автордың кітабын онлайн тегін оқу Управление изменениями во взаимодействии органов власти и социума
Л.А. Василенко

Үзіндіні оқу

Кітап туралы Қазір оқып жатыр1 Тегін фрагмент

Управление изменениями во взаимодействии органов власти и социума

Учебное пособие для системы подготовки кадров государственного управления

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 323.2(075.8)

ББК 66.3(0)6я73

У67

Авторы:

Литвинцева Е. А., доктор социологических наук, доцент (руководитель авторского коллектива) - введение, гл. I (1.1, 1.2, 1.4), гл. II (2.3), гл. III; Афанасьева Н. В., кандидат психологических наук - гл. I (1.2, 1.4), гл. II (2.2, 2.3); Василенко Л. А., доктор социологических наук, профессор - гл. I (1.2, 1.4), гл. II (2.1, 2.3), гл. IV; Мельникова Н. С., кандидат социологических наук — гл. I (1.2), гл. III; Панкратов И. Ю., кандидат экономических наук — гл. I (1.2, 1.3), гл. II (2.3); Рыбакова И. Н., кандидат социологических наук, доцент — гл. I (1.2, 1.4), гл. II (2.3); Широкова О. В., кандидат социологических наук — гл. I (1.2), гл. IV (4.1); Фатеев И. В., кандидат технических наук, профессор — гл. I (1.2, 1.3), гл. II (2.3).

Рецензенты:

Коростылева Н. Н., доктор социологических наук, профессор;

Пономаренко Б. Т., доктор исторических наук, профессор.

Учебное пособие разработано и подготовлено к изданию по материалам научно-исследовательской работы «Механизмы привлечения граждан к участию в процессах принятия управленческих решений и нормотворчества как один из основополагающих принципов деятельности системы “Открытое правительство”». Главный акцент в работе сделан на необходимости активизации взаимодействия между государственными органами и институтами гражданского общества. Раскрыты особенности реализации принципа открытости и прозрачности деятельности в контексте внедрения стандартов открытости государственных органов, а также социологические приоритеты этической модели служебного поведения государственных гражданских служащих. В издании использованы учебно-методические материалы к учебным дисциплинам магистерской программы «Управление социальными изменениями».

Для студентов, аспирантов, преподавателей и научных работников, занимающихся вопросами государственной службы, кадровой политики, интересующихся проблемами взаимодействия органов власти и социума.

УДК 323.2(075.8)

ББК 66.3(0)6я73

ВВЕДЕНИЕ

В Российской Федерации важными факторами социальных изменений являются необходимость достижения нового качества государственной службы, повышение ее авторитета, конкурентоспособности и эффективности. Стоит задача ориентации деятельности государственных органов на большую «вписанность» в естественные социальные процессы, использование технологий инновационного государственного управления, ориентированного на существенное обновление содержании и организации деятельности государственных органов, на активизацию взаимодействия органов власти и социальных институтов.

Одним из значимых трендов последних лет в развитии государственного управления является непосредственное участие представителей гражданского общества в подготовке, принятии, исполнении и контроле управленческих решений органов государственной власти. В последние годы сформировался новый механизм (система) — «Открытое правительство», позволяющий улучшить взаимодействие органов власти и населения, направленный на повышение общественного доверия и обеспечение открытого государственного управления; появились новые формы участия населения (граждан, экспертов, общественных объединений) в деятельности органов государственной власти, в частности общественное обсуждение законопроектов, «краудсорсинг» и др.

Важным механизмом государственно-общественного взаимодействия является усиление вовлеченности граждан в процесс государственного управления и контроля, активное участие граждан в обсуждении нормативных правовых актов. Актуальными становятся развитие таких качеств гражданственности, как способность к формированию гражданских отношений, умение активно участвовать в общественной жизни, способность граждан к «демократическому участию», т.е. участию в процессах согласования интересов и позиций государственных и негосударственных структур, групп по интересам, в процессах формулирования, принятия и последующей реализации общественно значимых решений.

В настоящее время в практике деятельности государственных органов недостаточно активно используются технологии общественного обсуждения управленческих решений. Доступное информирование о содержании деятельности государственных органов расширит атмосферу доверия к действиям власти. Актуальным представляется также внедрение системы общественного контроля, в которой открытое общественное обсуждение разрабатываемых госорганами документов является важнейшим направлением работы гражданских служащих.

В учебно-методическом пособии «Управление изменениями во взаимодействии органов власти и социума» рассматриваются вопросы, связанные с механизмами реализации принципа открытости и прозрачности деятельности в контексте внедрения стандартов открытости государственных органов, сделан анализ отечественной и зарубежной практики общественного обсуждения актуальных государственных задач и проектов, предложен терминологический словарь к дисциплине «Основы социального управления».

Учебно-методическое пособие ориентировано на бакалавров и магистров, обучающихся по специальности «Государственное и муниципальное управление», на преподавателей вузов и техникумов, а также на всех интересующихся вопросами развития системы государственного и муниципального управления.

I. ОСОБЕННОСТИ СОВРЕМЕННОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ ОРГАНОВ ВЛАСТИ И СОЦИУМА

1.1. Социологический дискурс в исследовании социальных взаимодействий

Устойчивость социума связана с созданием таких институциональных связей и взаимодействий, которые поддерживают необходимый уровень совместной деятельности индивидов и социальных групп. Через закрепление практики устойчивых взаимодействий происходит установление и упорядочение определенных процедур, социальных действий и взаимодействий, обеспечивающих прочный, четко налаженный характер функционирования общественных структур1.

