Оглавление

Об авторе

Бельский Максим Александрович родился в 1970 году в Минске, с 1991 года проживает в Иерусалиме. Закончил с отличием Открытый университет Израиля по специальности «история и социология».

Фридрих Великий. Неизвестный король

Эта книга — ревизия старых догм; тщательное и бескомпромиссное в исторической правде исследование истинной, без прикрас исторической действительности на основании документов и свидетельств очевидцев о неизвестном для большинства современных людей, выдающемся короле Пруссии Фридрихе Великом, монархе, пользовавшимся невероятным авторитетом у современников, от простого народа, людей науки, учёных, до правящих династий европейских стран и даже отцов американской демократии — Франклина, Адамса, Джефферсона; о несчастном в личной жизни человеке; прославленном полководце, чьи сражения вошли в анналы военного искусства, делившем с солдатами все превратности войны и превратившем свою страну в цветущий сад, а Берлин в «Афины на Шпрее»; выдающемся политике и государственном деятеле, великом и веротерпимом реформаторе, во многом опередившим своё время, решительно искоренявшим сутяжество и религиозный фанатизм. Великий монарх — прекрасный музыкант, поэт и композитор, высоко ценил и поощрял развитие наук и искусств, философии и культуры, архитектуры и музыки. «В своем образовании он достиг такого уровня, что мог на равных общаться с самыми выдающимися учеными, философами и людьми искусства». В книгу включены выдержки из писем и трудов Фридриха Великого, исторические параллели и справки, повествующие об истинной сущности известных и великих людей и событий XVIII века, главы о белых пятнах истории, с неохотой разглашаемых до настоящего времени; свежий взгляд на эпоху Просвещения, на резкий контраст личности Фридриха II с прожигающими жизнь королями сопредельных с Пруссией стран и их алчными фаворитами, на колоссальную разницу между отсталыми европейскими странами XVIII века и Пруссией; на результаты дальновидной просветительской деятельности короля, НЕ принятой в прочих государствах, что привело Европу к трагедии французской революции и наполеоновским войнам; развенчивание мифов о падении Бастилии, подробное освещение событий французской революции 1789 года, когда ради для воплощения «великих идей» философов — просветителей в жизнь кровь гильотинируемых текла бурным потоком и были заложены основы террористической практики всех революций; в книге содержится широкомасштабный взгляд на переплетение судеб и правителей европейских держав XVIII века; детали и подробности основных сражений Семилетней войны; сравнительный анализ английской, французской, американской революций, жизней Фридриха II и его жестокого отца — Фридриха Вильгельма I — тирана и деспота, главы о парке Сан-Суси в Потсдаме, который «словно ожидает возвращения своего венценосного властелина в поношенном сюртуке с флейтой в руке».

Содержание

Предисловие

Глава I. Фридрих II и нацисты

Глава II. Фридрих II — фальшивомонетчик

Глава III. Отец и сын

Глава IV. «Ultima ratio Regis»

Глава V. Информация к размышлению

Глава VI. Франция, Россия, Австрия и Пруссия перед Семилетней войной

Глава VII. Семилетняя война

Глава VIII. Второе чудо Бранденбургского дома

Глава IX. Мир

Глава X. Потсдам

Глава XI. Просветители?

Глава XII. Эпоха Разума

Глава XIII. Как это могло произойти?

Глава XIV. Является ли Фридрих лишь фигурой для лучшего маркетинга прусских музеев?

Заключение.

Бонус — Приложения

Друзья Фридриха

Противники Фридриха

Музыканты на службе у короля

Европа в XVIII веке

Читая мемуары маркграфини Байройтской

Эпизод из посещения Берлина Петром Великим

Женщины, которые пользовались уважением Фридриха

Аксель фон Мардефельд. Записка о важнейших персонах при дворе русском

О ссоре Фридриха с Вольтером

Из записок камергер фон Пёльница о визите Петра Великого в Берлин

Реляция С. Ф. Апраксина императрице Елизавете Петровне о сражении при Гросс-Егерсдорфе

Вместо предисловия

Несколько лет тому назад я закончил работу над книгой о Фридрихе Великом, удовлетворённо полагая о том, что сумел в доступной форме изложить все свои идеи и больше добавить к этому нечего. Я не знаю, как мыслят другие авторы, но у меня лично основным критерием для оценки того или иного произведения является то, насколько интересно либо неинтересно читать. То, что я написал, лично мне кажется интересным и увлекательным. Отзывы от читателей были в основном положительными, а тех, кто написал отрицательные рецензии, я сумел убедить в том, что они просто неверно поняли суть дела.

Однако время не стоит на месте. Вскоре после публикации я с удивлением обнаружил, что высказанные мной идеи оказали нулевое воздействие на восприятие выдающейся личности короля Фридриха Великого, по крайней мере со стороны авторов, пишущих на историческую тему. Все как писали про него, словно насмотревшись пропагандистских фильмов гитлеровского рейха, так и продолжают в том же духе.

Из всех прочих наиболее неприятно меня поразил Григорий Шалвович Чхартишвили, который под псевдонимом Борис Акунин после интереснейших приключенческих романов он вдруг взял и написал целую серию книг под громким названием «История Российского государства». Мне печально это заявить, но этот замечательный писатель написал не историю, а подогнал всю российскую историю под один им придуманный тезис, в который он слепо уверовал и который проповедует с почти религиозным рвением. Выглядит этот тезис примерно так: российское государство до сих пор сохраняет ордынскую структуру и управляется также, как это было в Золотой Орде, то есть из юрты Великого Хана. По его мнению, эта структура предполагает собой несколько компонентов, которые являются константами российской государственности: жесткая вертикаль власти, в свое время созданная Чингисханом, когда вся страна управляется по одному принципу: начальник, начальник тумена — десятитысячник, начальник сотни, начальник десятка. Никаких других источников власти не предполагается.

Что тут сказать… Добровольная эмиграция Акунина из РФ и его жесткая критика власти вызывает уважение четко высказанной гражданской позицией. Но это неприятие режима Путина вольно или невольно подтолкнуло писателя доказать свою правоту путём искажения исторических фактов. Сколько стрел было пущено в сторону экс-министра культуры РФ Владимира Ростиславовича Мединского за его откровенную пропаганду и манипулирование историческими фактами (сам Акунин в своё время про него говорил: «мифы пусть Мединский сочиняет»! ). А сегодня Акунин стал заниматься примерно тем же, что и Мединский, только с другого полюса.

Я не буду приводить конкретных примеров некомпетентного подхода писателя в описании тех или иных исторических событий, поскольку и так уже вышло немало критических статей по этому поводу. Выскажу лишь своё мнение по поводу предмета моего исследования, подвергнув анализу лишь те отрывки из его книги, в которых речь идёт о короле Пруссии Фридрихе Великом.

Собственно, никаких новых мыслей Акунин не высказывает, а лишь повторяет невероятное нагромождение взаимоисключающих утверждений, которые в своё время выдвинул другой популярный автор — В. Пикуль. Его труды печатались в СССР невообразимыми в наше время массовыми тиражами, десятками миллионов экземпляров. В своём творчестве Пикуль не обошел стороной и личность Фридриха Великого. Зловещий образ короля-агрессора предстает перед нами в романах «Пером и шпагой» и «Фаворит». Если в «Фаворите» королю отведена лишь эпизодическая роль, этакого битого русским оружием злого гения в отставке с отравленным кинжалом за пазухой, то в романе «Пером и шпагой» Фридрих Великий является одним из главных героев. Точнее антигероев, поскольку он и его приближенные представляют собой настоящее сборище тёмных сил, которые только и мечтают, как нарушить мирное существование европейцев и ввергнуть их в ад кровопролитной войны. Пикуль прямо пишет о том, что Россия для Фридриха является врагом номер один и если бы государыня Елизавета не опередила злодея, то он со своей армией непременно вторгся бы в мирные русские земли. И тогда Отечественная война произошла бы не в 1812 году, а уже в 1756! Ну и так далее, он развивает эту тему, высасывая из пальца всё новые и новые курьёзные измышления, чтобы убедить читателя в том, что король Фридрих Великий был так назвал, поскольку являлся великим злодеем и агрессором.

Только вот Пикуль вовсе не претендовал на роль серьёзного историка, он был автором многочисленных художественных произведений. Этот жанр оставлял автору широчайший простор для реализации собственной фантазии. Сам Акунин написал, например, «Шпионский роман», где красочно изложил свою версию того, отчего СССР оказался абсолютно не готов к нападению гитлеровской Германии. Сам жанр этого произведения не предполагает никаких претензий к автору, поскольку очевидно, что это увлекательный приключенческий роман, полёт фантазии.

