автордың кітабын онлайн тегін оқу Тайна янтарного амулета
Валерий Сергеев, Виктор Хорошулин
Тайна янтарного амулета
Книга — о янтаре, богатстве Балтийского региона, о чудесных свойствах солнечного камня, и людях, делающих янтарь поистине волшебным.
Старые знакомые (по книгам «Таинственный остров Кнайпхоф» и «Хвост ящерицы…») журналисты Вадим Филатов и Матвей Хрусталёв живут и работают в Калининграде. Вадиму случайно попадает в руки янтарь необычной формы. Амулет предостерегает своего владельца о возможных опасностях. Кроме этого, как оказалось, в амулете «хранятся» ощущения и воспоминания разных людей. Вскоре оказывается, что за этим амулетом ведёт охоту одна таинственная организация. С нею журналисты вступают в настоящую схватку, им помогает их давний друг, майор полиции Иванушкин.
Table of Contents
Пролог
Часть I. Виселица на Холме Гальгенберг
Глава 1. Отшельник и море
Глава 2. Ловцы янтаря. Семейство Паулихтер
Глава 3. Доктор Мюнц
Глава 4. Раненый, больной и философский камень
Глава 5. Слово доктора Мюнца
Глава 6. Схватка на дороге в Кёнигсберг
Глава 7. Работа началась
Глава 8. У доктора Мюнца
Глава 9. Возвращение
Глава 10. Тайна отшельника Отто
Глава 11. Поединок в Дерлау
Эпилог к первой части
Часть IІ. Провал проекта «Тор»
Глава 1. Учёные гости из полярного континента
Глава 2. Лаборатория на улице Хлебных лавок
Глава 3. Торсионное поле как оружие будущего
Глава 4. Новые исследования
Глава 5. Начальники лабораторий
Глава 6. Эксперимент
Глава 7. Обычный день 20 ноября 1942 года
Глава 8. Семья Паулихтер три века спустя
Глава 9. Альфред Роде и Янтарная комната
Глава 10. Эпилог ко второй части
Часть III. «Чуть помедленнее, кони!..»
Глава 1. Экскурсия по городу
Глава 2. Янтарный амулет и «ловцы янтаря» 21-го века
Глава 3. Журналисты за работой
Глава 4. Янтарный амулет и видения Вадима
Глава 5. Страсти вокруг янтарного амулета
Глава 6. Обстановка накаляется
Глава 7. В погоне за амулетом
Глава 8. Ловля «на живца»
Глава 9. Отдых вблизи Куршского залива
Глава 10. Возвращение амулета
Пояснения
Пролог
В душном павильоне ГТРК «Янтарь» подходил к концу очередной рабочий день… Хотя, какой к чертям «день», если за стенами телекомпании была уже почти ночь.
— Привет, Апостол! — рыжеволосый хохмарь Вадим Филатов, известный репортёр калининградских «Вестей», переложил мобильный телефон к другому уху. — Не спишь? А я сегодня услышал сенсационную историю, тебе она должна понравиться. Но, поскольку, я ничего не делаю бесплатно, то с тебя две банки пива и вяленая корюшка.
«Апостолом» Вадим величал своего старого друга, Матвея Хрусталёва, работающего в популярной калининградской газете «Башня Врангеля», вместе с которым они заканчивали журфак местного университета имени Канта.
— Да знаю я все твои сенсации…, - вяло отреагировал Матвей. — Опять какая-нибудь ерунда… Ну, ладно, рассказывай.
— На днях один мужик в Багратионовском районе решил утопить своего старого пса и выбросил его из лодки на середине реки. Но пёс принялся за ним плыть… Тогда мужик замахнулся веслом, чтобы оглушить собаку, только сам не удержался, упал в воду и стал тонуть. А преданный пес вытащил хозяина на берег. Короче, спас…, - на одном дыхании протараторил приятель.
— Как трогательно… Вот и снял бы репортаж о собачьей верности. Только сдаётся, что ты меня опять разыгрываешь?
— Конечно, пытаюсь хоть как-то развлечь. Ведь ты после женитьбы в постоянной депрессии и мы, твои холостые друзья и соратники, очень переживаем по данному поводу, — хохотнул приятель. — Ведь когда имеешь дело с женщиной, главное — не забывать, что на свете много других женщин!..
— Слушай, перестань молоть ерунду. У меня прекрасная семья: жена Наденька и дочка Лизонька…
— Знаю-знаю, «женись и стань ручным!», — с пафосом продекламировал Вадим. — А каждый настоящий мужчина должен иметь стальной характер, который слабым женщинам не согнуть… И им остаётся только одно — пилить! — теперь рассмеялись оба. — Я предлагаю немедленно придумать повод для встречи без галстуков. Отчего бы нам завтра не обсудить, например, актуальные вопросы современного домостроя?
— Ты неисправим… — задумчиво произнёс Матвей. — Но встречаться, действительно, нужно чаще… Вот только ни завтра, ни послезавтра у меня не получится. Работаю над очень интересной темой и сроки, к слову, уже поджимают.
— Так, что за тема? — мигом посерьёзнел ушлый тележурналист. — А, может, «мы мигом к вам заявимся с лопатами и вилами»… — с деланной хрипотцой пропел Вадим в трубку, — «денёчек покумекаем и выправим дефект?..»
— Ты почти угадал, дружище, — Хрусталёв перешёл на деловой тон, — я как раз пишу очерк о последних гастролях ВладимираВысоцкого, которые проходили в Калининграде в июне 1980 года.
— Так про это уже писано-переписано…
— Не скажи, приятель, — загадочно произнёс Матвей, — я тут кое-что узнал… Причём такое, что тебе и не снилось. Наполеон как-то сказал: «История — это ложь, с которой все согласны», а я открою всем правду… Это будет — бомба!
— Не может быть, — выдохнул Вадим. Он чувствовал, что друг говорит правду. — Или теперь уже ты решил меня разыграть? И что ты раскопал?
— Много чего. Любимые места Владимира Семёновича, где он с удовольствием гулял, люди, с которыми встречался, клиника, в которой проходил обследование и лечение… Но это не главное…
— Ну-ну, колись по полной…
— Есть странные артефакты, по-видимому, принадлежавшие Высоцкому, которыми он очень дорожил, а у них — длинная история и особое предназначение…
— И это всё происходило в 1980-м году?
— У меня есть документы и свидетели, которые утверждают, что Высоцкий бывал в Калининграде не один раз, а — регулярно. Но почему-то инкогнито. И занимался он у нас не совсем понятной мне, пока, деятельностью… Здесь ещё интересная история, связанная с Янтарной комнатой… и не только… надо разбираться. К тому же, тут и «психушки» нарисовались, и слежки КГБ и просто… какая-то мистика! Впрочем, с последней мы сталкивались уже неоднократно…
— Вот это — да! — удивлённо протянул Вадим. Голос его стал абсолютно серьёзным. — Возьми меня «в долю». Ты же знаешь, я не подведу. Ведь мы с тобой в каких только переделках не побывали (1). В благодарность с меня — пиво! Много пива! Плюс наша балтийская корюшка!
— Только никому ни слова!
— Могила, ты же меня знаешь…
Часть I. Виселица на Холме Гальгенберг
Глава 1. Отшельник и море
Остзее в эти сентябрьские дни 1650 года радовало глаз лазурной волной, белыми кудрявыми барашками и тихим, мерным шёпотом неторопливого прибоя. Чайки носились над морем, тут и там затевая ссоры по пустякам. Солнышко припекало, а дующий из аквамариновой дали ветер приятно освежал.
Прибрежная зона от Кранца до Раушена и далее, вплоть до Пиллау (2) представляла собой сосновые леса, начинающиеся сразу за серо-жёлтым песком с мелкими камушками и ракушками, щедро согретыми солнцем. Под деревьями зеленели густые заросли ежевики, малины и смородины. Ходить же по тропинкам между пахучими соснами было одно удовольствие.
