Оглавление

Предисловие двадцать второго года

Начать стоит одновременно со слов извинений и благодарности перед одними и теми же людьми, которые столько лет уговаривали меня опубликовать это произведение, написанное еще в две тысячи седьмом году, но предназначалось узкому кругу моих друзей и родственников. Именно им я безмерно благодарен за то, что они все же сумели убедить меня поделиться своим творчеством с широким кругом читателей, а также за то, что вдохновили меня своими отзывами на новые творения.

К новым читателям, которые впервые познакомятся с этой книгой, хотелось бы обратиться с просьбой помнить о дате рождения этого произведения в связи с тем, что, на первый взгляд, некоторые идеи могут показаться заимствованными из работ других авторов. Я сам обнаружил много тождественных образов и сюжетных линий, которые уже опубликованы ныне, но не были нам известны на момент сочинения этой книги.

На самом деле, это как раз послужило второй причиной, по которой я решился опубликовать данную работу. Ведь раз один автор не посчитал это безумием и по его книге сняли фильм, то и мне не стоит беспокоиться об этом. К тому же это в очередной раз доказывает тот факт, что одна и та же идея часто посещает нескольких людей, которые никак не связаны друг с другом и даже не знакомы.

Это обращение к новым читателям вызвано лишь моим желанием не быть обвиненным в плагиате. Любые сходства с произведениями других авторов на самом деле являются случайными совпадениями, что с легкостью можно доказать оригинальными рукописями, которые я отправлял своим друзьям по электронной почте и даже на бумаге брату, который нес в то время службу в рядах вооруженных сил нашей страны.

В то же время некоторое заимствование идей присутствует, но в подобных случаях я как раз сразу отсылал на летописи других периодов и эпох. Это я делал в знак уважения перед всеми авторами, кто создал эту прекрасную вселенную мира фэнтези.

Почему был выбран именно этот жанр, думаю, стоит также пояснить. Дело в том, что еще в школьные годы я заметил, как некоторые события из жизни, которые кажутся нам запечатленными в памяти навсегда, стираются через очень короткое время. Поэтому я начал записывать некоторые факты из своей жизни, но в то же время я беспокоился по поводу того, что мои записи могут попасть в чужие руки, и личная жизнь моих друзей может стать народным достоянием. Поэтому я решил записывать их в стиле фэнтези с вымышленными именами. В итоге получился неплохой сборник различных историй, которые так и просились объединиться в единый сюжет.

Вторая группа историй собралась за счет моих снов, которые я также записывал, чтобы не забыть о них. Особенное внимание уделял тем снам, которые повторялись или имели общую сюжетную линию. Их я записывал с особой дотошностью к мелочам и деталям, а позже они вошли в сборник рассказов, а затем в эту книгу.

В общем, и здесь я не изменил своим традициям написания книг за счет своих разрозненных записей. Поэтому и по поводу данной книги я не смогу ответить на очень частый вопрос, который получаю в свой адрес, о сроках написания книги. Ведь если считать время написания всех своих пометок и коротких заметок, то это множество лет, а если считать время их объединения, то всего лишь несколько месяцев.

На самом деле, сказки — это прекрасная возможность описания текущих событий под вуалью вымышленности.

Предисловие седьмого года

До наших дней дошли множество древних летописей, многие из них не расшифрованы и по сей день, а некоторые не только расшифрованы, но и переведены на многие языки и представлены на обозрение широкой публики. Больше всего свитков найдено на эльфийском языке, для историков фэнтези не составляет большого труда переводить их, но чаще эти записи о каких-то растениях, животных, описание различной местности. Есть также описание важных исторических событий древности. Но, к сожалению, все эти записи разрозненные, в связи с чем крайне непросто, получив летописи нескольких авторов, сопоставить факты и выявить хронологию различных историй и разобраться, какое событие предшествовало тому или иному историческому факту.

Гораздо сложнее работать с записями гномов, которые не утруждают себя долгими описаниями чувств, эмоций. Они просто четко и максимально точно описывают то или иное событие. Они не станут описывать, что именно вследствие того, что у какого-то короля не хватало земель, что его земли были перенаселены, во избежание восстаний внутри государства он пошел войной на соседнее королевство. Гномы это описали бы просто: в таком-то году такой-то король повел на соседнее королевство свою армию, состоящую… (далее была бы приведена подробная количественная и качественная характеристика тех или иных родов войск). Было сражение там и там, между такими-то и такими-то войсками. Куда точнее они описывают различные характеристики, инженерные особенности всевозможных сооружений, принципы устройства и работы какого-то механизма. Гномы в своих летописях доходят вплоть до описания состава металла и описания каждой мельчайшей детали какого-либо устройства.

Мой друг, историк фэнтези, увлекающийся изучением древних секретов строительства, поделился со мной своим изумлением по поводу одного открытия. Он обнаружил металлические пластины с записями гномов, которые в корне отличались от привычных нам записей. Уникальность данной находки заключалась в том, что гномьи руны очень подробно описывали чувства, эмоции, переживания знаменательных личностей и простых граждан, их роль в исторических событиях.

Подобная дотошность в эмоциональных составляющих была явно не свойственна гномам. Разумеется, если сравнить данные записи с подробными летописями эльфов, эти заметки гномов можно было бы назвать кратким содержанием предыдущих серий эльфийских томов. Однако такой подробности в описании исторических событий от гномов ранее мы не встречали.

Именно из-за этой дотошности в обнаруженных записях мой друг, заинтересовавшись этим неординарным феноменом, приступил к переводу летописных пластин, но его ожидало глубокое разочарование, ведь рассчитывал он получить описания каких-то новых для всех нас ранее неведанных хитрых механизмов, а большая часть записей была посвящена событиям давних лет. Поэтому он и отдал его одному автору фэнтези в надежде, что тому могут принести пользу данные сведения в его работе, но только этот автор отказался работать с данной информацией, ведь работа предстояла большая: нужно все проанализировать, сопоставить, упорядочить и перевести на обыденный язык, принимаемый на слух рядовыми читателями.

К тому же его насторожил тот факт, что события, описанные гномом, слишком подробно изложены, из чего следовал вывод о недостоверности этих сведений, принял это за чью-то шутку. Сомнений же в том, что это написал гном, не возникало, ибо на языке гномов писали только сами гномы. Да и вовсе там просто рассказывался один лишь поход жителей небольшого города, которые были вынуждены покинуть свои жилища, там даже не говорилось о причине ухода этих людей, не упоминались основания для этого странного путешествия. И логичного завершения этой истории тоже не было. История обрывалась так же внезапно, как начиналась повествоваться, эти люди даже не дошли до места назначения.

Когда я услышал эту историю, меня тоже насторожила одна особенность. Во всех летописях древности автор-летописец хоть как-то упоминал о себе в своей летописи, а в данном случае не было понятно, кто пишет, откуда ему стало известно об этих событиях, а главное, было четкое упоминание, что в походе участвовали люди, эльфы, представители смешанных рас, но гномов там не было. Причем ни одного гнома в этом походе! Об этом прямо было сказано, что гномов среди них не было.

Несмотря на данные нестыковки, я все же решил изучить подробнее эту летопись и стал собирать информацию о том, где еще встречались подобные записи гномов. Поиски мои быстро увенчались успехом, и мы наткнулись еще на один схожий экземпляр заметок гномов. Правда, в нашей новой находке говорилось о далеком походе мага на запад и о его коварстве; единственным совпадением было то, что имя этого мага упоминалось и в первой летописи. И снова по итогам изучения пластин оставалось больше загадок, чем ответов, ведь единственная зацепка в редком имени мага не выдерживала критику в описании его характеристик. Словно то были разные люди: первый герой своего народа, рассудительный, добродушный, желающий помочь всем людям, а второй кровожадный тиран, жестокий и коварный лжец, разжигающий раздор среди людей.

Однако к тому времени механизм сбора информации был запущен, и ко мне уже обратились другие фэнтезисты с разрозненными небольшими обрывками летописей гномов. Основным критерием выбора, заинтересует ли нас та или иная летопись, выступал тот факт, чтобы летопись была написана на языке гномов и достаточно подробно описывала исторические события.

В последующем была выполнена тяжелая и долгая работа по изучению различных записей, выделению из них относящихся к нашей истории, упорядочиванию их. В конце концов, словно мозаику, мы собрали историю про одного мага, вокруг которого развернулись исторические события. Теперь уже не оставалось сомнений, что это не просто чья-то шутка, эти записи повествуют о реальных событиях и были сделаны в самые древнейшие времена, ведь частички этой истории мы находили в самых различных уголках нашей планеты. Нам его присылали самые неожиданные люди: историки, фэнтезисты, ученые в других сферах деятельности и даже некоторые домохозяйки, коллекционирующие необычные артефакты, которые хранили эти пластины, как предметы интерьера, ранее не понимая их истинной ценности и содержания.