«История Российского государства» — иное дело. Это, на мой взгляд, замах на «Историю Государства Российского» Николая Карамзина, задуманный, как самый массовый проект автора. И вот что из этого вышло, судите сами.

Цитата:

«…среди множества мелких княжеств существовали три довольно больших государства: самое близкое к Вене — Бавария, самое зажиточное — Саксония и самое военизированное — Пруссия. Баварский и саксонский курфюрсты оба возжелали занять освободившийся императорский престол и для начала объединились, но первую роль в германском альянсе взяла на себя Пруссия, где только что воцарился Фридрих II, энергичный, изворотливый, воинственный и склонный к авантюрам. В последующие десятилетия он будет главным возмутителем европейского спокойствия».

Право же, с первым утверждением не поспоришь, от Вены до Мюнхена чуть ближе, чем до Дрездена или Берлина. Хорошо бы ещё понять, что именно это доказывает, к чему это было сказано? У Соловьева, например, всё сказано с предельной точностью: это были сильнейшие из германских государств. Не совсем ясно также, куда из списка противников Австрии выпали другие противники Австрии — Испания, которая также не осталась в стороне от конфликта? А также король Сардинский Карл Эммануил III?

Первым против Марии Терезии, действительно, весьма решительно выступил правитель Баварии, но вовсе не потому, что его владения были расположены недалеко от австрийской столицы, а просто он уже давно конкурировал по своему влиянию с императором. Именно он — Карл VII Альбрехт (1697 — 1745), курфюст Баварии, сын Максимилиана II Эммануила из династии Виттельсбах, курфюрста баварского и Терезы Кунегунды Собеской (1676—1730), дочери польского короля Яна III (спасителя Вены и победителя турок в битве на Каленберге) и оказался самым недовольным, силой оружия пытаясь добиться своего. Его отец был наместником Испанских Нидерландов. В 1704 году Бавария была завоёвана австрийским императором Иосифом I, юный наследник баварского престола был отправлен в плен, где вырос и получил воспитание, достойное своего высокого титула. Свободу он получил лишь по Раштаттскому миру в 1714 году. А уже в 1717 году молодой Карл Альбрехт командовал баварской дивизией на войне с турками, отличился при взятии Белграда и в 1722 году женился на Марии Амалии, младшей дочери императора Иосифа I!

В 1726 году принц Карл Альбрехт взошёл на трон и под именем Карл VII Альбрехта получил титул курфюрста Священной Римской империи и герцога Баварии.

В 1731 году Карл Альбрехт решительно отказался признавать Прагматическую санкцию 1713 года. Не возражая в теории против изменения престолонаследия по женской линии, на практике он резко выступил против, поскольку резонно полагал, что его жена имеет больше намного больше прав на австрийский престол, чем Мария Терезия.

Совершенно неуместное в данном контексте библейское слово «возжелали» и обсуждать не будем, а сосредоточимся на смысле: баварский и саксонский правители захотели стать императорами. Это разумное желание, которое имело вполне логичное обоснование, учитывая тот момент, что согласно давно установившейся традиции женщина не могла стать императором Священной империи. Но как в этой связи быть с утверждением о том, что первую роль в этом антиавстрийском альянсе взяла на себя Пруссия? Кто назначил главным двадцативосьмилетнего короля Фридриха? И почему он характеризуется Акуниным как «энергичный (допустим, но если бы он был пассивным, это сделало бы его лучше?), изворотливый, воинственный и склонный к авантюрам»? Почему именно он будет главным возмутителем европейского спокойствия? Всё это не более чем голословные утверждения, вероятно Акунин просто не знает, что, ещё будучи наследным принцем, в 1739 году Фридрих написал книгу «Антимакиавелли, или Испытание принца», которая содержала опровержение постулатов Н. Макиавелли (1469—1527) в его книге «Государь». Главной мыслью книги было то, что монарх должен вести ясную политику, полезную своей стране, а не быть просто коварным интриганом. И дело здесь не столько в морали, сколько в том, что государь, позволяющий себе быть мошенником, — это неподходящий руководитель для своего государства. Принц Фридрих на страницах своей книги утверждает о том, с XVI века прошло много времени, и идеи Макиавелли устарели, сейчас, и сейчас, по его мнению, наиболее важен гуманизм, а главная задача государя — это защита законности и правопорядка в своей стране. Многим идеям, изложенным в «Антимакиавелли», король оставался верен до конца своей жизни. В 1777 году Фридрих записал в своем «Опыте о формах правления и обязанностях государей»: «Король вовсе не самовластен, он только первый слуга (le premier cerviteur) государства. Государь обязан поступать добросовестно, мудро и бескорыстно, — вести себя так, как если бы был обязан в любую минуту дать отчет согражданам о своем управлении». И это не были только красивые слова, за ними стояли вполне конкретные дела! Обычно король просыпался в пять часов утра и немедленно принимался за работу: разбирал государственные бумаги и писал резолюции. Повсюду он старался сохранять строгий порядок, чтобы у народа было скорое и неподкупное правосудие; регулярно объезжал провинции своего королевства и лично наблюдал за исполнением постановлений. Как только Фридрих II взошел на престол, он сразу же стал заботиться о том, чтобы поставить народ в известность обо всех своих поступках, сделать общеизвестной государственную деятельность. В свою очередь и сам монарх хотел знать, что народ думает о нем. Король отчетливо осознавал важность грамотной работы с общественностью. Например, староста деревни, через которую проезжала карета короля, обязан был встречать его верхом при въезде в селение и сопровождать всю дорогу, по пути подробно рассказывая Фридриху о положении дел во вверенном ему хозяйстве. Одним из первых указов Фридриха Великого стал закон о сельских школах, в котором он писал, что «невежество деревенских жителей есть величайшее зло». И сделал вывод: обучение детей — дело обязательное, за это отвечают родители, опекуны и помещики. Все иностранцы, побывавшие в Пруссии, были весьма высокого мнения о королевском дворе. «Можно по справедливости назвать прусский двор школой вежливости, — писал один путешественник. — Там господствует такая простота в обращении, что совершенно забываешь о различии рангов и сословий». Что можно сказать про автора, который даёт такому человеку характеристику «…изворотливый, воинственный и склонный к авантюрам»?

Цитата: «Молодому королю досталась от отца Фридриха-Вильгельма (1713–1740) большая и сильная армия, на содержание которой тратилась львиная доля бюджета. Искушение воспользоваться этим оружием для обогащения за счет ослабевшей Австрии было слишком велико».

Это портрет главаря бандитской шайки, а не короля. Только сел на трон и сразу же сколотил вокруг себя банду из таких же коронованных авантюристов? Но, если его коллеги по разбою ставили перед собой цель ещё более возвысится, то он наоборот, чтобы уронить королевское достоинство, устроив войну исключительно ради обогащения за счет якобы ослабевшей Австрии. Не совсем понятно и то, когда именно Австрия, сильнейшее государство тех лет, имевшая под ружьем около 150 000 солдат и обладавшая огромными резервами, успела ослабеть?! Великая Австрия включала в себя, кроме территории собственно Австрии, Чехию, Венгрию, Трансильванию, часть Италии, испанские Нидерланды! Настоящий король Фридрих (а не комический вымышленный злодей Фридрих из произведений Пикуля и Акунина) был истинным рыцарем, к тому же весьма родовитым, его королевское происхождение и позволяло ему по праву отпрыска древнейшей королевской династии Европы считать Силезию своей территорией, которая должна принадлежать ему по праву рождения. В те времена древность рода имела огромное значение, вот он и потребовал удовлетворить древние права своего королевского дома на силезские герцогства. Документы двухсотлетней давности свидетельствовали о том, что хозяин княжеств Лигниц, Бриг и Волау, герцог Фридрих II, завещал в 1537 году свои владения курфюрсту бранденбургскому Иоахиму II «Гектору», причем этот договор был скреплен брачными узами их детей. Герцог, передавая эти земли Иоахиму II, ссылался на моравского короля Владислава, который документом от 1498 года дал согласие завещать свои владения кому угодно. А в 1546 году император Фердинанд I Габсбург — это завещание отменил, поскольку был сильнее и не желал делиться землей ни с кем. Его сын, император Фердинанд II, окончательно отобрал в 1621 году права на княжество Егерндорф у герцога Иоганна Георга Гогенцоллерна, наказав его, таким образом, за поддержку протестантов. Вот про эти документы и вспомнил Фридрих II. Он предложил военный и политический союз Марии Терезии, владетельнице огромных территорий в обмен на уже упомянутые силезские провинции Егерсдорф, Лигниц, Бриг и Волау. Это была не слишком высокая цена, поскольку если бы Мария Терезия согласилась с этим предложением, то никаких войн не было бы, объединённая австро-прусская армия могла бы легко одолеть любого противника. Муж Марии Терезии без проблем стал бы императором, а она без всяких усилий утвердилась бы на троне. Но Мария Терезия даже и не стала это обсуждать, поскольку считала Фридриха не более, чем своим зарвавшимся вассалом и выскочкой, а главное, ничтожным человеком, которого ещё совсем недавно король-отец подвергал беспрецедентным унижениям и даже побоям. В результате такого подхода она ввергла Европу в бесконечную череду кровопролитных войн. Если уж быть до конца объективным, то нельзя не отметить, что это именно Мария Терезия явилась главной возмутительницей европейского спокойствия, никак не король Фридрих. Правда, воевал он хорошо, лично командуя войсками и неоднократно разбивая в сражениях многочисленные армии своих противников. А Австрия в результате «мудрого» правления своей королевы навсегда утратила всю территорию Силезии.