Из резиденция бернштайнмайстера (3), расположенной в Гермау, что неподалеку от Пальмникена, выехал отряд вооружённых людей, контролирующих сбор янтаря на побережье Остзее. Во главе отряда на молодой лошади двигался мастер Бергерклик, пожилой мужчина, переносящий такие поездки с каждым разом всё тяжелее. Почтенный возраст тянул его в один из кабинетов «Янтарного суда», в мягкое кресло, к чернильнице и бумагам, но согласно приказу Великого курфюрста Фридриха Вильгельма, в его обязанности входили обязательные объезды подконтрольных территорий, скупка или конфискациянайденного янтаря, а также наказание незаконных ловцов оного, вплоть до повешения. Поэтому за отрядом следовала повозка, крытая шерстяной тканью, под которой лежали несколько мешочков соли, предназначенных для расплаты за солнечный камень.
Сам мастер Бергерклик был грузен, с выпирающим из-под бархатного камзола животом. Его усталоеодутловатое лицо было покрыто капельками пота, который он постоянно вытирал платком. Крупный мясистый нос и губы, отвисшие щёки с красными прожилками, прищуренный взгляд из-под косматых бровей… Широкополая шляпа прикрывала почти полностьюоблысевшую голову. Его сопровождал молодой помощник Томас Мильхер и четверо береговых стражников. На повозке дремал секретарь Иоганн Ростке, ещё более древний, чем сам Бергерклик.
Процессия находилась в пути второй день. За это время им удалось выкупить около сотни фунтов янтаря да повесить мальчишку, совсем ещё юнца, пытавшегося прикарманить десять фунтов солнечного камня, да хранившего дома ещё столько же. Жалко, конечно, отрока, но приказ есть приказ… И висельные холмы на окраине Гермау — это напоминание каждому о том, что на сбор и хранение янтаря введён запрет с незапамятных ещё времён… Со времён Тевтонского ордена. И того, кто нарушит это правило, ждёт петля. Мало того, ещё действовал запрет на выход к морюлюбому, кто не являлся местным жителем и не имел на то специального разрешения. Любой, выловивший из моря янтарь или собравший его на берегу, мог быть отправлен на виселицу, которые красовались вдоль побережья Остзее от Раушена до Пиллау. Подозреваемых в краже или незаконном сборе янтаря ждало суровое решение бернштайнмайстера, «Янтарный суд» и палач.
Мастер Бергерклик поморщился: бледное, перекошенное от ужаса лицо парнишки вновь предстало перед его глазами. Чувство вины нахлынуло на старого служителя бернштайнгеррен (4), впрочем, тот стал яростно отгонять его. От рождения у него был довольно мягкий характер, настолько впечатлительный, ранимый и добрый, что он никогда никому не мстил. Мастер любил задумчиво расслабиться и бездельничать, неспешно наслаждаясь закатами и красивыми видами природы, вести медленный, чувственный образ жизни. Одновременно с этим он прекрасно манипулировал людьми, и потому у него удалась карьера… Азаконы говорили ясно: за кражу фунта янтаря положен штраф в 90 прусских гульденов или тюремное заключение сроком на месяц. За два фунта краденого янтаря наказание удваивалось. За три фунта полагался штраф уже в 270 гульденов, а вдобавок — порка и десятилетнийзапрет проживать на побережье. За четыре фунта — к тому же штрафу и порке добавлялся ещё и позорный столб, а затем и пожизненный запрет на проживание в стране. Ну, а за пять фунтов украденного янтаря наказанием становилась уже виселица и оплата краденного в двойном размере. У мальчишки нашлось в общей сложности двадцать фунтов янтаря. Если бы у него обнаружили ещё хотя бы пять фунтов, наказанием могло быть и колесование.
Да, наши законы суровы. «Dura Lex Sed Lex», — прошептал он, как заклинание. «Закон суров но это — закон»! Даже за нахождение на берегу без разрешения полагался штраф, размером от 12 до 18 гульденов, с высылкой от года до трёх за повторное подобное нарушение! Мало того, всё взрослое мужское население (старше 18 лет) было вынуждено давать «береговую клятву» (5) в том, что они не будут незаконно собирать янтарь и должны доносить на любого, кто будет в этом замешан.
Так что, у береговой стражи работы хватало. Но даже страх перед жестоким наказанием не останавливал отчаянных ловцов янтаря. Некоторые «умельцы» организовали целые артели злоумышленников, в которые входили как непосредственно сами ловцы, так и люди, предупреждающие их о появлении стражников, а также хранители и перекупщики украденного солнечного камня, имеющие свои схроны и тайники по всему побережью.
Разумеется, незаметно приблизиться и накрыть разом всю компанию «добытчиков» не представлялось возможным. Издалека завидев приближающуюся береговую стражу, воришки-наблюдатели свистом предупреждали ловцов, которые тут же выходили из моря, бросив в воду огромные сачки, и разбегались кто куда. Вот одинокого ловца, сильно увлёкшегося своим незаконным промыслом, можно было легко поймать с поличным. Тот парнишка, как раз добывал янтарь в одиночку, вот и попался.
И всё же, скверное чувство продолжало терзать душу старого человека, не хотело отпускать. Мастер Бергерклик отстегнул от седла кожаную флягу, вынул деревянную пробку и прильнул к горлышку, наполняя утробу добрым рейнским вином. В конце концов — он выполняет свою работу и, Господь — свидетель, справляется с нею неплохо!
В лесу настойчиво стучал дятел, вдалеке завела свою нуднуюпеснь кукушка. Уныло дребезжало колесо телеги, заглушая топот копыт, скрипели ремни снаряжения и звенела сбруя. Стражники изредка вялопереговаривались между собой.
Приближался Раушен. В этих местах берега поднимались круто вверх, оставляя уморя узкую полосу песка. На высоких откосах росли небольшие берёзы, кусты малины и смородины, а в июне местные жители собирали здесь землянику. Над откосами стояли стройные сосны. На берегу моря, словно огромные моржи или морские львы, развалились массивные серые камни. Завидев приближающийся отряд, редкие гуляки, находящиеся вблизи моря, тут же уходили прочь.
Береговая стража не сразу заметила на валуне одинокую фигуру сидящего человека. Серое облачение незнакомца делало его похожим на такой же камень — молчаливый и неподвижный.
— Томас, — произнёс мастер Бергерклик. — Поверь личностьэтого странника. И спроси, что он здесь делает. Уж не собрался ли он заняться ловом янтаря?
— Я знаю его, герр мастер. — Это — отшельник. Он живёт тут один, ни с кем не общаясь. Вырыл себе землянку на откосе под корнями сосны и ютится в ней. И ещё… Он — прокажённый.
— Силы небесные, — перекрестился старик. — Только прокажённого нам не хватало…
— Он безобиден, мастер. — И, по-видимому, очень несчастен. Люди отринули его от себя…
— Что ж, — проговорил Бергерклик. — Иди, Томас, и подай ему эту монету!
— Господь с вами! Вы даёте целый дукат! Этот бедолага будет рад и крейцеру! — не случайно среди своих товарищей Мильхер считался самолюбивым и скуповатым парнем, который трудно расстаётся со своими многочисленными долгами.
— Иди и подай ему дукат, — повторил пожилой начальник. — Пусть помолится на досуге о нас, на чьи плечи возложены обязанности судей и палача…
Вздохнув и приняв монету, молодой помощник подъехал к отшельнику.
— Возьми, — сказал он с некоторой опаской, бросая деньги под ноги прокажённому.
Тот встал с камня во весь свой немалый рост и повернулся к Томасу. Молодой человек страшился увидеть обезображенное лепрой лицо, но оно было закрыто полоской материи, в которой были проделаны отверстия для глаз.
Прокажённый молча поклонился Мильхеру.
