А. В. Шеслер, В. А. Шеслер

Уголовно-правовая характеристика хищения наркотических средств или психотропных веществ

Монография

Под редакцией 
доктора юридических наук, профессора 
А. И. Коробеева

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 343.57

ББК 67.408

Ш51

Авторы:
Шеслер А. В., доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры уголовного права Национального исследовательского Томского государственного университета, профессор кафедры уголовного права Кузбасского института ФСИН России;
Шеслер В. А., кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры уголовного права и криминологии Сибирского юридического института МВД России.

Под редакцией доктора юридических наук, профессора, заслуженного деятеля науки Российской Федерации А. И. Коробеева.

В монографии раскрыты объективные и субъективные признаки преступления, предусмотренного ст. 229 УК РФ, конкретизированы объект и предмет преступления, рассмотрены виды хищений наркотических средств или психотропных веществ, охарактеризованы общий и специальный субъекты этого преступления, проанализировано понятие хищения наркотических средств или психотропных веществ.

Законодательство приведено по состоянию на 1 декабря 2021 г.

Монография предназначена для обучающихся образовательных организаций МВД России. Может быть использована в практической деятельности сотрудников органов внутренних дел, осуществляющих выявление, раскрытие и расследование преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотиков.

Печатается в авторской редакции.

УДК 343.57

ББК 67.408

© Шеслер А. В., Шеслер В. А., 2022

© ООО «Проспект», 2022

Посвящается нашему деду и прадеду,
солдату блокадного Ленинграда
Королеву Александру Макаровичу

ВВЕДЕНИЕ

В Стратегии национальной безопасности Российской Федерации, утвержденной Указом Президента Российской Федерации от 31.12.2015 № 683, в перечне угроз национальной безопасности в сфере здравоохранения указаны наркомания и доступность психоактивных и психотропных веществ для незаконного потребления. В соответствии с этим документом в Стратегии государственной антинаркотической политики Российской Федерации на период до 2030 года, утвержденной Указом Президента Российской Федерации от 23.11.2020 № 733, в качестве одной из главных ее задач определено совершенствование нормативно-правового регулирования оборота наркотиков и антинаркотической деятельности. Указанная задача предполагает также совершенствование российского уголовного законодательства в этой части.

Одним из способов введения наркотических средств и психотропных веществ в незаконный оборот является их хищение, наказуемость которого предусмотрена ст. 229 УК РФ. По данным ГИАЦ МВД России, в 2013 г. зарегистрированы 100 преступлений, предусмотренных ст. 229 УК РФ, в 2014 г. — 93, в 2015 г. — 57, в 2016 г. — 66, в 2017 г. — 78, в 2018 г. — 109, в 2019 г. — 260, в 2020 г. 901. Несмотря на то, что эти преступления занимают небольшой удельный вес в структуре преступности, связанной с незаконным оборотом наркотических средств и психотропных веществ (хотя приведенные статистические данные в связи с высокой латентностью анализируемых хищений не полностью отражают реальное их количество), они представляют особую общественную опасность. Данные преступления не только посягают на безопасность здоровья населения от немедицинского потребления таких средств и веществ, но и могут быть сопряжены с посягательством на собственность при хищении их из законного владения, с посягательством на интересы государственной службы или службы в органах местного самоуправления либо интересы службы в коммерческих или иных организациях при завладении ими с использованием виновным своего служебного положения, а при насильственном завладении этими предметами в зависимости от степени насилия — на жизнь или здоровье конкретного человека, его телесную или психическую неприкосновенность.

Важнейшим средством противодействия хищениям наркотических средств или психотропных веществ является уголовно-правовое воздействие на них. Однако эффективность этого воздействия снижается из-за несовершенства действующей редакции ст. 229 УК РФ, в которой не дано понятие хищения наркотических средств или психотропных веществ. Данное обстоятельство обуславливает противоречивость правоприменительного толкования ст. 229 УК РФ как в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 15.06.2006 № 14 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами», так и в решениях судов по конкретным уголовным делам. Предложенное толкование, с одной стороны, основано на понятии имущественного хищения, которое дано в примечании 1 к ст. 158 УК РФ и является, исходя из содержания этого примечания, общим по отношению ко всем видам хищения, независимо от того, в каких главах УК РФ установлена их наказуемость. С другой стороны, правоприменительное толкование учитывает особенности предмета преступления, предусмотренного в ст. 229 УК РФ, влияющие на определение момента его окончания, который связывается с моментом изъятия наркотических средств и психотропных веществ из чужого владения, содержание квалифицирующих признаков, прежде всего использования служебного положения, признание хищением противоправного изъятия наркотиков из законного оборота при возмещении их стоимости, иные аспекты квалификации этого хищения (при совокупности преступлений, при отграничении хищения указанных предметов от других преступлений и др.). Эти обстоятельства приводят в ряде случаев к ошибкам в практике применения ст. 229 УК РФ, в частности к ошибкам в квалификации рассматриваемых хищений.

