Судебная экспертология: история и современность (научная школа, экспертная практика, компетентностный подход)

Монография

Под редакцией
доктора юридических наук, профессора
Е. Р. Россинской
и доктора юридических наук,
доктора филологических наук, профессора
Е. И. Галяшиной

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 340.6(075.8)

ББК 67.53-3

С89

Авторы:

Россинская Е. Р., д.ю.н., проф. — гл. 1 § 1, 2, 4; гл. 2 § 1, 2, 3, 5; гл. 2 § 6 (совм. с Галяшиной Е. И.); гл. 3 § 1, 2, 3, 4; Галяшина Е. И., д.ю.н., д.ф.н., проф. — гл. 2 § 4; гл. 2 § 6 (совм. с Россинской Е. Р.), гл. 4 § 1; Зинин А. М., д.ю.н., проф. — гл. 1 § 3; гл. 4 § 7 (совм. с Подволоцким И. Н.); Соколова Т. П., к.ф.н., доц. — гл. 4 § 2; Подкатилина М. Л., к.ю.н. — гл. 4 § 3; Чубина Е. А., к.пед.н., доц. — гл. 4 § 4; Пфейфер Е. Г. — гл. 4 § 5; Подволоцкий И. Н., к.ю.н., доц. — гл. 4 § 6; гл. 4 § 7 (совм. с Зининым А. М.); Савицкий А. А., к.э.н., доц. — гл. 4 § 8; Сарыгина Э. С. — гл. 4 § 9; Голикова В. В., к.ю.н. — гл. 4 § 10; Шамаев Г. П., к.ю.н. — гл. 4 § 11; Семикаленова А. И., к.ю.н. — гл. 4 § 12; Бодров Н. Ф., к.ю.н. — гл. 4 § 13; Старовойтов В. И., к.ю.н., доц. — гл. 4 § 14.

Рецензенты:

Майлис Н. П., заслуженный деятель науки РФ, заслуженный юрист РФ, доктор юридических наук, профессор;

Моисеева Т. Ф., доктор юридических наук, профессор.

Под редакцией доктора юридических наук, профессора Е. Р. Россинской и доктора юридических наук, доктора филологических наук, профессора Е. И. Галяшиной.

Научная монография подготовлена авторским коллективом кафедры судебных экспертиз Университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) — специалистами в области теории и практики судебной экспертизы и отражает генезиз, современное состояние и перспективы развития судебной экспертологии с позиции компетентностного подхода к научной школе и экспертной практике судебной экспертизы. В коллективной монографии каждый из разделов, посвященных роду (виду) экспертизы, написан ведущим специалистом (специалистами), развивающим данное направление в аспекте судебной экспертологии в рамках научной школы кафедры судебных экспертиз, возглавляемой профессором Россинской Еленой Рафаиловной. В монографии рассматриваются история и объективные предпосылки формирования в 80–90-е гг. прошлого века теории судебных экспертиз как междисциплинарной теории. Отмечается, что возрастание роли специальных знаний в судопроизводстве, развитие теории и практики судебной экспертизы в XXI в. обусловливают необходимость переосмысления концепции теории судебной экспертизы и поднимают ее до уровня полноценной науки. В работе предлагается новое определение предмета судебной экспертологии, базирующееся на основных закономерностях, изучаемых данной наукой, а также четырехзвенная система науки, включающая: общую теорию судебной экспертологии; правовое обеспечение судебно-экспертной деятельности; организационное обеспечение судебно-экспертной деятельности; судебно-экспертные технологии.

Для студентов, аспирантов и преподавателей вузов, практических работников экспертных, следственных, судебных органов и других юристов.

УДК 340.6(075.8)

ББК 67.53-3

© Коллектив авторов, 2016

© ООО «Проспект», 2016

Глава 1.
Генезис института судебной экспертизы в России

§ 1. Эмпирические предпосылки возникновения и развития судебной экспертизы

Обращение правосудия к помощи сведущих лиц, специалистов в той или иной области знаний отмечается в истории достаточно давно. По литературным данным, еще во времена византийского императора Юстиниана (V–VI вв.) в законодательстве находило отражение исследование почерка в судебных целях. Также к глубокой древности относится применение медицинских знаний в интересах правосудия. В трудах Гиппократа (более 400 лет до н. э.) рассматривались вопросы исследования повреждений на теле, жизнеспособности младенцев, при исследовании трупов и др.

Временем зарождения судебно-медицинской экспертизы — одной из первых сложившихся судебных экспертиз — некоторые авторы считают постановление папы римского Иннокентия III 1209 г., в котором для выяснения вопроса о причинах смерти папа обратился к врачам и предписал им высказать мнение — причинил ли смерть тот, кто первый ударил убитого заступом. Об участии врачей в исследовании преступлений пишут и другие средневековые авторы. В таком памятнике феодального права, как «Каролина» (1532), было установлено обязательное участие врачей при расследовании отдельных преступлений против жизни и здоровья. В России случаи проведения судебно-медицинской экспертизы упоминаются в источниках начала XVI в. В 1535 г. врач Феофил по поручению правительницы Елены произвел освидетельствование удельного князя Андрея Старицкого по поводу подозрения в симуляции болезни.

С середины XVII в. подобные исследования стали широко практиковаться, в том числе и для установления характера телесных повреждений. Так, в 1643 г. по челобитной Григория Горихвостова для его «досмотра» послан был царем доктор Еганус Белово. О произведенном «досмотре» он в тот же день донес боярину Аптекарского приказа Шереметеву, что у Горихвостова «в животе от слизких мокрот глиста большая». Далее подробнейшим образом излагались причины этой болезни и способы ее лечения. В апреле 1669 г. царь указал Аптекарскому приказу освидетельствовать стрельца Савку Сущевского и установить, «чем он увечен и великого государя службу служить ему мочно-ль или немочно». Освидетельствование было поручено лекарю Ивану Албанусу. Осмотрев Сущевского, лекарь сказал, «что у него правая рука из плеча вышиблена и не владеет»2. Первая медицинская экспертиза с чисто судебной целью, как указывает И. Ф. Крылов3, состоялась в 1649 г. Лекарь Елизарий Лорант обратился к боярину Морозову с устной челобитной на замочного мастера Вилима Гамса. По словам Лоранта, он встретил Гамса на Покровке и тот «учал ево, Елизаря, лаять матерны и всякою неподобною лаею и бил ево палкою неведомо за што». В связи с полученными побоями Лорант просил его осмотреть «и про то сыскать». Заключение экспертов гласило: «А по осмотру бит по спине, на правом боку вспухло и синево знать».

В XVII в. встречались судебно-медицинские экспертизы, связанные с обвинениями во врачебных ошибках, участием медиков в осмотре мертвых тел. Представляют интерес две экспертизы, произведенные в 1679 г. В первом случае по царскому указу был подвергнут исследованию труп патриаршего конюха для установления причины смерти. Другая экспертиза проводилась для установления причин внезапной смерти боярина Ивана Воротынского. В заключении говорилось: «Отвещеваем: сие злое ничто иное… точию изнеможение сердечное… О причем же, никакому зазору зде быти, ни отравы взятой, ни падучей болезни от основания науки езвестны есмы, на сем посещении и досмотре быв вопрошаеми».

Воинским уставом Петра I (1716) было предписано привлекать лекарей для исследования повреждений на одежде и теле пострадавшего.

Во второй половине XVII в. учащаются случаи экспертных исследований различных кореньев, настоек и других веществ на предмет выявления ядов и средств отравления. По существу, это было зарождение судебной токсикологической экспертизы, в основе которой лежал органолептический метод, т. е. определение формы, вкуса, цвета или запаха исследуемого вещества.

В XVII в. в России зарождается судебно-психиатрическая экспертиза. В мае 1679 г. врачи Блюментрост и Фугаданов освидетельствовали Петра Бунакова. Они написали в заключении: «Ипохондрика, приходит пар от селезенки и приступает к сердцу и к голове, и от того у него памяти долгое время нет и не узнает людей». В результате освидетельствования они пришли к выводу: «За такими де болезньми ему Петру государевы службы служить не мочно».

