Оглавление

Сердце Алана

Плейлист

MONOLOG METRO — Имена (тема книги)

Roger Subirana Mata — Between worlds

Piano covers club from I’m in records piano version — The scientist

Mree — In Your Eyes

Walking on cars — All the drinks

Mree — Face my fears

NF — Paralysed

Epic score — Courage in the skies

Natune, Moonnight — I need a new love

Sarah Brightman — Only an ocean away

Abroad — Fire

Паша Руденко — Немой

Anivar- Твоя любовь

Brian Culbertson — Don’t Go

Ben Foster, Nicholas Foster, Samuel Thompson — To the end

Дисклеймер

Уважаемые читатели! Все события и персонажи книги вымышлены, а сюжет не преследует цели оспорить существующую концепцию построения мира и задеть чувства верующих! Любые совпадения с реальными событиями и людьми случайны!

В книге намеренно использована привычная для России метрическая система (метры, километры), чтобы облегчить понимание сюжета.

Пролог

А́лан

Сегодня я жду Эмму в новом сне. Я создал его сам, чтоб увести ее подальше от унылой реальности. А заодно сбежать из своей и в последний раз забыться в ее объятиях.

Она, как всегда, не увидит меня, только почувствует мое тепло, но большего не нужно. Я и сам сейчас очень далеко и даже с закрытыми глазами вижу день, когда закончилась одна моя жизнь и началась другая.

Это был мой шанс все исправить, только я, как всегда, не воспользовался им и продолжил разрушать все, к чему прикасался.

Все, включая жизнь любимой женщины…

С тех пор как в реальности я впал в кому, мир вокруг меня изменился. Пока мое тело поддерживает куча аппаратов и немалые деньги семьи, сознание блуждает где-то в мирах внутри моего сердца. Много лет назад я сделал глупость, думая, что шаг в чертову бездну решит все мои проблемы. И вот итог: теперь вместо того, чтобы исчезнуть, я стал растением и существую, пока этого хотят другие!

Я поверил бы в переселение душ, загробный мир и всякий бред про жизнь после смерти. В крайнем случае, отправил бы сказочников к мозгоправу, но так вышло, что все это чудовищная правда.

И я до сих пор не могу смириться с этим!

Кома — не результат несчастного случая. У нее есть главный виновник, и по иронии — это мой собственный отец, Ро́элд Войт, а по совместительству — самый влиятельный человек в стране. Если проще — алчный говнюк, каких я не встречал даже на бесконечных встречах в стенах нашего особняка.

Он владел целой корпорацией, в которую входили десятки телеканалов, радиостанций, газет и хрен знает, чего еще. Я же всегда хотел заниматься бизнесом ради прибыли, а не власти. Отели, клубы, рестораны — вот предел моих амбиций. Только отец не поддержал меня! Даже не так… Он был в бешенстве и на корню рубил все мои идеи. Когда же я окончательно вышел из-под контроля и начал самостоятельно находить инвесторов, этот престарелый выродок пошел дальше. Он принялся скупать земли, местные власти и подрядчиков. А заказные статейки в желтой прессе помогали ему уничтожать мою репутацию в среде партнеров.

После очередного фиаско я сбежал. Я делал это с самого детства, и мне было привычно. Тогда и встретил самую прекрасную женщину на свете — мою Эмму.

Ее жажда жизни вытащила меня, так что следующие пару лет я грезил только ей и местью. А затем задумал построить бизнес-империю, назло папаше, и ради этого пошел на сделку с его конкурентами. Но мой план снова рассыпался, как карточный домик, потому что отец узнал о нем быстрее, чем я смог довести его до конца. И помогли в этом те, от кого я меньше всего ждал удара в спину — родители Эммы.

Я не вдавался в подробности их взаимовыгодных отношений. Но то, что их семья стала еще богаче, а многочисленная родня получила места в корпорации отца — медицинский факт. Я же, кроме долгов и окончательного разрушения репутации, не получил ничего! Стал изгоем, посмешищем и перестал доверять даже Эмме.

Конечно, она уверяла, что ничего не знала, но моя паранойя быстро достигла масштабов серьезной болезни. Поэтому я начал считать наше знакомство подстроенным. С этой мыслью и прожил около месяца, а затем снова сбежал. Неделями не отвечал на звонки и сообщения, и, в конце концов, написал, что все кончено.

Отец добился своего! Я ничего не мог и вскоре стоял перед распахнутым окном с бутылкой виски. Собирался с духом, чтобы лишить этого подонка главного актива. И… черт, я не помню, что произошло дальше. Голову окутал туман, а когда рассеялся, я увидел светлый лик какой-то старухи.

Но я догадываюсь, что валяюсь в больнице не от падения с лавочки или отравления.

Это было так странно, что я не мог поверить в то, что это происходило на самом деле! Старуха назвала себя А́йной, моим светлым началом, и рассказала, как устроен мир, в который я попал. Но тогда я считал это предсмертными галлюцинациями и не придал значения. Пока не понял, что это моя новая реальность, и она находится не высоко в небе или в самом горячем адовом котле, а в моем собственном сердце.

Оказалось, что это единственный орган, который имеет энергетический центр. Внутри него находится большая планетарная система со светилом, вроде нашего Солнца, только называется оно Эльсенуэ́, и никто из жителей не знает, что существует внутри меня. Все они ведут обычную жизнь и имеют такие же миры внутри себя.

Одни из них похожи на мой привычный Сан-Франциско, другие — кишат страшными тварями и персонажами из фильмов ужасов. А тот, в который попал я, находится внутри жителя системы Эльсенуэ и сочетает в себе все это.

Правда, я толком не знаю, как здесь что называется, кроме клочка суши, по которому слоняюсь все это время. Иногда мне кажется, что он похож на США. На этом мои знания заканчиваются.

Почему? Все просто! Мне плевать.

В общем, мое сердце — вот такая нехреновая матрешка.

Почему я попал в мир другого человека? Старуха сделала это на случай, если я свихнусь и решу уничтожить его, ведь здесь я Бог, только называюсь Высшее Сознание. Но в этом случае разрушение планетарной системы внутри какого-то бедолаги не станет концом света. В то время как гибель системы Эльсенуэ приведет к смерти всех, потому что это внешний контур моего сердца.

