ЧИТАЙТЕ В СЕРИЯХ
«ГОРЯЧИЙ ШОКОЛАД. РОССИЙСКАЯ КОЛЛЕКЦИЯ»
И «ГОРЯЧИЙ ШОКОЛАД. ЗАРУБЕЖНАЯ КОЛЛЕКЦИЯ»:

«И вот настало Рождество»
Эмма Хэзерингтон

«Месть женщины среднего возраста»
«Бонжур, Софи»
Элизабет Бушан

«Вкус Парижа»
Виктория Браунли

«Райский уголок для гурманов»
Каролайн Джеймс

«Мелкий жемчуг»
Нелли Воскобойник

«Не очень хорошие люди»
Карина Илларионова

«Сандалики»
Татьяна Грачёва

«Совершенство»
Татьяна Миненкова

«Два кусочка сахара»
Катя Тева

«Заповедный тупик»
Катерина Крутова

Иллюстрация на обложке Винсента Фельдмана

Крутова К.

Заповедный тупик : роман / Катерина Крутова. — М. : Издательство АЗБУКА, 2025. — (Горячий шоколад. Российская коллекция).

ISBN 978-5-389-31058-2

18+

Взрывное драмеди или волнующий ромком? На что похожа твоя жизнь?

Кинопродюсер Саша Тимофеева привыкла все решать сама. Она организует любые съемки — от артхауса до гламурной премии — и в любые сроки. Вот только уже много лет не может справиться с личной жизнью. Уверенная и резкая в работе, но недоверчивая и замкнутая в отношениях, она словно бежит от любви.

Все меняет командировка в заповедные топи. В старой рыбацкой избе посреди торфяных болот Саша обращает внимание на оператора Антона Куликова. Но давно влюбленному в нее Куликову придется сильно постараться, чтобы пробить защитную оболочку, которой Саша отгородилась от мира чувств.

© Крутова К., 2025
© Оформление.
ООО «Издательство АЗБУКА», 2025
АЗБУКА®

Старая, местами ржавая «буханка» стояла у обочины разбитой грунтовки на въезде в поселок. Метрах в десяти далее дорога разветвлялась: направо, петляя, исчезала в поросших невысокой травой болотистых пустошах, налево сворачивала к обшарпанному зданию сельского клуба и уходила вглубь поселения. Окружающий пейзаж навевал всеобъемлющую русскую тоску, а промозглый ветер намекал принять горячительное народное средство от хандры и простуды. У машины стояли трое — молодые мужчины и девушка. Худой невысокий парень с острыми чертами лица нервно ходил из стороны в сторону, то и дело поглядывая на часы.

— Алекс, ну где наш помощничек?! Натура уходит, через четыре часа сядет солнце, и мы, считай, день просрали! — выругался он и сплюнул в придорожную канаву.

— Дэвид, остынь, я звонила пять минут назад, он уже сворачивал с шоссе, должен вот-вот подъехать, — ответила девушка, убирая с лица взлохмаченные ветром темные волосы.

— Чего он с нами-то не поехал? — спросил третий спутник, крупный рыжеволосый мужчина с веселыми глазами.

— Потому что режиссер и продюсер могут трястись двести километров в раздолбанной колымаге, а чувствительная задница ассистента оператора передвигается только на личном пикапе, — сквозь зубы процедила брюнетка. — И да, я отказалась оплачивать ему топливо, но Дэну очень хочется похвастаться новым внедорожником.

— Дорога совсем хреновая? — поинтересовался здоровяк, глядя на глубокую колею, теряющуюся в унылом пейзаже торфяных болот.

— Скоро узнаем, — ответил тот, кого назвали Дэвидом, — мы с Саньком пару месяцев назад тут катались, локейшн смотрели. Сели в какой-то луже, до ближайшей деревни двадцать верст, она все свои версачи ухерачила в грязи, пока машину толкала. Благо местные проезжали на уазике, вытянули.

— Не называй меня Саньком, сколько можно просить?! — возмутилась девушка. — А то представительские расходы урежу!

— Простите великодушно, Александра Игоревна, наш единственный и неповторимый исполнительный продюсер. — Дэвид с трудом сдерживался, чтобы не заржать. — Боюсь, я не могу так опрометчиво рисковать, а то лишусь… Что там положено режиссеру шедевра? Кажется, «Хеннесси» и трюфели?

— Водка и огурец, друг, на большее твое кинцо не тянет. Но разозлишь Шуру, и она отрежет тебе кое-что посерьезнее продовольственного пайка. — Рыжебородый хмыкнул, и тут из-за поворота выехала серебристая Mitsubishi L200.

В машине сидели двое: с водительского сиденья выбрался высокий парень и приветливо замахал ожидающей компании: «Салют, киношники!» В этот момент открылась пассажирская дверь, выпуская молоденькую девушку, ярким пятном разбавившую серый ноябрьский пейзаж. Стройные ножки в светлых замшевых ботильонах осторожно ступили в вязкую кашу суглинистой почвы, изящные пальчики с модным разноцветным маникюром плотнее запахнули пепельно-розовый мех короткого полушубка, пухлые губки сжались от резкого порыва холодного ветра, налетевшего со стороны болота.

— Денис, это еще кто?! — ошарашенно спросила Александра, невежливо вылупившись на эффектную незнакомку.

Недоумение на лицах Дэвида и рыжего было не меньшим.

— Знакомьтесь, Эмма — мой ассистент по фокусу, — довольно сообщил Денис.

— Фокусница, значит... — протянул здоровяк и хитро подмигнул новенькой. — Покажешь нам пару трюков?

— Ассистент у ассистента оператора?! — Алекс готова была взорваться. — Дэн, ты съемочной площадкой не ошибся, не у Тарантино работаешь! У меня денег еле на гречу с тушенкой хватило, а ты лишний рот припер! Эмма, ты хоть понимаешь, куда тебя привезли? — резко спросила она у девушки.

— Дэнни сказал, что мы будем снимать кино, — чуть жеманно протянула Эмма. — Поедем на природу и поживем в загородном доме.

Дэвид ухмыльнулся, Саша вылупила глаза, Денис смущенно потупился. Раздался низкий грудной голос:

— Если вам дороги жизнь и рассудок, держитесь подальше от торфяных болот, особенно в ноябре в российской глуши, — на этих словах оператор заржал, подошел к девушке, протянул руку и сказал: — Привет, Эмма, я — Антон, можно Тони, оператор, помощник режиссера, а в перспективе еще и звукарь с монтажером. Ничто так не греет душу, как гонорар на четырех ставках. Добро пожаловать в кино, детка!

Изящные пальцы Эммы утонули в громадной ручище мужчины. С нескрываемым удовольствием оператор воодушевленно тряс женскую ладошку, заставляя новую знакомую содрогаться всем телом.

— Это Дэвид — режиссер фильма и Александра — продюсер, — представил остальных Денис.

Эмма кивнула, мило улыбнулась Дэвиду, но погрустнела, встретив недовольный взгляд Алекс.

— Дэн, спальных мест в избе четыре.

— О, это не проблема. — Улыбка парня растеклась по лицу, повторившись в сальном блеске глаз.

— Да мы подвинемся, не переживай, Сашенька. — Режиссер с нескрываемой радостью пялился на постепенно синеющие от холода стройные ноги новенькой.

— А кормить мы ее чем будем? — не сдавалась продюсер.

— Я вегетарианка, — сообщила Эмма.

— Первое правило вегетарианцев — ешь сосиски, в них нет мяса, — вставил реплику весельчак-оператор.

Алекс продолжила, обращаясь напрямую к Эмме:

— Милая, не знаю, что тебе наобещал Дэнни, но мы едем на неделю в старый заброшенный поселок. Ближайшая деревня и живые люди в двадцати километрах, кругом торфяные болота, куда раньше ссылали заключенных. Жить будем в старой избе без удобств, и по такому бездорожью туда-сюда не накатаешься. Уверена, что готова к этому?

— Блин, Алекс, кажется, я к такому не готов. — Режиссер скорчил капризную гримасу и попятился. — Не хочешь переметнуться работать в рекламу? Ну или в политику — такой дар убеждения пропадает!.. И съемочный день пропадает! — чуть помедлив, добавил он, направляясь в сторону уазика. — По машинам, и погнали месить говно, товарищи беглые каторжники, то есть киношники!

Дорога заняла больше часа. Автомобили то и дело застревали в наполненных мутной коричневой жижей лужах, объезжать которые не позволяла глубокая колея. По обе стороны тянулся беспросветный болотистый пейзаж — травы давно пожухли и приобрели охристо-коричневый цвет, редкие невысокие деревца скинули листья, кое-где равнинная местность поднималась невысокими холмами, на которых можно было разглядеть руины давно оставленных домов.

— Надеюсь, посреди этой Гримпенской трясины нас ждет Баскервиль-холл, — протянул Дэвид, глядя сквозь забрызганное грязью окно.

— Точно могу гарантировать только овсянку на завтрак, сэр, — улыбнулась Саша.

— А я, если захочешь, организую пробирающий до костей кобелиный вой на луну, — заржал рыжий водитель.

— Учитывая, как вы пялились на фокусницу, командировка пройдет в окружении кобелиной своры, лишь бы до собачьей свадьбы дело не дошло, — буркнула Алекс в наконец открывшееся окно. — Если наш главный герой забухал и забыл затопить печь в доме, то мороз до костей проберет нас и без твоих вокальных упражнений.

Как всегда в начале съемочной экспедиции, ее захватили дурные мысли. В голове кадр за кадром менялись варианты кошмарного развития событий. В одном из вероятных будущих на месте съемок не было не только главного героя — звезды актерского кружка местного сельского клуба, но и места ночевки, которое окончательно сгнило от старости, осело в глубь болота и, как медным тазом, накрылось дырявой крышей. Большинство подобных предчувствий никогда не сбывалось, накапливаясь в личной коллекции неврозов, ожидающих хорошего психотерапевта. Но если что-то шло не так (а что-то обязательно шло не так), Алекс совершенно искренне верила в сверхъестественную интуицию, унаследованную от пробабки-ведуньи. В этот раз покоя продюсеру не давали размышления о фигуристом сюрпризе из экипажа сопровождения.

Вечность спустя езды по бездорожью с помощью водительского мастерства, богов и ядреной матери команда добралась до места ночевки. Солнце предательски подмигивало из-за горизонта последними лучами, завершая короткий ноябрьский день. На небольшом пригорке посреди болота возвышался деревянный дом, всем своим видом выражающий стеснение от собственной ущербности и старающийся слиться с окружающим пейзажем. В небольших, расположенных почти у самой земли окошках горел свет, а из трубы тянулся дымок, в робости своей боящийся подняться к небу и стелющийся среди кочек. На этом хорошие новости заканчивались.

Хибара (иначе у Алекс не поворачивался язык назвать эту постройку) была откровенна стара, мала, хлипка и потрясающе убога. Налет деревенского романтизма с присланных Николаем фотографий на месте разбился о суровую реальность.

— Наш «Хилтон», господа и дама! — С напускным оптимизмом Александра выпрыгнула из «буханки» и бодро зашагала к дому.

Дорогу ей освещал свет фар — Антон не торопился глушить мотор и выходить из машины. Режиссер тоже лишь открыл окно и закурил, с любопытством наблюдая за девушкой.

— Трусы и неженки, — бросила она через плечо, — я выберу себе лучший номер с видом на прекрасное будущее!