При необходимости исследования рукописных документов следовало обращаться к дьякам и подьячим. Одно из первых подобных исследований почерка проводилось в 1508 г. по судебному делу о покупке Даниилом и Давидом Кемскими у Федора Кемского «вотчины Кадобое и сельца Гридинское» с деревнями. Когда Федор умер, его жена Анна Кемская отказалась передать купленные деревни покупателям, поэтому те и обратились в суд. В подтверждение состоявшейся сделки они представили купчую, написанную собственноручно Федором Кемским. Защитник интересов Анны Кемской заявил судьям, что «купчая лживая, не княж Федорова рука». Для доказательства этого он предъявил судьям в качестве образца запись, сделанную рукой Федора Кемского. Вызвали для допроса послухов (свидетелей сделки), подписавших купчую. У одного из них оказался документ, составленный Федором. По решению судей было произведено сравнение почерков спорной купчей и представленных рукописных образцов. Отразили это в судебном деле так: «Дмитрей Володимеровичъ купчую грамоту княж Федорову руку, что положили князь Данило да князь Давыд, и княж Федорову ж руку деловую грамоту, что князь Афонасей прислал, и княж Федорову ж руку, что запись положил перед Дмитреем княгини Аннин человек Тимошка, великого князя диаком всем казал. И диаки смотрив сказали, что та купчая и деловая и запись, все трое рука одна». После такого заключения дьяков дело доложили великому князю Василию Ивановичу, который, выслушав его вместе с боярами, «велел Дмитрею ищей князя Данила да князя Давыда оправити и селци Гридинское с деревнями велел им присудить, по их купчей грамоте, а княгиню Анну велел обвинити»4.

В Москве в начале XVII в. появились так называемые подметные грамоты якобы от имени царевича Дмитрия. Дьякам было велено сличать почерки, которыми они были написаны, чтобы попытаться установить авторов этих писем. Позднее в своде законов Российской империи 1857 г. указывалось, что рассмотрение и сличение почерков должно производиться по назначению суда сведущими в том языке, на коем написаны и подписаны сличаемые документы. Такое исследование поручалось секретарям присутственных мест, учителям чистописания или другим преподавателям5.

Исследование документов, регулирующих прежде всего имущественные отношения — векселей, завещаний и т. д., также требовало привлечения специалистов для выявления как самого факта подделки и его способа, так и фальсификации документа. Подобные исследования в XVI–XVII вв. поручали аптекарям и фармацевтам, поскольку необходимо было выявлять следы примененных для изменения записей в документах веществ, их вытравления и последующей дописки.

Первыми экспертными учреждениями в России были Аптекарский приказ и Ивановская площадь (главная нотариальная контора Российского государства) в Москве. Экспертная деятельность Аптекарского приказа сочеталась в нем с другими функциями: с заведованием водочными изделиями для царского стола, наблюдением за часами в царских покоях, отпуском корма для царских лошадей и т. п. Каждый случай экспертизы производился в Аптекарском приказе по царскому указу.

Ивановская площадь в Москве как экспертная организация впервые упоминается в документах конца XVII в. На ней сосредотачивалась, как писал историк Москвы И. Забелин, «благодаря новопостроенным Приказам судейская, дьяческая и подьяческая приказная служба для всего государства». Сама работа площадных подьячих происходила в особой конторе, которая носила название «палатки Ивановской площади» или просто «Ивановской палатки». Если возникала потребность в экспертизе документов, производство ее поручалось царским указом площадным подьячим Ивановской площади, причем поручение адресовалось не конкретному подьячему, а «Площади» как организации площадных подьячих. Экспертная деятельность подьячих Ивановской площади была прекращена в 1699 г., после чего экспертизы документов производились дьяками и подьячими в приказах.

Потребность в таких экспертизах росла, а уровень их проведения был невысоким, и в начале XIX в. в России были созданы врачебные управы (в частности, в Москве — Медицинская контора, в Санкт-Петербурге — Физикат), которым было вменено исследовать спорные документы6. Однако, как показала практика, эффективность этих экспертиз была очень низка, так как в управах не было ни соответствующих специалистов, ни даже примитивных лабораторий. Стала очевидной необходимость обращения для проведения экспертиз к лицам, имеющим достаточно глубокие знания в тех или иных областях наук.

С начала XIX в. активную роль в производстве судебно-медицинских экспертиз стал играть созданный в 1803 г. Медицинский совет Министерства внутренних дел. Признавая необходимым производство медицинских исследований по уголовным делам, следственные и судебные органы обращались с соответствующей просьбой в Медицинский департамент Министерства внутренних дел. Там представленные материалы изучались, по делу составлялась подробная справка, которая вместе с делом направлялась в Медицинский совет. Члены совета производили необходимые исследования и давали заключение.

Судебно-медицинские исследования производились и учрежденными в 1797 г. врачебными управами, которые в 1869 г. были преобразованы во врачебные отделения губернских правлений.

В середине XVIII — начале XIX в. к проведению исследований в интересах правосудия в России стали привлекать академиков. Первым в истории России учреждением, в котором начала формироваться судебная экспертиза, стала Санкт-Петербургская академия наук.

Первоначально судебно-экспертная деятельность Академии наук ограничивалась вопросами медицины, но вскоре потребности в анализе документов и веществ привели к необходимости выполнения судебно-химических исследований. Большое их число провел лично М. В. Ломоносов.

В XIX в. объем судебно-экспертной деятельности Академии наук расширился, появились новые объекты исследования, в том числе взрывчатые вещества и предметы со следами взрыва. Наиболее активно развивалось химическое исследование документов. Исследования, проводившиеся академиками-химиками Ю. Ф. Фрицше и Н. Н. Зининым, по праву должны считаться основой для дальнейшего развития действительно научных методов криминалистической экспертизы документов7.

Академия наук не только сама проводила судебно-экспертные исследования, но и способствовала учреждениям, которым это вменялось в обязанности. Прежде всего это касалось помощи Медицинскому департаменту Министерства внутренних дел, являвшемуся высшей судебно-экспертной инстанцией. Членами этого совета были многие выдающиеся ученые-академики: Н. Н. Бекетов, В. М. Бехтерев, И. П. Павлов, Д. И. Менделеев и др.

Вот интересный пример такой экспертизы. В 1860 г. на Ростовской ярмарке у всех на глазах вдруг воспламенился воз с красной бумажной пряжей. Ростовская полиция отобрала у купцов, торговавших этим товаром, шесть пачек пряжи и представила ее на исследование в Медицинский департамент МВД. Был сделан вывод, что причиной самовозгорания пряжи явился ее красный цвет, способствующий поглощению кислорода из воздуха, что «в состоянии произвести возвышенную температуру достаточную для воспламенения»8. После этого были приняты строгие меры: в Ростове запретили продажу красной хлопчатобумажной пряжи. Ростовские купцы, естественно, такой мерой были недовольны и обратились в Сенат с прошением о ее отмене. В 1870 г. вопрос вторично рассматривался Медицинским советом. На этот раз в состав комиссии вошли профессора Д. И. Менделеев, Е. В. Пеликан и Ю. К. Трапп. Комиссия провела огромную работу. Она собрала подробные сведения о способах окрашивания тканей, затребовала и изучила образцы пряжи из разных районов России. Выводы комиссии гласили: способность бумажной пряжи и тканей к самовоспламенению зависит не от окраски их в какой-либо цвет, а от присутствия в них излишнего количества жира (особенно рыбьего — ворвани), не удаленного после окраски. Опасность самовоспламенения усиливается многократно из-за того, что фабриканты добавляют рыбий жир в готовую продукцию для привеса и увеличения своих доходов, что повышает риск самовоспламенения.

Оказывалась помощь Мануфактурному совету Министерства финансов, который давал заключения по просьбам следственных и судебных органов, Экспедиции Заготовления Государственных Бумаг, где проводились исследования по делам о поддельных денежных знаках, монетах и ценных бумагах.

На процесс судопроизводства в России и развитие судебных экспертиз существенное влияние оказала Судебная реформа 1864 г., которая обусловила необходимость более широкого использования научных познаний при рассмотрении уголовных и гражданских дел.

