автордың кітабын онлайн тегін оқу  Химия кошек

Яна Ткачёва, Павел Ткачёв

Ртуть! Сульфур!
Мы скучаем.
Эта дыра в сердце никогда не зарастет.

Мода обзаводиться домашним человеком уходит корнями глубоко в историю.
Мы знаем, что кошки держали людей в своих дворцах в Древнем Египте. Люди помогали кошкам строить великое государство Аббасидов. Человек выступал на стороне кошек в борьбе за место священного животного в Индии (к несчастью, победили коровы). Люди и кошки действительно испокон веков жили вместе.
Хорошо известно, что человек в доме — не игрушка, а большая ответственность. И многие человекозаводчики сталкиваются с различными проблемами.
Люди часто бывают шумными и подвижными существами. Не знают границ личного пространства и могут вторгаться в зону комфорта своих хозяев. Нередко человек может проявлять непростой характер и показывать зубы, защищая свою территорию: стол, кровать или шкаф с костюмчиками.
Ни в коем случае нельзя наказывать человека, царапать его или делать кусь. Человеку ввиду своей природы просто не понять причин вашего возмущения…

Отрывок из статьи в журнале «Cat’s health»

ГЛАВА ПЕРВАЯ,
в которой я терплю ужасные лишения

— Ян? — протянула я.

Нет ответа.

— Яна, ты проснулась? — мне пришлось дать ей еще один шанс.

Но, как обычно, тишина. Я уже привыкла к этому ледяному безразличию, к простому человеческому эгоизму. Такова моя доля.

— Яна, хочу жрать! Я голодная!

Но разве кому-то интересны мои крики отчаяния?

Я тихонько вошла в комнату, где Яна лежала на моей кровати.

— Ян?..

Груда одеял еле заметно пошевелилась, но на этом все. Тяжело вздохнув, я побрела на кухню. Миска сиротливо стояла под барной стойкой. Может, сунуть в нее мордочку и доесть те жалкие крохи, что остались по краям? Нет, я взяла волю в лапу.

— Не собираюсь опускаться до объедков! — пришлось завопить громче обычного.

Но снова никакого ответа. Я запрыгнула на подоконник. Еще один серый день. На улице не происходило ничего интересного, так что отвлечься от чувства голода не получилось. Тошно на все это смотреть. Я удрученно перешла на стол. Может быть, уронить что-нибудь? Вот этот стакан, например. Нет. Тогда я получу точно не еды. Взгляд скользнул по маленькому белому уголку обоев, который немного отошел от стены. Не стоит. Год назад меня за это отходили тапком. Какое унижение. Но кушать-то хочется. Боже, в каких условиях я живу!

И тут наступил момент, знакомый любой кошке, когда тупая, ноющая боль в животе заслоняет светлый разум. Не по­мня себя от голодного безумия, я ворвалась в спальню, запрыгнула на свою кровать, вскарабкалась на одеяло и закричала:

— Я хочу жрать! Хочу жрать! Жрать!

— Господь, Ртуть, ну дай же мне поспать! — послышался стон из-под одеяла. Этому человеку было абсолютно наплевать, что я тут умираю с голоду. Буквально.

Внезапно в комнату ворвался шум с улицы. Инстинкты великого охотника, истинного воина, что таились в сердце еще со времен предков, подхлестнули меня. Я героически отыскала в себе последние силы и в два прыжка оказалась у окна. Да-да, я здесь, маленькие пернатые крысы. Голуби расселись на карнизе балкона и принялись дразнить меня, как и во многие дни до этого. Они насмехались надо мной.

— Грязные ничтожества! — рявкнула я. Голуби продолжали наклонять свои тупые головы вбок, раздуваясь от смеха, и тыкать в меня крыльями.

— Эй ты! Смелый, да? А подлети поближе. Я одной лапой сверну тебе шею. Видишь этот коготь? Одна царапина, одна засечка — и ты будешь валяться у моих лап, а я буду взирать на твои муки. Наблюдать, как последние искорки жизни покидают твое вонючее тело. Ты слышишь меня?! ЯНА-А-А!

Эти голуби меня так завели, что я не заметила, как лапа соскользнула с небезопасного пластика. Подоконник ушел из-под лап, и мое тело рухнуло в бездну. В отчаянии я зацепилась за тряпку и мочалку, которые сушились на батарее, но и они не спасли.

— Ртуть! — Яна моментально выскочила из-под одеяла и оказалась рядом. — Ртуть, ты не ушиблась?!

— Все в порядке, — обреченно ответила я.

— Ну, иди сюда, моя малышка. — Внезапно руки бесцеремонно сгребли меня в охапку и прижали к груди.

— Яна, нет! Пусти! Они смотрят.