Если проще, светлым не жалко отдельных жителей. Что бы с ними ни случилось: катастрофа, болезнь или мое вмешательство, Айна просто переместит меня в другого человека и снова займется перевоспитанием. Как вы поняли, эта тюрьма не имеет границ и будет удерживать меня внутри, пока живет мое тело.

В первый же день старуха поставила условие для моего возвращения в реальность: я должен принять ответственность за все, что произошло в мирах, пока я мечтал о смерти, и навести в них порядок. Для этого у меня были почти безграничные возможности и способности, которые я в ста случаях из ста использовал не по назначению. А, как только я понял, что сменил отцовские казематы на светлые кандалы, и правда спятил. Послал все к черту и сделал очередную попытку сбежать. Надо ли говорить, к чему в итоге это привело?

Все верно, я разрушил мир этого бедняги и очутился в следующем. Не из мести или желания проверить слова старухи. Я просто оказался не готов к ответственности и роли Бога. Потому сейчас уверен, что угрозы светлых — не шутка. Они до последнего будут держать меня здесь, чтобы однажды с чистой совестью выпнуть обратно на больничную койку! А я не перестану поступать по-своему, ведь не хочу остаться чертовым инвалидом на всю жизнь!

Знаю, это похоже на шизофрению, но что бы я ни делал, Айна всегда будет сильнее меня, и причина более чем эпична: она часть моей души, а не сознания.

Что случилось дальше? После перемещения старуха вплотную занялась мной и создала книгу, в которой записала истории тех, кто умер по моей вине. Их было миллионов тридцать, и каждая была трагичней предыдущей.

Нет, она не заставляла читать их с выражением, потому что придумала более изощренный способ поиздеваться. Время от времени книга насильно затаскивала меня в одну из слезливых историй, чтобы я увидел то, что сотворил, и мучился.

В конечном итоге, Айна добилась своего, прямо как отец! Мне и правда было хреново, а моя светлейшая часть спокойно ставила галочку и переходила к новому методу воспитания.

Где все это время были темные?

Они сыграли свою роль. Может, поэтому сейчас я выгляжу так жалко. Но поговаривают, что главный из них — Де́миан, мое темное начало, больше 100 лет пребывает в заточении за грязные делишки. Не знаю, как Айна провернула это и зачем, но, честно говоря, меня не интересовали причины их конфликта. Знаю только то, что он произошел задолго до моего появления здесь.

Наше бессмысленное противостояние со светлыми продолжалось до тех пор, пока я не встретил здесь Эмму. В то время я еще мог создавать копии людей из реальности, но, что касается Эммы… я сильно скучал. Настолько, что неосознанно создал и ее.

Это и стало началом катастрофы!

Как только Айна предупредила меня о ее появлении, я сразу же отправился за ней. К тому моменту Эмма в ужасе металась по людной улице. Но наша встреча не стала для меня подарком, потому что я увидел не ее счастливую улыбку, а только безжизненный пустой взгляд!

Я не смог посмотреть ей в глаза тогда, когда рвал отношения, и испугался этого здесь, поэтому моя любимая женщина оказалась слепой!

С тех пор я никого не создал. Мертвец способен только покалечить, так что мое светлое начало забрало эту способность, а заодно придумало для Эммы надежную помощницу — тетушку Грейс.

Та встретила ее в день появления и убедила, что они знакомы, а я не мог просто появиться рядом. Не хватило смелости все объяснить ей. Вскоре они с Грейс переехали Бе́ловью, небольшой городок на окраине Западного штата, и я отправился за ними.

Последние два года я незримо нахожусь рядом и коплю силы на исцеление Эммы. Прихожу в ее сны, тайно помогаю ей, когда тетушка уезжает по делам. В общем, стараюсь хоть как-то облегчить ее жизнь и загладить вину.

Если б это было возможно!

Появись она раньше, я бы вылечил ее, но в то время у меня едва хватало сил на собственную жизнь. Как ни крути, мое тело умирает, и постепенно я лишился многих своих возможностей.

Старуха знала это, но не вмешалась! Вместо этого она посадила в моем доме особое дерево — льенте́рис, чтобы поддержать мое существование и тихо наблюдать за муками совести. Он до сих пор подпитывает меня энергией, пока я живу почти затворником рядом с любимой.

Но завтра все изменится, потому что я, наконец, смогу помочь ей и уйти.

Пора. Она давно ждет меня во сне. Я не смогу сказать, как сильно я люблю ее, но сделаю все, чтобы она прожила длинную, полную красок жизнь.

Глава 1. Алан

Мир жителя системы Эльсенуэ́, г. Бе́ловью.

Сон Эммы.

Мы стоим на берегу под лиловым небом. Я за спиной у Эммы держу ладони поверх ее ресниц, а она сжимает их от волнения и несмело улыбается. Легкий ветер, играя в ее волосах, холодком пробегает по шее, волнует и заставляет меня сильнее прижаться друг к ней. Но это лишь вид. На деле, я просто ищу покой. Хотя знаю, что не найду его даже здесь, рядом с ней, в несуществующем мире. Вина не дает мне забыться, пульсирует и вот-вот расколет душу на тысячи частей, поэтому мне ничего не поможет… кроме понимания, что все плохое скоро закончится.

Не знаю, почему я подумал об этом месте. Наверное, вспомнил одну из картин Грейс, которую нашел на чердаке недавно, и захотел побывать именно здесь.

Из-за слепоты Эмма не способна видеть сны, поэтому терпеливо ждет вечера, чтобы незнакомец без лица и имени показал ей мир, который отнял у нее. Только она не догадывается, что я больше не приду к ней, и беззаботно бежит к реке. Я же сажусь у высокого дерева и стараюсь запомнить ее здоровой и счастливой, ведь у меня есть только эта ночь.

А дальше — длинный путь в небытие.

