ГЛАВА ПЕРВАЯ

— Возьмите вот эту книгу и идите почитайте им.

— Вслух? — Рот у Джинни Коул открылся сам собой. Она была не из тех, кто подвергает сомнению очевидное, но здесь явно имело место какое-то недопонимание.

— Я действительно должна отвечать на этот вопрос? Здесь, в конце концов, библиотека. — Луиза Фарнсуорт вскинула изогнутую бровь. Луизе было, наверное, за сорок: прямой нос, очень светлые волосы и роскошная фигура, выпуклости которой в данный момент прикрывало изящное черное платье.

Джинни подозревала, что это платье какой-нибудь дорогой марки, о которой сама Джинни даже не слышала. Ее собственный наряд составляли те же белая льняная рубашка и темно-синие брюки, которые она когда-то выбрала из соображений удобства и практичности. Джинни составила свой гардероб, когда вышла замуж за Эрика, тридцать пять лет назад; она тогда только-только начала работать в его медицинском кабинете. Она уже в двадцать пять лет усвоила, что на нее никто не смотрит. Ей хорошо удавалось работать, оставаясь незаметной и обеспечивая плавный ход вещей.

— Но я не знаю эту книгу. — Джинни сжала иллюстрированную книжку, которую швырнула ей ее новая начальница.

В темном углу мрачной библиотеки собралась группа мамаш. Одни сидели на стульях, другие, опершись на потертые подушки, пытались сдерживать орущих малышей.

— Перед вами орава двухлеток. Они тоже не знают этой сказки. Не понимаю, почему у вас такой удивленный вид. Вы же сами пришли работать в библиотеку. — Луиза раскрыла ежедневник в серой кожаной обложке, словно чтобы убедиться, что Джинни и правда работает в библиотеке, после чего с разочарованным видом закрыла его.

Джинни постаралась не пасть духом после этого молчаливого удара по своему доброму имени.

Да, она действительно подала заявление на должность библиотекаря на неполный рабочий день в ланкаширском городке Литтл-Шоу, притаившемся в долине Россендейл-Вэлли и окруженном вересковыми пустошами. Джинни переехала сюда из Бристоля всего две недели назад и, честно говоря, не ожидала, что ее примут на работу в муниципальную библиотеку (округ взял библиотеку под свое крыло после того, как ей сильно урезали финансирование, за чем последовало бы неминуемое закрытие). Однако после недолгого собеседования с председательницей, Мэриголд Бентли, имевшего место в пятницу, Джинни сразу предложили выйти на работу.

На собеседовании не упоминалось ни о групповом чтении, ни, собственно говоря, о Луизе Фарнсуорт. К тому же Мэриголд явно не много рассказала Луизе о Джинни. Может быть, заведующая библиотекой ожидала кого-нибудь помоложе? Поярче? Кого-нибудь более способного к спонтанному чтению книжек-картинок детям?

— Я сегодня работаю первый день. И думала, что сначала будет короткое знакомство, — проговорила Джинни с такой покорностью в голосе, что ей самой стало противно.

Если заниматься подобными вещами всю жизнь, то со временем привыкаешь.

— Книги. Туалет. Стойка выдачи. — Луиза тыкала пальцем с безупречным маникюром в разные углы зала, как постовой на проезжей части, которому надоело делать одно и то же каждый день. — Считайте, что ознакомительный тур мы провели. А теперь отправляйтесь читать книжку. Когда закончите, я покажу вам, как обращаться с компьютером. С компьютером-то вы умеете обращаться?

— Да. — Джинни еще крепче вцепилась в потертую обложку, стараясь не замечать, как дрожат руки.

Может быть, Нэнси была права.

Золовка твердила Джинни, что Эрик не стал бы осуждать ее, продай она живописно старомодный домик на две квартиры, купленный по случаю выхода на пенсию. Но через восемь месяцев после смерти мужа Джинни пришлось окончательно отказаться от планов, которые они строили вместе. Она никак не ожидала, что у нее настолько сократятся доходы, а также того, что ей, в ее-то возрасте, придется искать подработку.

Чувства потери, которое теперь тенью ходило за ней, Джинни тоже не ожидала.