На этих словах продюсер распахнула дверь и шагнула в неизвестность. Прождав для верности минут пять и не услышав криков, которые должны сопровождать выбегающую из дома даму, мужчины принялись разгружать оборудование и вещи. И вот тут-то раздался крик. Истошный протяжный вопль, переходящий в высокие ноты отменного женского визга, разнесся над окрестностями. Замерев в ступоре, с круглыми от ужаса глазами визжала Эмма, не мигая глядя куда-то за угол дома. Из вечерних сумерек проступила худая, неестественно сгорбленная фигура, сжимавшая в одной руке увесистый топор. Лезвие его почти касалось земли. «Ох-кхе-кхе-еба-охэ-кхэ», — издавала фигура, неумолимо приближаясь.

— По-мо-ги-те… — Рука с топором поднялась, указывая на орущую девушку.

Эмма перешла на следующий уровень ужаса и резко заткнулась, хватая ртом воздух.

— Парниши, помогите дровишки донести… — обычным низким человеческим голосом продолжила фигура, выходя на свет, — проклятый радикулит разбил, не разогнуться. — И, оперевшись на топорище, мужчина замер в ожидании.

Не заставив себя долго ждать, Антон быстро подскочил, подхватывая связку с дровами.

— Николай, верно? Эк вас скрючило-то! — сочувственно протянул здоровяк, помогая больному пройти в дверь.

— Эт ничего, сейчас перцовочкой натрем, стопочку хряпнем да в баньке распарим — буду вновь огурцом-молодцом! — Весело хмыкнув, тот оценивающе глянул на все еще изумленно застывшую Эмму. — Смотрю, вы хорошо подготовились к жизни в глуши, — и плотоядно подмигнул стремительно краснеющей девушке. Развернуть тему подробнее Николаю не позволил новый приступ боли, простреливший поясницу. Выругался он настолько витиевато и красочно, что Антона пробрала зависть за столь свободное владение великим и могучим русским языком. — Пардон, мадам, я мужик простой, в институтах не кончал, изъясняюсь как привычно.

Неожиданная попытка извинения перед дамой вызвала улыбку у всех собравшихся, кроме самой Эммы. Недоумение вперемешку с ужасом вогнало девушку в стазис. Она перестала не только моргать, но и дышать, пока сутулая фигура антуражного актера не скрылась в доме. Громко выдохнув, блондинка схватила мобильный. Сети не было. Прекрасная иллюзия романтического отдыха в русской глубинке растворялась в сумрачном безмолвии бескрайних болот.

— Пойдем, зайка, пойдем. — Подхватив в одну руку кофры с оборудованием, а другой приобняв девушку пониже талии, Денис практически втолкнул Эмму в дверь.

Внутри оказалось сносно. Пахло старым домом — прелыми тряпками, дымом, мышами, сушеными травами и запустением. Первое помещение служило кухней, где разгоряченная буржуйка раскалила и высушила воздух. В примыкающей комнате обнаружилась большая русская печь с лежанкой, в каморке за которой стояла огромная, заваленная шерстяными одеялами тахта. На табурете у печи с задранной до шеи футболкой сидел Николай, Алекс тем временем втирала ему в поясницу какую-то едко пахнущую мазь и отчитывала как ребенка:

— Коля, ты мне обещал четыре спальных места. Где они?! Я тут вижу только два.

— Ну как же два, Сашенька? — ласково возражал мужчина. — Вон на печке места много, мы по детству с пацанами, бывало, там и вчетвером спали. Как вернемся ночью с рыбалки, бабкиных блинов из печи стянем, она их там держала, чтобы не остывали, да на полати заберемся, и не тесно нам — мне с братом, еще Тимофеич с нами и Серега, царствие ему небесное.

— Я что, похожа на подростка, познающего прелести тесного мужского братства?! — Алекс сильно надавила в районе позвоночника, и мужчина дернулся.

— Так вот еще и кровать есть, большая, — миролюбиво прошипел он, пытаясь отодвинуться от Сашиной настойчивой заботы.

— На ней вы тоже вчетвером помещались? — ядовито поинтересовалась продюсер. — Предлагаешь мне там всю съемочную группу уложить?

— Зачем? Одна на печку, другая на койку, а остальные сами решат, кому куда. Да, парни? — Хохотнув, мужчина глянул на оператора в поисках поддержки и подмигнул обалдевшей от прелестей деревенского быта Эмме.

— Возрастной рейтинг фильма растет прямо на глазах, — усмехнулся Антон.

— Причем за счет сцен зверских пыток и жестокого убийства главного героя. — Алекс довольно грубо толкнула их ведущего и единственного актера.

Николай болезненно сморщился и с удивительной прыткостью заторопился к выходу.

— Ребятки, генератор в сарае, в погребе картошка, ну и банки там — с огурцами, вареньем. Дров я натаскал, да и банька готова. Вода в колодце хорошая. Когда сниматься приезжать?

Из каморки с тахтой раздался голос Дэвида. Режиссер воспользовался суматохой заезда и выбрал личные апартаменты.

— Послезавтра снимаем сцены с героем. Завтра у нас день натуры. Роль помните?

— А то! Ну, чао-какао, если что надо — звоните!

— Так связи нет, — раздался робкий голос Эммы.

— На крыше сарая отличный прием! — бросил Николай уже с порога и скрылся за дверью.

— Где мы будем спать? — Несмотря на жару, блондинка не торопилась снять розовый полушубок и разуться.

— На печи, на полу или с Дэвидом, — буркнула Алекс и отстегнула от здорового рюкзака туристический коврик, — причем места на полу стремительно заканчиваются!

С этими словами продюсер организовала себе лежанку в углу, кинув поверх пенки флисовый плед и спальник.

— Где здесь ванная комната? — В интонацию Эммы закрались истеричные нотки.

В ответ Саша широким жестом указала на подвешенный на стену умывальник, вода из которого методично капала в раковину со сколотой эмалью, а затем через слив в мятое ведро. Эмма попятилась и уперлась спиной в дверь.

— А туалет? — всхлипнула она без особой надежды.

— На улице.

— Везде! — подхватил Тони. — Главное — выйди за порог.

Розовым всполохом мелькнула спина Эммы, исчезая за громко хлопнувшей дверью.

— Что случилось? — поинтересовался из каморки Дэвид.

— Пописать вышла. — Алекс равнодушно пожала плечами и принялась выкладывать на полки провизию.

— Нежное создание предприняло попытку к бегству. — Антон кинул спортивную сумку рядом с вещами Александры.

— Куликов, ты бы вернул девушку. Вдруг она там потеряется? Или еще хуже — испачкается?

— При чем тут я? Для этой цели у меня есть ассистент! Денис — поручаю как оператор ассистенту оператора, — верни живой реквизит на место, тем более что это твоя фокусница и ты в ответе за ее номера.

— Ну как бы она не совсем моя… — замялся парень, и сквозь редкую бородку пробился смущенный румянец, — она диктор на студии, где я работаю. Симпотная. Думал, вывезу ее на новой «мицубиси» на природу, свежий воздух, романти́к, все дела, ну и…

— «Все дела» еще возможны, дружище! Если симпотный диктор в болоте не потонет. Давай-давай, герой-любовник, догоняй красотку! — И Антон буквально вытолкал нерешительного Дениса за дверь. — Вот молодежь пошла, ни напора, ни харизмы!

— Ты-то, Кулик, опытный ветеран любовного фронта! — рассмеялся Дэвид.

— На твоем фоне, Тельман, я — невинный младенец, знавший лишь материнскую грудь.

— Парни, может, вы в баню пойдете писюнами мериться?! У меня уже передоз вашего тестостерона, а я еще даже шмотки не распаковала. — Алекс стояла посреди кухни в окружении раскрытых сумок, пакетов и рюкзаков.

— Сашуль, а ты с нами не хочешь косточки погреть? Тебе полезно расслабиться — больно напряженная. Того и гляди как Николая скрутит.

— Господин режиссер, ваша забота обо мне поражает, но иди ты в баню! И рыжего с собой возьми, и юных любовничков по дороге прихватите. Я хоть спокойно вещи разберу и документы заполню.

— А за скрюченной рекой скрюченная баба по болоту босиком прыгала, как жаба. — Напевая под нос детский стишок, Тони ретировался на улицу. С глухим стуком пачка макарон ударилась о закрывшуюся дверь.

— Только истинная любовь к авторскому кино может объяснить весь этот трындец! — выплюнула Алекс и принялась наводить относительный порядок во временном жилье.

* * *

Выставленный парнями профессиональный свет выхватывал из сгустившегося сумрака старую покосившуюся баню, ярким белым кругом очертив окрестности, подобно сцене фантасмагорической постановки. Сгустки вечернего тумана подкрадывались к полусгнившим ступеням, живописно переливаясь в студийном освещении. Саша прислонилась спиной к замшелым бревнам избы и, зябко кутаясь в толстовку, выудила из кармана сигареты. Со двора бани доносился трехголосый мужской хохот и по-поросячьи счастливый женский визг.

«Интересно, Эмму надо спасать или впору позавидовать?» — подумала продюсер, глубоко затягиваясь. Никотиновый дым смешивался с паром горячего дыхания и растворялся в холодном покалывающем воздухе. Отведя взгляд от яркого пятна жизни, Саша уставилась в бесконечное ноябрьское небо, успевшее сменить все оттенки синевы на чернильную тьму, подчеркнутую тонкой бордовой полосой заката. Одна за другой зажигались звезды, сквозь голые ветви осеннего леса проглядывал яркий диск луны.

«Полнолуние, а мы как раз в забытой богом хибаре посреди болота. Отличное начало дешевого ужастика». Каркнув, с плоской крыши сарая сорвалась ворона и, взмахнув крыльями, растворилась в подступающей темноте.

— У-у-у-у, — раздалось над ухом.

Девушка испуганно дернулась, резко поворачиваясь на звук. Хулигански ухмыляясь, из-за угла дома на нее смотрел рыжеволосый оператор.

— Ты дебил, Куликов! Сдохну от инфаркта, кто тебе гонорар заплатит?!

— Тише, Шурочка, кикимор разбудишь.

По-детски радуясь удачной выходке, Антон облокотился о стену рядом, так близко, что Саша даже сквозь одежду ощутила жар от распаренного тела и аромат березовых веников. На нем была только удлиненная парка да обмотанное вокруг пояса влажное полотенце, едва доходящее до колен.

— Ты что, полуголый меня пугать приперся? — невольно переведя взгляд ниже принятого приличиями и задержав его дольше, чем нужно, резко спросила Алекс.

— Пугает то, что полуголый, или то, что приперся? — Темно-зеленые глаза озорно блестели в полумраке.

— Быстро ты что-то. Баня не задалась? — Переводя тему, Саша глубоко затянулась.

— Задалась. Даже слишком. Только я не любитель таких групповых развлечений.

Даже не смотря на Тони, девушка чувствовала взгляд, ожидающий ее реакции.

— И какие же ты любишь? — Она подняла руку для новой затяжки, но сильная мужская ладонь крепко схватила тонкое запястье.

Саша удивленно наблюдала, как мужчина подносит к своему лицу ее кисть с зажатой сигаретой, как мягкие губы обхватывают фильтр и подушечки пальцев слегка колет рыжая щетина. Касание длилось едва ли дольше секунды, но дыхание девушки сбилось, и внутренняя дрожь прошла по телу от пяток до макушки, точно разряд тока.

— Индивидуальные и парные. — Антон безмятежно выдохнул дым и совершенно не к месту заметил: — Тут кулики должны водиться.

— Кто? — Алекс, опешив, уставилась на парня.

— Кулики. Птички такие болотные.

— А ты откуда знаешь?

— Фамилия обязывает, — усмехнулся Антон.

— Куликов, ты вообще бываешь серьезным?!

— Конечно — когда сплю. Сплю я очень серьезно.

— Антон! — Саша пихнула парня локтем в бок.

— У меня дед и отец охотники, с детства с ними по лесам таскался. Вместо собаки на весеннем лете подстреленных вальдшнепов искал.

— Вальд… кого?!

— Вальдшнеп. Кулик такой.