Определяя разновидности и принципы регуляции социальных взаимодействий, следует акцентировать, прежде всего, факт возникновения объективных предпосылок для возникновения зависимостей между людьми: «…связь есть не что иное, как взаимная зависимость, реализованная посредством взаимонаправленных социальных действий… социальная связь — это взаимонаправленный процесс обмена социальными действиями…»2.

Отличие социальных взаимодействий от случайных социальных контактов заключается в том, что в первом случае происходят постоянные и глубокие взаимодействия, ведущие к их регламентированию и контролю, четкому определению функций, прав, обязанностей, обеспечивающие высокую степень закрепления необходимого поведения. Формирование институционализированной формы взаимодействий связано, прежде всего, с необходимостью закрепления таких способов поведенческих ожиданий, которые, во-первых, разделяются большинством участников социальных взаимодействий, во-вторых, определяют целостность социального института.

На наш взгляд, в социологическом плане можно выделить три основных теоретических подхода к анализу социальных взаимодействий, различия между которыми заключаются в способах и формах их осуществления. Согласно первому подходу индивиды взаимодействуют, исходя из собственных (личных) интересов. В этом контексте социальное взаимодействие можно определить «… как нечто неповторимое, происходящее в социальных ситуациях, т.е. в средах, в которых два или более индивида находятся в физическом реактивном присутствии друг друга…»3.

Согласно второму подходу, действия индивидов определяются не личными интересами, а потребностями тех социальных институтов, в рамках которых они существуют. Мотивация социальных взаимодействий в этом случае связана со стремлением соответствовать правилам деятельности и поведения, принятым в том или ином социальном институте: «…институты не только влияют на поведение социальных агентов, но и лежат в самом основании восприятия ими действительности…»4 Т. Парсонс в этом плане отмечал, что «такие подсистемы как организм и культура, содержат существенные элементы, которые не могут быть исследованы на индивидуальном уровне»5. Таким образом, речь идет в большей степени не о конкретном социальном действии индивида, а об его «обобщенных типовых характеристиках»6.

Третий подход, объединяя два первых, опирается на представления о том, что социальные взаимодействия зависят как от индивидуальных интересов и мотивации, так и от институциональных норм и правил. В этом случае признается взаимное влияние двух факторов: индивидуальных потребностей и институциональных норм. Так, Э. Гидденс считает, что в социальной теории важно не только определить понятие взаимодействия и как оно отношение к институциональным образованиям, но уделять проблемам осмысления человеческой деятельности и социальных институтов.

Отметим, прежде всего, социологические подходы исследователей, которые акцентировались на значимости межличностных взаимодействий, считая их основой для становления и развития социальных институтов. Выделим теорию американского исследователя И. Гофмана, для которого социальные взаимодействия представляли основной предмет социологического исследования: « …исследование отношений между порядками (взаимодействия. — Е. Л.) есть крайне необходимое, есть самостоятельный и полноправный предмет…»7. Для И. Гофмана именно изучение порядка социального взаимодействия (и их разграничение) дает возможность сравнительного исследования разных обществ. Все повседневные действия человека определяются социальной ситуацией («помещены в социальную ситуацию»), и эта социальная обусловленность ситуацией непременно ведет к каким-либо последствиям. Следовательно, задачи исследователя состоит в том, чтобы, абстрагируясь от индивидуально-личностных («производных») последствий, сделать общие выводы, «социологически воссоздать и каталогизировать, тем самым выявляя то, что свойственно жизненному миру взаимодействий»8.

Таким образом, необходимость социальных взаимодействий основывается на определенных универсальных условиях социальной жизни, поэтому в разных обществах порядок взаимодействия будет обнаруживать схожие черты. В этом смысле И. Гофман писал об определенной «стандартизации телесного и речевого поведения посредством социализации», об «особой коммуникативной функции в потоке поведения», о «постоянном поведенческом образце», об «одинаковой поведенческой обстановке», которые поддерживают установленный в обществе порядок взаимодействия.

Еще одна важная идея И. Гофмана, показывающая значимость социальных взаимодействий в жизни индивидов: он считал, что взаимодействие основывается на упорядочении, и «эта упорядоченность основана на обширном фундаменте разделяемых всеми участниками когнитивных (или даже нормативных) предпосылок и самоограничений»9. Продолжая размышления о порядке и структуре взаимодействия, приходим к выводу, что подобное «упорядоченное взаимодействие» является не только продуктом нормативного консенсуса (согласия), возникающего в обществе в процессе исторического развития, но и результатом взаимных ожиданий соответствующего поведения. В этом смысле И. Гофман справедливо считал, что не следует думать, что индивиды бездумно принимают те правила взаимодействия, даже если они являются для них справедливыми. Координация и упорядоченность взаимодействия основывается на том, что каждый индивид, принимая на себя ограничения («правила») собственного поведения, ожидает, что и другие индивиды придерживаются таких ограничений («правил») в своей деятельности. Так что даже в том случае, когда индивиды нарушают нормы порядка взаимодействия, тем не менее, в основной своей жизнедеятельности их поведение соответствует установленным правилам: во всех случаях «уклады взаимодействия способны противостоять систематическим нарушениям».

