В. В. Сорокин

Теория юридической ответственности

Монография

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 34.03

ББК 67.0

С65

Автор:

Сорокин В. В., доктор юридических наук, профессор, почетный работник высшего профессионального образования РФ.

Рецензенты:

Комаров И. М., доктор юридических наук, профессор Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова;

Овчинников А. И., доктор юридических наук, профессор Южного федерального университета.

Представленная монография отличается подходом к феномену юридической ответственности. Автор раскрывает различные аспекты юридической ответственности в духовно-нравственном измерении, отчего его научный труд заслуживает внимания судей, следователей, оперативных сотрудников органов внутренних дел, иных правоприменителей, адвокатов, ученых-правоведов, преподавателей и студентов юридических факультетов вузов.

Законодательство приведено по состоянию на 1 января 2024 г.

УДК 34.03

ББК 67.0

© Сорокин В. В., 2024

© ООО «Проспект», 2024

ВВЕДЕНИЕ

Вызывает удивление то обстоятельство, что теория юридической ответственности до настоящего времени не сформирована. Обращение правоведов к этой теме нельзя признать постоянным и системным. Фундаментальные теоретические труды, посвященные непосредственно институту юридической ответственности, известны наперечет и не представляют сколь-нибудь большого числа.

По какому-то негласному соглашению ученые не осуществляют активного научного поиска по изучению юридической ответственности, как будто считая эту сферу неблагодарной и неперспективной. Парадокс заключается в том, что именно в этой сфере обостряются все теоретические заблуждения, противоречия, недомолвки. Сфера применения юридической ответственности не терпит исключительно абстрактных концептов, здесь теория обретает практический смысл. И если теория умозрительна либо ее вообще не существует в законченном виде, юридическая практика начинает «идти своим путем».

Общество страдает от множественных ошибок бесконечно многочисленных правоприменителей. Назло всем декларациям и даже конституциям в сфере применения юридической ответственности торжествует формалистический подход. Представители отраслевых юридических наук ждут теорию юридической ответственности как опору. Представители юридической практики устали от дезориентации. А теории юридической ответственности как не было так и нет.

В отсутствие общей теории в отраслях права накапливаются «конструкции, которые все больше приобретают черты некой множественности несогласованных между собой понятий и терминов»1. Тревогу вызывает положение, при котором ужесточение уголовной репрессии довольно слабо отражается на распространении преступности. Возникает впечатление, что эти вещи более никак друг с другом не связаны.

Без чувства ответственности становится невозможным и сам правовой опыт. Основой правомерного (а равно нравственного) поведения в личной и общественной жизни выступает понимание субъектом права ответственности.

Ситуация усугубляется еще и тем, что само слово «ответственность» в русской речи к началу XXI века утратило коренной целеполагающий смысл. Теперь участники юридического процесса готовы понимать под ответственностью и наказание, и обязанность, и гражданский долг, и подотчетность… В п. 10 ст. 5 Федерального закона «Об основах государственной службы Российской Федерации» утверждается, что ответственность государственных служащих за подготавливаемые решения является принципом государственной службы. Из этого следует, что законодатель не имел в виду юридическую ответственность в правовом смысле этого понятия. Более того, совершенно утрачено понимание, что ответственность — это прежде всего ответ и он может быть разным и требовать ответа может только компетентное лицо установленного уровня.

Юристов не должно дезориентировать употребление слов «ответственен», «ответственный» к неюридическим случаям. В частности, ответственным всегда называют человека, который в своих действиях заслуживает сотрудничества, доводит дело до конца и уважает не только собственные интересы. По каким критериям определяют ответственного человека? По его отношению к выполнению возложенных на него обязанностей. Если индивиду поручается какое-то конкретное дело, а он это дело или не доводит до конца, или делает его небрежно, или перепоручает, когда ему надоело, или создает видимость делания и обнаруживается, что дело он завалил, — значит, такого человека считают безответственным.