— Хм-м, — хмыкнула Луиза и, резко повернувшись, удалилась в глубины зала, не обращая ни малейшего внимания на присутствующих.

— Долго еще ждать? — спросила одна из мамаш, изо всех сил удерживая девочку, на которую напали какие-то странные корчи. — Уже на десять минут задерживаете.

— Извините. Я сегодня первый день, — сказала Джинни, и тут другой малыш боднул ее под коленки. Джинни едва удалось устоять на ногах.

— Нельсон, прекрати. — Мать малыша нахмурилась, не делая при этом ни малейшей попытки приструнить его. — Тетя сейчас почитает тебе книжку. Да, тетя?

— Д-да. Конечно. — Джинни воззрилась на ожидавший ее стульчик. Стульчик, изготовленный для маленького ребенка, был рассчитан также на детский зад и детские колени, но никак не на слегка артритные суставы шестидесятилетней вдовы, которая после похорон в попытке обрести душевный покой немного увлеклась бейквеллскими тартами¹.

Джинни опустилась на стульчик и отважно взглянула на обложку. «Как Кролик и Медвежонок учились петь». Что ж, пока не страшно. Приободрившись, она раскрыла книгу на чудесном акварельном рисунке, изображавшем кролика и мишку посреди цветущего весеннего луга. К сожалению, некто, прибегнувший к помощи маркера, пририсовал им усы, вампирские клыки и то, что, по мнению Джинни, могло оказаться только экскрементами.

Утро обещало быть долгим.

 

К трем часам пополудни Джинни поняла, что внушавшее ей такой ужас «Время сказок» было одним из самых ярких моментов. Но это не означало, что чтение прошло гладко, слово «катастрофа» тут куда уместнее. Джинни читала слишком тихо, ее не слышали, к тому же она не обладала ни темпом речи, ни интонациями хорошего рассказчика. Эрику такие вещи всегда давались лучше.

Еще студентом-медиком он поучаствовал во множестве любительских постановок, и Джинни иногда думала, что именно сценический опыт подарил ее мужу умение убеждать больных. Конечно, будь Эрик жив, она ни за что не переехала бы в Литтл-Шоу на свой страх и риск. И начинать новую карьеру в таком возрасте не потребовалось бы.

В защиту Джинни стоит сказать, что она подала заявление на место библиотекаря только потому, что, по ее мнению, она этому месту соответствует. Джинни, по натуре человек тихий, любила читать и изрядную часть жизни провела в клифтонской библиотеке. К тому же ее очаровала библиотека Литтл-Шоу, похожая на старую приходскую школу и сложенная из видавшего виды камня; по соседству располагался небольшой парк, снабженный фонтаном.

Однако изнутри библиотека оказалась унылым, тускло освещенным местом с разрозненной мебелью, которую пинали, толкали и царапали много раз. Джинни страстно хотелось сделать это место поживее, принести сюда цветы, яркие подушки. А еще избавиться от пыли, устилавшей все поверхности.

— Вы меня слушаете? — Над плечом Джинни нависла Луиза, отрывисто объяснявшая, как пользоваться каталогом.

Джинни, мысленно обставлявшая библиотеку заново, заставила себя вернуться к действительности и кивнула.

— Да, вы показывали, как записывать новых абонентов. — Хотя бы здесь Джинни чувствовала себя более уверенно и спокойно.

Система оказалась проще той, что была принята у них в клинике, и Джинни усердно записывала в блокнот, лежавший под рукой, все инструкции Луизы касательно того, как управляться с разнообразными экранами. Джинни бы очень пригодилось какое-нибудь учебное пособие для начинающих библиотекарей, но пять часов с Луизой уже научили ее по возможности воздерживаться от вопросов.

— Хорошо. А теперь… — Тут Луиза что-то прорычала и устремилась к стойке выдачи, у которой стояла женщина лет семидесяти с лишним. — Эсме Уикс! Вам запрещено здесь появляться. Запрещено, вы меня слышите?