На наш взгляд, поддержание порядка взаимодействия не является исключительной функцией государства и государственных структур: порядок не создается только легитимными (правовыми) нормами. Большая часть социального порядка устанавливается и создается снизу, через закрепление и поддержание таких индивидуальных взаимодействий, которые поддерживаются большинством граждан. Таким образом, как подчеркивал И. Гофман «некоторые стандартные формы взаимодействия… могут быть учтены правительственными чиновниками угрозой безопасности государства и на этом основании прекращены силой, хотя в действительности никакой угрозы общественному порядку, возможно, не последовало бы»10.

Поддержку идеи о значимости социальных действий индивидов и их роли в установлении общественного порядка находим у М. Вебера, в его идее всеобщей рациональности, лежащей в основе развития различных общественных сфер: от межличностных коммуникаций до культуры и экономического хозяйства. Обоснование М. Вебером базового понятия «идеальный тип» как определенной теоретической конструкции, представляющей определенный аспект (процесс, момент, связь) социальной реальности в индивидуальном своеобразии11, дает нам возможность вычленить систему «идеальных» социальных действий (действований), лежащих в основе социальных взаимодействий. Подчеркнем: в противоположность социологической концепции Э. Дюркгейма М. Вебер считал, что ни общество в целом, ни иные формы организованной социальности не могут рассматриваться в качестве субъектов социальных взаимодействий, и таковыми являются отдельные индивиды.

Понятие действия (действования)12 означает у М. Вебера такое «…человеческое поведение (все равно внешнее или внутреннее делание, воздержание или терпение), если и поскольку действующий или действующие связывают с ним субъективный смысл». «Социальным» же действованием называется такое действование, которое по своему смыслу соотносится с поведением других индивидов и ориентируется на него13. Таким образом, в веберовской трактовке социальные действия (действования) являются социальными в той мере, в какой они являются осмысленными, то есть понятыми.

Осмысленность социального действия (действования) означает, что оно направлено к достижению ясно осознаваемых самим индивидом целей. В основе веберовской типологии социальных действий (целерациональное; ценностно-рациональное; традиционное, аффективное) лежит фактор осознанности социального действия: «понятные смысловые связи, понимание которых мы рассматриваем как объяснение фактического протекания действования»14.

Подчеркнем: процесс институционализации социальных взаимодействий имеет значение только в том случае если построен на рациональных (осмысленных) принципах, смысл самих взаимодействий является понятным для участников, в своей мотивации участники взаимодействия ориентируются на других участников, а вектор социального взаимодействия направлен в сторону разделяемого всеми участниками хода событий. Вебер пишет: «для понимающего истолкования действования в социологии эти социальные образования («государство», «товарищество», «фонд». — Е. Л.) суть исключительно процессы и связи специфических действий отдельных людей, так как только последние являются носителями осмысленно ориентированного действования»15.

Однако, на наш взгляд, важнейшее значение имеет не только констатация факта социального взаимодействия, но и анализ и обоснование механизма формирования социальных взаимосвязей. В этой связи интересе представляет подход известного российского социолога С. С. Фролова, который в своих работах отстаивает идею относительно постепенного формирования социальных связей: от простых форм к сложным16.

Согласимся с его выводом, что индивид, выбирая в соответствии со своими потребностями и интересами тех индивидов, с которыми он вступает во взаимодействие, проводит определенную «селекционную работу». Нас интересует, прежде всего, предложенный С. С. Фроловым механизм совершения социального действия, который основывается на выполнении следующих действий: реализация потребности, мотивация и само социальное действие (рис. 1)17:

Подчеркнем особо: важность исследования процессов формирования социальных взаимодействий определяется тем, что оно дает возможность выявить глубинные основы мотивации поведения и деятельности. Социальные взаимодействии эффективны в том случае, если существует однонаправленность и согласованность отдельных социальных действий18.

Рис. 1. Механизм совершения социального действия (по С. Фролову)

Второй методологический подход к анализу социальных взаимодействий определяет, что социальные действия индивидов зависят не от личных интересов, а от потребностей тех социальных институтов, в рамках которых они существуют.

В рамках этого подхода, прежде всего, выделим концепцию анализа социальных взаимодействия П. Сорокина, для которого «взятое вместе явление взаимодействия представляет …определенную систему, где в течение процесса взаимодействия существует тесная функциональная связь между центрами взаимодействия: поведение или состояние одного из них тотчас же отражается на поведении и состоянии другого…»19. Для нас важен вывод исследователя относительно того, что на основе функциональной взаимозависимости между центрами взаимодействия возникает особое «коллективное единство», «коллективная индивидуальность» или особая «реальная совокупность».

Важнейший методологический вывод П. Сорокина гласит, что первым шагом к анализу «строения любого народонаселения (любой страны, любой эпохи)» является «анализ с точки зрения количества и качества составляющих его индивидов, характера их взаимоотношений и проводниковых связей»20.

Однако не только индивидуальные взаимодействия являются основой жизнедеятельности социальных организаций: выделяются взаимоотношения «коллективных единств» как взаимодействие социальных групп или «реальных совокупностей». В этом контексте П. Сорокиным подчеркивалась необходимость анализа таких сложных социальных образований как социальный институт. Отметим важный для нашего исследования тезис П. Сорокина: общество представляет собой реальность sui generis», то есть реальность отличную и не зависимую от реальности составляющих ее индивидов: «общество имеет свое существование, свои функции, свои органы…»21

Похожие позиции относительно независимого существования общества, и не сводимости общества к сумме индивидуальных действий высказывал автор теории социальных действия Т. Парсонс. В нашем контексте важны его выводы относительно общей концептуальной схемы реализации социального действия. Т. Парсонса интересовало не конкретное поведение индивида (актора), а его «обобщенные типовые характеристики (образцы) и осмысленные результаты, …а также механизмы и процессы, контролирующие формирование этих образцов»22.