Указанные обстоятельства дают основания утверждать, что норма об уголовной ответственности за хищение наркотических средств или психотропных веществ и практика ее применения требуют совершенствования. Однако анализ научных работ, в которых рассматриваются уголовно-правовые аспекты такого хищения, показывает, что запросы законодателя и практики применения ст. 229 УК РФ могут быть в значительной мере удовлетворены при новом научном подходе, состоящем в рассмотрении хищения наркотических средств или психотропных веществ как специального вида хищения по отношению к хищениям, предусмотренным главой 21 УК РФ.

Таким образом, недостатки редакции ст. 229 УК РФ и сложности в практике ее применения, необходимость нового научного подхода, на котором могут быть основаны предложения по совершенствованию уголовно-правового противодействия хищениям наркотических средств или психотропных веществ определяют актуальность заявленной темы диссертационного исследования.

Вопросы хищения и незаконного оборота наркотических средств или психотропных веществ в науке уголовного права и криминологии рассматривались в работах Л. А. Андреевой, О. А. Беларевой, С. А. Васильева, В. В. Векленко, В. В. Жалыбина, Т. М. Клименко, Е. В. Кунц, В. Н. Курченко, А. А. Кушхова, М. А. Любавиной, А. А. Майорова, В. Б. Малинина, Н. А. Мирошниченко, А. А. Музыки, М. Л. Мерекутова, К. Д. Николаева, Н. И. Огилец, М. Л. Прохоровой, Л. М. Прозументова, Л. И. Романовой, А. И. Ролика, А. В. Федорова, С. Ф. Федорюка, А. И. Чучаева, А. Е. Шалагина, К. А. Шматова, А. В. Шеслера и др. На уровне диссертационных исследований на соискание ученой степени кандидата юридических наук вопросы уголовной ответственности именно за хищение наркотических средств или психотропных веществ исследовались Д. А. Леоновым, Т. В. Радченко, А. Р. Нугумановым. В названных работах дается обстоятельная характеристика элементов и признаков состава преступления, предусмотренного ст. 229 УК РФ. Однако эта характеристика дается во многом так же, как имущественных хищений, расположенных в главе 21 УК РФ. Такой подход не учитывает специфику предмета рассматриваемого деяния, в качестве которого выступают наркотические средства или психотропные вещества, обладающие особым негативным психоактивным воздействием на организм человека. Вместе с тем особые свойства этого предмета влияют на содержание основных последствий хищения, предусмотренного ст. 229 УК РФ, которые характеризуются созданием угрозы безопасности здоровью населения от немедицинского потребления наркотических средств или психотропных веществ, а не стоимостью похищенного, определяют собственность в качестве факультативного, а не дополнительного объекта этого преступления, обусловливают иной, по сравнению с имущественными хищениями, момент окончание деяния, более широкое, чем в преступлениях против собственности, толкование такого квалифицирующего признака, как использование при хищении своего служебного положения. Кроме того, недостаточно исследованными представляются вопросы социально-правовой обусловленности нормы об уголовной ответственности за хищения наркотических средств или психотропных веществ как специального вида хищения, а также вопросы их квалификации при наличии квалифицирующих признаков, предусмотренных в ст. 229 УК РФ, при отграничении от других составов преступлений и при совокупности преступлений. Все вышеизложенное предполагает необходимость нового научного подхода, состоящего в рассмотрении хищения наркотических средств или психотропных веществ как специального вида хищения, исходя из специфики его предмета.

Научная новизна исследования заключается в рассмотрении хищения наркотических средств или психотропных веществ, основным объектом которого выступает безопасность здоровья населения от немедицинского потребления этих предметов, как специального вида хищения по отношению к хищениям, предусмотренным главой 21 УК РФ. Такой подход позволил обосновать, что собственность является факультативным, а не дополнительным объектом данного преступления. Исходя из этого, в работе по-новому рассматривается уголовно-правовое значение таких признаков хищения, предусмотренного ст. 229 УК РФ, как безвозмездность, ущерб собственнику или иному владельцу предмета хищения, корыстная цель. Доказывается, что они выступают в качестве факультативных, а не основных признаков исследуемого хищения. Кроме того, рассмотрение этого хищения как специального вида хищения позволило: дополнительно аргументировать отнесение вымогательства к его разновидности; по-новому обосновать квалификацию хищения как оконченного с момента появления у виновного возможности распорядиться наркотическими средствами или психотропными веществами, а не с момента их изъятия из чужого владения, как это сложилось в практике применения ст. 229 УК РФ; конкретизировать содержание его квалифицирующих признаков; предложить правила его квалификации при отграничении от смежных и конкурирующих составов преступлений, а также при совокупности преступлений; сформулировать новую редакцию ст. 229 УК РФ, прежде всего в части закрепления в ней такого определения рассматриваемого хищения, которое отражает признаки, отличающие его от хищения, определение которого дано в примечании к ст. 158 УК РФ.