— Наш начальник, уважаемый мастер Бергерклик, служащий в резиденции бернштайнмайстера Йокельминца, пожаловал тебе золотой дукат, дабы ты смог прокормиться и помолиться за нас, береговых стражников.
Прокажённый глазами нашёл сидящего на лошади пожилого чиновника, без ошибки признав в нём вышеупомянутого мастера, и низко поклонился тому.
— И дай знать ловцам янтаря, промышляющим в этих местах, чтобы чтили закон и не помышляли о краже янтаря! Виселицы на побережье моря вплоть до самого Пиллау, редко пустуют!
На прокажённом был надет длинный плащ с капюшоном, лицо скрывала полотняная маска, на руках — рукавицы… Он молчал, но кивком головы дал понять, что исполнит услышанный приказ.
— Господь с тобой, — на прощание произнёс Томас. — Но было бы лучше, если б ты поселился у братьев в госпитале Святого Георга (6)!
Он вернулся к береговой страже, но так ине увидел, поднял ли монету отшельник.
Некоторое время ехали молча вдоль линии моря. Лошади шли не спеша, вдыхая свежесть воды и запах морских водорослей. Прибой лизал пенящимися языками мокрый прибрежный песок и любезно приглашал каждого бредущего по пляжу воссоединиться состихией. Привал было решено сделать в Раушене. Толстяк Бергерклик вновь потянулся за флягой.
Отшельник проводил взглядом удаляющуюся береговую стражу, затем поднял монету и попробовал её на зуб. Дукат был настоящим. Он вновь присел на камень и устремил свой взгляд в море. Там, вдали, оно было уже других цветов — хмуро-синего, тёмно-кобальтового. Оттуда веяло далью, глубиной и загадочностью. Там, за морем, располагалось шведское королевство. А здесь… Прусский король свято оберегал янтарную регалию (7). И это неудивительно, ведь данный камень ценился ещё в глубокой древности. Ему приписывали многочисленные целительные свойства, которые он во многом оправдывал. Поэтому ещё древние пруссы организовали продажу электрона- янтаря в чужие земли. Один из торговых путей вёл прямо в Рим.
Захватившие Пруссию тевтонцы тоже быстро наладили торговлю янтарём, сделав добычу солнечного камня и его продажу своей привилегией. Вылавливать в море и собирать янтарь на берегу запрещалось. Случайно найденный камень должен был сдан специальным сборщикам янтаря. Те расплачивались за него либо солью, либо мелкими деньгами. Орден пошёл и дальше — был ведён запрет на профессию резчика янтаря. Тевтонцы продавали его либо в виде сырца, либо отправляли на обработку к своим мастерам в Любек, Брюгге или Венецию.
Очень ценил янтарь и первый герцог Пруссии Альбрехт Бранденбургский. Его личный врач, а также профессор медицины, ректор университета в Кёнигсберге Андреас Аурифабер, в 1551 году написал «Историю янтаря». Это был самый первый научный труд, посвященный янтарю и его целебным свойствам, и он появился именно здесь, в Восточной Пруссии.
Прокажённый отчаянно верил, что именно богатое янтарём море поможет ему избавиться от страшной болезни. Он снял рукавицы, вошёл по колено в воду и, зачерпнув ладонями солёную влагу, плеснул её себе в обезображенное лицо. Умывшись, таким образом, несколько раз, он сел на песок и начал читать молитву.
Жил отшельник здесь же, на берегу. Природа создала на крутом откосе небольшую расщелину под корнями сосен. Расширив и углубив её так, чтобы в неё мог пролезть взрослый человек и сносно устроиться, словно в монастырской келье, он остался там жить. В его логове имелось несколько книг, свечи и кое-какие предметы обихода. Летом он кормился грибами и ягодами, ловил рыбу, принимал подаяние, а зимой куда-то уходил. Кто он такой, каково его имя, откуда он пришёл — никто не ведал. Он ни с кем не общался. Мало кто слышал от него слово или два. Принимая подаяние, он кланялся, рукавиц и полотняной маски никогда не снимал. Только с морем он был открыт и приветлив.
По утрам он выходил на берег и подставлял лицо, и всё тело восходящему солнцу. Какие молитвы он при этом читал, никто не знает. Затем он умывался морской водой, обливался ею. Некоторые видели, как отшельник собирает на берегу какие-то камешки. Люди не сомневались, что он ищет янтарь. Но на самом деле, никто никогда его у него не видел. Поэтому и береговая стража оставалась к нему снисходительной и дозволяла жить здесь, на берегу, не требуя разрешения.
А море? Оно было слишком громадным, чтобы замечать горести маленького человека. Оно и радо бы помочь, да сколько такихстраждущих на его бескрайних берегах, да и среди волн, молят о помощи…
С незапамятных времен судьба всех заболевших лепрой была печальной — они неминуемо становились изгоями, ведь прокажённого считали «проклятым». Больные лишались всех званий и прав, им запрещалось входить в церковь, посещать рынки и ярмарки, мыться в проточной воде или пить её. Им нельзя было прикасаться к чужим вещам, а говорить со здоровыми людьми надлежало только стоя против ветра и закрывая рот плащом. Лепра у одного из супругов считалась законным поводом для развода, при появлении первых же признаков проказы человека отпевали в церкви, как мёртвого, и устраивали символические похороны, после которых больному давали особую одежду — тяжёлый балахон с капюшоном. Такие несчастные обязаны были предупреждать о своём появлении с помощью рога или трещотки, колокольчика или криков: «Нечист, нечист!». Иначе его забивали камнями и палками…
Тихий шорох заставил отшельника обернуться. С откоса спускались люди, их было трое. Первый, спрыгнувший на песок, посмотрел вслед удалившейся на полмили береговой охраны и махнул рукой остальным.
— Они ушли! Далеко! — крикнул он. — Здесь только прокажённый!
— Вот и славно!
— Хвала Господу и Пресвятой Деве Марии!
Вскоре все трое собрались на берегу. Одеты они были в жалкие лохмотья, ни на ком не было даже дырявых башмаков. Зато двое держали в руках огромные сачки.
Убедившись, что для береговой стражи они недосягаемы, троица вошла в воду.
Они не обращали внимания на отшельника, а тот, в свою очередь, делал вид, что не замечает их.
— Курт, ты уверен, что нас никто не выдаст?
— Пауль следит, он даст знать, если что!
— Но Пауль слишком мал!
— Мал, да удал! Не бойся, Петер, греби камни и не задавай глупых вопросов!
— Ох, узнает старый Иеремия, чем мы тут занимаемся!..
— Брось хныкать! Откуда он узнает? Нам бы хотя бы по паре фунтов выловить… За пару фунтов нас никто не лишит жизни!
Некоторое время ловцы янтаря молча орудовали сачками. Пенистые зеленоватые волны окатывали их до самых ушей.
— Ох, холодна сегодня вода!
— В прошлый раз на этом самом месте… я столько набрал! А сейчас…
— Шторм нужен, — заявил тот, кого звали Куртом. — При шторме много янтаря приносит. Тогда даже сачок без надобности. Ходи по берегу и собирай!
— Петер, сколько у тебя?
— Пара кусочков… Маленькие…. А у тебя?
— Тоже пара…
— Не густо…
Они вышли на берег, погрелись немного на солнце, посмотрели, кто сколько сумел поймать солнечного камня… И полезли в воду вновь.
Через полчаса Курт взмолился:
— Пойдёмте, братцы, на другое место! Здесь пусто!
— Надо предупредить Пауля… Если он не сбежал ещё…
— Может, и нам пора домой?
— Нет, половим ещё немного! Завтра скупщик янтаря Гюнтер поедет в Кёнигсберг. Продадим ему, что есть, всё какие-то несколько крейцеров…
Ещё через час ловцы, так ине обогатившиеся сегодня, но замёрзшие окончательно, начали собираться. На троих у них не набралось и фунта янтаря. Боясь, как бы не стемнело совсем, они полезли на откос. Ещё долго слышались их голоса.