Он высказывал обоснованное суждение, что в таких системах как социальная система и культура содержатся существенные элементы, которые не могут быть исследованы на индивидуальном уровне, что существуют типовые образцы культурных и поведенческих систем, которые, исторически меняясь, тем не менее, сохраняют концептуальное ядро. Следовательно, индивидуальное поведение является только уникальным вариантом общепризнанной, разделяемой большинством людей поведенческой модели. Подчеркнем: важно рассматривать социальное действие и взаимодействие в контексте развития социальной системы как совокупности четырех основных компонентов: ценностей, норм, коллективных организаций и ролей. Устойчивость социальной системе обеспечивают именно общие культурные образцы, которые максимально соответствуют «генетически заложенным свойствам вида».

Еще одно существенное положение Т. Парсонса, определяющее свойство постоянной изменчивости социальной системы: его парадигма эволюционного изменения акцентирует внимание на процессе «усиления адаптивных возможностей», происходящих в результате возникновения внутри общества нового типа культуры, а также через фактор коммуникативного взаимодействия. Таким образом, хотя ценностная система содержит в себе определенный нормативный образец (институционализированный тип действия), она вынуждена постоянно меняться, адаптироваться, приспосабливаться под возникновением новых факторов жизнедеятельности.

Таким образом, теория социального действия Т. Парсонса дает нам ключ к пониманию общего механизма формирования системы социального действия, акцентирования тесной взаимосвязи индивидуального поведения и общекультурных поведенческих образцов.

Третий методологический подход к анализу социальных взаимодействий исходит из положения, что социальные институты не только влияют на поведение индивидов и создают ограничения или стимулы для социальных взаимодействий, но и формируют возможности для индивидуальных проявлений. В последние годы социологами подчеркивается необходимость переосмысления самой роли социальных институтов, включая государственные институты, в социальной жизнедеятельности. Согласимся с мнением Г. Б. Клейнера, что наряду с понятием «институциональный фактор» общественного развития возникает понятие «институционального факта», т. е. факта, существующего благодаря определенным институтам23. Д. Норт, определяя факторы формирования институциональной среды, подчеркивал, что «ключевым для институциональных изменений является непрерывное взаимодействие между институтами и организациями в экономической среде с ее редкостью, и следовательно, конкуренцией»24.

Объяснение основных свойств человеческого поведения и субъекта деятельности является основным предметом теории структурации Э. Гидденса: «речь идет о природе и характере человеческой деятельности и действующей «самости». Э. Гидденс подчеркивает, что исторически возникший дуализм в развитии социальной теории, когда социология использует методологические подходы и методический инструментарий структурной социологии и «понимающей социологии», привел к определенному противоречию между так называемым «объективизмом и субъективизмом» в объяснении социальных явлений. Одни исследователи («структурные социологи») считают, что содержательная социологическая теория должна «преимущественно представлять совокупность разного рода обобщений» и «общераспространенные объяснительные правила», другие — что социология представляет собой «обеспечение концептуально-когнитивных средств или способов анализа того, что люди знают об истинных причинах собственных действий».

Теория структурации Э. Гидденса имеет для нас важное значение поскольку в ней переосмысливается понятие «социальной структуры» и подчеркивается ее двойственность: «структуральные свойства социальной системы существуют только благодаря непрерывному воспроизводству различных форм социального поведения во времени и пространстве»25. Подчеркнем: источником и основой образования и субъекта и социального объекта являются социальные практики, разворачивающиеся в рамках времени и пространства. По Гидденсу, фундамент социальной жизни («повседневную социальную деятельность») составляет «позиционирование или расстановка индивидов в пространстве социальных взаимодействий»26. Причем социальное позиционирование характеризуется постоянной возвратностью (рекурсивностью): структуральные свойства социальной деятельности постоянно возобновляются (восстанавливаются). Сделаем вывод: стабильность и постоянство во времени социальных взаимодействий определяется их рекурсивным характером.

Для нас актуально положение, что любые межличностные взаимосвязи имеют объективный характер, то есть на них, несомненно, влияют макроструктурные социальные свойства: «взаимодействие в ситуации соприсутствия мимолетно по сравнению с прочностью, основательностью крупномасштабных и освященных временем социальных институтов»27. Следовательно, ситуационные взаимодействия имеют социологическое значение только в том случае, если они встроены в систему пространственно-временных институциональных образований, а стратегии социальных взаимодействий определяются в рамках институциональной системной интеграции.

Подытоживая все выше сказанное, сделаем вывод: развитие социума и социальных институтов во многом определяется характером сложившейся системы социальных взаимодействий, а поле институциональных взаимодействий включает в себя различные уровни: от индивидуальных действий до взаимодействия социальных объектов. Устойчивость, следовательно, предсказуемость и управляемость социальных взаимодействий во многом определяется степенью «встроенности» в общую институциональную систему, находится в смысловом контексте социальных изменений внутри общества.

