утра.

Но женское любопытство погубит любую…

Налив себе еще один стакан воды и опустошив его в три глотка, я вздыхаю, набравшись смелости, разблокирую телефон, перехожу в мессенджер и открываю сообщение.

Мои глаза округляются, и я перечитываю его еще раз.

Daniel: Я сейчас чертовски пьян и наутро буду сгорать от стыда, но знай, что твои фотографии в этом сексуальном черном боди сводят меня с ума.

Мой телефон выпадает из рук, а перед глазами встает пелена. Что это значит?

— Настя? — слышится голос мамы, и я пулей поднимаю телефон, пытаясь скрыть свой ужас.

— А?

— Ты в порядке? Я слышала, что что-то упало…

— Да… — Я мнусь, но лишь долю секунды. — Телефон выпал из рук.

Мама хмурится, одаривая меня проницательным взглядом. Мои щеки горят пламенем.

— Точно все в порядке?

— Да, — натягиваю я улыбку и отворачиваюсь, делая вид, что копаюсь в телефоне и пью воду.

Мама стоит еще секунду, а потом слышатся ее удаляющиеся шаги. Фух, кажется, пронесло. Я возвращаюсь в свою комнату и закрываю дверь. Меня все еще трясет от того, что я прочитала. В моей голове постепенно формируется целостная картина происходящего, и она ужасает не меньше, чем самый ужасный кошмар.

Я ложусь в кровать и накрываюсь одеялом, но сообщение все не выходит у меня из головы. Я беру телефон и вновь перечитываю сообщение.

Дважды.

Трижды.

На четвертый раз блокирую телефон, закрываю лицо ладонями и тихо стону.

— Идиотка, — бубню я, чтобы, не дай бог, никто не услышал меня.

Хотя у нас «двушка», все равно меньше всего хочется, чтобы мама начала расспрашивать меня. Я даже не знаю, что бы смогла ответить ей, спроси она. Мать бы убила меня! Я, конечно, говорю образно, но думаю, что не избежала бы как минимум серьезного выговора.

Всю ночь я не сплю. Ворочаюсь, думаю об этом сообщении, но, конечно, не отвечаю — побаиваюсь. Да и толком не понимаю, что ему ответить. «Спасибо, я польщена»? «Почему ты не удалил мои фотографии»? Что? Что я могу ему написать?

Но самый животрепещущий вопрос острыми иглами вонзился в сердце: как смотреть ему в глаза? Я же со стыда сгорю завтра на его паре.

А еще это задание, которое нужно сделать… Он явно оставит меня наедине с собой, а тогда… Что тогда?

Но и рассказать кому-то о случившемся, даже Еве, я не могу. Что она подумает? Что я, достигнув совершеннолетия, пошла соблазнять ее старшего брата?

В любом моем действии может крыться ошибка, поэтому я решаю молчать и не отвечать на его письмо.

Наутро еле-еле поднимаюсь по будильнику. Спать хочется зверски, я постоянно зеваю: когда чищу зубы, причесываюсь, пью кофе…

— Ты что, не выспалась?

— Не-а, — бубню я, стараясь бороться с сонливостью.

— Опять, наверное, сидела в интернете?

— Нет. Просто как-то долго не могла уснуть.

Маме не нравится, что я много сижу в интернете. Но большая часть времени, которую я провожу за ноутбуком, тратится, конечно, на учебу. А если времени хватает, то включаю какие-нибудь передачи, фильмы или сериалы.

— Ты смотри, не опоздай в универ, — грозит мне пальцем мама. — Выйди заранее.

— Да, мам, — протягиваю я, все еще клюя носом.

Я бы хотела взять телефон и посмотреть, пришли ли уведомления за ночь, но мама категорически против, чтобы я по утрам залипала в него, поэтому его пришлось оставить в комнате.

С горем пополам я собираюсь и отправляюсь в универ, и лишь в метро мне удается проверить все уведомления. К моему счастью (или к разочарованию), в почте лишь спам, больше ничего.

Я пока еще не понимаю, насколько сильно меня пугает или радует произошедшая ситуация. С такими мыслями направляюсь в университет.

Первая пара — по антропологии, где мерзкий дядька вещает нам об инстинктах. Говорят, он еще преподает сексологию. Слушать его неинтересно, но готовиться к зачету по этому предмету все равно придется. Ева тоже сидит и клюет носом. Кажется, вся группа сидит и клюет носом.

Когда пара наконец-то заканчивается, ко мне подходит Костя.

На самом деле на курсе психологии больше девушек. В нашей группе ровно десять парней и пятнадцать девочек. Костя — рослый парень с накачанными грудными мышцами. Он вечно старается это подчеркнуть, надевая достаточно облегающие вещи.

— Слушай, Насть, — обращается он ко мне, когда я начинаю собирать свою сумку.

Ева сразу же подключается и внимательно слушает наш разговор.

— Да?