— По-моему, вас все слышат. — Серебристые волосы Эсме были дерзко пострижены под горшок, а улыбка ширилась по мере того, как она поглаживала бугристую сумку, висевшую у нее на плече. — Хотя вы бы потише. Я слыхала, здешняя заведующая — зверь лютый.

Темные глаза Луизы сузились, а плечи застыли.

— Что вы себе позволяете! Я уже заявила на вас в полицию. И еще заявлю, не сомневайтесь.

— О… намечается кое-что интересное. — Мужчина, изучавший ближайшую витрину с недавно вышедшими книгами, ухмыльнулся. — С их последней битвы прошло уже дня три, не меньше.

— Последней битвы? — Джинни свела брови. — Что произошло?

— Эсме два месяца назад отлучили от библиотеки, потому что она не уплатила штраф. Но Эсме утверждает, что попала в должники по ошибке, потому что в коробочке оказался не тот диск, а следовательно, имело место вторичное привлечение к ответственности за одно и то же преступление.

— А в чем она, бедная, виновата? За что платить приличные деньги, если собираешься посмотреть Ричарда Армитиджа в «Севере и Юге», а в итоге оказываешься в компании придурковатого Джереми Кларксона, — подключился еще кто-то. — Так что теперь Эсме проводит одиночные пикеты на улице. Насчет своих гражданских прав. Но Луиза Фарнсуорт гражданские права в грош не ставит и отказывается пускать Эсме, пока та не уплатит штраф. И даже не делает ей скидки как пенсионерке. По-моему, ужасно грубо.

Тут Эсме, словно по команде, поставила на пол сумку, из которой показался тощий черный кот. Не сводя с Луизы сузившихся золотистых глаз, животное вкрадчивыми шагами двинулось к стенду с книгами по вязанию.

— Не вздумай, — предупредила Луиза.

Но кот только тихо зашипел, вытянулся всем своим длинным телом и прыгнул. Книги посыпались во все стороны.

— Вот это по-настоящему сильный ход. Этот бродяга болтался тут не одну неделю. Похоже, он доводил Луизу не хуже, чем сама Эсме. — И мужчина, стоявший возле стенда с книгами, тихо присвистнул.

— Вон отсюда, старая ведьма, и кота своего проклятого заберите.

— Это не мой кот. И не мне он только что перешел дорогу. Вам теперь семь лет удачи не будет. — Эсме широко улыбнулась и вышла.

— Это если зеркало разобьется! — крикнула Луиза; она зажала кота в угол и выгнала маленькое создание за дверь. После этого ее ледяной взгляд прошелся по посетителям, которые внимательно следили за ее движениями. — Есть желающие присоединиться к Эсме? Говорите, не стесняйтесь.

Слова возымели эффект. В зале стало тихо, а двое посетителей, вскользь поделившиеся с Джинни своими соображениями, ретировались.

— Все в порядке? — спросила Джинни, когда Луиза вернулась к столу выдачи.

— Если я увижу эту облезлую скотину еще хоть раз, то, честное слово, закричу. Наверняка эту тварь кто-то прикармливает.

— Он бродячий. Наверное, надо отнести его к ветеринару, посмотреть — чипирован он или нет?

— Чипирован он или нет? — Презрение капало из слов Луизы, как ледяная вода с сосульки. — Нам платят не за благотворительность. А это значит, что сейчас самое время заняться штрафами за просрочку. Они не обсуждаются. Все должно быть уплачено полностью. Исключений нет. Да, мы муниципальная библиотека, но это не значит, что нам не нужны деньги.

Джинни открыла было рот, чтобы запротестовать. За многие годы она повидала достаточно издерганных пациентов и знала, что у людей бывает туго с деньгами, что необходимость платить может тяжким бременем лечь и на плательщика, и на его семью. Но Луиза одним взглядом пресекла все ее возражения.

— Хорошо. Не станем закрывать глаза на штрафы. Как мы взимаем плату?

— Мы принимаем наличные и карты. И никаких чеков. — Луиза принялась подробно описывать процесс, причем ее монолог походил на пулеметную очередь, и прервалась, лишь когда у нее зажужжал телефон. Схватив его, Луиза тут же ответила: — Ну?