А отшельник вдруг застонал, схватившись за сердце…
Солнце, между тем, склонилось к закату. Оно ушло в левую от одинокого человека сторону и оттуда едва посвечивало своими лучами. Стихли голоса чаек. Над водой теперь резвились летучие мыши, ловя на лету мошкару.
Наконец, последний, прощальный солнечный луч осветил фигуру прокажённого… Он сидел на плоском камне у самого прибоя, и рыдал безудержно, навзрыд: согнувшись в три погибели, закрыв вздувшимися ладонями лицо и уронив косматую голову на колени… Его угловатая фигура, казалось, как-то сжалась и словно вдвое убавилась, обезображенные язвами и багровыми пятнами руки, как и всё жалкое тело, сотрясала крупная дрожь. Так плачут настоящие мужчины в минуту горя, боли и отчаяния, когда уходит из жизни лучший друг или верная спутница, когда в спину вонзают кинжал подлости, а в распахнутую беззащитную душу плюют ядом предательства…
Глава 2. Ловцы янтаря. Семейство Паулихтер
Иоганне Паулихтер не было и сорока, но выглядела она настоящей старухой. Четверо сыновей — мал-мала-меньше, попробуй, вырасти, если осталась без мужа десять лет назад! Да, бывают в жизни такие ситуации, когда самая ужасная несправедливость меркнет перед жестокой гримасой судьбы… Неизвестно, как бы она жила, если бы ей не помогал брат её мужа Иеремия — пожилой, но ещё довольно крепкий мужчина, держащий в своих цепких руках как хозяйство брата, так и его непоседливых мальчишек.
Старшему, Гансу, уже исполнилось семнадцать. Он собирался стать моряком, но пока только в мечтах. Юноша несколько раз выходил в море с рыбаками, но до поступления на настоящий корабль дело никак не доходило. Впрочем, тот же дядя Иеремия обещал всё уладить к весне. Кое-каким жизненным премудростям парень, конечно, обучился. Но ничем выдающимся среди сверстников не выделялся. Немногословный мечтатель и выдумщик.
Пятнадцатилетний Курт, в отличие от долговязого Ганса, был небольшого роста. Он с раннего детства пристрастился к чтению и выпрашивал книги по всему Люменфаллю, небольшому селению на берегу Остзее, расположенному неподалёку от Раушена, да и по самому Раушену. Курт любил слушать рассказы про животных и целебные травы, про лечение, как скотины, так и людей, словом, тяготел к знахарству.
Петеру было тринадцать. Был он хоть и моложе своих братьев Ганса и Курта, зато более рассудительный, вдумчивый и хозяйственный. Он не собирался идти в моря, его не интересовали книги, зато работу на земле отрок считал своим делом и стремился к нему всей душой. Он заботился о животных, когда те ещё находились в хозяйстве Паулихтеров, копался на грядках в огороде, пахал землю, и в свои тринадцать выглядел почти сформировавшимся мужчиной.
Всеобщим любимцем в семье был одиннадцатилетний Пауль — розовощёкий крепыш с вихрастой головой. Он любил лес, часами мог пропадать в нём, собирая грибы или ягоды, слушая пение птиц, любуясь полянками и опушками, холмами или низинами, игрой света и тени, опадающими листьями, или просто упиваясь тишиной. Он мог наслаждаться и морем, но лес ему был всё-таки ближе. Пауль охотно помогал матери по дому, чего от Ганса или Курта добиться было нелегко. Он вообще никому не мог отказать в помощи, и делал всё легко и с улыбкой. Он свято верил, что впереди в его жизни — только хорошее. А если и не во всём, то это — неважно: как-нибудь да выкарабкается из передряг!
Последние годы для семьи Паулихтер выдались непростыми. Мать часто болела, а в доме частенько не было никакой еды. Как-то раз, услышав от соседских парней о том, что ловля янтаря, если взяться за неё осторожно и не попадаться в руки береговой охраны, — дело весьма прибыльное, братья решили заняться именно этим ремеслом. Продумали тактику ловли солнечного камня (особенно расстарался Курт, обсуждая каждую деталь), соорудили себе сачки подобающих размеров и отправились на промысел. В первый же день им удалось наловить около пяти фунтов янтаря. Они продали его жадному скупщику Гюнтеру за два дуката. Начало было положено. В тот день семья впервые за долгое время наелась досыта, и решение продолжать это незаконное ремесло было принято окончательно. Конечно, об этом никто из соседей не должен был даже догадываться.
— О, трое мокрые, а четвёртый сух, — заметил Иеремия, сидя за столом вместе с Иоганной, когда братья появились на пороге. Взрослые пили чай в тишине. — Похоже, что стоял на стрёме, пока его братья добывали янтарь… Замечу — незаконно добывали, с риском для жизни… Не так ли, детки?
Взгляд старого пекаря был тяжёл. Четвёрка молодых людей сразу стушевалась.
— О чём ты, дядя Иеремия, — ответил Ганс, опуская глаза. — Мы просто искупались маленько. Вода ещё тёплая…
— Побегали по воде, забрызгались, — подтвердил Курт, глядя куда-то в угол комнаты.
— Одежду заодно постирали, — добавил Петер и вытер нос.
— Замёрзнете ведь, мальчишки, — озабочено проговорила мать, обхватив чашку ладонями. — Где я найду деньги на лекаря?
— Интересно, — медленно проговорил Иеремия, испытующе глядя на ребят, — тому, кто решил закончить жизнь в петле на Висельном холме, нужен ли врач?
— Да брось ты, дядя Иеремия, — вдруг вспылил Ганс. — Всё побережье занимается добычей янтаря! Тысячи людей стараются, как могут, выловить хоть немного, чтобы было на что купить хлеба… А стражники хватают лишь единицы! Море само выбрасывает янтарь, почему мы не можем его собирать?
— Потому что это — запрещено, — ответил Иеремия. — Вчера неподалёку от Кранца повесили парнишку. Примерно такого же возраста, как ты. Возможно, его тоже терзали подобные сомнения…
— Да вы садитесь за стол, ребята, — засуетилась мать. — Я сейчас чаю горячего налью, а то вы никак не согреетесь… Ну, разве можно идти против закона, против курфюрста?
— Э-э, мать, — заметил Иеремия. — Они уже взрослые… Потому решили сами тащить крейцеры и дукаты домой… Им кажется, что взяли Бога за бороду… — Он достал трубку и принялся набивать её табаком. — Они думают, что умнее береговой стражи, коль сумели пару раз не попасться ей на глаза…
Ребята, не торопясь, стали усаживаться за стол.
— А штраф? — спросил строгий дядька. — За два фунта — 180 дукатов! Где вы их возьмёте? Да ваша хибара, клянусь небесами, и всё хозяйство столько не стоят!
Иоганна побледнела.
— Вы уж, ребятушки, бросайте это дело, — на её глаза навернулись слёзы. — Плохо закончите… Помоги нам, Пресвятая Дева…, - зашептала она.
— А с другой стороны, — вдруг сменил тон Иеремия, закуривая трубку, — бесполезно закрывать сито детской ладошкой: через соседние дырочки лишь сильнее течет… Так вот, если за это дело взяться с умом…, — он поднял палец кверху, призывая к вниманию, — то риск действительно можно свести к минимуму.
Братья оживились, заёрзали, задвигали табуретами…
— Я и сам хотел вам предложить нечто подобное, да всё сомневался, — продолжал Иеремия. — Думал, что вам не по плечу такое занятие… А вы, гляди ж… Сами взялись!.. Не ожида-ал…
— На что ты подбиваешь моих парней, Иеремия? — встрепенулась Иоганна. — Ты же сам говорил, что это — опасно!