Устав Уголовного судопроизводства следующим образом (ст. 112, 325) определял положение экспертизы: «Эксперты должны приглашаться в тех случаях, когда для точного уразумения встречающегося в деле обстоятельства необходимы специальные сведения или опытность в науке, искусстве, ремесле, промысле или каком-либо занятии»9. В ст. 326 указывалось, что в качестве экспертов могли приглашаться «врачи, фармацевты, профессоры, учителя, техники, художники, ремесленники, казначеи и лица, продолжительными занятиями по какой-либо службе или части приобретшие особую опытность»10.

Уже тогда были сформулированы основные требования к экспертам: незаинтересованность в исходе дела, объективность мнений и суждений, возможность проявления инициативы при проведении исследования в целях «вскрытия признаков, могущих привести к открытию истины». Заключения экспертов должны были проверяться и оцениваться судом.

Медицинский совет под воздействием запросов практики был вынужден расширить сферу проводимых в нем экспертных исследований. В результате был внесен существенный вклад в развитие судебного исследования документов, судебно-баллистической экспертизы. Производство последней связано с именем выдающегося российского хирурга П. И. Пирогова, который впервые стал устанавливать места расположения стрелявшего и жертвы, а также ряд обстоятельств применения огнестрельного оружия.

Первым научно-экспертным учреждением была созданная Е. Ф. Буринским на собственные средства судебно-фотографическая лаборатория (1889). Лаборатория просуществовала недолго. Ей на смену пришла правительственная судебно-фотографическая лаборатория, открытая в 1893 г. при прокуроре Санкт-Петербургской судебной палаты.

28 июля 1912 г. был принят закон о создании в России первого специализированного судебно-экспертного учреждения — кабинета научно-судебной экспертизы. При этом использовался опыт работы судебно-фотографической лаборатории и экспертных учреждений Европы.

В январе 1913 г. кабинет научно-судебной экспертизы открылся при прокуроре Московской судебной палаты, в январе 1914 г. — в Киеве, управляющим которым был назначен С. М. Потапов. Одновременно открывается кабинет и в Одессе.

Квалифицированные сотрудники и новейшее по тому времени оборудование позволили с самого начала деятельности кабинетов обеспечить достаточно высокий уровень судебных экспертиз. При этом использовались методы фотографии, дактилоскопии, химии. Кроме того, сотрудники кабинетов применяли научные методы и технические средства, выезжая на места преступлений.

Значительную роль в развитии судебной экспертизы в России сыграл 1 съезд экспертов-криминалистов, который проходил 1–9 июля 1916 г. в Петрограде. В нем приняли участие сотрудники кабинетов научно-судебной экспертизы, а также судебные следователи, ученые физики, химики, биологи, судебные медики. Съезд подвел первые итоги работы кабинетов научно-судебной экспертизы, практики применения научных познаний в интересах судопроизводства.

Накапливавшийся в разных странах опыт проведения экспертных исследований, формирование первых экспертных методик стали толчком к публикации работ, обобщающих эмпирические данные и определяющих дальнейшее развитие отдельных отраслей экспертизы. Еще в XVII в. появились публикации по исследованию почерковедческих объектов. В 1622 г. был издан трактат К. Бальди, называвшийся «Как распознать по одному только письму натуру и свойства писавшего». В 1637 г. опубликована работа Ж. Ровено «Трактат об исследовании письма», в котором уже анализировались способы подделки документов.

Исследование почерка получило название «графология». Автором этого термина считается Ж. Мишон11. Данный термин соответствовал этому направлению экспертизы (греч. grapho — пишу, logos — учение). Он получил широкое распространение и используется по настоящее время для обозначения исследований особенностей личности по почерку.

Определенное обобщение опыта проведения экспертиз и их значения в судопроизводстве содержалось в известной работе Ганса Гросса «Руководство для судебных следователей как система криминалистики», опубликованной в 1893 г.

Для развития экспертизы имели существенное значение работы французского криминалиста и судебного медика Э. Локара, основателя Лионской лаборатории технико-полицейских методов12. Он разработал пороскопический метод исследования следов папиллярных узоров пальцев рук, графометрический метод исследования почерка, методики ряда экспертных исследований с применением химических методов. Э. Локар предложил измерять графические знаки письма и сопоставлять составленные по результатам этих измерений кривые, что должно было характеризовать особенности почерка исполнителей исследуемых документов.

В 1910 г. была опубликована работа А. Осборна, американского эксперта-почерковеда, «Исследование документов», в которой уделено большое внимание особенностям почерка, почерковедческим исследованиям.

Основы фотопортретной экспертизы были заложены А. Бертильоном, хотя его работы были посвящены проблемам уголовной регистрации с использованием антропометрии (1889, 1893). А. Бертильон разработал систему признаков внешности, которая стала использоваться при отождествлении человека по признакам внешности, и предложил методику опознавательной (сигналетической) фотосъемки, позволяющую стандартизировать фотоснимки лиц для последующего их отождествления.

Для формирования научных основ экспертного исследования документов большое значение имели работы российского ученого Е. Ф. Буринского, который по праву может считаться одним из основателей судебной экспертизы. Разработав фотографические методы исследования документов, Е. Ф. Буринский обобщил их в своем фундаментальном труде «Судебная экспертиза документов, производство ее и пользование ею» (1903). В этой работе, наряду с изложением исследовательских методов, Е. Ф. Буринский сформулировал ряд важных положений, касающихся развития судебной экспертизы и ее использования в судопроизводстве.

Существенный вклад в разработку методов технического исследования документов внес А. А. Поповицкий, работавший в Экспедиции заготовления государственных бумаг13. Он усовершенствовал судебно-фотографические методы, применявшиеся в экспертизе документов, а также предложил классификацию элементов, составляющих особенности почерка, и провел первые комплексные судебно-технические экспертизы документов.

Из всех разновидностей криминалистической экспертизы следов наибольшее развитие в Российской империи в начале XX в. имела дактилоскопическая экспертиза, что связано с активным внедрением метода дактилоскопической регистрации, разработанного в конце XIX в. (Ф. Гальтон, В. Гершель, Г. Фолдс, Э. Генри — Великобритания) для регистрации арестованных или осужденных к лишению свободы на основании отпечатков пальцев рук. Система дактилоскопической регистрации первоначально была создана в Великобритании (1895), затем получила распространение в Аргентине, Австрии, Венгрии, Германии, Дании, Италии, Нидерландах и др. странах. В России введена в тюрьмах в 1907 г., а с 1908 г. — во всех полицейских учреждениях.

Для становления в России дактилоскопической экспертизы большое значение имели работы В. И. Лебедева, который в 1912 г. выполнил первую дактилоскопическую экспертизу, успешно использованную в доказывании по уголовному делу об убийстве аптекаря. На месте преступления тогда обнаружили на осколке стекла от двери кровяной отпечаток пальца. В сущности, на основе этого единственного вещественного доказательства присяжные признали виновным обоих подсудимых, обвинявшихся в убийстве, и приговорили их к каторжным работам. В 1912 г. В. И. Лебедев опубликовал работу «Искусство раскрытия преступлений. Дактилоскопия», в которой показал особенности проведения таких экспертиз.

Таким образом, первый этап становления научной и практической экспертной деятельности характеризуется накоплением эмпирических знаний об объектах, методах и средствах экспертизы, разработкой собственно экспертных методов исследования вещественных доказательств на основе методов, применявшихся в естественных и технических науках, началом формирования судебно-экспертных учреждений.

Разработки, выполненные на первом этапе становления научной и практической экспертной деятельности, опубликованные труды ученых в различных отраслях судебной экспертизы были тем фундаментом, на котором стали формироваться теоретические и прикладные основы различных родов экспертиз.

§ 2. Формирование теоретических и прикладных основ отдельных родов и видов судебных экспертиз

Второй этап становления научной и практической экспертной деятельности характеризуется обобщением экспертной практики производства различных родов и видов экспертиз, разработкой их методических основ, формированием на базе эмпирического материала теоретических основ отдельных родов и видов экспертиз, развертыванием и укреплением сети судебно-экспертных учреждений.

Этот процесс происходил на фоне формирования научных основ отраслей криминалистической техники, в которых происходила консолидация и развитие знаний о системе средств и методов обнаружения, фиксации, изъятия и исследования вещественных доказательств.