Цитата: «К сложившемуся антиавстрийскому союзу, разумеется, присоединилась и Франция».

Почему это — разумеется? Какие к этому были предпосылки?

Вероятно, нужно было написать: Франция жаждала реванша за неудачную войну за Испанское наследство, в результате которой к Австрии были присоединены Испанские Нидерланды, Неаполь, Милан, Президии в Тоскане и Сардиния.

Цитата: «Пока другие готовились к войне, прусский король ударил первым (так он будет всегда действовать и в дальнейшем)».

Когда это — «всегда»? Всего и было две войны, за Австрийское наследство (точнее, в двух эпизодах той войны, получивших название Первой и Второй Силезских войн) и Семилетняя, и в обоих случаях у короля просто не оставалось выбора, кроме как упредить неизбежное нападение противника. Что же касается тактики, то это верно, прусские войска прославились именно своей ошеломляющей стремительностью.

Цитата: «В октябре 1740 года скончался император Карл VI, а уже в декабре пруссаки оккупировали австрийскую Силезию».

Это звучит прекрасно, мол, предтеча нацистов Фридрих оккупировал несчастную Силезию, поправ прусским солдатским сапогом свободу её несчастных жителей. Но при рассмотрении можно заметить, что претензии Пруссии на часть силезских земель имели место задолго до конфликта, которого легко можно было избежать путём относительно небольших уступок.

А вот как осуществлялась «оккупация»: 7 ноября 1741 года Фридрих Великий принял торжественную присягу от жителей Силезии, взойдя на её престол. По традиции жители Силезии подарили своему новому правителю бочку золота, но Фридрих решительно отказался от этого подарка: «Эта страна слишком пострадала от войны, чтоб я мог принять от нее такую жертву. Напротив, я сам помогу народу в его нуждах, чтобы он не имел причины роптать на перемену правительства». Об этом написал не какой-нибудь придворный лизоблюд бранденбургского двора, а Фёдор Алексеевич Кони, мемуарист и прославленный автор монографии «История Фридриха Великого».

Своим указом прусский король разрешил крестьянам Силезии не платить податные налоги и приказал им выдать хлеб на посев. А также распорядился выдать беднейшим семействам деньги. Многим силезским дворянам он пожаловал новые чины и звания. Здесь в полной мере проявилась его толерантность: католикам была дарована полная свобода в богослужении по римскому обряду. Ничего подобного в сопредельных католических государствах не было, даже никакого подобия веротерпимости. Напротив, протестантов жестоко преследовали, они десятками тысяч бежали в Пруссию, ища убежища. Целые кварталы Берлина были заселены французскими гугенотами.

Цитата: «В следующем 1741 году удары посыпались на Австрию со всех сторон».

Вовсе нет, с главным противником — Турцией — сохранялся прочный мир. Ведь всего несколько лет тому назад закончилась очередная австро-турецкая война 1737–39 гг., когда Австрия поначалу заняла ряд районов Боснии, Сербии, Валахии, но затем -в июле 1739 года — потерпела серьёзное поражение под Белградом и вернула Османской империи все территории, занятые ею в 1737, а также Банат, Северную Сербию с Белградом. Но после этого наступил продолжительного мира, очередная война вспыхнула лишь в 1788 году!

Цитата: «Сначала их разбил в сражении Фридрих II, оказавшийся ещё и выдающимся полководцем; затем начали наступление французы и баварцы; саксонцы вошли в Богемию; осенью к альянсу присоединилась Испания, зарившаяся на итальянские владения Габсбургов. Баварский курфюрст был избран императором под именем Карла VII. Казалось, Австрия обречена, ничто не спасет ее от сокрушительного разгрома.

Но тут обнаружилось, что 24-летняя Мария-Терезия, которую никто всерьез не воспринимал, — правительница умная и сильная. Она заключила с пруссаками тайное перемирие и направила все свои силы против французов, баварцев и саксонцев, повсюду их тесня. Тогда Фридрих Прусский разорвал перемирие, снова перешел в наступление, опять разбил австрийцев и подобрался к самой Вене».

В этом отрывке вновь утрачена причинно-следственная связь, поскольку совершенно не ясно, зачем Фридрих после блистательных побед сначала заключил перемирие с австрийцами, а затем это перемирие нарушил. Если ничего не знать о настоящих исторических событиях, то согласно увлекательным писаниям Акунина, у читателя может сложиться неверное впечатление, что Фридрих был не только воинственным авантюристом, но и законченным маразматиком, вся политика которого определялась запущенной душевной болезнью. Стилистика у автора тоже страдает изъянами, например, он информирует читателей о том, что прусский король «подобрался». Незадолго до этого он получил от Акунина дополнительную характеристику «изворотливый». Как подколодный змей, вероятно.

Цитата: «Австрия во второй раз очутилась на пороге краха — и Мария-Терезия вновь вывернулась».

Согласно стилистике Акунина выходит, что и австрийская императрица тоже была из семейства земноводных?

Цитата: «Она заключила с Пруссией сепаратный мир, пожертвовав Силезией, но освободив себе руки для дальнейшей борьбы».

Возникает неизбежный вопрос: что мешало этой правительнице пожертвовать намного меньшими территориями и избежать войны несколько раньше?

Цитата: «Видя, что Австрия чрезвычайно усилилась и побеждает, прусский король забеспокоился, не отберут ли у него Силезию обратно». До этого Акунин пишет, что Австрия находилась на грани падения, а теперь оказалась, что она не только выстояла, но и «чрезвычайно усилилась и побеждает»!

Как такое возможно в столь ничтожный срок?! Между тем было бы справедливым отметить, что Австрия в те годы была одной из сверхдержав, которая располагала огромными ресурсами и резервами.

И опять у читателя может создаться впечатление, что Фридрих был психопатом. «Забеспокоился», словно припадочный — и снова отправил свои полки в атаку!

Цитата: «Он сызнова сыграл на опережение: без объявления войны напал на австрийцев и нанес им несколько поражений подряд. Марии-Терезии пришлось подписать мир, уже окончательно закрепивший Силезию за прусским королевством. Взамен Фридрих признал Франца императором».

Что произошло с великолепным стилистом? Он словно издевается над самим собой, употребляя такие просторечия, как «сызнова». По теме: быть может для всех этих хаотично изложенных событий существует хоть какое-то разумное объяснение? Ведь невольно создаётся впечатление, что речь идёт не о сложной европейской политике XVIII века, а о пожаре в дурдоме. Это не изложение исторических событий, а спутанный рассказ плохо прочитавшего домашнее задание школьника.

Блистательные победы Пруссии на поле брани вынудили Австрию пойти на переговоры, закончившиеся заключением мира. Австрия вторично уступила Фридриху II Силезию в потомственное владение. До момента воцарения Фридриха II в Вене относились к прусским королям, как к своим вассалам, в табеле о рангах империи числящимися обер-камергерами Священной Римской империи, не более того. Теперь же, когда Австрия подписала тяжелый и унизительный для себя мир, все изменилось. Собственно, было бы правильным сказать, что это была война за независимость Пруссии от Австрии. Пруссия после этого вышла из войны и вступила в мирный период, продолжавшийся с 1745 по 1756 год, который был нарушен противниками Фридриха Великого, втянувших его в изнурительную оборонительную войну.