Выводы, содержащиеся в работе, основаны на статистических данных МВД России за 2010—2020 гг. о количестве зарегистрированных преступлений, предусмотренных ст. 229 УК РФ; данных Судебного департамента при Верховном Суде РФ за 2010—2020 гг. о количестве осужденных по ст. 229 УК РФ; материалах выборочно изученных 274 судебных решений по делам о преступлениях, предусмотренных ст. 229 УК РФ за 2010—2020 гг.; результатах анкетирования 571 следователя, специализирующихся на расследовании преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотических средств или психотропных веществ, из 33 регионов Российской Федерации (Республика Дагестан, Республика Коми, Республика Бурятия, Красноярский край, Краснодарский край, Калининградская область, Приморский край, Брянская область, Ростовская область, Тюменская область и др.) по вопросам квалификации хищений наркотических средств или психотропных веществ. Объем эмпирических данных позволил обеспечить репрезентативность исследования.

Глава 1.
СОЦИАЛЬНО-ПРАВОВАЯ ОБУСЛОВЛЕННОСТЬ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ХИЩЕНИЕ НАРКОТИЧЕСКИХ СРЕДСТВ ИЛИ ПСИХОТРОПНЫХ ВЕЩЕСТВ

§ 1.1. Развитие нормы об уголовной ответственности за хищение наркотических средств или психотропных веществ в отечественном законодательстве

В отечественном законодательстве понятие наркотических средств (веществ) и психотропных веществ стало использоваться в XX в., до этого применялись понятия «зелье» или «отрава»2. Волхвам и ведунам было известно свыше ста препаратов, получаемых из различных трав, мхов, ягод, грибов, применяемых как в медицинских, так и в противоправных целях3. В сохранившихся текстах часто встречается информация о веществах, оказывающих психоактивное воздействие на человека, а именно алкоголя. Так, в сведениях о славянах и Руси X века указывается: «Их свирели длиной в два логтя, лютня же восьмиструнная. Их хмельной напиток из меда»4.

С принятием христианства и использованием соответствующих норм византийского церковного права появляется ответственность за деяния с зельем5. В Церковном Уставе князя киевского Владимира Святославовича (X-XI вв.), относящемся к периоду древней Руси, упоминается о чародеях, составителях отрав, и христианах, которые соблюдали языческие традиции. Согласно Церковному Уставу, чародеи предавались церковному суду, что подтверждало непримиримую борьбу, которую вели служители церкви с представителями народной медицины и людьми, пользующимися услугами знахарей, кудесников и прочих лиц6. Церковь могла с позиций христианского вероучения трактовать понятие зелья и признавать преступными действия чародея, использующего сбор трав, который не оказывал психоактивного воздействие на человека.

В ст. 27 Устава князя Ярослава Владимировича (XII в.), устанавливающей ответственность за имущественные обиды, предусматривалось наказание за кражу конопли. Однако мотивом совершения этого преступления выступала экономическая выгода от получения из похищенного сырья растительного масла и волокна, а отнюдь не желание изготовить наркотическое средство7. Соответственно, по мнению законодателя, такие действия не представляли угрозу здоровью населения, а причиняли ущерб отношениями собственности.

В различных редакциях Русской правды сведения об ответственности за оборот наркотических средств или психотропных веществ отсутствовали.

В Судебнике 1497 г. (Судебник Ивана III) упоминания об алкоголе или наркотических средствах не встречаются. В Судебнике 1550 г. ответственность за волхование и чародеяние предусматривалась в самостоятельной норме — ст. 93 предусматривала «ответ о том же еллинскомбесовании, и волховании, и чародеянии»8.

В Воинском артикуле 1715 г., в Уставе Воинском 1716 г.9, Морском артикуле 1722 г., Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.10, Уставе о наказаниях, налагаемых мировыми судьями (1864 г.), Положении о губернских и уездных земских учреждениях (1964 г.), Городовом положении (1870 г.), Уставе о воинской повинности (1874 г.), Положении о мерах по охранению государственного порядка и общественного спокойствия (1881 г.), Положении о земских участковых начальниках (1889 г.), Городовом положении (1892 г.)11 рассматривались отдельные вопросы регулирования потребления и оборота алкоголя, упоминание о наркотических средствах в них не встречается.

В начале XX века наркотические средства стали стремительного распространяться по всему миру, а наркотизация населения многих государств постепенно превращалась в глобальную проблему человечества12. Эта проблема не обошла и Российскую империю. 07.06.1915 Николай II подписал закон «О мерах по борьбе с опиокурением», которым запретил посев мака, ввоз опиума, их приобретение, хранение и сбыт13.

31.07.1918 Советом народных комиссаров издано предписание № 7206—7212 «О борьбе со спекуляцией кокаином». Декретом ВЦИК от 20.06.1919 «Об изъятии из общей подсудности в местностях, объявленных на военном положении» губернские подразделения Чрезвычайной комиссии наделялись правом уничтожения (расстрела) торговцев кокаином во внесудебном порядке14. С этого времени стал накапливаться отечественный опыт противодействия немедицинскому потреблению наркотических средств15.

В Руководящих началах по уголовному праву РСФСР от 12.12.191916. наказуемость действий с наркотическими средствами или психотропными веществами не предусматривалась. В УК РСФСР от 01.06.1922, а также в редакциях от 09.10.1922, 15.02.1923, 09.01.1924 25.08.1924 ответственность за незаконный оборот наркотических средств или психотропных веществ в конкретной уголовно-правовой норме не выделялась. В ст. 215 УК РСФСР предусматривалась ответственность за приготовление ядовитых и сильнодействующих веществ лицами, не имеющими на то права. Объектами уголовно-правовой охраны в данной статье выступали народное здравие, общественная безопасность и публичный порядок (глава 8 УК РСФСР).