Фотографию и ее методы можно считать повседневным инструментом криминалистов, и поэтому естественным было теоретическое осмысление ее возможностей в исследовании вещественных доказательств. В 1926 г. была опубликована книга С. М. Потапова «Судебная фотография», которую автор обозначил как краткое систематическое руководство и адресовал «работникам дознания, следствия, суда, правозаступникам и экспертам». В предисловии к ней С. М. Потапов отмечал, что в данной книге впервые на русском языке дается «сжатое изложение применяемых при расследовании преступлений фотографических работ в крайнем их разнообразии, но в систематическом виде»15.

Книга делилась на два раздела. В первом рассматривалась «система научно выработанных способов фотографической съемки, применяемой в целях раскрытия преступлений и представления суду наглядного доказательственного материала»16. Этот раздел автор назвал судебно-оперативной фотографией. Второй же раздел был посвящен вопросам судебно-фотографической экспертизы. Следующее издание книги вышло в свет в 1936 г. В нем автор показывал, как фотографические методы могут применяться исходя из потребностей идентификации по пальцевым отпечаткам, при установлении тождества личности, при проведении идентификации по следам, по почерку, при сравнительном исследовании оттисков печатей, штампов и шрифтов пишущих машин. Большое место в работе было уделено применению фотографического метода «для установления недоступных обычному зрению деталей, для выявления невидимого». С. М. Потапов продолжал работать над этой книгой, и в 1948 г. вышло ее новое переработанное и дополненное издание.

Развернутое применение фотографических методов при исследовании документов было рассмотрено в книге Н. В. Терзиева и А. А. Эйсмана «Введение в криминалистическое исследование документов», вышедшей из печати в 1949 г. Во второй части этой книги, подготовленной А. А. Эйсманом, рассматривались свойства зрения человека «применительно к тем специальным задачам, которые возникают при исследовании документов»17.

Основы современной почерковедческой экспертизы были заложены в работах С. М. Потапова и А. И. Винберга. С. М. Потапов опубликовал в журнале «Советское государство и право» за 1940 г. № 12 статью, назвав ее «Научное почерковедение». А. И. Винберг в том же году опубликовал работу «Криминалистическая экспертиза письма».

В дальнейшем почерковедение — это традиционное направление судебной экспертизы — активно развивалось А. Е. Ароцкером, Р. М. Ланцманом, А. И. Манцветовой, Э. Б. Мельниковой и другими учеными. Значительную роль в теоретическом обосновании экспертного почерковедения сыграли работы В. Ф. Орловой и ее монография «Теория судебно-почерковедческой идентификации» (1973).

Документы являются постоянным объектом судебной экспертизы. Упоминавшиеся выше публикации в этой области были посвящены в основном методам исследования документов. Теоретические основы данной отрасли судебной экспертизы начали закладываться в конце 40-х гг. XX в. Как уже упоминалось, в 1949 г. издается монография Н. В. Терзиева и А. А. Эйсмана «Введение в криминалистическое исследование документов». В данной книге Н. В. Терзиев впервые ввел термин «техническая экспертиза документов». В ней были рассмотрены понятие «документа» в криминалистике, система криминалистического исследования документов. Специальная глава была посвящена криминалистическому осмотру документов. Следует отметить, что авторы включили экспертизу письма («графическую экспертизу») в систему криминалистического исследования документов. Эта работа послужила основой для дальнейшего развития частной экспертной теории данного рода экспертизы. В трудах последующих авторов (А. А. Гусев, Э. Б. Мельникова, Д. Я. Мирский, В. М. Николайчик, Б. Р. Киричинский и др.) рассматривались отдельные направления судебно-технического исследования документов. Определенные теоретические итоги в данной области были подведены В. К. Лисиченко в его монографии «Криминалистическое исследование документов» (1971).

Теоретические основы экспертного исследования следов человека, инструментов, транспортных средств разрабатывались на базе такой отрасли криминалистической техники, как трасология. Впервые данный термин был употреблен проф. М. Н. Гернетом в 1936 г., а в 1938 г. проф. И. Н. Якимов впервые предложил называть данную отрасль криминалистической техники трасологией18. Но теоретические основы трасологии были разработаны Б. И. Шевченко в его монографической работе «Научные основы современной трасологии», опубликованной в 1947 г. В этой работе им рассматривалось понятие механизма следообразования, была определена цель трасологического исследования, приведена классификация трасологических объектов и следов. Б. И. Шевченко продолжал разрабатывать данные вопросы, и в 1975 г. была опубликована его монография «Научные основы трасологической идентификационной экспертизы».

Г. Л. Грановский развил идеи Б. И. Шевченко в опубликованной им в двух частях монографии «Основы трасологии». Общая часть этой работы вышла в свет в 1965 г., особенная часть — в 1974 г. Г. Л. Грановский комплексно рассмотрел основные вопросы трасологии и трасологической экспертизы во всех ее разновидностях, предложил детальную классификацию следов. Трасология была им представлена в виде гомеоскопии — следов, оставляемых человеком, и механоскопии — следов орудий, механизмов. Отдельно были рассмотрены неидентификационные (диагностические) механоскопические исследования. Заслугой разработок Г. Л. Грановского является конгломерат знаний, складывающихся из творческих и прогностических подходов в развитии теории и глубоких знаний проблем и трудностей экспертной и следственной практики19. В дальнейшем отдельные направления трасологической экспертизы разрабатывались Е. И. Зуевым, Ю. Г. Коруховым, Н. П. Майлис, Л. К. Литвиненко, М. Я. Сегаем, С. И. Поташник, Ф. П. Совой, Х. М. Тахо-Годи, В. Е. Капитоновым и др.

На данном этапе развития судебной экспертизы была осуществлена разработка научных основ судебной баллистики и баллистической экспертизы. Поскольку первоначально исследованием оружия занимались судебные медики, изучавшие огнестрельные повреждения, то представители этой специальности Ю. М. Кубицкий, С. Д. Кустанович, В. Ф. Черваков в своих работах заложили основы теории судебной экспертизы огнестрельного оружия и боеприпасов. Но наибольшее значение для становления баллистической экспертизы имели работы Б. М. Комаринца «Криминалистическое отождествление оружия по стреляным гильзам» (1955) и « Идентификация огнестрельного оружия по выстрелянным пулям» (1961).

Теоретические вопросы отождествления человека по признакам его внешнего облика были предметом исследований Н. В. Терзиева (1956), А. П. Краснова и В. И. Зубкова (1953), А. А. Гусева (1955), В. А. Снеткова (1959). Причем В. А. Снетковым в 1959 г. была защищена диссертация на тему «Экспертное отождествление личности по чертам внешности», в которой он изложил научные основы экспертного установления личности по признакам внешности. Этапной явилась работа З. И. Кирсанова (1968), посвященная экспертному отождествлению человека по фотопортретам с применением математических методов исследования.

Развитие теоретических основ отдельных родов и видов экспертиз послужило тем фундаментом, на котором стали закладываться основы общей теории судебной экспертизы.

Третий этап становления научной и практической экспертной деятельности характеризуется формированием общей теории судебной экспертизы. Это формирование происходило на теоретической базе криминалистики, в которой к этому времени были сформулированы и обоснованы общие положения криминалистической экспертизы. Однако эти вопросы не вошли в качестве самостоятельного раздела в теоретические основы криминалистики, а рассматривались в качестве теоретических экспертных проблем в соответствующих разделах криминалистической техники. В связи с этим логика научного развития привела к консолидации идеи об отделении теории криминалистической экспертизы от криминалистики и ее формирования в качестве самостоятельной области научного знания.

Современный этап развития научной и практической деятельности характеризуется становлением теории судебной экспертизы как самостоятельной области научного знания, на основе которого осуществляется формирование теоретических основ различных классов и родов судебных экспертиз. К этому побуждало накопление соответствующих обширных теоретических знаний о природе объектов судебной экспертизы, закономерностях изменения их свойств и направлениях использования базовых наук при разработке экспертных методик исследования этих объектов.

§ 3. Развитие системы экспертных учреждений в России

К сожалению, описанная выше система кабинетов научно-судебной экспертизы в 1917 г. была разрушена, как и многие другие институты. Экспертные учреждения надо было создавать заново. Первоначально они стали создаваться при органах внутренних дел РСФСР. С 1 марта 1919 г. по решению Коллегии НКВД РСФСР при Центророзыске начал работу Кабинет судебной экспертизы, ставший основой научно-технической службы уголовного розыска. Параллельно с развитием криминалистической службы в Центророзыске возникали научно-технические кабинеты и подотделы в крупных городах. Уже в 1923 г. они действовали помимо Москвы в Петрограде, Харькове, Самаре, в 1927 г. — в Воронеже, Царицыне, Донском окружном розыске, в 1928 г. — в Свердловске и Рязани.