Ответ на самый главный вопрос мы нашли также неожиданно, когда обнаружили описание того же автора-летописца особенностей различных рас. Среди перечисленных там рас были известные нам и раньше, такие как эльфы, гномы, тролли, а также такие, про которых я раньше и не слышал. Речь шла о расах, которые произошли вследствие кровосмешения. Этот факт навел на мысль о том, что, возможно, и наш автор не был чистокровным гномом и поэтому себя не относил к этой расе, но владел языком и вел записи именно на этом языке.

При этом некоторые летописи были обнаружены несколько десятков лет назад, и тогда они были непонятны, историки не могли сопоставить факты и понять, о чем именно идет речь. Когда же мы приступили к их подробному изучению, то обнаружили описания городов, земель, упоминания о событиях древности, которые ныне опубликованы в больших произведениях и известны многим ученым и простым читателям. Хотя эти летописи были обнаружены и переведены даже еще ранее, чем те хроники, которые ныне всеми признаны и опубликованы.

В итоге лично я уже был убежден, что автор наш нечистокровный гном и описывает он реальные события, имеющие не только исторический интерес, но и интерес к судьбе конкретных героев.

Напоследок хочу только извиниться за то, что в некоторых редких случаях (буквально пару раз) для связки некоторых моментов между собой я писал от себя, а порой упускал слишком точные цифры или округлял их, но исключительно соблюдая правила математического округления. В оправдание себя могу лишь сообщить, что я работал с записями, сделанными на древнем языке гномов. И читатели, которые имеют достаточно глубокие познания о мире фэнтези, я уверен, меня понимают.

Что ж, приятного вам чтения!

Милинтил: Привал

И горы магов запылают,

Изгнанник горцев одичает,

Всеобщая война начнется,

Гнев мага каждого коснется…

В те времена, когда различные расы перемешались между собой, в больших городах на улице не составляло труда встретить и крепкого гнома с бородой до пояса, и остроухого эльфа в своей белоснежной одежде, и смертных людей, хотя в те времена даже жизнь людей была намного продолжительнее, чем ныне (были отмечены случаи, когда некоторые короли доживали до трехсот лет), а также среди них множество других необычных для нас существ. Кроме привычных всем рас, появилось еще множество других: вследствие того, что различные расы жили рядом по соседству друг с другом, были постоянные кровосмешения.

И это не считалось таким существенным и оригинальным событием, когда в брак вступали представители близких рас, например, смертный и эльф, полурослик и человек, даже союз эльфа и гнома не приводил уже к бурным обсуждениям и серьезным последствиям, но, когда появлялись немыслимые супружества, никто не мог предвидеть, к чему это приведет. Кроме того, зачастую новые невообразимые существа появлялись из-за насильственных действий во время набегов кочевников или захвата одними расами территорий, занятых представителями других рас.

После появления крупных городов, из-за тесного сожительства различных рас, наступили очень неспокойные времена. В лесах вблизи гор орудовали орки, существа в некоторой степени похожие на людей, с темной кожей и обильной растительностью на теле. У некоторых все тело было покрыто короткой шерстью. Ростом они были невысокими, в среднем около 145–165 сантиметров, передвигались они, сильно сгорбившись, порой касаясь своими длинными руками земли, часто передвигались вприпрыжку. Они были очень многочисленны и отличались жестокостью и кровожадностью. Злобу в них еще добавлял тот факт, что они были изгоями, как и тролли, гарпии, гоблины, в то время как многие расы достаточно мирно сосуществовали вместе друг с другом. Однако такое отношение людей, эльфов, гномов и других так называемых «благородных» рас можно было оправдать тем, что зачастую основными нарушителями мира, спокойствия и порядка выступали такие расы, как гоблины, орки, тролли и другие менее цивилизованные представители.

Хотя орки были не такими хорошими бойцами в ближнем бою, но у них были неплохие лучники (конечно, они не могли сравниться с лучниками эльфов, но все же основу их войска составляли именно лучники), и благодаря своей численности они часто совершали набеги на деревни. Данные разбойные налеты были уже столь частыми, а учитывая некоторые небольшие их вылазки в крупные города, появилась большая многочисленная раса полулюдей-полуорков, которых прозвали фастулами.

Вначале при рождении ребенка с явными отклонениями его сразу же умерщвляли, но все же большая масса обиженных женщин добилась издания закона, запрещавшего умерщвлять детей, пока они не проявят явную враждебность. С этого правового смягчения и началось заселения мира самыми странными существами. Безусловно, полулюди-полуорки были самыми многочисленными, они были очень похожи на людей, легко выучивались человеческой речи, но у них была темная кожа и сохранялись орочьи повадки. Они передвигались сгорбившись, иногда вприпрыжку, свесив руки вниз, которые казались более длинными, чем у обычных людей. Они отказывались есть при помощи ложек или палочек, реже остальных мылись и игнорировали некоторые другие нравственные обычаи людей. При этом, чувствуя свои отличительные особенности, старались держаться вместе, по возможности защищать и помогать друг другу.

Сирингор также был одним из представителей необычной расы, поскольку был рожден после того, как его мать, обычная смертная женщина, сбежала после долгого плена из пещеры тролля. Так Сирингор, в первую очередь, получил в наследство от своего отца-тролля богатырскую силу, рост почти в два с половиной метра и смуглую кожу. Женщина была похищена горным троллем, или иначе их еще называют пещерными троллями, потому что жили они в горах преимущественно в темных сырых пещерах и отличались от своих сородичей, болотных троллей, главным образом цветом кожи: пещерные тролли обладали темно-серым цветом покрова тела, а не зеленым, как у болотных троллей. Рост Сирингора хоть и был великоватым по сравнению с ростом обычных людей, но все вставало на свои места, если учесть рост самих троллей, которые обычно достигали четырех метров.

Сам Сирингор был молчалив, словно постоянно погружен в свои мысли. Его необщительность легко объяснялась тем моментом, что многие не желали с ним иметь ничего общего. Люди распускали разные слухи, говорили, что он также перенял от троллей людоедство, ненависть к людям. Самым близким другом у Сирингора был Агвинар, юный маг, принадлежащий к роду людей, который посвятил всю свою жизнь изучению магии.

Он начал проявлять интерес к волшебству с юных лет и был направлен в местную школу магии, где показывал непревзойденные результаты и по праву считался одним из лучших учеников той школы чародейства, после чего ему было позволено отправиться на гору Асантил, что была расположена на севере от их городка Милинтила, где-то в сотнях километров. На вершине горы Асантил нашли приют многие старые маги, которые проживали свои последние дни в поисках новых знаний, изучая законы природы, экспериментируя с лекарственными травами, делясь своим опытом друг с другом и обучая юных магов.

Магов для обучения они отбирали тщательно, только самых достойных и способных они соглашались принять к себе. Агвинара встретили с радостью, когда увидели его навыки и познания, после чего он несколько лет обучался на Асантиле, пока не был изгнан за проявление излишнего интереса к магии войны. В то время как колдуны Асантила посвящали большую часть своего времени изучению тайн лечения, магии природы, созданию прекрасного, максимум, что они могли себе позволить, это знать несколько заклинаний защиты. Агвинар же с детства уделял много времени изучению военного искусства, владению мечом и заклинаниями разрушения.

В последующем, когда нападения орков участились, на фоне общей неразберихи там и тут вспыхивали войны, мелкие государства захватывались более сильными и могучими, хотя считалось, что по всей планете существует только одно государство и везде действует единый закон, а высшая власть сосредоточена на Высшем Совете мудрейших представителей пяти рас: людей, эльфов, гномов, лисцент и полуросликов. Роль королей считалась формальной в дань уважения старым традициям и сводилась к идее, что на местах короли всего лишь изъявляют волю Высшего Совета и следят за порядком. Хотя фактически некоторые короли уже перестали повиноваться требованиям и распоряжениям Высшего Совета. Учитывая все указанные факты, Агвинар был убежден, что войны никому не избежать, и в конце выживут только те, кто будет достаточно подготовлен к этой войне, будет лучше других владеть оружием и магией.

