Оглавление

Игра богов

Глава первая. Игра

Большой зал был залит мягким светом камина. Пламя тихо потрескивало, отбрасывая на стены тени, похожие на фигуры танцующих призраков. В центре стоял длинный стол, ломившийся от всевозможных яств: золотистые фрукты, жареное мясо, чаши с вином, медовые лепёшки, ароматы которых витали в воздухе, как напоминание о прошедших пирах.

У камина, в глубоком кресле с высокими резными спинками, сидел седовласый старик. Его лицо, иссечённое морщинами времени, казалось усталым. Взгляд был устремлён в пламя, будто он пытался разглядеть в нём прошлое — или, быть может, будущее.

В зал вошёл один из его сыновей. Молодой, но с глазами, в которых плескалась вечность.

— Отец… Я давно не навещал тебя.

Старик оторвал взгляд от огня и чуть улыбнулся.

— А, это ты. Проходи. Присаживайся.

— «Ты всё ещё сердишься за тот сад?» — хмыкнул Сын.

— «Сады растут снова. А вот пепел от крыльев — нет» — Отец провёл рукой по воздуху, и на миг показались обугленные перья.

Как там… мир людей?

Сын усмехнулся, подходя ближе.

— Ты ведь и так всё видишь. Но, раз уж спрашиваешь… Скучно стало. Предсказуемо.

— Скучно? — Старик поднял брови. — Предлагаешь сыграть?

— Почему бы и нет? — загорелись глаза сына. — Я предлагаю игру, необычную и захватывающую. Мы поиграем твоим творением — людьми.

— Людьми? — Старик выпрямился в кресле. — И в чём будет суть?

— Дадим им выбор. Один на всех. Или каждому по своему. Семь смертных грехов. Хочу посмотреть, как они с этим справятся. Кто падёт. А кто, возможно, поднимется.

— Интересно… — задумчиво протянул отец. — Но с одним условием: ни ты, ни я не вмешиваемся. Только выбор. Только их путь.

— Договорились.

И в этот момент в воздухе, словно что-то изменилось. Тени на стенах затрепетали сильнее, огонь вспыхнул ярче, и чья-то судьба внизу, в мире людей, вдруг дрогнула.

Старик и сын молча переглянулись, и в тот же миг между ними возник круглый стол, гладкий, тёмный, будто вырезанный из ночи. На его поверхности — не фигуры, а крохотные люди. Они двигались, дышали, говорили, не подозревая, что стали частью игры. Их мир был настоящим, и только для двоих за столом он оставался иллюзией.

— Ну что ж… сыграем, — сказал отец, протянув руку. — С чего начнём?

На столе появился кубик. Его грани были не с числами, а с древними, сияющими символами: гордость, зависть, гнев, похоть, чревоугодие, алчность, лень — семь искушений, семь дверей, через которые можно либо упасть, либо вознестись.

— Вот и жребий, — улыбнулся сын. — Пусть решит он.

Отец кивнул, взял кубик в ладонь и подбросил. Он взлетел, словно камень, брошенный в небо, и, вращаясь, замедлил ход, пока не опустился на стол.

— Не забывай, — произнёс отец, взглядом следя за гранью, — никаких вмешательств. Только выбор. Только они.

— Конечно, — сын усмехнулся. — Если человек откажется от греха — твоя победа. Если поддастся — моя. Всё по-честному.

Кубик замер. Грань вспыхнула алым светом.

Похоть.

Старик и сын замолчали. На столе, в крошечном мире, началась история.

Глава вторая. Похоть

Он сидел в тени низкого потолка, в захолустном трактире у края тракта. За окном шумел лес, пыль дорог всё ещё лежала на его плаще, ботинки были измотаны, а лицо — усталым. Он странствовал уже несколько недель, и каждая ночь в дороге отнимала больше, чем дарила.

Когда девушка принесла ему похлёбку и кусок вяленой оленины, он даже не сразу поднял взгляд. Но запах горячего бульона всколыхнул забытое чувство уюта — и тогда он посмотрел на неё.

Платье было старым, но чистым. Заплаты аккуратны, а ткань плотно облегала её фигуру, подчёркивая округлости, которые не оставляли равнодушным. Особенно — глубокий вырез, словно нарочно сделанный таким, чтобы каждая кривая её тела выглядела приглашением. Пышная грудь, казалось, с усилием удерживалась в границах ткани, и едва девушка наклонялась — как будто сама природа дышала через неё, маня, искушая.

Он оторвал взгляд, взял ложку и сделал глоток похлёбки. Солоновато. Немного трав. Но что-то в груди дрогнуло.

— Давно в пути? — спросила она, присаживаясь рядом, как будто между делом, словно это было обычным делом — сесть к одинокому путнику, который смотрит слишком долго.

— Несколько недель, — ответил он, не глядя ей в глаза. — И всё ещё не дошёл, куда хотел.

— Может, это не важно? — её голос был мягким, тёплым, почти домашним. — Может, важнее — где ты сейчас?

Она медленно провела пальцем по краю глиняного кубка с вином, который поставила перед ним, и это движение показалось ему чересчур интимным. В воздухе повисло напряжение, как в комнате до грозы.

Он вдруг почувствовал, как под кожей пробуждается жажда — не пить, не есть… А коснуться. Ощутить. Забвение. Наслаждение. Всё, что можно было бы назвать одним словом: искушение.

Она тихо наблюдала, как он ел. Медленно, сдержанно, будто пытался заглушить не только голод, но и