Так проходят часы, а потом все исчезает. Закат превращается в серое марево, а река — в слезу на моей щеке. Я точно знаю, что произошло — любимая проснулась. Снова. Но как бы я хотел, чтобы эта ночь никогда не заканчивалась…

Открыв глаза, я уставляюсь в потолок. Мне незачем следить за ней. Я знаю каждый ее шаг по секундам: вот она приподнимается, встает и проходит мимо окна.

Все, как обычно. Я так думал…

Только вместо маленького стула рядом с туалетным столиком, Эмма вдруг начинает искать кресло, которого нет, потому что Грейс перенесла его в кладовку пару дней назад. Конечно, мне ничего не стоило сдвинуть этот чертов стул, но все происходит так быстро, что вместо этого я сам тянусь к любимой и ловлю ее руку.

Ловлю, оставаясь невидимым!

От прикосновения внутри все сжимается. Потолок и пол меняются местами, и я перестаю дышать, но не могу отпустить и дать ей упасть. Если бы не внезапное появление ее тети за моей спиной, я бы еще долго изображал статую и думал, как вывернуться. Но, к счастью, Грейс появляется очень вовремя и быстро хватает Эмму, естественно, не замечая меня.

Понятия не имею, как она вошла так тихо, но мне очень повезло! Теперь обе думают, что тетя спасла «племянницу» от падения, так что я продолжаю обливаться потом, стоя у окна.

— Дорогая, я не успела разбудить тебя! Проспала! У нас много дел и очень мало времени на сборы! — вопит она.

Я знаю два языка Грейс — крик и дикий вопль. Третьего не дано. Во всяком случае, я не видел ее в спокойном состоянии за все два года, что нахожусь здесь.

И это утро не исключение. Хотя бы в чем-то.

— Ничего, я же не беспомощная и могу ориентироваться в собственной комнате, — отвечает Эмма и поворачивает голову в сторону окна.

Грейс понимает, что «племянница» искала кресло, и устало поднимает брови:

— Я сто раз повторила, что перенесла это несчастное кресло в кладовку! Где ты витаешь все время?

— Наверное, я привыкла к этому городу и мне трудно покидать знакомые места.

— Не переживай! Новая комната будет почти как эта, — успокаивает тетя и усаживает Эмму на стул у зеркала. — Давай я помогу тебе привести себя в порядок! А потом заберу документы из больницы.

— Может, сразу уедем? Ты ведь знаешь, что тебе скажут.

— Разумеется, знаю! Два года эти, так называемые профессора, уверяли меня, что нет никаких причин для твоей слепоты. Как им позволяют лечить людей?

— От того, что ты ткнешь их носом, ничего не изменится, — устало протягивает Эмма.

— Здоровая девушка не может внезапно потерять зрение! Это понимаю я, не имея кучи дипломов, а значит, есть причина! И они должны хорошенько запомнить этот разговор! Я слишком долго полагалась на них! К тому же, я не успела все собрать.

— Ты снова уснула за чтением медицинского справочника, поэтому проспала? — интересуется «племянница», и не услышав ответ, продолжает: — Ладно… Так, куда мы едем?

— В Уи́ндженстон.

— Так далеко? Это большой город.

— Я сама не в восторге и буду скучать по нашему дому, — медленно расчесывая каждый локон, бурчит Грейс. — Но мне будет гораздо спокойнее, когда мы, наконец, вылечим тебя. Я заберу результаты исследований и заключение в их несостоятельности, и мы положим тебя в лучшую клинику в стране. Обещаю. А этих шарлатанов проводим на пенсию!

Эмма не спорит и правильно делает. От каждой мысли о смирении Грейс вспыхивает, как свеча, облитая бензином. А несогласие подопечной вообще действует на нее, как красная тряпка на быка.

Если бы тот умел различать цвета…

— Значит, ты наладила отношения с сестрой? — Эмма делает паузу, зная, что без помощи они не смогли бы переехать, ведь тетя не может продержаться на одной работе дольше пары дней. — Раз мы можем себе это позволить…

— Со́фи, конечно, стерва и карьеристка. Я никогда не забуду, что она советовала сдать тебя на попечение государства. Но иногда, чтобы помочь дорогому человеку, можно переступить гордость и позвонить даже ей. А потом час доказывать, что еще не все потеряно…

— Поэтому ты читала все это?

— Сестра признает только факты и ничего больше! Конечно, мне пришлось поискать аргументы в медицинской литературе. Хотя… моей творческой натуре всегда было сложно сладить с ней. Телефон! — вдруг вскрикивает Грейс, услышав писклявый рингтон на своем мобильнике, и, остановившись у двери, добавляет: — «Будь добра, не броди по комнате! Я еще не закончила».

Как только ее шаги стихают внизу лестницы и теряются в области кухни, я понимаю, что сейчас самое время помочь и уйти. Так что встаю рядом с Эммой и собираюсь с мыслями, только никак не могу сосредоточиться! Ее близость связывает руки и заставляет меня ловить каждое движение! Каждый жест и взмах расческой по длинным каштановым волосам, которые струятся по бретелям ее ночной сорочки, открывая родинки на плече.

Пока Эмма продолжает ритуал, я тяжело вздыхаю и мысленно прощаюсь с ними. Как и с прекрасными глазами зеленого цвета, которые из-за меня стали мутно-серыми, пустыми и лишенными жизни!

«Еще немного и я все исправлю. Клянусь! Я обязан сделать это», — шепчу я, находясь почти в забытье, затем берусь за спинку стула и склоняюсь над макушкой, чтоб в последний раз поцеловать и почувствовать любимый запах. Но едва губами касаюсь ее волос, как в комнату вбегает Грейс, и в этот раз совсем не вовремя!

«Сам виноват. Придется ждать другой возможности», — бурчу я, вернувшись к окну.

— Это Софи? — спрашивает Эмма.

Грейс собирает ее волосы в пучок и выпускает прядь спереди.

— Нет, один из тех шарлатанов! Представляешь, эта кучка недодокторов уже собрала документы! Им кто-то сообщил, что мы собираемся в Уиндженстон, и они с радостью нас отпустили! А чтобы не видеть меня, оставили бумаги медсестре и смотались на другой конец страны, якобы на симпозиум! Старые кретины!

— Они просто испугались тебя.