— Смешное название. Я думала, кулик — он и в Африке кулик.

— А есть еще бекас, гаршнеп, дупель, серпоклюв, травник, щеголь, ходулочник, кулик-сорока, шилоклювка, фифи… — Сашин хохот прервал вошедшего в раж и загибающего пальцы на руках Антона.

— Тони, ты обречен! С этого момент буду звать тебя Фифи!

— Не боишься навечно превратиться в моих устах в Санька?

— Ради Фифи я готова быть и Шурёной, и Алексюней!

Глядя снизу вверх на рослого парня, чей мускулистый торс едва прикрывала расстегнутая куртка, Алекс не могла перестать смеяться. Весело смотрели на нее зеленые глаза, а рыжая борода не скрывала поднятые в улыбке уголки рта.

— Дай еще затянуться, пока от хохота не лопнула.

На волне накрывшего веселья девушка сама приложила пальцы с сигаретой к губам Антона. «Теплые. Влажные. Как он целуется?» — непрошено пронеслось в голове, и в тот же миг смех оборвался, споткнувшись о встрепенувшиеся первобытные инстинкты. И ответом на ее мысли взгляд Тони потемнел, а расслабленное тело напряженно подтянулось.

Саша резко отвернулась, докуривая в одну затяжку.

— Пойдем в дом. Простынешь еще после бани. А больничный у меня в съемочный график не заложен. — И, не дожидаясь ответа, поспешила прочь. Бешено стучало о грудную клетку сердце, истерично металось в сознании: «Какого черта только что было?!»

Бахнув на печь старый чайник с облупившейся эмалью, Саша с демонстративно деловым видом уселась за стол, отгораживаясь от Антона ежедневником и ноутбуком. Но, скинув куртку, в одном полотенце оператор спокойно продефилировал мимо, заставляя Алекс невольно пялиться на широкую в веснушках спину, мощные икры в курчавых рыжих волосах и обтянутые влажной тканью ягодицы. Ни съемочный график, ни таблицы расходов не могли вернуть мысли девушки в деловое русло. Цифры плясали перед глазами, строки путались, пока слух чутко ловил все звуки из соседней комнаты. Вот расстегнулась молния рюкзака, и что-то глухо упало на пол. Воображение услужливо подсунуло картину обнаженного мужчины, скинувшего полотенце. Саша ощутила себя разогретой до предела «буржуйкой» — жар разлился по телу, застучал в висках, залил румянцем щеки. Схватив мобильный, словно последнее спасение, она принялась лихорадочно листать фотографии натуры, пытаясь сосредоточиться на завтрашнем съемочном дне. «Думай о фильме! Что будем завтра снимать первым делом? Что нужно подготовить?!» — но вновь и вновь взгляд устремлялся к приоткрытой двери, за которой возился Антон.

— Вот ведь сучоныш, — беззлобно улыбаясь, мужчина плюхнулся на соседнюю табуретку, — подсунул-таки убитый аккумулятор.

— Чего? — Алекс не сразу вынырнула в реальность из тщетных попыток имитации деловой активности.

— Гришаня, что чертов наперсточник. Кручу-верчу — запутать хочу. Пока я отвернулся, махнул, видать, новый на старый.

Гриня Мутный Глаз приходился племянником директору студии и по совместительству выполнял функции то ли завхоза, то ли сторожа, то ли технического директора. Сфера его полномочий была туманна и неопределенна, как и зона ответственности. Но за выдачу оборудования отвечал он, всегда стараясь приберечь лучшее и новое для себя. Как оператора Григория приглашали редко, в ситуациях безвыходных, от особой безнадеги. Прозвище Мутный глаз Алекс считала чересчур мягким, однажды в порыве гнева высказавшись, что у парня нет не только глаз, но и головы. Но на месте своем он прижился крепко, и миновать барьер конъюнктурной глупости, выезжая на съемки, было невозможно.

— И теперь? — формулировать дальше не требовалось. Оператор понимал ее с полуслова.

— У нас две батареи. Одна нормальная. Если повезет при нынешней погоде, заряда хватит часа на четыре. А пустышка продержится минут сорок в лучшем случае. Так что завтра кто-то будет аки шустрая коза скакать по кочкам, ставя аккумуляторы на зарядку.

— У тебя для этого ассистент есть. Штатный. На зарплате. Где он, кстати, был, когда оборудование в командировку собирали?

— Понятно где, — рыжий ухмыльнулся, — фокусницу в пикап паковал.

— Остальное в порядке?

— Завтра узнаем, — хохотнул Антон, но мрачное лицо Алекс заставило его добавить: — Не дергайся, мы профессионалы. Ты же нас знаешь.

— Знаю. Потому и дергаюсь.

— Саш…

Но девушка пресекла разговор:

— Не чирикай над ухом, Фифи. Бюджет на полтинник не сходится, — и уткнулась в экран ноутбука.

Секунду Тони наблюдал за ней. Непослушная прядь высвободилась из заколки и упала на лицо. Алекс раздраженно заправила ее за ухо и прикусила нижнюю губу. Она всегда делала так в моменты повышенной сосредоточенности. За три совместных проекта оператор успел неплохо изучить все замашки продюсера и узнать вкусы. Плеснув из тихонько насвистывающего чайника кипятка в пару больших термокружек, он заварил чай — черный с молоком себе и с двумя кубиками сахара и специально привезенным лимоном для Саши. Чашка встала рядом с ноутбуком. Не отрываясь от работы, девушка сделала большой глоток. «Как можно пить такой горячий?» — в очередной раз удивился Антон, дуя на свой, разбавленный холодным молоком. Но продюсер даже не поморщилась, продолжая что-то интенсивно печатать. Оператор устроился напротив и, оглядев припасы, принялся намазывать на хлеб плавленый сыр. При свете лампы у теплой печи искра, вспыхнувшая между ними в холодном сумраке двора, казалась миражом. Теперь они были просто коллегами, чьи отношения протекают в спокойном и безопасном деловом русле. За обсуждением плана работ их и застали ввалившиеся спустя полчаса румяные и веселые Денис, Дэвид и Эмма.

— Шура, доставай коньяк! — скомандовал Дэвид и плюхнулся рядом с оператором.

Заведенный на шесть утра будильник адской пыткой пронзил тяжелую после вчерашнего голову. Алекс потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, где она находится. Вытянувшись в спальнике, девушка слушала: из соседней комнаты раздавался раскатистый храп Дэвида. «Благо беруши всегда с собой, иначе трезвая заснуть бы не смогла». Сверху с полатей тихонько посвистывала во сне Эмма, ей вторило ритмичное сопение ассистента оператора. «Все-таки улеглась с Дэном, подфартило парню. А где Антон?» Продюсер села, озираясь по сторонам. Но кромешную темноту разбавляла только узкая полоска света из-под кухонной двери. Зябко кутаясь в плед, Саша босыми ногами ступала по холодному полу остывшего за ночь дома. Тусклый свет от одинокой «лампочки Ильича» резанул глаза и заставил зажмуриться. Согнувшись в три погибели над низкой раковиной, высокий оператор чистил зубы. Пахло кофе. В буржуйке потрескивал, разгораясь, огонь. Забравшись на табуретку в углу, Алекс подтянула коленки к подбородку и спрятала ноги под широким свитшотом.

— Чего вскочила? До рассвета еще часа полтора. — Антон плеснул в лицо пару пригоршней из ведра и только после этого оглянулся на девушку. Румяное от ледяной воды лицо его светилось невыносимой жизнерадостностью. Непринужденно вытерев мокрую рыжую бороду краем футболки, парень приветливо улыбнулся.

В ответ Саша только пожала плечами, стараясь не задумываться о том, как сейчас выглядит. Но руки все равно непроизвольно дернулись к волосам в попытке придать прическе приличный вид.

— Тебе идет растрепанность. — Тони поставил на стол две чашки горячего кофе.

Речь, как и жажда активной жизни, обычно просыпалась в Алекс часам к десяти утра. Все так же молчаливо она сделала пару глотков, завороженно наблюдая, как мужчина заливает горячим молоком пакет моментальной овсянки, пододвигает к ней миску с кашей и баночку с медом и плюхается напротив. Все это время улыбка не сходила с веснушчатого лица.

— Что хмурая такая? Голова болит? Аспиринчику? — под заботой сквозило легкое ехидство.

Девушка задумалась, а пил ли вчера Антон что-то, кроме чая.

— Тони, не беси. И кашу я не ем.

— И что же ее продюсерское величество предпочитает на завтрак?

— В это время суток я предпочитаю крепкий сон. Но сегодня обойдусь кофе и сигаретой.

— В переводе на язык будущего это значит язва желудка и нервные расстройства.

— Будешь решать, когда мне курить и что есть?

— Нет, бука. Я буду завтракать, а после спокойно проверю оборудование, пока гениальный режиссер настраивается во сне на творческий процесс, а юные любовники предаются скромным радостям сельской жизни.

— Спят они еще.

— А подслушивать, Сашенька, нехорошо. Покушай кашки. Тебе полезно.

Алекс демонстративно закатила глаза, но тарелку к себе подвинула. Овсянка оказалась на удивление съедобной, так что, сама того не заметив, девушка съела больше половины. Антон едва заметно улыбался в бороду, но больше не комментировал.

Утолив голод и смирившись с неизбежностью раннего утра, продюсер впервые посмотрела на оператора благостно:

— Спасибо, Тони.

Тот взглянул удивленно.

— Думала, придется печь топить, воду носить, завтрак на всех готовить, чтобы творческие личности, не тратя сил на быт, вошли в съемочный день, а ты все сделал. И за кофе спасибо. Видать, в прошлой жизни я была очень хорошей, и боги послали мне тебя.

— Боги ни при чем. Меня тебе послал низкий бюджет, отсеявший достойных профессионалов.

Алекс промолчала. Антон был хорошим оператором, ответственным, надежным. Легко ладил с людьми, слышал и угадывал туманные желания режиссеров. Словом, не доставлял проблем, а это Саша любила и ценила, но… При всех позитивных качествах у Куликова не было той самой божьей искры таланта. Снятые им кадры были точны, сбалансированы и достаточно профессиональны, чтобы оператор не простаивал без работы, вот только не хватало главного — не пропускало сердце удар и не захватывало дух от неповторимой магии искусства движущихся картинок. Таких продюсер про себя называла ремесленниками и обычно приглашала на ставки вторых операторов или на проходные проекты вроде корпоративных фильмов и бюджетных реклам. Но в этом кино с самого начала все происходило не за деньги, но по любви.

 

— Я устал, — полгода назад жаловался Дэвид, нещадно разбавляя кофе коньяком. Меланхоличные тяжелые вздохи отражались от стен огромной запустелой кухни, взлетали под пятиметровый потолок, чтобы, стукнувшись о старинную лепнину, рухнуть на Алекс и вызвать в ней раздражение, смешанное с сочувствием. — Уже второй год ни одного интересного проекта: то тупой сериал, с трудом вытянувший один сезон, то китчевая реклама, то корпоратив с голыми бабами!

— Это был день рождения директора завода, и ты, насколько помню, не особо возражал против наготы. — Саша сидела на широком подоконнике, равнодушно глядя, как по весенней Неве спешат речные трамваи, полные туристов.

— Это — халтуры! Скука и говно! Я высокочувствительный сложный прибор, которым ты забиваешь гвозди. Я хочу творить, создавать что-то поистине великое, как Тарковский, Бергман, фон Триер, Иньяритту!

— Последний — это кто?

— Твой тезка — Алехандро. Великий мексиканский режиссер современности. Уверен, его никто не заставлял снимать рекламу надувных лодок с женой заказчика в главной роли!

— До старости будешь мне припоминать? Зато на гонорар купил себе последний айфон.