— Э-э, мать, это опасно для тех, кто работает в одиночку, кто жаден и глуп! У кого голова на плечах, а не кочан капусты, тот зарабатывает прилично и плюёт за законы курфюрста и епископа! Я, ребятки, принёс вам свежеиспечённого хлеба. Давайте, налегайте на него. Мы должны обсудить несколько вопросов!
— А ты что, дядя Иеремия, и сам занимался этим промыслом? — спросил Курт.
— Было дело, — с улыбкой произнёс тот и, выпуская дым поверх стола, видимо, вспомнил что-то приятное. — В то время я ещё не был пекарем, а рыбачил вместе с вашим отцом… Кроме прочего, нам вменялось в обязанность добывать также и янтарь. Мы заплывали на лодке в море, на глубину 6–8 футов, и действовали так же, как и сейчас — большущими сачками пытались выловить камешки… Расплачивались с нами солью… Иногда и деньгами, но за слишком уж малую цену… Но «дают» — это ведь не «берут!» Вот тогда мы и начали подворовывать. Так я научился кое-каким хитростям… Например, как найти пласты янтаря, в водорослях какого цвета янтарь можно обнаружить легче всего, как правильно и грамотно действовать сачком, да и много других премудростей, которые помогают всегда оставаться с уловом.
Он отхлебнул чай и с удовольствием зажмурился.
— Дядя Иеремия, а каковы самые большие уловы янтаря бывали у тогдашних ловцов? Каких размеров попадались самые крупные куски?
— Иногда за день можно было добыть до десяти фунтов янтаря… Но бывали и более удачные случаи. Только кто вам об этом расскажет? Каждый ловец держит своё ремесло в секрете. Никому не хочется болтаться на виселице! А находили разные куски… При мне, попадались даже 12-фунтовые… Размером с твою голову, Пауль! Вот это, я вам скажу, удача! Но, всё забирали скупщики и платили за это сущие гроши. Вот, разве что, ходит в наших краях то ли легенда, то ли правда… про Томаса Куллера.
— Томас Куллер? А кто он такой?
— А вы не слышали?
— Нет.
— Расскажи, дядя!
Взглянув на Пауля, приготовившегося внимательно слушать необыкновенную историю, Иеремия усмехнулся и, пососав трубку, начал:
— Давно это было, но, поговаривают, и сегодня можно увидеть в здешних местах знаменитого ловца янтаря Томаса Куллера. Чем, спрашиваете, он знаменит? Да тем, что всегда удачно ловит и никогда не попадается береговой страже. А уж те с ног сбились, пытаясь поймать легендарного ловца янтаря. Случалось, устраивали на него засады… Заметят, что он частенько появляется возле одного места, и посадят там несколько человек. Сидят, ждут Томаса… Да только он, словно, чуял западню. И всегда ловил в другом месте…
— А где он живёт? — спросил Пауль.
— Этого никто не знает. Где прячет и кому сбывает янтарь — тоже для всех секрет. Но все, кто его видел, утверждали, что у него сумка всегда полна солнечным камнем!
— А может, это всё враки? — недоверчиво спросил Курт.
— Как знать, племянничек, как знать… Я буквально вчера сам видел его…
Братья затаили дыхание. Наступила томительная тишина. Было слышно, как потрескивает горящая свеча на столе.
— А какой он из себя? — шёпотом спросил Пауль. — Как его узнать?
— Узнать-то его нетрудно. Коль встретишь, так сразу поймёшь — это он. А выглядит Томас… Огромный, здоровенный мужик с рыжей бородой… И ещё говорят, что место, где ты его увидел — заколдованное. Иди туда в самое ближайшее время — и ждёт тебя небывалый улов!..
— А ты запомнил то место, дядя Иеремия? — воскликнули Курт и Петер. — Вот бы нам попытать там счастья!
— Запомнил ли я? — усмехнулся рассказчик, делая новую затяжку. — Ещё как запомнил… Да только вы меня не дослушали, уважаемые нарушители закона. Дело в том, что тот, кто отважится ловить янтарь на том же месте, где давеча видел Томаса, то улов у него будет просто необыкновенный… Об этом тоже рассказывают люди… Но потом счастливчик обязательно окажется в лапах береговой стражи! И, возможно, на виселице, что в окрестностях Гермау… Вот и думай, стоит ли тебе добывать янтарь на том самом месте, где видел Томаса….
— Так этот Томас, он что… дух? Из сказки?
— То, что он дух — это точно. Но не из сказки, а из жизни. Потому что видишь его явственно, можно даже поговорить с ним… Только вопросы не задавай — всё равно ясного ответа не получишь. Отшутится.
Иоганна достала из очага горшок с кашей и расставила тарелки.
— Вот вам, ребятки, подкрепитесь… А ты что, чертяка старый, решил моих сыновей с пути праведного сбить? — Иоганна не знала, радоваться ли ей или, напротив, беспокоиться. С одной стороны, появилась возможность выбраться, наконец, из нищеты, а с другой — в опасное дело ввязываются её сыновья. Но старого Иеремию она давно знала, как человека хваткого и разумного. Он немало помогал ей, и кто знает, что произошло бы с её семьёй, если бы не его помощь.
— Они уже сами с него сбились, — усмехнулся Иеремия, поглаживая живот. — А ты даже не подозревала об этом! Ты всё ждёшь, что когда-нибудь придёт счастливое время… А оно только уходит…Но теперь они будут работать со мной… Вот, — он наклонился и достал откуда-то из-под ног большую флягу. — Тут тёмное пиво из трактира «Клешня рака». Нам будет достаточно выпить по кружке, чтобы тем самым скрепить наш союз!
За окном уже сгустилась тьма. Дядя с племянниками осушили по кружке крепкого пива. Настроение у всех сразу заметно поднялось. Голоса стали громче, а речь — оживлённее.
— Только, ради Христа, не попадитесь береговой страже, — с мольбою промолвила Иоганна.
— Не бойся, мать, мы же не с луковой грядки! — Иеремия снова полез за флягой. — В этом деле что главное?.. Знать, когда они делаютсвой обход! У них ведь не только старый Бергерклик ездит с повозкой и секретарём, а существуют конные разъезды… Они постоянно в розыске. Ночью отдыхают в одном месте, а с рассветом начинают объезд. За какой-нибудь час могут осмотреть целую милю побережья (8)! Тут главное — заметить их издалека! Иначе не успеешь смыться. Сачки — сразу в воду. А то, если поймают с утварью для ловли янтаря — уже не отвертишься! Вторая задача — скрыть своё ремесло от глаз соседей. Я уверен, что и те тоже тайком промышляют янтарём, но если они узнают, что этим же занимаешься и ты — враз доложат кому следует! И получат половину взысканного с тебя штрафа! Таков закон. Так что, не только береговая стража страшна — не меньше хлопот могут доставить лишние глаза и уши!
Братья внимательно слушали старого прохвоста.
— Есть у меня на примете местечки, — помолчав, продолжил Иеремия, — куда редко кто заглядывает… Со стороны дороги они абсолютно не видны. Если хочешь туда попасть, ты должен съехать с проторенного пути, продраться сквозь колючий кустарник, и по узкой, крутой и страшно неудобной тропке спуститься вниз. И то, не сразу заметишь берег моря и тех, кто находится на нём. Я давно держу на примете эти участки… Одна беда — такие заветные уголки облюбовали и другие любители поживиться янтарём… Не всегда удаётся беспрепятственно заняться своим делом. Иногда приходится уходить и искать новый укромный уголок… А такие есть, клянусь Гробом Господним!
— Вот уж не знала, что ты, Иеремия, — старый мошенник и вор, — ворчливо произнесла Иоганна. — Ещё и детей моих дурному учишь…
— Перестань, мать, — ответил тот. — Сказал же, что они сами начали осваивать это ремесло. А я только помогу, чтобы улов их был удачным, и Янтарный суд им не грозил, — голос Иеремии был беззлобным. — Завтра мы проверим одно из таких мест… Кстати, где ваш сегодняшний улов?