Поэтому Агвинар со своими друзьями с детства все свое свободное время в основном посвящал тренировкам, они упражнялись в стрельбе из лука, боях на мечах, часто путешествовали по окрестным лесам, а также иными способами готовились к военной карьере. Практически все игры сводились к военной тематике или выживанию в самых сложных условиях. В свое время Агвинар даже заказал у гномов, живших в пещерах горы Валниерис, меч из специального сплава по его собственным эскизам. Гномы вначале задумались над тем, приниматься ли за работу в связи с сомнениями по поводу способности юного мага оплатить их труд, но не обманули его и в течение нескольких месяцев ковали меч из специального сплава, а Агвинар получил свой меч. Кроме гномов никто не знал, что это был за сплав, а те, в свою очередь, хранили в строжайшей тайне свои кузнецкие секреты. Ясно было то, что в его состав входило древнее серебро гномов, и то, что мечи у них были легкими и прочными.

Меч Агвинара был с длинной рукоятью и длинным лезвием. На лезвие были нанесены надписи на древнем эльфийском языке: «Меч гномов Валниериса для Агвинара из рода Сирудов» и на другой стороне: «Боринзагора — меч, сражающий на расстоянии».

Сомнения гномов в платежеспособности Агвинара были напрасны, поскольку у него самого и у его друзей карманы всегда были полны золотых монет. Агвинар, прекрасно разбирающийся в травах и грибах, собирал их в близлежащих лесах и готовил из них чай, приправы к блюдам. Вначале они торговали только в своем городке, но затем начали возить товар в Торни-Урбен, который был намного больше Милинтила, соответственно, и покупателей там было больше. Они продавали чай, приправы, но большим спросом пользовались лечебные травы, табак и грибы для смеха. Два последних продавались лучше всего, ведь кто-либо, один раз купивший табак или сушеные грибы для смеха, обязательно покупал еще и еще, и с каждым разом все больше. Агвинар знал о вреде табака и грибов для здоровья и поэтому не продавал их в своем городе, но находились другие купцы, с которыми они пытались некоторое время бороться, но, поняв бесполезность своей затеи, перестали обращать на это свое внимание.

В очередной раз возвращаясь после удачной торговли из Торни-Урбена, в лесу Синемус Агвинар со своими друзьями остановился на привал. Они уже проехали около трехсот километров, оставалось еще около ста пятидесяти до Милинтила, но, проголодавшись, усталые, они расположились на небольшой поляне.

— Предлагаю немного свернуть с пути, — обратился к своим товарищам Агвинар, — и собрать грибов в Южном лесу.

Сирингор сидел в тени дерева и ничего не ответил, но полурослик Вактин встал на ноги с важным лицом, с каким обычно полурослики выступали с песнями и рассказами на публике. Полурослики мало чем отличались от обычных людей, не считая своего невысокого роста в один–полтора метра.

— Но мы ведь совершенно не разбираемся в грибах, почему бы тебе не пойти одному или с Сирингором, например, — предложил Вактин.

— Я поддерживаю Ваки, — улыбнулся эльф Сельфиан.

Сельфиан был высоким широкоплечим эльфом, что его немного отличало от своих сородичей. Обычно эльфы обладали легкоатлетическим телосложением, и не припомнятся случаи, чтобы эльфы страдали ожирением, но Сельфиан был на удивление крепким, широкоплечим эльфом и обладал большой физической силой, поэтому носил длинный меч, наподобие меча Агвинара, в то время как другие эльфы большее предпочтение отдавали коротким изогнутым мечам, да и вовсе редко использовали мечи в бою, их излюбленным оружием, конечно же, был лук со стрелами. Справедливым было то утверждение, что не было равных им в искусстве стрельбы из лука. Да, орки также неплохо обращались с луком, но это лишь как следствие дальнего родства с эльфами (как и острые уши), ведь орки впервые произошли от измученных эльфов, души которых, в конце концов, поглотила тьма.

— Посмотрите на него, — тряхнул своей бородой Холгин. — Это я должен поддерживать нашего маленького друга, это у нас с ним короткие ноги.

Действительно, гномы ведь мало отличались ростом от полуросликов, в среднем их рост составлял от 110 до 150 сантиметров. Хоть и Холгин был еще юн, но уже в возрасте двадцати четырех лет имел роскошную бороду, которую порой он заплетал в косу.

— Холгин, мой друг, — засмеялся Агвинар, — не хочешь ли ты сказать, что гномы, которые всегда отличались могучей физической силой и немыслимой выносливостью, не могут пройти лишнюю сотню километров? Все ясно, вы просто хотите быстрее домой. Что ж, идите же, я пойду один.

— Твое красноречие на нас уже не работает, маг, — ответил Холгин, а Сельфиан кивнул головой в знак согласия.

— И пробудить жалость в наших сердцах у тебя не получится, — произнес эльф, но тут же замолчал и поднял руку в знак просьбы сохранять тишину.

Распознав жест эльфа, Холгин тут же упал на землю и прижался своим ухом к земле:

— Орки, — сделал вывод он.

— Да, — подтвердил Сельфиан. — Их около двух дюжин.

Ваки тут же начал собирать вещи:

— Надо срочно уходить. Быстрей в город.

— Мы можем с ними справиться, — обнажив свой меч, торжественно произнес Сельфиан.

— Это, скорее всего, отряд разведчиков, — предположил гном, также приступив к укладке вещей в вещевые мешки. — Они идут строем тихо. Это определенно разведчики. Мы можем попасть в засаду.

— Давайте же сразимся! Мой меч так давно не отведывал орочьей крови! — все настаивал Сельфиан.

— Я поддерживаю Сельфиана, — наконец вступил в разговор Агвинар. — Если это разведчики, надо бы узнать, что собой представляет все их остальное войско и куда они направляются. Поэтому мы сразимся.

— А как же товар? — поинтересовался Ваки.

— Ты уведешь лошадей с товаром и деньгами.

— Один?

— Холгин проводит тебя, а остальные пойдут со мной. Холгин, оставишь на время своего слугу.

— Куда мой господин, туда и я! — возразил, встав на ноги, фастул Кро.

— Холгин, скажи ему! — с ноткой гнева произнес Агвинар. — Он же больше никого не слушается. Упрямая тварь!

Гном кивнул головой своему слуге, после чего Кро поднял с земли свой косой меч, убрал его за спину в ножны, недовольно посмотрел на мага и, склонив голову, направился к лошадям, которые мирно пощипывали траву рядом со своими хозяевами.

— Все, вперед, — скомандовал Агвинар.

— Да! — восторжествовал Сельфиан.

Агвинар, Сельфиан, Сирингор и Кро сели на своих коней и поскакали в лес. Гном с хоббитом вывели караван на дорогу и повели его к Милинтилу.

Проскакав немного по лесу в южном направлении, скоро Агвинар со своими друзьями вышли на дорогу и продолжили свой путь по дороге на запад.

— Они уже рядом, — тихо предупредил Сельфиан.

— Да, — подтвердил Агвинар. — Хоть у меня и не уши эльфа, но даже я их теперь слышу. Они совсем уже вольготно чувствуют себя в этих лесах. Мы расположимся вон на том холме.

С вершины небольшого холма рядом с дорогой, куда поднялись молодые воины, Агвинар осмотрелся по сторонам и предложил привязать лошадей к деревьям, растущим поблизости. После того как они привязали с другой стороны холма своих лошадей и вернулись на холм, ждать пришлось недолго. Вскоре появился отряд орков, которые шли довольно тесной группой. Хотя в этой группе нельзя было разобрать рядов и колонн, но орки считали, что они идут строем. Около тридцати орков держались в тени деревьев, стараясь избегать прямых солнечных лучей.

Агвинар достал свой лук и приготовил стрелу. К этому времени Сельфиан уже стоял рядом с деревом в зеленом эльфийском плаще и целился в отряд из лука.

Когда отряд почти достиг подножья холма, Агвинар окликнул их с требованием представиться и сообщить о своей цели данного похода, но вместо ответа один из орков выпустил свою стрелу в сторону холма, даже не видя своего врага, ориентируясь только на звук. В тот же момент Агвинар отпустил тетиву, и его стрела устремилась в сторону орков. Следом сразу же последовала стрела Сельфиана. Хотя эльф выпустил свою стрелу только после мага, но она поразила свою цель даже раньше. Пока орки опомнились, еще два их сородича упали на землю с торчащими стрелами из груди и шеи. С дикими криками орки побежали к нападавшим, на ходу выхватывая свои изогнутые мечи. К тому времени, когда они прошли половину своего пути к вершине холма, еще пять орков упали, сраженные стрелами эльфа и мага. В тот день не знали промаха стрелы двух друзей из Милинтила.