— Нужно было слушать свое чувство самосохранения в первый день, когда давали обещания! Теперь я не слезу с них, пусть не надеются!

Что есть, то есть! У тетушки ужасный характер, и она не стесняется его показывать. В этом кроется главная причина, почему я предпочел быть привидением в ее доме, а сейчас собираюсь спуститься и подождать в машине.

Не думал, что скажу это, но… я буду скучать по этой комнате. Самой обычной скромной спальне, где я провел столько времени с Эммой. И по тому креслу, что Грейс убрала в кладовку. И по…

Черт! Оказывается, такие простые вещи могут глубоко запасть в душу. Даже когда думаешь, что это не так. Но хватит! Пора разорвать дурацкие надежды на наше будущее, пока не поздно! Впереди самое важное решение в моей жизни, так что нужно взять себя в руки!

Спустившись, я больше ни на что не смотрю, а сажусь на заднее сиденье развалюхи, которую тетя считает нормальной машиной.

Серьезно! Ржавое ведро никогда не станет тачкой, как его ни назови. Мне страшно даже находиться здесь, не то, что ехать хотя бы на первой передаче. Но у меня нет выбора. Я же не могу подсунуть им другую машину. Один раз попытался, и чуть не стал главным героем мистического триллера.

Благодаря упертости Грейс, Джип тут же оказался у здания полиции, хотя никому не принадлежал, а тетушка чуть не обнесла дом колючей проволокой. С тех пор я больше не вмешивался. Еще не хватало, чтобы тетю упекли из-за заявления соседей, и Эмма осталась совсем одна!

Так. Если Грейс поедет в больницу, значит, как всегда, оставит «племянницу» в парке перед ней. Обычно она оберегает Эмму от выслушивания фирменных монологов. А еще перепалок с медсестрами и всеми, кому не повезет оказаться рядом. Так что у меня будет полчаса в лучшем случае, чтобы помочь и исчезнуть.

Этой неугомонной женщине не нужно много времени для разгрома ресепшена и выноса мозга всем, включая того, кого даже не может увидеть!

Наконец, они выходят из дома. Эмма держит тетю только для вида, потому что знает эти ступени наизусть, но продолжает поддерживать в ней ощущение значимости. Для Грейс это важно. Она никогда не умела общаться с людьми, а стройная фигура и острый ум не стали гарантией счастливой личной жизни. Поэтому уход за Эммой стал ее личным проектом.

Пока тетя заводит мотор, сокрушаясь по поводу жаркой погоды, Эмма стоит напротив двери и собирается сесть рядом с ней, но в последний момент отчего-то выбирает заднее сиденье, где как раз нахожусь я! И в этот миг больше, чем когда-либо, хочу взять ее за руку! Сказать, что я рядом и до последнего вздоха буду поддерживать ее издалека. Только не могу. Не имею права, поэтому с трудом утыкаюсь в окно.

Вообще–то, я мог появиться в парке за секунду, но вместо этого считаю повороты и светофоры до больницы. А к середине пути замечаю, что впился ногтями себе в ладонь.

Если бы у меня была кровь, то я залил бы ей обивку этой старой колымаги. И это было бы в сто раз легче, чем то, что я собираюсь сделать! Пока же меня понемногу покидает энергия и быстро залечивает раны.

Через двадцать минут моих бесконечных сомнений и причитаний Грейс мы, наконец, прибываем к больнице. Эмма выходит и уверенно идет к ближайшей скамейке, а я хочу кричать! Так громко, чтоб даже зловредная старуха слышала этот вопль и, может, впервые сжалилась надо мной!

«Как же я устал быть просто духом для Эммы! Я слишком долго играл эту роль и хочу побыть обычным человеком. Хотя бы сейчас!» — думаю я прежде, чем избавиться от невидимости.

Хм… Непривычно, что меня замечают, а не, как обычно, идут насквозь. Парочка женщин кивает и улыбается мне, а старик на скамье напротив удивленно щурит лоб. И только парень в кепке и поношенном спортивном костюме останавливается передо мной, как вкопанный.

— Это ваша книга? — спрашивает он, указывая на лавку, где сидит Эмма.

— Какая кни… — хочу спросить я и замираю, потому что под ее ногами и правда вижу записную книжку в черном переплете.

Ту самую, которая устраивала эти бесконечные плаксивые путешествия! Но как она появилась здесь, когда должна лежать в моем кармане?

На самом деле, я бы с радостью избавился от нее, но сколько ни пытался, она все время возвращалась ко мне! Хотя с тех пор как появилась Эмма, она больше не пыталась затянуть меня в очередную историю, но найти ее здесь — определенно хреновый признак. И только одна сила могла притащить ее сюда!

Светлые…

Как только я склоняюсь, чтобы поднять книгу, парень исчезает, будто его и не было, и я сразу подпадаю под чары любимого голоса.

— Она вам настолько не понравилась? — спрашивает Эмма, протянув пропажу мне.

Секунд пять я подбираю слова и понимаю, что должен сказать правду:

— Я читаю ее в качестве наказания.

— А что, если отдать ее в библиотеку? Там она найдет своего читателя, и ее больше никто не бросит. Или я могу забрать ее у вас, если разрешите.

Только не это! Человек не выдержит перемещения и точно погибнет, если, конечно, книга не исчезнет, как светлый. Но почему же тогда этого не происходит, и Эмма спокойно держит ее в руках?

Я не готов так рисковать, тем более, когда впереди ее ждет долгая счастливая жизнь, поэтому говорю:

— Пожалуй, я дам ей еще один шанс.

Нам обоим… Больше ни слова! Пора действовать!

Roger Subirana Mata — Between worlds

После того как книга растворяется в моих ладонях, я ближе подхожу к Эмме и закрываю ее глаза. В ответ она испуганно берет меня за руки и спрашивает: «Что вы делаете?», но я шепчу ей на ухо, что хочу помочь, и она осекается, а ее губы начинают дрожать от внезапного волнения.

Следом под моими ладонями начинает струиться свет, не привлекая внимание прохожих. Я медленно и четко проговариваю свое желание вернуть Эмме то, что отнял, и вскоре лучи превращаются в мягкий огонь. Он пробегает по ее телу, дарит ощущение спокойствия и исцеляет. А я горю вместе с ней, только мое внутреннее пламя сжигает дотла, ведь я знаю, что не коснусь ее больше.