— Мы спрятали его, — ответил Ганс. — Курт у нас мастер по тайникам!
— Толково, — улыбнулся Иеремия. — А много ли собрали?
— Очень мало… Мы хотели продать скупщику Гюнтеру…
— Не надо никаких гюнтеров! Я сам найду нужного человека! За старым скупердяем уже следят люди, служащие бернштайнгеррен… Скоро и его, и тех, у кого он скупает янтарь, повезут в клетке в Гермау на Янтарный суд…
— Дядя, расскажи ещё про Томаса! — попросил Пауль.
— Ты, малыш, шёл бы спать! Завтра отправляемся на дело, вы с Петером будете наблюдать за каждым, кто пойдёт по тропе. Это важное и ответственное задание. От вас будет зависеть наша безопасность!
— Ну, дядя…
— Хорошо… Только, что рассказывать? Я уже всё поведал вам про старину Куллера. Если увидите его, можете сами с ним поговорить… Да, зимой он не ловит янтарь. Иногда заезжает в Раушен и играет там на лютне в трактире «Хвост селёдки». Играет и поёт…
— А что он поёт?
— Старинные баллады… Иногда — весёлые песенки про простых людей, про нашу нелёгкую жизнь… Достаётся в них и епископу, и даже самому папе! — Тут Иеремия расхохотался, от смеха у него заболели бока, а по щекам потекли слёзы. — Зайдёшь как-нибудь, послушаешь!..
— Так Томас ещё и вагант? А разве за такие песни его не может схватить стража? — удивился Пауль.
— Кабы могла — давно схватила бы! Не забывай, что Томас Куллер — не простой человек, а — дух… Хотя, кто его знает? Не слышал я, чтобы духи такпели…
— Мне бы хотелось познакомиться с ним…
— Познакомишься. Никуда он не денется! Только не старайся подружиться с ним! Те, кто особенно добивались его расположения, бесследно исчезали!
— Как это, дядя Иеремия?
— А так… Не знаю, как… Исчезали и — всё! Спроси у старой вдовы Моники Келлинг! Это её муж не отходил от Томаса Куллера, буквально проходу тому не давал! И где сейчас старый Келлинг? Никому не ведомо!
— Так Томас… — спросил Курт, — всё-таки, добрый дух или злой?
— Ну, госпожа Иоганна Паулихтер! — едва не взорвался Иеремия. — Твои детки-таки сведут старого дядюшку с ума! Задают такие вопросы!.. Запомни, дорогой племянничек, что в мире нет ничего, что можно считать только хорошим или только плохим! Возьми что-нибудь доброе и копни его поглубже, и тут же обнаружишь нечто дерьмовое! Или наоборот, возьми дерьмо, выплесни его в огород и оно так удобрит землю, что в этом месте родится богатый урожай! Каждый предмет хорош только в своё время и для отдельного человека! Вот, скажем, яблоко… Когда оно незрелое — оно для меня не полезное. Когда зрелое — в самый раз! Я с удовольствием его съем! А когда перезрелое, гнилое? Тьфу! Но для матушки-земли — это тоже подарок. Почва проглотит перезревшее яблоко и станет ещё жирнее. А зёрнышки, глядишь, прорастут, дадут побеги и новые плоды…
Наконец, Иеремия начал собираться.
— Куда ты, на ночь глядя? — спросила его Иоганна.
— Куда-куда… Домой, мать…
Старый пекарь жил один.
— Так оставайся здесь. Ляжешь возле печи, утром встанешь вместе с ребятами…
— И то верно…
Ночью Паулю приснился сон. Он шёл по берегу моря и увидел рыжебородого великана, ловко орудующего… нет, сачка в его руках парнишка не заметил. Великан держал лютню. Это был Томас Куллер, как догадался мальчик. Он покрутился возле известного ловца янтаря, хотел что-то ему сказать, но слова отчего-то застряли в горле. Так и стоял, не в силах раскрыть рот. Наконец, Томас обратил на него внимание и приветливо кивнул. Чувство радости всколыхнуло душу юному воришке янтаря. Он замахал руками, пытаясь крикнуть: «Здравствуй, Томас! Я тебя узнал!» Но так и остался безмолвным. Вдруг огромный детина вновь повернул к нему красное от загара лицо, ласково улыбнулся и поманил к себе. Пауль тут же бросился в воду. А Томас неторопливо пошёл дальше в море и всё продолжал звать парнишку за собой.
Пауль заходил в солёную воду всё глубже и глубже…
Глава 3. Доктор Мюнц
Сорокалетний врач Йозеф Мюнц был известным человеком не только в Альтштадте, где он проживал в собственном особняке со своей пожилой матерью, но и во всём Кёнигсберге, то есть, включая прилегающие к Альтштадту города-собратья: Лёбенихте и Кнайпхоф. Частная практика приносила ему неплохой доход, доктор пользовался услугами прислуги, ухаживающей за госпожой Мюнц, которой исполнилось 74 года, а также наводящей образцовый порядок в доме и занимающейся готовкой пищи. Йозеф Мюнц причислял себя к гурманам и за последними обязанностями прислуги следил достаточно строго. Он не был женат, но имел двух любовниц, одна из которых, Моника, жила тут, рядышком, на улице Хлебных лавок, а вторая, Анна, — в Кнайпхофе, неподалёку от Кафедрального собора.
Рано утром молочница стучала в двери его дома, и кухарка покупала у неё свежее молоко, сметану и творог. Другие торговцы доставляли доктору яйца и мясо, а пекари — всевозможные хлебные изделия. Старый аптекарь Лаппе, проживающий совсем рядом, привозил заказанные накануне лекарства, порошки, мази или их ингредиенты, с которыми Мюнц любил повозиться сам, ставя всевозможные опыты и создавая, на его взгляд, неплохие лекарственные сборы. Пожилой букинист Мартин Шваб всегда делился с доктором новинками книжной продукции, в основном, медицинскими.
Тесная и кривая Аптекарская улица, на которой стоял особняк доктора Мюнца, была вымощена брусчаткой, утыкана маленькими башенками насосов для подачи воды и освещалась по ночам масляными фонарями. Сам особняк ничем не выделялся от стоящих рядом с ним домов — небольшое двухэтажное здание с черепичной крышей и серыми стенами, на фасаде которого была размещена лепнина в виде важной совы, восседающей на толстой книге.
Выглядел доктор Мюнц всегда опрятно и привлекательно — среднего роста, с голубыми глазами и неизменной улыбкой на чисто выбритом лице, нормального телосложения, без каких-либо увечий или шрамов. Одевался он в соответствии со своим статусом, но без щегольства, присущего одиноким мужчинам, — парик и шляпа, сюртук или камзол, чулки и панталоны, на ногах — удобные башмаки.
По характеру доктор Мюнц был выдержанным и рассудительным мужчиной. Эмоции и чувства всегда были у него позади разума. Даже когда он нервничал, то внешне выглядел вполне спокойным.
Он любил прогуляться по Кёнигсбергу: по Альтшадту, с его шумными рынками, забитыми всякой всячиной, по Лёбенихте, а также, миновав величественный Королевский замок, по Кнайпхофу, где располагалось множество заведений, в которых подавали горячий кофе, чрезвычайно любимый доктором. В местном кабачке «Усы сома» Йозеф Мюнц мог себе позволить кружку-другую тёмного альтштадского пива.