Нередко понятие «ответственность» употребляется в юридических актах в неюридическом смысле. Так, в ст. 12 Конституции Японии 1946 г. сказано: «Свободы и права, гарантируемые народу настоящей Конституцией, должны поддерживаться постоянными усилиями народа. Народ должен воздерживаться от каких бы то ни было злоупотреблений этими свободами и правами и несет постоянную ответственность за использование их в интересах общественного благосостояния»2. В этих и подобных случаях ответственность воспринимается как эквивалент гражданского долга, вплоть до отождествления понятий «ответственность — долг». Однако применительно к юридическому процессу ответственность и долг заслуживают разного употребления. Ответственность предполагает юридически значимое реагирование на правонарушение, а долг — апелляцию к гражданскому чувству.

Когда в действующем законодательстве о взаимной ответственности личности и государства упоминается как об общеправовом принципе, то понятие ответственности замещается понятием обязанности.

По утверждению В. А. Кучинского, разнообразное употребление понятия «ответственность» приводит к мнению о невозможности выработки единого определения3. Вопрос о понятии юридической ответственности остается дискуссионным и общепризнаного определения юридической ответственности до сих пор не выработано.

Доктринальная неопределенность в понимании юридической ответственности в значительной степени сохраняется искусственно, как своеобразная дань теоретической традиции прошлого. Тема юридической ответственности наименее разработанная, в ней более всего стереотипов и не востребованных практикой деклараций.

Имеющаяся множественность гипотез и точек зрения по различным аспектам проблематики юридической ответственности не может вызывать впечатления разработанности темы, поскольку перед нами избыток поверхностных подходов, к тому же единых в своей формально-догматической основе. Это существенно затрудняет восприятие института юридической ответственности, как в научном, так и в практическом плане. При изучении отраслевых аспектов юридической ответственности общетеоретические положения вообще игнорируются из-за их нынешней непрактичности. В таких условиях правоприменитель впадает в искушение произвола, политизируется и начинает участвовать в политико-юридических постановках.

Нашей целью не является вброс еще одной концепции со своим понятийным аппаратом, позволяющим проводить анализ на ее собственном языке. Перепроизводство концепций только запутывает вопрос и дезориентирует тех, кому нужна ясность.

Н. Н. Черногор констатирует: «Едва ли можно сказать, что за последние 10–15 лет отечественная правовая наука продвинулась в разработке теоретических проблем юридической ответственности. Скорее наоборот, многие ключевые вопросы теории ответственности запутываются, особенно в связи с укоренившимся обыкновением в теоретических исследованиях черпать аргументы в действующем законодательстве, которое в настоящее время весьма нестабильно и далеко от совершенства»4.

В частности, в учебнике Б. Н. Габричидзе и А. Г. Чернявского читаем: «Не будет преувеличением такое определение: юридическая ответственность — это субстанция, высшая сущность права во всех видах и формах его проявления и движения, развития и совершенствования»5. Какова ценность искусно выполненных ключей, которыми невозможно открыть заветную дверь?

К сожалению, при таком состоянии общей теории права приоритеты исследований юридической ответственности остаются у отраслевых юридических наук, прежде всего, уголовного и административного права. Между тем, юридическая ответственность связана с правовой нормой, правовым отношением, правореализацией, правонарушением. Юридическая ответственность обостряет в субъекте чувство человеческого достоинства-недостоинства. Поэтому вне и помимо общей теории права правовой институт юридической ответственности понять нельзя.

Стремление к четкому определению понятия юридической ответственности обусловлено необходимостью предложения юридической практике надежного теоретического инструментария для повышения эффективности механизма государства.

Объектом настоящего исследования выступает сам феномен юридической ответственности в его объективном и субъективном воплощении, а также в материальном и процессуальном аспектах.

Предметом настоящего исследования являются теоретические представления, объясняющие сущность, назначение, содержание, основания использования юридической ответственности.

Цель настоящего исследования состоит в стремлении сформулировать общетеоретические положения, раскрывающие сущность и правовую природу института юридической ответственности.