Наконец, ее силуэт становится ярче, кожа приобретает розовый оттенок, а зеленые глаза распахиваются и начинают судорожно рассматривать все вокруг.

«Я вижу, я все вижу…”, — шепчет любимая, не замечая меня, потому что я вернул себе невидимость, и теперь улыбаюсь, как ребенок, от одной лишь мысли о ее безоблачном будущем.

Только что происходит? Почему все вокруг меняется и время поворачивает вспять?

Не знаю, правда это или нет, но вслед за исцелением Эммы осень отступает, возвращая городу чистое небо. Желтые листья меняют цвет, исчезают с земли и снова появляются на ветках. Прохожие продолжают идти мимо, не обращая внимание на происходящее. А я теряюсь в догадках, потому что не имею таких сил.

Кто все это делает? С другой стороны, неважно. Может, это Айна так празднует свою победу надо мной.

Плевать. Осталось попрощаться и уйти как можно скорее. Эмма больше не нуждается во мне… и никогда ни о чем не узнает. Я надеюсь на это.

«Прости за все», — говорю я, отвернувшись, и снова поднимаю голову к небу, чтобы мысленно послать сообщение моему другу Шексу через инфео́кс.

Это информационное поле планеты. Люди не знают, что оно повсюду и связывает их мысли в один пучок, а сущности используют его для передачи сообщений.

Такое же было в другом мире, но я не удивляюсь, потому что, как ни крути, все это существует во мне. Значит, может повторяться.

Я передал другу, что буду ждать его в баре на отшибе города, ведь теперь я только прохожий. Один из сотен! Да, просто никто! И больше нет смысла прятаться.

Больше ни в чем нет смысла, кроме ее судьбы…

Так, уговаривая себя не оборачиваться, я прохожу еще метра три, как вдруг из толпы возникает Грейс и несется прямо сквозь меня.

Черт! Я же собирался просто уйти! Быстро и без надежд, но… опять смотрю назад и зависаю от одного лишь взгляда Эммы. Она все еще стоит у лавки и растерянно вглядывается в лица, будто ищет кого-то. И я начинаю думать: «Может, меня?».

Забудь об этом! Это наваждение продлится только миг. Скоро разум объяснит ей, что это простое совпадение, и зрение вернулось так же внезапно, как и пропало. Тетушка найдет пару случаев из мировой практики, новые сны заполнять ее ночи, и она забудет обо мне.

Так должно быть и так будет! Я не хочу быть кретином, что снова сломает ей жизнь!

— Вот ты где! — кричит Грейс и ее, конечно, не удивляет внезапное исцеление. А вот Эмма видит ее впервые, и по выражению лица я понимаю, что она представляла ее совсем другой.

— Помнишь, мы отослали твои документы в колледж, но они сделали вид, что потеряли их? — спрашивает тетя.

— Нет, — испуганно отвечает «племянница».

— Разве я не сказала тебе? Должно быть, забегалась, но не волнуйся, сейчас все в порядке! Ты будешь учиться в колледже в Уиндженстоне, как и планировала.

Какой нахрен колледж? Я задумал для нее совсем другую жизнь! Почему Грейс заговорила об этом?

— Как учиться? Какие документы? — снова спрашивает Эмма.

Грейс не слушает ее и продолжает:

— Моей сестре пришлось отдать их через помощника. Ты бы видела, как они были ошарашены, когда увидели помощника конгрессмена Софи Уотс воочию! Теперь они не смогут отделаться от нас и будут счастливы твоему присутствию, но надо торопиться. Учебный год на носу.

— Я думала, мы едем в Уиндженстон ради лечения.

— Разве ты больна? Почему не сказала мне? — картинно спрашивает Грейс, и это выглядит слишком… наигранно.

— Нет, я не больна, все в порядке. Просто, голова кругом от этой новости.

— Не тебя понимаю… Эмма! Ты же всегда мечтала учиться и достигать вершин! Хватит тебе сидеть со мной, я справлюсь! Правда, придется немного ужать расходы, чтобы ты там ни в чем не нуждалась, а обучение оплатит Софи. Это же победа!

— А где мы будем жить?

— Софи также поговорила со своей подругой. Ее дочь живет неподалеку от колледжа и с радостью примет тебя.

— Значит, ты останешься здесь?

— Думаю, что взрослой серьезной девушке надсмотрщик ни к чему. А я пока сменю обстановку в доме, сделаю ремонт…

Впервые голос тети не орет, а звучит очень трогательно и спокойно. И это еще одна вещь, которая настораживает.

Очень настораживает.

Эмма обнимает Грейс, но все еще не понимает, что произошло, и говорит:

— У тебя, наконец, появится возможность устроить личную жизнь.

— О чем ты? Думаешь, я отправляю тебя учиться и тут же отдамся в руки какого-то престарелого мужлана? Ты прекрасно знаешь, что я не потерплю мужчин у себя в доме. Я займусь делами, напишу пару картин, и, может, они будут продаваться лучше, чем последние пять. Ну, хорошо, десять! Остальные были совсем неплохи! — смеется тетя, и взглядом ищет на парковке свою старую тачку.

— Пора собираться. Ты уезжаешь завтра.

— Так скоро?

— Софи, конечно, навела шороху, но преподаватели ждать тебя не станут. Нужно ехать.

— Хорошо. Идем.

Я представляю, насколько ошарашена Эмма. Она все еще оглядывается и удивленно рассматривает Грейс. Но дальше происходит то, чего даже я не ожидал!

Вместо ржавого корыта на парковке появляется добротный черный седан, по стоимости сопоставимый со всеми вещами в их доме! Тетушка уверенно подходит к нему и демонстративно открывает дверь, будто всегда ездила только на люкс-классе. И теперь не только я и Эмма, но и весь парк стоит с открытыми ртами.

— Ты купила другую машину, или, мне кажется? — спрашивает «племянница».

— Да, сюрприз! Садись.