Дэвид ответил глухим протяжным стоном.

— Я умираю от передоза идиотизма и дефицита креатива. И моя смерть будет на совести Александры Игоревны Тимофеевой. — Голова режиссера театрально бухнулась на обшарпанную столешницу.

— Давид Исаакович Тельман, прекрати ломать комедию. Дорога в большое кино проходит мимо меня. В пищевой цепи я чуть выше свадебных фильмов, кабельного тэвэ и порнушки.

— Но ты мне должна. Еще со времен песочницы, когда я чудом выжил, наевшись твоей каши-малаши.

— Тебе было пять, и я до сих пор не понимаю, с чего ты решил начать есть песок, который предложила маленькая девочка.

— Ты ж дьявол во плоти! Уже в два года была способна уговорить кого угодно. Кто, если не ты, сможет выбить финансирование под мой авторский проект?! Только послушай: сквозь рваные клочья тумана проступает одинокий силуэт. Звучит тревожная трагическая музыка. Фигура приближается. Камера выхватывает сухие жилистые руки, измазанные в чем-то красном. На морщинистой щеке блестит одинокая слеза…

— Это ужастик или триллер?

— Это экзистенциальная драма про неизменное одиночество нашего внутреннего «я». — Глаза Дэвида горели огнем вдохновенной одержимости. — Слушай дальше…

— Над питчингом [1] надо еще поработать. Синопсис-то хоть у тебя есть? — перебила Алекс неудержимый поток сознания.

— Завтра будет!

— Окей, — ответила продюсер и тем самым обрекла себя и еще нескольких несчастных на командировку в ноябрьские топи.

 

Уже в который раз за последние несколько месяцев Саша прокляла свою сговорчивость и шутницу-Фортуну, подкинувшую грант на съемки в российской глубинке. Бюджета едва хватало на аренду минимума оборудования, зарплату нескольких человек и стремительный постпродакшен почти на коленке. Гонорар самой Александры был настолько мизерным, что иначе как помутнением рассудка на фоне давней дружбы с режиссером объяснить происходящее не получалось. Сейчас, в предрассветном сумраке убогой деревенской кухни, глядя в живые задорные глаза Антона, продюсер с легким стыдом вспоминала утверждение состава съемочной группы.

 

— Дэвид, у нас нет денег на хорошего оператора, даже на нормального и то с трудом хватит. А если он, не дай бог, прознает, в каких условиях предстоит работать, то либо сбежит, либо заломит двойную цену.

— Мне нужен постановщик. — Худое лицо исказила капризная гримаса.

— За свой счет можешь снять на пленку и набрать штат длинноногих хлопушек. Предлагаю в операторы Кулика — он без запросов, и на монтаже сэкономим.

Тельман скривился точно от кислого:

— Тони отличный парень, но снимать с ним кино — все равно что наливать «Вдову Клико» в пластиковый стаканчик. Может, есть на примете какой неограненный алмаз, студент-самородок?

— Специально для тебя, гурман-золотоискатель, подвернулся на днях один, но молодой, дурной и может чудить. Посмотри, это он снимал.

На экране смартфона замелькали кадры зарисовки с выезда на природу. Хмурое лицо Дэвида разгладилось, уступая вдохновенной надежде.

 

Так у оператора появился ассистент, гонорар Антона уменьшился на треть, но он почему-то все равно согласился участвовать в сомнительной авантюре по созданию короткометражки. Саша знала, что сегодня режиссер передаст камеру Денису, оставив Тони на подхвате, и опасалась конфликта. По ее опыту, творческие люди в процессе создания «шедевров» редко обращали внимание на чувства коллег. Затевать неудобный разговор самой не хотелось. Под прикрытием неизбежной необходимости утреннего моциона продюсер сбежала на улицу, подсвечивая фонариком путь до гордо возвышавшегося на холме сельского сортира типа «будка над ямой». Затем, оттягивая возвращение в кухню, замерла у крыльца. Ночью подморозило, и характерный болотный запах гнили, мха, разложения и сероводорода отступил. Пахло скорой зимой, дымом из печной трубы и… кофе. Обернувшись, Алекс почти уткнулась носом в плечо оператора. Тони стоял в дверях. Пар поднимался над большой кружкой в его руках.

— Опять подкрадываешься?

— Тебя долго не было, вышел проверить, мало ли что. — Мужчина пожал плечами.

— Девочкам нужно больше времени в туалете, чем вам. — Саркастичный тон всегда был главным Сашиным оружием.

— Не знал, что это распространяется и на деревенский толчок.

Алекс оценила ситуацию: пройти в дом мимо Тони было невозможно, он занимал весь проем. Пялиться с одухотворенным лицом в кромешную темноту — глупо. И она поступила, как в любой непонятной ситуации, — щелкнула зажигалка, выхватывая из темноты бледные обветренные губы, на кончике сигареты загорелся красный огонек.

— Кто сегодня будет снимать: я или Дэн?

Нежелательный вопрос охладил утро на пару градусов. Алекс замерла, подбирая слова. Интриговать было поздно, а отвечать в лоб не хотелось.

— Как решит режиссер, — максимально равнодушно сказала она.

— Понятно. — Голос прозвучал ровно и отчужденно. Повисла пауза в три выдоха и одну затяжку.

— Тони, — не выдержала Алекс.

— Все в порядке, Саша, я понимаю. — Оператор не дал договорить.

— Точно?

— Да, не парься, никаких проблем. — И мужчина, вручив ей чашку с кофе, ушел в дом.

Продюсер сделала глоток, и остывающий напиток оставил такое же горчащее послевкусие, как их короткий разговор.

* * *

На кухне царило творческое оживление. Из угла в угол с чашкой в одной руке и бутербродом в другой сновал Дэвид. Его яростная натура не могла усидеть на месте в предвкушении начала съемок.

— Надо показать зыбкость окружающего мира, в то же время неизменность основных постулатов жизни. Наш герой загнан в рамки обыденности, которых он не замечает. Но реальность давит на него, с каждым днем погружая в болото безысходности. Мятущийся дух чувствует ущербность такого бытия, но герой не в состоянии осознать, сформулировать и преодолеть проблему. Задача — передать шаткость устоев через фатальность свершений прошлого.

Антон глянул на режиссера задумчиво и поменял объектив на камере.

— Можно через голландца [2] решить. — Дэн сидел прямо на столе. Бублик с маком стремительно исчезал у него во рту, при этом засыпая все вокруг крошками.

— Ага, завалить горизонт и выдать это за авторское ви́дение, — буркнул Тони и положил запасной аккумулятор в один из множества накладных карманов штанов.

— Хм, звучит экспрессивно. — На мгновение Дэвид замер посреди комнаты.

— И стильно. А если еще с фокусом поиграться… — Теперь ассистент оператора с хрустом грыз кубик рафинада.

— Уже снимал такое?

Сухопарая напряженная фигура режиссера подобралась, точно готовая к броску. «Фокстерьер увидел лису», — пришло в голову Алекс сравнение.

— Да, клип для одного модного диджея. — Голос ассистента расцвел самодовольными интонациями.

— Кривой горизонт, блуждающий фокус и пьяная камера — стиль клубного оператора. На природе тебе ни вспышки стробоскопов, ни дергающаяся толпа не сгладят косяки. Запороть легко — будет не стильная картинка, а последний приход шизоидного нарика. — Рыжий хмуро глянул на режиссера, но Дэвид проигнорировал его скепсис.

— Мне нравится идея. Дэн, золотой час твой. Тони, познакомь ассистента с камерой. Алекс, что у нас со светом?

— Света нет — тьма кромешная. Солнце спит, как и я бы хотела. — Глянув на часы, она добавила: — Рассвет через час, выдвигаемся в синих сумерках, чтобы успеть поймать ваши золотые кадры.

— Как излагаешь! Все-таки не сгинул еще в тебе романтик, Александра Игоревна, — ухмыльнулся Дэвид. — А где наша прекрасная утренняя звезда — Эмма?

— Спит вроде, — с внезапной мрачностью ответил Денис.

— Ну-ну, красота должна быть выспавшейся, — мечтательно протянул режиссер.

— А группа зевающих уродцев тем временем готова к трудовому подвигу, как рабы на галерах, — подмигнул девушке Тони, и у Алекс точно сняли груз с сердца. Она никогда не задумывалась об этом, но оптимизм рыжего здоровяка стал для нее непоколебимой константой, обязательным условием хорошего съемочного дня. И вот уже рации были настроены на одну волну, термос наполнен горячим сладким чаем, высокие ботинки зашнурованы, а в рюкзак следом за аптечкой, веревкой, ножом и скотчем отправлены пакет сушек и упаковка конфет. Проверив батарейки, Алекс нацепила налобный фонарь поверх тонкой трикотажной шапки. Дэвид завершил очередной нетерпеливый круг по кухне:

— Все готовы? Ничего не забыли?

Оператор и ассистент синхронно кивнули.

— Алекс?

Продюсер мысленно перебрала все пункты и уверенно подтвердила.

— Н-да, и рядом с этими людьми мое имя будет в титрах, — с нескрываемым ядом протянул Дэвид. И продолжил, переходя на крик: — Где тарелка, мать вашу?!

Сашино сердце пропустило удар. Она так давно не продюсировала фильмов, отдавая предпочтение быстрым и значительно финансово более выгодным проектам вроде реклам, что совсем забыла про суеверную киношную традицию — перед началом съемок бить посуду на счастье. Взгляд девушки лихорадочно заметался по кухонным полкам в поисках спасения. Но ни парочка мятых железных мисок, ни старая сковорода и помнивший строительство этого дома алюминиевый ковшик даже отдаленно не напоминали белое фарфоровое блюдо. Раздуваемый праведным негодованием, Дэвид краснел, точно тлеющие угли от порыва ветра. Секунда — и взорвется, спалив дотла настроение всей группы.

— Экий ты торопыга, товарищ режиссер, — примирительно пробасил Куликов, извлекая из операторской сумки со всякой всячиной тарелку, — думал, бахнем ее о штатив уже на натуре.

Тельман схватил блюдо с восторгом, подобным детскому при виде желанного новогоднего подарка. В центре красовался кривой неумелый рисунок деревенского дома и надпись «Заповедные топи». В тонких изящных пальцах не пойми откуда возник черный маркер: «режиссер Давид Тельман» — вывел он и размашисто подписался.

— Ну, банда, ставьте автографы, и в путь!

«Продюсер Саша Тимофеева».

«Помреж Антон Куликов».

«Оператор Денис Яровой».

Тарелка с именами всех членов съемочной группы робко звякнула и разбилась об порог, расколовшись на восемь неровных частей. На двух Сашиных осколках чернели буквы «Топи. Юсер. Вид. Кулик. Ой». «Забавный символизм прослеживается», — думала Алекс, перепрыгивая с кочки на кочку на обочине разбитой дороги. Рядом, что-то насвистывая, шагал Тони.

— Спасибо, — благодарить второй раз за утро не хотелось, но продюсер чувствовала вину за отстранение оператора, — тарелка у меня совсем из головы вылетела.

— Летающая тарелка получилась. — Мужчина ловко подхватил девушку под локоть, когда, оступившись на кочке, Саша чуть не упала.

— Спас… — осеклась Алекс, чуть не высказав благодарность вновь.

— Ужин должна будешь.

Пальцы Тони все еще крепко держали ее плечо, а зеленые глаза смотрели серьезно. По девичьему лицу пронесся вихрь эмоций — от растерянного недоумения до смущения, смешанного с негодованием. Насладившись мимической бурей, оператор добавил:

— Не переживай, не готовить, а просто разделить со мной. Не уверен, что хочу пробовать твою стряпню.

— Может, я кулинар от Бога?! — тут же взвилась Саша.

— Языческого, любящего жертвоприношения?