Необходимо отметить, что юристами-правоведами вопросы незаконного оборота наркотических средств или психотропных веществ рассматривались крайне скупо. Например, Г. Е. Колоколов, С. В. Позднышев, Н. С. Таганцев и др. ограничивали рассмотрение этих вопросов на примерах анализа убийства путем отравления17.

Декретом ВЦИК СНК РСФСР от 22.12.1924 в УК РСФСР была введена ст. 140-д, которая устанавливала наказание за изготовление и хранение с целью сбыта и сбыт кокаина, опия, морфия, эфира и других одурманивающих веществ без надлежащего разрешения, совершаемые в виде промысла, а равно содержание притонов, в коих производятся сбыт или потребление кокаина, опия, морфия и других одурманивающих веществ. Как видно из диспозиции статьи, предметы этого преступления в ней были перечислены и не требовали для их конкретизации обращения к другим актам. Особенностью данного состава преступления являлось то, что он располагался в главе II («Преступления против порядка управления»), т. е., по мнению законодателя, объектом уголовно-правовой охраны в данной статье выступали общественные отношения, обеспечивающие нормальный порядок управления.

В первой половине XX в. стало отмечаться высокое потребление кокаина населением. Например, 48% задержанных за совершение преступлений несовершеннолетних нюхали кокаин18. По данным института детской дефектности, из 102 опрошенных «детей улицы» только двое не употребляли наркотики19. В связи с этим от государства требовалось срочное вмешательство в данную ситуацию, в том числе уголовно-правовыми средствами. Так, в УК РСФСР от 22.11.1926 были введены новые составы преступлений, предусматривающие уголовную ответственность за незаконные действия с наркотическими средствами. В соответствии со ст. 104 УК РСФСР наказывались изготовление и хранение с целью сбыта и сбыт кокаина, опия, морфия, эфира и других одурманивающих веществ без надлежащего разрешения. По ч. 2 ст. 104 УК РСФСР уголовная ответственность наступала за «те же действия, совершаемые в виде промысла, а равно содержание притонов, в коих производится сбыт или потребление» перечисленных в статье веществ. Объектом уголовно-правовой охраны данной статьи, как и ранее, выступал порядок управления (глава II УК РСФСР «Преступления против порядка управления»).

Кроме этого в УК РСФСР 1926 г. была введена ст. 179-a, в соответствии с которой наказуемыми признавались действия по производству посевов опийного мака и индийской конопли без соответствующего разрешения. Данный состав преступления квалифицирующих признаков не предусматривал, соответственно, уголовная ответственность за незаконные посевы этих растений исходя из их объема не дифференцировалась. Объектом уголовно-правовой охраны нормы выступали народное здравие, общественная безопасность и порядок. Таким образом, законодатель считал преступления, связанные с незаконным оборотом наркотических веществ, в одних случаях посягающими на порядок управления, а в других — на здоровье населения.

Такая непоследовательность в определении объекта уголовно-правовой охраны была устранена в УК РСФСР от 27.10.1960, в котором все преступления, связанные с незаконным оборотом наркотических веществ, указаны в главе X (преступления против общественной безопасности, общественного порядка и здоровья населения). В УК РСФСР 1960 г. были криминализированы незаконные действия по изготовлению, приобретению, хранению, перевозке или пересылке с целью сбыта наркотических веществ, эти же действия без цели сбыта, а равно незаконный сбыт, а также нарушение установленных правил производства, приобретения, хранения, учета, отпуска, перевозки или пересылки наркотических веществ (ст. 224 УК РСФСР), посев или выращивание опийного мака, индийской, южной маньчжурской или южной чуйской конопли либо других запрещенных к возделыванию культур, содержащих наркотические вещества (ст. 225 УК РФ). Как видно, законодатель впервые стал использовать не конкретные названия наркотических веществ, а общий термин — наркотические вещества.

31.12.1971 был издан приказ Минздрава СССР № 943 «О дополнительных мерах по контролю за производством и потреблением наркотических и психотропных веществ», в соответствии с которым эти вещества разделены на 4 группы и включены в соответствующие списки. Вещества, включенные в список I, запрещались для использования в лечебной практике, включенные в список II, — подвергались особым мерам контроля, а вещества, включенные в списки III и IV, — строгим мерам контроля и могли отпускаться для использования только по рецепту врача.

Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 15.07.1974 «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты РСФСР» была установлена уголовная ответственность за хищение наркотических веществ (ст. 224.1 УК РСФСР), за склонение к потреблению наркотических веществ (ст. 224.2 УК РСФСР), за организацию или содержание притонов для потребления наркотических веществ (ст. 226.1 УК РСФСР). Политико-правовым основанием для внесения таких изменений послужил Указ Президиума Верховного Совета СССР от 25.04.1974 «Об усилении борьбы с наркоманией», который свидетельствовал о том, что охрана здоровья населения от немедицинского потребления наркотических веществ стала одним из приоритетных направлений государственной политики.