Но Акунин не успокаивается, для него тот факт, что Пруссия вышла из войны несущественен. Между тем после выхода из войны Пруссии Война за Австрийское наследство не закончилась, а напротив, продолжалась с новой силой! 29–31 декабря 1745 года английский флот атаковал Дюнкерк и тем самым сорвал подготовку высадки французского десанта на Британские острова. Это привело к тому, что сын Якова III претендента на английский престол, поднявший Якобинское восстание в Шотландии. Не получив обещанной помощи от французов, принц Чарльз Эдвард Стюарт (Bonnie Prince Charlie) был разбит английской армией 27 апреля 1746 года при Куллодене. Австро-савойские войска нанесли 16 июня поражение объединённой франко-испанской армии при Пьяченце и очистили от неприятеля всю Северную Италию. В это время в Австрийских Нидерландах Мориц Саксонский 20 февраля 1746 года взял штурмом Брюссель и продолжил одерживать победы — 11 октября 1746 года при Року и 2 июля 1747 при Лауфельде. За пределами Европы также продолжалась война, Индии войска французского генерал-губернатора Дюплекса захватили 25 сентября 1746 года принадлежавший англичанам Мадрас. Постепенно положение Франции, оставшейся без поддержки победоносных прусских армий, всё время ухудшалось. Австро-савойские войска нависли над французским Провансом, а английский флот практически парализовал торговлю Испании и Франции с их колониями в Америке. 2 июня 1746 Австрия заключила союзный договор с Россией и уже в январе 1748 русская армия двинулась к Рейну. Это явилось той соломинкой, которая сломала шею верблюду — Франция была вынуждена 18 октября 1748 года подписать Аахенский мир. Таким образом совершенно очевидно, что вовсе не Пруссия была нарушителем европейского спокойствия. Но зато это совершенно не понятно Акунину.

Цитата: «Но в конце концов имперская целесообразность все же возобладала. Одолев Шетарди и Лестока, французских агентов влияния, Бестужев выстроил свою „систему“ сдерживания Фридриха Прусского, который всех очень пугал непредсказуемостью и напористостью. В 1746 году Петербург и Вена подписали оборонительный договор, направленный прежде всего против Пруссии. Хоть Пруссия в это время уже не воевала…»

Странно, что он не упомянул курфюршества Баварию и Саксонию, которые, как он утверждал, угрожали самому существованию Австрии. Между тем эти государства фактически были разгромлены и постепенно превратились во второстепенные. Но вернёмся к анализу прочитанного у Акунина. Налицо непонимание причинно-следственной связи и откровенная логическая нестыковка. Прежде всего, что такое «имперская целесообразность»? Несколько раньше Акунин поясняет: «с точки зрения национального благоденствия, мирная политика была прекрасна; с точки зрения имперских интересов — не очень. Россия теряла международное влияние и вес». Другими словами, с его точки зрения «имперская целесообразность» — это бесконечная экспансия, война без видимых причин и захват чужих территорий. Елизавета Петровна не желала воевать, но потом, очевидно, взялась за ум, поскольку имперская целесообразность возобладала! Напугал, мол, её Фридрих своей «непредсказуемостью и напористостью». Неплохо было бы после подобного утверждения привести пример того, в чем именно выражались эти «непредсказуемость и напористость»? У кого именно она наблюдалась, у Пруссии или у России с её «имперской целесообразностью»?

И, словно в насмешку над самим собой Акунин пишет: «Пруссия в это время уже не воевала, но в 1746 году Австрия и Россия подписали договор, направленный прежде всего против Пруссии».

Можно понять резон Австрии, но неплохо было бы написать и про интерес России в подобном союзе. Ни единым словом Акунин не обмолвился и о том, что до этого Пруссия и Россия были союзниками благодаря дипломатическим усилиям М. И. Воронцова (граф Воронцов — бывший паж императрицы Елизаветы, один из активнейших участников переворота 25 ноября 1741 года был женат на двоюродной сестре Елизаветы, графине Анне Карловне Скавронской). Между Россией и Пруссией был подписан союзный договор в марте 1743 года! В этом договоре прямо указывалось, что Фридрих II — правитель Силезии, Глаца, Юлиха и Берга. Кроме признания за прусским королем прав на эти владения, заключался также и военный союз. В случае войны государства обязались помогать друг другу войсками! «Посылаемое вспоможение войском» согласно договору, составляло 3 тысячи человек пехоты и 2 тысячи человек конницы. Страны провозгласили о проведении единой политике в Курляндии и Польше. Это уже потом политика России резко изменилась. Но Акунин не пишет почему это произошло. Скорее всего он думает, что причина столь резкого поворота лишь одна — «имперская целесообразность». Разумеется, он ошибается, но какая разница?

Цитата: «„Бестужевская система“ была обоснована в главном своем тезисе: опасливом отношении к Пруссии. Король Фридрих действительно вынашивал планы превращения своего королевства в империю, которая соберет вокруг себя всю Германию и станет первой державой Европы. (Этот проект осуществится век спустя, а в ХХ столетии приведет к двум мировым войнам.)»

В этом месте после подобного утверждения неплохо было бы привести неопровержимые доказательства того, как именно непредсказуемый, напористый и воинственный король Фридрих Второй вынашивал свои зловещие планы превращения Пруссию в новую Македонию, а себя — во властителя необъятной империи. Иначе всё написанное превратится в трудночитаемую бездоказательную демагогию. Какие именно документы существуют, что можно предъявить читателю в качестве убедительного аргумента относительно того, как именно Фридрих Великий вынашивал планы превращения своего королевства в Рейх? Мне такие документы неизвестны, но, быть может, у Акунина есть копии тайных планов этого изворотливого и воинственного змея, которому мерещились лавры Александра Великого?

Я лишь скромно замечу, что ещё в 1752 году в «Первом политическом завещании» Фридрих II писал:

«…Что касается России, то глубинных причин, способных породить вражду между этой империей и Пруссией, не было, но Пруссия должна постоянно следить за ситуацией на своих восточных границах. Потенциально Россия будет представлять большую угрозу. Войны с нею следует избегать — она располагает войсками, состоящими из беспощадных татар и калмыков, которые жгут и разоряют все на своем пути. Для сдерживания России Пруссия нуждается в защищенной восточной границе, достаточном влиянии в Польше, чтобы иметь реальный оборонительный рубеж по Висле…»

И опять, словно задаваясь целью осмеять самого себя, Акунин неожиданно меняет на 180 градусов направление своих мыслей и справедливо пишет об основных (но далеко не всех) причинах Семилетней войны:

Цитата: «Истоки конфликта находились очень далеко от России — в Северной Америке, где французские интересы столкнулись с британскими. Стычки между колонистами обеих держав и их индейскими союзниками до того обострились, что в мае 1756 года Англия объявила Франции войну».

Далее, к сожалению, опять следуют ничем не подкреплённые инсинуации, мол, Фридрих желал захватить владения Англии на континенте — Ганновер:

Цитата: «Для того чтобы решиться на такой шаг, Англии требовалось прикрыть свои немецкие владения от французского вторжения, и британские дипломаты разыграли смелую комбинацию. Чем платить большие деньги русским за защиту от Фридриха, не дешевле ли и надежнее договориться с самим Фридрихом? Предложение было сделано и с удовольствием принято. Пруссия объявила себя гарантом безопасности Ганновера.

Единственное, в чем сходились обе придворные партии — во враждебном отношении к королю Фридриху. И с этого момента Россия резко меняет свою дипломатическую стратегию: раз мирное сдерживание не сработало, нужно готовиться к войне. Империя на то и империя, чтобы отстаивать свои интересы при помощи оружия».

Какие интересы? В чём конкретно они заключались? Ну, пожалуйста, назовите хотя бы один пример, чтобы можно было понять — в чём тут дело?

Вовсе не в мае, а ещё 16 января 1756 года Великобритания подписала с Пруссией так называемую Вестминстерскую конвенцию. Второй пункт этой конвенции гласил: «Если же вопреки всем ожиданиям и в нарушение мира… любая иностранная держава предпримет вторжение в Германию, две договаривающиеся стороны объединят свои усилия для наказания этих нарушителей и сохранения спокойствия в Германии согласно договору». Ганновер, так называемое «девятое курфюршество» Священной империи, находившееся на западе Германии, был связан с Англией династической унией, после того как ганноверский курфюрст Георг в 1714 году вступил на английский престол под именем Георга I. Ганновер англичане действительно хотели защитить — от враждебной Франции. А Акунин пишет о том, что «…чем платить большие деньги русским за защиту от Фридриха, не дешевле ли и надежнее договориться с самим Фридрихом?», о какой здесь вообще защите идёт речь?! Любопытно, что Акунин сам до этого пишет о том, что отношения между Англией и Францией накалились до предела, но при этом заявляет о том, что это от Пруссии надо защищать Ганновер! Если бы дела обстояли так, как это описывает Акунин, то что же мешало Фридриху уже давным-давно захватить Ганновер? Собирался напасть и захватить (никаких доказательств этому нет и быть не может), но потом Англия ему предложила союз, и он вот так запросто согласился? Ради чего?

И вот, наконец, Акунин доходит до полного разоблачения… самого себя.