— У меня есть билеты в кино. Вот решил позвать тебя.

Когда я поднимаю взгляд на Костю, он игриво стреляет глазами. Он с первого дня учебы проявляет ко мне симпатию — то там поможет, то здесь шутканет. А я не знаю, хочу ли начинать отношения с ним, ведь понятно, к чему он клонит.

— То есть ты зовешь Настю на свидание? — хихикает Ева, толкнув меня легонько в бок.

Я же одаряю ее коротким, но злобным взглядом, безмолвно веля ей заткнуться, а потом встречаюсь взглядом с Костей.

Его белокурые, слегка лохматые волосы подчеркивают овальное лицо смуглого оттенка с большими зелеными глазами и пухлыми губами.

— Не знаю даже… — говорю ему.

Костя пропускает других студентов, которые выходят из кабинета.

— Ну ты подумай, ладно?

Я просто киваю.

— Я тебе напишу вечером, а то будет жалко, если билеты пропадут.

— Ладно.

И Костя в приподнятом настроении выходит из кабинета.

— Ну ничего себе! — раздается голос Евы за спиной.

Я спешу застегнуть сумку и вешаю ее на плечо.

— Что?

— Тебя позвали на свидание!

— И что с того? — пожимаю я плечами.

— Ты знаешь, кто Костины родители?

Я мотаю головой. Мы с Евой выходим в коридор, заполненный другими студентами, которые медленно ходят и ищут свои кабинеты.

— Его отец работает в департаменте образования.

— Твои родители тоже там работают.

— Ну да, — фыркает Ева. — Я к тому, что ты могла бы отлично устроить свою жизнь рядом с ним.

— Ты так говоришь, будто я уже собираюсь замуж за него.

Еве нравится обсуждать парней университета, хотя она сама не состоит в отношениях. Она слишком избалована любовью своего отца, поэтому очень многого требует от парней уже в таком возрасте.

— Ну а вдруг?

Я закатываю глаза:

— Не «вдруг». Тем более у меня завтра первое занятие по танцам.

— Я бы все-таки перенесла это занятие и пошла на свидание, — сказала Ева, взяв меня под руку.

— Не знаю, — пожимаю я плечами. — Завтра как раз меньше будет народу, поэтому я хотела попробовать.

— Господи, ну попробуешь на следующей неделе! Тем более Костя — достаточно симпатичный парень.

Она права, Костя симпатичный. Но он не сравнится с Даней, сердце которому я давно отдала, пускай и втайне.

Но с другой стороны, нужно двигаться дальше и строить свою жизнь, а не жить иллюзиями, что он когда-нибудь на меня посмотрит не просто как на лучшую подругу его младшей сестры.

Мы доходим до кабинета и сразу же садимся за парту.

— Ты не хочешь кофе?

— Нет, — мотаю я головой.

— Блин, а я хочу…

— Ну сходим на перемене, возьмем в автомате.

Через несколько минут появляется Даня. Он заходит в кабинет грациозно, свежий и полный сил. Перед глазами встает его вчерашнее сообщение, которое он мне прислал по почте.

— Доброе утро! — приветствует он нас, включая проектор.

Я пытаюсь смотреть куда угодно, но не на него, но у меня ничего не получается. А Даня… он даже не взглянул на меня. Будто я стала для него пустым местом.

Глава 4
Даниил

— Так, давайте начнем с проверки, кто у нас отсутствует…

Я стараюсь избегать Настиного взгляда.

И что было в моей голове, когда я отправил ей это сообщение? Дурак, никак иначе.

Нужно было удалить эти фотографии, когда она мне их прислала. Не хранить их в телефоне. Не знаю, что со мной такое.

— Так… — бубню я себе под нос.

Память у меня хорошая, поэтому я заполняю журнал, не глядя на студентов. Но глаза предательски тянутся к одной девушке. Я прикладываю немало усилий, чтобы собраться с мыслями и все же сосредоточиться на теме, которую должен дать студентам. И у меня все получается, пока я не дохожу до ее фамилии.

— Рыжикова Анастасия Викторовна.

Когда я произношу ее имя, по спине пробегает обжигающий холод. Он настолько сильный, что я чувствую дрожь в районе сердца.

— Здесь, — отвечает девушка, и мне приходится поднять на нее взгляд.

Я ловлю на себе трепетный взгляд ее зеленых глаз. Кажется, в них можно утонуть, раствориться, как сахарная вата на языке. Захлебнуться возрастающим напряжением, обжечь свое сердце одним неверным шагом…

— Хорошо.

Я пытаюсь успокоиться и опускаю глаза в журнал. Прохожу дальше по списку, ставлю карандашом все «н» в графе сегодняшнего дня, выдыхаю, набираю побольше воздуха в легкие и все-таки начинаю новую тему.

— Как говорил великий философ Аристотель, душа — это форма живого органического тела, обеспечивающая его предназначение…