Таким образом, 15.07.1974 впервые была установлена уголовная ответственность за хищение наркотических веществ как за самостоятельное преступление. В практике применения уголовного закона до введения указанной статьи данные хищения рассматривались как хищения личной или социалистической собственности20. Очевидно, это было связано с тем, что в советское время в условиях жесткого пограничного контроля практически исключалось незаконное проникновение наркотических веществ на территорию СССР. Как отмечают специалисты, после распада советского государства существующих пограничных сил для охраны внешних рубежей России стало явно недостаточно, транзитный наркотрафик, проходящий через нашу страну, оброс обширными зонами активной наркоторговли21. Усиленный контроль за законным производством и оборотом наркотических средств или психотропных веществ в период существования СССР исключал их незаконное происхождение внутри территории страны. Поэтому правоприменитель исходил из того, что похищаемые наркотические средства находились в законном владении и таким деяниям нарушались отношения собственности.

Этот подход к квалификации хищений наркотических веществ свидетельствовал о недостаточности уголовно-правовой охраны здоровья населения, так как не учитывалась общественная опасность этого хищения для здоровья населения. Особенно очевидно это было в тех случаях, когда уголовные дела по факту хищения наркотических средств не возбуждались, а возбужденные уголовные дела прекращались за малозначительностью деяния в связи с незначительной их стоимостью22. Получалось, что от таких хищений общественные отношения по охране здоровья населения от немедицинского потребления наркотических веществ не охранялись. Кроме того, возникали проблемы при квалификации единичных в этот период случаев хищений наркотических средств, которые имели незаконный источник происхождения, поскольку эти хищения не посягали на отношения собственности. Данные хищения рассматривались как разновидность незаконного приобретения наркотических веществ и квалифицировались по ст. 224 УК РСФСР23. Исключение составляла законодательная и правоприменительная практика Киргизской ССР, так как в ст. 235.2 УК этой республики предусматривалась уголовная ответственность за хищение опия. Появление специального вида хищения было обусловлено более частыми, чем в иных республиках бывшего СССР, незаконным приобретением опия способом хищения из законного оборота, т. е. у его государственных производителей, которые находились в основном в этой республике24.

Вышеизложенное свидетельствует о том, что установление уголовной ответственности за хищение наркотических веществ стало необходимым средством в системе борьбы с их незаконным оборотом. Причем исследователи советского периода указывали на то, что данный состав являлся специальным по отношению к хищениям, посягающим на социалистическую или личную собственность, в связи с особенностью его объекта в виде здоровья населения, вред которому причиняется действием наркотического вещества. Кроме того, исследователи подчеркивали, что незначительная стоимость наркотического вещества (1—2 рубля) при установлении ответственности за его хищение перестала рассматриваться как свойство малозначительности деяния и не исключала уголовную ответственность25. При определении хищения наркотических веществ авторы подчеркивали противоправность их изъятия из государственных, общественных организаций или у граждан, предполагая законность нахождения указанных предметов у данных субъектов26. Таким образом, в уголовном законодательстве хищение наркотических веществ первоначально было выделено как специальный вид хищения по отношению к хищениям социалистической и личной собственности на основании того, что основным объектом этого преступления выступали общественные отношения, обеспечивающие охрану здоровья населения, а дополнительным — собственность.

Статья 224.1 УК РСФСР, устанавливающая ответственность за хищение наркотических веществ, состояла из трех частей. Часть 1 ст. 224.1 УК РСФСР устанавливала наказание за неквалифицированное хищение наркотических веществ, совершенное любым способом. В ч. 2 ст. 224.1 УК РСФСР законодатель усиливал уголовную ответственность лиц, совершивших хищения, исходя из специальных свойств субъекта. К таким субъектам относились лицо, совершившее хищение повторно, лицо, которому указанные вещества были вверены в связи с его служебным положением или под охрану, лицо, ранее совершившее одно из преступлений, предусмотренных ч. 1 и 2 ст. 224, ст. ст. 224.2, 225 и 226.1 УК РСФСР.

Часть 3 ст. 224.1 УК РСФСР устанавливала ответственность за хищение наркотических веществ, совершенное особо опасным рецидивистом или путем разбойного нападения, а равно в крупных размерах. Причем понятие крупного размера ни в УК РСФСР, ни в других нормативно-правовых актах не давалось, было оценочным. В связи с этим Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 26.09.1975 № 7 «О судебной практике по делам о хищении наркотических веществ, незаконном изготовлении и распространении наркотических, сильнодействующих и ядовитых веществ» указал, что нет единства в понимании такого квалифицирующего признака, как хищение, незаконное изготовление или распространение наркотических веществ в крупных размерах. Однако ясности в решение этого вопроса Пленум Верховного Суда СССР не внес, лишь в п. 12 постановления указал, что при решении вопроса о том, совершены ли хищение, сбыт, незаконное изготовление, приобретение, хранение, перевозка или пересылка с целью сбыта наркотических веществ в крупном размере, судам следует исходить не только из их количества (объема, веса и т. д.), но и свойств различных видов наркотических веществ по степени их воздействия на организм человека. Такая трактовка ставила правоприменителя в трудное положение, поскольку четких критериев решения не предлагалось27. Эта проблема существовала до разработки в 1997 г. Постоянным комитетом по контролю наркотиков сводной таблицы отнесения к небольшим, крупным и особо крупным размерам количеств наркотических средств, психотропных и сильнодействующих веществ, обнаруженных в незаконном хранении или обороте28.