Цитата: «Из сочинений некоторых отечественных историков может сложиться впечатление, что в 1756 году „скоропостижный“ Фридрих („великим“ его тогда еще не называли) (и это тоже неверно, Фридриха уже давно именовали именно так, ещё со времён войны за Австрийское наследство — М.Б.) ни с того ни с сего развязал агрессивную войну против своих соседей. С одной стороны, так и было — он ударил первым. С другой стороны, прусский король прав, когда пишет в своих мемуарах, что ему не оставили иного выхода. Фридрих пока не стремился к дальнейшей экспансии, он желал лишь удержать захваченную Силезию, благодаря которой его королевство стало в полтора раза больше и в два с половиной раза населеннее. С трех сторон окруженный враждебными странами — Австрией, Россией, Саксонией, а теперь еще и Францией, — он остро чувствовал уязвимость своего положения. Прусская армия была хороша, но по размеру втрое уступала объединенным силам противника, да и сражаться ей пришлось бы сразу на нескольких театрах. На английскую поддержку надеяться не приходилось — островная держава была сильна флотом, но не сухопутными войсками».

Итак, Фридрих уже одиннадцать лет не воевал, и не стремился воевать («пока не стремился к дальнейшей экспансии»). Как это понять — пока? Ему уже было сорок шесть лет, сколько ещё он должен был ждать, чтобы наконец воплотить свои зловещие замыслы и создать империю а ля Александр Македонский?

Цитата: «Все эти небыстрые, но зловещие приготовления, конечно, отслеживались Фридрихом, который называл зарождающийся антипрусский альянс „Союзом трех шлюх“ (Metzen), имея в виду Елизавету, Марию Терезию и маркизу де Помпадур, фаворитку Людовика XV, которая в значительной степени определяла французскую политику».

Даже этот момент Акунин умудрился исказить. Скандально известный австрийский писатель Леопольд фон Захер-Мазох (Leopold Ritter von Sacher-Masoch 1836 — 1895) в своём романе про Елизавету Петровну пишет, что король окрестил новоиспеченный альянс трех держав «союзом трех котильонов» (то есть трех нижних юбок «Les troix Cotillons»). Марию Терезию он отныне величал не иначе как «Котильоном первым», Елизавету — вторым, а «Помпадуршу» (то есть маркизу де Помпадур), соответственно, третьим. Было ли так на самом деле, неизвестно, но после Семилетней войны Фридрих в Сан-Суси построил Новый дворец, посвященный победе страны в Семилетней войне, причем со свойственным ему непередаваемым сарказмом назвал его «Фанфарон». На куполе дворца стоят три грации, несущие корону. Очевидно, что это символизирует его победу над тремя ненавистницами: Марией Терезией, Елизаветой Петровной и маркизой де Помпадур.

Маркизу де Помпадур Фридрих Великий действительно глубоко презирал. Елизавету Петровну был не в состоянии понять, он мыслил логически, а она правила, руководствуясь лишь эмоциями и своей подозрительностью, своими страхами. Что же касается Марии Терезии, то у Фридриха II не было ни малейшего повода для того, чтобы насмехаться над ней, поскольку он уже имел великолепную возможность оценить её железную волю и холодный государственный ум во время войны за австрийское наследство. Да и в течение одиннадцати лет мира с Пруссией она не только рожала детей своему мужу, но и не выпускала из рук поводьев управления государством. Она много и упорно работала, энергично проводила реформы в стране, удвоила свою и без того огромную армию.

Мария Терезия так и не смогла снести усиления Пруссии, которая стала проводить независимую от Вены политику, поэтому при выборе кандидатуры канцлера она сделала выбор в пользу Венцеля-Антонина Кауница. Именно благодаря его стараниям тайно была образована антипрусская коалиция — «коалиция Кауница», в которую первоначально вошли Австрия, Франция и Россия, а затем к ним присоединились Саксония и Швеция. Вскоре к коалиции примкнули почти все немецкие княжества, входившие в управляемую Габсбургами Священную Римскую империю. В 1755 году в Вене был заключен тайный пакт, по которому страны-участницы обязались напасть на Фридриха.

Цитата: «Однако шутки шутками, но перспектива войны на всех направлениях сильно тревожила короля, и он решил опередить неприятелей, чтобы, по крайней мере, сократить число потенциальных фронтов.

Сначала он все же попробовал избежать столкновения, задав через своего посла прямой вопрос императрице австрийской: зачем она перемещает войска к границе и не собирается ли напасть на Пруссию? Когда же австрийцы ответили, что слухи об антипрусском союзе ошибочны, Фридрих, зная, что это ложь, перешел к действиям.

Как обычно, он не озаботился объявлением войны. «При обычном течении дел не надобно удаляться от этих формальностей, — напишет он впоследствии, оправдывая свою нерыцарственность, — однако нельзя подчиняться им в случаях чрезвычайных, где нерешительность и медленность могут все погубить и где можно спастись только быстротою и силой».

Победа досталась англо-прусской коалиции, причем в первую очередь Англии, потому что Фридрих всего только — ценой огромных потерь и полного разорения — сумел сохранить за собой Силезию, Британия же присоединила обширнейшие колонии в Америке и Индии. Собственно говоря, именно Семилетняя война превратила островное государство в настоящую мировую империю.

Россия, потеряв сто тридцать восемь тысяч солдат, никаких территорий не обрела, но все же, как ни странно, главная цель войны была ею достигнута: истощенная Пруссия временно оставила имперские амбиции и уже не представляла опасности для больших соседей (только для маленьких).

Места для новой империи в Европе пока не хватило. Эти времена настанут позже».

Неужели??

Однако по попробуем разобраться в этом нагромождении слов.

Для начала нужно отметить, что Австрия после заключения тайного союза с Францией и Россией начала лихорадочно вооружаться. Фридрих дважды сделал дипломатический запрос в Вену: сначала для выяснения целей столь стремительного вооружения (может быть Турция опять готовит нападение?), а затем более прямолинейно — по поводу того, гарантирован ли он в текущем и будущем году от нападения Австрии. Оба раза он получал уклончивые и даже язвительные ответы. Кроме того, король высоко ценил и развивал службу разведки: «Зная всегда и заблаговременно намерения противника, можно заручиться превосходством сил даже при численно слабейшей армии». Поэтому рано или поздно, но достоверная информация к нему поступала. Из этой информации стало совершенно ясно, что союзники вскоре нападут на него и разгромят объединенными усилиями. Уже после войны король, глубоко сожалея о погибших, тем не менее, написал такие строки: «Закон мудрости велит предпочитать меньшее зло большему, браться за верное и оставлять неизвестное. Благоразумно поступает государь, когда предпринимает наступательную войну, пока выбор между оливой и лавровым венком еще в его власти. Все войны, прямая цель которых отразить несправедливых завоевателей, сохранить святость прав народных, обеспечить общую свободу и спастись от притязаний и насилия властолюбцев; все эти войны, говорю я, вполне согласны с чувством справедливости. Государи, которые их ведут, неповинны в пролитой крови; они действуют по необходимости, и в этих случаях война меньшее зло, чем мир». Осознав, что потерпел поражение на дипломатическом поприще и его враги при любом развитии событий нападут на него (доказательства были абсолютны), Фридрих II начал действовать решительно и быстро, пытаясь исправить то, что ещё можно исправить. «Нет другого спасения, как предупредить врага; если моё нападение будет удачно, то этот страшный заговор исчезнет как дым; как скоро главная участница (то есть Австрия — М. Б.) так будет снесена, что не будет в состоянии вести войну в будущем году, то вся тяжесть падет на союзников, которые, конечно, не согласятся нести её». Фридрих II решил не дожидаться выступления союзных армий, а атаковать самому. Подготовка к войне его армии происходила скрытно и в бешеном темпе. В 1756 году прусские войска с ошеломляющей скоростью и внезапностью обрушились на Саксонию. Прусская армия была больше числом и сильнее, поэтому саксонцы не решались вступить с ней в открытое сражение и, дожидаясь подкрепления со стороны Австрии и других союзников, встали лагерем в долине между Пирной и Кенигштейном, естественное положение которой (долины) делало её почти неприступной. Фридрих тем временем стремительным штурмом занял столицу Дрезден и объявил, что Саксония временно поступает под его управление. Король конфисковал все денежные средства в государстве и все запасы оружия и снаряжения в государственных арсеналах. В странах антипрусской коалиции поднялся страшный шум, Фридриха объявили разбойником и агрессором, который нуждается в примерном наказании. Однако недаром Фридрих действовал столь быстро и решительно: в его руки попал государственный архив дрезденского двора, который не успели вывезти и спрятать. На его основе прусский министр Герцберг составил знаменитый Memoire raisonne, меморандум, который содержал тексты подлинных документов, разоблачающих вероломные и агрессивные планы России, Австрии, Швеции, Саксонии и Франции в отношении Пруссии. Это вызвало некоторое замешательство в Европе, чем Фридрих II снова воспользовался. Блокированная саксонская армия вскоре сдалась на милость победителя, Фридрих овладел всей Саксонией и тут же обложил её налогами в свою пользу, а свою армию пополнил пленными саксонскими солдатами. Однако ожидаемого мира опубликование разоблачительных документов не принесло, напротив, разъяренные противники Фридриха II с возросшей яростью набросились на него со всех сторон. Война разгорелась в полную силу.