Прогулки и поездки по городу обычно проходили спокойно и приятно, потому что Кёнигсберг был тихим, красивым и зелёным, а его мостовые всегда содержались в приличном состоянии. Центральные улицы были плотно застроены очень узкими зданиями, не более шести локтей в ширину. Но этот недостаток компенсировался высотой строений и большим количеством этажей, один ниже другого, подниматься на которые обычно приходилось по узкой и темной винтовой лесенке, буквально на ощупь. На каждом этаже имелось только по две комнаты: одна выходила окнами на улицу, а другая смотрела во внутренний дворик. Между ними находился темный коридор, в котором и размещалась упомянутая лесенка, там же располагались очаги, на которых готовили еду. Всё бы ничего, но существовало одно досадное неудобство: по ночам жители выбрасывали нечистоты прямо из окон. И, хотя мусор и грязь своевременно убирались командами специальных работников, в летнее время они частенько неприятно попахивали…
Обычно Йозеф Мюнц заранее планировал свои визиты и приёмы больных, и не боялся никакой тяжёлой или чёрной работы. Был неизменно почтителен с пациентами и очень внимателен к деталям. Решения принимал только после тщательного обдумывания. Идеальным дополнением к его целеустремлённости являлись здравомыслие и практичность, которые прекрасно уравновешивались бескорыстием и великодушием. Одно только его появление в доме больного внушало окружающим и самому пациенту уверенность в том, что всё обойдётся наилучшим образом.
У Йозефа, как городского врача Альтштадта, было два ученика и помощника — молодых парня, которым он поручал дела, не требующие серьёзного вмешательства. К нему часто приходили за советами другие врачи, ион никому не отказывал в помощи.
Иногда доктор запирался в своём кабинете и начинал творить. Смешивал различные составы иполучал превосходное снотворное или мазь, хорошо заживляющую раны, болеутоляющее средство или противоядие от укусов ядовитых змей… Но, прочитав известную книгу Андреаса Аурифабера, Мюнц заинтересовался целебными свойствами янтаря. Тогда же доктор начал отслеживать все сведения, посвящённые лечению солнечным камнем, и через некоторое время стал обладателем интереснейших исследований, которые он делал, читая книги, слушая выступления иныхучёных мужей, а также общаясь с простыми людьми. Мюнц узнал, что наиболее ранние сведения о целебных свойствах янтаря относятся ещё к временам Гиппократа. Величайший врач древности описывал лечение янтарём при заболеваниях кожи и зубов, при головных болях и судорогах, при изнурительном кашле и коликах. Восточные медики древности Аль-Рази (9) и Абу Али Ибн-Сина (10) тоже отдавали дань уважения целебным свойствам янтаря. Примерно полтора столетия назад начали появляться книги европейских медиков, восхваляющие свойства солнечного камня. Ему приписывалось умение смягчать дурное влияние погоды на человека. Он хорошо помогал при простудных заболеваниях и лихорадке. Европейские врачи полагали, что янтарь избавляет практически от всех недугов. Но следовало учесть, что сам камень болезнь не «сжигает», он просто «вытягивает» её по каплям из тела, так же, как притягивает всякий мелкий сор, если его слегка потереть о шерсть.
Однажды доктор Мюнц сказал себе примерно следующее: на побережье Остзее добывают много янтаря. Но увозят его далеко отсюда, для того, чтобы делать из него украшения… А что, если попытаться купить у бернштайнгеррен фунтов десять-двадцать солнечного камня для медицинских опытов? Можно сделать янтарный порошок, настойку, янтарный пластырь, крем и масло… да много чего ещё! Он представил, как продаёт янтарный крем дамам, дабы те накладывали на лицо маску из него. С целью омоложения и разглаживания морщин… Он будет первым врачом в Кёнигсберге, начавшим практиковать лечение янтарём!
В его особняке найдётся место для опытов с солнечным камнем, и он немедленно займётся этим! Но, где раздобыть, не преступая закона, нужное количество этого «дара природы»? Видимо, придётся поехать туда, где его добывают, и поговорить с самим бернштайнмайстером… А вдруг на это потребуется разрешение самого Великого курфюрста?
Но, чем дольше думал доктор Мюнц над этим вопросом, тем яснее понимал, что здесь никто не позволит ему легально заниматься янтарной медициной. Весь скупленный у добытчиков солнечный камень строжайше описывался и увозился под надёжной охраной в одном из известных направлений за пределы курфюршества. Так что же? Ехать в Польшу и покупать его там? Такие поездки в настоящее время чреваты нешуточными расходами и опасностями: в Европе только что закончилась война (11) множество бывших солдат занимались разбоем на дорогах Германии и Польши. Только здесь, в Восточной Пруссии было относительно тихо и спокойно… Что ж, ничего не поделаешь, видимо, придётся ехать в Гермау.
Утром, попивая ароматный кофе в своём кабинете, в обществе Моники, Йозеф со вздохом, сказал подруге:
— Милая, мне придётся на некоторое время покинуть Кёнигсберг…
— Что случилось, дорогой? У тебя появился кто-то? Наверное, она молода и красива? — девица обиженно, но с достаточной долей кокетства, надула губки.
— Нет, это касается моего ремесла… Возможно, в будущем данная поездка круто изменит нашу жизнь…
— Как интересно! Расскажи же, милый Йозеф, что ты надумал? Сейчас в Европе очень неспокойно, пропадают люди, даже из своих домов! Ты же помнишь, граф фон Штейниц, богатый и влиятельный вельможа, у которого множество слуг, бесследно пропал из собственного замка! Куда ты едешь? Надолго ли?
— Нет, дня на два… — тут Мюнц вспомнил о другой своей подруге, Анне, и поправился: — Пожалуй, денька на три, не больше. Я хочу у управляющего янтарным промыслом выпросить разрешение на покупку янтаря…
— Зачем он тебе? — расширила глазки Моника. — Ты хочешь сделать мне подарок? Мне бы подошли янтарные бусы! Говорят, они отгоняют злых духов! — кокетка всегда хорошо знала, чего хочет, поэтому медленно, но верно достигала желаемого.
— Я тебе закажу янтарные бусы из самой Венеции, — мило улыбнулся доктор. — Они будут прекрасно гармонировать с твоими карими глазками, Моника. Но сейчас мне нужен янтарь для опытов. Я хочу делать на его основе лекарства!
— Из янтаря?
— Да, дорогая. Вся Европа давноуже лечится янтарём, а мы, хоть и добываем его, не имеем возможности использовать. Всё сразу уходит за границу… А ведь солнечный камень из Восточной Пруссии — это не только красивые безделушки, это ещё — запас живительных сил, здоровье и радость человека! — он немного помолчал. — Вот у моей матушки болят колени… Думаешь, помогают ей компрессы от старого Лаппе? Еле-еле! Но я сделаю янтарную мазь, мама будет перед сном втирать её в ноги — и все боли, вот увидишь, как рукой снимет!
— Какой ты заботливый, мой Йозеф…. Но как же твои пациенты? На кого ты их оставишь?
— Мои помощники, Карл и Фридрих, прекрасно справятся без меня!
— А я по тебе буду скучать…, — женщина сделала вид, что готова задушить его своими страстными объятиями и поцелуями…
— Не надо, милая Моника. Путешествие не займёт много времени. Меня беспокоит другое: вдруг мне откажут? Мне ведь понадобится достаточно много янтаря, и, причём, разных сортов — жёлтого, белого, чёрного, голубого…
— А потом ты будешь занят работой… И забудешь про меня, — Моника вновь надула губки. Как хамелеон, она умела принимать разные цвета и формы, но при этом всегда оставаться очаровательной и желанной.
— Ну, что ты, работа приносит доход…, а также духовное удовлетворение от того, что ты помогаешь страждущим людям. Тем, что благодаря тебе они вновь обретают здоровье… Ты же, дорогая, создана для любви. А без неё никто не может жить!
— Как ты красиво это сказал! — Моника прильнула к доктору.
— Йозеф!.. — послышался скрипучий старческийголос из соседней комнаты.
— Иду, матушка!
— Сынок, — пожаловалась доктору пожилая женщина, полулежащая на обитой кожей кушетке. — У меня опять кости ломит… Все суставы выкручивает… Наверное, к перемене погоды… Пошли кого-нибудь к Лаппе, сынок. От его компрессов, хоть ненадолго, но становится легче…
— Хорошо, матушка, — ответил доктор, а про себя подумал: «Еду немедленно!»