Еще какой! Впервые вижу, чтобы эта женщина заботилась о своей безопасности, правда, к этому подарку, явно от светлых, быстро добавился другой. И от него мне уже не так весело.

«Проклятье!» — рычу я, поняв, что Айна заблокировала мои силы то ли, чтобы наказать, то ли заставить прогуляться.

Телепортация и невидимость не работают, а из доступного остались только мелкие фокусы, вроде материализации предметов.

«Это что, благодарность за исправленную ошибку?» — огрызаюсь я. — «Я ухожу на своих двоих! Ты довольна? Чертова лицемерка! Больше я не потревожу ее, не беспокойся!».

Ну и ладно! Пусть подавится! Здесь мне хватит и этого.

Piano covers club from I’m in records piano version — The scientist

Послав светлым кучу комплиментов, я отворачиваюсь и перехожу дорогу. Конечно, еще несколько раз я еще делаю попытки посмотреть вслед Эмме, но удерживаюсь в самый последний момент.

Не стоит! Я и так принес ей слишком много боли!

Все эти два года… Два ужасных долгих года она получала от меня лишь страдания. Иногда я думал, Эмма сломается и возненавидит жизнь, но она стойко переносила все проблемы. Как я не смог бы…

И по правде… до этого дня я думал, что был ее хранителем, но это не так! Это она все это время спасала меня и весь мир от главного врага по имени Алан.

Пусть это звучит пафосно или нелепо, но я бесконечно благодарен ей за дни, что она подарила мне.

Глава 2. Эмма

Мир жителя системы Эльсенуэ, г. Беловью, дом Грейс.

Мое прошлое ускользает от меня каждый раз, когда я задумываюсь о нем. Я помню все сны до мельчайшей детали, но не лица родителей, а до этого дня я не знала, как выглядит Грейс, и даже я сама.

«Я ослепла два года назад, внезапно, безо всякой причины», — так она говорила мне. Только все было иначе.

Мне страшно думать об этом, но, похоже, отсчет моей жизни начался не с рождения, а с того дня, когда я оказалась в незнакомом городе и в полной темноте.

Этот миг мне не забыть никогда.

Mree -In Your Eyes

Я возникла из ниоткуда и лишь по звукам поняла, что стою посреди оживленной улицы. Мне в лицо летели сухие листья и с шелестом рассыпались под ноги, а прохожие быстро шли вдоль дороги и не обращали на меня никакого внимания.

Помню, что закрыла глаза от ужаса, ведь меня окружала только темнота, но, когда открыла вновь, ничего не изменилось. Люди по-прежнему проходили мимо, и никто не остановился, чтобы помочь мне.

Вдруг кто-то из них толкнул меня плечом, и я попятилась назад, пока не прижалась к единственной стене, которую мне удалось нащупать. Ее неровная кладка вместе с кусками разрушенной лепнины вре́зались в спину, но я не чувствовала боли. Она начала разливаться по мне гораздо позже. Тогда же я только сильнее вцепилась в стену и замерла.

Тем временем, дождь становился все сильнее, и я быстро вымокла до нитки. Капли бежали по лицу, смешиваясь со слезами, а я все еще верила, что это только сон. Конечно, я пыталась кричать, но не могла выдавить ни звука, будто у меня отняли голос. От этого паника еще больше сдавливала грудь, и я начала задыхаться. Тогда я и приняла решение выйти на дорогу, чтобы меня заметили. Я хотела прекратить это и не понимала, что делаю, но, к счастью, кто-то поймал меня за плащ и отвел в сторону.

Это был мужчина. Незнакомец крепко держал меня за талию и тяжело дышал, словно испугался. А следом меня захватило странное чувство, что мы знакомы и должны были встретиться именно здесь.

Поймав меня, спаситель кончиками пальцев убрал мокрые пряди, прилипшие к щекам, а затем прервал вдох самым теплым, чувственным поцелуем. Казалось, что он согрел все вокруг, потому что дождь сразу же прекратился. Мурашки от холода и его влажных губ прокатились волнами до самых колен. А мой разум отказывался подчиняться и без остатка отдался его власти.

Это длилось недолго, может, пару минут, а после он исчез, и окрик тети вырвал меня из страстной пелены.

Грейс всегда вспоминала об этом дне, как о моем втором дне рождения, только я не знала, кто она. В моей жизни не было никакой Грейс, хотя она упорно убеждала меня в обратном.

Был ли у меня выбор? Конечно, нет! Мне некуда было идти, и я согласилась с ней. Чуть позже мы переехали в другой город и в новый дом. Тетя очень хотела, чтобы он был нашим общим, но я никогда не считала его своим. В действительности, я вообще не знала, кто я и как появилась на той улице.

Этот кошмар возвращался ко мне еще долгие ночи: та же темнота, звуки и дождь. То же безразличие людей вокруг! Я думала, что схожу с ума, и умоляла Грейс быть рядом. Она любила спать внизу, и все же ради меня перебралась в комнату за стенкой.

Но однажды все изменилось. Я начала видеть сны, а не только слышать или чувствовать, и мой спаситель был в каждом из них. Я не видела его, но отличила бы из тысяч древесный аромат с легкими нотками свежести и запахом его кожи. А вскоре я научилась ощущать его задолго до того, как он приближался ко мне, словно все это время он был рядом.

Это кажется странным, но мы совсем не говорили. Он рисовал мои сны, и мы просто погружались в них. Лишь изредка я слышала его шепот у виска, и всегда одни и те же слова: «Прости меня». Наверное, он просто не мог иначе.

Встречи с ним помогали мне пережить бесконечные походы по врачам, больничные застенки, скитания по комнате и социальный вакуум. Он заменял мне вид из окна и прогулки возле дома, аудиокниги и рассказы тетушки о том, как устроен мир.

Я не знаю, кто он. Может, призрак, может, плод моего воображения, но представляю его, как ангела, который приходит ко мне, чтобы помочь примириться с настоящим.

Я ни разу не управляла автомобилем, но сейчас делаю это так уверенно, что удивляюсь самой себе. Конечно, тетя постоянно указывает мне путь и отпускает сотню комментариев обо всем на свете. Однако они не волновали меня, пока, спустя минут тридцать, я не попыталась осмыслить то, что случилось.