Действительно, настоящую победу в Семилетней войне одержала Великобритания, поскольку французские войска были разгромлены в Европе, Квебеке, Индии, французский флот потоплен у берегов Испании. Великобритания завоевала у Франции Канаду и прочие территории в Северной Америке, будущую жемчужину Британской империи Индию, а также захватила Австралию. Однако английская экономика также дышала на ладан: к 1763 году государственный долг Англии составлял 40 миллионов фунтов, никогда прежде расходы на войну не достигали столь огромной цифры!

Относительно великих побед русского оружия в Семилетней войне. Я бы хотел привести отрывок из барона Архенгольца, где он описывает состояние русских солдат из корпуса Чернышева, которые после воцарения на троне Петра III в самый разгар войны внезапно стали союзниками пруссаков: «Голодные солдаты, завидя прусских офицеров, указывали на рот, пожимая плечами, а многие из них тайком бегали в прусский лагерь просить хлеба, и если им давал кто-нибудь из состраданья, то они бросались в ноги своим благодетелям, чтобы показать им свою благодарность, и скорее уходили со своей добычей». Странное поведение для победителей…

Относительно того, насколько Пруссия вышла из войны ослабевшей… Слава, добытая на полях сражений, превратила Пруссию в страну равную по мощи Австрии. В 1772 году он, фактически, принудил Россию разделить Польшу на три части, что вошло в историю, как Первый раздел Речи Посполитой. Важно отметить, что ВСЯ Польша и так фактически принадлежала России, но она была ослаблена войной с Турцией, голодом и неумелым руководством Екатерины Великой (свой титул она получила за многочисленные захваты сопредельных земель) и не могла противиться воле Фридриха. Австрия также получила свою долю пирога. Польшу разделили, энциклопедия доводит до нашего сведения, что прусские приобретения составили 36 тыс. км² и 580 тыс. жителей. Фридрих после присоединения проявил большую заботу о благосостоянии своих новых польских подданных. Прежде всего он озаботился их образованием: пригласил школьных учителей католического вероисповедания. Согласно его указанию прусские кронпринцы были обязаны изучать польский язык. Но всё это детали.

Резюме. Очень не хотелось подвергать критике прекрасного человека и замечательного писателя, хотя он и заслужил. Надеюсь, что он пересмотрит и заново отредактирует свою «Историю Российского государства». Подобные проекты требуют терпения и аккуратности.

Хотите узнать больше? Желаете разбираться в европейской истории середины XVIII века? Читайте эту книгу!

Писатель Людвиг Райнер[1] попытался дать свой ответ на вопрос: почему короля Фридриха Второго Прусского стали называть Великим?

«In den langen Jahrtausenden der Geschichte finden wir nur drei Herrscher, welche von den Völkern der Erde mit diesem Titel ausgezeichnet werden. Zwei von ihnen ragen durch den Umfang ihrer Reiche und ihrer Eroberungen weit über alle Staatslenker hinaus: Alexander und Karl. Der Dritte aber war Regent eines winzigen Staates <…> ein Mann, der jenen Ehrentitel nur dem unerhörten Einsatz seiner eigenen Person verdankt…»

«На протяжении тысячелетий истории мы находим только трёх властителей, которых народы земли наградили этим титулом. Двое из них выделялись размерами своих империй и захватами территорий сравнительно с другими государственными деятелями: Александр и Карл. Третьим правителем был правитель крохотного государства <…> человек, который обязан своему почётному титулу только лишь благодаря невероятному умению использовать свой собственный потенциал…»[2]

Такая характеристика кажется мне великолепной, но явно недостаточной, поэтому цель этой книги — дать расширенный ответ на тот же вопрос.

 Людвиг Райнер) Ludwig Reiners, 1896—1957) — немецкий писатель, автор многих книг, среди которых есть и о Фридрихе Великом — Friedrich. C. H. Beck’sche Verlagsbuchhandlung, München 1952, ISBN 3-4231-0599-2.

 Reiners L. FRIEDRICH. München: Verlag C. H. Beck, 1952.

Глава I

Фридрих II и нацисты

Heute spielt er in den Lehrplänen keine große Rolle mehr.

Peter Lautzas, Vorsitzender des Verbandes der Geschichtslehrer Deutschlands

Сегодня он (Фридрих Великий) больше не играет в учебных программах большой роли.

Петер Лауцас[1], председатель союза учителей истории Германии. Из интервью журналисту Хансу-Герману Котте (Hans-Hermann Kotte)[2]

1.

Выдающаяся личность прусского короля Фридриха Великого вызывала восхищение у многих знаменитых людей, однако в числе его почитателей, к величайшему сожалению, оказался и Адольф Гитлер, из-за чего в ГДР Фридриха II объявили тираном, предтечей милитаризма и реакционером, который не принес своему народу ничего, кроме горя и несчастья. Карл Маркс, чьи труды, как известно, заменили коммунистам Священное Писание, также не мог не дать характеристику Фридриху Великому. В своей статье «Подвиги Гогенцоллернов» он написал о Фридрихе II так: «Творец патриархального деспотизма, друг просвещения с помощью розги»[3]. Поэтому неудивительно, что в ГДР, где свято чтили заветы классиков коммунистической идеологии, он был посмертно «репрессирован»: коммунисты запрещали даже упоминать имя и великие свершения этого короля. Кроме того, руководители ГДР задним числом назначили Старого Фрица[4] виновным и за поражение в двух мировых войнах, поскольку якобы именно он создал агрессивную и ориентированную на завоевания Пруссию. Что, следовательно, по их мнению, в конце концов и привело к краху Германии. Дело, порой, доходило до нелепых курьёзов. Например, бронзовую статую короля, один из самых знаменитых памятников Берлина, гордо красовавшуюся с 13 мая 1851 года на бульваре Унтер-ден-Линден (на Opernplatz, сегодня — Bebelplatz, площадь Бебеля), отправили в «изгнание» — перевезли в Потсдам, в парк Сан-Суси, где она и простояла до 1980 года, поскольку не годилась в качестве образца для подражания в «первом рабоче-крестьянском государстве на немецкой земле».

И это еще был счастливый исход, ибо шеф СЕПГ[5] Берлина Пауль Фернер санкционировал уничтожение памятника, лишь вмешательство в последнюю минуту тогдашнего министра культуры ГДР Ханса Бенцина спасло это произведение искусства от переплавки.

Официальной резиденции прусских королей — поврежденному во время войны Берлинскому замку — повезло значительно меньше. Этот дворец был объявлен символом прусского абсолютизма и милитаризма, поэтому после войны его не стали реставрировать, а вместо этого допустили туда советских кинематографистов для проведения в 1949 году весьма реалистичных съемок первого цветного советского фильма «Падение Берлина». После окончания масштабных съёмок этого прославляющего государственный и полководческий «гений» Сталина фильма, в основание замка заложили тринадцать тонн взрывчатки, взорвали и окончательно разрушили.

Впрочем, такова была общепринятая практика в странах коммунистического блока: убирать с глаз долой либо вообще разрушать памятники людям, деяния которых казались вредными коммунистическим лидерам, и на их месте водружать своих идолов. В знаменитом романе-антиутопии «1984» Джорджа Оруэлла его главный герой, Уинстон Смит, работает в «Министерстве Правды», в отделе документации, где занимается тем, что вносит изменения в документы, которые содержат факты, противоречащие партийной пропаганде на текущий момент. Фантазия Оруэлла материализовалась в ГДР: историческая правда без колебаний была принесена в жертву идеологии. «Старого короля» стали изображать чуть ли не предтечей фюрера, тираном и душителем свободы, а созданное им государство — мрачным царством-казармой, символом бездушного милитаризма и махрового шовинизма, антиподом всего либерального. То есть произошел своеобразный откат назад, в недавнее нацистское прошлое, когда Старого Фрица изображали точно так же, но только со знаком плюс, а не минус. Впрочем, под конец существования ГДР произошел ещё один смехотворный поворот на 180 градусов в отношении коммунистов ГДР к Фридриху II: в 1987 году, к юбилею Берлина, лидер СЕПГ Эрих Хонеккер поведал ошеломленной публике, что, оказывается, Фридрих Великий был первым социалистом Германии!