Уложив дюжину воинов врага стрелами, юные воины отбросили луки в сторону и обнажили свои мечи. Боринзагор ярко сверкнул в лучах солнца, пробившихся сквозь густую листву вековых деревьев. Ослепленные этим ярким светом, орки на секунду замешкались, что фактически и послужило причиной гибели еще четырех орков, так как Агвинар уже со своими друзьями накинулся на них с вершины холма. Орки взбирались на холм неровным строем, ведь не было в отряде воинов с одинаковой скоростью, кто-то бежал быстрее впереди, кто-то отставал. Поэтому Агвинар со своими воинами просто по очереди и безнаказанно истребляли орков.

В конце два орка были захвачены живыми. Они лежали на земле, с ужасом рассматривая странный отряд, состоящий из человека, эльфа, фастула и гиганта, сравнимого по телосложению с юным троллем.

— Сколько вас? — повелительным тоном спросил маг, подойдя к одному из орков. — Куда вы идете?

Орки молчали.

— Советую вам начать говорить сейчас же, если не горите желанием испытать боль, которую никто из живых существ еще никогда не испытывал!

Агвинар протянул руку к орку ладонью к его лицу, затем сжал руку в кулак и потянул руку к себе, словно пытался что-то вырвать из тела врага. Орк начал извиваться от боли, издавая страшные пронзительные вопли ужаса и мук.

— Скажу-у-у, — взвыл, преодолевая боль, на своем языке орк.

Агвинар разжал ладонь.

— Нас больше тысячи, — начал орк. — Мы идем на Милинтил. За нами еще тысячи. Убегайте! — продолжал на местном наречии орк. — Спасайтесь! Теперь эти земли будут наши! — диким хохотом засмеялся орк.

— Тихо! — громко скомандовал маг, да так, что деревья содрогнулись от его властного гневного голоса. — Вы ошибаетесь! Мы духи леса, и сколько бы вас ни было, мы не позволим вам пройти через наши рощи! Идите, болваны, передайте своим, что вы не пройдете через этот лес! Мы древние духи леса и никого не пропустим через наши земли!

Орки встали на ноги и, не оглядываясь, с ужасом в глазах побежали прочь.

— Мы отпустим их? — спросил Сельфиан.

— Да, пусть идут, — теперь уже спокойным ровным тоном ответил Агвинар. — Когда они расскажут своим о случившемся и напавших на них духов леса, они, конечно же, не передумают, но будут некоторое время в замешательстве и станут передвигаться осторожнее, а значит медленнее. Мы выиграем время, сможем подготовиться. А теперь вперед в Милинтил. Надо всех предупредить о предстоящем нападении.

Бестелесные: Подселение

Сострадание ко всему живому

Не даст лесному народу свободу,

Но освободит учения

Истины миросотворения.

Группа из восьми воинов, одетых явно не по погоде, медленно пробиралась по узкой тропе сквозь густую лесную чащу, где высокие деревья с огромными листьями, которые были только на их макушках, росли не столь плотным строем, но между ними была беспросветная стена кустов с такими же голыми стволами, как у их старших братьев. Разве что стволы были едва ли толще рукояти меча, а все эти кусты между собой были связаны воедино вездесущим вьюном, который в этом лесу обвивал стволы деревьев, переплетался между собой, свисал повсеместно с веток.

«Удивительно, что мы смогли отбить эти земли себе», — молча размышлял мужчина по имени Стизор с виду лет сорока, ибо на лице его были уже морщины, хотя и не столь глубокие. Его русые волосы местами прореживала седина, которая также прослеживалась и на его густой, но не очень длинной бороде. Действительно, эти земли были для них совершенно чуждыми. Сквозь эту непроглядную чащу нельзя было разглядеть ни человека, ни животное даже с расстояния одного метра. По этой причине они и не снимали свои тяжелые доспехи, которые к тому же были изготовлены исходя из климатических условий их родных земель с далекого севера.

Нагрудные металлические пластины были утеплены мехом с внутренней стороны, собственно, как и остальные элементы их доспехов. Наплечники, более того, были покрыты плотной шкурой северных пушных зверей, вот только их шерсть теперь не переливалась на солнце и не играла от ветра, словно ковыль в поле, как это было ранее, а от большой влажности, которая не покидала эти земли даже в самый сильный зной, все меха намокли, слиплись и дурно пахли. Стизора не покидало ощущение, что он на своих плечах несет мертвых куриц, которых умертвили и даже ошпарили в кипятке, но выщипывать перья по какой-то причине не стали. Желание снять эти доспехи не покидало всю дорогу, но стремление пожить еще немного на этом свете было выше, поэтому все воины молча тащили на себе свои латы, пристально вглядываясь в лесную чащу, хотя это было абсолютно бесполезным занятием, ибо разглядеть ничего не удавалось.

Прошло уже несколько лет, как их соплеменники впервые высадились на своих больших парусных лодках в эту страну. Стизор прибыл гораздо позже, чуть более года назад, и поэтому не участвовал в первых сражениях, когда изначально их лодки только достигли побережья этой страны и за счет внезапного нападения отбили несколько портовых городов и углубились вглубь материка к бескрайним полям. Также до его прибытия прошли кровопролитные и жестокие битвы, когда местные ополченцы вместе с остатками армии смогли отбросить захватчиков до самого побережья, но не смогли обратно отбить свои портовые крепости и были вынуждены отступить. После чего крупных сражений не было, но периодически вспыхивали восстания в некоторых поселениях, а порой устраивались засады на караваны с провизией, которые собирались в долине и через лес переправлялись в порт, а оттуда уже на родные острова Стизора.

Собственно, ради продовольствия и была организована самая первая экспедиция после того, как в один особенно холодный год весь урожай погиб, а в сезон штормов рыбачить было крайне рискованно, и обычно в это время, если вечером возвращалась хотя бы половина рыбацких лодок, вышедших утром в море, это считалось хорошим результатом. В тот год погибло много людей, причем больше от голода, нежели от штормов, и тогда и было принято это решение о походе, доверившись рассказам старого моряка, который был чужаком среди них, но остался жить после того, как его корабль потерпел крушение поблизости их островов. Он один выжил из всей команды, был в тяжелом состоянии, позже оклемался, выучил их язык, и излюбленным занятием его стало развлекать всех своими рассказами о южных странах, где ему доводилось бывать.

Из всех королевств и портов, упоминаемых в его повествованиях, чаще всего он описывал чудесные земли, где еда валяется под ногами и висит над головами. «В этой стране попросту нельзя умереть с голоду, — восторгался он, предаваясь своим воспоминаниям. — Не знаю, зачем они обрабатывают почву, сеют и собирают урожай, кстати, делают они это по три раза в течение года, ибо зимы у них не бывает. Зачем это им, нам совершенно не было понятно, ведь еда там повсюду и сама лезет в рот. Даже если ты настолько ленив, что тебе не хочется протянуть руку, чтобы сорвать чудесный фрукт, то ты случайно собьешь его лбом, когда будешь гулять. Если ты еще ленивее, что прогулки не для тебя, и ты решил прилечь в тени деревьев, то можно просто лежать под густой листвой, а, проголодавшись, лишь открыть рот, как туда тут же упадет какая ягода или иной изысканный плод. Ну, хорошо! Конечно же, вы догадались, что сейчас я приукрасил, но Ултав никогда не врет, поэтому признаюсь честно. В рот прямо не упадет, придется все же напрячься и руку протянуть, чтобы подобрать с земли фрукт, упавший рядом».

В первое время Ултаву никто не верил. Все были уверены, что во время крушения он сильно ударился головой и явно не в своем уме теперь. Вот только в тот голодный год, когда все запасы были опустошены, по весне не было семян для нового посева, а в сердцах людей поселился страх очередного голодного сезона, люди были готовы поверить во что угодно. Тогда старейшины нескольких племен решили собрать совместный флот и отправить его на юг в поисках этих блаженных земель. В случае же неудачи сказочника было велено обезглавить и отдать на корм рыбам, а на обратном пути навестить другие земли, которые они ранее часто грабили, пока не вмешался Высший Совет. Теперь же влияние Высшего Совета на их островах давно практически уже не ощущалось, к тому же они оправдывали себя моральным правом на такие грабежи тем, что в тот момент, когда их дети умирали от голода, помощи от Высшего Совета не поступило.