Литература

Василенко Л. А., Вронская М. И. Взаимодействие органов государственной власти и местного самоуправления с институтами гражданского общества / под общ. ред. Л. А. Василенко. М., 2010. Серия «Инновационные социальные технологии». URL: https://elibrary.ru/item.asp?id=32376951.
Василенко Л. А., Макагонов П. П., Тадорашко К. П., Чумак В. Г., Говердовская Л. П., Водоватова Т. Е. Взаимодействие муниципальных и государственных структур управления с некоммерческими общественными организациями. Самара, 2002. URL: https://elibrary.ru/item.asp?id=32726786.
Вебер М. Социология в системе наук о культуре // История теоретической социологии. Т. 2. М., 1998.
Вебер М. Основные социологические понятия // Теоретическая социология: антология / под ред. С. П. Баньковской. М., 2002.
Гидденс Э. Устроение общества. М., 2003.
Гофман И. Порядок взаимодействия // Теоретическая социология: антология: в 2 ч. М., 2002. Ч. 2.
Клейнер Г. Б. Эволюция институциональных систем. М., 2004.
Литвинцева Е. А. Вовлеченность граждан в процессы государственного управления и контроля // Среднерусский вестник общественных наук. 2017. 6. C. 94–102.
Литвинцева Е. А. Институт государственной службы: структурные компоненты и императивы: монография. Саратов: Издательский центр «НАУКА», 2012. 344 с. URL: http://elibrary.ru/item.asp?id=19258265.
Литвинцева Е. А. Оценка общественного доверия к государственным гражданским служащим: социологический анализ // Среднерусский вестник общественных наук. 2016. № 2. С. 21–29.
Литвинцева Е. А. Стратегии социальных взаимодействий в государственной гражданской службе // Социология власти. 2012. № 3. С. 13–18. URL: https://elibrary.ru/item.asp?id=17897424.
Норт Д. Пять тезисов об институциональных изменениях // КБКЭ. Минск, 2000. Вып. 4.
Общая социология: учебное пособие / под общ. ред. А. Г. Эфендиева. М., 2000.
Парсонс Т. Понятие общества: компоненты и их взаимоотношения // Теоретическая социология: антология: в 2 ч. М., 2002. Ч. 2.
Рыбакова И. Н. Социокультурный подход в диагностике социоинновационной среды государственных реформ // Образование и общество. 2008. № 1 (48). С. 66–70. URL: https://elibrary.ru/item.asp?id=13294904.
Сорокин П. А. Явление взаимодействия как коллективное единство // Теоретическая социология: антология. М., 2002.
Фролов С. С. Формирование социальных взаимосвязей // Общая социология: учебник. М., 2010.

Вопросы и задания для самоконтроля и повторения материала

Сформулируйте понятие «взаимодействие».
В чем особенности трех методологических подходов подходов к анализу социальных взаимодействий?
Чем определяется устойчивость, предсказуемость и управляемость социальных взаимодействий?

1.2. Сущность, характеристики и особенности реализации принципа открытости и прозрачности деятельности в контексте внедрения стандартов открытости государственных органов

К базисным основаниям мы относим смыслы, значения, концептуальные идеи, приоритеты открытости, пределы и императивы, междисциплинарные связи в данном дискурсе теории государственного управления, теоретической социологии, теории социальной самоорганизации, социальной психологии, коммуникологии, ряда других направлений теоретического самосознания, значимых для современных социально-управленческих практик.

Второе важное обстоятельство. Мы будем стремиться опираться на системный подход в процессе реализации принципа открытости в контексте внедрения стандартов открытости государственных органов, чтобы за деревьями не потерять леса. В системном подходе в его постнеклассической развертке, особое значение приобретают открытость, сложность, самосознание, самоорганизация, случайностность, ориентация на будущее. По Е. Н. Князевой и С. П. Курдюмову, в нелинейных процессах в форме представления о поле возможных путей развития открытой нелинейной системы (среды), предзаданном внутренними свойствами этой системы (среды), возрождается и детерминизм28. На такой основе могут быть получены существенные результаты в обеспечении реальной открытости структур государственного управления в Российской Федерации.

Тема открытости — проблема качества государственных институтов, предпосылка повышения доверия граждан и общества, осмысления и решения ключевых задач России на нынешнем повороте событий и новых вызовов. Речь идет об укреплении всей общественной системы, где в новых условиях главная роль будет принадлежать сильному государству, государственному управлению, его профессиональной трансформации. Открытость власти осуществляется в открытости государственного управления, через которое реализуется власть. Открытость же государственного управления проявляется в его взаимодействии с муниципальным управлением, бизнес-управлением, социальными движениями и организациями, а также и прежде всего в открытости гражданам социального механизма государственного управления — государственной службы во всех ее видах: гражданской, военной, иных видов.

Правомерен вопрос: что в системе государственного управления, кому, когда, где, каким образом, в какой форме и в какой степени может и должно быть открыто? Ответы на этот вопрос и определяют императивы, стандарты, пределы и ограничения открытости. Говоря об этом, понимаем, что любое явление, доведенное до логического завершения, становится абсурдом.

Еще одно обстоятельство. Рассматривая феномен открытости в разных научных дисциплинах, мы пытаемся реализовать междисциплинарный синтез, выявить объективные основания открытости, показать, как эти дисциплинарные области коммуницируют друг с другом и дают надежду на более ощутимый результат в возможностях и ограничениях применения принципа «открытости/закрытости» в государственном управлении.

Некоторые суждения о «системном движении», где открытость — значимый вектор.