— Вуду! И твоей кукле первым делом проткну болтливый язык! — Раздраженно поведя рукой, Алекс освободилась из захвата и быстро зашагала следом за успевшим уйти вперед режиссером.

В светлеющих рассветных сумерках озорно смотрели ей вслед зеленые глаза.

Первой съемочной локацией был остов двухэтажного дома. Деревянные перекрытия сгнили и обвалились, ржавая крыша загнулась ветром, пропуская внутрь робкий утренний свет. В центре пола темнел открытый лаз в подвал. Гнилые, почерневшие от времени доски были присыпаны облетевшими листьями, осколками бутылок, хабариками и мятыми сигаретными пачками.

— Через это окно снимаем рассвет, — командовал Дэвид, — в кадре молодое восходящее солнце. Камера отъезжает. Туман стелется над гладью болот. Еще отъезд — зритель видит заброшенную комнату. Снимаем одним длинным планом. Завтра здесь же снимем героя.

— Не выйдет одним планом, — Тони скептически оглядывал пространство, — были бы рельсы, на откате бы сделали.

— Да нормально, зумом обойдемся! — склонился над видоискателем Денис.

— Главное, цифровой не трогай, иначе все в мусор. — Стоя за спиной ассистента, Куликов пристально наблюдал за его действиями.

— Да знаю я, — резко бросил парень, — не дыши в спину.

Пожав плечами, Антон вытащил мятый белый лист:

— Баланс [3] будем выстраивать или внесем элемент случайности?

Пикировка операторов грозила перерасти в противостояние и поставить под угрозу весь съемочный день. Алекс тихонько потянула Тони за рукав и зашептала, почти касаясь губами уха:

— Фифи, прошу тебя как самого взрослого и разумного мальчика, не дразни их. Один слишком молодой, другой слишком творческий. Вся надежда на тебя.

— Понял-принял, — шепнул рыжий в ответ, и щеку девушки кольнула щетина, а глубокий вдох принес аромат леса, моря и горького шоколада.

Этот запах не оставлял Сашу все десять шагов до замершего в позе мыслителя режиссера.

— Дэвид, для подстраховки дай Антону отснять пару дублей. Будет альтернатива при монтаже.

Но взгляд Тельмана растворился в одному ему известной альтернативной реальности, и продюсер не была уверена, что ее просьба дошла до адресата. Впрочем, дальнейший процесс пошел на удивление гладко. Первые солнечные лучи пробивались сквозь осколки уцелевших кое-где стекол и, преломляясь, причудливыми бликами разбегались по обрывкам обшарпанных обоев. Блеклое солнце поздней осени нерешительно поднималось над горизонтом. Поблескивающий на траве иней уступал место мелким каплям росы.

Выбравшись из заброшенного дома, киношники расположились посреди колеи, бывшей некогда главной деревенской улицей. «Поехали. Стоп. Другой ракурс. Еще дубль», — команды сменяли друг друга, сливаясь в не требующий вмешательства продюсера фоновый шум. Как вдруг Дэвид напрягся, уставился куда-то за Сашину спину и одними губами, беззвучно, но от этого не менее внятно скомандовал:

— Снимай!

Тони, державший в этот момент камеру, крепко прижал ее к груди, бухнулся на одно колено прямо в вязкую глину и устремил объектив в бескрайний простор болот. Оттуда, разбавляя ярким розовым пятном золотисто-молочную дымку раннего утра, выплывала Эмма. Осторожно ступая модельной обувью по бугристой грязной топи, придерживая на груди расстегнутое полупальто, она умудрялась нести себя с грацией, достойной столичных подиумов. Косые солнечные лучи подобием софитов акцентировали внимание на изящной девичьей фигурке, преображая воздух позади нее в золотую портьеру. Светлые волосы Эммы ореолом нимба обрамляли круглое личико. Вся она была воплощенная легкость и волшебство, точно само ноябрьское утро соткало ее из рассветного тумана.

— Нимфа… фея… богиня… Ундина! — Режиссер не сводил с девушки глаз.

Алекс, стоявшая на линии съемки, боялась пошевелиться, не понимая, что именно Тони взял в кадр. Дэвид замер, лишь губы его продолжали шевелиться в беззвучном восхищении. Куликов и вовсе не дышал. И тут раздался грохот — штатив выпал из рук Дэна, ударился о ржавую бочку и извлек из нее звук не хуже хорошего барабана. Эмма споткнулась, Антон дернулся, Александра вздохнула.

— Какого?! — разъяренно обернулся режиссер.

— Ну уронил, с кем не бывает?! Штатив древний — убогий! — ершисто ответил ассистент оператора.

— Ты кадр убил, бестолочь! — Дэвид хотел что-то еще добавить, но, встретив обиженно-злой взгляд Дениса, раздраженно махнул рукой и порывисто пошел навстречу Эмме.

— Все равно с рук картинка дрожать будет, тем более на длинном фокусе. — Бурча под нос, Дэн протянул руку Тони, помогая оператору подняться из грязи.

— Тремором не страдаю ни по утрам, ни вообще. Ты обрек нас на муки бесконечных дублей. Помяни мои слова, Тельман твою фокусницу теперь загоняет во имя трех секунд славы, которые не факт что уцелеют при монтаже. Ставься давай. — Мужчина отмахнулся от пожелавшего вставить реплику ассистента. — А ведь как шла, — с грустью добавил он, — нарочно так не пройдет.

Узнав, что ей предстоит сниматься в кино, Эмма исполнилась энтузиазма:

— Алекс, как я выгляжу? Мне нужен сценический грим? Пальто оставить распахнутым или застегнуть? Мальчики, снимайте меня с правой стороны — она рабочая! Дэвид, какую эмоцию мне изобразить — грусть, радость, любовь или глубокую мысль?

— Глубокую мысль. Я бы на это посмотрела, — фыркнула Саша и скептически оглядела новоявленную актрису.

— А что такого? Я играла Дездемону в дипломном спектакле! Худрук сказал, что еще никого до меня ему не было так приятно душить!

— Я сразу почувствовал в тебе актрису, — режиссер подарил Эмме улыбку опытного лиса, обхаживающего приглянувшуюся курицу, — что оканчивала? В театре играешь или работала в кино?

— Институт профсоюзов, — ответила девушка и с легкой заминкой добавила: — Выступала на разных сценах.

— Природные декорации нашего цирка абсурда готовы к выходу примы. Не хочу торопить, но главный софит движется к зениту. Эмма, пройдись разок, чтобы мы пристрелялись. — Тони прильнул к видоискателю камеры.

— А как мне идти? С каким посылом? — Эмма не отрывала взгляда от Дэвида.

Режиссер смотрел на девушку с мечтательным вдохновением. «Поздравляю, у нас новая муза», — с легким раздражением подумала Саша. Вероятно, та же мысль мелькнула и у ассистента оператора. Денис бесцеремонно взял актрису за руку и потащил за собой:

— Посыл — пройти от этой кочки до той лужи. Не переживай — снимать не будем.

— Как — не будете снимать? А зачем тогда мне идти?! — Скрестив на груди руки, Эмма надула пухлые губки и стала похожа на обиженного ребенка — вредного, капризного, но очень симпатичного.

— В меня целься, — Саша подмигнула Тони и повернулась к девушке, — смотри и запоминай. После команды «мотор» тебе надо будет повторить мой маршрут. Старт у этого выдающегося бугра, финиш — перед той гигантской лужей. В камеру не смотришь, идешь неторопливо, спокойно, как всегда. Парни готовы?

Получив одобрение операторов, продюсер пошла. Резкие, четкие, скупые движения. Пятнадцать быстрых шагов. Не удержавшись, Алекс глянула в объектив и показала язык. Губы Антона изогнула легкая улыбка.

— Вот так, поняла?

Эмма смотрела недоуменно, но с явным неодобрением.

— И все? — протянула актриса. — Так скучно, просто и… обыденно?

— Ну что ты, милая, конечно нет! — встрял Дэвид. — Нашей Саше просто не свойственна легкость бытия, грация полета и эфирная девичья нежность.

— Тельман, я могу и обидеться, — сквозь зубы выдавила Алекс.

Но режиссер не обратил на нее внимания.

— Понимаешь, Тимофеева у нас живет, говорит и движется как яростный казак в пылу сражения: чуть что — шашка наголо и голову с плеч. Но ты, — тут Дэвид приобнял Эмму за плечи и сбавил громкость на полтона, — воплощение самой Афродиты, женской сущности. Движения у тебя плавные, черты мягкие, а изгибы…

Тут режиссер и вовсе перешел на шепот. Эмма в ответ слегка покраснела и принялась смущенно хихикать. Александра раздраженно отвернулась от идиллической картины и наткнулась на ехидно ухмыляющегося Антона.

— Что, Саня, ревнуешь?

— Тельмана? Упаси боже! У меня есть более увлекательные хобби.

— Какие например?

«А действительно, какие?» — внезапно задумалась Саша и ответила первое пришедшее на ум:

— Путешествовать люблю.

— Заметно! — Оператор со смехом огляделся. — Прямо экстремальный туризм, — и уже серьезно спросил: — Тогда в чем проблема?

— В этом. — Продюсер выразительно глянула на Дениса, буквально сверлившего глазами ворковавших актрису и режиссера.

— Дэвид! Мы готовы снимать! — Громкий голос Антона раскатился по простору болота, спугнув стайку мелких птиц.

Тельман недовольно скривился, но Эмму выпустил.

— Милая, представь, что ты чье-то счастье, несбывшаяся мечта, сокровенное желание. Сможешь?

Актриса кивнула.

— Вот так и иди, — дав столь определенные и четкие указания, режиссер удовлетворенно занял наблюдательный пост за спиной оператора. — Камера! Поехали!

И Эмма пошла. Крутые бедра качнулись, изящная ладонь отвела планку пальто, призывно мелькнуло глубокое декольте, взгляд ярко-синих глаз устремился на режиссера сквозь упавшее на лицо золото длинных волос. Плечи плавно покачивались в такт шагам, губы чуть вытянулись, словно в предвкушении поцелуя. По рытвинам болота она несла свою стать, подобно куртизанке, идущей в полумраке будуара к ложу жаждущего любовника. Дэвид сглотнул. Дэн мертвой хваткой вцепился в штатив. И, даже не глядя на Тони, Алекс знала, что на губах рыжего играет знакомая веселая ухмылка. Завершив проход, Эмма замерла на краю лужи в позе, достойной витрины модного бутика.

— Стоп! Все было отлично, но нужно меньше секса, больше невинности, робости. Попробуй изобразить одновременно предвкушение и страх неизвестного. — Не встретив в глазах актрисы понимания, Дэвид добавил: — Ну, представь свой первый раз…

Эмму передернуло гримасой отвращения.

— …первый раз на сцене, — быстро исправился режиссер.

— А-а-а-а, — протянула девушка и вернулась на исходную кочку.

В этот проход руки ее безвольными плетьми повисли вдоль тела, лишь пальцы нервно теребили розовый мех. Пушистые ресницы скрыли синеву взгляда, веки робко дрожали, точно не решаясь подняться. Вся стройная фигурка сжалась, ссутулившись. Неторопливыми боязливыми шажками продвигалась она к финальной метке. В последний момент, слегка приподняв голову, Эмма взглянула в камеру, позволив легкому вздоху чуть приоткрыть чувственные губы.

«А фокусница не безнадежна», — подумала Алекс и по довольной улыбке Дэвида поняла синхронность мысли.

— Хорошо, но ты переигрываешь. Не смотри в камеру. Будь живее. Попробуй повторить настроение, с которым ты шла к нам утром. О чем думала, когда вышла из дому?

— Я есть хотела, — бесхитростно ответила Эмма.

