Нота. Жизнь Рудольфа Баршая, рассказанная им в фильме Олега Дормана
Дирижер Рудольф Баршай принадлежал к плеяде великих музыкантов ХХ века. Созданный им в конце пятидесятых Московский камерный оркестр покорил публику во всем мире. Постоянными партнерами оркестра были Святослав Рихтер, Давид Ойстрах, Эмиль Гилельс. На пике карьеры в 1977 году Баршай уехал на Запад, чтобы играть сочинения, которые были запрещены в СССР. Он руководил оркестрами в Израиле и Великобритании, Канаде и Франции, Швейцарии и Японии. Его путь к успеху и славе — нелегкий путь мальчика из казачьей станицы, случайно услышавшего в коридоре школы Лунную сонату и навсегда влюбившегося в музыку. Эта минута определила его судьбу, которая тесно переплелась с историей страны и времени. На склоне лет, в Швейцарии, перед камерой кинорежиссера Олега Дормана Баршай вспоминает о своем скитальческом детстве, о юности в годы войны, о концертах на передовой, о любви и потерях, о своих легендарных учителях, друзьях и коллегах — Д. Шостаковиче, И.Менухине, М.Ростроповиче, И. Стравинском.
Книга создана по документальному фильму “Нота”, снятому в 2010 году Олегом Дорманом, автором незабываемого “Подстрочника”, и представляет собой исповедальный монолог маэстро за месяц до его кончины.
Книга создана по документальному фильму “Нота”, снятому в 2010 году Олегом Дорманом, автором незабываемого “Подстрочника”, и представляет собой исповедальный монолог маэстро за месяц до его кончины.
Кітаптың басқа нұсқалары1
Нота. Жизнь Рудольфа Баршая, рассказанная им в фильме Олега Дормана
·
Пікірлер13
👍Ұсынамын
🔮Қазыналы
💡Танымдық
🎯Пайдалы
💧Көз жасын төктіреді
Лучшее! Читать скорее!
👍Ұсынамын
🔮Қазыналы
💡Танымдық
Прекрасная книга, полная любви к музыке и миру. Баршай говорит о себе скромно, предпочитая больше вниманию уделять талантливым людям, которые его окружали: композиторам Шостаковичу, Волконскому и Локшину, гениальным исполнителям и преподавателям, своим друзьям и соратникам. Книга, в которую проваливаешься на сутки и не хочешь закрывать. Книга, которая вдохновляет на изучение всех этих музыкальных имён, на посещение концертов и своё собственное развитие.
А к аудиоверсии невероятно подходит голос Олега Дормана. Благодаря ему возникает ощущение диалога с тем мягким, спокойным и талантливым человеком, каким был Баршай
А к аудиоверсии невероятно подходит голос Олега Дормана. Благодаря ему возникает ощущение диалога с тем мягким, спокойным и талантливым человеком, каким был Баршай
Дәйексөздер170
Сегодняшним молодым людям в России трудно будет себе представить, как происходил выезд за границу в те годы. Сначала на каждого музыканта готовилась характеристика парторганизации. В нашем случае – от парткома филармонии. Затем ее должен был заверить районный комитет партии. А потом, не скоро, каждого вызывали на собеседование в выездную комиссию. Между собой ее называли “комиссия народных мстителей”. Там сидели так называемые старые большевики, которые ненавидели счастливцев, едущих за границу, – музыкантов, цирковых, девочек из “Березки”. Задавали каверзные вопросы: “Кто председатель Монгольской компартии?”, “Сколько орденов у комсомола?”, “Кто руководит Бангладеш?” – и ты обязан был ответить. А не ответишь – не поедешь. Потом нам объясняли, чего надо остерегаться за рубежом. Читали специальную лекцию. В отношении стран “народной демократии” получалось несколько неловко, ведь они вроде наши братья. Зато если предполагалась поездка в капстрану, инструкторы могли развернуться. Больше всего, они говорили, следует опасаться вербовки. Однажды я спросил, какой интерес представляет альтист для иностранных разведок – что он может им передать, кроме дислокации Московской филармонии. Инструктор ответил, что любого могут похитить и потребовать выкупа. За известного артиста, говорит, это могут быть очень серьезные суммы. Придется тратить народные деньги. Ни под каким предлогом нельзя принимать от иностранцев подарков. Это может быть подкуп с последующей попыткой шантажа или просто подслушивающее устройство. Или даже взрывное. Шоколад может быть отравлен. Не дай бог оказаться с иностранкой в купе – во всяком случае, ночевать: завербует. Нельзя выходить в город по одному – только впятером. “Пятерками” ходить, в которых один главный и отвечает за всех. Возвращаться в строго определенное время. Мне казалось, что, по крайней мере, некоторые из этих инструкторов понимали, какую чушь они несут. Но так полагалось.
Больше всего, они говорили, следует опасаться вербовки. Однажды я спросил, какой интерес представляет альтист для иностранных разведок – что он может им передать, кроме дислокации Московской филармонии.
“Вот у вас есть там длинное соло гобоя. Нельзя ли, чтобы его играли два гобоя?” А Шостакович: “Два гобоя? Блестящая идея, блестящая. Но почему же только два? Три гобоя. Четыре, нет, знаете, пять! Нет, двадцать гобоев – вот будет здорово!”