Открытая система — «система, готовая к вхождению в отношения с другими системами и согласованию объемов целесообразной «свободы» в рамках фиксированных соглашений» (О. С. Анисимов); «системой можно назвать только такой комплекс избирательно вовлеченных компонентов, у которых взаимодействие и взаимоотношение приобретают характер взаимоСОдействия компонентов на получение фокусированного полезного результата» (П. К. Анохин)29.

По мысли экономиста и социолога Ричарда Флориды, в XXI веке развитие и креативность становятся тесно связанными друг с другом: выиграют в этой борьбе города и регионы, поддерживающие технологии и высокотехнологические центры, креативный класс и открытость общества (иммиграции, взаимодействие, личное общение, доверие)30. А. Е. Смирнов, один из «событийных социологов», полагает, что социальность «составляют… социальные сингулярности, социемы», «становление непосредственно недостижимо, однако, что-то уже появляется, нечто уже должно быть открыто…»31

Открытость с социологической точки зрения — обмен социальной системы с внешним миром, окружающей средой веществом, энергией, информацией, коммуникацией; наличие «источников и стоков» в каждой точке самоорганизующейся системы (С. П. Курдюмов). Мы видим, что открытость сопряжена с самоорганизацией — процессами спонтанного упорядочения, образования и эволюции структур в открытых нелинейных средах. В управлении это способность системы поддерживать уровень своей организации при резкой смене внутренних или внешних условий.

Идея открытости появляется в социологии управления при выяснении роли обратной связи в системе «управляющая система — управляемая система»; в неклассической социологии — при обосновании новой роли среды в социальных взаимодействиях; «средовая парадигма саморазвивающихся систем становится ведущей»32; в социологической концепции «расширенного порядка» Фридриха фон Хайку33. «Процессы глобализации, — полагает социолог С. А. Кравченко, работающий в области социологии риска, — неизбежно способствуют становлению открытого социума», «общества превращаются в открытые системы», «общественное сознание становится весьма неустойчивым»34.

К социологии открытости мы еще вернемся: ее вклад в осмысление этого феномена поистине бесценен. Сейчас же обратимся к философским истокам в надежде найти объективные основания открытости.

Сказать, что феномен открытости в философии, в отличие от таких категорий, как отражение, отношение, отчуждение, является Золушкой, будет некоторым преувеличением. У древнегреческих философов мы найдем множество суждений об открытости. Приведем лишь одно из них: «Мы не думаем, что открытое обсуждение может повредить ходу государственных дел» (Перикл, афинский мыслитель, лидер демократии, сформулировавший принцип равенства перед законом).

Справедливости ради следует уточнить, что в отечественной философской традиции феномену открытости сродни феномен свободы, а также — правды. Так у Ивана Ильина путь от бессердечной культуры к очевидности идет через духовность инстинкта, зрелость личного суждения, ответственность, цельность, творческий труд, всенародную волю, организацию национального правосознания. Чтобы человек пережил очевидность и приобрел убеждение, ему необходима свобода. Истинная политика для Ильина есть искусство свободы, искусство права, искусство справедливости. Государство есть властная организация; но оно есть в то же время еще и организация свободы35.

Уже ответ на основной вопрос философии: «Является ли мир познаваемым?» — «Да, мир познаваем» — говорит об открытости мира для познающего разума. Открытость — характеристика Мира как самодостаточного и становящегося одновременно, открытого для постоянного движения, развития.

Для философа-экзистенциалиста Мартина Хайдеггера важна «исконная открытость сущего как такового». «Открывают то, что существует само по себе, оставаясь неизвестным» (Иммануил Кант). И у русских космистов, особенно В. И. Вернадского, а также Тейяра де Шардена идея ноосферы, включения разума в естественные космические процессы не вызывают сомнений в дискурсе открытости.

Открытость, приобретающая характер философской категории, охватывающей многие аспекты познания (открытие новых взаимодействий; поиск национальной идеи; осмысление научных парадигм; «конкурирующие исследовательские программы» (Имре Лакатос, Пол Фейерабенд); творческий характер познания; обменные познавательные процессы) и практической деятельности (социальные практики, постнеклассические практики36, спонтанные процессы), тесно связана с отношениями (взаимозависимостью элементов определенной системы; формой деятельности; существенной связью). Значение изучения устойчивых, повторяющихся, существенных связей и отношений ведет к социальным закономерным тенденциям.

Принцип открытости как выражение глубинных закономерных тенденций может приобрести экзистенциальное значение и звучание. В. С. Егоров выводит его на уровень философии открытого мира, утверждая, что открытость мира тождественна его безначальности — бесконечности37. Карл Поппер, философ, автор концепции «частичной социальной инженерии» (целенаправленного решения конкретных социальных проблем), анализируя открытое общество, определяет его главную идею — идею власти закона, а установление власти закона — как задачу государства. «…Если мы хотим остаться людьми, — подчеркивает философ, — то перед нами только один путь — путь в открытое общество. Мы должны продолжать двигаться в неизвестность, неопределенность и опасность, используя имеющийся у нас разум, чтобы планировать насколько возможно, нашу безопасность и одновременно нашу свободу»38. А. А. Грицанов, исследователь философских идей К. Поппера, полагает, что «открытое общество», власть разума, справедливость, свобода, равенство и предотвращение международных преступлений — выступало у К. Поппера общественным идеалом39.

