Само слияние прошлого с будущим является средневековым приемом, который Водолазкин описывал в качестве литературоведа. То, что было, указывает на то, что будет. Таким образом, когда будущее превращается в настоящее, прошлое неизбежно присутствует при этом. Эта циклическая модель времени, которая четко противопоставляется западному, позитивистскому принципу прогресса, основана на представлении, что все новое является уже давно знакомым или, по крайней мере, прорекаемым
После смерти итальянца Амброджио главный герой принимает его имя и становится Амвросием. Это видоизменение не ограничивается юридической сменой имени, а означает слияние двух биографий. То, что пережил Амброджио, становится прошлым Амвросия. При этом суть не в психологическом становлении под влиянием пережитого, а в нравственно правильном поведении в трудных ситуациях. Этому правильному поведению нельзя научиться, оно существует само по себе, его следует лишь распознать и стойко превратить в жизнь. Кто ведет себя таким образом, присваивает себе личность праведника, которая, как показывает концовка романа, даже может быть запечатлена в священном пространстве — в могиле.
Понимать время как таковое нет никакой необходимости, понимать нужно только то, что происходит в определенный временной отрезок. А происходящее, с средневековой точки зрения, обусловлено не причинно-следственными связями, а представляет собой параллелизм аналогичных ситуаций на разных временных уровнях.
Пустоту, которой питалась героиня повести, мы можем связать с техникой медитации в буддизме, ведущей к постепенному отстранению возникающих образов в мире, в целях очищения внутреннего восприятия от всех видов ощущений. Это происходит и с Олей: она освободилась от мира мнимых видимостей, она впервые увидела еду, — феноменологический прообраз еды, то есть она постигла тайну пустоты, которая все вбирает в себя. Это энстаз «тотальной пустоты», то есть состояние, когда «опыт исчерпан (потому что разорвана связь „мир — сознание“)» и когда, по словам М. Элиаде, наступает откровение: «одновременно пустое и наполненное до краев бытие-сознание» (самдхи) [903]. Пустота, в которой нуждается героиня, представляется утверждением ее бытия. Это та пустота, которая в даоизме определяет бытие. Даоистская мысль о том, что «из глины делают сосуды, но употребление сосудов зависит от пустоты в них» [904], кажется, применима к героине Сорокина. Наполняя себя пустотой, она редуцировала как свои физиологические органы, так и собственное сознание, создав из себя емкость для наполнения новым бытием. Очищение героини означало упразднение всех смыслов, то есть пустоту, чистоту и молчание, как предпосылку последнего, эсхатологического сознания
по Введенскому, следует отказаться от говорения о своем понимании — как в квантовой механике, простой факт наблюдения за процессом (в данном случае утверждение факта) влияет на сам процесс.
для Введенского «„не понять“ — это положительное понятие, смысл которого должен быть раскрыт». Об этом Введенский пишет прямо в «Серой тетради»: «Всякий человек, который хоть сколько-нибудь не понял время, а только не понявший хотя бы немного понял его, должен перестать понимать и все существующее»
Введенского интересует наиболее радикальный случай: возможность понимания как результата тотального непонимания, следующего в ходе говорения, которое, в свою очередь, не ставит перед собой цели связного сообщения и, тем самым, делает привычный нам процесс думания бессмысленным. Именно в таком контексте следует понимать бессмыслицу Введенского.
