автордың кітабын онлайн тегін оқу  Душа в душу

Александр Осиновский

Александр Осиновский

Душа в душу

Можно с уверенностью сказать, что о любви в мировой литературе написано больше, чем о чём-либо другом. И поток мыслей на эту тему никогда не иссякнет. Вот и автор повести «Душа в душу» вливает своё Слово в этот поток. А пытается он ярко и убедительно показать, насколько глубоки и неожиданны бывают чувства любви. и что требуется для того, чтобы они становились глубже. Но не только в интимных отношениях, а в широком понимании слова ЛЮБОВЬ, когда душевность становится главным, решающим фактором сердечных взаимоотношений.

Громадные алые губы, подернутые дымкой, занимали над горизонтом добрую четверть неба. Над ними еще проступал и нос, кончик которого сверкал подобно звезде, забывшей отключиться на день. А глаз уже не было видно, так как они терялись в верхних слоях атмосферы.

Он легко представил себе такую грандиозную картину, стоя на верхней площадке высотного здания, тем более, что нечто подобное уже увидел сегодня в картинной галерее. Там он внёс увиденное в свой фотоаппарат, а здесь делал панорамные снимки города.

Вдруг одна единственная крупная капля шлёпнулась ему на лоб, разметав мелкие брызги по всему лицу. Ещё круче задрав голову, он увидел в зените только маленькое беленькое пятнышко-облачко.

«Ну надо же! — подумал он. — И оттуда прилетела ко мне эта капля? Неужели из этого облачка? Это мне прямо знак какой-то».

И он тут же, сообразуясь со своим настроением, мысленно поспорил с художником, предлагая иной сюжет: в небе огромный глаз, и из него падает в море слеза, а из самой слезы вырывается мощный поток; и подпись под картиной: «Из ничего рождается безбрежность».

А здесь внизу во все стороны света простирался мегаполис, залитый полуденным летним солнцем. У этой высотки не было оборудованной смотровой площадки. Но ему «организовал» сюда выход давний приятель, с которым он случайно встретился как раз возле этого дома и который, как оказалось, в нём работавший. Они вышли на площадку вдвоём, поговорили о том о сём, а потом приятель, сославшись на занятость, оставил его одного…

Он подошел к самому краю и глянул вниз.

«Метров сто, не меньше! Как все просто: шагнул — и больше никаких проблем. Стоп, Сеня! — шальная мысль. Ты что себе позволяешь? Так не годится!»

И Арсений отошел подальше от невысокой ограды. Снова поднял голову к небу. Облачка уже не было.

«Ну вот, будто бы всё наладилось…» — мелькнуло в голове, и даже отлегло на сердце.

Полюбовавшись еще немного панорамой города, Арсений спустился лифтом вниз. В просторном холле первого этажа он передал ключи от выхода на верхнюю площадку лифтёрше и на минуту задумался. Налево от лифтов был вход в «Бриллиант», направо — в «Книгочей», прямо — выход на проспект. Еще вчера он непременно зашел бы в ювелирный магазин, чтобы присмотреть что-либо интересное для своей Елены. Но то вчера,… а сегодня он уже заглянул в пропасть стометровой глубины с неожиданной мыслью о мгновенном решении своих проблем. И он скорее по привычке зашел в книжный. Здесь, как теперь всегда, было пустынно, если не считать трех продавщиц, скучавших на своих участках. Они не обратили никакого внимания на вошедшего, да и вошедший на них тоже. Он рассеянно обозревал стеллажи, уставленные книгами в ярких разноцветных обложках и, может быть, впервые у него не было желания взять в руки какую-либо из них.

— Молодой человек, может, вам что-то подсказать? — услышал он позади себя приятный женский голос.

Обернулся. Перед ним стояла, немного смущённо улыбаясь, симпатичная светловолосая девушка.

— Да, было бы неплохо, если бы вы смогли мне чем-то помочь. Только это не касается книг, вот в чем дело…

— Ах вот оно что! То-то я смотрю, вы книг будто и не видите вовсе. Ну, извините. — И она, смутившись ещё больше, вернулась к своему рабочему месту.

А он, дойдя до конца зала, повернул обратно. Девушка подняла голову от стола, за которым сидела, и одарила Арсения еще одной лучезарной улыбкой. Причем щеки ее порозовели.

— Заходите еще! Когда будет у вас другое настроение.

— Всенепременно! И уж тогда вы мне обязательно что-либо подскажете.

Выйдя в холл, Арсений снова на минуту остановился. Сверкавшая перед ним вывеска ювелирного магазина теперь вызвала болезненный толчок в области сердца. Нет, он не сомневался, что Елена теперь не напомнит ему о его обещании приобрести дорогие серёжки. Но, может, все-таки купить их именно сейчас, без нее самой, в знак примирения? Примирение…

«Да что, мы воевали, что ли?! Но как же тяжко на душе! Эти ее глаза… Они сводят меня с ума. И эта… девчонка с таким укором посмотрела на меня, будто знает наперед, что со мною творится. А что, вот сейчас вернусь и все ей расскажу про себя и Лену. Как она к этому отнесется? Пожалуй, сама назначит мне свидание. А я и не откажусь. Нет, всё-таки откажусь. Так что не заходи и не начинай».

Он вышел на проспект и пошел, не спеша, в сторону своего дома, до которого еще надо было доехать на метро, потом на автобусе и только тогда пройти немного пешком. Но это не беспокоило его: бывали случаи, когда он преодолевал это расстояние именно «на своих двоих». Правда, причины для этого были тогда совсем другие. А сегодня такой день… Дома его никто не ждет, а ждать могла одна только жена, которая сегодня утром после ссоры с ним уехала к маме. Ушел из дома и Арсений. Если бы она уже вернулась домой, то непременно позвонила бы ему. Но мобильник молчит, и у Арсения тоже не хватает воли позвонить ей. Увы! — ссора-то произошла серьезная…

Проспект сегодня не шумел обычным множеством автомашин и массой пешеходов. День был воскресный и жаркий — многие давно умчались за город. Но это конечно не означало, что город опустел. Все кафешки по пути следования Арсения оказывались густо заполненными посетителями, а ему хотя и хотелось немного промочить горло, но не было никакого желания подсаживаться к кому-то за столик. Он купил с лотка бутылочку минералки и неспешно шел, иногда прикладываясь к ее горлышку.

Весь путь до своего подъезда занял у него около двух часов. Но усталости он не чувствовал. И только войдя в квартиру и опустившись в прихожей на скамейку, ощутил во всём теле неприятную тяжесть, которая будто приковала его к сиденью. В квартире было тихо. Обычно Елена, если была дома, включала негромкую музыку. Не было под скамейкой и ее босоножек. Зато тапочки на месте. Значит, нет Елены… Чего и следовало ожидать. Ещё тревожнее стало у него на душе. Он сбросил туфли, воткнул ноги в свои тапочки, тяжело, будто старик, поднялся и поплелся к гостиной. Но, не успев переступить её порог, вдруг услышал из прихожей звук отпираемой двери. Сердце вмиг встрепенулось учащёнными толками под ложечку: «Пришла!» — прокричало сознание. И он замер, привалившись спиной к косяку дверного проёма.

Она приближалась к нему медленно и неуверенно. Её огромные глаза были полны слёз. Увидев это, Арсений и сам почувствовал, как к горлу подкатывает комок.

— Прости меня, Сеня! Я не знаю, что на меня нашло. Я очень тебя обидела. Прости…

— Да что ты, милая! Я сам виноват. Тоже стал плести всякую чушь. Ты, ты меня прости! Я и не думал, что так получится. Ведь когда…

— Стоп, стоп, стоп! Давай не вспоминать, с чего всё это началось. Забудем! Как будто ничего и не было.

— Согласен — забудем!

Арсений обнял свою прекрасную Елену и прижался щекой к ее щеке. А она порывисто отстранила голову и снизу вверх глубоко устремила взгляд в его глаза. По её щекам скатилось по одной единственной, но крупной слезе. Он вспомнил сразу и глаза, увиденные в картинной галерее, и ту каплю, что упала ему на лоб с ясного неба, и слезу, придуманную им с вырывающимся из неё потоком. А в сознании зазвучала давняя, любимая ими обоими песня: «Я люблю тебя до слёз…». И он поспешно прижался губами к её губам, чтобы успеть почувствовать солоность реальных слез. После долгого страстного поцелуя Елена снова отстранила голову и рассмеялась:

— Фу-у! ты съел всю мою помаду!

Он тоже рассмеялся:

— Ага! И запил твоей слезой. Вот и славно! Это как закуска перед хорошим обедом.

— Я поняла! Ты же, наверно, ничего с утра сегодня не ел. Я же тебя знаю! Сейчас я тебя буду кормить. Мама положила мне в сумку кое-какой еды. И знаешь, она меня крепко отругала. За эту нелепую ссору. Так что уж прости меня, Сеня, ещё раз!

— Да ладно тебе — извиняться! Ты же знаешь, что семейная жизнь без драм не обходится. Главное, чтобы они не становились склочными.

— Но мы постараемся! Правда?

— Конечно!

Теперь Елена оторвалась от Арсения полностью и помчалась в прихожую за сумкой. И уже оттуда крикнула:

— Ну, ты там отдыхай пока, а я быстренько накрою на стол!

Сначала он навзничь рухнул на диван и облегченно выдохнул. Такую огромную тяжесть они оба вытолкнули из себя! Хотелось бы верить, что навсегда. Но… что-то всё-таки скреблось на душе, как скребётся ласковый котёнок своими ещё неокрепшими коготками.

Вскоре из кухни донёсся аппетитный аромат свежеприготовленного мясного блюда. И Арсений, не дожидаясь, когда Лена позовёт его, встал и отправился в ванную мыть руки. А войдя потом в кухню, был приятно потрясён обилием на столе всякой вкуснятины.

— Ух ты! Это всё от твоей мамы? Здорово!

— Ну так ты же знаешь, какая она кулинарка! Жалко, вина у нас с тобой никакого нет. Надо было бы позвенеть бокалами за наше примирение.

— Не за примирение, а за вечный мир! Ну да ладно, ещё позвеним. Знаешь, я тебе сегодня чуть было не купил сережки, из тех, что тебе нравятся.

— И хорошо, что не купил! Продал машину, и сразу тратить деньги! Нет, милый, так не годится. Вот купишь себе новую, тогда и подумаем о дорогих украшениях для меня. А пока я и в бижутерии выгляжу неплохо. Как считаешь?

— Считаю, что ты изумительно красивая и умная женщина!

— Да уж умная! Скажешь тоже! Мне кажется, умные женщины не устраивают таких сцен своим мужьям.

Арсению хотелось возразить ей в том смысле, что, мол, от ума до глупости — один шаг. Но воздержался, конечно. Не мог же он снова обидеть свою Леночку! И сказал:

— Мы же договорились забыть эту нашу историю…

— Ну вот видишь? А я уже напоминаю!

— Всё, всё, всё! Знаешь, как это бывает — слово за слово — и пошло-поехало.

— Но у нас-то с тобой…

— Вот именно!

Они сидели за столом друг напротив друга, и забыв о еде, улыбаясь, друг другом любовались. Потом Елена спохватилась:

— Господи! Да ведь всё уже остыло! Сейчас подогрею.

Она поспешно встала и принялась возиться у плиты. А он счастливыми глазами следил за её действиями. В сознании его снова зазвучало: «Я люблю тебя до слёз!..» А потом и вовсе запел в полголоса. Елена обернулась и замерла с тарелкой в руках:

— Ну вот, мы ещё не выпили и не закусили, а ты уже запел. Значит, всё в порядке, Сеня? Да?

— Всё в порядке, Лена! И не сомневайся даже. Я приятно захмелел, глядя на тебя. И теперь во мне всё поёт. И будет петь всегда.

А она в ответ обогнула стол, подошла к мужу, охватила его голову руками, прижала к своей груди и расцеловала сначала в лоб, потом ниже по лицу до губ и подбородка.

Арсений блаженно жмурился, и говорил смеясь:

— Леночка, милая, тебе в третий раз придётся подогревать мамины котлеты!

— Да уж, наверное! — рассмеялась и она, возвращаясь на своё место.

 

В общем, как говорится, обед прошел в тёплой дружеской обстановке. Потом они оба уютно устроились в гостиной на диване и погрузили себя в мир приятных размышлений о своей молодой супружеской жизни и о перспективах её развития. Они поженились только полгода назад, а потому так горько пережили сегодня эту свою ссору. И теперь им было сложно не коснуться в разговоре её причин. Но они старались.

— Сеня, может, зря ты продал машину? Сейчас бы за город поехали. На природу!

— Да оно то да! Но вот до Италии мы бы на ней не доехали. А мне так туда хочется!

— Я понимаю. Только ведь новую ты вряд ли скоро купишь.

— Думаю, что к осени куплю. Как раз к бархатному сезону.

— И мы махнем с тобою в Италию?

— А что ты думаешь, и махнем!

— Но ведь мы на этот год наши отпуска уже использовали!

— Ну, что-нибудь придумаем.

— Да, хорошо помечтать! А потом возникнут какие-либо другие проблемы…

— Нет, милая, о проблемах лучше не думать!

— А вдруг я к тому времени забеременею? Ведь пора бы уже! Я была бы рада. А ты?

— Да конечно и я был бы рад! О чем речь! Только…

— Не надо, Сеня! Знаешь, я еще раз проверилась — у меня всё в порядке. Да и у тебя тоже. Так что никаких «только».

— Ну и хорошо. А беременность в начальной стадии поездке не помешает.

— А как там дела в вашем Исследовательском Центре? Зарплату не повышают?