Для достижения поставленной цели в исследовании решаются следующие задачи:

1) раскрыть духовно-нравственное измерение юридической ответственности;

2) оценить перспективы использования понятия «правовая ответственность» наряду с устоявшимся понятием «юридическая ответственность»;

3) изучить потенциальные возможности позитивной юридической ответственности;

4) дать теоретическую характеристику правового института юридической ответственности;

5) провести соотношение понятия юридической ответственности со смежными понятиями;

6) рассмотреть проблематику оснований возникновения юридической ответственности;

7) определить основные проблемы применения института юридической ответственности в новых условиях;

8) выявить стадии юридической ответственности;

9) определить цели и функции юридической ответственности;

10) установить иерархию принципов юридической ответственности.

Методология исследования сущностных аспектов юридической ответственности. Юридическая наука беспомощна в обосновании юридической ответственности и мер обеспечения ее эффективности до тех пор, пока сохраняет свою атеистическую ориентацию. Именно сфера применения юридической ответственности со всей убедительностью доказывает, что арсенал светской юриспруденции жалок и неэффективен.

Религиозно-нравственный подход мог бы коренным образом изменить положение в данном вопросе. Более того — у государства попросту нет иного средства противодействия преступности. Ставка на уголовные репрессии и перепроизводство законов положительного эффекта не дают, а институты традиционного воспитания (семья, школа и пр.) в современном обществе почти разрушены.

Ю. В. Тихонравов предлагал в 1998 г. ввести курс «Судебное религиоведение»6, но эту идею, очевидно, сочли экзотической. Однако здравый смысл все настойчивее подсказывает — необходима система правового воспитания гражданского населения и правоприменителей.

В современном социуме существует писанная нормативность, которой следуют в сущности безнравственные люди. Это означает, что нормы нерациональны, поскольку они чужды внутренней мотивации поступков людей. Поэтому реализация права предполагает такой тип правосознания, в котором общеобязательные нормы поведения сопрягаются с личностно-субъективными мотивами поступков. При этом применение юридической ответственности в случаях нарушения норм нередко снимает моральный груз с личности. Там же, где юридическая ответственность не предусмотрена или бессмысленна, ответственность за последствия своего поведения субъект возлагает на себя сам. Каким образом воспитать такого субъекта? Только религиозно-нравственным образом. Иные средства не работают, а в перспективе тем более работать не смогут.

Высказываемый в настоящей работе методологический подход не разделяет настроенности современных государств на тотальный контроль над обществом. Попытки мелочного регламентирования общественной жизни с распространением все новых и изощренных электронных средств слежения не обеспечивают главной задачи — м­отивации граждан на уважение правопорядка. Усиливающиеся полицейские меры вызывают отчуждение общества от своего государства, увеличивают бюджетные расходы, влекут проблемы с легитимацией государственной власти.

Современный правоприменитель — это чаще всего узкий и довольно ограниченный специалист с секулярным мышлением, пребывающий в условиях жесткой субординации к начальству и вне веры в Бога. Лишенный твердых духовно оправданных принципов такой сотрудник правоохранительного-карательного органа убежден, что главное — неукоснительно соблюдать поручения и установки начальника.

Для юриста, заинтересованного в обнаружении смысла юридической ответственности вера в Бога — активный компонент его исследовательской позиции, неотъемлемая составляющая его аналитического, оценочного и нормативного сознания. Она участвует в его теоретической и практической деятельности и обладает куда более значительными возможностями, чем карьерный мотив.

Исключение понятия греха из юриспруденции не просто затруднило, а закрыло путь к пониманию правонарушения и юридической ответственности. Вне религиозного подхода рассуждения по обозначенной теме выливаются, с одной стороны, в констатацию беспомощности государств перед лицом растущей преступности, а с другой стороны, в лихорадочные шаги по принятию все новых и новых законов, создание дублирующих друг друга карательных органов, поиски новых средств устрашения гражданского населения.

В условиях тех вызовов, перед которыми тускнеют прежние средства профилактики и борьбы с правонарушениями, нам требуется юриспруденция, базируемая на иных подходах. Преимущество религиозно-нравственного (или духовно-нравственного, как мы его называли в предыдущих своих работах) состоит в абсолютных критериях истины в правовом регулировании не только актов внешнего поведения, но и внутреннего мира субъектов права.

Теоретическая разработанность темы исследования. Показательно, что термин «юридическая ответственность» закрепился в науке лишь во второй половине XIX в. До этого периода в юридическом процессе пользовались тандемом понятий «преступление и наказание».