— Тихо, не ворчи на мать! — засюсюкала она.

Ах, какой смысл сопротивляться. Я опозорена, унижена, и перед кем — перед летающими крысами. Но тут мысли о врагах отошли на второй план, так как Яна начала меня тискать, лезть своими губами к моему носу. Бастет помилуй, да отпусти же меня!

— Ладно, пойду насыплю тебе пожрать, — проворковала Яна, словно птичка, которую хочется убить.

Наконец-то меня оставили в покое, опустив на одеяло. Давно пора! Я принялась поправлять складочки шерсти. Каждый раз она хватает меня, тискает и душит в своих объятиях. Каждый раз портит мою внешность. Ужасное утро.

— Ртуть! — загремела Яна из кухни. — Но тут еще есть еда! Только дно видно.

И что теперь! Я что, собака, чтобы вылизывать миску за хозяином?

— А остальное кто есть будет? — спросила Яна. К кому она обращается? С ней в кухне никого нет. Странный человек мне достался.

Но вот открылся шкаф, и послышалось это милое, желанное, томительное шуршание. Я вздрогнула. Тут уж не до гордости, не до кошачьей чести. Не прошло и секунды — я была на кухне. От голода, что уж греха таить, я была готова тереться об ноги своего человека. Долгожданный завтрак, ням!

— Боже, ты так смешно пьешь водичку! — опять этот сюсюкающий тон. — Своим милым язычком. Хлюп-хлюп делаешь.

Я чуть не подавилась и посмотрела на Яну глазами, полными недоумения, пару раз облизнувшись. Скажи, ты дура? С кем я живу! Не взялась бы утверждать, что завершение трапезы мне понравилось. Отойдя от миски, я гордо про­шла к себе в комнату. Пришла пора отдохнуть от этого безумного начала дня.

Я решила заняться своим любимым делом и немного подремать после еды. Наверное, нужно рассказать о себе. Я обзавелась этой милой квартиркой относительно недавно. Со мной, как вы поняли, живет Яна. Честно говоря, она хорошая де­вушка. Достойный человек, образец, который должен быть примером для других из ее рода. Вообще, мне с ней хорошо, особенно когда она не лезет обниматься. Нет-нет, не по­думайте, что я ханжа и недотрога. Позволяю ей иногда гладить и чесать меня. И, признаюсь, порой ночью забираюсь на ее бок и мну, словно маму.

Видите ли, я не помню свою настоящую маму. Первые более или менее сознательные воспоминания у меня начинаются с Яны. Как я подобрала ее на улице. Мои губы растянулись в улыбке сквозь дрему, вспомнился смешной случай, как, будучи котенком, я насикала своему человеку на голову.

Яна всегда говорит, что это она подобрала меня на улице, вытащила из-под машины. Люди часто тешат себя иллюзией, будто они главные. Тем не менее с машины наша совместная история и началась. Я была довольно молода, чтобы заве­сти человека. Но пришлось нести ответственность с юных лет и съехать от семьи, поэтому-то воспоминаний о маме-кошке у меня не сохранилось. Мы не виделись с того самого дня, как я встретила Яну. Может быть, моя мама умерла — такое часто случается с кошками на улице. Судьбы других своих родных я не знаю, да и нужно ли? Мы должны ценить то, что у нас есть.

У меня есть Яна. Да, любить ее непросто. Ей, наверное, меня тоже. У всех есть недостатки. А ведь любовь — это еще и умение уживаться с недостатками друг друга. Любовь — это работа, и мы уже несколько лет учимся уважать друг друга. Хотя… Яне нужно стараться лучше. Только один из нас идеален, и это, конечно же, я.

Такие мысли бродили в моей светлой голове, пока я покоилась на границе грез и яви, но вдруг колыхание воздуха заставило меня приоткрыть глаза. Надо мной нависало улыбающееся лицо моего человека. Перед собой Яна держала телефон. Опять эти дурацкие фото, которые она закидывает в человеческий интернет. До сих пор не могу поверить, что люди освоили технологии.

— Ртуть, ты так смешно во сне хрюкаешь, — умиленно зашептала Яна.

Я тут же поднялась, потянулась и собралась уходить. Ну, знаете ли, хрюкаю. Это ты хрюкаешь! Тебя что, голуби поклевали? Просто вопиющее хамство. Ладно, нужно осмотреть свою квартиру.

Двигаясь неспешно, я обошла комнату, затем заглянула под стол. Потом вышла в коридор. Надо бы понюхать ботинки Яны. Вроде бы с ними все в порядке. На кухне я уже была. В спальне тоже… Возможно, стоит все же посмотреть, что там за окном. Хотя… Думаю, это не обязательно. И не из-за происшествия с голубями! Они тут совершенно ни при чем.

