Понятие аскезы, то есть стремления к воздержанию и отречению от земных благ, — ключевое для самосознания русской культуры. Оно связано с темой бедности, под которой понимается не только нужда, но и скудость окружающей среды, аскетичность самой природы. Такие мыслители, как Н. Бердяев, М. Вебер и Н. Элиас, описывали аскезу как технику самоограничения и самодисциплины и, следовательно, как ключевой экономический и цивилизационный фактор. Однако если обратиться к Библии, то евангельским понятием оказывается изобилие, а вовсе не аскеза. Его образцом стало чудо умножения хлебов, достигнутое без каких-либо аскетических подвигов со стороны присутствующих людей. В таком случае, действительно ли пара изобилие/аскеза антонимична? Как моделируется напряжение между этими двумя полюсами в русской литературе? Какое отражение идея трансформации крайней бедности в избыточное богатство нашла в советской культуре? В сборник вошли статьи Ж.-Ф. Жаккара, К. Ичин, О. А. Ханзена-Лёве и других исследователей, посвященные этой теме в русской литературе от средневековья до современности.
Само слияние прошлого с будущим является средневековым приемом, который Водолазкин описывал в качестве литературоведа. То, что было, указывает на то, что будет. Таким образом, когда будущее превращается в настоящее, прошлое неизбежно присутствует при этом. Эта циклическая модель времени, которая четко противопоставляется западному, позитивистскому принципу прогресса, основана на представлении, что все новое является уже давно знакомым или, по крайней мере, прорекаемым
После смерти итальянца Амброджио главный герой принимает его имя и становится Амвросием. Это видоизменение не ограничивается юридической сменой имени, а означает слияние двух биографий. То, что пережил Амброджио, становится прошлым Амвросия. При этом суть не в психологическом становлении под влиянием пережитого, а в нравственно правильном поведении в трудных ситуациях. Этому правильному поведению нельзя научиться, оно существует само по себе, его следует лишь распознать и стойко превратить в жизнь. Кто ведет себя таким образом, присваивает себе личность праведника, которая, как показывает концовка романа, даже может быть запечатлена в священном пространстве — в могиле.
Понимать время как таковое нет никакой необходимости, понимать нужно только то, что происходит в определенный временной отрезок. А происходящее, с средневековой точки зрения, обусловлено не причинно-следственными связями, а представляет собой параллелизм аналогичных ситуаций на разных временных уровнях.