— Повышать-то повышают, да не часто и не всем. Но мне грех жаловаться. Меня повышают, хотя я и не академик, и не ведущий специалист, а всего лишь мастер по изготовлению экспериментальных устройств. Нас там таких мало, и потому ценят.

— Подожди, но ведь ты же инженер, а работаешь мастером!

— Так ведь хорошим мастером и может быть только хороший инженер.

— Ну и много ты там всего понаизготовлял?

— Да хватает! Только не все удачные. И не по моей вине.

— А по чьей же?

— Ну так эксперименты же! Замысел бывает хороший, а результат никудышный. Вот и мучаемся. Но бывают иногда и озарения. Я сам тоже предлагаю. Так что работаем.

— Ты так много всего знаешь. А не академик!

— Да сейчас все много всего знают. Все такие начитанные! Только толку от этого не во всём и не всем хватает…

Арсений окинул протяжным взглядом полки с книгами.

— Вот знаешь, мой дед очень много читал и всё жаловался, что прочесть всё на свете невозможно. Так вот представь себе, что в нашем ИЦ, к примеру, задумались, как в одно мгновение переносить содержание книги в мозг человека. Ну, то есть в его память, как переносится электронная информация в память компьютера. Вот было бы здорово! Хоп! — и ты прочла все девяносто томов сочинений Льва Николаевича Толстого.

Елена рассмеялась.

— А зачем мне так много? Мой мозг не выдержит!

— Выдержит, выдержит! Хотя конечно тебе столько и не нужно. Но дозировку ведь тоже можно соблюдать. По интересам. Вот, например, внесла ты в своё сознание «Анну Каренину» и сразу у тебя перед глазами появились бы яркие картины её жизни. И думаешь себе, зачем ей дурёхе надо было кидаться под поезд?

— Ну да! Но, может, мне стало бы яснее, что у неё действительно другого выхода уже не оставалось?

Арсений вспомнил о своём неожиданном порыве на верхней площадке высотки:

— Нет, милая, никогда не грех подумать ещё немножко и спуститься на грешную землю. И всё представится совсем в ином свете. Как у нас с тобою.

— Ой, но тут и сравнивать нечего!

— Вот именно! Но такое внесение в память человека было бы очень полезно.

— Так что, такое может стать возможным?

— Конечно! Всенепременно будет! Как и многое другое из того, что пока кажется невероятным.

— Ладно, не будем пока обо всём этом. Знаешь, я вот вчера была в поликлинике, видела там одну мамочку. С нею были две девочки. Старшенькой лет пять, младшенькой годика два. А третий ребёнок был пока у мамы в животике. А мама такая молоденькая! И все они такие красивенькие!

— Включая ребенка в животике?

— Да, да! Не смейся. Я чуть не расплакалась…

— Не горюй, милая! Будут и у нас с тобой детки. Ну и что, что твой первый брак оказался неудачным. Зато теперь у тебя есть я. Правда, я тоже муж подержанный… Что поделаешь! Но мы-то с тобой теперь с опытом. Преодолеем наши трудности. И мы любим друг друга. А что ни говори, для совместной жизни это самое главное.

— Какой ты у меня умный и добрый! И как хорошо, что твоя первая тебя бросила! Дурёха она, но я ей благодарна.

— И ревновать не будешь?

— Не буду. Как, надеюсь, и ты меня к моему бывшему.

— Ну, само собой!

Вдруг Лена встрепенулась, порывисто поднимаясь с дивана:

— Ой, что это у нас ничего не включено! Ни музыка, ни «Окно» в твою любимую Италию. Куда бы ты там хотел в данную минуту?

Арсений сладко потянулся на диване.

— В данную минуту? Дай подумать. А, вот! — в сады Боболи. Оттуда открывается чудесный вид на Флоренцию.

— Хм… Что-то я не помню такой точки видеонаблюдения из нашего «Окна».

— Вот то-то и оно! Не всё пока ещё можно увидеть через эту систему. Потому и хочется свободно куда-нибудь съездить. Правда, в будущем будут и другие методы виртуальных путешествий. Более широкие по возможностям. Можно будет даже ощущать погоду, и как бы прикасаться к предметам. В общем, как будто находишься там.

— Ну ты, Сеня, насочинял!

— Не веришь? Я потом тебе ещё кое-что расскажу. А пока включай, что сама хочешь.

Елена подошла к «Окну», сняла с «подоконника» пульт управления и, немного поразмыслив, нажала кнопку. Тотчас в комнату ворвался шум морского прибоя, и все стены озарились ярким южным светом.

— Лигурийское побережье! Замечательно! Да, неплохо бы нам с тобой поваляться сейчас там на пляже. Да ещё в такой романтической «глуши» как этот пляж «Морское Эхо».

— О да! Да ещё за такие огромные деньги!

Оба от души расхохотались.

— Вот-вот, Леночка! Так что нам без машины не обойтись. Намного дешевле обойдётся.

— А ещё дешевле получится, если съездить для начала в Крым. В Крыму-то какие красоты! Не хуже итальянских. И людской толчеи поменьше.

Она облокотилась на «подоконник» и как бы выглянула из окна, поворачивая голову то вправо, то влево. Вогнутая поверхность экрана позволяла увидеть пляж во всю его ширину.

— А знаешь, Сеня, людей-то сейчас на этом пляже совсем немного. И многие кутаются в полотенца. Так что там у них не жарко и ветряно. Зато у нас…

— Эх, нам бы сейчас лигурийского свежего ветерка! Ах, Лена, у нас так душно! Открой окно, настоящее, да сядь ко мне.

— Под Пушкина подстраиваешься? — рассмеялась она. — Вот сейчас я еще и сквознячок сделаю, и будет нам как на том пляже.

Стая крикливых чаек чуть не заглушила последние ее слова. Чайки пролетели, но одна вдруг села на наружную часть «подоконника» видеоокна и заглянула в объектив. Причём была полная иллюзия, что она увидела Лену с Сеней.

— Ой, говорят, это плохая примета, когда птичка вот так в окно заглядывает, — забеспокоилась Елена.

— Ты веришь в приметы? А теперь представь, у скольких суеверных пользователей «Окна» в мире вздрогнуло сейчас всё внутри! Если конечно они в этот момент тоже включили у себя пляж «Морское эхо». Ну и что? Всем им станет в чем-то худо? Вон, она уже улетела.

— Ой, да ладно! — смутилась она. — Всё у нас с тобой будет хорошо. Но в мире так много загадочного…

— Да уж! — произнёс в ответ Арсений и вспомнил, что сегодня и сам что-то подобное подумал, когда с ясного неба на его лоб упала крупная капля. — Включи-ка ты заодно музыку. Что-либо весёленькое.

Елена с удовольствием выполнила его просьбу, пританцовывая, вернулась к дивану, взяла Арсения за руку и потянула на себя.

— Давай, муженёк, разомнёмся! И не будем о грустном.

Муженёк охотно согласился, и они несколько минут увлечённо отдавались модным танцевальным ритмам, совершая пусть и несложные, но изящные телодвижения. А когда пошла неспешная лирическая мелодия, крепко прижались друг к другу и слились в долгом опьяняющем поцелуе. Потом разом упали на диван, не прерывая этого извечно волнующего занятия. За «Окном» шумел морской прибой, к которому теперь стали подмешиваться отдалённые раскаты грома. Небо в Лигурии заволакивало грозовыми тучами. А здесь за окнами закатное солнце золотило стены и крыши города. Музыка автоматически отключилась, будто почувствовав свою ненужность. Да Сеня с Леной теперь ничего и не слышали кроме биения своих разгорячённых сердец…

 

Рано утром, проснувшись, Арсений прежде всего услышал шум всё того же морского прибоя, доносившегося в спальню из гостиной. Рядом с ним Елены не было. Он встал и заглянул в гостиную. Его Леночки и там не оказалось, но зато в «Окне» волновалось не Лигурийское море, а Чёрное. Это ему ясно было потому, что там на горизонте громоздились величественные очертания Кара-Дага. И он понял намёк уже убежавшей на работу жены.

«Значит, всё-таки для начала в Крым! Так решила моя Леночка. Ну ладно, в Крым так в Крым. Не будем спорить».

В кухне на столе лежала её записка:

«Милый, не тревожься, всё прекрасно! Просто мой отпуск вчера закончился, а мы об этом и не вспомнили. Видно, потому, что твоему ещё целая неделя. Так что отдыхай. Чем позавтракать, найдёшь в холодильнике. Люблю, целую. Твоя взбалмошная Елена».

После короткой разминочной гимнастики. душа и завтрака Арсений занялся было своими домашними делами, но позвонили с работы и попросили явиться. Что-то там не клеилось с устройством, в изготовлении которого он принимал участие. Такие звонки были ему привычны, и он через пять минут уже мчался в Исследовательский Центр. А там оказалось, что вызвали его вовсе не из-за неких неполадок, а как раз напротив — по причине успешного завершения одного важного проекта. И ему выпала счастливая возможность одному из первых испытать на себе его обогащающее воздействие.

Полулёжа в специальном уютном кресле и со специальным устройством на голове, Арсений в течение двух часов находился в состоянии глубокого сна. Но это был, конечно, совсем необычный сон. Едва он очнулся, бодрым и улыбающимся, его тотчас окружила целая бригада врачей со своей аппаратурой. Требовалось немедленно проверить состояние «подопытного кролика», как он сам пошутил в свой адрес. Занимались они этим тоже не менее двух часов. И решение вынесли единодушное: абсолютно здоров! Аплодисменты всего коллектива лаборатории и поздравления Арсений слушал несколько рассеянно, так как всё-таки чувствовал усталость, а перед глазами всё ещё возникали образы, увиденные «во сне». На самом деле это была уже даже не виртуальная, а настоящая реальность, но чужая, внесённая в его сознание. Чужая, но не чуждая ему, а напротив — близкая его мироощущению и интересам. Об этом его и хотели сразу же порасспросить все присутствовавшие. Однако начальник лаборатории резонно решил, что для Арсения важнее сейчас остаться одному, чтобы осмыслить всё происшедшее. И отпустил его домой.

 

Выйдя на улицу, Арсений решил позвонить жене. Но мобильника в кармане не оказалось. И он вспомнил, что в спешке оставил его дома.

«Ах, ты господи! Она же теперь извелась вся, названивая мне. Ну вот, опять я перед нею провинился… Не бог весть, что может подумать. А я тут иду себе вразвалочку, будто и спешить незачем. Ладно, рвану домой!»

Дома он немедленно позвонил Елене, и тот час же услышал её взволнованный голос:

— Сенечка, я всё знаю! Тебя вызвали на работу, а ты забыл взять мобильник. Там тебя подвергли какому-то испытанию, а какому, расскажешь мне сам. Скажи только, как ты себя чувствуешь?

— Нормально, Лена! Только слишком переполнен впечатлениями.

— Вот как! Ну хорошо! Если нормально. А то я уж забеспокоилась — что за испытание? Перекуси там чем-нибудь, а за продуктами я сама зайду после работы. Целую, милый!

— Я тебя тоже.

Перекусывать он не стал, так как не испытывал пока голода, но зато его сильно потянуло в обычный естественный сон. Видно, то, что он видел в том «необычном» сне, всё-таки действительно немало его утомило. И он мгновенно уснул, едва голова коснулась подушки. Теперь сны были обрывочны, и в них густо переплетались сцены из его реальной жизни со сценами тоже будто бы реальными, но привнесёнными извне. Он видел себя в Италии, идущим по улицам Флоренции вместе с Еленой. Потом Леночка его будто растворялась, уступая место незнакомой молодой и красивой итальянке. Итальянка говорила по-русски и много рассказывала об Италии. Затем снова появлялась жена и ревностно доказывала мужу преимущества поездки в Крым. И тогда ему мерещилось, как он крепко прижимает к себе их обеих, чтобы не упасть вместе с ними в пропасть с самого острого зубца крымской горы Ай-Петри.

А потом стал сниться Арсению роскошный обед где-то на лоне тосканской природы. Но ароматы этого обеда так остренько защекотали его ноздри, что он проснулся. И оказалось, что они доносились из кухни, где его жена потихоньку готовила ужин. Он тоже потихоньку вошел в кухню, приблизился вплотную к жене, стоявшей у плиты, и легонечко обнял её за плечи. Елена откинула голову назад и потёрлась затылком о его нос.

— Ты, милый, вообразил, что я не услышу твоего приближения?

— Да нет! Я был уверен, что ты почувствовала. Я бы не хотел тебя пугать.

Она обернулась и с укором посмотрела на мужа.

— Но ты меня сегодня уже напугал.

— Прости, дорогая! Всё получилось так неожиданно!

— Хорошо, прощаю. Ты так красиво и крепко спал! Храпел даже. А ещё я услышала, как ты произносил моё имя. Это приятно. Так что могу ли я тебя не простить! — она поцеловала его в лоб. — Иди, умойся и — за стол.

На еду он набросился с жадностью, будто не ел три дня. Елена смеялась:

— Ну ты даёшь, муженёк! Тебя что, вагоны послали разгружать? Обследовали на физическую выносливость?

Арсений тоже рассмеялся:

— Нет, вагоны я не разгружал, но ходить пришлось много. Потому и устал.

— Так где же ты был? — совсем удивилась Елена. — Куда тебя могли послать?

— В Италию, Леночка!

— Шутишь, Сенечка!

— Представь себе, не шучу. Я уже говорил тебе о проводимых у нас опытах по духовному обогащению человека, по перенесению его сознания в любую точку Земли. Вот меня на пару часов в Италию и забросили. Правда, сразу должен признаться, что ходил я там не один, а в сопровождении опытного гида. Она мне всё и показывала и рассказывала.

— Она? Что за «она»?