В связи с ликвидацией НКВД союзных республик реорганизация коснулась и научно-технических подразделений. В 1932 г. был образован общесоюзный научно-технический отдел (НТО) сначала в составе оперативного отдела Главной инспекции милиции ОГПУ, затем в качестве отделения отдела уголовного розыска Главного управления милиции НКВД СССР.

В 1940 г. научно-технические отделения, группы, кабинеты в органах внутренних дел образовали широкую сеть криминалистических подразделений в стране. Успешно функционировало 30 научно-технических отделений и научно-технических групп (НТО, НТГ), в каждом из них работало от 2 до 5 экспертов. Они ежегодно выполняли десятки тысяч различных криминалистических экспертиз, производили осмотры мест происшествий, обучали оперативный состав использованию технико-криминалистических методов и средств при раскрытии преступлений.

Создание экспертных учреждений для органов юстиции пошло по другому пути. Поскольку потребности судебно-следственной практики в производстве криминалистических экспертиз в основном удовлетворяли научно-технические подразделения милиции, экспертные исследования по заданиям судов стали выполняться в криминалистических лабораториях юридических вузов. Эти лаборатории создавались в учебных целях, но фактически стали экспертными учреждениями, выполнявшими задания органов следствия и суда. К производству экспертиз, например, в лаборатории Московского правового института, созданной в 1935 г. Е. У. Зицером, привлекались такие известные криминалисты, как А. И. Винберг, Н. В. Терзиев, И. Н. Якимов, Л. П. Рассказов, Б. И. Шевченко и др. В 1930-х гг. криминалистические лаборатории возникли и в региональных юридических вузах. Так, в 1930 г. Криминалистическая лаборатория была организована в Саратовском юридическом институте, в 1936 г. — в Ленинградском юридическом институте, в 1940 г. — в Ташкентском юридическом институте.

Явная недостаточность имевшихся в РСФСР криминалистических экспертных учреждений, отсутствие методического и научного центра, который бы координировал и направлял их деятельность, тормозили внедрение достижений науки и техники в практику правоохранительных органов. На это обращали внимание такие ведущие ученые-криминалисты, как А. И. Винберг и С. П. Митричев. Однако начавшаяся Великая Оте-чественная война не дала возможности реализовать эти планы, и только в 1944 г. в Москве была создана Центральная криминалистическая лаборатория (ЦКЛ) Наркомата юстиции СССР, которая в 1946 г. стала структурным подразделением Всесоюзного института юридических наук МЮ СССР.

ЦКЛ стала первым общесоюзным криминалистическим экспертным центром. В ее создание и развитие внесли большой вклад такие ведущие криминалисты, как Н. В. Терзиев, А. И. Винберг, В. Ф. Черваков, Б. И. Шевченко, Б. Л. Зотов, А. А. Эйсман.

Создание криминалистических экспертных лабораторий осуществлялось не только в центре, но и в республиках, областях. В 1939 г. криминалистическая лаборатория была создана при НКЮ Азербайджанской ССР в г. Баку. В 1950–1951 гг. такие лаборатории начали функционировать в Казахстане, Узбекистане, Грузии, Латвии; в последующие годы — в Армении, Литве, Молдавии, Таджикистане, Киргизии, Туркмении, Эстонии.

В 1948 г. была организована Ленинградская научно-исследовательская лаборатория, положившая начало созданию сети подобных экспертных учреждений в России. В 1950 г. были созданы криминалистические экспертные лаборатории в Саратове, Свердловске, Казани, Ростове-на-Дону, Новосибирске и Хабаровске. В последующие годы такие лаборатории были организованы во многих краевых и областных центрах России — Барнауле, Брянске, Воронеже, Волгограде, Владивостоке, Вологде, Горьком, Грозном, Иркутске, Кемерово, Краснодаре, Красноярске, Куйбышеве, Мурманске, Перми, Тюмени, Челябинске, Уфе и др.

Начиная с 1957 г. ряд республиканских лабораторий преобразовывались в НИИ судебных экспертиз. Так, в 1957 г. возник НИИСЭ в Алма-Ате, в 1958 г. — в Ташкенте, в 1959 г. — в Минске, в 1961 г. — в Литве и Азербайджане.

Таким образом, к середине 1960-х гг. для органов юстиции страны была создана структура региональных научно-исследовательских институтов судебных экспертиз и лабораторий, которая позволила обеспечивать как производство судебных экспертиз, так и развитие их методического обеспечения. Причем в ряде НИИСЭ организовывались лаборатории, в которых стали разрабатываться научные основы новых родов экспертиз. Так, в Ташкентском НИИСЭ начали разрабатывать научные основы экологической экспертизы. В Харьковском НИИСЭ сформировалась научная школа судебного автороведения. В Киевском НИИСЭ активно осуществлялись разработки методик исследования документов. Начиная с 1980-х гг., в Азербайджанском НИИСЭ разрабатывались проблемы экспертной профилактики. Институт стал признанным центром разработки этого направления экспертной деятельности.

Обеспечение научно-технического руководства периферийных лабораторий первоначально осуществляла ЦКЛ. 1 октября 1962 г. на базе Московской лаборатории судебной экспертизы и ЦКЛ ВИЮН был создан Центральный научно-исследовательский институт судебных экспертиз (ЦНИИСЭ). Директором ЦНИИСЭ был назначен А. Р. Шляхов, который руководил этим институтом до 1987 г.

На ЦНИИСЭ, наряду с производством сложных и повторных экспертиз, была возложена задача по научно-методическому руководству всеми экспертными лабораториями на местах и разработке единых принципов и научных методов судебной экспертизы. Научное ядро института составили такие ученые-криминалисты, как А. Р. Шляхов, В. С. Митричев, В. Ф. Орлова, А. И. Манцветова, А. А. Гусев, Х. М. Тахо-Годи, Б. М. Комаринец. Всего же штат института насчитывал не более 90 человек.

В 1970 г. было воссоздано МЮ СССР, и Институт был переименован во Всесоюзный научно-исследовательский институт судебных экспертиз (ВНИИСЭ). ВНИИСЭ стал головным научно-исследовательским и экспертным учреждением для всей системы экспертных учреждений органов юстиции. В 1994 г. институт был преобразован в Российский федеральный центр судебных экспертиз (РФЦСЭ) при Минюсте России, который представляет собой коллектив высококвалифицированных научных сотрудников и экспертов.

В декабре 1945 г. приказом НКВД СССР научно-техническое отделение оперативного отдела НКВД СССР было реорганизовано в научно-технический отдел главного управления милиции НКВД СССР. И в составе НТО был создан Научно-исследовательский институт криминалистики (НИИК), который стал первым научно-исследовательским учреждением органов внутренних дел. НИИК возглавил Б. М. Комаринец, и первоначально в штате института работало 29 человек.

С 1950 г. НИИК стал подчиняться непосредственно главному управлению милиции, а в 1956 г. на его базе был создан Научно-исследовательский институт милиции МВД СССР (впоследствии Всесоюзный научно-исследовательский институт МВД СССР), на который возлагалась научно-методическая работа, организация повышения квалификации экспертов, выполнение повторных и наиболее сложных экспертиз.

В связи с тем, что во ВНИИ МВД СССР основное внимание было сосредоточено на расширении научно-исследовательской работы и обеспечении методическими разработками основных направлений деятельности органов внутренних дел, в 1969 г. было принято решение создать при Оперативно-техническом управлении МВД СССР практический орган — Центральную криминалистическую лабораторию (ЦКЛ). В 1977 г. ЦКЛ была преобразована в Центральную научно-исследовательскую криминалистическую лабораторию (ЦНИКЛ) МВД СССР.