— С голодухи еще и не такой газелью по болоту запрыгаешь. — Рыжий уступил место у камеры ассистенту. — Кстати, Сань, что у нас с собой из провианта?

— Кулик, тебе лишь бы клюв в жратву сунуть! Творческий человек должен испытывать голод. — Прерываться Дэвид не хотел, но взял горсть сушек из протянутой Александрой пачки.

— О, будь спокоен, голод, который я испытываю, одной баранкой не заглушить. Тем более что природа его далеко не в желудке.

— И насколько далека она от желудка — полметра вверх или, может быть, вниз?! — прохрустел режиссер.

Антон загадочно улыбнулся и, как показалось Саше, покосился на нее.

— Мальчики, а можно и мне одну сушечку? — прозвучало тихо и заискивающе.

— Эммочка, золотко наше, конечно можно. Но только одну! И марш на исходную позицию, — режиссер придал голосу строгости, — ощущение, что вы сюда на пикник приехали!

Следующие дубли срывались, все как один. То Эмма споткнулась, то кончилась кассета, то Дэн забыл нажать «запись». Тельман закипал. День перевалил за середину.

— Дэвид, может, вернемся к исходному плану? — аккуратно спросила продюсер. — Есть вполне приличные дубли. Думаю, Антон на монтаже соберет нормальную картинку.

— Алекс, ты не понимаешь! Вся соль в этом проходе! — Режиссер нервно взмахнул руками.

— Ты потратил почти весь день и две кассеты на кадры, которых не было в сценарии. Такими темпами нам только на соль и хватит. Причем заряженную в ружье, из которого будут стрелять по нашим и без того горящим от сроков сдачи и дефицита бюджета задницам!

Дэвид хотел было что-то возразить, но поток красноречия споткнулся о ледяной взгляд Александры.

— Ладно. Ребята, снимаем последний дубль. Все на исходные. Эмма, звезда моя, покажи лучшее, на что способна!

В который раз за сегодня изрядно запачканные сапожки вступили на известный маршрут меж болотных кочек. Только что недовольное и уставшее личико разгладилось мечтательно отстраненным выражением. Порыв ветра взметнул светлые пряди. Актриса скользила легким невесомым розовым облаком, именно так, как без малого два часа добивался от нее режиссер.

«Наконец-то!» — едва успела подумать Алекс, как на последнем шаге Эмма споткнулась о глинистый бугорок, поскользнулась на влажной траве и с громким плеском рухнула на колени в лужу. Грязная вода взметнулась фонтаном брызг, на мгновение сверкнув бриллиантовой россыпью в солнечных лучах.

— Моя Burberry! — всхлипывала в луже грязно-розовая нимфа ноябрьского болота.

— Ты это снял?! — очень громко шепнул режиссер на ухо оператору.

В ответ Антон молча поднял большой палец.

Эмма истерично колотила кулаками по мутной жиже. По прекрасному личику мутными полосами стекала разбавленная грязной водой и слезами косметика. Вдоль кромки лужи туда-сюда озабоченно сновал Дэвид.

— Надо спасать звезду моего фильма! — нервно причитал режиссер, при этом избегая заходить в радиус поражения брызгами.

— Кто-нибудь уже вытащит меня отсюда?! — истерично взвыла «звезда» и в очередной раз бахнула ладонями, вызвав новый фонтан.

— Хватайся, вытяну. — Дэн, выдвинув штатив на максимум, почти ткнул им Эмму в грудь.

Девушка зло отпихнула треногу:

— Я тебе что, репка?!

Плотно засев посреди лужи, актриса не предпринимала никаких попыток к самостоятельному спасению. Алекс наполнилась уверенностью, что роль «дамы в беде» у Эммы одна из любимых. Поняв, что парни в лужу лезть не хотят, а болотная нимфа сама с места не сдвинется, продюсер шагнула на помощь, но была остановлена сильной рукой:

— Ты-то куда? Тоже хочешь принять грязевую ванну? — Ладонь Антона удерживала ее за плечо осторожной, но крепкой хваткой.

— Ну не оставлять же ее там?

— И ты из женской солидарности решила составить ей компанию? — Рыжий привычно ухмыльнулся, затем с нескрываемым скепсисом оглядел собравшихся: суетящегося Дэвида, Дениса, собирающегося кинуть Эмме какую-то тонкую веревку, и мокрую, грязную, глотающую слезы актрису. — Как дети малые, — фыркнул он тихо и вошел в лужу.

Только сейчас Саша заметила, что Тони единственный в их компании был в высоких резиновых сапогах. За пару шагов здоровяк добрался до замершей в ожидании Эммы, подхватил ее под мышки и одним движением поднял в воздух. Держа на вытянутых руках, встряхнул, словно избавляясь от лишней влаги, взвалил на плечо и понес из лужи.

— А-а-а! — что есть мочи завизжала актриса. — Отпусти меня, варвар, поставь на место!

— Как прикажете, госпожа. — С издевательской покорностью Тони вернул Эмму в лужу. Мутная коричневая жижа поглотила изящные ноги по щиколотку.

— Дурак! Немедленно подними обратно!

— Женщины, вы такие непостоянные, — протянул оператор, вновь подхватывая девушку на манер мешка.

Мелькнула голая ступня, и Эмма завизжала с новой силой:

— Мои baldinini! Ботильоны! Они утонули!

— Не ори раненой белугой.

В целях успокоения Антон пару раз хлопнул потерпевшую по ягодицам. Этот жест своей откровенной фамильярностью вызвал у Саши раздражение. Ей захотелось, чтобы парень немедленно избавился от своей грязной, орущей, но все еще привлекательной ноши.

— Так, я пока отнесу ЭТО в дом, — еще один выразительный хлопок по округлой попе, — а вы, парни, порыбачьте. Говорят, в местных прудах водятся редкие ботинки.

Не обращая внимания на продолжающую громко всхлипывать и что-то нечленораздельно бормотать Эмму, Тони двинулся к избе. Недолго думая, Алекс пошла следом. Идея оставить промокшую истерящую актрису наедине с Куликовым ей почему-то совершенно не нравилась. Внутри нарастало злобное недовольство происходящим.

«Ну как можно быть такой неуклюжей! Поперлась на болота, вырядилась гламурной фифой, а даже под ноги смотреть не научилась!» И тут, споткнувшись, Саша полетела лицом в вязкую грязь дорожной колеи. Успев в последний момент выставить вперед руки, она бахнулась на колени, взмесив локтями податливый суглинок. Обернувшись на звук и увидев стоящую на четвереньках Александру, Антон дернулся, чуть не бросив Эмму, но быстро оценил, что продюсер не пострадала, и заржал в голос:

— Сашенька, ну зачем так завидовать? Хочешь, чтобы я тебя тоже покатал?

В ответ Алекс выматерилась витиевато и изысканно, злорадно отметив мелькнувшее в глазах Тони восхищение.

— Мог бы нести девушку иначе. — Эмма решила вернуть ускользающее от нее внимание.

— Как первоклашку, на плечо тебя посадить, что ли?

Придерживая актрису одной рукой, другую Антон протянул Александре, но та лишь раздраженно отмахнулась, встала самостоятельно и на предельно возможной скорости по вязкому бездорожью рванула в сторону временного жилья.

— Н-да, не понимаешь ты, что нужно женщинам, — уверенно констатировала Эмма, прекратив сопротивление и заняв более-менее удобную позу на широкой спине Куликова.

— Добро бы еще эта женщина сама понимала, что ей надо, — едва слышно сказал в бороду Антон.

Тем временем добравшись до дома, Алекс первым делом скинула грязную верхнюю одежду, оставшись в тонком термобелье. Нижний слой не промок.

— Хоть что-то хорошее, — с сарказмом глянуло на нее из мутного зеркала отражение. Ожесточенно оттирая заляпанные ладони, Саша не повернула головы, когда Антон сгрузил Эмму посреди кухни.

— Помочь чем? — Здоровяк замер в нерешительности, глядя на худую спину, обтянутую темным трикотажем. Спина нечленораздельно фыркнула и еще сильнее согнулась над раковиной. Антон сделал было шаг по направлению к Алекс, но замер, покачал головой, словно вел внутренний диалог, схватил со стола пару бубликов и со словами: — Ну, девочки, прихорашивайтесь! — выскочил за дверь.

— Он такой сильный. — Мокрая и грязная Эмма мечтательно смотрела вслед оператору.

Не успела Саша отреагировать, как дверь вновь открылась и со смущенной улыбкой вернулся рыжий.

— Батарею на зарядку забыл поставить, — и добавил замершей в приступе обожания актрисе: — Раздевайся давай! Нельзя же в холодном и мокром ходить. Есть что на замену?

Девушка стянула тяжелую шубу, с длинного грязного ворса которой уже натекла небольшая лужа. Озираясь по сторонам, Эмма никак не могла решить, куда деть испорченное изделие британских модельеров. Истолковав молчание актрисы по-своему, оператор стремительно скрылся в комнате и вернулся оттуда с флисовым костюмом в руках.

— Размерчик чуть великоват будет, но говорят, это сейчас модно. Чистый, не переживай.

На этом Куликов ретировался, провожаемый восторженными синими и раздраженными карими глазами.

Угли в буржуйке едва теплились. Подкинув дров и притащив ближе к печке скамью, Алекс забрала из рук блондинки шубу и аккуратно разложила ее на сиденье.

— Складывай сюда все мокрое, — скомандовала она, — грязь обстучим, как высохнет.

— Обстучим? — Эмма со слезами смотрела на испорченный гардероб.

— Ну, можешь постирать, вон на раковине хозяйственное мыло лежит.

— А других вариантов нет?

— Купишь новое, — равнодушно бросила Саша.

— Мне кредит за шубу еще полгода платить. — Глаза блондинки наполнились слезами.

— Тогда в городе сдашь в химчистку, а сейчас переоденься в запасное. У тебя же есть одежда на смену?

В ответ Эмма неопределенно пожала плечами:

— Есть белье, джинсы, пара кофточек, платье, комбинезон, еще рубашка…

Дослушивать пересказ содержимого «походного чемодана» Александра не стала.

— Вот и отлично. Быстрее надевай сухое, — скомандовала она и, ведомая спонтанным порывом, схватила и прижала к груди вещи Антона. От одной мысли, что Эмма облачится в его одежду, в Сашиной душе поднималось и закипало какое-то неизвестное, но тяжелое и неприятное чувство.

В комнате она положила костюм поверх сумки Куликова и удивленно обнаружила на своем спальнике пару вязаных шерстяных носков явно мужского размера. Натягивая их, Алекс тепло улыбнулась: «А ужинать, похоже, придется».

На кухонном столе зашипела рация:

— Ш-ш-ш-ш… Прием. Саш-ш-ш-ша. Прием.

— Прием. Чего надо?

— Это Дэвид. Как там Эмма?

Актриса в одном нижнем белье стояла перед умывальником и, глядя в зеркало, ватным диском с очищающим лосьоном смывала с лица грязь и косметику.

— Эмма в лучшем виде, — не кривя душой ответила Саша.

— Позаботься о ней и о нас заодно. Через полтора часа закончим. Обед организуй. Конец связи.

— Связь кончилась, начался семейный быт. — Бахнув на печь кастрюлю с пятью пакетами гречки, Алекс вытащила на стол несколько банок тушенки.

При виде консервов Эмма скривилась:

— Ты же помнишь, что я вегетарианка?

— Не хотела бы, да ты не даешь забыть. Глянь в мешке, вроде кукуруза и зеленый горошек были.

— У нас на студии половина вегетарианцы, а главный редактор вообще веган. Они вместе с Дэнни в КиТе [4] учились.

— На мясо не хватало в суровом студенчестве? — брякнула Алекс и тут же пожалела.