Формы совершения ненасильственных хищений наркотических веществ в виде кражи, мошенничества, ненасильственного грабежа в ст. 224.1 УК РСФСР не выделялись. Законодатель разграничивал ответственность, исходя из факультативного объекта уголовно-правовой охраны, на который происходило посягательство при хищении наркотических веществ, — общественные отношения, обеспечивающие безопасность жизни и здоровья человека. Так, ст. 224.1 УК РСФСР предусматривала в качестве квалифицирующего признака такого хищения применение насилия, не опасного для жизни и здоровья, или угрозу применения такого насилия и в качестве особо квалифицирующего — хищение путем разбойного нападения (только в этом случае указывалась конкретная форма хищения). В упомянутом выше постановлении Пленум Верховного Суда СССР отмечал, что хищение наркотических средств, совершенное путем разбойного нападения, следует считать оконченным с момента нападения с целью завладения этими средствами. Очевидно, Верховный Суд СССР по инерции исходил из того, что момент окончания хищения наркотических веществ должен определяться так же, как и момент окончания имущественных хищений.

Следует обратить внимание на то, что уголовная ответственность за совершение преступления, предусмотренного ст. 224.1 УК РСФСР, наступала с 14 лет (ст. 10 УК РСФСР) ввиду высокой общественной опасности деяния29, в том числе за хищения, совершенные путем обмана (в форме мошенничества). Это дополнительно указывало на то, что законодатель ужесточил наказание за хищение наркотических веществ, так как ранее хищение наркотических веществ законодателем рассматривалось как хищение имущества и за его совершение в форме мошенничества ответственность наступала с 16 лет.

Несмотря на то, что в статьях УК РСФСР предусматривалась уголовная ответственность за незаконные действия с наркотическим веществами, предмет этих преступлений понимался шире. В п. 2 приказа Минздрава СССР от 11.01.1978 № 30 «Об издании списка наркотических веществ, вызывающих наркоманию» к таковым относились также и наркотические лекарственные средства, и препараты, которые в промежутке между изданиями официального списка соответствующими приказами министра здравоохранения СССР были отнесены к наркотическим30.

Различные вопросы уголовной ответственности за хищение наркотических средств рассматривались в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 24.12.1987 № 12 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, сильнодействующими и ядовитыми веществами». Характерной особенностью данного постановления явилось то, что в нем давались разъяснения по поводу квалификации действий виновных, связанных со сбором наркотикосодержащих растений на полях и земельных участках. В соответствии с названным постановлением ответственность за хищение наркотических средств наступала в случаях незаконного их изъятия из государственных или общественных организаций и учреждений, незаконного сбора наркотикосодержащих растений либо частей таких растений (коробочки и стебли мака, стебли конопли и т. п.) с охраняемых полей колхозов и совхозов, а также незаконного изъятия наркотических средств у граждан, владевших ими правомерно либо незаконно.

Такая рекомендация внесла определенную ясность в отграничение хищения наркотических средств или психотропных веществ от их незаконного приобретения, однако оказалась не совсем полной. В постановлении от 27.04.1993 № 2 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, сильнодействующими и ядовитыми веществами» (в ред. от 21.12.1993) Пленум Верховного Суда РФ конкретизировал эту рекомендацию, указав, что не может рассматриваться как хищение сбор наркотикосодержащих растений на полях сельскохозяйственных предприятий и земельных участках граждан, которые их не сеяли и не выращивали. В связи с этим действия лиц, которые были ранее осуждены за такие факты как за хищения, стали переквалифицироваться. Например, постановлением Президиума Верховного Суда Республики Марий Эл действия П., Б. и Н., которые были осуждены по ст. 224.1 УК РФ за сбор мака, растущего на участках граждан как сорняк, переквалифицированы на ст. 224 УК РФ (незаконное приобретение наркотических средств)31.

Редакция ст. 224.1 УК РСФСР практически сохранилась до конца действия УК РСФСР (до 30.09.1996). Изменения в ст. 224.1 УК РСФСР вносились всего два раза. После Указа Президиума Верховного Совета РСФСР от 29.06.1987 № 6462-XI вместо термина «наркотические вещества» стал использоваться термин «наркотические средства»32. Федеральным законом от 01.07.1994 № 10 «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс РСФСР и Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР» в ч. 3 ст. 224.1 УК РСФСР был введен новый квалифицирующий признак — хищение наркотических средств организованной группой. Можно сделать вывод, что стабильность существования уголовно-правового запрета на хищение наркотических средств (веществ) в период действия УК РСФСР указывала на соответствие данной нормы потребности государства в уголовно-правовой охране здоровья населения от таких посягательств.