Наряду с научно-исследовательской экспертная работа продолжалась и во ВНИИ МВД СССР. В 1983 г. ЦНИКЛ вливается в состав ВНИИ МВД СССР и образует Научно-исследовательскую лабораторию № 6 (НИЛ-6) института. На этом преобразования не заканчиваются. Логика развития криминалистики и судебной экспертизы потребовала создания самостоятельного научно-практического подразделения в органах внутренних дел. В 1988 г. НИЛ-6 выделяется из ВНИИ МВД СССР и становится Всесоюзным научно-криминалистическим центром МВД СССР (ВНКЦ). В 1992 г. в связи с распадом СССР в МВД России происходит структурная перестройка и ликвидируется Экспертно-криминалистическое управление, осуществлявшее контрольно-методические функции в системе экспертных подразделений органов внутренних дел. Его управленческие отделы включаются в ВНКЦ, который преобразуется в Экспертно-криминалистический центр (ЭКЦ) МВД России.

Наряду с развитием головных научно-практических учреждений судебной экспертизы происходили серьезные преобразования всей системы экспертно-криминалистических подразделений органов внутренних дел. Прежде всего следует отметить, что в 1940 г. так называемые научно-технические подразделения, накопившие практический опыт использования технических средств и методов криминалистики, были выведены из уголовного розыска и стали самостоятельными подразделениями милиции. К середине 60-х гг. службы криминалистики, оперативной, специальной техники, зарождающейся вычислительной техники и связи были объединены в единую службу, получившую название оперативно-технической.

Бурное развитие науки и техники, повлекшее объективную необходимость более глубокой специализации в развитии криминалистики, привело к выделению в составе милиции в 1981 г. экспертно-криминалистической службы. Это позволило более четко определить ее задачи и функции, положительно отразилось на результативности использования криминалистических средств и методов в раскрытии и расследовании преступлений.

Последовавшие затем существенные изменения в государственном устройстве, связанные с демократизацией общества и его государственных институтов, сказались и на уголовном судопроизводстве. Важнейшим становится обеспечение объективности доказывания, базирующееся на непредвзятом исследовании вещественных доказательств. Одним из шагов в этом направлении было выведение экспертно-криминалистической службы из состава криминальной милиции и функционирование ее в качестве самостоятельной службы органов внутренних дел.

В настоящее время экспертно-криминалистическая служба органов внутренних дел — это развитая система криминалистических подразделений, в которых служат свыше 10 тыс. специалистов, производящих ежегодно до полутора миллионов экспертиз и исследований, осматривающих в составе оперативно-следственных групп свыше одного миллиона мест происшествий.

Данный этап характеризуется также дальнейшим укреплением и развитием системы судебно-экспертных учреждений. Ранее существовавшие экспертные учреждения Министерства юстиции и Министерства внутренних дел Российской Федерации расширяют границы компетенции своих экспертов. В головных судебно-экспертных учреждениях создаются новые лаборатории, в которых развиваются новые роды и виды судебных экспертиз, например компьютерно-технические, экологические, психологические, лингвистические. Одновременно с этим укрепляются региональные центры и подразделения. В них выполняются основные роды и виды экспертиз с учетом потребностей экспертной практики.

Наряду с развитием судебно-экспертных учреждений при МВД и МЮ РФ экспертные подразделения формируются при ряде других ведомств: Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков, Федеральной таможенной службы, Министерства по чрезвычайным ситуациям, Федеральной службы безопасности. В этих экспертных подразделениях выполняются исследования с учетом специфики данных служб. Необходимость создания таких экспертных учреждений объясняется как потребностями в оперативном исполнении экспертиз с учетом работы этих ведомств, так и особенностями объектов экспертных исследований.

§ 4. Зарождение и формирование судебной экспертологии

Идеи о формировании новой отрасли научного знания, предметом которой являлся бы институт экспертизы в уголовном судопроизводстве, начали дискутироваться среди ученых и практикующих юристов более 60 лет назад22. А. И. Винберг в середине 50-х гг. обосновал23 поддержанную и развитую впоследствии А. Р. Шляховым24 и некоторыми другими криминалистами идею о существовании в криминалистике общей теории криминалистической экспертизы25.

Однако поскольку с точки зрения содержания появление общей теории криминалистической экспертизы, которая декларировалась достаточно формально, не давало ничего нового ни для теории, ни для практики борьбы с преступностью в целом, общее мнение большинства криминалистов того времени выразил С. П. Митричев, указав, что «самостоятельное организационное оформление учреждений судебной экспертизы, большая научно-исследовательская работа по совершенствованию методов экспертных исследований еще не дают оснований для вывода о том, что возникла новая наука — криминалистическая экспертиза…»26.

Первая попытка воплощения идеи об отдельной науке, посвященной проблемам судебной экспертизы, не дала результатов, поскольку была явно преждевременной и не востребованной экспертной практикой.

Эта идея в новом воплощении получила дальнейшее развитие в 70-е гг. ХХ в., когда интеграция в сферу судебно-экспертной деятельности достижений естественных и технических наук обусловила бурное развитие экспертиз, называвшихся тогда некриминалистическими. В 1973 г. А. И. Винберг и Н. Т. Малаховская выступили с предложением о формировании судебной экспертологии как науки «о законах и методологии формирования и развития судебных экспертиз, закономерностях исследования их объектов, осуществляемых на основе специальных познаний, привносимых из базовых (материнских) наук и трансформированных через сравнительное судебное экспертоведение в систему научных приемов, методов, средств и методик решения задач судебных экспертиз, проводимых в границах правовой регламентации и в тех организационных формах, которые обеспечивают доказательственное по делу значение заключений судебных экспертов в уголовном и гражданском судопроизводстве». Главная роль в системе экспертологии отводилась именно сравнительному судебному экспертоведению, под которым они подразумевали «раздел судебной экспертологии, занимающийся сравнительным изучением различных судебных экспертиз для установления присущих им общих принципов, структурных связей и отношений, общности их происхождения…»27.

Завершенное оформление идеи А. И. Винберга и Н. Т. Малаховской получили в учебном пособии «Судебная экспертология (общетеоретические и методологические проблемы судебных экспертиз)»28. Фактически эта книга представляла собой монографическое издание, где в системе судебной экспертологии ими обозначались четыре уровня знаний: фундаментальные базовые (материнские) науки; предметные судебные науки; отрасли предметных судебных наук; практическая деятельность — судебные экспертизы.

Однако концепция авторов была воспринята неоднозначно. Так, А. А. Эйсман, соглашаясь в принципе с необходимостью формирования судебной экспертологии, на данном этапе развития рассматривал ее как часть криминалистики29.

Критике подверглись и положения концепции А. И. Винберга и Н. Т. Малаховской, касающиеся предметных судебных наук, поскольку в структуре экспертологии следовало учитывать реально существующие предметные науки30. Дальнейшее развитие общей теории судебной экспертизы подтвердило нашу точку зрения о том, что создание предметных судебных наук — это скорее исключение из общего правила31. Судебная физика, судебная химия и другие судебные науки так и не были созданы. Но вышеуказанная работа дала новый мощный импульс для исследований в области общей теории судебной экспертизы.

Многочисленные труды ученых по проблемам судебной экспертизы позволили выявить основополагающую закономерность, на которой базируется общая теория судебной экспертизы: при всех различиях судебных экспертиз имеется ряд общих позиций, которые выражаются в предназначении, теоретическом обосновании, систематизации целей и задач, источниках возникновения, стадиях развития, функционировании, нормативном регулировании, организации всех судебных экспертиз, независимо от их родов и видов, и т. д.

В конце 80-х — начале 90-е гг. XX в. сложились объективные предпосылки формирования новой междисциплинарной теории — общей теории судебной экспертизы и признания ее большинством криминалистов (а разрабатывали ее именно криминалисты):

— глубокие социально-экономические преобразования в стране, развитие гражданского судопроизводства существенно увеличили потребность в использовании специальных знаний, основной процессуальной формой использования которых во всех видах судопроизводства являлась судебная экспертиза;

— был накоплен большой эмпирический материал в отдельных родах (видах) экспертиз и на этой основе создан целый ряд частных теорий этих экспертиз, разработаны и систематизированы методы и методики экспертного исследования;

— разработаны методологические, правовые и организационные основы для различных родов судебных экспертиз, вычленено то общее, что должно быть свойственно любому роду экспертизы, в том числе и вновь создаваемым;

— имелись многочисленные теоретические и прикладные работы по общим и отдельным проблемам судебной экспертизы и судебно-экспертной деятельности;

— существовала развитая система государственных судебно-экспертных учреждений в различных ведомствах страны, координирующих свою практическую и научную деятельность, а также появились первые негосударственные экспертные учреждения.