При этом российский опыт показывает, что законы должны быть легитимными, то есть справедливыми, включающими механизмы их исполнения, открытыми относительно социокультурных воздействий (среды), наконец, — динамично развивающимся институтом законодательной базы и правосознания. Специально подчеркнем, народ, граждане России, являясь сувереном власти и управления, принимая Конституцию (Основной Закон) Российской Федерации, рассматривают российское государство как социальное, светское, правовое, демократическое. Эти конституционные характеристики государства дополняются такими характеристиками общества, как гражданское, открытое, общество «знаний», информационное общество, общество «риска», общество потребления, общество услуг, общество как «поток событий», общество как система.

Закрытое общество с социологической точки зрения, то есть общество, ограничивающее или исключающее возможность социальной мобильности, пользования информацией, достижениями образования и культуры, личностного и общественного развития; тоталитарное, клановое, криминальное общество. Всегда есть угроза сдвига общества в «новое средневековье» (Н. А. Бердяев).

Новые грани феномена открытости. Если наука, по К. Попперу, растет не благодаря количеству «бесспорно установленных законов», а за счет «обучающих стратегий, гипотез и критики», то сложносистемное мышление Клауса Майнцера требует уточнения и разъяснения со ссылками на меняющиеся исторические стандарты методологии, институциализации (превращение деятельности в регулируемые общепринятые социальные практики) и организации40. Открытость и относится к числу такого рода методологических проблем.

В этом ключе мы опираемся на принцип опережающего отражения действительности41. П. К. Анохина — способность сознания «схватывать», опережать будущее в мысли и деятельности — в идее, концепции, теории, социальном планировании, проектировании, предвидении, программировании, конструировании социальной реальности, управлении социальными изменениями и алгоритмами. Заметим, вслед за П. В. Копниным и П. К. Анохиным, что под фундаментальностью исследования следует понимать степень опережения действительности, значение для будущего.

Однако, не следует и преувеличивать в становлении социальных систем роль субъекта-конструктора, поскольку существует естественный социальный отбор институтов, объективно идут процессы спонтанной институциализации, приводящие порой к непредсказуемым результатам.

Парадокс «открытости / закрытости» во всей своей сложности проявился в условиях исхода мигрантов из стран Африки и Ближнего востока в Европу, в крушении толерантности, в частности — в Германии, локомотиве европейских преобразований. Возникновение «критической массы» мигрантов другой культуры может коренным образом изменить лицо и ценности европейской цивилизации. Кроме того, возможно и целевое использование принципа открытости в интересах конкретного социального субъекта, как это выявилось в ситуации однополярного мира в создании США «Политики открытых дверей», а также «Азиатско-Тихоокеанской зоны свободной торговли», в которой для России места нет.

Опираясь на философию как открытое миропонимание и самосознание, базисную методологию системно-интеграционного подхода, вновь вернемся к социальной системе, благодаря которой открытость и приобрела статус «гражданства» в социальном знании.

Условно говоря, познавая или создавая систему, в том числе — управления, мы берем какую-то часть социальной реальности, как бы «отрезаем» справа и слева, сверху и снизу некоторые ее связи и отношения. Тем самым приобретаем возможность этой выделенной части для ее идентификации в окружающем социальном мире. Затем, на этой основе, мы «переоткрываем» открывшуюся для нас новую социальную систему, выявляем ее интегральные характеристики, реальные и потенциальные возможности, миссию (предназначение), пределы, императивы. В принципе, все это относится и ко всей системе социального управления, всем ее компонентам — государственному, муниципальному управлению, бизнес-управлению, конфессиональному управлению.

В условиях нарастания сложности, неопределенности, непредсказуемости социальных взаимодействий, прежде всего — управления и социальной самоорганизации, принцип открытости приобретает новые качественные характеристики. Это касается в наибольшей степени познания и деятельности сложносистемных образований. Поясним, что принцип для нас — не некая договоренность сторон, субъектов познания, деятельности, отношений, а выражение глубинных закономерных связей и отношений, в том числе — управленческих. Мы возводим социальную закономерность в принцип, чтобы ею (закономерностью) руководствоваться в наших действиях.

Открытый характер подавляющего большинства систем во Вселенной, по Олвину Тоффлеру, одному из немногих выдающихся мыслителей, ощутивших шок от будущего, наводит на мысль о том, что реальность отнюдь не является ареной, на которой господствует порядок, стабильность и равновесие: главенствующую роль в окружающем нас мире играют неустойчивость и неравновесность… Многое из того, что обычно относят за счет действия тайных биологических причин, в действительности порождается не «эгоистичными» детерминистскими генами, а социальными взаимодействиями в неравновесных условиях42. Уделим внимание феномену неравновесности систем и процессов: здесь возможно открытие принципиально новых, парадоксальных связей, отношений, зависимостей, детерминаций. В частности, появляется так называемый «странный» аттрактор (область притяжения), где управленческие решения скорее угадываются, нежели обосновываются.

Уже в Новое время, по Блезу Паскалю, пришло и новое понимание сложности, при которой нельзя понять части, не зная целого, а целое — не зная частей; не только части входят в целое, но и целое существует в каждой части. В подобных идеях светится «открытость», появляется «новая рациональность» (Н. Н. Моисеев). А Эдгар Морен, французский сложносистемный социолог, подчеркнул, что «рациональность — это диалог с нерационализируемым»43.