Следующие десять минут Эмма самозабвенно предавалась монологу о пользе зеленой пищи и о негативных последствиях затяжного мясоедства. Прервалась актриса, только чтобы облачиться в длинное бархатное платье, выгодно подчеркивающее округлые формы. «Даже не буду спрашивать, что побудило ее захватить вечерний наряд в поездку на торфяные болота». Порывшись в сумке с продуктами, Саша вытащила консервированный горошек и протянула девушке. Эмма взяла банку и с недоумением осмотрела ее со всех сторон.

— А как открывать? Тут нет этой штучки, колечка.

Саша хмыкнула и одним движением вогнала консервный нож в жестянку с тушенкой. Актриса издала звук, полный искреннего восхищения.

— А ты тоже в «Кино и телевидении» училась?

— Это ты по тому, как я консервы открываю, решила? Нет, я специалист по связям с общественностью. Теперь связываю творческих личностей с миром общественной обыденности. Сейчас вот слежу, чтобы с голоду не померли.

— О да, в Дэвиде сразу видно творческую натуру. Он такой утонченный… — Эмма мечтательно уставилась на складки пожелтевшего тюля, болтающегося над узким заляпанным окном. Внезапно блондинка встрепенулась, точно озаренная отличной идеей: — Алекс, давай позвоним Николаю и попросим привезти нам «Киндер»-шоколад!

— Что привезти? — Саша даже замерла от неожиданного предложения.

— «Киндер»-шоколад. Он тако-ой вкусный! — Синие глаза смотрели с непосредственной детской искренностью.

— Хм… — Подбирая слова и стараясь сохранить серьезность, продюсер принялась объяснять: — Видишь ли, Коля — обычный деревенский мужик. Вот если мы ему позвоним и попросим привезти водки, картошки и сала, он не только поймет наши потребности, но радостно останется, чтобы их разделить. А если я сейчас полезу на сарай, чтобы он детские конфеты по всей деревне искал, то решит, что киношники приняли что-то чрезмерно веселящее и теперь их на сладенькое тянет.

— А-а-а-а, — протянула Эмма, — значит, не позвонишь?

Но не успела Саша ответить, как актриса взвизгнула на громкости близкой к ультразвуку и в одно движение очутилась на столе, изящно замерев на цыпочках среди банок тушенки и чашек с остатками утреннего кофе. Круглыми от ужаса глазами смотрела она на что-то за Сашиной спиной, не переставая при этом издавать раздражающие звуки сломанной сирены. Обернувшись, Александра не сразу смогла установить причину столь грандиозного приступа страха.

— Там мышь! — выкрикнула Эмма и вжалась в стену.

Только теперь Алекс заметила маленького серого мышонка, сидящего в углу и заинтересованно наблюдающего глазками-бусинками за прыгающей по столу дамой в вечернем платье. Такого зрелища зверек еще не видел ни разу в жизни. Оценивающе глянув на побелевшую от ужаса актрису, продюсер сочла кадр незабываемым, а панический испуг искренним.

— Точно, мышь, — констатировала очевидное Александра.

— Поймай ее и убей!

— Я тебе кошка, что ли? Может, мне ее еще и съесть?

— Убери!!! — проорала Эмма и зажмурилась, трясясь от страха.

— Кыш, мышь, кыш.

Алекс махнула зверьку рукой, но тот и не думал убегать. Наоборот, не обращая на девушку никакого внимания, грызун принялся умываться, забавно потирая лапками нос и усы. Умиление живой природой было чревато потенциальным инфарктом актрисы, и, вооружившись веником, Саша решила вступить в неравный бой. Но противник, не дождавшись физического контакта, ретировался в щель за печкой. Убедившись, что Эмма пропустила все грандиозное сражение, продюсер хлопнула входной дверью и крикнула:

— Беги-беги, чтоб тебя там лисы съели!

Со стола донеслось слабое:

— Прогнала?

— А то! Сотню раз подумает, прежде чем сунуться обратно.

— Не знаешь, она была одна или тут еще мыши есть?

«Из какой норы ты такая вылезла?» — мысленно возмутилась Алекс, вслух ответив:

— Конечно нет, это же редкий вид, мышь-отшельник. Стай не образовывает, избегает сородичей, людей и близких контактов третьей степени.

— Что-то мне стремно. На печи посижу, так высоко точно никакая мышь забраться не сможет. — Подхватив подол платья, Эмма грациозно спрыгнула со стола и галопом взлетела на полати.

Саша решила актрису не переубеждать. Впрочем, та не слезла и спустя час, когда в избу ввалилась голодная и шумная съемочная группа.

— Александра Игоревна, лучшие заведения столицы будут состязаться за обладание тобой, если попробуют это божественное гречотто с рваной свининой! — Тельман даже на тесной убогой кухне ел ножом и вилкой, держа приборы точно за белой скатертью мишленовского ресторана.

— Нет, мы им нашу Сашу не отдадим. Кто иначе нас, сирых и убогих, накормит, обогреет и на путь истинный наставит!

— Наставишь вас, как же! Скорее свернешь на тернистую дорожку и покатишься по наклонной. — Алекс улыбалась, глядя, как парни с аппетитом поглощают нехитрый ужин.

— Зато мы будем катиться вместе! — Рыжий шутливо ткнул ее в бок.

Девушка, все еще улыбаясь, обернулась и встретила на удивление серьезный взгляд зеленых глаз. Скрипел и щелкал старый дом, под полом скреблись мыши, сквозь щели в деревянной раме посвистывал ветер, Дэвид воодушевленно рассказывал Дэну бородатый анекдот. Но полная звуков жизнь затихла, точно приглушенная ватным одеялом, споткнулась о незримый барьер маленького мира, в котором теплый локоть Антона уткнулся в Сашин бок, а недоумевающий девичий взгляд встретился с задумчивым мужским.

— Ты специально не посолила? О здоровье нашем печешься, типа «соль — белая смерть»? Или бюджета на приправы не хватило?

Губы Куликова изогнула стандартная ухмылка, и Алекс нестерпимо захотелось ударить его чем-то тяжелым.

— Недовольные будут мыть посуду! — рявкнула она и отодвинулась.

— Я всем доволен и почти счастлив, но посуду помою, — примирительно пробасил рыжий и с показательно хозяйственным видом принялся убирать со стола.

Благоразумно решив не мешать, чтобы он не передумал, Алекс ретировалась на улицу. К стене стоящего на задворках сарая была прислонена старая, не внушающая доверия лестница. На высоте пятой ступеньки телефон ловил робкий сигнал и начинал истерично пиликать оповещениями о полученных сообщениях и пропущенных звонках. Пока продюсер проверяла почту и сортировала задачи на безотлагательные, срочные, способные подождать и «чушь-блажь-спам», стемнело. Ноябрьский вечер прохладой пробрался за расстегнутый ворот, заставил тело ежиться, а пальцы дрожать.

В теплом доме каждый нашел занятие по душе. Денис за кухонным столом в наушниках смотрел на планшете какое-то видео, временами очень громко ржал и поедал столовой ложкой сгущенку прямо из банки. Дэвид о чем-то тихо ворковал со все еще сидящей на печи Эммой. Блондинка весело хихикала и временами восторженно ахала. Куликова нигде не было, и это Алекс раздосадовало. Наливая горячий чай, чтобы согреться, девушка заметила в корзине у печи стопку старых журналов, вероятно использовавшихся для растопки. Среди них оказалось несколько выпусков «Иностранки» [5]. В датированном годом Сашиного рождения выпуске обнаружился «Скотный двор» Оруэлла. Продюсер притулилась в углу на табуретке и погрузилась в чтение. Громкие шаги и хлопнувшая дверь вызвали непроизвольную радость: «А вот и блудный Куликов вернулся!» Но не успела Алекс озвучить мысль вслух, как в кухню ввалились два незнакомых крупных и весьма нетрезвых мужика.

— Ну здрасте! — сказал тот, что потолще, подвинул стул и уселся, перегородив тесную кухню. — А мы в кино сниматься приехали!

— Но наш джип застрял, так что мы тут и заночуем! — добавил второй, приваливаясь к косяку и перегораживая выход.

От недоброго предчувствия сердце Саши подпрыгнуло, ударилось о гортань и стремительно рухнуло в пятки.

От новоявленных актеров пахло сигаретами, перегаром и неприятностями. Внутренне собравшись, Алекс высказалась максимально весело и непринужденно:

— Откуда приехали, ребята? До ближайшего поселка километров двадцать будет.

— Из Жихаревки мы, тут, за лесом. Верст сорок, если по прямой — то короче, так то ж для бешеной собаки не крюк, верно, Михей? — хохотнул сидящий на табурете у печи.

Его приятель кивнул от двери согласно и радостно.

— Коляна сегодня всем клубом на большое кино благословляли. Помогали ему отрепетировать, ну и он уже совсем готовый… А мы решили, что до утра ждать? Рванули к вам сниматься! Вдруг наши типажи режиссеру приглянутся, — продолжил говорливый.

— Н-да, типажи и правда отличные, — из комнаты вышел Дэвид. Его невысокая худощавая фигура казалась и вовсе миниатюрной на фоне деревенских крепышей, — одна проблема — на сегодня съемки закончились. Вы бы завтра вместе с Николаем прибыли, когда будет свет.

— Начальник, ты нас так сними. Пусть тебе красотка фонарем каким посветит. Вы ж профессионалы, делов-то — раз плюнуть. — И взгляд незваного гостя пробежался по Сашиной фигуре, обтянутой тонким трико.

Девушка непроизвольно сжалась, но показывать слабость Алекс не любила с детства. Встретившись с трудностями, внутренний стержень ее лишь чуть-чуть гнулся, но чаще звенел, проступая металлом в голосе:

— Парни, если режиссер сказал «стоп!» — это святое. Тем более если это слова мастера. Вы же, как актеры, наверняка слышали о шедеврах, снятых Тельманом? Его «Шпунтгебель» — буквально порвал польскую «Зуброффку» [6], а «Ниже-выше» — вообще легенда авторского кино со времен премьеры на «Флаэртиане» [7]. Неповторимый стиль Давида Исааковича подразумевает съемки с минимальным вмешательством искусственных факторов, в том числе маэстро предпочитает использовать естественное освещение. Он даже ведет собственный курс у студентов-операторов! — Продюсер откровенно заливала, но ложь ее лилась гладким, ровным, вдохновенным потоком.

Поддерживая игру Алекс, Дэвид расправил плечи, гордо задрал подбородок и придал лицу выражение максимальной значимости. Глядя на потуги приятеля, Александра с огромным трудом сохранила серьезность голоса. Речь ее возымела нужный эффект. Общительный бугай поднялся с табуретки и, вытерев руку о штаны, неловко протянул ее режиссеру:

— Очень рад знакомству с вами, Давид Исаакович. Я — Алексей, но друзья Митричем зовут, по батьке, стало быть. А эт Михаил, можно Михей.

Мужик у дверей комично поклонился. Со снисходительной учтивостью потомственного аристократа Тельман пожал обе протянутые ему ладони. Тонкие музыкальные пальцы Дэвида утонули в здоровых грубых ручищах деревенских «актеров». Саша всеми силами сдерживала подкативший к горлу приступ истеричного смеха.

— Пацаны, а давайте я попробую вас вытащить? Это моя L200 у входа припаркована, — влез в разговор Денис.

Яровому не терпелось похвастаться возможностями новой машины даже перед не самой взыскательной публикой. На этом все мужчины покинули избу, и Саша облегченно выдохнула, но, как оказалось, рано и зря. Не прошло и десяти минут, как компания вернулась в дом. Злой Дэн раздраженно плюхнулся на стул, грязный по колено Михей шумно оттирал глину у печи, Дэвид виновато глянул на Сашу и пожал плечами.