Не прошло и часа, как доктор Мюнц переоделся в дорожное платье, прицепил к ремню шпагу, которой, кстати, неплохо владел, и уселся на запряжённого Мулата, молодого, энергичного жеребца. «В замке Гермау, — подумал Йозеф, — я буду часа через четыре!»
В среду, примерно в тричаса пополудни 21 сентября 1650 года у ворот замка Гермав, который позже переименовали в Гермау, где размещался Янтарный суд, появился всадник. Выглядел он не воинственно, а, скорее, напоминал государственного чиновника — шляпа, широкий плащ, ботфорты и шпага. Прибыл он издалека — его конь был в мыле. Всадник спешился, сделал несколько движений, разминая мышцы рук и спины, и направился к стражникам. По пути он косо взглянул на холм Гальгенберг — на его вершине стояла виселица, а на ней болтался достаточно «свежий» казнённый.
Сам замок выглядел довольно обветшалым, кое-где крошились иосыпались кирпичи, в стенах зияли трещины. Сюда шесть лет назад переехал Янтарный суд вместе с администрацией управляющего янтарными делами.
— На месте ли господин бернштайнмайстер? — спросил у стражников Йозеф Мюнц. — У меня к нему важное и срочное дело!
Его решительный вид внушил начальнику стражи некоторую долю уважения.
— Кто вы, сударь?
— Я — городской врач Альштадта Йозеф Мюнц. Выполняю поручение городского совета! Мне необходимо увидеться с господином Гельмутом Йокельминцем!
— Имеется ли у вас соответствующий документ? — скорее, для порядка спросил начальник стражи.
— Разумеется, — доктор достал специально припасенный для такого случая список требуемых лекарств для альтштадской клиники «Всех Святых» с печатью города.
Взглянув на герб Альтштадта, охранник кивнул. Читать текст он не стал, а, может, и не умел.
— Следуйте за мной, герр доктор. Я провожу вас к бернштайнмайстеру.
Управляющий янтарными делами Гельмут Йокельминц был высоким, худощавым мужчиной с задумчивым взглядом. Он сидел за столом из орехового дерева, курил трубку и просматривал какие-то записи. Подле него стоял секретарь, пожилой человек с круглым животом и явно чего-то ожидал. Оба с интересом взглянули на вошедшего доктора.
Йозеф Мюнц вежливо поздоровался и кратко изложил суть своего дела. Бернштайнмайстер долго рассматривал то лежащие перед ним бумаги, то самого посетителя, прежде чем ответить.
— Мне нравится, господин доктор, — наконец, произнёс управляющий янтарными делами, мягким, вкрадчивым голосом, — что вы всё хотите уладить по закону… Тот, кто идёт против закона, тот обычно…, - он кивнул в окно, намекая на стоящую на Гальгенберге виселицу, — качается в петле… А вы поступили правильно: приехали ко мне из Кёнигсберга и излагаете свою просьбу… Но, даже если в душе яисогласен с вами, поскольку, лекарства из янтаря, в самом деле, очень хорошо лечат недуги, насколько мне это известно из переписки с друзьями…. я не могу дать вам своё разрешение, поскольку у меня есть приказ Великого курфюрста… А что он гласит, вы прекрасно помните. Езжайте личнок нему и попытайтесь уладить этот вопрос. Я не имею права распоряжаться запасами солнечного камня по своему усмотрению. Узнав, что я распродаю янтарь направо и налево, Фридрих Вильгельм прикажет вздёрнуть и меня… И будет совершенно прав…, — чиновник сделал знак рукой, который означал, что аудиенция закончена.
Оказавшись во дворе замка Гермау, Доктор Мюнц приуныл. Хотя, в общем, он был готов к тому, что ему откажут. Но, ехать к курфюрсту?.. Для этого необходимо подлинное решение городского совета и, возможно, личная просьба самого бургомистра. Может, Йокельминцу надо было предложить денег? Что же предпринять?
Тут он почувствовал, что его кто-то тронул за рукав камзола.
— Любезный доктор, — это был тот самый секретарь, что находился подле бернштайнмайстера. Заискивающий взгляд тихого, кабинетного работника коснулся лица Йозефа Мюнца. — Мне бы хотелось помочь вам, человеку, заботящемуся о здоровье горожан… Я могу дать вам совет, а вы уж решайте сами, следовать ему или нет…
— Я слушаю вас, герр…
— Брандт… Михель Брандт, к вашим услугам… Вот что я вам скажу, дорогой доктор, — секретарь воровато оглянулся. — Здесь вы ничего не добьётесь. Но на побережье масса народу занимается незаконной добычей янтаря. Их иногда… немножко вешают, но, поверьте мне, от этого количество ловцов солнечного камня не уменьшается. В каждом доме, поверьте мне, спрятаны кое-какие запасы янтаря. Походите по прибрежным посёлкам, поговорите с людьми. Наверняка найдётся тот, кто за пару дукатов продаст вам фунт-другой… А иного выхода я не вижу… Хоть это и незаконно, но, сами понимаете, есть только одни законы, которые нельзя нарушать ни в коем случае, — он поднял глаза к небу. — Это — законы божьи… И опасайтесь находиться на берегу моря, если у вас нет соответствующего разрешения. Можете нарваться на неприятности…
Йозеф Мюнц направился в сторону Раушена, поблизости которого располагались две деревушки, в которых наверняка обитали незаконные добытчики янтаря — Люменфалль и Грандине. Время было ещё не позднее, поэтому он рассчитывал на то, что покупку янтаря ему сегодня удастся совершить.
Обе деревеньки были ужасно похожи одна на другую. Бедные, обветшалые дома, яблони, груши и сливы в садах, огороды с подсолнухами и кабачками, сети, сушащиеся во дворах, перевёрнутые рассохшиесялодки. Кое у кого из хозяев имеется скот, вот, в пыли лежит жирная свинья, возле которой копошатся куры. Тут и там бегают ребятишки, с любопытством оглядывая незнакомого господина в шляпе и со шпагой. Но взгляды у жителей — настороженные, опасливые, на вопросы отвечают неохотно. Разумеется, о хранящемся янтаре никто ничего не знает. Иначе бы сообщили куда следует…
— Я понимаю, — говорил им доктор, — о таких вещах распространяться нельзя. Но всё же, если у вас появятся какие-то сведения… Я бы купил несколько фунтов прямо сейчас и предложил бы неплохую цену.
Но, чем дольше доктор Мюнц ходил по дворам, тем яснее становилось ему: он зря теряет здесь время. Наконец, Йозеф оказался на откосе, с которого открывался вид на вечернее море. Внизу лежали огромные валуны, тихий прибой жался к берегу, как щенок к ласковой матери. Здесь было тихо, спокойно и одиноко. Почему-то вспомнились слова Моники о бесследно пропавшем графе Штейнице…
Тем не менее, Мюнц не терял надежды. Весть о покупателе янтаря наверняка быстро распространится по деревушкам, кто-нибудь да проявит интерес. Сами придут… Надо только подождать. А переночевать он сможет в Раушене, там есть постоялый двор. Отправляться в путь на ночь глядя ему не хотелось. Завтра он ещё продолжит поиски. — Это вы интересовались янтарём? — две тёмные фигуры мелькнули в зарослях малинника между сосен.
— Да, — обрадовался доктор. — Я готов купить его немедленно! Наша сделка останется в тайне! Мне нужно много янтаря. Я могу подъехать ещё. Плачу тоже неплохо, столько, сколько пожелаете вы…
Тяжёлый удар камнем по голове оборвал его взволнованнуюречь. Третьего человека, подкравшегося к нему со стороны моря, доктор так и не заметил.
Обшарив карманы и выудив мешочек с монетами, который весил достаточно внушительно, грабители сбросили бесчувственное тело Йозефа Мюнца с крутого откоса вниз…