Не понимаю! Все это время на мне будто была пелена, а сейчас она слетела, и я не могу найти себе места. Грудь пронзает чувство, что тот человек и был моим ангелом, и он снова спас меня, но уже в жизни, а я не стала говорить с ним и просто уехала!

Как же я могла поступить с ним так эгоистично?

Эта мысль прокатывается по телу ледяным эхом, и я бездумно хватаюсь за ручку двери. К счастью, Грейс очень бдительна и сразу же удерживает руль, помогая нам уйти от столкновения, а следом выдает такой вопль, что я невольно закрываю уши.

«Ты с ума сошла? Что с тобой?» — кричит она во все горло, но при виде моего отрешенного взгляда лишь качает головой и продолжает: — «Садись рядом, я больше не дам тебе проехать ни метра! Как я вообще позволила тебе вести машину?

Я, как всегда, не спорю и делаю, как она сказала: выхожу и пересаживаюсь на пассажирское кресло, а тетя блокирует двери и краем глаза следит за мной.

Мне нужно успокоиться! Я вижу его лишь во сне, а значит, это не может быть он! Так? Это просто прохожий! Просто совпадение!

Грейс замечает, что я ерзаю по сиденью, и сверлит меня взглядом. Я же пытаюсь прийти в себя, но вместо этого все быстрее перебираю пальцы от волнения.

Впереди светофор. Он сигналит «красным» и дает мне еще один шанс выйти и побежать обратно, но тетя ясно дает понять, что любое движение из машины закончится скандалом. Так что я отбрасываю эту мысль и покорно смотрю в окно, стараясь скрыть нарастающую панику.

За ним все то же: оживленная улица и пешеходный переход. Люди толпой идут через дорогу, но отчего-то среди них я вижу только мужчину в спортивном костюме и кепке поверх длинных волос. Он бредет вместе со всеми и вдруг сворачивает прямо к нашей машине.

В этот момент телефон тети начинает издавать ужасный писклявый звук, и она хватается за сумочку, чтобы найти его. А я продолжаю наблюдать за незнакомцем, который, натянув кепку на глаза, достает из рюкзака какую-то книгу и проталкивает в салон через приоткрытое окно.

Она с треском падает на заднее сиденье, и я никак не могу понять, почему крайне дотошная Грейс ничего не замечает.

Ого! За то время, пока я следила за странным мужчиной, она вывалила рядом с собой столько вещей, что я начинаю сомневаться в том, что вижу.

Они никак не могли поместиться в дамской сумочке!

«Какой смысл звонить, если не можешь подождать, когда возьмут телефон!», — недовольно вскрикивает тетя, чем отвлекает меня от незнакомца. Только, когда я снова оборачиваюсь, его уже нет!

— Кто это? — спрашиваю я, продолжая искать того мужчину среди прохожих.

— Наверное, Софи! Ее недалекие помощники с утра атакуют меня глупыми вопросами, — ворчит Грейс, продолжая шокировать меня содержимым сумочки, и только сигналы других машин заставляют ее бросить поиски телефона и сосредоточиться на дороге.

Все это время я ищу в ней хотя бы малейшие признаки волнения или фальши. Но напрасно. Она совершенно непробиваема, и вот уже час выражает сплошное недовольство всем на свете. Я же не могу больше слышать этого, поэтому снова погружаюсь в вид за окном.

Крики Грейс всегда вызывали во мне оторопь, но сейчас они раздражают и пугают одновременно.

Как же я могла не замечать этого столько времени?

Это странность касается не только тети. К примеру, я представляла этот город совсем другим. Наверное, кукольным раем с маленькими домиками и ровными газонами. Сейчас же он совсем другой, и явно диссонирует с моими фантазиями.

Не понимаю, зачем среди такой красоты нужно было строить каменные монстры? Все это сочетается не больше, чем вольный художник и зануда в характере тети. Только даже эти черты не вызывают во мне столько отторжения, как каменные джунгли, возведенные среди уютных спальных кварталов.

Наконец, мы проезжаем через арку и останавливаемся у коттеджа с белой террасой. Я помню, как Грейс сводила с ума соседей, подкрашивая ее в течение месяца, чтобы добиться идеально ровного цвета. Внутри стоят плетеные кресла и маленький, круглый столик, но только сейчас, видя их своими глазами, я понимаю, как мне будет не хватать этого тихого уголка!

Пока Грейс, закинув вещи в сумку, выходит и недовольно осматривает газон, я быстро тянусь к книге и пролистываю ее. Но, на удивление, она оказывается пустой, кроме надписи на первой странице: «Моя дорогая дочка…»

— Ты решила заночевать здесь? — вдруг спрашивает тетя, хотя секунду назад она была довольно далеко от машины.

— Нет, я уже иду, — судорожно отвечаю я и выхожу, спрятав книгу за спину.

Этот трюк точно не мог сработать. Однако Грейс не замечает мое волнение и спокойно заходит в дом без каких-либо вопросов!

Спустя минуту, я тоже влетаю внутрь и, поднявшись в спальню, подпираю дверь собой, с жадностью рассматривая пустые пожелтевшие страницы. Они так приятно шуршат, а черный кожаный переплет с маленькими выступами в центре кажется таким знакомым, что я невольно вспоминаю книгу, которую отдала тому мужчине в парке.

Конечно, я могу ошибаться, но у слепых отлично развиты осязание и слух, так что, скорее всего, я права.

«Дорогая! Нужно срочно собирать вещи!», — доносится за дверью, и Грейс резко открывает ее.

От неожиданности я роняю находку и стою перед ней все время, пока тетя мечется по комнате, пребывая в полной уверенности, что я что-то забуду. И лишь через десять минут моей безучастности вскрикивает: «Ты весь день там будешь стоять или поможешь мне?».

Чтобы не выдать волнения, я хватаюсь за первую же стопку с вещами. И, пока Грейс формирует еще одну, мельком осматриваю место, где лежала книга. Только там ее уже нет! Она исчезла, совсем как тот незнакомец, и заставила меня осмотреть всю комнату под предлогом сборов.