Прибыв сюда, северяне, конечно же, были поражены плодородием местных полей и лесов, вот только встретили такое ожесточенное сопротивление от коренного населения, что понадобилось несколько месяцев, пока им удалось обосноваться в одном порту, собрать первую партию продовольствия и отправить на родные острова. Затем понадобилось еще несколько лет, чтобы подавить все основные очаги сопротивления и наладить регулярные поставки. Вот только Ултав не смог увидеть ни первый караван, ни первую отбитую крепость, и погиб он не от меча или стрелы во время сражения, а от укуса какого-то насекомого.

В первый же день, как только они сошли на берег, у него к вечеру распух лоб над правой бровью, Ултав пояснил, что его какая-то мошка с необычайно узкими и длинными крыльями укусила. К утру его брови и веки распухли так, что он не мог открыть глаза, а по всему лицу, начиная от места укуса, поползли темно-синие линии вен. Лекари, пытаясь ему помочь, даже вскрыли ему брови и лоб, на некоторое время опухоль действительно спала, но к вечеру его свалила лихорадка, а через три дня, так и не придя в себя, он испустил последнее дыхание.

Лесная чаща расступилась перед путниками с необычайной внезапностью без привычного предшествующего этому событию просвету в листве, и перед ними раскрылась широкая равнина с бескрайними жгуче-зелеными полями, умышленно подтопленными водой местными земледельцами. Поля были разделены на ровные прямоугольники, чьи четкие грани и правильные формы могли бы конкурировать с пчелиными сотами. По левую руку, у подножья скалы, рядом с небольшим водопадом расположилось достаточное крупное селение, преимущественно состоящее из хижин, сооруженных из стволов тех самых кустарников, которые росли здесь повсеместно.

— Ну, что скажешь, мой друг? — громко приветствовал Стизора и его путников высокий атлетического телосложения мужчина с грубыми чертами лица, полностью лишенный волосяного покрова на голове, но с густой бородой, заплетенной в одну толстую косу. — Я превзошел твои навыки следопыта и определил, по какой именно тропе вы пойдете к нам, а главное — даже рассчитал время вашего прибытия.

— Кого ты пытаешься обмануть, Гонфрид? — усталым, но достаточно бодрым голосом ответил ему Стизор. — Старцы туземцев тебе помогли, что, собственно, и пугает меня в этих землях. Они знают о нашем маршруте до того, как мы определим его себе сами.

— Дивный край! — прохрипел Гонфрид и обнял своего друга, который более чем на голову был ниже его, а тот в ответ обхватил его обеими руками и похлопал по плечу.

— Я безмерно рад нашей встрече.

— Можешь не сомневаться, я также. Более того! Для нас твое появление дар небес и, несомненно, хороший знак. Раз ты здесь, значит, порт и старая крепость работают как часы и более не нуждаются в твоем присутствии.

— За это можете не беспокоиться, — попытался заверить Стизор, но голос выдавал его опасения по поводу того, что как бы не пришлось вернуться обратно, если его преемники не справятся.

— Плевать на все! — скривил свой рот в подобие улыбки Гонфрид, но больше походившим на оскал, хотя глаза его горели искренней радостью. — Сейчас ты заслужил лучшую выпивку и отдых! Давай мы уладим одну формальность — определим тебе жилье, и я покажу тебе свой кабак.

— Я же просил выделить мне отдельный дом, — возмутился Стизор.

— Если для тебя столь принципиально, можешь разместиться в общей казарме, — получил он в ответ. — Не до отдельных дворцов сейчас. Я сам до сих пор живу в хижине, как и все остальные.

— Но время и силы для кабака вы нашли, в то время как к строительству крепостной стены еще даже не приступили, а для меня лачугу соорудить не удосужились, хотя я просил об этом пару лун назад.

— Если бы наши отцы не дружили так близко и не поклялись в братстве, я бы придушил тебя еще в детстве! Вот как тебе удается своим занудством испортить абсолютно любое событие?! Следуйте за мной, воины! — перешел на формальную речь огорченный Гонфрид.

Определение жилья, по сути своей, означало выбор женщины из числа местных жителей, к которой и заселялся командир отряда оккупантов или иной значимый деятель: строитель, капитан флота или летописец вождя. Стизор пытался сопротивляться этому каждый раз, но в итоге выбор был невелик: оставаться на лодке, заселяться к воинам или согласиться на совместное проживание с одинокой вдовой, которая потеряла мужа или сына, а возможно, и обоих. Причем потеряла своих мужчин как раз в войне против соплеменников Стизора, а поэтому мечтала отравить или перерезать горло спящему сожителю.

— А вот останки единственной женщины, которая решилась отравить нашего воина, — словно прочитав мысли Стизора, похвалился воин по имени Хорав, который шел рядом с Гонфридом, указывая на парочку костей, болтающихся от ветра, подвешенных за перекладину высокого столба перед входом в селение. — Еще пару недель назад там висел весь скелет, но сезон дождей постарался, а на днях ветром сорвало остальные кости. Несмотря на то что от этой женщины остались только кости запястья, память о ней и необходимости учтивого отношения к нам живет в головах каждого жителя этой деревни.

Никто не стал каким-либо образом комментировать данный экскурс Хорава, но не бросить взгляд на останки бесчестной убийцы они не смогли. В поселении, состоящем в основном из стариков, женщин и детей, все по-разному относились к этой группе воинов в тяжелых доспехах и уже приноровившихся к местному климату мужчин в более легкой одежде.

— Это Лоуси, — представил местного худощавого старика Гонфрид, который низко кланялся и указывал на девушек, стоящих перед ними. — Он чуть глупее наших псов, — далее пояснил островитянин. — Он также окликается на свою кличку, понимает большинство наших команд, но говорить так толком и не научился. А это еще что такое? — далее возмущенный взгляд северянина обратился к старцу. — Ты же говорил, что у вас нет грудастых. Я прямо у тебя спрашивал, а ты говорил, таких нет. Ты почему мне раньше не показывал эту даму?

— Ты сказал, большой господин, — с писклявым акцентом отвечал ему Лоуси, словно выдавливал из себя каждое слово, а вены на его тонкой шее от этого набухали так, что казались готовыми разорваться и лопнуть, — Уважаемый, ты сказал. Лучшую женщину надо, ты сказал. Очень большой господин, ты сказал.

— А я, по-твоему, кто? — замахнулся в желании ударить его воин. — Конский член, что ли?

— Не знаю «член», — покачал головой старик, не пытаясь уворачиваться от возможного удара, — конский, конечно. Господин конский.

Даже Стизор в этот момент не выдержал и засмеялся во весь голос, а его друг, видя смех своего сурового товарища, пожимал плечами:

— Ну вот, что ты с них возьмешь. Назвал меня конским, потому что в его голове, лишенной мозгов, конь ассоциируется с достатком. А ты говоришь про крепость. Про кабак. Кабак нужен здесь больше, чем каменная стена вокруг селения. Боевой дух воинов должен быть крепче любых стен, а как его без хорошего питейного заведения поднять в этой проклятой земле.

Девушка, о которой говорил Гонфрид, действительно отличалась от других. Она была на голову выше всех остальных, ее волосы были смолисто-черного цвета, в отличие от преобладающих русо-выцветших волос местного населения. У нее была такая же смуглая кожа, но размер груди был практически сопоставим с формами женщин, которых северяне привыкли видеть на своих островах. Остальные девушки вовсе казались все на одно лицо, одного типажа, спутать их было проще простого. Одна из первых шуток, которую придумали соплеменники Гонфрида, прибыв на эти земли, заключалась в предположении, что мужья местных женщин не могут отличить своих жен от других, как и жены их никогда не пытались это сделать в отношении своих мужей.

Разве что взгляд некоторых девушек отличался. Так и в данном случае, некоторые, утомленные скорбью, притупили свой взор в землю, некоторые смотрели с ненавистью, хотя Лоуси беспрестанно делал им какое-то замечание на своем наречие, но даже в этом случае кто-то выдавливал из себя улыбку, а кто-то пронизывал старика испепеляющим взглядом, от которого тот еще сильнее прижимался к земле, хотя и ранее он стоял, сгорбившись параллельно земле. Среди них была и та, у которой глаза горели, и она с неприкрытым интересом разглядывала Стизора.

В итоге Стизор, практически не раздумывая, ткнул пальцем на одну босую девушку, которая выглядела не старше двадцати лет, но накопленная мудрость в глазах свидетельствовала, что она едва ли младше Стизора. Девушки в этих землях, то ли в силу своего невысокого роста, то ли за счет какой-то магии, все выглядели гораздо младше своих лет. Поэтому об их истинном возрасте можно было только гадать, а когда спустя месяцы обитания среди них у островитян складывалось впечатление, что они уже научились точно разгадывать их возраст, в этот момент появлялась девочка, которая выглядела лет на пятнадцать, захватчики прибавляли к этой своей оценке на всякий случай еще пятнадцать лет, но для большей уверенности добавляли еще пять лет и высказывали свое предположение о ее возрасте в тридцать пять лет, а в итоге выяснялось, что ее внучке уже пятнадцать, а дочке через пару лет наступит тридцать пять.