— Японская техника застряла в русском болоте. Ну что, красавица-хозяйка, наливай за знакомство, раз мы тут задержимся! — Митрич уселся рядом с Алекс, по-свойски положив ей руку на колено.

«Где черти Куликова носят?!» — подумала Саша, скидывая непрошеную ладонь.

— Это вряд ли, — с вызовом глянула она в сальные глаза назойливого ухажера. — Есть способ выдернуть джипы? — Вопрос был адресован Михаилу, показавшемуся более скромным и сдержанным из двоих.

— Трактором можно. Тут в пяти километрах на старом хуторе тракторист живет, — почесав в затылке, ответил тот.

— Только он того, из ума выжил, — радостно добавил за другом Митрич, — допился до белочки и по всем незнакомым из ружья палит. Ну днем-то еще видно «свой-чужой», а в темноте весь люд на одну рожу. Ну и собаку он свою ночью спускает, чтобы неповадно было шастать.

— И много тут желающих ночами по болоту шастать? — Дэвид присел за стол, с покорностью принимая судьбу.

— О, товарищ режиссер, ты даже не представляешь!

— Зато я представляю отлично. Парочку таких шатунов к нам на огонек занесло. — Алекс отодвинулась от жмущегося к ней мужчины.

Но Митрич и не думал отступать: игриво вскинув брови, он расплылся в скабрезной улыбке, обнажив неровные желтые зубы.

— Дэнни, что там у вас случилось? — протяжная мелодичная речь сопровождала появление Эммы, к вящему ужасу Александры, все в том же вечернем бархатном платье.

И без того неразговорчивый Михаил замер с открытым ртом, вовсе утратив дар речи. Митрич же, панибратски хлопнув Сашу по плечу, выдал:

— Ну ни хрена ж себе! Всё — остаемся ночевать, — и подмигнул ничего не понимающей актрисе.

«Что ж тебя так не вовремя страх перед мышами-то попустил?!» — с горечью подумала продюсер и тревожно оглядела собравшихся. Горюющий по утопшему в болоте пикапу Дэн и отстраненно наблюдающий за происходящим Дэвид не тянули не только на защитников прекрасного пола, но и на мало-мальски годную группу поддержки женского сопротивления. Вдобавок Эмма относилась к той категории женщин, кокетство которых включается в присутствии мужчин автоматически, даже если самец тщедушен, немощен или вовсе ничтожен. Новая публика в лице деревенских соискателей роли спровоцировала актрису на томные движения, соблазнительные позы и долгие взгляды из-под опущенных ресниц. Нервы Алекс натянулись до предела. Первобытные инстинкты пронизывали воздух, электризуя кожу, поднимая дыбом мелкие волоски на предплечьях.

— А дубы-колдуны что-то шепчут в тумане, вдоль поганых болот злые тени встают… — Напевая под нос, Антон спиной открыл дверь и ввалился в кухню со связкой дров в руках. — Привет, мужики! А что это вы тут делаете?!

Приветственная улыбка рыжего привычно расползлась от уха до уха, только зеленые глаза смотрели остро и холодно на то, как Саша в очередной раз раздраженно скинула чужую ладонь со своей коленки. Бросив поленья у печки, оператор выпрямился и расправил плечи. Мощная фигура заняла весь дверной проем, и Алекс возблагодарила всех мировых богов за эти сто девяносто сантиметров рыжебородой харизмы. Руки Куликова сами собой сжались в кулаки, лицо сменило выражение с показательно дружелюбного на сосредоточенно вызывающее. Посреди кухни стоял не добродушный весельчак — душа компании, а могучий воин перед битвой. «Точно викинг на носу драккара, готового вот-вот причалить к вражеским землям», — сравнила Саша. Незваные гости подобрались, вероятно мысленно взвешивая силы. Беспокойство продюсера не отпускало. Адекватности мужиков явно мешали принятый допинг и выдающиеся формы Эммы.

— Парни, ваш пепелац на повороте застрял? — Рыжий переводил оценивающий взгляд с одного на другого.

— Мой, — заулыбался Михей, и Тони улыбнулся в ответ.

Атмосфера в комнате слегка потеплела.

— Зачетные обвесы. — Оператор протянул руку в приветственном жесте: — Антон.

— Миша.

— Леха.

Визитеры пожали предложенную ладонь.

— Кто ж его, родимого, в такой жир-то погнал?

— Да этот вон штурманил. Рано я его из балласта повысить решил. — Михей пренебрежительно махнул в сторону Митрича, чем вызвал на пьяном лице друга обиженное выражение.

— Ты сам сказал, что на твоей табуретке мы и по этим соплям проедем!

— И вы, как девочки, зверя одного бросили?!

— Ну а что делать, сестру [8] я еще не установил. — Михаил удрученно развел руками.

Саша перестала улавливать суть разговора, а вот Тони был совершенно в своей тарелке.

— Джиперасты, — снисходительно пробасил он, — пошли, покажу, как надо.

И, словно по волшебству, Митрич с Михеем подскочили и рванули к выходу. Глаза их загорелись священным огнем фанатичной одержимости, который было не под силу затмить ни декольте актрисы, ни острым тимофеевским коленям. У выхода Куликов обернулся, поймал встревоженный Сашин взгляд и выдал беззвучно одними губами: «Все хорошо», а затем уже вслух бросил угрюмому Денису:

— А ты что расселся, точно пассажир или выхухоль? Пойдем, поучишься, как мужики удалью правильно пользуются, а не суют ее в каждую дыру.

Полчаса спустя Александра курила на крыльце, прислушиваясь к затихающему звуку мотора. Темное, почти ночное небо временами озарялось светом фар подпрыгивающего на ухабах внедорожника. Огни удалялись, постепенно пропадая из виду, и вскоре скрылись за полуразвалившейся постройкой на окраине забытой деревни. Денис вернулся в дом уже давно. На Сашин вопрос односложно рявкнул: «Вытащили!» — и демонстративно отгородился от всех наушниками и планшетом. Но Куликова не было. Все это время девушку не отпускало чувство неясной тревоги. Только когда из-за сарая показался знакомый высокий силуэт, продюсер облегченно выдохнула.

— На. — Тони протянул крупное яблоко.

— Это что, ужин? — недоуменно спросила Саша.

— Это яблоко. Так просто от ужина не отделаешься.

Антон улыбался, держа фрукт на ладони. Алекс протянула руку и заметила, что пальцы мелко подрагивают. Необъяснимая дрожь распространилась по всем мышцам, точно каждую клетку трясло слабым электрическим разрядом. Чувствуя, что колени подкашиваются, девушка оперлась о стену. «Зачастила я перед Куликом слабость показывать. Весь день сегодня как немощная и малахольная». Александра попыталась взять себя в руки, но тело не поддавалось самоконтролю.

— Выпей. — У самого лица возникла фляжка, и теплый запах шоколада проник в ноздри.

— Что это, споить меня решил?

— Один глоток. Приведет в чувство. Правда, чревато бессонницей. Бодрит на несколько часов.

— Живая вода?

— Допинг Абалакова — коктейль альпинистов. Когда надо быстро восстановить силы — коньяк с шоколадом.

— То что надо. — Схватив фляжку, Саша жадно припала к горлышку, и обжигающая терпкая пряная жидкость обволокла нёбо, потекла по гортани и огнем заполнила пустой желудок. — Спасибо, доктор Фифи.

— Ты бы хоть закусила.

Уговаривать Сашу не пришлось. Захрустев сочным фруктом, девушка взглянула на здоровяка с теплотой:

— Откуда яблоко?

— Из погреба. Там много интересного. Хочешь посмотреть?

Не особо задумываясь, на что соглашается, Алекс кивнула.

Погреб был капитальный, то ли вырытый в холме, то ли за давностью лет сам превратившийся в холм.

— Тут даже свет есть.

С гордостью первооткрывателя Тони щелкнул выключателем. В глубине загорелся бледный огонек, выхвативший из темноты стеллажи с банками, ящиками и бутылками. Вниз вело несколько ступеней. Саша боязливо замерла в проходе, но Антон уже прошел вперед со словами: «Где-то тут было морошковое варенье…» В тот же миг лампа мигнула и погасла. Алекс оступилась, рефлекторно выставила вперед руки и схватилась за первое попавшееся — этим оказалась толстовка Куликова.

— Ой! — выдохнула девушка, но пальцы не разжала, чувствуя, как под ладонями напряглось теплое сильное тело.

— Тсс… — раздался шепот у виска. Порыв дыхания согрел холодную кожу. — Испугалась?

Щеку Саши кольнула борода. Девушка отрицательно мотнула головой, и щетина царапнула скулу сильнее.

— Я не боюсь темноты, — так же тихо ответила она, ощущая, как облако ее слов не успевает развеяться, оседая на шее Антона.

— Знаю, но вопрос не о том, — прозвучало еще ближе.

И перед глазами девушки вновь всплыл похотливый взгляд Митрича, а бедро ощутило наглые прикосновения его мясистых пальцев. Желая прогнать неприятное видение, она зажмурилась и сжалась, еще сильнее хватаясь за одежду оператора. Незвано вернулась постыдная дрожь.

— Адреналин выходит. — Губы рыжего задели кромку Сашиного уха, а крепкие руки обхватили, притягивая вплотную. — Они не вернутся.

— Уверен? — выдохнула Алекс в растянутый ворот пахнущей дымом и лесом толстовки.

В кромешной темноте погреба существовали только теплые ладони, осторожно гладящие ее спину, сильное тело, послужившее надежной опорой, и тихий низкий голос, проникающий в самую душу. Ни разу при свете дня Александра не показывала своей слабости столь открыто, никогда ранее не искала она утешения и защиты в мужских объятиях. Продюсер привыкла со всем справляться сама. И сейчас бы справилась, если бы не чертов свет, ставший последней каплей в накопившихся случайностях. «Два дня назад все было просто и понятно. Как можно за одни сутки от прежних рабочих отношений перейти к обнимашкам в кладовой? Кулик решил развлечься в походе? Или так заботится? А может, не только заботится? Что дальше?» Пока мысли лихорадочно скакали в Сашином мозгу, пытаясь прийти к логически обоснованному решению, тело ее самовольно и бездумно прижималось к Куликову все теснее, пальцы один за другим ослабляли хватку, робкими движениями отвечая на объятие, скользили вдоль талии Антона, чтобы сомкнуться замком на спине. Ровным и сильным пульсом билась жилка на шее в сантиметре от пересохших девичьих губ. Одно движение отделяло ее от чувственного прикосновения к тонкой коже, одно непринятое решение сохраняло последние миллиметры между мужчиной и девушкой, замершими в темноте. Одновременно подняла Алекс лицо и Тони потянулся к ней. И тут вспыхнул свет, нестерпимо яркий после минут абсолютного мрака. Саша инстинктивно зажмурилась. Казалось, Антон поддастся порыву и поцелует ее, но мгновение длилось, а оператор медлил. Алекс опустила руки и открыла глаза, отводя взгляд. Рыжий разочарованно выдохнул, размыкая объятья. Девушка хотела отстраниться, но Тони коснулся растрепанных волос, убирая за ухо непослушную прядь:

— У тебя тут грязь, и трава какая-то застряла.

— Страшно даже подумать, что и где застряло у Эммы, если я так испачкалась без купания в луже.

Антон заржал:

— Я для вас, грязнуль, баню растопил, веники запарил.

— И в банщики вызвался, — ляпнула Саша и только потом поняла двусмысленность фразы.

Но оператор уже деловито изучал полки с вареньем. Не оборачиваясь, он махнул рукой в сторону выхода:

— Иди уже, а то тепло уходит.

«Тепло уходит», — повторяла про себя Алекс всю дорогу до дома. Тек по венам смешанный с шоколадом коньяк, разнося по всему телу жар от тугого комка тепла, растущего под солнечным сплетением.