Вдруг я услышала шум воды. Опять, что ли?! Подбежала к ванной. Слава Бастет, дверь не заперта. Кое-как поддев ее лапой, я протиснулась внутрь. Яна была в ванне и закрылась шторкой, включив душ. Ну что ты лезешь в эту воду? Смерти моей хочешь, да?! Ни секунды не думая о себе, я запрыгнула на край, почувствовав носом маленькие капельки воды. Невзирая на страх и отвращение, я прошла по сырому тонкому бортику у стены и заглянула за шторку.

Каждый раз я готовилась к худшему. Ее тело уносится в темные глубины стока, рука в последний раз вскидывается над водой в отчаянной мольбе о помощи, а я ничегошеньки не могу поделать. Яна! Я не смогу тебя спасти, у меня же лапки.

Но в этот раз вроде бы все хорошо. Яна моется как ни в чем не бывало. Но я здесь. Проявляю бдительность, слежу до тех пор, пока вентиль крана не опустится и вредоносная вода не перестанет течь на голову моему человеку. Дальше уже не так интересно. Яна выбирается наружу, вытираясь полотенцем, одевается, водит вокруг своей головы пылесосом, который работает наоборот. Надевает ботинки и уходит. Куда? Да мне все равно. Дома становится спокойно, и можно заняться своими кошачьими делами.

ГЛАВА ВТОРАЯ,
в которой я хлопочу по дому

Мне, как и другим кошкам, никогда не было интересно, куда наши люди каждое утро уходят. Некоторые говорят, что они просто стоят под дверью, другие считают, будто двуногие ходят в некое место под названием «работа». Но в основном мы — кошки — эту тему не обсуждаем. Пока люди возвращаются обратно с шелестелками, полными разных вкусностей, они могут прохлаждаться где угодно.

Но знаете ли вы, что делают кошки, когда человека нет дома?

Кошки слышат лучше людей и видят тоже. Особенно хорошо мы улавливаем недоступное человеческому глазу.

Существует мир, который нельзя так просто потрогать лапой, но он все равно тесно связан с людьми. Одним из проявлений этого мира являются призраки прошлого. Это фантомы воспоминаний и чувств, которые остаются после того, как человек их переживет. Часто они похожи на вещи, но ино­гда и на самих людей.

Вы часто сталкиваетесь с призраками прошлого, сами того не замечая. Например, делаете перестановку в квартире. Вот лежал в одном ящике чай, а теперь там что-то другое. Но вы некоторое время все равно тянетесь за чаем на старое место. Это происходит, потому что призрак пачки чая все еще находится в прежнем ящике. Вы чувствуете его и инстинктивно тянетесь за ним.

Что же делаем мы, кошки? Наводим за вами порядок, вы­­- искиваем и развеиваем призраков прошлого, чтобы они не тревожили наших людей и не отнимали силы.

Когда за Яной захлопнулась дверь, я буднично проследовала на кухню. Сперва нужно убедиться, что тут чистота и порядок, а на столе не забыто съестное. Однако… Никто не оставил мне ничего вкусненького. Зато у стен я увидела едва заметные оранжевые следы. Это до сих пор мерцали призраки воров-­строителей, которые давным-­давно во время ремонта украли у нас бытовую технику. Видимо, Яна до сих пор не может отпустить эту обиду. Я спрыгнула на пол и прикоснулась к каж­дому отпечатку — они медленно растворились, как дымок от курочки, которую только-­только достали из духовки.

В коридоре покачивался светло-­зеленый силуэт молодого человека — он недавно собирал нам новый шкаф, да так и застыл, придерживая призрачную дверцу. Воспоминания чужих людей нам не нужны, а потому я легко пролетела сквозь призрака, превратив его в тающее облачко. И тут меня привлекло нечто. На полу темнели два пятна. Они выглядели так, будто здесь разлили липкий напиток. Странно, наверное, мы с Яной давно не делали уборку. Надо бы ей об этом сказать. Я понюхала пятна. Они не пахли ничем определенным, но все же я встревожилась. Надо бы их замыть, но что толку скрести пол, если никого нет дома.

Поэтому я пока что оставила неприятные пятна и заглянула в спальню. С подушки свисали сверкающие нити паутины снов. Когда человек спит, от его головы начинают расползаться эмоции, хорошие и плохие. Они оседают на одеяле, свешиваются на пол и даже лезут на стену. Человек должен спать в чистой постели. Ему нужно не только менять наволочку или простыню, но и избавляться от этой паутины, чтобы всегда просыпаться со свежей головой. И кто же уберет за своим питомцем эти сны? Конечно, только мы — кошки! Я запрыгнула на кровать и стала топтаться по паутине, разрывая ее и стряхивая на пол. Она исчезала так же быстро, как и призраки прошлого до этого.