Указанные предпосылки позволили проанализировать то общее, что объединяет судебные экспертизы всех родов и видов, поднять это общее до уровня междисциплинарной теории, выявить закономерности, изучаемые этой теорией в целях выработки единых независимо от рода или вида экспертиз представлений о предмете экспертизы, ее объектах, задачах, методах и методиках, экспертных технологиях, а также единых подходов к понятиям «специальные знания», «экспертная компетенция» и пр.

В результате было предложено несколько подходов к науке о судебной экспертизе как к междисциплинарной теории и соответственно к ее структуре.

Ю. Г. Корухов выделил в структуре общей теории судебной экспертизы 5 блоков:

1. Методологические основы общей теории судебной экспертизы.

2. Предмет, задачи, объекты, субъекты судебно-экспертной деятельности.

3. Методы и методики в структуре экспертной деятельности.

4. Инфраструктура и процессуальная функция судебной экспертизы.

5. Соотношение общей теории судебной экспертизы с частными теориями32.

Практически аналогичный подход был предложен И. А. Алиевым33.

Несколько иначе подошел к проблеме К. Н. Шакиров, который также включил в структуру общей теории судебной экспертизы 5 блоков, но сформулировал их следующим образом:

1. Введение в теорию и методологию судебной экспертизы.

2. Научные основы судебной экспертизы как практической деятельности.

3. Организационные и методические основы судебной экспертизы.

4. Основы правового регулирования судебной экспертизы.

5. Частные теории судебной экспертизы34.

Существенно отличается от приведенных концепций подход С. Ф. Бычковой, которая полагает, что общая теория судебной экспертизы не исчерпывает собой всего содержания этой науки, а судебно-экспертные отрасли представляют собой научные основы конкретных видов (родов) экспертиз, являясь самостоятельными областями научного знания. Она определяет общую теорию судебной экспертизы как систему теоретического знания, отражающую на метапредметном уровне наиболее общие закономерности развития научных основ судебных экспертиз и экспертной деятельности, либо как систему теоретического знания, являющуюся методологической основой судебно-экспертных отраслей знаний35.

Система общей теории судебной экспертизы представлена С. Ф. Бычковой укрупненными блоками:

1. Методологические основы общей теории судебной экспертизы.

2. Экспертная техника.

3. Экспертная тактика.

4. Методика экспертного анализа отдельных видов преступлений.

Если попытаться обобщить все вышеприведенные подходы, увидим, что наибольшие возражения вызывают предлагаемые С. Ф. Бычковой разделы «Экспертная тактика» и «Экспертная методика». Здесь мы полностью солидарны с Р. С. Белкиным, который писал, что содержание раздела «экспертная тактика» скорее соответствует понятию методики, а не тактики, поскольку автор в этом разделе ведет речь о методических основах экспертного исследования, о теории решения экспертных задач36. Раздел «Методика экспертного анализа отдельных видов преступлений» вызывает наибольшие возражения, поскольку эксперт не занимается анализом видов преступлений. В этом разделе речь идет об особенностях использования специальных знаний при расследовании преступлений различных видов, что и, по нашему мнению, должно входить в состав криминалистических методик расследования.

Мы не ставили своей задачей в этой монографии дать полный анализ точек зрения на структуру теории судебной экспертизы37, тем более что это весьма подробно сделала Т. В. Аверьянова в своем фундаментальном труде «Судебная экспертиза: Курс общей теории»38. В данной книге, как нам представляется, модельная структура общей теории судебной экспертизы дана в наиболее логичном и последовательном виде

1. Концептуальные основы общей теории судебной экспертизы.

2. Учение о судебной экспертизе как разновидности практической деятельности.

3. Учение о закономерностях формирования и развития судебной экспертизы.

4. Учение о предмете и задачах судебной экспертизы.

5. Учение об объектах судебной экспертизы, их свойствах и признаках.

6. Учение о субъекте судебной экспертизы.

7. Теория процессов, отношений и целей экспертной деятельности.

8. Учение о методах общей теории судебной экспертизы и экспертного исследования.

9. Учение о средствах и формах коммуникативной деятельности при производстве судебных экспертиз и информационных процессах.

10. Заключение эксперта в системе процессуального доказывания.

11. Теория экспертного прогнозирования.

12. Частные теории, в том числе и теории отдельных родов и видов судебных экспертиз.

Определение предмета общей теории судебной экспертизы Т. А. Аверьяновой выведено по аналогии с определением предмета общей теории криминалистики39. Сравните: «Общая теория криминалистики, система принципов, теоретических концепций, категорий и понятий, методов и связей, определений и терминов — научное отражение всего предмета криминалистики; методологическая основа криминалистической науки»40 и «Общая теория судебной экспертизы — это система мировоззренческих и праксеологических принципов, как самой теории, так и ее объекта — экспертной деятельности, частных теоретических построений в этой области научного знания, методов развития теории и осуществления экспертных исследований, процессов и отношений, т. е. комплексное научное отражение судебно-экспертной деятельности»41.

Праксеология (от греч. praxis — действие) представляет собой философскую концепцию оптимизации деятельности и охватывает три группы проблем: во-первых, аналитическое описание, характеристику, классификацию и систематизацию практических действий; во-вторых, изучение условий и законов, определяющих эффективность действий; в-третьих, изучение генезиса и развития различных видов деятельности, путей их совершенствования и регресса, движимых силой традиции и изобретательностью42. Впервые праксеологический подход к определению предмета общей теории судебной экспертизы был применен Т. В. Аверьяновой в 1992 г. и далее использован ею при подготовке «Курса общей теории судебной экспертизы»43.

Это определение сыграло огромную роль в период становления общей теории судебной экспертизы. Но, формулируя это определение, Т. В. Аверьянова, как указывала она сама44, исходила из праксеологического подхода, подчеркивая, что разрабатывалась теория не науки, а сугубо практической деятельности. Напомним, что общая теория судебной экспертизы формировалась более 25 лет назад не как наука, а как междисциплинарная теория. На этом основании критиковалось наименование науки «судебная экспертология», хотя далеко не все ученые придерживались этой точки зрения. Т. В. Аверьянова привела именно модель структуры общей теории судебной экспертизы, которая далеко не закончена.

Глава 2.
Современная экспертология — научный фундамент экспертной практики и подготовки экспертов

§ 1. Понятие судебной экспертологии и ее система

Возрастание роли специальных знаний в судопроизводстве, развитие теории и практики судебной экспертизы обусловливают необходимость переосмысления концепции общей теории судебной экспертизы как междисциплинарной теории и поднимают ее до уровня полноценной науки, для которой тесны уже рамки праксеологии. Т. В. Аверьянова дала структуру междисциплинарной теории, в рамках которой не нашлось места для правовых и организационных основ экспертной деятельности46. В те времена считалось, что правовые основы судебной экспертизы находятся в компетенции процессуалистов47, а организационные — область науки управления48. Но то, что не вызывало возражений 20 лет назад, не отвечает реалиям сегодняшнего дня, когда насущной стала задача унификации законодательства о судебно-экспертной деятельности независимо от вида процесса.

Как в этих условиях может измениться определение предмета науки? Возможно, в современных условиях следует еще раз проанализировать позиции ученых по данному вопросу.

Предмет науки может, как известно, выражаться через систему основных изучаемых этой наукой закономерностей. Сравнительный анализ закономерностей, которые, по мнению различных авторов, составляют предмет теории судебных экспертиз, приведен в табл. 1.