— Друг мой! — положил свою широкую ладонь на плечо Стизора Гонфрид. — Ты уверен? Посмотри на эту женщину с грудью. Я готов уступить ее тебе, раз сам не заметил раньше.

— Я не за женской грудью сюда прибыл, — сухо и с глубокой тоской в голосе напомнил ему Стизор.

— Тогда эти груди я забираю себе! — торжественно заявил Гонфрид.

— У вас уже есть дом, милый лорд, — пытался протестовать Лоуси.

— Я переезжаю, — громко захохотал Гонфрид, и смех его, граничащий с истерикой безумца, ясно дал понять всем, что сейчас не время для споров.

Лоуси обронил короткие фразы на местном наречии, девушка, которую выбрал Гонфрид, что-то пыталась возразить, но старец поднял с земли камень и с силой швырнул в нее, продолжая изливать какие-то ругательства. Та ловко, с грацией лесной кошки увернулась от камня, буркнула какое-то проклятие на старика и потопала, поднимая пыль своими деревянными сандалиями, в сторону своей хижины.

Кабак Гонфрида выдался на славу, как искренне подметил Стизор. Он даже попытался создать атмосферу таверн с их родных земель, развесив черепа разных животных на стенах на фоне мехов хищных зверей. Он даже наладил пивоварение, результат которого после годовалого путешествия вдали от дома показалось его другу вполне пригодным к употреблению. Захмелев от напитков после долгой дороги, Стизор разоткровенничался и в один момент даже не давал вставить слово своим старым друзьям, но вскоре крепко обнял всех и попросил проводить его до хижины.

Там его ожидала хозяйка дома, которая приготовила в глиняном кувшине теплую воду, которой на крыльце она собственноручно омыла ему ноги. Стизор, который до жути боялся щекотки, пытался возразить, но его скромные познания слов местного наречия под влиянием пива не позволили ему внятно объяснить уязвимость его стоп, а женщина повторяла имя Лоуси и озиралась по сторонам. Решив, что этот старик запугал всех и держит своих соплеменников в неописуемом ужасе, Стизор согласился на формальную часть, но был крайне удивлен тем, что, когда мягкие ладони девушки нежно коснулись его ног, он не испытал чувства отторжения, ему не было щекотно в этот раз.

— Ядреное пиво, — вслух проговорил мужчина, оправдывая отсутствие щекотки.

После этого он снял свою одежду и принялся омывать все свое тело, начиная с головы, шеи, рук и плеч. В этот момент закончилась вода. Женщина низко поклонилась, юркнула с крыльца за угол дома и тут же вернулась с новым кувшином теплой воды. В этот раз вода была не столь комфортной, как в первом кувшине, видимо, не успев остыть должным образом, и немного обжигала тело Стизора, но мысль о том, что обжигающая вода еще сильнее обжигает паразитов на теле, придала ему сил. По крайней мере, так его подбадривала бабушка, когда в младенчестве купала его, а он жаловался на температуру воды.

Умывшись, Стизор обернулся тонким полотенцем вокруг талии, взял свой меч и прошел в дом. Там маленький мальчик лет пяти и девочка одиннадцати лет стояли посередине хижины и низко поклонились ему, когда он вошел. Стизор крепче схватился за полотенце, дабы исключить его несанкционированное падение на пол при детях, а второй рукой прикрыл зачем-то свой живот и машинально поклонился в ответ, но, тут же опомнившись, махнул тыльной стороной ладони, словно пытаясь прогнать их. Дети молниеносно исчезли за перегородкой, которая делила хижину на две части.

— Учти! — громко пригрозил мужчина. — Чтобы они не шумели!

Девушка молча смотрела ему в глаза, словно пыталась прочитать в его взгляде, о чем он хотел сказать. Стизор, раздосадованный своей неудачной попыткой что-то объяснить человеку, не владеющего их языком, прошел вглубь комнаты и лег на кровать, сооруженную из того же материала, что и вся хижина. В этот момент девушка потушила лучину, освещающую комнату, подошла к кровати и хотела лечь рядом с ним, но Стизор оттолкнул ее и жестко произнес «нет» на местном наречии. «Найди себе другое место для сна», — добавил он уже на своем родном языке. Хозяйка дома ушла спать к детям.

Засидевшись до глубокой ночи, Гонфрид также пошел в свою новую хижину, где на пороге дома его также встретила девушка, которую он выбрал днем в качестве своей новой служанки, с кувшином воды. Гонфриду также омыли ноги, как в доме на соседней улице часами ранее омывали ноги его друга. Только в данном случае воин ограничился мытьем ног и прошел в хижину, где там стояла девочка девяти лет с длинными и необычайно густыми волосами, такими же темными, как у ее матери. Она поклонилась гостю и отступила в сторону. Гонфрид взял за руку мать девочки и потянул в сторону кровати, но та попыталась выдернуть свою кисть из его цепких пальцев, за что получила разгневанный взгляд мужчины.

— Или ты! — громко произнес мужчина, силой ткнув пальцем в грудь девушки. — Либо она! — перевел свой указательный палец на девочку Гонфрид, и его новая рабыня покорна пошла за ним, хотя и не поняла его слов, но язык жестов и решимость во взгляде не оставили ей выбора.

Ульяна: Дождь

Всех жизней ему уже не хватит.

Вину свою тогда лишь загладит,

Когда найдет он сил в себе

Улыбнуться магу и судьбе.

Сквозь пение птиц в лесу и шелест листвы многовековых деревьев доносился звонкий смех девушек, которые беспечно шли по лесной тропе. Одеты они были в легкие летние платья, в руках несли букеты из различных цветов и трав, на первый взгляд которые выглядели не сочетающимися по цвету, но в то же время сейчас заслужили бы внимание знатного флориста. Одна из девушек шла босиком, хотя было видно, что они не из крестьянских семей и могут позволить себе достойную обувь на свои стройные девичьи ножки.

Веселый разговор и смех девушек тут же прекратились, когда им дорогу преградили несколько всадников, которые выехали с лесной тропы, примыкающей к основной дороге. Всадники тут же обступили девушек и начали подшучивать над ними, предлагая прокатиться вместе. Были они вооружены прямыми мечами, за поясом у всех торчали длинные ножи, у одного за спиной висел огромный боевой топор. Все были одеты в черную одежду, грудь, руки и ноги были защищены кожаной броней.

— Убирайтесь! — достаточно уверенным, но в то же время дрожащим голосом крикнула босая девушка, встав перед своей подругой. — Вы призваны сюда защищать наш народ, а не разбойничать здесь…

— Ха! Мне нравятся дерзкие, — подведя свою черногривую лошадь вплотную к девушке, ответил один из воинов. — Посмотрим, как ты будешь петь, после того как я научу тебя уважать мужчин.

Девушка молчала, но осталась на месте и смотрела прямо в лицо угрожающему ей мужчине с глубоким шрамом через всю щеку.

— Хватит! — потребовал другой всадник, который до сих пор стоял чуть поодаль, в отличие от остальных воинов вместо одного прямого меча у него за спиной висели два изогнутых.

Выглядел он моложе остальных, но, как и у всех, лицо его было изрезано морщинами и шрамами. Он подъехал поближе к девушкам, практически своей лошадью растолкав остальных. Остановившись возле них, он замер, пристально вглядываясь в зеленые глаза девушки. Та не отводила свой взгляд.

— Меня зовут Ансгар, — представился он. — Прошу прощение за моих друзей. Вы совершенно правы, мы здесь для вашей защиты, и Торгуф шутил на самом деле. Но в одном он точно прав — собирается дождь, и вам лучше поехать с нами, дабы не простудиться в ваших тонких платьицах.

— Нет, — прошептала девушка своей подруге, которая стояла за ее спиной.

— Мы дойдем сами, — твердо заявила вторая.

— Я не могу допустить, чтобы столь очаровательные создания простудились, — ответил Ансгар и протянул руку девушке, наклонившись к ней. — Я гарантирую вам полную безопасность. Не бойтесь. Мы не причиним вам зла.