Покончив с уборкой, я решила наконец-то в тишине и спокойствии заняться собой и умыться. Вы не представляете, сколько времени нужно тратить на тщательное вылизывание. Уделив должное внимание шерсти, я подумала переключиться на когти и направилась в гостиную.

Там я принялась со всей силой и тщательностью за замечательную когтеточку, которую мне подарила Яна. Она говорила, что это очень дорогая вещь. В магазине когтеточка звалась «Александр», видите ли, у этой модели было такое имя. Кто вообще в своем уме дает имена и делит на разные модельные ряды когтеточки? Только люди! Кстати, иногда… очень редко к Яне приезжают в гости друзья с ночевкой. И то­гда она разрешает им спать на моей когтеточке, застелив ее свежим, благоухающим чистотой постельным бельем, словно человеческую кровать. Поведение людей до сих пор приводит меня в замешательство.

Обработав когтями гордость каждой кошки, я бросила взгляд на телевизор, который висел напротив. Ну, почему бы немного не отдохнуть? Я запрыгнула на когтеточку, на ней как раз лежал пульт. Включить телевизор для кошки не составляет труда. Неудивительно, учитывая, что именно мы изобрели все блага цивилизации.

На экране замелькали яркие картинки, появились люди, со стены полился бессмысленный человеческий бубнеж. Я переключала каналы, пока наконец не нашла то, что искала: историю про несчастного черного кота, которого за незначительный проступок несправедливо наказали и заставили жить с тремя женщинами. Трагическая судьба настоящего красавца, попавшего в водоворот смешных человеческих капризов и проблемок. И имя интересное — Салем.

Тут уж я, признаюсь, раздухарилась и решила, раз никто не видит, найти канал про животных. Там часто показывают больших и красивых львов. Ну, я же молодая кошка, у меня тоже есть потребности. Нет ничего зазорного в том, чтобы порой рассматривать их гриву и мускулы на лапах. Однако на канале про собратьев меня ждало разочарование — наиглупейшая передача о людях. Точнее, как объяснил диктор, это были дальние предки людей. Правда, тогда они не выглядели так болезненно, как сейчас, — шерсть была на месте и хвост не отвалился. Чем же они разгневали Бастет, что прошло всего ничего, а человеки стали такими жалкими — лысыми и бесхвостыми.

Бр-р-р, надеюсь, с кошками такого не случится!

Ладно, вернусь наблюдать за Салемом. Но, пока я жала и кусала кнопки, история про кота закончилась, и ее сменила абсолютная грязь и похабщина — фильм про пса, защищающего людей от других злых людей. Яна была права — по телеканалам ничего хорошего не показывают.

Я выключила телевизор и решила проверить котоинтернет. Да, вы не поверите, но у нас есть интернет. Именно на его основе люди придумали свой. В котоинтернет могут попасть только кошки, потому что мы знаем, куда правильно наступать лапами на клавиатуре. У нас есть свои форумы вроде Котобука или Одноподвальников, на которых мы общаемся, и даже свой Хвостограм.

Сегодня шло обсуждение очередной вечеринки в подвале нашего дома. Уличные коты и кошки устроили тусовку, куда пришли мои соседки, которым можно выходить самим гулять. В основном это было бесконечное и нудное обсуждение, от кого чем пахло, а также «какой Пират красавчик, я б завела от него котят». Пиратом звали большого рыжего бездомного кота, он держал в страхе всю улицу. Свое имя получил, лишившись глаза в драке с овчаркой. Говорят, он даже подмял под себя пинчера, чем унизил всех местных собак.

И тут я увидела новую тему, где местные кошки успели скачать утреннее видео из социальных сетей Яны, на котором я совершенно в непотребном виде, высунув язык, храп­лю. В комментариях уже набралось достаточно язвительных сообщений и шуточек в мой адрес. Руководили весельем, разумеется, Белла, Моника и Мадонна, они всегда меня обзывали и подначивали за то, что я домашняя кошка и боюсь выходить гулять.

Я захлопнула ноутбук в очень дурном расположении духа и пошла на кухню, чтобы успокоиться. А успокаивала меня еда. На подоконнике мерцал фиолетовый призрак Яны. Она любит сидеть у окна, пить кофе и смотреть на лес, возле которого мы живем. Я не стала разгонять это видение, а аккуратно забралась и свернулась в нем, чтобы дождаться сво­его человека.

Ключ провернул замок, когда небо было почти черным — день подходил к концу. Я побежала в коридор встречать своего человека.

— Привет, Ртуть. Ну, малышка, дай мне пройти, — голос Яны звучал устало. — У меня был трудный день. А потом еще и машина окатила водой из лужи.