Можно постулировать, что преступность возникла как последствие появления законов. Это, в свою очередь, стало возможным в условиях государства (если мы говорим о законах в юридическом смысле слова). С этого же исторического периода формировались некие теоретические обобщения относительно применения наказаний за преступления.

Однако теории юридической ответственности «не повезло». Будто ее прогресс был ограничен неким непреодолимым табу, также как к концу ХХ в. вдруг стал очевидным мораторий на дальнейшее освоение космоса.

Правоприменители во всем мире стали пользоваться примерно одинаковым набором приемов, рассчитанных на фиксацию актов внешнего поведения и внешнюю же лояльность населения. На исправление преступников и профилактику преступности такие субъекты правоприменения не способны. И чем дальше заходил атеизм правовой системы, тем дальше институт юридической ответственности отклонялся от своей правовой природы.

Среди разработчиков общих проблем юридической ответственности в России до ХХ в. можно назвать Н. М. Коркунова. В советский период к общетеоретическим проблемам юридической ответственности обращались М. С. Строгович, И. П. и А. Н. Трайнины, О. С. Иоффе, М. Д. Шаргородский, С. С. Алексеев, В. Н. Кудрявцев, И. С. Самощенко, Я. М. Брайнин, Ю. А. Денисов, П. Е. Недбайло, В. М. Чхиквадзе, М. Х. Фарукшин, В. В. Лазарев, Т. Н. Радько, Н. С. Малеин, Д. М. Чегот, С. Н. Братусь, Д. А. Керимов, Б. Т. Базылев. С 1990-х гг. к проблеме юридической ответственности обращались Д. А. Липинский, Б. Н. Габричидзе, А. Г. Чернявский, Н. В. Витрук, В. М. Ведяхин, А. А. Иванов, Р. Л. Хачатуров, И. А. Кузьмин и др.

Теоретическая разработанность юридической ответственности в отечественном правоведении эволюционировала так. Сначала либерально и атеистически настроенные правоведы подвели теоретическую базу под дискредитацию и беспомощность государства, иллюстрацией чего явились революционное насилие и дело Веры Засулич. Советские юристы-атеисты в условиях коммунистической идеологии развивали мысли о том, что юридическая ответственность нужна для подавления враждебных классов, а позднее — несознательных граждан. Смена правовой доктрины в конце 1980-х гг. привела к тому, что произошла абсолютизация потребительских настроений атомизированных индивидов, их свободы от обязанностей в социуме, автономии индивидуальной воли, запрета государственного вмешательства в сферу частной жизни человека. Получается, что за два последних века сменялись поколения идеологов, но не изменилась атеистическая ангажированность правовой системы.

Если целых два поколения растить и воспитывать в безстержневой, безрамочной атмосфере, условия, в которых возможно поддерживать смысл юридической ответственности, оказываются разрушенными. Структурность общественной жизни, ее иерархичность, традиции, мотиваторы правомерного поведения, границы свободы — все это опошлено.

В отсутствие какой-либо постоянной работы по духовному совершенствованию своей личности люди считают главной заботой — не опуститься ниже потребления своей социальной ячейки. Свое место на работе и в общине им хочется подкреплять соответствующим домом или квартирой, машиной, одеждой, ресторанами, досугом. Свобода самовыражения в сексе, несдержанность в агрессивных реакциях, разнузданность в сфере чувств и чувственности — воспитываются ежедневно через телевидение, печатную прессу, Интернет. Дозволенность самых абсурдных и разрушительных идей и прихотей, какие только рождаются в погоне за сильными ощущениями, порождает притязания получить право претворять их в жизнь. Современные люди действуют согласно своим желаниям, а не по долгу. Обожествляя самих себя и все многообразие человеческих пороков, люди легко становятся правонарушителями.

У современника либо возникает неадекватная самооценка после школьных игр в лидерство, либо он не желает быть личностью, что в обоих случаях является уходом от ответственности. Все негативные явления, которые порождает современный образ жизни, культивируются как новая форма мышления и совершенная форма жизни. «Совершенный» человек испытывает всевозможные источники удовольствия, он не закомплексован и не стеснен своей совестью.