— Ну, молодая симпатичная итальянка. Но ты не ревнуй! Я ведь во сне, как ты сама услышала, произносил твоё имя. И потом…

— А может, её тоже Еленой звали!

— Нет, это была Альбертина… Знаешь, дай я уже доужинаю, а потом тебе расскажу всё поподробнее.

 

После ужина они, как и вчера, расположились на диване, и Арсений продолжил свой рассказ.

— Так вот, моя Прекрасная Елена! Представь себе, я вмиг оказался во Флоренции. Ну а ты знаешь, что это для меня означает. Я был в неописуемом восторге. И сразу же рядом со мной возникла эта итальянка.

— Ну да, ты же и на работе бредил Флоренцией. Только не понятно, откуда взялась эта… как её — Альбертина?

— Понимаешь, наши опыты пока не позволяют перемещать сознание в любую точку в чистом виде. Нужна предварительная подготовка этого места. И нужен выбор человека-контактёра. То есть человека, который согласился бы передать своё сознание другому человеку. Ну, при этом этот человек ничего не теряет, а я получаю его знания. Наша лаборатория имеет партнерские связи за границей с лабораториями, занимающимися аналогичными разработками. Есть и в Италии. Вот наши коллеги там и нашли нужного человека для эксперимента. В своей же лаборатории. Ею оказалась Альбертина. А я с нею в контакте оказался именно потому, что бредил Италией, и об этом действительно все мои коллеги знали. Начальник за время моего отпуска с партнёрами всё оговорил и меня вызвал, когда уже надо было проводить этот эксперимент. Короче, подготовил мне вот такой интересный сюрприз. Кстати, Альбертина согласилась поделиться своими знаниями с человеком из России потому, что сама Россией бредит, так как её предки выходцы из нашей страны. Кроме того, она прекрасно говорит по-русски. Иначе, как бы я с нею общался? Моих знаний итальянского было бы маловато.

— Вот как сложно все, оказывается… — задумчиво произнесла Елена. — Значит, у тебя теперь есть в Италии подруга. Конечно, разве ты теперь захочешь ехать в какой-то там Крым!

— Леночка, но я же с тобой туда поеду! Зачем ревновать? Да ещё не известно, встретимся мы с нею там, или нет. У неё муж, и ребёнок уже есть.

— Да? Она успела рассказать тебе обо всём?

— Ей и рассказывать не надо было, всё само собой вошло в мою память.

— А она что узнала о тебе?

— Тоже всё! Что у меня есть ты. И что ты тоже жаждешь ребёнка.

— Надо же! И о нас с тобой ты рассказывал?

— Конечно говорил! Но немного. Больше говорила она, О Флоренции. В ней она родилась и выросла. Так что я узнал от неё немало интересного. И как будто прикасался ко всему собственными руками. Представляешь, как это ошеломительно!

— И не правдоподобно…

— Да, да, да! не правдоподобно! И тем не менее — совершившейся факт.

— Но много ли можно было узнать за эти исторические два часа?

— Много, очень много! То, что мы ходили по улицам, и я легко всё узнавал — это одно. Но кроме этого в мою память вошли те знания, с которыми эта итальянка жила до встречи со мной!

— А она обогатилась — твоими?

— Совершенно верно! Ну, по крайней мере, так предполагается.

— А ты как бы хотел?

— Да пусть, мне не жалко.

— Чтобы эта девчонка знала о тебе, о нас с тобой всю подноготную?

— Ну и что? В нашей подноготной нет ничего преступного или гадкого. Можно и поделиться. Разве хорошие друзья не делятся всем, что у них есть и хорошего и не очень?

— А мы с ней уже друзья?

— Леночка, милая, да не знаю я! Но хочу верить, что если такая дружба состоится, то ничего плохого в этом не будет.

— Ну ладно, а как же вы ходили по улицам? Как она тебя водила?

— Да никак! Она тоже лежала там у себя в лаборатории, охваченная спецустройствами. Только и всего! А хождения наши происходили в наших головах. Но повторяю, ощущение реальности было полным.

— И где же вы успели побывать во Флоренции?

— Ну, по музеям мы не ходили. Но представь себе, у меня теперь такое чувство, будто я в них побывал уже раньше. То есть я теперь, когда представляю себе, как стоял в Уффици перед Венерой Боттичелли, рядом никакой Альбертины не было. Будто я ничего и не знал о её существовании. Понимаешь, какая у меня теперь обособленность двух моих знаний?

Елена вздохнула протяжным дрожащим вздохом:

— Понять, конечно, трудно… Но я постараюсь… привыкнуть.

— Да, трудно, милая! Но надо! И главное — верь в меня!

Он крепко обнял её, и нахлынувшая волна нежности надолго отвлекла их от прозаического разговора. За окнами, как и вчера в этот час, ещё сияло вечереющее небо. А «Окно в Мир» сегодня не манило ни на Лигурийское побережья, ни куда-либо ещё. Не звучала и музыка. Зато сама тишина была насыщена теперь совсем иными, волнующими и трепетными звуками любви. Но вдруг стал подавать требовательные сигналы домашний видеотелефон.

Елена нехотя оторвалась от супруга и подошла к аппарату. На экране возникло лицо её мамы.

— Ну что не звоните? — встревоженно спросила она. — Ни вчера, ни сегодня! Что там у вас происходит?

— Ну, мама! У нас всё в порядке. Даже если что-то происходит.

— Боже мой, значит, всё-таки что-то произошло?

— Да ничего особенного. Просто Сеню вызвали на работу, и он побывал в Италии.

— Как это — побывал? И уже дома?

— Ну да! Понимаешь, мама, в наше время многое такое возможно…

И она рассказала матери всё, что узнала от мужа. Утаила только о том, с кем он «бродил» по Флоренции. Арсений, слушая их разговор, одобрительно покачивал головой. А Елена, поговорив с мамой ещё немного о том о сём, вернулась к нему на диван. Но любовная страсть пока приутихла, и они включили телевизор. Правда, смотрели его рассеянно, больше уделяя внимания всё той же животрепещущей теме поездки в Италию.

— Значит, теперь уже решено, что мы поедем с тобой во Флоренцию? — спросила она, и в голосе её прозвучала тревога.

— Лен, ну не переживай ты уж так! Ну правда! Что нам с тобой эта Альбертина? Может, она и видеть нас не захочет. А может, вы даже подружитесь.

— Если не захочет, то значит, она в тебя уже влюбилась…

— Это как же?

— А так же! Из ревности. А может даже, чтобы не мучить меня. Ну, вот такое благородство итальянки!

— Вообще-то, итальянцы народ горячий и…

— Тем хуже для меня, — и голос её дрогнул.

Арсений понял, что об этом разговор надо прекращать. Но вдруг услышал:

               — Святая наука — расслышать друг друга

                  сквозь ветер, на все времена…

                  Две странницы вечных — любовь и разлука —

                  поделятся с нами сполна.

И это пропела его Пламенная Елена! И прозвучало всё так, что Арсений чуть не задохнулся от сладостного, горячего волнения. Будто увидел вдруг и тройку с сидящими в ней ими самими, и звон колокольчика, и далёкое-предалёкое мерцание огоньков на заснеженной равнине.

— Леночек мой миленький! Да что же ты мне так сердце рвёшь? Какая разлука? О чём ты? Ну ладно, не поедем в Италию! Поедем в Крым, там тоже хорошо. Договорились?

Леночка расплакалась.

— Ты делаешь мне уступку? Спасибо. Но я, правда, так боюсь тебя потерять…

— И не потеряешь! Уж как я-то сам боюсь тебя потерять! А спела ты замечательно. Сама Камбурова с Окуджавой были бы в восторге.

— Да ну, скажешь тоже!

— Правда, правда! Ой, ну спой ты мне этот романс полностью!

— По заказу я не смогу. Я ведь тебе не певица.

— Вот как раз мне — ты певица! Будешь петь мне всю жизнь.

От таких слов Елена не могла не расхохотаться:

— Здорово сказано! Это как раз то, чего боятся все мужья.

— Ну так то все! А я особенный. Ты же это уже заметила?

— Да уж! Особенно после сегодняшнего события.

— Вот именно! Ну так спой уже!

— Сеня, ну правда… То был порыв, а теперь я как?

— Да как — своим голосом!

Делать нечего, пришлось Лене спеть. Для чего она теперь принесла из спальни гитару. Некоторое время её задумчиво подстраивала, внутренне мобилизуясь на исполнение. И всё у неё прекрасно получилось. Сеня слушал, теперь сидя напротив неё на полу и заворожённо глядя в её глаза.

— Ну класс, Ленка! Да ещё какой класс! Я удивляюсь, почему ты не стала певицей?

— Аа… ошибки молодости… Недотянула, недостаралась. Характера не хватило!

— Характера?

— Ну да! Не пробивная я… Но уже не жалею. Всё в прошлом!

Теперь рассмеялся Арсений:

— Всё в прошлом? Старушка ты моя несравненная!

Он вихрем взметнулся с пола и ринулся на Елену. Отбросив гитару, охватил жену руками, повалил на диван, Страстная, весёлая возня началась у них. Оба вмиг раскраснелись и хохотали безудержно… А позже, полупьяные от любовных утех, нехотя отвалились друг от друга. И Сеня произнёс удовлетворённо:

— Ну вот, а ты говоришь — всё в прошлом…

Потом после паузы продолжил:

— Знаешь, этот романс теперь долго будет звучать в моих ушах. Как вчера звучала песня «Я люблю тебя до слёз». Со мной часто бывает такое. Разные хорошие мелодии. А иногда я даже свои придумываю. Тоже, наверно, неплохие. Жаль, нот не знаю, а то бы записывал. Видно, во мне погиб великий композитор. Во как!

— Ага! Или художник, — приоткрыв глаза, сказала Лена. Она, вытянувшись, лежала на спине, и счастливая улыбка не сходила с её лица.

— Да, ты права. Я ведь тоже сначала не собирался стать инженером. Меня с детства тянуло к двум вещам: рисовать и мастерить. Но художником я не стал, потому что обнаружились у меня проблемы с цветовым зрением. А для хорошего мастера нужны большие знания. Вот я и пошёл в инженеры.

Лена слушала мужа, а сама думала о том, что, может быть, именно сегодня, вот сейчас, в ней происходит нечто такое, что приведёт наконец к такой желанной беременности. С первым мужем этого не произошло, но там были другие причины. О них ей думать не хотелось. Арсений совсем иной человек, но вот и с ним почему-то — никак… И Елена нередко бывала взвинченной. Тогда и Арсений становился мрачным, хотя всеми силами старался этого не показывать. Ну вот хотя бы последняя ссора… Ах, не стоит о ней вспоминать, как и договаривались!

— Арсенюшка! А не хочешь ли ты попить чайку? У меня что-то вкусненькое есть, — ласково, как у ребёнка, спросила она, поднимаясь с дивана.

— Что за вопрос? Конечно хочу!

— Ну тогда я всё подготовлю, — и отправилась на кухню.

Там она включила музыку, от которой Арсения стало клонить в сон. И сразу образы Италии понеслись перед глазами. Но теперь он шел по Флоренции со своим дедом, которому в ней побывать не удалось.

А уж как дед об этом мечтал! Внуку в наследство осталась от него эта квартира с большим количеством книг об Италии — её истории и культуре. Флоренция же всегда оставалась для него в центре внимания. Вероятно, он знал о ней всё. И этот интерес к ней он передал своему внуку. Вот почему Арсений так страстно стремится в Италию. Для начала он сам, конечно, углубился в изучение её истории. Потом «прорубил окно в Европу», установив на стене в промежутке между книжными полками «Окно в Мир». В своём домашнем компьютере он часто ищет новые видеофильмы всё о той же Флоренции. А её улицы и музеи хорошо изучил по книгам из дедовой библиотеки…

— Ну Сеня! Чай же остынет! Третий раз тебя зову!

За чаем они оба сначала были задумчивы, потом Елена спросила:

— Ну и что? Ты сможешь даже рассказать, как она была одета?

Арсений улыбнулся.

— Понимаю! Это уже профессиональный интерес.

— И не только.

— Конечно, конечно! Ну как одета? Обычно.

— Что значит «обычно»? Ты что, раньше её не раз видел?

— Да нет, Леночка! Скажу по-другому — Обыкновенно! Как и у нас все теперь ходят.

— И я тоже выгляжу обыкновенно?

— Нет, у тебя всегда есть своя изюминка! Ты же профессионал.

— Спасибо. То есть внешне она выгодно от меня не отличается. Это уже хорошо.

— Да оставь ты это, милая! Расскажи лучше, как тебя встретили твои коллеги? Что у вас нового?

— А знаешь, у нас тоже событие: запустили в производство новую серию женского белья. Так что я могу показаться тебе сегодня совсем в ином виде.

— Замечательно! Буду рад тобой полюбоваться. А пока займёмся нашими домашними делами.

— Ну да, ты — за компьютер, я — за готовку на завтра.

Оба рассмеялись.

— Да уж такова женская доля — вечно прислуживать перед бездельником-мужем.

— Ну, мне-то пока грех жаловаться. А дальше — посмотрим. Поручаю: завтра ужин — за тобой!

— Договорились!

 

Компьютеры были у них у обоих. Еленин стоял в спальне, Арсения — в гостиной. Что он чаше всего искал в Интернете, уже ясно. Ну а она, как модельер и конструктор одежды, хотя и интересовалась вопросами дизайна, но больше времени всё-таки отдавала чтению новейших литературных бестселлеров, новинкам музыки и переписке с подругами.

Но сегодня всё пошло по-другому.