2

Гитлеровский Третий рейх в ещё большей степени, чем ГДР, грешил тем, что подменял правду идеологическими мифами. Историк Христофер Кларк[6] пишет: «Die nationalsozialistische Sicht der preußischen Vergangenheit war interessengeleitet, verzerrt und selektiv. Der gesamte Verlauf der preußischen Geschichte wurde dem Paradigma der deutschen Nationalgeschichte unter rassistischen Vorzeichen unterworfen» («Национал-социалистская точка зрения на прусское прошлое порождалась идеологическими интересами, искажёнными и избирательными. Весь ход прусской истории был подчинён парадигме немецкой национальной истории под знаком расизма»). Широко известно, например, что ещё в 1740 году во время церемонии похорон отца Фридриха Великого, короля Пруссии Фридриха Вильгельма I, Рыцарский зал королевского дворца с телом усопшего был задрапирован чёрными полотнищами с вышитыми на них серебряной нитью черепом без нижней части и скрещёнными костями. Именно в память об усопшем «короле-солдате», создателе первоклассной армии в Пруссии, были сформированы первый и второй полк королевских лейб-гусар (то есть состоящих при монархе). Нацистам это понравилось до такой степени, что они добавили данную символику к своим эмблемам. В действительности же на гусарском головном уборе помещалось белое изображение лежащего скелета с песочными часами в руках и девиз на латыни: «Vincere aut mori» («Победить или умереть»).

И лишь позднее эту эмблему заменило изображение черепа со скрещенными костями. А смысл эмблемы был прост: она знаменовала готовность гусар отдать жизнь во имя отечества и короля. В нацистской же геральдике «Мёртвая голова» стала символом устрашения, разрушения, язычества и смерти. В результате прусский дух стал напрямую ассоциироваться с СС.[7] Пропагандистские клише времен Второй мировой войны сохранялись в своем первозданно искаженном виде на протяжении пятидесяти лет, причем не только на коммунистическом востоке Германии, но и в ФРГ! Уже упомянутый мной писатель Людвиг Райнер писал в 1952 году: «Der wirkliche Friedrich war eine verwickelte, durchaus dämonische Natur, vom ersten Tag an verhaßt und vergöttert, einer der verschlagensten und zähesten Staatsmänner, einer der standhaftesten und erfindungsreichsten Feldherrn aller Zeiten» («Настоящий Фридрих был запутанной исторической личностью, с чрезвычайно ярко выраженной демонической природой, с первого же дня правления он был ненавидим и обожествляем, являлся одним из хитрейших и наиболее жестких государственных деятелей и самым изобретательным полководцем всех времен»)[8].

В Западной Германии в 1958 году был опубликован, а затем и экранизирован роман Фрица Вёсса[9] «Hunde, wollt ihr ewig leben?» («Собаки, хотите жить вечно?»), в котором речь идёт о немецких солдатах, отправленных воевать в Сталинград, где они проходят все круги ада — кровавые бои внутри города, массовую гибель товарищей по оружию, холод и голод. Для названия романа автор использовал известное выражение Фридриха Великого, храбреца, никогда не кланявшегося под пулями, который устыдил солдат своей гвардии, дрогнувших в бою[10]. То есть Фриц Вёсс провел прямую параллель между Фридрихом II, отцом своего народа, и нацистскими бонзами, считавшими солдат «пушечным мясом»!

Да и сейчас положение дел ненамного лучше, причём повсеместно, не только в Германии, но и в мировом масштабе. В ФРГ издано множество статей по одной и той же матрице: «Friedrich der Große: Vom Flöte spielenden Schöngeist zum preußischen Tyrannen» («Фридрих Великий: от прекрасного флейтиста к тирану Пруссии»). Зловещий образ Фридриха II занял солидное место даже и в компьютерных играх, где он предстает как злобный и беспощадный завоеватель. Голливуд также внёс свою лепту, в фильме С. Спилберга «Indiana Jones and the Last Crusade» («Индиана Джонс и последний крестовый поход») нацисты устраивают факельные шествия и сжигают книги под музыку «Прусская слава» композитора Иоганна Пифке (Johann Gottfried Piefke, 1815—1884), как будто это нацистский марш! Конечно, на самом деле всё было совсем не так…

3

Действительно, в своих речах Гитлер любил упоминать Фридриха II и распространяться о «деятельности этого светлого гения, которого некогда называли великим, но которого мы ныне должны скорей называть «единственным»[11]. Тем не менее избитый стереотип про якобы преклонение Гитлера перед Фридрихом разбивается на части тем фактом, что, начиная с 1934 года и до конца своей жизни Гитлер ни разу не посетил ни одного места, связанного с именем Фридриха Великого!

Лишь однажды, в самом начале своей диктатуры — 1934 году, в «Tag von Potsdam» («день Потсдама»), который они назвали «Tag der nationalen Erneuerung» («днем национального обновления»), Гитлер и нацистские депутаты рейхстага[12] побывали в гарнизонной церкви Потсдама, где покоились останки прусских королей, создавая впечатление преемственности своей власти по отношению к ним, — и всё!

Нацисты со свойственным им цинизмом и пренебрежением к исторической справедливости изображали свое движение как квинтэссенцию прусских традиций, национальное наследие, а Гитлера — как реинкарнацию былого прусского величия, истинно народного лидера. Так, на одной из открыток, выпущенных в марте 1933 года, можно было наблюдать Фридриха II, Бисмарка, Гинденбурга и Гитлера в сопровождении следующей надписи: «Was der König eroberte, der Fürst formte, der Feldmarschall verteidigte, rettete und einigte der Soldat» («Что покорил король, воедино собрал граф и защитил фельдмаршал, то спас и соединил солдат»)[13].

По меткому замечанию русского писателя Юлиана Семёнова, этот младший чин, выкравший генеральские сапоги, благодаря усилиям своей пропагандистской машины стал в один ряд с этими действительно выдающимися личностями. Можно ли придумать более издевательскую насмешку над здравым смыслом? Афоризмы Фридриха, адаптированные под нацистскую идеологию, огромными тиражами печатали в пресловутых «Wochensprüche der NSDAP», недельных чтениях НСДАП (то есть нацистской партии). Его имя использовали для рекламы организации зимней помощи «WHW»[14] (Winterhilfswerk), ведь Фридрих Великий прославился своим милосердием и оказанием широкой помощи неимущим. В сознание простого обывателя вдалбливалась мысль, будто бы Третий рейх и есть воплощение мечты великого короля об идеальном германском государстве. В 1932 году в статье «Пруссия должна снова стать прусской» Геббельс написал, что нацистская партия преследует в обновленном виде те же идеалы, к осуществлению которых стремились Фридрих Вильгельм I, Фридрих II и граф Бисмарк. С 1933 года в Германии стали печатать многочисленные и совершенно искаженные нацистской пропагандой биографии Фридриха II: кроме восхвалений короля, в них постоянно выделялась актуальность его наследия, а также проводилась прямая параллель с нацистским режимом. Причем акцент делался вовсе не на философские и литературные сочинения короля, а на его военные подвиги, боевой опыт и вырванные из контекста цитаты, которые якобы оправдывали агрессивную войну на полное уничтожение, войну тотальную. А ведь это не более чем повторение навета, лживого ярлыка, который навесили на Фридриха Великого его разгромленные враги, который подхватили и стали повторять его мнимые друзья — нацисты: мол, между Фридрихом II и истребительной агрессивной войной нужно поставить знак равенства.

Фридрих II защищал родину и при этом всегда был рядом со своими солдатами. Посылая их на смерть, он и сам мог в любой момент погибнуть, как любой из них. При этом никогда не бахвалился смелостью, а просто скромно считал личную храбрость само собой разумеющимся, прямой обязанностью командующего. Король на войне часто свободно расхаживал вообще один, без свиты и телохранителей, смеясь над опасностью. А Гитлер, совершавший неслыханные по своей жестокости военные преступления и навлекший на свой народ позор, вызвавший гнев и негодование всего мира, именовал себя солдатом, но при этом ни разу не был на фронте. Он практически не вылезал из своего бункера до самого конца войны. Охрана его была огромна, она именовалась «Reichssicherheitsdienst, RSD» («Имперская служба безопасности»). Даже когда исход битвы за Берлин в 1945 году стал очевиден, гибели в бою он предпочёл самоубийство. Более подробно остановимся на этом чуть позднее.