Дождалась своего торжества идея Ф. Ницше: «человек не ответственен ни за что — ни за свое существо, ни за свои мотивы, ни за свои поступки, ни за результаты своих действий»7. Одним из признаков безответственности является отсутствие у субъекта необходимости отчитываться перед кем бы то ни было за свое поведение, неспособность адекватно и конструктивно реагировать на замечания и критику.

Давая толкование ст. 2 Конституции Российской Федерации 1993 г., Р. В. Насыров отмечает: «Человек, его права и свободы это единственная высшая ценность; все остальные общественные ценности (в том числе обязанности человека) такой конституционной оценки не получили и, следовательно, располагаются по отношению к ней на более низкой ступени и не могут ей противоречить. Раб и бесправен, и безответственен; он не держит ответа, а лишь безмолвно подвергается манипуляции. Выбор пространства свободы осуществляется возложением человеком на себя ответственности»8. Игнорируется неразрывное единство свободы и ответственности. Права и свободы человека органично связаны с обязанностями и ответственностью человека. Личность, реализуя свои интересы, призвана соотносить их с интересами ближнего, семьи, местной общины, народа, нации, всего человечества, Бога.

Непостоянство, вероломство, порочность, эгоизм — вот образ жизни безответственных людей. Уже все мыслимые извращения легализованы в современном обществе, человек перестал чувствовать и понимать их табуированность. У общества уже нет причин квалифицировать это как зло. Рассчитывать на результативность института юридической ответственности в таких условиях невозможно. И надо учитывать, что данный правовой институт так выхолощен в современных правовых системах, что проблема только усугубляется. Как можно решать проблемы духовного здоровья граждан, используя исключительно материалистические средства, да еще задним числом?

К сожалению, специальная литература по проблемам юридической ответственности не озабочена этим вопросом. А человеческое бытие раскрывается как творчество, развитие же личности предполагает единственный путь к свободе — принятие на себя все большей ответственности.

Среди современников — жертв антропологической катастрофы правовой институт юридической ответственности должен функционировать на принципиально иных основаниях. Ответственные отношения между личностью, обществом и государством эффективно можно выстраивать только на фундаменте религиозной веры и традиционной нравственности. Любые другие суждения обеспечат рано или поздно полное вырождение и гибель социума.

Практическая значимость представленного исследования состоит в рекомендациях по воплощению юридической ответственности не в качестве института устрашению общества, но как средства обеспечения гражданского мира, мотивации правомерного поведения и укоренения принципа милосердия. Данная монография полезна для формирования гражданского общества и укрепления правосознания субъектов правоприменения. Это обуславливает непосредственную практическую ценность работы.

Апробация исследования осуществлена в учебном процессе в Алтайском государственном университете, где автор предложил и с 1998 г. внедрил в учебный план специалитета, а затем магистратуры курс под названием «Теория юридической ответственности».

Глава I. КАТЕГОРИАЛЬНЫЙ СТАТУС ЮРИДИЧЕСКОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ

§ 1.1. Понятие юридической ответственности

Понятие юридической ответственности недопустимо смешивать с неправовыми явлениями и категориями. Данное понятие может включать только юридически значимые признаки.

В определении понятия недопустимо подменять юридическую ответственность иными явлениями. Так, в определении Д. А. Липинского читаем: «Юридическая ответственность — это юридическая обязанность соблюдения и исполнения требований, предусмотренных нормой права, реализующаяся в правомерном поведении субъектов, одобряемом и поощряемом государством, а в случае ее нарушения — обязанность правонарушителя претерпеть осуждение, ограничения материального, правового и личного характера и их реализации»9. При такой формулировке разницы между юридической ответственностью и правомерным поведением нет.

В действительности же правомерное поведение — это законо­по­слуш­ные действия и бездействия граждан, а юридическая ответственность — это юридический процесс возложения неблагоприятных мер на виновных в совершении правонарушений лиц. За этими понятиями, таким образом, находятся разные сферы деятельности разных субъектов права.