Она вошла, тяжело дыша, и поставила на пол шелестелки с продуктами. Яна была вся перепачкана. Не только грязными брызгами, но и чужими эмоциями, которые облепляли ее лохмотьями кислотных цветов с ног до головы. Самые тяжелые, полные чужой злобы, тянулись длинными рваными лентами, словно прилипшая туалетная бумага. Я видела такое в кино. Кстати, к моим лапам туалетная бумага нико­гда не прилипала, да…

Так вот, когда вы уходите из дома, то так или иначе соприкасаетесь с мыслями и чувствами других людей. Они оставляют на вас свой отпечаток. Зачастую это не самые приятные следы: крикливая женщина на кассе, хамло на дороге, завистники на работе. Правда, если вы торчите десять часов под дверью, то не знаю, откуда берутся чужие чувства… Я представила, как люди стоят в подъезде — каждый у своей квартиры — и переругиваются. Наверное, гам стоит несусветный. Ладно, я отвлеклась… Так или иначе, дома, тут как тут, вас ждет кошка, чтобы избавить от этих негативных эмоций.

Я сразу начала тереться об ноги Яны, чтобы сорвать и развеять всю эту грязь, которая тащилась в наш дом. Но Яна только ворчала, что я мешаюсь. Подумаешь, чуть не упала, спо­ткнувшись об меня. Я просто стараюсь показывать свою любовь.

— Ян-­Ян! Я так рада, что ты пришла! Наконец-то ты вернулась, — сказала я, рассчитывая на благодарность.

— Ртуть, ну что ты мяукаешь? Еда же еще есть! — Яна заглянула на кухню и обернулась ко мне, тыча рукой с одной из шелестелок в ничтожную миску сухарей.

Видимо, у кого-то действительно был тяжелый день. Ну, знаешь ли, я тут тоже не котам хвосты крутила — все устают. Я запрыгнула на стол, куда Яна поставила свою поклажу. Так-так-так, что тут нам принесли?

— Ртуть, а ну брысь! Там нет ничего для тебя. — Рука бесцеремонно вытащила мою голову из шелестелки, в которой я чуть не запуталась.

Брысь, видите ли! Конечно, зачем приносить мне вкусное. Я ведь тут просто так.

Это же я у тебя живу — ты, наверное, так думаешь, да?

Но обижаться не было никакого желания, ведь даже если это все Яне, то что-нибудь может перепасть и мне, стоит ей отвлечься. И я принялась ходить туда-сюда по подоконнику и по кухонному гарнитуру, рассматривая покупки.

Так, никому не нужный хлеб. Бутылка с вонючей красной водой. Ого, помидорчики! Это я люблю. И сыр! Сладости, от которых воняет химией. Ну хорошо-­хорошо. Неплохо ты в магазин сходила. Значит, посидим сегодня вечером, вместе проведем время.

У нас редко бывают гости, поэтому Яна не стала соблюдать приличия (да и перед кем? передо мной? я видела ее без шерсти!) и забралась в постель, расставив бокалы и еду на тумбочке. Яна — тот человек, который умеет проводить время наедине с собой. Ну и со мной, конечно. Наша квартира находится на самом верху под крышей, далеко от всех шумных и суетливых соседей. Нам не нужны постоянные разговоры, работающий телевизор, где постоянно бегают собаки или этот придурок — кот Борис (серьезно, как можно участвовать в этой унизительной клоунаде с кормом? недостойно благородного создания), у нас не стоят на головах невоспитанные дети, которые требуют внимания всех подряд: от родителей до бедных кошек. Мы построили чудесный домик, полный гармонии и любви.

Я взобралась на Яну и стала мять ее лапками, сматывая липкие нити человеческих эмоций. Они иссыхали, ломались и осыпались на пол, навсегда исчезая из нашей жизни. Рука Яны протянулась к моей голове, и я почувствовала, как ее тело расслабляется, сердце перестает тревожно стучать, лицо снова становится светящимся и добрым. Она говорит про мой сладкий нос, про мои уши, про то, что любит меня.

Я тоже тебя люблю.

Мы лежим в полной тишине и дарим друг другу свое теп­ло, пока она читает свою книгу и пьет красную воду.

Но внезапно на стене коридора, которую видно через дверной проем спальни, мелькают странные тени, и я вспоминаю о масляных пятнах на полу.

— Ртуть, что там такое? — Яна озабоченно следит за моим взглядом, но тени уже скрылись.

Наверное, просто игра света.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ,
в которой я страдаю от человеческой неблагодарности

— Ян? Ты спишь? — поинтересовалась я, сидя у нее на груди.

Человеческое лицо было расслабленным, я присмотрелась. Она медленно и глубоко дышала. Очевидно же, что опять валяется без дела с закрытыми глазами.