4

Любимец фюрера рейхсминистр А. Шпеер[15] в своих «Воспоминаниях» («Erinnerungen») дал исчерпывающую характеристику своему шефу: «Дилетантство было у Гитлера доминирующим качеством. Он никогда не учился профессионально и всегда оказывался посторонним человеком во всех областях. Как и большинство самоучек, он просто не имел представления о том, что такое специальные знания, профессионализм. Без всякой озабоченности перед любой задачей он смело пробовал то один способ, то другой…»

Напомню, это написал человек, о котором личная секретарша Гитлера Траудль Юнге (Traudl Junge) сказала: «Шпеер, пожалуй, был единственным человеком, к которому Гитлер испытывал какие-то чувства, кого слушал и с кем иногда даже беседовал». Можно лишь поражаться тому, что люди безропотно принимали и терпели абсолютную власть над собой в стране со стороны такой жалкой личности и его банды. Особенно заметно дилетантство диктатора проявлялось в военной области.

Вот что писал о Гитлере генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн (Erich von Manstein, 1887—1973), которого часто именовали неформальным лидером немецкого генералитета времен Второй мировой войны, в своих мемуарах «Verlorene Siege» («Утерянные победы»): «Он хотел походить на Наполеона, который терпел только помощников и исполнителей своей воли; но у него не было ни военных знаний, ни военного гения, какими обладал Наполеон… Остаётся ещё рассказать, как протекали споры между Гитлером и крупными военачальниками, неизбежные при тех взглядах, которых придерживался Гитлер по вопросам военного руководства. В отдельных описаниях подобных дискуссий перед нами предстает беснующийся Гитлер с пеной на губах, а при случае и впивающийся зубами в ковёр. То, что у него были взрывы бешенства, когда он терял всякое самообладание, безусловно, верно… Какая-либо внутренняя связь, тесный контакт между диктатором, фанатиком, думавшим только о своих политических целях и жившим верой в свою „миссию“, и военными руководителями, естественно, не могли установиться. Личное, по-видимому, не интересовало Гитлера вообще. В людях он видел всего-навсего инструменты, призванные служить его политическим целям. Никакие узы дружбы не связывали Гитлера с немецкими солдатами»[16].

Йозеф Геббельс писал о том, что его кумир во время войны открыто восхищался своим врагом, советским диктатором: «Фюрер уже неоднократно говорил мне, что испытывает отвращение к нашему генералитету… Сталину в этом смысле проще — он своих генералов вовремя велел расстрелять, и они ему теперь не могут помешать»[17]. Можно ли представить себе, чтобы во время войны Фридрих Великий неоднократно восхищался бы жестоким варварством своих противников и мечтал бы казнить всех своих генералов? Впрочем, разве фюрер только мечтал? Расправа над офицерами, участвовавшими в попытке устранения Гитлера 20 июля 1944 года, была достойна демона из ада, а не человека. «По Германии, в тылу и на фронтах, прокатилась волна арестов, за которой последовали ужасающие пытки, военно-полевые суды и громкие процессы. Приговоры приводились в исполнение по большей части путем медленного удушения жертв рояльными струнами, перекинутыми через крюки для подвески мясных туш. Крюки же брали напрокат в мясных лавках и на скотобойнях. Родственников и друзей обвиняемых тысячами отправляли в концлагеря, где многие из них погибли. С теми немногими, кто приютил у себя скрывавшихся, расправились таким же образом»[18]. Всего же до полного разгрома рейха нацисты успели убить около пяти тысяч офицеров и генералов!

И кто после этого посмеет сказать, что у Гитлера было нечто общее с великим королём? С одной стороны — беснующийся фанатик, грызущий ковер, уверовавший в свою исключительность и при этом абсолютно равнодушный к гибели своих солдат и страданиям народа, открыто ненавидящий и при первой возможности с яростью дикаря уничтожающий своих генералов и сожалеющий лишь о том, что не успел их всех перестрелять. А с другой — действительно великий человек, который всю жизнь посвятил своим подданным и трогательно заботился о своих старых офицерах до самой их смерти, справедливо считая их своими боевыми друзьями. Фёдор Алексеевич Кони (1809—1879)[19] писал о последних годах жизни Фридриха Великого: «При короле остался только Джордж Кейт, брат погибшего фельдмаршала, и генерал Фуке. Фридрих, этот мизантроп и язвительный циник, не задумываясь выплескивавший всю желчь характера на любого, кто подворачивался под горячую руку, ужасно носился с этими двумя стариками. Когда у Фуке стал притупляться слух, король выписал ему из Парижа слуховые рожки, а когда его старый приятель начал даже говорить с трудом, изобрел особенную машину, посредством которой, составляя буквы, можно было объясняться, и по несколько часов в день проводил с ним в таком немом разговоре»[20]. Старый генерал Фуке (француз-гугенот, получивший убежище в Пруссии) был на 14 лет старше короля, поэтому Фридрих относился к нему с особым почтением и дружбой. Фуке до самой смерти оставался почётным директором военной школы для дворян — рыцарской академии.

Фельдмаршал Манштейн вольно или невольно в нескольких словах вынес приговор вообще всему нацистскому режиму: никакие узы дружбы не связывали партийных НСДАП бонз с немецкими солдатами!

Я бы от себя добавил: и с немецким народом, который стал первой жертвой нацизма, хотя на партайтаге (съезде нацистской партии) заместитель Гитлера Рудольф Гесс (Rudolf Walter Richard Heß, 1894 — 1987) и кричал с пеной у рта, мол: «Партия — это Гитлер; Германия — это Гитлер; а Гитлер — это Германия» («Die Partei ist Hitler; Deutschland ist Hitler; Hitler ist Deutschland»). Ведь этот преступный режим уничтожил не только всех немецких евреев в огне Холокоста, но и около двух миллионов коренных немцев: антифашистов, представителей левых партий, участников движения Сопротивления, христиан, пацифистов, отказывающихся присягать на верность фюреру и… больных немецких детей! А сколько всего немцев было отправлено в концлагеря на «перевоспитание» и там подвергнуто средневековым пыткам и издевательствам? Любое сопротивление режиму немедленно каралось обезглавливанием. В нацистской Германии настоящий «ренессанс» пережила гильотина: за годы диктатуры таким способом, этим топором, было обезглавлено около сорока тысяч человек!

Многим немцам пришлось покинуть родину по политическим причинам. Десятки тысяч немцев нацисты обобрали до нитки и изгнали. 25 августа 1933 года в газете «Deutscher Reichsanzeiger» был напечатан первый список людей, которых лишали немецкого подданства. Всего же таких списков было 359!

За время нацистской диктатуры 39 006 человек были лишены гражданства. Их имущество было конфисковано, а сами они не могли чувствовать себя в безопасности даже за границей. С целью устрашения нацисты вывесили в «Немецком клубе» в Лондоне портреты 33 фигурантов списка с подписью: «Если вы встретитесь с ними — забейте до смерти!». Рудольф Брейтшейд (Rudolf Breitscheid, 1874—1944) — немецкий политик, левый либерал, впоследствии социал-демократ, погибший в концлагере Бухенвальд. Писатели Пауль Томас Манн и его брат Генрих Манн, социал-демократ Отто Вельс (Otto Wels) … адвокаты, журналисты, пацифисты, кинематографисты, театральные критики — все они стали персонами нон-грата в Германии.

Более 250 немецких писателей уехало от «коричневой чумы» со своей родины. Однажды на одном банкете министр образования Третьего рейха Бернхард Руст спросил у великого математика, лауреата премии имени Лобачевского, признанного мирового лидера математиков Давида Гильберта: «Как теперь математика в Гёттингене, после того как она освободилась от еврейского влияния?» Гильберт уныло ответил: «Математика в Гёттингене? Её больше нет» (…das gibt es doch gar nicht mehr).[21]

Великая немецкая актриса Марлен Дитрих (Marie Magdalene Dietrich, 1901—1992), например, не только эмигрировала из Германии, но и публично отклонила все заманчивые и более чем щедрые предложения нацистов о съёмках фильма под эгидой Министерства пропаганды в Третьем рейхе. А в марте 1943 года она прервала актерскую карьеру и в течение трёх лет выступала с концертами перед солдатами союзников в Северной Африке, Италии и Франции, чтобы доказать, что далеко не все немцы — нацисты. Всего за годы войны Дитрих выступила более чем в пятистах представлениях. В 1947—1950 годах её наградили высшим орденом американского военного министерства для гражданских лиц — медалью Свободы, а также двумя французскими орденами Почётного легиона.

5

Кроме того, далеко не всем удалось вовремя бежать из нацистского государства. Известнейший немецкий публицист-антифашист, пацифист и лауреат Нобелевской премии мира 1936 года Карл фон Осецкий (Ossietzky Carl von, 1889–1938), не принадлежавший ни к одной из политических партий, ещё до прихода нацистов к власти писал: «Гитлер — это война, это страшная беда и несчастье для немцев». Он смело разо