Юридическая ответственность используется в правовом поле, имеет собственное правовое содержание и регулируется правовыми нормами. Важно определить то ключевое слово в определении, вокруг которого будут монтироваться все иные характеристики признаков юридической ответственности.

Неясно, на каком основании авторы Б. Н. Габричидзе и А. Г. Чернявский написали в своем труде «Юридическая ответственность»: «Этимологически слово “ответственность” восходит к глаголу “вещать” и относится к старославянскому понятию “вече”, означавшему “совет”, “уговор”, “согласие”». Но этимологической связи между ответственностью и вещанием в русском языке нет и никогда не было. С таким же успехом можно было провести «этимологическую связь» между ответственностью и глаголом «вешать».

На самом деле ответственность в русском языке обозначала одно — ответ за порученное дело или обретенный дар10. Ответ за свои слова, поступки и даже намерения. Возможно ли использовать это исконное значение применительно к юридическому процессу в современных условиях? Да, препятствий к этому нет, ведь можно определять юридическую ответственность как возложение обязанности на правонарушителя отвечать за содеянное.

Субъект юридической ответственности призывает субъекта правонарушения к ответу, а субъект правонарушения отвечает за свои деяния. Тем самым юридическая ответственность представляет собой воздаяние. Юридическая ответственность предполагает отрицательную правовую оценку (чего?) ответа за возложенные обязанности и негативные правовые последствия (за что?) за наступивший вред.

С религиозно-нравственной точки зрения, слово «ответственность» означает возвращение дарования, данного лицу, источнику. По смыслу Евангелия, это отчетность относительно использования своих способностей и талантов перед Давшим эти дарования. Быть ответственным — значит быть в состоянии дать Богу наилучший ответ о своей жизни.

В советский период некоторые правоведы рассматривали юридическую ответственность как эквивалент отчета. Так, В. М. Горшенев определял юридическую ответственность как признаваемую государством способность лица давать отчет о своем противоправном деянии и претерпевать на себе меры государственного принудительного воздействия в форме лишения благ, непосредственно ему принадлежащих11. В. А. Тархов присоединялся к этой точке зрения12. Главным признаком юридической ответственности В. А. Рыбаков назвал обязанность правонарушителя дать отчет за совершенное правонарушение13.

Со второй половины 1990-х гг. в Российской Федерации концепции юридической ответственности, определяемые через формулу отчета либо ответа попали под огонь критики. Дело в том, что новое уголовно-процессуальное законодательство России предоставило возможность обвиняемому и подсудимому не давать показания. Обязанностей давать отчет, отчитываться российское законодательство не возлагает на правонарушителя. В п. 2 ст. 49 Конституции Российской Федерации сказано: «Обвиняемый не обязан доказывать свою неви­нов­ность», а в п. 1 ст. 51 того же акта установлено, что никто не обязан свидетельствовать против самого себя. На этом основании большая группа ученых посчитала, что употребление терминов «отвечать», «отчитываться», «ответить» неприемлемо для характеристики юридической ответственности, так как они связаны с предоставлением информации правонарушителем14. В этом заключается одна из грубых подмен и ошибок современной юридической науки.

Дело в том, что способность отвечать и желание давать отчет за содеянное, по сути, разные вещи. И хотя в соответствии с законом от правонарушителя не требуют отчета и вообще каких-либо устных и письменных объяснений, уже самим фактом возложения на правонарушителя мер воздаяния воплощается обязанность отвечать за содеянное.

Обязанность отвечать за правонарушение может быть реализована либо в форме добровольного ее признания и осуществления правонарушителем либо при вступлении в силу акта применения права, возлагающего юридическую ответственность. Таким образом, правовой институт юридической ответственности допускает добровольную форму реализации. Воздаяние за виновное причинение вреда может быть выражено как самовозложение правонарушителем на себя неблагоприятных мер юридической ответственности. Такое встречается при деятельном заглаживании причиненного материального ущерба и при инициативной компенсации морального вреда. Это забывают отмечать среди признаков юридической ответственности.

У юридической ответственности две формы осуществления — принудительная и добровольная. Поэтому не нужно сводить юридическую ответственность только к одной — принудительной форме осуществления.