Заглянув в Скайп, Арсений сразу же обнаружил там запрос на контакт от Альбертины. И растерялся. Это так неожиданно! Как же ему теперь поступить? Незамедлительно дать согласие? Или сначала посоветоваться с женой? А как же его Леночка к этому отнесётся? Да ясно уже — как!

Выручила сама Елена. Она и не собиралась сегодня садиться за компьютер. Повозившись некоторое время на кухне и в ванной, она занялась примеркой приобретённых сегодня обновок. И всякий раз выходила из спальни в гостиную, чтобы показаться мужу. Муж неизменно давал высокую оценку увиденному и радовался, что не надо пока докладывать жене о запросе Альбертины. А когда его Елена Прекрасная вышла в длинной прозрачной ночнушке небесно-голубого цвета, струящейся по её гибкому телу, тут уж он просто «потерял голову» от восторга. И вмиг забыл о компьютере. Восторгом была охвачена и Леночка. Она звонко смеялась, когда он, стоя на коленях и задыхаясь от волнения, руками всё выше взбирался под сорочкой по её ногам. Затем он поднял её на руки и понёс в спальню, из которой они вышли только утром.

Но встала рано одна Елена, а Арсений ещё долго нежился в постели, обдумывая события вчерашнего дня. Был он одновременно и счастлив и смущён. Ведь Леночка ушла на работу, пока так и не узнав от него, что Альбертина уже напрашивается на контакт по Скайпу. Поразмыслив, он пришёл к выводу, что до прихода жены лучше не входить в Skype. А вот заняться фотографиями и рисунками, накопившимися у него за время отпуска, давно пора.

Почти весь свой отпуск Арсений провёл вместе с женой на родине своего деда. Дед Семён Иванович Родимцев родился и вырос в российской глубинке на высоком берегу живописной речки Тихони. Но внук знал о красотах тех мест, да и вообще о своей исторической родине, только по дедовым рассказам, который часто говорил: «Вот поедем с тобой на мою Тихоню, всё увидишь собственными глазами!» А поехать им так и не пришлось… Семён Иванович умер, не дожив одного дня до своего девяносто пятого дня рождения. Арсений поклялся у его гроба, что обязательно там побывает.

И вот теперь он с огромным вниманием всматривался на мониторе компьютера в фотокадры, отражавшие отпускные события на родине деда. Историческая родина покорила его и Елену мягкостью красок, добродушием местных жителей, среди которых находились ещё и такие, которые помнили его деда Сёму. Принимали их у себя бывшие соседи семьи Родимцевых. Молодые члены соседской семьи охотно согласились помогать гостям в ознакомлении с примечательными местами всех окрестностей. Они показали им на речке уютные места и для купания и для рыбной ловли. Учили их, как правильно надо рыбу ловить. Вместе ходили в лес по ягоды. Вместе посещали танцевальные вечера в деревенском клубе. А бывало, что соседи приглашали Арсения с женой на какие-либо праздничные застолья то у себя дома, то у их родственников, то просто у односельчан. И тогда за столом за рюмкой чистейшего «первача» старики вылавливали из своей памяти уже не слишком крупные, но яркие крупицы воспоминаний о Сёмке-Родимке. Но и этим крупицам Арсений был рад, так как они углубляли в его сознании образ деда в молодом возрасте. Кроме того, сельский Совет организовал для гостей поездку по местам местной партизанской славы. И Арсений увидел даже землянки в лесу, в которых располагались партизаны и где, теперь уже скорее по преданию, бывал в свои неполные четырнадцать лет партизанский связной Сёма Родимцев.

От самого деда Арсений знал и о землянках, и о выходах из леса в разведку, и о том, как его вместе с другом-напарником схватили немцы. Друг был постарше, и его расстреляли. А у Сёмы началась двухлетняя концлагерная эпопея, закончившаяся побегом где-то на границе с Италией. Беглецов было несколько, и им очень повезло: их приняли к себе итальянские партизаны. Дед особо гордился тем, что попал в отряд гарибальдийцев. В этом отряде Сёма и находился вплоть до Победы. Был дважды ранен в боях, но к счастью не тяжело. Потом ему ещё некоторое время довелось пожить в итальянской крестьянской семье. За всё это время он успел научиться общаться с итальянцами на их языке. И гордился этим.

Вот почему у него сформировался глубокий интерес к Италии: к её истории, культуре, людям. Домой он тогда вернулся как раз к призыву в армию, отслужив в которой, учился сначала в техникуме, затем в институте. Но стал не гуманитарием, как того можно было ожидать, а заядлым советским технарём, инженером-электриком. Ведь инженеров тогда требовалось немало!

Однако тяга к Италии у него не пропадала никогда. И на досуге он старательно штудировал итальянскую литературу. Причём не только на русском, но даже и на итальянском языке, так как «самотугом» его хорошо выучил. Сыну его Ивану это пристрастие не передалось, зато внук Арсений унаследовал во многом. Родителям Арсения часто бывало не до сына, и он «вечно пропадал» у деда. Его увлекало у него рассматривание репродукций с картин великих художников, и ему хотелось научиться так же красиво рисовать. Правда, и инженерные наклонности дед тоже поощрял во внуке. Да оно и понятно: одни только рисунки Леонардо да Винчи давали богатейший материал для собственных технических фантазий! Одним словом, старый Сёма и юный Сеня были очень близкими друзьями. И когда дед умер, Арсений долго не мог прийти в себя.

Теперь в сознании Арсения, «побывавшего» во Флоренции, зрело желание побывать со временем и в тех местах, где дед партизанил наравне с гарибальдийцами. Нет, он, конечно, не предполагал, что опять это произойдёт с помощью «донорства» Альбертины или другого контактёра. Но по Скайпу с ней всё-таки связаться надо. Елена в конце концов всё поймёт…

И тут она позвонила.

— Привет! Чем занимаешься, милый?

— Да вот, привожу в порядок наши с тобой отпускные фотки.

— Молодец. А как на счёт Альбертины? Она ещё не навязывалась тебе в Скайпе?

«Надо же, Леночка моя уже догадывается. Женское сердце не обманешь» — подумал он немного растерянно, а ей ответил:

— Знаешь, я в Скайп пока и не заглядывал.

— А ты загляни!

— Но… может, лучше вместе с тобой? Тогда тебе всё будет ясно. Никаких недомолвок не будет.

— Нет, Сенечка, ты будешь скован, и она тоже. Ведь так же?

— Может быть… Только разговора с ней у меня всё равно пока не получится. Она ведь тоже на работе.

— А… ну да! Но всё равно попробуй, а потом мне доложи.

Арсений задумался. Как быть? То, что Леночка была спокойна, ещё не обо всём говорит. Она явно настороже. Значит, надо сейчас, по крайней мере, дать Альбертине разрешение на контакт. И он тот час же его дал. Альбертина оказалась в сети и звонком откликнулась почти сразу.

— О-о-о! Сеньор Родимцев? Мне очень приятно, что вы так быстро откликнулись на мою просьбу! — заговорила она на чистом русском языке, но с изящными итальянскими интонациями. — Как вы себя чувствуете после той встряски, которую мы с вами получили? Я, знаете ли, — не очень…

— Здравствуйте, Альбертина! Чувствую я себя нормально! Мне тоже безмерно приятно вас видеть и слышать. Мало того, я теперь и говорить могу с вами на итальянском! Оказывается, во время нашей виртуальной встречи вы передали мне ещё и ваше знание своего языка! А до того мог сказать по-итальянски только пару слов.

— Ну так это же замечательно! Однако же будем говорить по-русски.

— Хорошо! Но меня беспокоит ваше состояние. Значит, воздействие на нас этого эксперимента было не однозначным?

— Да знаете, Арсений. женский организм все-таки более чувствительный. А вы действительно в порядке?

— Я в полном порядке! Если не считать некоторую эмоциональную перегруженность.

— О, этого у меня даже слишком много! Может, потому и чувствую себя не в своей тарелке. А, не важно! Пройдёт! Расскажите мне лучше, как всё восприняла ваша супруга. Вы ведь ей всё рассказали?

— Рассказал, конечно! Как и вы — мужу, я думаю, тоже.

— Ну, что же мне ему рассказывать? Мой Ромео и так всё знает. На одной фирме работаем. Он невролог и расспрашивал меня потом как профессионал. Да я же вам про него говорила! Он всё понимает. Вот отпустил меня домой.

— Ясно! Вашему Ромео проще. А моя переживает…

— Да уж, ещё бы ей не переживать! Где она там у вас? Пусть не прячется. Зовите её сюда! Сразу и познакомимся.

Решительный и спокойный тон Альбертины понравился Арсению. Ему и самому стало спокойнее на душе.

— Я с удовольствием позвал бы её, только она на работе. Но должен сказать вам, Альбертина, что вы с ней уже на одной волне!

— Это как?

— А так, что буквально за пять минут до нашего с вами разговора она позвонила мне и сказала, чтобы я немедленно связался с вами.

— Даже так! Ну и славно! Доложите ей, что связь установлена. Вечером поговорим.

Арсений рассмеялся:

— Ну надо же! Какое единомыслие! Ведь Лена мне так и сказала: «Доложи!»

Альбертина тоже рассмеялась:

— А знаешь, Арсений, кажется, мы с ней подружимся! Ну, а пока до вечера. Saluto caramento!

— Салюто караменто, сеньора! — успел выговорить Арсений, и связь прервалась.

Некоторое время он сидел у компьютера в раздумье. Он заметил, что Альбертина в последний момент перешла на «ты», а сам вот не успел. Когда они «гуляли» по Флоренции, она была с виртуальным спутником предельно корректна. И Арсений, естественно, — тоже. Теперь же Арсений понял, что общение с нею у них с Еленой будет непринуждённым и действительно дружеским. Но как-то и усомнился в безупречности такой дружбы. А вдруг и в правду образуется «любовный треугольник», которого опасается жена? И будет ли он только виртуальным? О, здесь немало проблем!

А Елена всё-таки опять позвонила первой.

— Ну что, Сенечка, связался?

— Да! представь себе, она ещё вчера забросила запрос на контакт!

— Ну вот видишь… — в голосе Леночки прозвучало то-ли разочарование, то-ли удовлетворение, а может, и то и другое вместе.

— Причём она сама сказала, чтобы мы втроём поговорили вечером.

— Втроём? А почему не вчетвером? Мне кажется, мужу её тоже будет интересно.

— Конечно, конечно! Может, будет и муж. Откуда я знаю? Леночка, ты уж как-то не загоняйся этим! Ну, мало ли что…

— Ладно, милый! До вечера…

И снова Арсений задумался. Но не надолго, так как вскоре снова зазвонил телефон. На экране возник сам его начальник.

— Здравствуй, Арсений Иванович! Мы тут немного забеспокоились за тебя. Нам поступил сигнал из Италии: не вполне в порядке твоя контактёрша. А ты как? В роде, бледный какой-то!

— Да нет, это от освещения и несовершенства видеоаппарата! В порядке я! И уже успел поговорить с Альбертиной. По-моему, она тоже в порядке. Мы с ней, по крайней мере, так решили. Так что не переживайте за меня. А кто, собственно, просигналил оттуда?

— Её муж!

— А, ну тогда всё понятно.

— Но он же ещё и врач! Ему виднее.

— Да ладно, Сергей Павлович, наши врачи не хуже! Если что — помогут!

— Вот именно! Так что ты не стесняйся, сам сигнализируй.

— Всенепременно!

«Ну вот, — положив трубку на базу и вздохнув, подумал Арсений, — похоже, может возникнуть «любовный квадрат» а не «треугольник». Неужели это действительно произойдёт? Конечно, Альбертина девушка яркая, в неё можно влюбиться. А в меня? Да я же прост как валенок! Удивляюсь, как Лена в меня влюбилась. Ну, что я в неё — это понятно. И что же, я могу поменять её на итальянку? Да нет, это смешно даже. А Ромео? Он может влюбиться в мою Елену Прекрасную? Может! Только для этого надо, чтобы стеклось вместе много всяких обстоятельств. Чего, я думаю, не случится».

— Ну хватит уже! — сказал он громко и отправился на кухню готовить себе обед, а затем и ужин к приходу жены.

На это всё у него ушло немало времени, тем боле, что периодически приходилось отвлекаться на разговоры то по телефону, то по Скайпу. Звонила тёща, звонил его отец, звонили друзья. Всем надо было что-то рассказывать, объяснять, и это достаточно утомило его. И он решил, закончив дела, до прихода жены просто немного поваляться на диване. Спать не хотелось, но он закрыл глаза и стал, как в детстве, всматриваться в открывшуюся «космическую» темноту, едва мерцавшую призрачными перемещающимися туманностями. Ему нравилось, когда в центре этого космоса иногда появлялось маленькое яркое пятнышко, не более горошины, которое тоже мерцало, переливалось, и Арсений умудрялся различать в нём некий неведомый мир. Ему ещё в детстве казалось, что это обитаемая планета, но рассказать о ней никогда никому не решался. А вот сегодня обнаружилось нечто иное. Сначала он всё-таки немного задремал. Потом проснулся и, не открывая глаз, вдруг увидел не мерцающую горошину, а довольно большой тоже мерцающий прямоугольник. И в этом прямоугольнике, как на экране телевизора или компьютера, возникали быстро меняющиеся картины. Там различались и люди, и звери, и города. и природа… «Что такое! Ведь я же точно не сплю!» — подумал он, но открывать глаза не спешил, пока странное видение не растаяло само. А длилось оно недолго, всего, может быть, с минуту, или чуть больше. Арсений решил, что всё это вызвано было накопившемся в сознании слишком частым и долгим общением с компьютером. Плюс детское воображение о «космической горошине». А может, в результате воздействия на его мозг лабораторного эксперимента?

