«Аахен — Яхрома» — это путевые заметки и иллюстрации ко всем местам в Европе, где Никита Алексеев побывал в течение жизни, что-то среднее между дневниковыми записями и травелогом.
Собранные в текстах и рисунках, подробности путешествий служили для художника своего рода мнемоническим инструментом, позволявшим легко вызволить из памяти далекие воспоминания. Раньше эти записи существовали в форме арт-объекта — «книги-чемодана»: обтянутого кожей короба, в котором лежали 600 с лишним рисунков. К коробу была подвешена флешка с текстами. Единственный экземпляр «книги-чемодана» был продан неизвестному коллекционеру и утерян. Рисунки и тексты впервые публикуются в настоящем издании.
Собранные в текстах и рисунках, подробности путешествий служили для художника своего рода мнемоническим инструментом, позволявшим легко вызволить из памяти далекие воспоминания. Раньше эти записи существовали в форме арт-объекта — «книги-чемодана»: обтянутого кожей короба, в котором лежали 600 с лишним рисунков. К коробу была подвешена флешка с текстами. Единственный экземпляр «книги-чемодана» был продан неизвестному коллекционеру и утерян. Рисунки и тексты впервые публикуются в настоящем издании.
Дәйексөздер2
Я прекрасно понимаю, что это очень красивый город в отличие от Москвы, и некоторые места я там очень люблю. Но проникнуться им я не смог, Питер для меня слишком предумышленный и коллективистский. Собственно, это не новость — в Москве каждый сидит на своем бугорке, а в Питере все вместе плывут по плоскости в болотном мареве.
Там вдоль набережной дома богачей конца XIX — начала ХХ века, соревновавшихся, кто как учудит. Это удачная выставка тщеславия и безудержной смеси стилей, и самое удачное из этих сооружений — вилла Стамболи. Тут и что-то османское, и мавританское, и готическое, да еще и немыслимое украшательство в духе ар-нуво, а все вместе — не то мечеть, не то замок, не то декорация для детского фильма про Али-Бабу.