Таблица 1

Автор	Закономерности	Наш комментарий
Ю. Г. Корухов	Закономерности возникновения и существования материальных носителей информации об уголовно-релевантных и гражданско-релевантных обстоятельствах обнаружения, изъятия и исследования этих объектов;	Как справедливо указывала Т. В. Аверьянова, это закономерности, изучаемые криминалистикой1
	закономерности использования при экспертном исследовании научных данных и методов из различных областей знаний, обеспечивающих обоснованность и достоверность заключения эксперта; закономерности процесса формирования научных основ судебных экспертиз, выделения присущих им общих принципов, структурных связей и соотношений, синтезирования и систематизации знаний о судебной экспертизе как единой системе, ее инфраструктуре и протекающих в ней процессах; закономерности изучение правил и понятий, разрабатываемых на основе общей и частной теорий, реализуемых в практической экспертной деятельности2	В принципе с остальными закономерностями можно согласиться, но, с одной стороны, они даны слишком детально, а с другой — недостаточно конкретики
Бычкова С. Ф.	Наиболее общие закономерности развития научных основ судебных экспертиз и экспертной деятельности3	Думается, что это правильно, но не конкретно
Сегай М. Я.	Закономерности функционирования правовых, методологических и научно-организационных основ судебно-экспертной деятельности в целом, особенности использования таких начал в конкретных видах судебно-экспертных отраслей знаний4	В целом не вызывает возражений, но неясно, в чем заключается использование этих начал в конкретных видах судебных отраслей знаний, что имеется в виду под судебными отраслями знаний?
Шакиров К. Н.	Закономерности формирования и развития методологических, правовых, организационных и методических основ судебной экспертизы в целях законного и научно обоснованного применения специальных экспертных знаний в судопроизводстве5	В целом не вызывает возражений, но, опять-таки, дано в слишком общем виде
Джавадов Ф. М.	Закономерности экспертной деятельности, закономерности формирования и развития отдельных родов и видов судебных экспертиз, закономерности методов экспертного исследования6	Что понимается под закономерностями методов экспертного исследования — неясно
Зинин А. М., Майлис Н. П.	Закономерности формирования свойств объектов и их изменения в связи с совершением преступления7, при этом они ссылаются на работу В. Е. Корноухова в соавт.8	Согласны с Т. В. Аверьяновой, что с этим определением сложно согласиться, поскольку эксперт не формирует и не видоизменяет свойства объекта, а лишь исследует их9
Сорокотягина Д. А., Сорокотягин И. Н.	Закономерности создания и функционирования правовых, методологических и организационных основ судебно-экспертной деятельности10	В целом не вызывает возражений, но дано в слишком общем виде
Волчецкая Т. С.	Закономерности формирования, развития и функционирования отдельных классов, родов, видов и подвидов экспертиз, разработки теоретических, методологических и организационных принципов их производства, создания методов экспертного исследования11	В целом не вызывает возражений, но хотелось бы дополнить (см. далее)

¹ Корухов Ю. Г. Формирование общей теории судебной экспертизы. М., 1989; Основы су-дебной экспертизы. Ч. 1: Общая теория. М., 1997. С. 59–60.

² Алиев И. А., Аверьянова Т. В. Указ. соч. С. 86.

³ Бычкова С. Ф. Указ. соч.

⁴ Судебная экспертология: объект, предмет, природа и система науки // Теорія та практика судової експертизи і криміналістики. Вип. 3. Харків: Право, 2003.

⁵ Шакиров К. Н. Указ. соч. С. 86.

⁶ Джавадов Ф. М. Экспертная деятельность и развитие науки о судебной экспертизе. Баку, 1998.

⁷ Зинин А. М., Майлис Н. П. Судебная экспертиза. М., 2002.

⁸ Корноухов В. Е., Орлов Ю. К., Журавлева И. А. Судебная экспертиза. Ч. 1. Красноярск, 1998. С. 32.

⁹ Аверьянова Т. В. Указ. соч. С. 42.

¹⁰ Сорокотягина Д. А., Сорокотягин И. Н. Судебная экспертиза. Ростов н/Д, 2008. С. 9.

¹¹ Волчецкая Т. С. Основы судебной экспертологии. Калининград, 2004. С. 42.

Основные отличия концепции Т. В. Аверьяновой (и здесь она солидарна с Р. С. Белкиным49) по структуре общей теории судебной экспертизы от приведенных выше связаны, в первую очередь, с исключением рассмотрения в рамках общей теории судебной экспертизы правовых и организационных основ экспертной деятельности50. Те же возражения можно выдвинуть и касательно организационных основ судебно-экспертной деятельности. Р. С. Белкин, а за ним и Т. В. Аверьянова51 утверждают, что организационные основы судебной экспертизы — область науки управления. Т. В. Аверьянова не развивает далее этот тезис, но он ранее получил развитие в «Курсе криминалистики» Р. С. Белкина, который считал, что «следует всячески приветствовать исследование криминалистами на современном этапе организационных проблем экспертной деятельности (курсив мой. — Е. Р.)». Неясно, почему эта роль отводится криминалистам. К тому же с момента написания «Курса» прошло уже более 15-ти лет, существенно изменились страна и практика.

Более того, сама профессор Т. В. Аверьянова косвенно отмечает важность правового обеспечения судебно-экспертной деятельности, когда включает в структуру теории судебных экспертиз «Учение о субъекте судебной экспертизы» и «Заключение эксперта в системе процессуального доказывания».

Теоретические основы правового и научно-организационного обеспечения судебно-экспертной деятельности должны разрабатываться не теорией судебной экспертизы (здесь, безусловно, правы и Т. В. Аверьянова, и Р. С. Белкин), а именно судебной экспертологией — наукой о судебной экспертизе, в то время как процессуальные аспекты остаются в ведении наук процессуального права, хотя, безусловно, процессуальные аспекты являются частью правового обеспечения. В том-то и состоит задача правового обеспечения судебной экспертологии: сформировать унифицированный подход к процессуальному статусу сведущих лиц и согласовать его с подходами в науках процессуального права.

Таким образом, говоря об изучении закономерностей судебно-экспертной деятельности в целом, нельзя оставить в стороне изучение закономерностей единого правового и организационного обеспечения этой деятельности независимо от вида процесса. Поэтому думается, что общее название — «судебная экспертология» (предложенное еще А. И. Винбергом52) — в настоящий момент больше соответствует реальному положению вещей.

Единство интегрированной природы всех родов и видов судебных экспертиз независимо от вида процесса диктует единство процессуальных форм использования специальных знаний, а не только судебных экспертиз. Интуитивно к этому идут все процессы, но в рамках экспертологии возможна разработка единых подходов к получению доказательственной информации с использованием специальных знаний.

Заметим, что определение предмета любой науки дает только самые общие представления о ней и не может отражать все ее содержание. Поэтому, конструируя собственное определение предмета судебной экспертологии на основе изучаемых этой наукой закономерностей, мы выбираем наиболее существенные, отражающие самую суть науки, ее квинтэссенцию. Сразу стоит оговориться, что также как и с закономерностями, отражающими предмет криминалистики53, наш выбор вызовет многочисленные споры и желание расширить или изменить перечень этих закономерностей. Но дискуссия в этом случае будет только полезна для развития науки.

В этой связи полагаем, что предметом судебной экспертологии являются теоретические, правовые и организационные закономерности осуществления судебно-экспертной деятельности в целом; закономерности возникновения, формирования и развития классов, родов и видов судебных экспертиз и их частных теорий на основе единой методологии, унифицированного понятийного аппарата и с учетом постоянного обновления и видоизменения судебно-экспертных знаний, и разрабатываемые на основе познания этих закономерностей единое для всех видов судопроизводства правовое и организационное обеспечение судебно-экспертной деятельности, единые унифицированные экспертные технологии, стандарты экспертных компетенций и сертифицированных экспертных лабораторий54.

Исходя из определения предмета судебной экспертологии, предлагаем модель ее общей структуры:

1. Общая теория судебной экспертологии.

— концептуальные основы судебной экспертологии: предмет, задачи, система, функции;

— учение о классификации судебных экспертиз по родам и видам, о закономерностях формирования и развития родов и видов судебных экспертиз;

— учение о предмете и задачах судебной экспертизы;

— учение об объектах судебной экспертизы, их свойствах и признаках;

— теория экспертной идентификации;

— теория экспертной диагностики;

— теория экспертного прогнозирования;

— учение о формах и средствах коммуникативной деятельности эксперта;

— общие положения частных теорий отдельных родов и видов судебных экспертиз (понятие частной экспертной теории, ее предмета, задач, объектов).

2. Правовое обеспечение судебно-экспертной деятельности.

— эксперт как субъект правоприменительной и правотворческой деятельности, его правовой и профессиональный статус;

— специалист как субъект правоприменительной деятельности;

...