Но, забегая вперёд, надо сказать, что и потом, когда он вот так немного дремал на диване, после пробуждения у него нередко перед глазами стал возникать этот таинственный прямоугольник. И ему даже нравилось его видеть, так как в нём формировались интересные образы. Правда, всегда отвлечённые от реалий его жизни.

А реалии напомнили о себе приходом Елены. Она почти беззвучно возникла в проёме гостиной, остановилась там и молча смотрела на лежащего мужа. А он видел её через полуоткрытые глаза, но не подавал вида. Ему хотелось, чтобы она подошла к нему вплотную, наклонилась и легонько поцеловала, как маленького. Что она и сделала. А он в ответ охватил её руками и крепко прижал к себе.

— Ах ты не спишь, проказник! А я тут осторожничаю, чтобы не разбудить младенца! Ну, вставай тогда! Корми меня. Я очень голодна. И между прочим, принесла бутылочку хорошего вина. Так что взбодримся перед серьёзным разговором… с твоей подругой.

— Ну, так уж серьёзным… — произнёс он, вставая. — Тут, Леночка, главное — не напрягаться. Всё будет в лучшем виде. Поверь!

— Хотелось бы верить!

 

За столом на кухне Елена сразу стала нахваливать всё, что приготовил муж.

— О, слушай, классный салатик у тебя получился! И картошечка хорошо поджарена. Колбаска, сыр ровненько нарезаны и уложены. Фрукты на столе. А что ещё надо для приятного ужина? Ну, милый, давай чокнемся за нашу любовь и…дружбу. И пусть так будет навсегда!

В голосе жены, в её словах Арсений чувствовал и возбуждение, и иронию, и тревогу.

— Да будет так, милая! — поддержал он бодро, — Не сомневайся.

Они почти залпом выпили по бокалу красного вина, а Арсений даже крякнул от удовольствия, вспомнив то, как это делал его дед. И оба рассмеялись.

— Вот это мы даём! — восхитилась Елена.

— А что, иногда это полезно! — подхватил её слова муж. — Хорошо снимает напряжение. Ты это почувствовала?

— Да, Сенечка, почувствовала. Я даже готова теперь на знакомство с твоей итальянкой!

И только она так сказала, как из гостиной донеслись сигналы Скайпа.

— Ну вот… это наверняка уже твоя… Альбертина… Беги, а я тут пока посижу.

На связи действительно оказалась виртуальная подруга Арсения. Рядом с лицом Альбертины «нарисовалось» и лицо её мужа. Оба широко улыбались Арсению.

— Buona sera caro amico! — приветливо произнёс Ромео, а Альбертина перевела следом: — Добрый вечер, дорогой друг!.. А где же ваша супруга? Зовите её сюда!

— Ааа, буона сера, буона сера! — ответил Арсений, тоже улыбаясь во весь рот. — Сейчас она подойдёт.

Елена, конечно, услышала эти взаимные приветствия и тотчас подошла к компьютеру. Правда, на её лице было написано некоторое смущение, но и она поприветствовала гостей, радушно улыбаясь:

— Здравствуйте! Очень рады с вами познакомиться. Так и хочется сказать — располагайтесь, чувствуйте себя как дома.

Все дружно рассмеялись, даже Ромео, когда жена перевела ему сказанное Еленой.

— Да, знакомство не совсем обычное! — сказала Альбертина. — Но это не должно помешать нашей дружбе. Ведь так, Елена?

— Безусловно!

— Хотя, конечно, вы обескуражены происшедшим с вашим мужем и мной. Знаете, Лена, я ведь тоже обескуражена! Мы все обескуражены, кроме моего мужа. Ведь он, как учёный, всё знал наперёд. Ещё три дня назад мы не подозревали о существовании друг друга, а теперь вот такое ощущение, будто знакомы всю жизнь. Как это говорят русские — знакомы в доску! Только вот не знаю. почему именно «в доску».

— Ооо! такие тонкости русского языка мы и сами теперь не знаем! Правда, Сеня?

— Ну, может быть, как доска к доске хорошо притёртые. Или «до гробовой доски», то есть на всю жизнь.

— Так! Остановимся на последнем, — подытожила Альбертина. — Вы не возражаете, Лена, чтобы дружба наша, начавшись сегодня, продолжалась всю жизнь?

Елена на миг смутилась, а потом нашлась с ответом:

— Ну… это уж как время покажет!

— Правильный ответ, — согласилась Альбертина. — Жаль только, что в честь нашего знакомства мы не можем по русскому обычаю чокнуться бокалами.

— Почему не можем? Можем! Я сейчас! — встрепенулась Елена и помчалась на кухню.

Через минуту она вернулась с двумя бокалами, наполовину наполненными вином. И рассмеялась, увидев, что и на итальянской стороне их новые друзья тоже держали в руках по бокалу с красным вином.

— Ну надо же, какое единомыслие! — восхитился Арсений. — Разве ж мы после этого не станем настоящими друзьями? Непременно будем таковыми!

Они все четверо приблизили бокалы прямо к экрану своих мониторов и чокнулись попарно. А потом и выпили с большим удовольствием до дна.

— Meraviglioso! — восторженно возгласил Ромео.

Во всё время разговора он помалкивал, поглядывая то на жену, то на парочку с экрана. Альбертина успевала ему главное переводить.

— Конечно меравильозо! То есть чудесно, восхитительно, великолепно! — перевела она для Лены.

И они снова все рассмеялись.

— Ну вот теперь, когда все преграды устранены, кроме этих экранов, можно обо всём поговорить. Я предлагаю перейти на «ты». Это сближает. Верно?

— Да, конечно, …Альбертина! — согласилась Елена, слегка запнувшись на имени.

— Меня можно короче — Альба. А моя русская бабушка иногда называет меня даже Алёной. Как вам будет удобнее.

— О, так меня мама тоже часто зовёт Алёной! Вот чудеса! Но можно просто Леной.

— А как обстоят дела с мужскими именами? — вмешался Арсений. — меня можно Сеней звать, хотя на мой взгляд это больше Семёну подходит. А классический Ромео у нас просто Роман. Ты ведь, Альба, так его нередко и называешь?

— Да, Сеня! Вот мы и с именами разобрались, теперь разберёмся с нашими чувствами. Ты, Леночка, не ревнуй. С твоим мужем мы на эту тему уже переговорили. Кратко. То, что мы с ним узнали друг о друге всё что надо и не надо, нас конечно сближает. Но и разделяет тоже. Так что поверь мне, я не дам тебе повода ревновать. Да и потом, я люблю моего Романа!

После этих слов она повернулась к мужу и, улыбаясь, потрепала его черноволосую голову. Ну и конечно пояснила ему, чем этот порыв был вызван. Ромео в ответ, тоже улыбаясь, послал Елене воздушный поцелуй. А потом в щёку поцеловал супругу.

— Альба! У вас прекрасная русская речь! — восхитилась Елена. — Это что, всё от русской бабушки?

— О, не только! Видите за моей спиной полки с книгами? Это всё русская классика. Я её всю перечитала. Но я вижу и у вас немало книг!

— Да, книг у нас тоже полно! — не без гордости сказал Арсений. — Среди них немало и об Италии.

— Сеня, я помню! Книги эти тебе достались от деда. Так вот дедушкой твоим я непременно займусь. Узнаю всё, что возможно, об его участии в итальянском Сопротивлении фашизму.

— Ну, конечно я и сам этим занимаюсь. Но тебе, может, будет проще.

В глубине комнаты Альбертины и Ромео послышался звонкий детский голосок, а затем появилась на экране и сияющая мордашка мальчика лет пяти.

— А вот и наш Микеле! — тотчас гордо доложила Альба, прижимаясь щекой к щёчке сына. А сынок сразу же забрался к маме на колени.

— Здравствуйте! — донёсся ещё один голос из глубины их комнаты. — Я тоже хочу с вами познакомиться. — Голос звучал мягко и чисто по-русски. — Разрешите представиться, только не удивляйтесь: я Арина Родионовна, родная бабушка Альбертины. А это мой правнук, которого я чаще зову просто Мишенькой.

Мишенька радостно захлопал в ладошки. Было понятно, что он уже владеет и русским. Прабабушкино лицо приблизилось к лицу правнука с другой стороны и теперь все трое, широко улыбаясь, смотрели на своих новых друзей. Ромео, стоя позади, тоже источал доброжелательную улыбку. У Елены отлегло на сердце. Она поняла, что нет у неё оснований для каких-либо подозрений на счёт Альбертины и Арсения.

«Какая чудесная семья! — думала она. — Мне уже хочется повидаться с ними не через экран компьютера, а вживую! Но когда это может произойти? И где? У них? У нас?»

О том же думал сейчас и Арсений, следя за тем, какую речь повели теперь все три женщины.

— Арина Родионовна! Вас так замечательно зовут! — восторженно произнесла Елена.

— О, это произошло очень просто! Отец мой Родион родом из Псковщины, и я сама родилась неподалёку от Михайловского. Вот родители и решили назвать меня Ариной. Те места я хорошо изучила в детстве. Поэтому и внучку и правнука постоянно питаю пушкинской поэзией. Как и положено Арине Родионовне.

— Здорово! Но вы пока не сказали о собственных детях…

— Ну, у меня только один сын. Им с детства много занимались итальянские бабушка и дедушка. Так что пушкинской пропитки он не получил. Но зато потом у него у самого родилась Альбертина. И ею уж я занималась больше, чем собственная мамочка. Ну, так сложилось!..

Альбертина при последних словах бабушки несколько смутилась.

— Да, конечно, конечно, так сложилось, — сказала она чуть дрогнувшим голосом. — Но не подумайте о моей маме ничего худого. Она хороший человек… только уж очень занята собой… Впрочем, не будем об этом…

И Елена и Арсений поняли, что об этом действительно говорить не стоит. Мало ли проблем ненароком обнаруживается в любой семье! Тут и со своими часто бывает трудно разобраться. А влезать в чужую жизнь — боже упаси! Да, так уж сложилось и в семьях Арсения и Елены, что их родители давно обзавелись другими спутниками жизни. Вот теперь в душах их детей нередко и возникают тревожные мысли: а вдруг и им суждено со временем расстаться со своими избранниками? Да сколько же можно? Ведь уже расстались со своими первыми, не успев обзавестись даже детьми.

— А скажите, Арина Родионовна, давно вы уже не бывали на Псковщине? — спросила Елена.

— Да уж прилично! Больше двадцати лет. И конечно хочется побывать. Правда, родственников там моих совсем не осталось… Да и сама вот состарилась… Как-то даже и боязно отправляться в дальнее путешествие.

— Ну, Арина Родионовна! Вы прекрасно выглядите. Да и не одна же вы поедете. У вас такая хорошая внучка, которой тоже хочется побывать в России. А мы живём не так уж далеко от Псковской губернии. Тоже с удовольствием туда наведаемся. Правда, Сеня?

— Ещё бы не правда! Давно мечтал пройтись по пушкинским местам.

— Хорошая идея! — поддержала Альбертина и перевела содержание разговора своему мужу.

Ромео, слушая жену, согласно кивал головой, а затем, широко улыбаясь, утвердительно выставил вверх оба больших пальца рук.

— Только не знаю пока, когда её можно будет осуществить, — добавила потом Альбертина.

— А когда у вас отпуска, и совпадают ли они по времени? — спросил теперь уже Арсений?

— О, наше отпускное время можно согласовать! Но оно будет не раньше сентября.

— Так это же совсем здорово! — обрадовалась Елена. — Осень в Михайловском! Ну, это конечно не Болдинская Осень, но всё равно пушкинская. Правда ведь, Альбертина?

— Да, конечно, Елена! «Осенняя пора, очей очарованье! Приятна мне твоя прощальная краса». Я не напутала в словах?

— Может, только немножко! — ответил Арсений. — Кажется, там не осенняя пора, а унылая. Только для нас-то, как и для Пушкина, она не будет унылой!

                      Люблю я пышное природы увяданье,

                      В багрец и в золото одетые леса.

— Очень красиво! Но, может быть, мы нарушим ваши планы? — озаботилась Альбертина.

— Да нет, наши планы сейчас упираются в другие проблемы. Но мы с Леночкой, думаю, их решим.

На глазах у прабабушки блеснули слёзы.

— Ой, а уж как я буду рада, если всё у нас получится! И Михайловское, и Россия вообще. Да ещё с такой приятной парой, как вы!

— Спасибо, Арина Родионовна, — взволнованно произнесла Елена. — И вам всем спасибо, включая вашего прелестного правнука Мишеньку.

Итальянский Мишенька, конечно, понял, что речь коснулась и его. Он помахал красивой тёте с дядей ручкой и даже послал воздушный поцелуй. А мама, ссадив его с колен, встала.

— Ну что же, дорогие наши друзья! Теперь мы можем пока и прервать нашу беседу. Как говорится, пора и честь знать. Спасибо и вам за всё. И будем верить, что всё доброе у нас осуществится. А недоброму — не бывать!

И экран погас. Но Сеня с Леной сразу не встали, а некоторое время ещё продолжали с задумчивыми улыбками смотреть в пустой монитор.

— Ну надо же, какая умная эта твоя виртуальная подруга!

— Давай сразу уточним: наша подруга! И теперь уже не виртуальная.

— Да, конечно, извини…

— А что, милая, может, допьём бутылочку?

— А давай! За то, чтоб всё сложилось. Только вот как же теперь с Крымом, с поездкой в ту же Италию?

— А, не будем загоняться! Всё образуется и сложится.