В диалоге с Ильей Пригожиным, характеризуя и поддерживая новую научную парадигму (самоорганизацию, открытые системы, нелинейность) с позиции современной междисциплинарной теории самоорганизации и коэволюции сложных систем, С. П. Курдюмов и Е. Н. Князева делают акцент на существенно нестационарных, усложняющихся диссипативных структурах, структурах-аттракторах их эволюции, формируют образ открытой среды, «нелинейных систем (сред)», «режимов с обострением», «развитие через неустойчивость»44.

Подобный подход для государственного управления — не музыка иных миров, а горькая необходимость в реагировании на новые вызовы и угрозы. К примеру, нарастающая открытость системы, быстрые перемены снижают уровень предсказуемости, повышают значение реального стратегического управления, качества реагирования на новые вызовы и угрозы.

Обратим внимание в дискурсе открытости на тот социально-научный факт, что сложное мышление, по мысли Э. Морена и Е. Н. Князевой, заполняя промежутки между дисциплинарными областями, становилось подлинно междисциплинарным, а выходя на метанаучный уровень и осуществляя перенос моделей сложного поведения из одной дисциплинарной области в другую, становилось трансдисциплинарным45. Это означает, что появляются новые возможности во взаимообогащении теории государственного управления, социологии управления, теории организации, теории самоорганизации, социальной психологии, коммуникологии. И еще о методе познания сложного, к которому мы лишь прикоснулись, и который Э. Морен сам не рассматривал как некий универсальный метод. Возможно, формируемый в процессе исследования, накопления опыта он и приобретает трансдисциплинарный характер, диктует стратегию, которая, по Э. Морену, всякий раз видоизменяется в зависимости от наблюдений, накопленной информации и тех случайностей, с которыми мы сталкиваемся.

Так постепенно приходило понимание глубокого смысла принципа открытости и его связи с феноменами «самоорганизация», «случайность», «нелинейность», в том числе — с порядком нового, неизвестного ранее типа –«диссипативными структурами», за разработку которых Илья Пригожин получил Нобелевскую премию. Клаус Майнцер, один из ведущих специалистов в области междисциплинарных исследований, рассуждающий о направлениях происходящих перемен, также полагает, что институты общества суть диссипативные структуры, которые могут возникать и оставаться неизменными в определенном интервале внешних условий… Способность управлять сложностью современных обществ зависит от эффективных коммуникационных сетей, которые определяют способность к обучению, помогающие человечеству выжить46. И еще ценная мысль: переход от фактов к информации, знанию и мудрости бросает междисциплинарный вызов обществу знания47.

Заметим, что исследователи проекта «Живая организация» Кристофер Мейер, директор Центра инноваций в бизнесе (Кембридж) и Стен Дэвис, его партнер по исследованиям, наполняют принцип открытости новыми оригинальными значениями и вводят императив адаптивности в бизнес-процессы. В открытой организации «задача высшего руководства — применять направленный отбор, постоянно подтверждать направление…», не забывая, во-первых, о том, что «сначала мы создаем свои системы, а потом они создают нас» и, во-вторых, понимая, что «стратегия — это не длительный план действий, но эволюция основной идеи в постоянно меняющихся обстоятельствах». Нужно признать, утверждают авторы, что «внедрение постоянных изменений и связанные с этим издержки неизбежны. Это ведет нас… к эволюции, от принципов управления «сверху вниз» — к принципам развития «снизу вверх» и от узкой эффективности — к широкой адаптивности…»48 Исследователи теории сложных систем обнаруживают, что адаптация — общее свойство взаимосвязанных систем, а способность к взаимодействию — основная причина ускорения изменений.

Наконец, идея открытости — одна из центральных идей в коммуникологии, в организации общения. Очевидно, что «будущее многих открытий лежит именно в пространстве научных коммуникаций»49. В этой области мы напрямую уже сегодня сталкиваемся с «будущим невозможного», отчетливо понимая, к примеру, что наш смартфон такой же сложный агрегат как атомный реактор или самолет, для изготовления которого работают многие тысячи лучших инженеров (Н. А. Никифоров, министр связи и массовых коммуникаций Российской Федерации).

Информационные технологии меняют нашу жизнь, став объективной необходимостью для граждан и государственного управления, делая его (управление) более открытым и повышая тем самым уровень доверия к структурам власти и управления. Появляются новые задачи и новые механизмы в государственном администрировании, в работе с кадрами, персоналом, в дистанционном профессиональном образовании, в системе государственных услуг. Растут социальные ожидания относительно качества государственного администрирования социальных услуг50. И главное — появляются проблемы на всех уровнях, формах и площадках взаимодействия государственного управления и социальной самоорганизации граждан.

Государственные социальные услуги и соответствующие социальные нормы и стандарты не сводятся к так называемой «прожиточной корзине», включают ее как необходимый компонент. Если иметь в виду под качеством жизни смысловую, структурно-функциональную, пространственно-временную и ценностную определенность жизни, становится значимым следующее положение: в логике восхождения сервисной функции государственной службы от бумаг, справок, разрешений и даже предоставления государственных и муниципальных услуг в электронном виде являются ценностью такие качества жизни, как равные социальные возможности, открытость власти и управления, достойный прожиточный минимум, эффективная социальная защита и поддержка нуждающихся в этом граждан, социальная самоорганизация, благоприятная среда обитания, личная безопасность, социальный порядок, лад и справедливость.

Обозначим социально-психологический аспект проблемы открытости. Пс

...