В. М. Сырых отмечает, что «юридическая ответственность представляет собой специфический признак сущности права, поскольку является конкретным проявлением общеобязательности по отношению к лицам, совершившим правонарушение. Она характеризует способ обеспечения общеобязательности в той нетипичной ситуации, когда один из участников обмена тем или иным образом нарушает форму обмена и тем самым отрицает всеобщий характер права в целом. Конкретное отношение обмена лишается своего качества позитивного общественного отношения и переходит в ранг социально-вредного деяния. Понятно, что деяние, посягающее на основы права и целостность общества, не может оставаться в своей непосредственной данности без какой-либо реакции со стороны государства и общества в целом. Именно такой действенной реакцией и выступает юридическая ответственность, суть которой сводится к признанию неэквивалентного обмена недействительным и возложению на виновное лицо некоторых негативных последствий»15. В рамках процитированного марксистского подхода к юридической ответственности упускается важная характеристика, а именно — юридическая ответственность порождается не просто обстоятельствами неэквивалентного обмена, который встречается сплошь и рядом, особенно в условиях либеральной модели рыночной экономики. Юридическая ответственность может рассматриваться не в качестве реакции на неэквивалентный обмен, но как правовое последствие виновного причинения вреда.

Юридическая ответственность возможна только в случае совершения правонарушения. Именно совершение правонарушения (при наличии полного его состава) является основанием для наступления юридической ответственности. В этом смысле она является формой защиты общества от правонарушений.

Можно говорить о двух основаниях юридической ответственности: собственно юридическом (предписания нормы права, предусматривающей меры юридической ответственности) и фактическом (виновное причинение вреда).

Правонарушение и юридическая ответственность соотносятся не как признаки друг друга, а как причина и следствие. Правонарушение выступает в качестве юридического факта, оно предусматривается в гипотезах охранительных норм права. Юридическая ответственность выступает формой реализации санкции правовой нормы, в которой установлены характер и объем воздаяния для правонарушителя. Меры юридической ответственности закрепляются в санкциях охранительных норм права.

Юридическая ответственность зачастую в юридической науке определяется через систему обязанностей, принятие и возложение определенных обязательств. С. Н. Братусь писал: «Юридическая ответственность — это та же обязанность, но принудительно исполняемая»16. М. Д. Шаргородский раскрывал содержание юридической ответственности как юридической обязанности правонарушителя претерпеть меры государственного принуждения, порицающие его за виновно совершенное противоправное деяние17. О. Ф. Иваненко подчеркивал: «Применять санкцию правовой нормы к ее нарушителю — значит возложить на него юридическую обязанность»18. В. В. Лазарев и Липень под юридической ответственностью понимают предусмотренную правовыми нормами обязанность субъекта права претерпевать неблагоприятные для него последствия правонарушения19. А. М. Витченко высказывал мнение о том, что ответственность — «это необходимая обязанность и способность отвечать за свои поступки и действия, выражающиеся в отрицательных последствиях для нарушителя»20. Л. А. Сыроватская определяла это понятие так: «Юридическая ответственность — обязанность правонарушителя ответить за совершенное им правонарушение перед обществом и государством и понести, претерпеть действие тех санкций, которые применяет к нему соответствующий орган государства»21. Б. Н. Габричидзе и А. Г. Чернявский полагают: «Ответственность всегда относилась к определенному субъекту и отражала объем задач и обязанностей личности»22. Концепция «юридическая ответственность — это обязанность» получила самое широкое распространение в цивилистической литературе, так как ученые-цивилисты не считают добровольное возмещение ущерба юридической ответственностью.

Но упомянутая точка зрения сужает содержание юридической ответственности. Только в субъективном значении слова юридическая ответственность может рассматриваться как разновидность юридических обязанностей. Но юридическая ответственность должна пониматься не только в субъективном, но и в объективном смысле. Если в субъективном смысле юридическая ответственность действительно может пониматься как субъективная обязанность правонарушителя претерпевать меры воздаяния за причиненный им вред. То в объективном смысле под юридической ответственностью можно понимать возложение управомоченным субъектом на правонарушителя мер воздаяния личного, имущественного либо организационного характера. В этом дуализме юридической ответственности выражено сочетание публичного и частного интересов.