Девушка убрала с лица пепельно-белые волосы, проходя сквозь которые солнечные лучи играли на ее обнаженных плечах. Еще несколько секунд она смотрела ему в глаза, а затем протянула руку, и через мгновение сильная рука воина уже потянула ее к себе и усадила на лошадь за своей спиной. Ее подруге не оставалось ничего другого, как последовать ее примеру, но она отказалась садиться к Торгуфу, а выбрала место за другим воином, и вся группа тут же поскакала по направлению к поселку.

— Меня зовут Ульяна, — сама же представилась девушка Ансгару. — Я дочь купца Благояра.

— О великие духи! Что за странные имена? Я никогда не привыкну к ним, — взмолился Торгуф.

— Нормальные имена, — строго прервал своего товарища Ансгар и чуть тише добавил: — Я раньше не слышал этого имени — Ульяна. Оно действительно немного странное, но мне почему-то нравится. А двор твоего отца я знаю.

— А вы с Восточной заставы? Чужеземные наемники? — поинтересовалась Ульяна.

— С Восточной, но мы воины, а не наемники.

— Я так и подумала, но засомневалась, когда вы заговорили со мной без акцента.

— Мой наставник долго жил в этих землях и меня готовил с детства к этому. Я учился военному искусству и нескольким языкам, в том числе и вашему, с малых лет.

— Военному искусству? — звонко засмеялась девушка. — Искусство в музыке, в картинах, в скульптурах, какое же может быть искусство на войне? Как можно убить красиво?

— Вот наступит день, когда мне придется спасать вашу жизнь, тогда и вернемся к этому спору.

Остаток дороги путники провели молча. Выехав из леса, они свернули с дороги, направив своих лошадей по холмистым зеленым лугам напрямую к усадьбе Благояра, которая возвышалась над прочими домами в поселке и стояла на окраине возле небольшой речки. Поднялся ветер, небо над лесом полностью было покрыто черными тучами, когда воины высадили девушек перед большими резными воротами дома Благояра.

— Спасибо за компанию, — тихо произнес Ансгар, помогая девушке слезть с лошади.

После чего он, не выпуская из своих рук ладонь девушки и не слезая с седла, наклонился к ней и поцеловал ее руку:

— Простите, но я не смог удержаться, ибо не встречал столь тонкую и изящную руку раньше, — признался Ансгар.

Девушка приоткрыла рот, видимо, для того чтобы поблагодарить воина, но громкий крик имени Ульяны от внезапно появившегося возле калитки высокого статного мужчины с длинной и густой седой бородой чуть ли не до красного пояса, подпоясывающего его серую рубаху, заставил ее дернуться и резко обернуться.

— Ульяна! Быстро в дом! — низким и властным голосом потребовал мужчина, не отводя свой взгляд исподлобья от Ансгара. — Помнится, я прямо предупреждал, чтобы ты держалась подальше от чужеземцев, не говоря уж о твоих прогулках по лесу.

— Прости, папа, — еле слышно произнесла девушка, тяжело вздохнула и, опустив голову, побрела во двор.

От ее жизнерадостной улыбки и огня в глазах в тот же миг не осталось и следа. Легкая походка с грацией кошки в одночасье сменилась тяжелыми шагами.

Неожиданно Ансгар подъехал вплотную к отцу Ульяны и по своему обыкновению наклонился очень близко к нему и заглянул в его черные глаза, которые казались бездонными, в какие обычно трудно смотреть, что всегда заставляют людей отводить свой взгляд.

— Что уставился, щенок? — первым прервал это противостояние взглядов Благояр.

— Пытаюсь понять, как у такого деспота родилось столь очаровательное создание. Видимо, мать ее прекрасна, ибо от тебя взять было нечего. В таком случае, что же такого в тебе разглядела твоя супруга… Ах, да! Совсем забыл. Вы ведь не всегда спрашиваете мнение девушек, главное, с отцом договориться, — насмешливым голосом отвечал Ансгар и потом более твердым голосом добавил: — Не вздумайте погубить таким же образом тонкую натуру дочери своей.

— Не твое дело, щенок! — взревел Благояр. — Как твое имя? Представься, тварь! Ты больше не жилец! — продолжал он кричать уже вслед уходящим спокойным шагом всадникам.

— Ансгар мое имя! Сын Рэгнвольда из рода Кришев. Найти меня сможете на Восточной заставе, — все дальше отдаляясь от усадьбы, прокричал воин.

— Что на тебя нашло и к чему все это? — недоумевал Торгуф.

— Помнишь, я часто рассказывал тебе о девушке из своих снов?

— Ты сейчас скажешь, что это она? Пожалуйста, скажи, что ты пошутил! Ты столько рассказывал о ней, я, исходя из твоих рассказов, представлял ее высшим творением, а тут эта тощая бледная курица.

— Сам не пойму, но что-то в ней есть такое, что не дает покоя.

— Вот совсем без шуток прошу! Прекрати!

— Не могу, ибо точно теперь знаю, что это она. К тому же я раньше во сне всегда видел только ее образ, ее глаза, улыбку, но накануне мне приснился очень странный сон, в ней я управлял крытой колесницей, но лошадей не видел, а вокруг играл струнный инструмент и голос мужской песни пел.

— Ты точно умом тронулся, — поставил диагноз своему другу всадник. — В таверну тебе срочно надо да уйти оттуда уже в сопровождении парочки женщин.

— Со мной все в порядке, мой друг. Хотя я, определенно, удивлен своему воображению, которое столь подробно нарисовало эту колесницу. Она двигалась крайне быстро и управлять ею было непросто, требовалось постоянно контролировать его. Не как лошадь, которая сама дорогу держит. И со мной были две девушки, тогда я еще был с ними незнаком, но видел их портреты, и одна была столь прекрасной, что я безмерно хотел, чтобы она села рядом со мной в повозку, и я ломал голову, как же это устроить. Поэтому решил заехать за ней сначала, но кто же сядет рядом с кучером.

Среди вариантов было сообщить, что вторая девушка страдает ожирением, и они сзади обе не поместятся, но она бы увидела ее, и тогда мой обман раскрылся сразу, а врать мне ей не хотелось совсем. Рассказать, что у той какая-то хворь, которая может быть заразной, также нельзя было, ибо дорога предстояла неблизкая, и они, разговорившись друг с другом, могли выяснить, что обе пребывают в добром здравии.

В общем, так и не придумав, как решить эту задачу, я пригнал повозку прямо к ее дому, а она уже стояла на крыльце. И на мое счастье, в этот момент ливанул дождь. Хороший такой, сильный и очень холодный дождь. Когда она подбежала к моей колеснице, не выходя из повозки, я протянул свою руку и крикнул ей, лишая ее времени на раздумья: «Прыгай скорее! Прямо с котомкой! Сам отнесу!» И она села рядом. Я под дождем был вынужден отнести ее багаж в задний ящик и изрядно промок, но больше всего меня удивило в тот момент, что я искренне переживал тому, что промокла она, что она может заболеть. Я переживал за человека, которого знал две минуты.

Когда она села в повозку, я с трудом сдержал свой восторг, ее зеленые глаза завораживали, длинные светлые волосы манили к себе, хотелось их погладить, коснуться ее тонких изящных рук. Причем я всегда любил длинные волосы, но желания трогать чьи-то волосы у меня ведь никогда не возникало ранее, мне чужие волосы всегда казались грязными или жирными, где порой еще водится какая-то живность, но сейчас мне хотелось прикоснуться к ее волосам, словно желал удостовериться, что они настоящие, как и сама девушка.

Если минутой ранее я ощущал на себе тяжелую усталость, то теперь я с ужасом принимал тот факт, что дорога не бесконечная и мы через несколько часов будем вынуждены расстаться. Чтобы не напугать девушку, сидящую рядом со мной, своим чрезмерным интересом, общался я с ними поочередно, хотя меня интересовала только одна из них.

— Да, ты у нас провидец, не только девушку, даже дождь разглядел в своем сне, — громко захохотал Торгуф, который, видимо, утомился слушать про сон своего приятеля.

Начался ливень.

Милинтил: Веселье на закате

Когда колдун разгонит тучи,

Предрешится судьба и участь

Рожденного под ледяным дождем

И позже закаленного огнем.

Агвинар со своими друзьями на лошадях настигли Холгина с Вактином в нескольких километрах от Милинтила, которые уже давно вышли из Синемуса и гнали по широкой равнине свой караван со всей возможной скоростью.

— Жаль, Ваки, — с наигранной грустью произнес Холгин, увидев своих друзей. — Они живы, зря мы делили весь наш караван на две части, теперь они также станут претендовать на свою долю.

— Я тоже рад тебя видеть, мой друг, — улыбнулся маг.