 

Да, со временем всё сложилось как надо, но не без различных треволнений. Вскоре Елена обнаружила, что она наконец забеременела. И это внесло в её жизнь не только огромную радость, но и ответственность за будущего младенца. И она решила, что никуда далеко из города не поедет. Только за город на лоно природы! Арсений, конечно, тоже был рад беременности жены. Но пытался убедить её, что в Михайловское-то съездить было бы совсем не вредно для здоровья их будущего малыша, а как раз напротив способствовало бы ещё лучшему его развитию. Однако Елена оставалась непреклонной. А потом как-то позвонила Альбертина и вздохнув сообщила, что родители мужа подарили им путёвки на поездку в Сирию. Как раз на время их отпусков. Отказаться было невозможно по разным причинам: и побывать в возрождённой древней Пальмире необычайно интересно, и путёвки не дешёвые, и родители бы обиделись. Так что Михайловское откладывается на неопределённый срок, чему более всех была огорчена Арина Родионовна.

— Понимаете, Арсений, стара вот я, и очень хочется перед смертью вдохнуть родной воздух, пройтись по Аллее Керн, побывать в доме Александра Сергеевича, выйти на берег Сороти… Вы не представляете, как иногда сердце разрывается тоской по всему этому!

Слушая её, Арсений вспоминал, какую тоску по родине часто высказывал его дед, и сердце его тоже болезненно сжималось. Свою бабушку, жену деда, он немного помнил только по воспоминаниям из детства. так как она тяжело болела и рано умерла. Но хорошо помнил дедовы отзывы о ней как о женщине умной и ему беззаветно преданной. Дед много страдал, когда она ушла из жизни, и о повторной женитьбе даже не помышлял. Это тоже возвышало его в глазах внука. А у Арины Родионовны похожая история: её муж скончался вскоре после рождения их сына. Горе её было безмерно, и она так и не вышла больше замуж.

Это переплетение судеб через времена и расстояния глубоко трогало Арсения. И он решил непременно помочь русско-итальянской старушке побывать на родине. Но как? И когда? У Арины Родионовны «на руках» её правнук. Захотят ли вечно занятые родители Альбертины или Ромео взять к себе своего внука? И Альбертина с Ромео вряд ли возьмут с собой в Сирию малолетнего сына. Значит, надо Арине Родионовне брать с собой правнука, если ехать в Россию? Но тогда могут возмутиться и те и другие бабушки с дедушками. Или им это будет безразлично?..

Рой мыслей одолевал голову Арсения. Он даже спать стал беспокойно, что сразу заметила жена и стала беспокоиться за него. Однажды среди ночи, услышав его бормотание, она прижалась к нему, осыпала поцелуями и сказала испуганно-примирительно:

— Сеня, Сеня, проснись! Я согласна! Конечно нам надо съездить в Михайловское! Только теперь засни спокойно!

Арсений открыл глаза и сам прижался к ней.

— Ой, милая. Я что, напугал тебя? Прости! Но, знаешь, мне тут привиделось, что мы с тобой и с нашим сыном Мишенькой гостим у самого Пушкина. А он нам свои стихи читал.

— Да ладно! Уже и сын у нас есть? Это здорово! Но ты понял, что я согласна? Михайловское — так Михайловское! Замётано! А теперь давай поспим спокойно.

— Всенепременно! — обрадованно ответил ей муж и провалился в сон.

А по утрам они теперь уже оба вставали одновременно и после короткого завтрака. мчались на работу. Но на этот раз была суббота, так что, проснувшись по привычке рано, можно было ещё понежиться в постели. Елена первая сладко потянулась, улыбнулась и тихонечко спросила:

— Муженё-ок, ты уже не спишь?

— Да, милая! Я уже пробудился.

— Ну так расскажи, каким ты увидел нашего будущего сына?

— Он приснился мне в пятилетнем возрасте, ну точно таким как итальянский Микеле. Я его Мишенькой и назвал по примеру Арины Родионовны.

— А он точно был наш сын, или всё-таки Альбертинин?

— Да точно наш!

— А я с вами была?

— Ну конечно же!.

— А ты думаешь, что у нас будет именно сынок? Пока это ещё не определяется.

— Определится! Я уверен.

Елена охватила его голову руками и прижалась губами к его губам. Из её глаз на лицо Арсения брызнули счастливые слёзы.

— Хорошо, миленький мой! Рожу я тебе Мишеньку.

 

За неспешным субботним завтракам они вновь заговорили о поездке в Михайловское.

— Сеня! Но когда же и как это может произойти? Уже август, а ещё ничего не ясно. Сможет, не сможет приехать к нам Арина Родионовна? Да еще с правнуком! И машины у нас пока ещё нет… Ну, с отпуском за свой счёт лично у меня проблем не будет. А у тебя?

— Да у меня, я думаю, тоже. Сложнее с машиной. Придётся взять кредит, да и купить поскорее.

— Ой, кредит… Не хотелось бы! Да ещё проблема с приездом гостей…

— Ничего! Авось, да как-то всё и устроится!

И устроилось. В ту же субботу Альбертина позвонила и теперь уже радостно сообщила. что родители мужа готовы принять к себе на время своего внука. То есть они не возражают против поездки невестки с бабушкой в Россию. Но, конечно, совершить такую поездку она сможет только до или после путешествия по Сирии. Арсений с Еленой предложили Альбертине с бабушкой приехать к ним до Сирии, и они охотно согласились. Теперь оставалось только подождать немного, когда Альбертина сообщит точную дату их прибытия.

Но, уже не дожидаясь уведомления, Родимцевы принялись готовиться к приёму таких во всех отношениях интересных и приятных гостей. Их квартира, доставшаяся в наследство от деда, конечно не представляла собой роскошных апартаментов, но всё же была трёхкомнатной. Так что в третьей комнате, решили хозяева, разместить бабушку с внучкой будет вполне прилично. Надо только сделать кое-какую перестановку и навести идеальный порядок. Чем они всю субботу во всей квартире с энтузиазмом и занимались.

А уже в воскресенье Альбертина сообщила, что они прилетят в следующую субботу.

— О, так у нас ещё есть время! — обрадовалась Елена. — Слушай, Сенечка, а ты не мог бы попросить взаймы у своей фирмы? И мы бы успели купить машину!

— Ну, я сам об этом уже подумывал. Только фирма мне много не даст. Может всё равно не хватить.

— А мы ещё у моей мамы попросим! Она даст.

— А мой батька вряд ли раскошелится…

— Ну и не проси у него! Обойдёмся.

Так в хлопотах о займах, о покупке машины, об её опробовании и промелькнула вся неделя. В пятницу поздно вечером молодые Родимцевы, уставшие, но довольные, переступили порог своей квартиры, «до ушей» нагруженные покупками к завтрашней встрече гостей.

— Ух ты! — выдохнула Елена, опускаясь на скамейку в прихожей. — Вот как встряхнуло нас твоё знакомство с Альбертиной! И то ли ещё будет…

— Похоже, ты опять встревожилась, милая?

— Да нет, Сеня. Всё нормально и даже хорошо. Вот теперь у нас роскошный автомобиль, на котором мы завтра помчимся в аэропорт. Не надо будет заказывать такси.

— Ага! а потом брать машину на прокат, чтобы ехать в Михайловское. Замечательно!

— Но мне ещё надо будет сегодня до полночи и завтра до отъезда повозиться на кухне, чтобы всё приготовить. А ты…

— А я тебе буду всенепременно помогать. Звонить Альбертине, я думаю, уже не стоит. Номер рейса и время прилёта мы знаем. Это где-то около двух. Так что успеем подготовиться.

— Конечно, муженёк, мы вдвоём справимся.

— Вот именно! Ведь мы же с тобой — душа в душу.

— Это точно!

 

Ну что же, домашние хлопоты они закончили ровно к полночи и теперь уже полностью удовлетворённые уснули «как убитые». А рано утром подхватились с постели «как ужаленные». Им показалось, что всё проспали. И расхохотались «как полоумные». Все эти сравнения их поведения высказала потом Елена, а Арсений почувствовал, что жена его всё-таки всё ещё побаивается этой предстоящей встречи с Альбертиной «вживую».

В аэропорт они приехали вовремя. С гостями расцеловались чистосердечно, причём все, кроме Арсения, конечно прослезились. А он с некоторым напряжённым волнением следил за состоянием своей супруги. Но она молодец — вела себя достойно. Да и Альбертина, естественно, тоже. И Арсений успокоился: всё будет как надо!

А Арина Родионовна просто сияла от восторга! Всю дорогу от аэропорта до дома Родимцевых она, не отрываясь, смотрела в окна и восторгалась всем, что видела: и ухоженными полями, и живописными перелесками по холмам, и улицами города, который, по её словам, однажды уже немножко видела лет пятьдесят тому назад.

— О, в то время я была ещё совсем юной, но уже избалованной красотой Ленинграда, Великого Новгорода, Пскова. И поэтому Минск тогда на меня не произвёл особого впечатления. Но сейчас я уже успела увидеть, каким он стал огромным, чистым, парадным. Одна ширина проспектов чего стоит! Это вам не итальянская теснотища — простор! А ваши небоскрёбы? Небо-то они не очень высоко скребут, но зато все изящные, без излишней вычурности форм. Так что, дорогие мои, вы нас должны познакомить со всем, что тут у вас есть примечательного.

— Всенепременно! — выдал своё любимое словцо Арсений. — Сделаем это и до и после поездки в Михайловское.

Дома гости сразу же принялись помогать хозяевам накрывать на стол. Старинный дедовский раскладной стол Сеня с Леной поставили в центре гостиной и покрыли белоснежной скатертью. А потом все вчетвером быстро уставили его приготовленными Леной блюдами.

Когда устроились за столом, Арина Родионовна всплеснула руками:

— Боже мой! Какой родной теплотой повеяло на меня здесь у вас! Как будто я уже в Михайловском. «Там русский дух, там Русью пахнет!»

— Это точно! — поддержал её Арсений. — Хотя от Минска до Михайловского не так уж близко.

— А какая разница? И Русь и Беларусь — это как две руки одного тела! Пушкин мчался в Михайловское на перекладных из Одессы через Малороссию и Беларусь.

— Так, может, он и в Минске побывал? — заинтересовался Арсений.

— Нет, он проезжал через Могилёв. И там у него была интересная встреча с давними друзьями. А потом именно в Михайловском он написал красивейшее вступление к «Руслану и Людмиле». Не без влияния своей Арины Родионовны. Чем я всю жизнь и горжусь. Вот она, эта духовная связь времён! Так давайте же выпьем понемножку за нашу чудесную встречу и за святое единение сердец и душ.

— Красиво сказано! — поддержал Арсений, а лица Елены и Альбертины осветились утвердительными улыбками.

Они подняли бокалы и по-пушкински «содвинули их разом». Выпили и принялись с аппетитом есть, не забывая похваливать кулинарные изыски хозяйки дома.

— Да ну, уж тоже скажете! — смущалась Елена, а её муж переполнялся гордостью за свою жену.

Женщины, конечно, не могли не поделиться собственными достижениями в кулинарии. Так что вскоре пошёл обмен необыкновенными рецептами и тонкостями в приготовлении блюд. Арсений слушал и тихо радовался, что всё пошло именно в таком по-домашнему дружеском ключе.

Их милую беседу прервал мелодичный трезвон компьютера. Конечно это сигнализировал Skype! И к нему первой рванулась Альбертина. За нею поспешила прабабушка, так как обе были уверены, что на экране сейчас появится их миленький Микеле-Мишенька. И не ошиблись!

Сияющий малыш возник теперь рядом со своей далеко не старенькой бабулей Летицией. Она не держала внука на руках и всем своим видом как бы подчёркивала, какую большую услугу оказывает своей невестке, взяв на недолгое время к себе её сына. Альбертина была этим смущена, но, стараясь не показывать вида, весело доложила свекрови о благополучном прибытии в Минск. А потом напрямую перешла к разговору с сыном. Прабабушка, тоже испытывая некоторое смущение, благодарила сватью за помощь, и промокая глаза платочком, улыбалась правнуку. Минские хозяева, подойдя поближе, оставались на втором плане и не мешали разговору гостей со своими в Италии. Арсений, теперь уже хорошо владевший итальянским, только переводил кое-что своей супруге. И все как можно сердечнее улыбались. А когда разговор закончился, все внутренне почувствовали облегчение.

— Да нет, я не скажу, что Летиция такая уж злючка, — вздохнув, сказала Арина Родионовна. — Но есть у неё вот эта напыщенность. Нравится ей показать свою важность. Однако Мишеньку не обидит. Мне больше обидно за родителей Альбочки…

— Ой, бабушка, не надо об этом! — дрогнувшим голосом попросила Альбертина. — Всё ещё может быть! А пока мы должны благодарить мою свекровь за оказанную нам помощь.

— Конечно, конечно, внученька! Ведь она же Мишеньке тоже бабушка! А все свекрови почему-то думают, что их сыновья выбирают себе не тех спутниц жизни. И невестки во всём им по гроб жизни обязаны.

Из прихожей донёсся вкрадчивый голосок дверного звонка.

— Ну вот! — встрепенулась, смеясь, Елена. — На смену свекрови спешит тёща! То есть моя мама! Готовьтесь к встрече!

И она помчалась открывать дверь. Все последовали за ней следом. А на пороге они увидели не только тёщу, но и сводного тестя. Оба были нагружены громоздкими пакетами. А лица выражали добродушие и хозяйскую уверенность в естественности своего прихода. После шумного знакомства с объятиями и условными поцелуями Арсений сразу пригласил всех к столу, но Елена с мамой сначала отправились с пакетами на кухню. А потом появились в гостиной, торжественно неся перед собой на подносе торт и блюдо с горой всевозможных сладостей.