Я точно помню, где уронила ее, а Грейс не походила туда. Куда же она могла деться?

Глава 3. Алан

Мир жителя системы Эльсенуэ, г. Беловью, бар местного клуба.

Walking on cars — All the drinks (звучит на фоне)

Сегодня я должен остаться здесь: за потертой стойкой бара самого захолустного клуба, какой только можно найти в Беловью. Севи́ры, предпочитают мегаполисы, значит, сегодня мы обойдемся без драки с прихвостнями Блейка.

Я сам создал этих существ, когда появился в предыдущем мире, чтобы сдержать хаос, начатый темными. Так вышло, что они не подчинялись никому, кроме Демиана, и мстили за его заточение. Поэтому мне понадобились особые монстры, чтобы держать их в узде.

Сперва я создал агентов — роботов в облике людей. Они были очень умными и подчинялись законам системы. Но зачастую им не хватало хитрости, так что темные легко обходили их ловушки.

Следующей попыткой одержать верх, стали севиры. Серые — так их называли остальные сущности. Ни тьма, ни свет, а нечто среднее, эгоистичное и жестокое. Они быстро поставили темных на место и занялись управлением миром. Правда, это не спасло его от моего безумия, но после разрушения их Империи, севиры не исчезли вслед за ней, а чудом оказались здесь.

Скорее всего, разгадка в том, что они были сделаны на основе фантомов, которые умеют пересекать пространство и время. Да, и какая разница, откуда они взялись? Главное, что эта шайка постоянно охотится за мной, чтоб получить ключи от нового мира. Мне же плевать на их желания, поэтому уже три года наши встречи проходят одинаково — мой друг Шекс, вырубает их без вариантов.

Кстати, сейчас он сидит рядом и с кислой рожей смотрит на стопку водки, а потом с еще большим омерзением двигает ее ко мне.

— Почему ты пришел именно сюда? — спрашивает он, наблюдая, как я осушаю очередную в надежде забыться.

— Потому что захотел.

В ответ Шекс стучит по стойке костяшками с готовностью дать мне еще немного времени, но тут же взрывается, когда видит очередной заказ.

— Какой смысл пить, если этим не решить проблему?

— Я уже решил и теперь ищу способ пережить это, — вздыхаю я, но друг хватает меня за руку, чтобы привести в чувства, и продолжает наседать.

— Да остановись ты! Это не поможет!

— Если я остановлюсь, то могу сорваться и, как последний идиот, пойду к ней! — объясняю я и бурчу: — Я и так слишком затянул.

— Значит, никаких надежд? — спрашивает он и отпускает меня.

— Никаких.

Шекс не верит мне и правильно делает. Сейчас я сам себе не доверяю, поэтому и ищу способ не думать об Эмме.

Кстати, это не его имя. Это прозвище из первых букв фамилии «Ше́кстертон». Звучит диковато, но он ненавидит, когда его зовут настоящим — Риан.

Не спорю, его прошлое не назвать светлым. Я и сам бы избавился от своего имени, только нет смысла, потому что здесь меня знают единицы.

Нужно держаться! Осталось только уничтожить льентерис и избавиться от подпитки. Без энергии я быстро превращусь в фантом, потому что даже у Бога запас сил конечен. А дальше — у меня будет лет шестьдесят или больше по меркам этого мира, чтобы окончательно потерять энергию и дать Эмме возможность насладиться жизнью.

Шекс не догадывается, что я решил сделать, и это к лучшему. Он бы попытался меня отговорить или отправил в нокаут, если бы слова не подействовали. Хотя я знаю и более простой способ лишиться сил быстро и с гарантией — сукку́бы.

Они всеядны и ненасытны, но есть одна проблема: никто в здравом уме не станет помогать мне подохнуть, потому что хочет выжить сам. Поэтому уничтожение льентериса — это единственный шанс избавиться от подпитки без посторонней помощи.

Вокруг сидит откровенный сброд. Все оглядываются на нас, а парень в засаленной майке и рваных трениках идет мимо и отпускает шутку при виде моей рубашки с запонками и белого плаща моего друга. Знаю, что оделся не к месту, но таков уж я есть. А Шекс вообще выглядит, как светский мачо в этом классическом прикиде.

Высокий, мускулистый блондин с голубыми глазами…

Если бы не его вечно недовольная рожа, местные телки висели бы на нем, как шары на новогодней елке.

«Нужно уходить. Мы привлекаем слишком много внимания», — бурчит он и смотрит в сторону выхода.

Он ведет себя, как обычно. Пытается все просчитать и держать под контролем, а еще не пьет. От такой пресной жизни я бы начал биться в припадке, но его очень сложно пробить на эмоции, поэтому он лучшее лекарство от приключений.

«В чем проблема — вернуться домой?», — допытывается он. — «Ты все равно не спишь, а без сил не появишься в ее сне. Забыл, что за тобой идет охота?».

Пока он убеждает меня уехать, справа от нас садится местная охотница за мужиками. Она, как ищейка, чует запах денег за версту, поэтому носит самое короткое и самое красное платье из своего шкафа. Бармен, без сомнений, работает с ней в паре и спаивает богатеньких пижонов, пока та вертит рядом с ними голой задницей.

Только он не подозревает, что этим разводкам больше ста лет. И почти столько же я не ведусь на них.

Правда, я люблю повеселиться, поэтому создаю в руке энергетический сгусток и превращаю в крупную купюру, а затем специально показываю ее обоим и кладу на стойку. Бармен быстро сгребает деньги и думает, что обдурил меня, но это не так!

Я в курсе, что его разбавленное пойло не стоило и половины этой суммы! Просто у меня нет цели наказывать его за алчность, и все, что я делаю, направлено на один эффект — привлечь внимание его сообщницы.

Шекс знает, что мне нужно от нее, поэтому дергает за рукав и торопит, а я киваю ему и делаю шаг навстречу посетительнице. Пока она томно смотрит в глаза и, как бы случайно, пальцами скользит по моим бедрам, чтобы вытащить наличные из кармана брюк, я читаю ее, как книгу. Потому знаю, что она вынуждена так жить. А еще то, что сейчас она не та,