— Ян, нам надо поговорить. Ты слышишь? — снова попробовала я.

Но она продолжала притворяться спящей, лишь бы не исполнять свои обязанности!

— Ян, у меня проблема. Я хочу ее обсудить с тобой. У меня не получается общаться с другими кошками. Нет-нет, не надо говорить, что я сижу дома и не хожу на улицу. Мне нравится сидеть дома. И это никак не может мешать общению.

— Господи, Ртуть! — простонала Яна, не открывая глаз. — Ну что ты мяукаешь? Вода есть, еда есть.

— Ты меня вообще слышишь? — Я возмущенно повернулась на ее груди и хлестнула хвостом по носу. — У меня проблема с котолизацией: меня не принимает кошачье общество. Мадонна, Моника и Белла меня постоянно обзывают. Смеются надо мной.

— Да слезь же с моей груди! — Яна зашевелилась, и мне пришлось соскочить на пол.

— Знаешь, что они говорят? Они говорят, что я разрешаю дергать себя за хвостик и… — тут я решила перейти на шепот. Вдруг даже сквозь закрытое окно нас подслушают с улицы. — …подставляю тебе свой животик.

— Ну сейчас я уберу за тобой! — раздраженно крикнула Яна и стала выбираться из моей кровати, ворча про пять утра, работу и несправедливость.

Несправедливость! Я вскочила на свой фиолетовый пуфик-­когтеточку возле лотков и снисходительно посмотрела на Яну. Милая моя, ничего ты не знаешь об этом мире. Или знаешь, но не хочешь это принять. Кошка — венец творения. Великий дар — родиться кошкой, но и великое бремя. Кошка — это альфа и омега. Ты, кстати, какашечку уронила.

Яна продолжила сгребать мой туалет в шелестелку, раздраженно сопя.

Да, дорогуша, так вот получилось, что ты родилась лысой и без хвоста. Но ты должна это принять. Я же тебя принимаю такой, какая ты есть, со всеми твоими недостатками. И я же от тебя много не требую: просто убирай лоток и приноси мне еду. Зато посмотри, как ты живешь: над головой есть крыша, дома тепло и чисто. А знаешь ли, не всем так повезло, как тебе. Вон, выгляни на улицу: ходят себе под окнами одинокие, голодные, холодные. В котоинтернете пишут, будто шесть чело­век из десяти так и не приютила кошка.

— Ян, тут все еще воняет, — заметила я и поскребла лапой.

— Иди отсюда! — буркнула она и махнула на меня совочком.

М-да, видимо, некоторые хотели бы остаться там, на улице. Неблагодарная. Я медленно, не без демонстративности, конечно, прошла в зал. И сразу же увидела это. С левого верхнего угла книжной полки, из-под потолка, свешивалось нечто черное, бугристое, бесформенное. Большинство книг были охвачены вязкой субстанцией. Темные полосы, что я видела на стенах и полу, тянулись к этому непонятному явлению. Они набухли и выглядели как длинные корни или щупальца.

— Ян, ты это видишь? — пискнула я. Нет, не от страха так получилось, просто причуды голосовых связок.

Но, разумеется, ответа на мой вопрос не последовало. Существо не пахло, но явно пришло из другого мира, не того, где живут люди. Я тронула носом одно из щупалец — никакой реакции. Тогда я подошла к книгам. Пришелец просто растекся по полке, цепляясь за все подряд. Видимо, в наш дом пробрался очередной призрак. А может быть, это книги его породили? Как я поняла, люди прячут в них свои мысли и воспоминания и таким образом могут знакомиться с разными событиями, явлениями и историей. И, разумеется, на полках немало книг с какой-­нибудь человеческой гадостью, которая теперь протекла в мою квартиру.

Ох, Яна-­Яна. Теперь я должна изучить это существо. Бесформенная масса затаилась слишком высоко. Придется карабкаться по полкам. Сначала я запрыгнула на ближайшую, пододвинув рядок одинаковых красных книг. Затем наце­лилась на соседнюю, что была чуть повыше. Но и там пришлось лапой убрать мешающие кирпичики бумаги. Пере­бравшись на уровень выше, я чуть не свалилась. Здесь уже было больше следов черного существа. Казалось, на стену выплеснули кастрюлю с подгоревшей кашей.

Дальше возникли трудности. Мне не хватало опоры и места, чтобы развернуться. Мешали уже не только книги, но и плоть пришельца. Все же я решилась перелезть, но мои лапы начали скользить. Я выпустила когти и вцепилась в одно из пятен. Вдруг черная плоть содрогнулась и вспучилась. Щупальца и кляксы пришли в движение, стряхивая меня с себя. С воплем я полетела вниз, попытавшись ухватиться хоть за что-нибудь. Конечно, мои идеальные рефлексы спасли, и я приземлилась на все четыре лапы, но тут рядом загрохотали книги. Словно гепард я уклонялась от этих жутких снарядов.