Сложное и многоаспектное содержание юридической ответственности невозможно раскрыть только при помощи категории «обязанность». Когда обязанность существует только абстрактно, но она не реализуется, говорить о наступлении юридической ответственности нельзя. Помимо содержания тут нужно учитывать также назначение, цели, принципы, функции юридической ответственности.

Так, совершенно неправомерно употреблять понятие юридической ответственности к любым несудимым лицам, в том числе к амнистированным по приговору суда. В практику Министерства внутренних дел и Следственного комитета Российской Федерации вошли интервью для средств массовой информации, когда до вынесения приговора и даже до начала следствия по делу пресс-секретари этих государственных ведомств называют подозреваемых лиц виновными в совершении преступлений и объявляют сроки, на которые названные лица будут осуждены. Задачи этих мер с правовым институтом юридической ответственности никак не связаны. В подобных ситуациях силовые структуры ведут себя провокативно, безнравственно и неправомерно. Здесь усматривается стремление правоохранителей искусственно нагнетать информационную ситуацию вокруг конкретного уголовного дела, оказывать долгосрочное давление на суд и устрашить подследственного. Для исправления этого положения нужно закрепить гарантии тайны следствия по любым, даже чрезвычайно резонансным делам. В этом случае правоохранительная система государства не будет получать упрек в политизированности, а процессуальная культура правоприменителей возрастет.

У юристов нет оснований приравнивать к юридической ответственности исполнение обязанности под принуждением. Юридическая ответственность в субъективном смысле — это всегда дополнительная обязанность лица. Если бы данное лицо не причинило вред в масштабе конкретного состава правонарушения, такой обязанности не возникло бы.

Когда С. Н. Братусь писал, что «Юридическая ответственность — это та же обязанность, но принудительно исполняемая, если лицо (гражданин или организация), на котором эта обязанность лежит, не исполняет ее добровольно»23, он допускал подмену мер юридической ответственности иными мерами государственного принуждения — мерами защиты, в частности.

О. Э. Лейст тоже включал в объем юридической ответственности принудительное исполнение юридической обязанности24, которое на самом деле надо относить к мерам защиты. Когда суд в решении по гражданскому делу указывает правонарушителю срок возврата денежного долга либо повторного изготовления платья, о назначении мер юридической ответственности здесь речь не идет. Ведь правонарушитель ничем не претерпел от того, что возвратил не принадлежащие ему по праву собственности чужие деньги. Правонарушитель также не получил воздаяния и тем, что за полученные им деньги заказчика теперь обязан качественно пошить ему платье. Разве достигнет суд цели и задач юридической ответственности, если ограничится в своем решении требованием к правонарушителю наконец-то исполнить принятую им по закону либо договору обязанность? То есть применение мер юридической ответственности должно означать возложение на виновное лицо дополнительной обязанности (воздаяния), которой не существовало ранее, до совершения правонарушения.

Юридическая ответственность по своей правовой природе отличается от охраняемой ею обязанности по содержанию и по форме. Цель мер защиты заключается не в определении воздаяния либо обременения правонарушителя лишениями, а восстановление нарушенного права через исполнение основной обязанности по закону либо договору. Мерами защиты обеспечивают исполнение основной обязанности по закону либо договору, а меры юридической ответственности представляют собой возложение дополнительной обязанности за неисполнение основной обязанности.

Среди мер государственного принуждения, не связанных с реализацией юридической ответственности, можно называть:

— меры обеспечительного характера (обыск, выемка и др.), поскольку применяются не к преступнику, признаваемому таковым только судом;

— меры безопасности (проверка документов, досмотр в аэропортах и др.), поскольку они применяются не к преступникам, признаваемым таковыми только судом;

— меры медицинского характера (принудительное медицинское лечение), поскольку применяются к невменяемым, душевнобольным лицам, которых суд никогда не признает правонарушителями;

— меры реквизиции (принудительное заимствование чужого имущества для общественно полезных нужд, оправдываемое чрезвычайными обстоятельствами, например, наводн

...