— Ну, что там? — позабыв о всяком терпении, спросил Вактин.

— Их много, и они идут к нам, — быстро произнес Агвинар. — Вы знаете, что делать с товаром и деньгами, я скачу к Холуру, надо все рассказать ему. А вы готовьтесь к сражению! — крикнул вслед колдун и, не дожидаясь своих друзей, поскакал к городу.

— К сражению? — как бы про себя тихо произнес полурослик.

— Наконец-то! — не стал скрывать свою радость Сельфиан.

— Чему ты радуешься? — поглаживая свою бороду, задумчиво спросил Холгин.

— Я уж начал было думать, что мы зря столько времени тратили на тренировки Агвинара и подготовке к войне, о которой он уже давно предупреждал нас. Не знаю, как он предсказал ее, но теперь мы видим, что он был прав. Хотя чему удивляться, он ведь колдун.

Агвинар же тем временем направил своего коня на восток, где у подножья гор расположился Милинтил. Он пересек реку Симдар вброд и уже ехал мимо бескрайних желтых полей, простиравшихся вдоль стен города. Мимо мелькали старые хижины, которые крестьяне использовали для отдыха во время работы в полях и хранения орудий труда. Это были низкие бревенчатые лачуги с соломенной крышей, многие из которых обветшавшие и покосившиеся от своего возраста.

Маг подъехал к воротам города, окруженного деревянными стенами около четырех метров в высоту. Столбы плотными рядами окружали город. Только с северной и восточной стороны не было стен, так как там невозможно было пробраться в город благодаря отвесным скалам, которые начинались сразу же за крайними домами Милинтила.

Ворота были открыты, стражники, стоящие над воротами, даже не обратили внимания на Агвинара, потому что издалека узнали его, а тот, не замедляя ход, заехал в город и поскакал прямиком к главе города. В восточной части, почти у подножья отвесных скал, на холме находился дом главы города. Прежде чем заехать во двор, Агвинар обернулся и увидел, как его друзья уже пересекали Симдар. Это была наивысшая точка в городе, от самых западных стен местность все поднималась выше, и с этого места практически весь город был как на ладони, даже ворота были видны.

— У меня срочное послание для Холура, — уведомил Агвинар стражей, стоящих возле дверей в здание, но, не дожидаясь никакого ответа, спешился и прошел в здание.

Стражи, как обычно, с недоумением смотрели вслед магу. Агвинар всегда таким немного наглым образом приходил сюда. Хотя и нельзя сказать, что он был в особо дружественных отношениях с главой города. Обычно он приходил только по личным просьбам, но всегда проходил в дом, не спрашивая разрешения у стражей, а те, в свою очередь, побаиваясь колдуна, пропускали его без вопросов, полагая, что так и должно быть, ведь других указаний или замечаний на этот счет им не поступало. При этом даже глава города никогда не задумывался над тем, как это Агвинар проходит мимо стражи, и никто не докладывает об этом ему. Он не придавал этому особого значения. Если уж все считают, что так положено, то и ему проще не обращать на это внимания, чем иметь врага с магическими способностями.

Агвинар быстрыми шагами пересек длинный зал и, уже ничего не объясняя двум стражам, стоящим возле дверей в тронный зал, открыл дверь, после чего в приемном зале главы города по непонятной причине почему-то погасли несколько факелов, висящих на стенах, а знамена, висящие за Холуром, начали колыхаться, словно от сильного ветра.

— Приветствую тебя, Холур, повелитель Милинтила, — громко произнес Агвинар, остановившись возле двери и немного склонив голову.

— Здравствуй, Агвинар, — достаточно вежливым тоном поприветствовал в ответ Холур, получше усаживаясь на своем троне.

— Не стану тянуть время, — начал Агвинар, подойдя ближе к Холуру. — Я принес не очень приятные известия.

— Какие же? — не скрывал интереса глава города.

— Мы обнаружили отряд орков в Синемусе. Их было всего тридцать, мы убили всех, кроме двоих, от которых узнали, что они с тысячной армией идут на Милинтил.

— Орки никогда не нападали на большие города в этих землях, — удивился Холур.

— Все когда-то происходит в первый раз, — задумчиво сказал маг.

— И в первый раз бывает страшно.

— А порой и больно, — улыбнулся Агвинар и продолжил, — но сейчас не об этом, дорогой наш Холур. Орки сплотились и решили захватить свой первый город после долгих лет изгнания и скитаний по диким землям. К сожалению, а может, и к счастью, Милинтил оказался первым городом на их пути.

— Нет, — прервал мага Холур, — этого не может быть.

— Как бы ни было трудно в это поверить, но это правда, и вам, как главе города, необходимо подготовить город к защите.

— Да, да, мы усилим охрану.

— Надо бы отправить разведчиков, чтобы они выяснили, сколько их и когда они достигнут Милинтила, я полагаю, что к завтрашнему утру.

— Да, безусловно. Я с самого начала подумал об этом.

— Что ж, у меня еще много дел, не смею больше отвлекать вас.

Агвинар поклонился и быстрыми шагами вышел из зала, а Холур, немного обескураженный от навалившейся информации, встряхнул головой, словно отгонял какие-то неприятные мысли, и начал раздавать срочные указания.

Маг, не доходя до своего дома, встретил мальчишку, который жил по соседству с ним.

— Передай всем своим друзьям, что сегодня вечером возле старого дуба на Симдаре я устраиваю веселье. Приглашаются все дети города.

— Что правда? — загорелись глаза у мальчика.

— Я когда-нибудь говорил неправду?

— Нет, — покачал головой мальчик.

— Тогда беги! — скомандовал колдун.

Агвинар с улыбкой посмотрел вслед мальчику, бежавшему что есть сил. После задумчиво взглянул на небо, где не было ни единого облачка. Лишь бездонное голубое небо и яркое солнце над головой.

Когда ближе к вечеру дети выбежали из ворот города и прибежали к огромному ветвистому дубу возле реки, Агвинар уже что-то варил над костром в огромном котле. Аромат из котла распространялся по всем окрестностям. У всех ребят просто слюнки потекли от этого запаха, даже те дети, которые дома всегда отказывались есть, почувствовали себя очень голодными.

— Быстрее, — позвал их волшебник, — хватайте тарелки и ложки и подходите по одному.

Дети быстро разобрали тарелки с ложками и выстроились в очередь к магу.

Агвинар большим деревянным половником накладывал им похлебку из котла. Дети с жадностью вдыхали его аромат в своих тарелках.

— Все получили свою порцию? — улыбаясь, поинтересовался маг.

— Да!!! — дружно прокричали дети.

— Тогда давайте есть! — сказал Агвинар и уселся со своей тарелкой на зеленую траву рядом со своей повозкой.

Дети последовали примеру мага, уселись на землю и приступили к еде. Они за обе щеки уплетали суп и удивлялись, каким же он был вкусным. Хотя это была обычная похлебка из баранины, не считая разнообразных приправ, добавленных Агвинаром.

После того как все доели, а дети постарше даже попросили добавки, Агвинар встал на ноги:

— А теперь давайте проверим, кто из нас самый шумный! — громко объявил он и начал стучать ложкой по своей железной тарелке.

Поднялся неописуемый шум, когда дети присоединились к нему. Звон металлической посуды, дети визжали от восторга, ведь позволялось делать то, что им ни за что не разрешили бы дома.

— Ну а теперь к реке, — скомандовал Агвинар и побежал вместе с детьми к воде.

Дети на мгновение остановились возле воды, но, увидев, что волшебник уже стоит по колено воде, забежали за ним в реку. Агвинар зачерпнул воду тарелкой, ополоснул ее, а затем новой порцией воды в тарелке обрызгал детей, стоящих рядом с ним. Все начали обливать друг друга водой. Они плескались, брызги воды переливались при свете солнца, у всех была неописуемая радость на лицах. Вот только некоторые дети не удосужились ополаскивать свои тарелки сначала, поэтому остатки еды тоже полетели друг на друга. Это явно не входило в планы мага, поэтому он сжал губы на мгновение, но потом засмеялся.

Затем Агвинар отошел немного в сторону и поглядывал за детьми, чтобы они играли только на мелководье.

— Достаточно, — громко потребовал маг в один момент, и все дети в одно мгновение замерли, потому что голос его прозвучал очень строго. — Сложите посуду в повозку и все бегом домой!

Дети, смеясь и радуясь, побежали к воротам города.

Агвинар же сложил огромный уже пустой котел на телегу и погнал лошадь в город, поглядывая на чистое небо, словно был чем-то очень сильно доволен и получил удовлетворение от своих действий.