В пришедшем на смену УК РФСФР 1960 г. УК РФ нормой ст. 229 установлена уголовная ответственность за преступления, связанные не только с хищением наркотических средств, но и психотропных веществ. Статья 229 УК РФ состояла из трех частей. В ч. 1 ст. 229 УК РФ предусматривалось наказание за неквалифицированное хищение наркотических средств или психотропных веществ. Частью 2 ст. 229 устанавливалась уголовная ответственность за хищение наркотических средств или психотропных веществ, совершенное группой лиц по предварительному сговору, неоднократно, лицом с использованием своего служебного положения, с применением насилия, не опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия. Особо квалифицированными хищениями в ч. 3 ст. 229 УК РФ признавались хищения, совершенные группой лиц по предварительному сговору, неоднократно, с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия. Данную норму законодатель разместил в главе 25 УК РФ («Преступления против здоровья населения и общественной нравственности»).

08.01.1998 был принят Федеральный закон № 3-ФЗ «О наркотических средствах и психотропных веществах», в котором раскрыты понятия наркотических средств, психотропных веществ, предусмотрены перечни наркотических средств, растений, содержащих наркотические средства или психотропные вещества, предусмотрено регулирование деятельности в сфере оборота наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, а также в области противодействия их незаконному обороту.

Федеральным законом от 08.12.2003 № 162-ФЗ из ст. 229 УК РФ были исключены квалифицирующие признаки, предусматривающие специального субъекта, такие как неоднократность и хищение наркотических средств или психотропных веществ лицом, два или более раза судимым за хищение либо вымогательство. Исключение этих признаков коснулось не только хищения наркотических средств или психотропных веществ, но и всех преступлений, предусмотренных УК РФ.

В редакции УК РФ от 11.05.2004 в ст. 228 УК РФ добавлено примечание 2, в котором указывалось, что крупным размером признается количество наркотического средства, психотропного вещества или их аналога, превышающее размеры средней разовой дозы потребления в десять и более раз, а особо крупным размером — в пятьдесят и более раз. Критерии такого размера определял Постоянный комитет по контролю наркотиков при Министерстве здравоохранения РФ. Учеными и практиками неоднократно высказывались претензии и к статусу данного органа (не являвшемуся государственным органом исполнительной власти), и к юридической силе издаваемых им актов (носящих рекомендательный характер), и к рекомендациям по существу размера (который, по мнению некоторых авторов, противоречил здравому смыслу)33.

Однако новую попытку законодателя разрешить указанный вопрос в постановлении Правительства РФ от 06.05.2004 № 231 «Об утверждении размеров средних разовых доз наркотических средств и психотропных веществ для целей статей 228, 228.1 и 229 Уголовного кодекса Российской Федерации»34 нельзя признать удачной, так как были сильно снижены размеры разовых доз. Например, для героина крупным размером стал считаться 1 грамм, а это 10 средних разовых доз35.

Постановлением Правительства РФ от 07.02.2006 № 76 вышеуказанное постановление признано утратившим силу36. Законодатель перестал использовать понятия разовых доз и взамен этих понятий стал использовать размеры наркотических средств. Это связано, в первую очередь, с тем, что для каждого лица размер средней разовой дозы был свой и при систематическом употреблении наркотических средств или психотропных веществ «средняя разовая доза» наркомана могла в течение 2—3-х месяцев вырасти с 1 грамма до 5 грамм37.

В редакции УК РФ от 04.10.2010 г. законодатель расширил предмет преступления, предусмотренного ст. 229 УК РФ, к которому стали относиться не только наркотические средства и психотропные вещества, но и растения, содержащие наркотические средства или психотропные вещества, либо их части, содержащие наркотические средства или психотропные вещества.

В редакции УК РФ от 01.02.2012 в ч. 4 ст. 229 УК РФ предусмотрен новый квалифицирующий признак — хищение наркотических средств или психотропных веществ в особо крупном размере. Более изменения в данную статью не вносились.

Подводя итоги, отметим, что уголовно-правовой запрет на хищение наркотических средств или психотропных веществ является относительно новым и закреплен в российском уголовном законе только в 1974 г. За время существования запрета выявлены следующие тенденции его развития:

• во-первых, изменение места нормы, предусматривающей состав этого преступления, в уголовном законе под влиянием изменяющегося представления законодателя об объекте хищения наркотических средств или психотропных веществ. До 1974 г. законодатель рассматривал данное преступление как хищение личной или социалистической собственности. Затем в главу 10 УК РСФСР 1960 г. («Преступления против общественной безопасности, общественного порядка и здоровья населения») была введена ст. 224.1, предусматривающая хищение наркотических веществ как самостоятельное преступление. Это хищение было выделено как специальный вид хищения по отношению к хищениям социалистической и личной собственности на основании того, что основным объектом преступления выступали общественные отношения в виде безопасности здоровья, а дополнительным — собственность. Статья 229 УК РФ, предусматривающая аналогичный уголовно-правовой запрет, размещена в главе 25 («Преступления против здоровья населения и общественной нравственности»);

• во-вторых, расширение предмета преступления путем включения в него помимо наркотических средств психотропных веществ, а также растений либо их частей, содержащих наркотические средства или психотропные вещества;