В коридоре послышались шаги.

— Ты что устроила?! — воскликнула Яна.

Я не знала, что ответить, и озабоченно посмотрела на груду книг, раскинувшихся под полкой. А в это время суще­ство застыло. Бьюсь об заклад, оно это сделало, как только появилась Яна.

— Ртуть, твою мать! Зачем ты сюда полезла?! — казалось, Яна расстроилась. Или разозлилась.

Ой, соберешь свои книги, не развалишься. Стоят без дела, пылью покрываются. На некоторых бумажных кирпичиках оставалось черное, и я захотела посмотреть поближе.

— Черт, переплеты повело, — пробормотала Яна и прикрикнула: — А ну, иди отсюда!

Ничего себе! Никогда прежде она не повышала на меня голос.

— Брысь, кому говорят! — Яна замахала руками.

Совсем, что ли, осоловела?! Лапками на меня она махать вздумала. Сама разбирайся с этим пришельцем. Я тут же убежала, чтобы спрятаться под одеяло. Она не должна видеть моих слез — много чести! Мне было очень горько и обидно. Я не заслужила такого обращения. Залетев со злостью на кровать, я цапнула черные щупальца — они и сюда пробрались. Но после моей атаки поспешно скрылись за спинкой кровати.

Вот так пускаешь человека под свое одеялко, разрешаешь ему пить из своих стаканов, работать на своем ноутбуке, а она потом на тебя топает ногами и машет руками. Я затаи­лась. Яна в комнате продолжала расставлять книги и недовольно сопеть. Ко мне идти никто не собирался. Серьезно? Я недовольно выбралась наружу и заглянула в комнату, но не нашла там ни капельки раскаяния или сожаления. Тебе что, в кроссовочек насикать?

Яна направилась в коридор, и меня как ветром сдуло.

— Я не собираюсь с тобой играть, — проворчала она.

Как и я с тобой!

Она прошлепала в ванную, видимо, опять собираться на работу или стоять за дверью — так и не поняла, куда она точно уходит. Я возмущенно проследовала за ней.

Давай-давай, залезай в корыто. Будешь тонуть — меня не зови, лапки не подам.

Но Яна продолжила сновать туда-сюда, перешагивая через меня. Мое кошачье терпение подходило к концу. Я набралась смелости и решилась проучить эту дерзкую девчонку.

— Ай! Зачем кусаешься! — взвизгнула Яна, потирая сухожилие над пяткой. — Сама нахулиганила, а я теперь виновата!

Но в ответ она получила только мой скрывающийся за углом хвост — и я проверила, видела ли она мой эффектный уход.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ,
в которой моя квартира пала перед чудовищем

Я лежала в коконе из одеяла. Было темно и тепло. Ссора с Яной меня сильно вымотала, поэтому, обессиленная, я забылась тревожным сном. Из него меня вырвали прикосновения. Видимо, Яне хватило совести попросить прощения. Я еще размышляла, демонстративно вывернуться или все же позволить ей гладить меня.

Так я и лежала, наслаждаясь ее объятиями. Странно, что Яна ничего не говорила при этом. Обычно она сюсюкает, будто у моего человека задержка в развитии. Да и руки ничем не пахли. Моя Яна часто моется, поэтому слабо источает обычный человеческий запах. Но острое кошачье обоняние все равно позволяет мне учуять от нее ароматы шампуня, мыла и вечно цветуще-­железной воды из крана. А тут ничего?

Встрепенувшись, я увидела, как вокруг меня обвились длинные черные бугристые змеи. Я ударила когтями, и кровать моментально пришла в движение. Щупальца дергались, скручиваясь и обрушиваясь на меня. Я молнией метнулась в дальний конец кровати, но там ждала еще одна черная змея. Пришлось сменить направление и сделать обманный маневр по центру матраса. Но конечности монстра были повсюду. Возможно, со стороны наша борьба была похожа на глупую игру кошки под одеялом, ведь многое скрыто от человеческих глаз. В итоге я вцепилась зубами и когтями в одно из мерзких порождений и отчаянно заработала задними лапами. Монстр изогнулся и вышвырнул меня из кровати так, что я ударилась спиной о комод.

И тут я увидела великий ужас. Вся квартира изменилась. Стены, потолок, пол, мебель были захвачены плотью того монстра, что появился на книжной полке. Многочисленные его конечности извивались и бугрились. На самых крупных открывалось и закрывалось множество зубастых ртов, а бессмысленно разбросанные по всему телу белесые глаза вращались в разные стороны.