— Ого! — восхитилась Арина Родионовна. — Это что же, вы тут решили нас раскормить как следует? — и рассмеялась, довольная. — А как же я со своей склонностью к полноте?

— Ничего, бабушка! — тоже смеясь успокоила её внучка. — Мы наш жирок растрясём по дороге в Михайловское.

— Ну, не знаю, не знаю! — весело усомнился Арсений. — Дороги у нас тут теперь не пушкинских времён, и у моей машины ход мягкий.

— Ой-йо-ой! — кокетливо забеспокоилась Альбертина. — А как же быть?

— Есть!!! — в один голос приказали оба мужика.

Женщины рассмеялись. А потом, позабыв о лишних килокалориях, все принялись уплетать и торт и другую вкуснятину, запивая добрым винцом, привезённым итальянскими гостями.

— Вот уж действительно здесь русский дух, здесь Русью пахнет! — восторженно возгласил Арсений. — Хорошо сидим! Дружно! Можно сказать, душа в душу!

Все наградили его аплодисментами, а Елена с Альбертиной ещё и проницательными взглядами, которые он не мог не заметить. И сердце его на миг сладостно сжалось.

Так они и просидели до глубокой ночи, ведя оживлённую беседу обо всём на свете: и о семейной жизни, и о Михайловском, и о погоде, и о международных отношениях. Когда местные гости уже собирались уходить, Аркадий Петрович, так звали Елениного отчима, предложил выпить не «на посошок», а за крепкую дружбу «домами и государствами». Предложение понравилось, все снова сели за стол и ещё часок пили за замечательное предложение. В результате все уже прилично захмелели, кроме Арины Родионовны конечно, которая весь вечер только слегка прикладывалась к своему бокалу.

Но на другой день и хозяева и гости всё равно встали рано. Денёк обещал быть солнечным, тихим, не жарким. Так что грешно было бы терять драгоценное время. И Арсений с Еленой повозили гостей по всему городу. Вернулись домой поздно вечером усталые, но довольные. А на следующее утро опять встали пораньше, чтобы уже мчаться в Псковскую губернию.

День выдался опять солнечный, и настроение у всех было приподнятое. Особенно у Арины Родионовны и Арсения. У Арины Родионовны от того, что ей так нежданно-негаданно выпала возможность побывать на своей родине. А Арсений радовался тому, что выполняет для этой милой старушки то, чего не смог сделать для своего деда. И в его душе, как это часто с ним бывает, всё звучала и звучала одна и та же мелодия. Но она не отвлекала его от дороги, а напротив как-то даже мобилизовывала на внимание. Только он не мог понять, придумал он её сам, или она уже давно существует. И поэтому периодически напевал её даже в голос. Елена, сидевшая рядом с ним, по привычке сначала не обращала на это внимание, но потом всё-таки спросила:

— Сенечка, что ты там всё напеваешь? Красиво так!

— Сам не знаю — что! Видно, просто душа поёт!

— Ой, верно! И у меня тоже! — подержала его Арина Родионовна.

— А я вообще мысленно подпеваю Арсению! — отозвалась Альбертина. — И, кажется, даже догадываюсь, что это за мелодия.

— Так и что же за она? — оживился Арсений.

— Ой, Сеня, я воздержусь. Не хочу ошибиться. Скажу только, что тебе вспомнилось что-то итальянское.

— Итальянское?

— Ну да! Ведь ты уже виртуально побывал в Италии, и много теперь о ней знаешь.

«Ага… и Альбиночка в тебя втемяшила часть своих мозгов… Так что вы теперь как единое целое…» — несколько беспокойно подумала Леночка, но ничего не сказала и даже «не повела бровью». Однако это её молчание как-раз и насторожило мужа. И он вдруг будто спохватился:

— О, да я же вспомнил? Ещё до моей, так сказать, поездки в Италию мы с Леной побывали в филармонии на концерте классической музыки. Там мне и запомнилась эта мелодия. Только автора не помню. Но она точно была итальянская.

И хотя Арсений всё это только что придумал, у Елены отлегло на сердце: «Ишь ты, каков мой муженёк! Уловил, о чём я могла подумать. Молодец!»

Теперь на некоторое время все замолчали. Даже Арсений «отключил» свою мелодию, включив негромко реальную музыку. Арина Родионовна смотрела за окна, пытаясь там что-либо узнавать. Но нечего не узнавала и сказала:

— Арсенюшка! А нельзя ли нам немного ноги размять? Засиделись мы уже. Да и перекусить пора.

— Конечно, конечно, Арина Родионовна! — Он заглянул в навигатор. — Скоро по маршруту будет кемпинг. Там и передохнём.

К кемпингу они подъехали минут через пять, и удобно остановились как раз напротив кафе с яркой вывеской «Розалинда».

Арина Родионовна возмутилась:

— Господи! Ну при чём тут Розалинда? На просторах русской земли!

— Бабушка, может, это в честь нашей Розалинды Челентано?

— Да ну, внучка! Не велика честь! Что, нет своих более достойных имён?

В возмущении Арины Родионовны было столько искренности, что Арсений подумал: «Вот каков русский дух! Он и за пятьдесят лет жизни в Италии не выветрился из этой русской души». А бабушке с внучкой рассудительно сказал:

— Ничего, дорогие наши! Вот сейчас войдём и на месте разберёмся, откуда тут ноги растут.

В просторном кафе людей было достаточно много, но свободный столик нашёлся. Они заказали обед из двух блюд и десерта: борщ, котлеты «по-киевски» и мороженое с фруктами. По залу носились сноровистые и приветливые официантки. В их речи между собой нередко упоминалась Розалинда, и стало ясно, что это просто имя хозяйки кафе.

— Однако она себя уважает, — примирительно произнесла Арина Родионовна, с аппетитом вкушая борщ. — Хорош борщец! Если и всё остальное на такой же высоте, то я ей прощаю кричащую вывеску.

Когда они уже наслаждались мороженым, в зале появилась и сама хозяйка. Они ожидали увидеть монументальную суровую повариху, а по рядам проходила изящная молодая женщина, одаривая всех располагающей улыбкой. Одарила она ею и Родимцевых с их гостями. Заметив заинтересованный взгляд миловидной старушки, Розалинда улыбнулась ещё шире и спросила:

— Вы что-то хотите мне сказать?

— Да, хочу и сказать и спросить! У вас отличная кухня! Я давно не едала такого вкусного борща. Да и такой чудной котлеты — тоже. Но скажите, почему у вас это заморское имя?

Хозяйка чистосердечно рассмеялась, а потом сказала, посерьёзнев:

— Вообще-то меня зовут Анной Ивановной Разуваевой. Куда уж ближе к родному краю! А Розалиндой для своих я стала после стажировки в Италии.

— Опля!.. — произнесла Арина Родионовна, откидываясь на спинку стула и широко распахивая глаза. Все остальные за столом тоже заинтересованно уставились на хозяйку кафе.

— Милая Анечка! Да я же только что из Италии! Я там живу почти всю жизнь. Вот еду с внучкой и её друзьями показать им мою родину, в Пушкинских Горах, которую сама не видела уже двадцать лет.

Удивилась, конечно, и Анна Ивановна.

— Боже мой! Как интересно! Из пушкинских мест — да в Италию! И как же вас туда… извините… как вы там оказались?

— О-о! есть такое великое слово — Любовь!

— Ах любовь! Это здорово! Мне бы так… — кокетливо вздохнула хозяйка.

— Ну, Аня, не стоит жалеть. Во всём всегда имеются и плюсы и минусы. У вас такое прекрасное кафе! Чувствуется, что в вас тут все мужчины влюбляются. Это неважно, что проезжающие. Кто-то захочет и вас увезти. А я бы, представьте себе, вам этого не пожелала.

На лице Анны Ивановны промелькнула растерянность. Но она тот час с улыбкой переключилась на профессиональную тему:

— А как вам это мороженое? Мне лично оно что-то не очень. Зато вот через несколько дней у нас будет наш фирменный торт, — она даже несколько смущённо хохотнула, — не удивляйтесь, под названием «Розалинда»! Жаль, что вы его не попробуете.

— Но почему же не попробуем? — возразил Арсений. — Обязательно попробуем! Так как через несколько дней будем возвращаться по этой же магистрали домой.

— Домой — это куда? В Италию?

— Да, Анна Ивановна, но только я с внучкой… — грустно уточнила Арина Родионовна. — А наши друзья — в Минск.

— Ах вот как! Ну, тогда до встречи! Торт «Розалинда» вас непременно будет ждать. Счастливого пути!

Розалинда Разуваева положила на столик свою визитную карточку, ещё раз широко улыбнулась с лёгким поклоном и уверенной хозяйской походкой удалилась. А Родимцевы со своими гостями ещё некоторое время с задумчивыми улыбками на лицах заканчивали свой обед. Потом Арина Родионовна сказала:

— Надо же, какое неожиданное и приятное знакомство! Никогда бы не подумала. А я ей даже не представилась…

— Ничего, представитесь на обратном пути. А пока нас ждут впереди другие приятные неожиданности! — предрёк Арсений. — Подъём, дорогие мои, и бегом к нашей птице-тройке!

— Ну, бегом не бегом, а в известное заведение заглянуть следует, — уточнила Арина Родионовна.

— Всенепременно, всенепременно! — поддержал владелец «птицы-тройки».

 

Теперь, когда они выехали на трассу, в ушах у Арсения не навязчиво, но бойко зазвучала другая мелодия.

— А на этот раз что это у тебя? — опять спросила Елена иронично.

Он рассмеялся.

— Ну, теперь это что-то дорожное. Но не классическое, а своё. Я вот упомянул вам птицу-тройку, и теперь пытаюсь положить на музыку знаменитые слова Гоголя на эту тему. Помните, в школе наизусть учили?

Елена тоже рассмеялась.

— Ну ты замахнулся! Композитор!.. Смотри лучше внимательнее на дорогу. И не превышай скорости! Чай, не дрова везёшь, как говорится.

— О-о, конечно, конечно, милая! Но моя музыка в кавычках мне, как всегда, не мешает.

— А ведь и правда, эту поэтическую прозу, кажется, ещё никто не положил на музыку. А надо бы! Дерзай, Арсений, дерзай!

— Арина Родионовна! Да он же и нот не знает!

— Ничего, профессионалы потом помогут!

Арсений снова хохотнул:

— Ой, да куда уж мне до Гоголя! То ли дело Пушкин! Его можно петь сходу!

— Это точно! — Согласилась Арина Родионовна. — Вот и споём, как приедем. А долго нам еще до Михайловского мчаться?

— Да нет, уже не так долго! Часа через два будем на месте.

— А Александр Сергеевич от Могилёва до своей усадьбы добирался три дня и три ночи, Как раз вот в августе. А на нашем календаре нынче пятнадцатое. То есть мы как бы в вилке того времени, когда Пушкин ехал к своим родителям и к своей няне. Ох, прямо сердце замирает!

Она умолкла, сосредоточив внимание на постоянно меняющихся картинах за окнами автомобиля. На некоторое время приумолкли и все остальные. Арсений даже перестал бормотать свои музыкальные фантазии. Потом разговоры, естественно, возобновились, и эти два часа пролетели достаточно быстро.

В Пушкинских Горах они пока не стали задерживаться, а подкатили сразу к гостинице, в которой Арсению ещё перед отъездом удалось забронировать два двухместных номера. Оставив машину на стоянке, они неспешно направились к главному входу на территорию гостиничного комплекса. И Арина Родионовна всплеснула руками, увидев перед собой огромное собственное имя, составленное резными деревянными буквами по крутой тоже деревянной дуге. А за дугой-входом увидела она и ту, чьё имя гордо носит всю жизнь и она сама и эта гостиница: бронзовая Арина Родионовна встречала гостей мягкой тёплой улыбкой. Рядом с ней сидел, конечно, и кот учёный, казалось, готовый в любую минуту начать очередную свою неповторимую сказку.

— Батюшки! Вот как приветствует меня моя родина! — чуть не плача сказала гостья из Италии. — Нет, я конечно знала, что здесь теперь есть отель под названием «Арина Р». Но даже не ожидала, что это окажется так трогательно для меня.

— Ну, это вторая, но не последняя приятная неожиданность! — уверенно пообещал Арсений. — Однако нам уже пора уведомить администрацию о своём прибытии.

Устроившись в своих соседних номерах главного корпуса и слегка перекусив в буфете, они ещё немного побродили по дорожкам между корпусами, наслаждаясь тихой вечерней прохладой и восхищаясь воссозданным здесь стилем русских деревянных усадеб позапрошлого века.

— Ну а теперь спать! — возгласила Арина Родионовна. — Как не прекрасно здесь…

— Но завтра будет ещё интереснее! — завершил мысль Арсений, а Елена с Альбертиной кивками своих голов её единодушно утвердили.

В их по домашнему уютных номерах изумительно приятно пахло льном, усиливавшем ощущение давно позабытого, а кому-то вообще незнакомого, умиротворяющего деревенского быта. Сразу сладкая дремота стала овладевать их всех. И вскоре они уже крепко спали, кроме Арины Родионовны, остро переживавшей предстоящую встречу со своей молодостью. Так что уснула она только под утро и сразу же увидела во сне того, с кем рассталась, даже не попрощавшись, ради другого, увёзшего её в далёкую Италию. Теперь ей казалось, что она непременно встретит своего первого, и эта встреча будет не из лёгких, даже по прошествии стольких лет… Она и пробудилась утром первой, чем напугала свою внучку, увидевшую её сидящей на кровати, поникшую, со слезами на глазах.

— Бабушка! Ты что? — заговорила она с ней на итальянском. — Тебе плохо? Где твои лекарства? Я сейчас!