• в-третьих, отказ законодателя от указания конкретных форм хищения наркотических средств или психотропных веществ, выделение вместо этого хищений с насилием и без насилия. В частности, если в ч. 3 ст. 224.1 УК РСФСР 1960 г. выделялось хищение, совершенное путем разбойного нападения, то в ст. 229 УК РФ законодатель различает хищение без насилия, с насилием, не опасным для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия, а также с насилием, опасным для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия;

• в-четвертных, изменение наказуемости хищения наркотических средств или психотропных веществ, исходя из количественных характеристик предмета хищения (разовых доз, размеров), способа хищения (характера применяемого насилия, совершения хищения по предварительному сговору группой лиц), свойств специального субъекта (совершение его лицом повторно, с использованием служебного положения, лицом, которому наркотических средств или психотропных веществ вверены под охрану, особо опасным рецидивистом, лицом, ранее совершившим одно из наркопреступлений, указанных в законе);

• в-пятых, изменение наказуемости хищений наркотических средств или психотропных веществ (уменьшение возраста уголовной ответственности за их хищение путем обмана до 14 лет).

§ 1.2. Основание и условия криминализации хищения наркотических средств или психотропных веществ

Криминализация деяния означает легальное определение того или иного действия в качестве преступления38. Ключевым фактором для признания определенного акта человеческого поведения преступным является способность деяния причинить вред либо создавать угрозу причинения вреда общественным отношениям, т. е. представлять общественную опасность. Именно общественная опасность деяния обусловливает необходимость уголовно-правовой охраны конкретных общественных отношений39.

Общественная опасность является материальным признаком (внутренним свойством) преступного деяния, раскрывающим его социальную сущность40. Общественная опасность означает то, что преступлениями являются такие деяния, которые способны причинить существенный вред важнейшим общественным отношениям. Деяния, не причинившие вред важнейшим общественным отношениям или причинившие им незначительный вред, преступлениями не признаются даже в случае, если они формально предусмотрены уголовным законом (ч. 2 ст. 14 УК РФ).

Однако отметим, что вопрос об общественной опасности как сущностном свойстве преступления в науке уголовного права является дискуссионным. Одни ученые считают общественную опасность свойством только преступления41. Другие признают ее свойством не только преступления, но и правонарушения; по мнению последних, преступление обладает достаточно высокой степенью общественной опасности, чем и отличается от правонарушения42.

На наш взгляд, вместо того чтобы раскрыть содержание общественной опасности как оценочной категории, авторы делают материальный признак преступления оценочным вдвойне, потому что повышенная степень общественной опасности деяния также является оценочной категорией. Полагаем правильным поддержать тех авторов, которые сущностным признаком преступления, отличающим его от иных правонарушений, признают его общественную опасность43. Правонарушения в отличие от преступлений обладают своим сущностным (материальным) признаком, который состоит в их общественной вредности. Содержание общественной вредности составляет способность правонарушений причинять вред общественным отношениям, охраняемым соответствующими отраслями права (административным, гражданским, трудовым и т. д.), а также прецедентность (повторяемость подобных деяний). Однако в отличие от преступления правонарушения причиняют вред либо менее ценным общественным отношениям, чем те, которые охраняются уголовным законом, либо последнему виду отношений причиняется несущественный вред.

В юридической литературе единства мнений по поводу того, что составляет содержание общественной опасности преступления, не сложилось. Некоторые исследователи утверждают, что общественная опасность деяния состоит в наступившем от преступления вреде44. Полагаем, что это не так, потому что в буквальном смысле опасность — это угроза причинения вреда, возможность его наступления. А. И. Марцев указывал на то, что преступные последствия являются первичными последствиями преступления, а сама общественная опасность — вторичным последствием преступления. Саму общественную опасность А. И. Марцев усматривал в наличии у преступления свойств прецедента, то есть возможности повторения подобных преступлений в будущем45. Подобную точку зрения ранее высказывал П. А. Фефелов46. Отметим, что еще Н. Д. Дурманов писал о том, что об общественной опасности преступления следует говорить не в отношении единичного деяния, а в отношении определенного вида человеческой деятельности47. Полагаем, что свойством прецедентности обладает любое человеческое поведение, поэтому сама по себе прецедентность составляет содержание общественной опасности преступления только в совокупности с его вредоносностью48. Причем вредоносность следует понимать не как наступивший вред от преступления, а как возможность наступления такого вреда, потому что наступивший вред — это уже реализованная общественная опасность.

Содержание общественной опасности хищения наркотических средств или психотропных веществ также раскрывается через его вредоносность и прецедентность. Вредоносность этого хищения составляет угроза безопасности здоровью населения от немедицинского потребления наркотических средств или психотропных веществ. Причинение вреда безопасности имеет несколько аспектов, связанных с негативными последствиями для здоровья населения. Медицинский аспект состоит в том, что хищения наркотических средств или психотропных веществ поддерживают наркотизацию населения. Это приводит к заболеванию значительной части населения наркоманией, влекущей утрату физического и психического здоровья, рождение нездорового потомства. Многие наркоманы страдают инфекционными заболеваниями, которые получают в том числе посредством внутривенного введения наркотических препаратов

...