Прямо сейчас я почувствовала себя маленькой кошечкой в логове гигантского монстра, и мне очень захотелось позвать Яну.

Перепрыгивая через шевелящиеся щупальца, я добежала до комнаты и увидела то, что ожидала. Вся книжная полка от потолка до пола была покрыта мощным телом чудовища. Оно напоминало скрученные шланги, на которых были большие рты и глаза. Зрачки завращались и остановились в одной точке, и я поняла: он точно видит меня, а намерения у него отнюдь не дружелюбные.

Монстр быстро потянулся в мою сторону, роняя книги, и толкнул когтеточку Александра. Я только успела заскочить на него, но оттуда, сбрасывая подушки на пол, вырвались еще щупальца. Успев сделать безумный маневр, я пробежала по стене и звонко ударила лапами в дверь. Новые зубастые змеи выскочили из спальни. Я шарахнулась в сторону и задела лоток. Наполнитель фонтаном брызнул на пол. Меня заносило на поворотах в коридоре, лапы скользили по блестящему гладкому полу. Одним могучим прыжком львицы я оказалась на кухонном столе, сметая подставочки под тарелки. В это мгновение холодильник задрожал, на нем ожили жуткие пасти и глаза.

Чудовище ворвалось на кухню. Точнее, монстрокухня ожила! Щупальца загнали меня в ловушку на окне. Я перевернулась на спину и завизжала, размахивая лапами. Оно схватило меня и потащило по подоконнику. В отчаянии я махнула лапой и вцепилась в тканевые жалюзи. Они выскочили из окна, и в кухню ворвался серый дневной свет. Он, словно волной кислоты, пролился на окно и стол. Монстр судорожно заметался, отступая. Инстинкты приказали моим лапам ударить по другому окну. На нем жалюзи смялись гармошкой, пропуская широкие спасительные блики. Чудовище испугалось и окончательно выпустило меня.

Свет! Оно боится света! Я прыгнула на окно и оторвала полотно, закрывающее меня от скудных лучей солнца. Этого было достаточно. Кухня наполнилась серым октябрем. Черные глаза и рты спешно уползли во тьму коридора. Так у меня появилось убежище. Нужно дождаться Яну, хоть бы она пришла раньше.

Я свернулась на своей подушечке и уставилась в коридор. Чудовище тем временем бурлило своими телами в темноте дверного проема. Из глубины квартиры на меня уставилось множество белых глаз и постоянно открывающихся и закрывающихся зубастых пастей.

Моего человека все еще не было. Все же вряд ли Яна стояла под дверью, иначе ворвалась бы обратно в квартиру, как только услышала нашу борьбу с чудовищем. Яна всегда гото­ва спасти меня.

Солнце, укрытое осенним серым небом, медленно покатилось за крыши соседних домов. На кухне становилось темнее. Щупальца приблизились к порогу, но все еще не осмеливались прикоснуться к свету. Монстр продолжал пристально смотреть на меня. Время работало на него. Монстру нужно было просто ждать, когда вечерняя тьма заполнит кухню, и тогда… Но я не дрогнула, нет. Решила оставаться смелой, мою кошачью волю не сломить. Я отвернулась и посмотрела в окно, чтобы не видеть этого зубастого ужаса. Не хотела сдаваться до последнего и подумала о коте Пирате. Если он победил овчарку, то и я справлюсь. Жаль, его нет рядом. Он бы что-нибудь придумал. Может быть, даже прыгнул бы в пасть к монстру и сожрал его сердце! Но я точно туда прыгать не буду.

Тени легли под барной стойкой у входа на кухню и в нише перед холодильником, куда вновь протянулись черные толстые змеи. Другие поползли в обход над навесными шкафами и трубами местных гуделок — тех, что греют воду и выводят вкусные запахи плиты. В окнах соседних домов загорелся свет, а я все еще была одна. Монстру надоело ждать. Он уверенно заполз в кухню, подбираясь к подоконнику. Теперь свет лишь слабо брезжил, а в окне догорал закат. Я выгнула спину и зашипела:

— Так просто не дамся, собачья ты какашка!

Чудовище на секунду остановилось, но тут же бросилось на меня. Зубастые рты распахнулись в беззвучном реве. Я приготовилась к прыжку. И вдруг раздался громкий хлопок двери.

— Яна! — завопила я, срываясь с места.

Это был мой человек! Враг остановил атаку, развернув конечности в сторону коридора. Щелкнул выключатель. Словно взрыв, желтый свет пронесся по квартире. Монстр изогнулся от боли, точно ему прищемили хвост дверью. Корча страшные морды и бешено выпучив глаза, он унесся в зал. Должно быть, снова спрятался на книжной полке. Победа! Или только отсрочка гибели…