— Ничего не надо, внученька! — ответила бабушка по-русски. — Мне очень хорошо. Только немного грустно. Вот, молодость моя перед глазами стоит. Как тут не прослезиться?

— Ах, бабулечка! Я же помню все твои рассказы. Ты всю жизнь жалеешь, что покинула родину. Но ведь и Италия тебе теперь не чужая. Ты же любишь нас, правда?

Альбертина, с глазами тоже полными слёз, опустилась перед бабушкой на колени и руками охватила её ноги. Бабушка в свою очередь охватила голову внучки и стала осыпать поцелуями её темечко.

— Люблю, люблю, люблю, моя милая! Всех вас люблю! От того и плачу. Слезами радости. Я ведь вам не только бабушкой, но и няней всегда была. И буду до конца своих дней. Как вот няня Александра Сергеевича.

— Ах, бабушка! Как же я тебя люблю! — и внучка громко разрыдалась.

Тот час в дверь их номера тревожно постучали. И Альбертина рванулась открывать. На пороге стояли испуганные Арсений и Елена.

— Что у вас происходит? Арине Родионовне плохо? — захрипевшим голосом спросил Арсений.

Теперь Альбертина в ответ даже рассмеялась:

— Нет, нет! У нас тут происходит объяснение в любви! Правда, мы в ней никогда и не сомневались, но так пришлось. В связи с приездом бабушки на родину.

— А-а! Ну понятно! А мы уж напугались… Думаем, что такое? Дорога слишком утомила вас, Арина Родионовна? Доброе утро! Уж не спрашиваю, как спалось — догадываюсь. Мы и заходить не будем. Приводите себя в порядок, и пойдём завтракать.

 

Завтрак в буфете много времени не занял. Их подгоняло желание поскорее окунуться в солнечную атмосферу Михайловского утра. Молодые могли и пешком дойти до Михайловских рощ, но Арине Родионовне это представляло уже некоторые трудности. И Арсений сказал:

— Ну что, Арина Родионовна, будем экономить ваши ноги для основных дорожек нашей экскурсии?

— Будем! — охотно согласилась она. — Хотя путь тут и недалёк… Ах, этот мой возраст!

— Желаете заказать коляску? — услышали они от стоявшего неподалёку статного мужичка, ряженого под ямщика пушкинских времён.

— О-о! конечно желаем! — удивилась и обрадовалась пожилая итальянская гостья. — Где ваша коляска?

— Да вон там, за углом!

Неподалёку, оказывается, стояло даже несколько колясок, в каждую из которых было впряжено по одной, но бойко фыркающей лошади. Гости устроились в предложенной им коляске, и «ямщик» немедленно тронулся в недлинный путь. Арина Родионовна сразу предупредила его:

— Только, пожалуйста, не гоните сильно вашу лошадку! Ехать-то тут — всего-ничего.

— Вы тут у нас не впервой? — поинтересовался возница.

— Я здесь родилась и выросла. А потом вот на всю жизнь уехала отсюда.

— Вот оно как! Так это ж чья вы тут у нас будете? Может, прямо из Бугрово?

— Нет, чуть подальше от Михайловского.

— А родня какая-либо ещё есть тут?

— Нет, уже никого не осталось… — тяжко вздохнув, произнесла Арина Родионовна.

Разговаривая с водителем конного «такси», она не забывала взволнованно следить за всем, что видела по сторонам дороги. Вот они миновали уже и опрятную деревеньку Бугрово. Проехали мимо старинной колёсной мельницы на речке Луговке. Быстро пресекли луг и углубились в лес. А там вскоре ряженый «шофёр» и остановился.

— Всё, дорогие экскурсанты! Приехали! Дальше — только пешком.

— Спасибо, дорогой наш конноводитель! — поблагодарила его Арина Родионовна. — Сколько мы вам должны?

— Да ничего вы мне не должны! Я с приезжих земляков, да ещё пожилых, не беру. С настоящих иностранцев — другое дело!

Приезжая землячка рассмеялась:

— Ну тогда ещё раз спасибо! И побольше вам иностранных седоков!

— Благодарствую! — крикнул возница, разворачивая коляску, и умчался ловить новых туристов.

А необычайное волнение охватило теперь не одну Арину Родионовну.

— Вот, смотрите! — сказала она чуть ли не дрожащим голосом. — Сейчас мы подойдём к тому месту, где начинается Аллея Керн.

Они прошли совсем немного, и вышли на дорожку, окаймлённую могучими липами.

— Вот она, эта знаменитая Липовая Аллея! — торжественно произнесла Арина Родионовна. — Здесь ничего не изменилось! Изменилась только я сама. И знаете, милые вы мои, я открою вам великую тайну: именно здесь мы на всю жизнь. поклялись с моим будущим мужем оставаться верными друг другу. Только вот недолгой оказалась жизнь моего Антонио… Но я не изменила ему…

И снова на её глазах навернулись слёзы. Внучка обняла её, тоже обливаясь слезами.

— Стоп, стоп, стоп, дорогие вы наши! — вмешался Арсений. — Ну что за слёзы? Мы же договорились читать здесь стихи Пушкина и петь романсы на его слова. Вот я сейчас сам и начну, как умею:

                                      Я помню  чудное мгновенье:

                                      Передо мной явилась ты…

А Елена сразу подхватила:

                              Как мимолётное виденье,

                                      Как гений чистой красоты…

Не замедлила присоединиться своим голосом и Альбертина. А Арина Родионовна не стала вмешиваться в их голоса. Она теперь только счастливо улыбалась, глядя на них и промокая платочком слёзы.

— Какое совершенное слияние слова и чувства! — сказала она, когда они допели до конца. — И у вас так замечательно получилось. Мой Антоша был бы в восторге. Мы с ним тоже тогда спели здесь этот романс.

— Арина Родионовна! А как вы вообще познакомились? — спросил Арсений, хотя уже и знал об этом кое-что от Альбертины.

— О, это было сказочно интересно! Я после окончания университета уже работала преподавателем русского языка и литературы в Пушкино-Горской средней школе. И вот на одном из Пушкинских праздников поэзии в Михайловском… Вон там, справа за лесочком большая поляна есть, где они обычно проходят…Там я с ним в буквальном смысле и столкнулась. Народу-то было много. Не мудрено было столкнуться. Столкнулись и рассмеялись! Да так весело нам стало, что мы до конца праздника уже и не расставались. Да и после часто встречались. По-русски он говорил свободно. Ну, вы же знаете, что он был славистом. Окончил Болонский университет на отделении русского языка и литературы. Даже его фамилия звучала притягательно: Rossetti! Почти по-русски! А я по-итальянски тогда — ни бум-бум! Но это нам не мешало углублять отношения. Я влюбилась в него без памяти! Потом он уехал. И мы стали переписываться. Ну и допереписывались до того, что я уехала к нему в Италию… Впрочем, что это мы всё про моего Антошу? Липовая аллея заканчивается! Вон уже и усадьба просматривается. Скоро мы войдём в святая-святых русской поэзии. Как, не трепещут ваши сердца?

— Ой, трепещут, трепещут, Арина Родионовна! — ответила за всех Елена. — Вы наш экскурсовод по этим святым местам. Так ведите же нас и рассказывайте так, как если бы вы были той самой няней Пушкина.

— О, это для меня большая честь. Так, как няня, я не смогу. Но буду стараться передавать вам свои собственные душевные чувства.

Они вышли на не слишком обширный двор перед домом Пушкина и остановились, поджидая, пока большая экскурсионная группа не спустится по ступеням крыльца.

— Ну вот, мы и у цели, — произнесла Арина Родионовна тихо. — Ещё несколько шагов, и мы поднимемся на крыльцо этого более чем скромного жилища великого человека, в «ветхую хижину первенствующего поэта русского». Так сказал об этом домике Пущин, большой друг Пушкина. Так войдём же в эту великую хижину!

Когда они поднимались на крыльцо, ступени потихоньку поскрипывали, и Арина Родионовна рассмеялась:

— Ну надо же! Как при Пушкине, как при мне в дни моей молодости, так и сейчас! Трогательно до слёз…

— Нет-нет, пока воздержимся! — предупредительно возразил Арсений. — Для слёз у нас еще будут более весомые поводы. Особенно в «ветхой лачужке» вашей прославленной тёзки.

— Да, пожалуй, — вздохнув, согласилась Арина Родионовна.

И она по-хозяйски уверенно вводит свою «тургруппу» в переднюю. Там снова останавливается и начинает обстоятельный рассказ о жизни Пушкина «в изгнании».

— Быть изгнанным в родительский дом — это, конечно, звучит для нас несколько не убедительно, — говорит она. — Но надо хорошо представлять себе, что значит приехать самому по доброй воле, и что — по государеву велению. Уж как я в своё время настрадалась от того, что не могла в любой желанный для меня миг отправиться на родину. А теперь вот могу, да не всегда в состоянии. Впрочем, извините, я сегодня всё перевожу на себя…

А знала она о Пушкине так много всяких подробностей, что три её слушателя внимали ей, как говорится, «разинув рты». Это происходило далее и в комнате няни, и в спальне родителей, в гостиной, в столовой. И наконец, в самой главной комнате — в кабинете Поэта! Там Арина Родионовна уже не смогла сдержать слёз. Её слушателям даже начинало казаться, будто они и впрямь слушают именно ту славную няню, а не гостью из Италии.

— Милые вы мои! — произнесла она, немного успокоившись. — Смотрите, вот где Центр поэтической вселенной! Как бы мне хотелось хоть на миг присесть вон на тот диванчик, где сиживала Его Няня! И как прекрасно показал это художник Ге на своей картине! А друг Пущин сидит в кресле Поэта и восторженно слушает его новые стихи. Только на картине кабинет выглядит значительно просторнее, чем на самом деле. А в остальном — всё то же. Впрочем, как и должно быть. Вон на стене портрет Байрона. Вон статуэтка Наполеона на выступе камина. Правда, я всегда удивлялась, почему Пушкин так уважительно относился к этому захватчику.

— Ну, может, как к сильной личности, как к гению в своём роде! — предположил Арсений.

— Да? Так тогда нам и Гитлера, что ли, надо считать сильной личностью и гением?

— Ой, нет! Что вы! Пушкин об этом выродке мог бы написать по-другому. Не как о Наполеоне.

— Конечно! Там тоже бала бы высокая поэзия, но совсем в иных красках.

Арина Родионовна достала из сумочки томик Пушкина, покопалась в нём немного и прочитала:

–  Хвала! он русскому народу

Высокий жребий указал

                                И миру вечную свободу

Из мрака ссылки завещал.

Вот этими словами всё и объясняется. И всё-таки этот Наполеончик здесь неуместен. Мне так кажется. А сам Поэт из своей ссылки завещал миру своего «Бориса Годунова». Вот здесь, за этим столом он его и создавал. Как подумаешь, сколько всего здесь было написано, диву дивишься! Какая была голова! А этот Дантес…О, эта рана никогда не заживёт в русском народе! И посмотрите, как всё скромненько в пушкинской «обители трудов и вдохновений».

Она коснулась словом многих предметов, располагавшихся здесь, особо уделив внимание столу с бумагами, гусиными перьями и подсвечником. Потом взгляд перевела на полку с книгами и спросила восторженно:

— А знаете ли вы, сколько книг увозил Александр Сергеевич из Михайловского в столицу, когда закончилась его ссылка?

И сама же ответила:

— Двадцать четыре ящика на двенадцати телегах!

Они ещё раз обошли все комнаты и вышли на заднее крыльцо.

— Ой, да какое же оно заднее? Оно скорее парадное! Такой чудесный вид! — восхищались по очереди то Елена, то Альбертина. — Вот она речка Сороть! Рядышком озеро! Ага, Кучане называется. Не по-русски как-то звучит. Зато вон там есть Маленец. Звучит уже по-нашему, видно, потому, что маленькое. А вон и мельница крылатая!

Они так увлечённо перебрасывались своими впечатлениями, заглядывая в живописный план местности на электронном планшете! А Арсений, опережая Арину Родионовну, продекламировал:

                    — Приветствую тебя, пустынный уголок,

                       Приют спокойствия, трудов и вдохновенья,

                       Где льется дней моих невидимый поток

                       На лоне счастья и забвенья.

Боже мой! Как хорошо это нам всем со школьных лет помнится!

— А такие строки всем вам помнятся? — спросила Арина Родионовна. —

                       О, если б голос мой умел сердца тревожить!

                               Почто в груди моей горит бесплодный жар

                               И не дан мне судьбой витийства грозный дар?

Это он-то жар в своей груди считал бесплодным? Это он-то не обладал витийства грозным даром? Скромен был наш Пророк! За что ему и хвала… Ну что, миленькие вы мои! Пора нам уже и в «ветхую лачужку» моей тёзки отправиться. Там я уж точно расплачусь по-настоящему. От счастья!

Во дворе перед домиком няни они опять остановились, и Арина Родионовна продолжила свой рассказ:

— Ну, лачужка-то её выглядит вполне прилично! А почему? Да потому. что гитлеровцы тут всё разрушили… Всё с нуля пришлось восстанавливать. Я помню, как мне о восстановлении рассказывал мой отец. Он сам тут в этом участвовал со своим отцом, моим дедом. Так что я в детстве разрушений здесь уже не видела. И слава Богу! Так войдём же, милые, в эту возрождённую хижину, хозяйка которой так щедро питала Поэта вдохновением.

И вот они уже в её светёлке.

— Смотрите во все глаза, милые! Вот русская печь с железной заслонкой, образа в красном углу, деревянный сундук, медный самовар, прялка с куделью и веретеном… Такое всё в детстве мне ещё довелось видеть у некоторых стариков в моей деревне. Вам-то

...