Последовала тишина; кто-то на том конце что-то говорил Луизе. Лицо заведующей потемнело, и Джинни тут же стало жаль звонившего.

— Это просто смешно. Вы обязаны меня записать. Я не могу ходить без акрилового ногтя. Халтурщики!

Луиза взмахнула рукой, и Джинни разглядела, что один из кроваво-красных ногтей, украшавших руку заведующей еще утром, действительно отсутствует. После нескольких минут тишины Луиза швырнула телефон. Обручальное кольцо с крупным бриллиантом заискрилось на полуденном солнце.

— Работать не умеют. Придется ехать туда сейчас. Пусть кто-нибудь из волонтеров подежурит на выдаче, пока меня нет, а вы приберите читательский уголок и подготовьте все для кружка вязания. С нас чай и кофе, но ни при каких обстоятельствах не предлагайте вязальщицам печенье. Когда они закончат, расставьте книги на полки. Начало — в семь ноль-ноль.

Все это было сказано таким тоном, будто Джинни сама обязана была все знать. Не дожидаясь ответа, Луиза с рассерженным видом устремилась прочь. В душе у Джинни крепло чувство, что она совершила ужасную ошибку.

 

К концу дня у Джинни гудели ноги, а точка между бровями наливалась тупой пульсирующей болью. Однако стоило Джинни выйти из библиотеки в предвечерний сентябрьский свет, как ей полегчало. Литтл-Шоу даже осенью был прекрасен. Когда-то, во времена промышленной революции², он дал приют нескольким небольшим мельницам, поменьше тех, что располагались рядом с ближними городами. Возможно, именно поэтому и народу здесь жило не так много.

В центре городка протекала узкая речка; берега соединял выгнутый каменный мост. Джинни шла мимо скрипевших на ветру ив; качались ветки, и листья отливали бронзой.

В одном конце переулка расположилась старинная каменная церковь, а на противоположном берегу реки виднелся паб под названием «Заблудшая коза». За уличными столиками съежились несколько человек, бросивших вызов похолоданию. Джинни знала, что владелец каждый день пишет на доске что-нибудь шуточно-философское. Сегодня надпись гласила: «Я не могу сделать погоду получше, но налить вам выпить — в моих силах».

Дальше потянулась главная улица, состоявшая из разнообразных магазинов, почты, старомодной бакалеи и даже хрестоматийной галантереи — казалось, из нее вот-вот выйдут сестры Беннет. Мощенная булыжником улица, извиваясь, поднималась по склону долины, к другим мощенным булыжником улицам и фасадам домов, но Джинни свернула направо и пошла по ровной дороге, уводившей из городка; дорога поворачивала налево, к небольшому перекрестку. Десять минут приятной прогулки — и Джинни добралась до своего нового жилища.

Если верить риелтору, то опрятный дом на две квартиры, с общей стеной, выстроенный из характерного для этих мест желтого кирпича, всегда был известен как Миддл-коттедж — Средний. Наверное, по той же причине, по которой кто-то назвал эту дорогу Десятимильной, хотя тянулась она от силы на милю³.

Кирпичи были обновлены, окна заменены, а входная дверь выкрашена жизнерадостной нежно-розовой краской; Джинни никому не решалась признаться, что во время прошлогоднего осмотра она влюбилась в Миддл-коттедж еще и поэтому. Эрика же очаровал чудесный сад на заднем дворе. Перед домом было достаточно пространства, чтобы поставить машину, хватало места и для вазонов с лавандой и другими травами; Джинни планировала поставить сюда садовую скамейку и посадить что-нибудь луковичное. Но все это подождет. Прямо сейчас ей хотелось чашку чая, и больше ничего.

Джинни сняла белые кроссовки, покрытые мокрыми листьями, и оставила их под скамеечкой у входной двери, чтобы потом почистить.

— Дорогой, ты не представляешь, какой у меня был день. Я только поставлю чайник — и все тебе расскажу.

Ответа не последовало. Джинни влезла в шлепанцы и направилась на кухню, располагавшуюся на задах дома. Сказать по правде, ее куда больше поразило бы, если бы Эрик ответил, поскольку Джинни не слишком верила в загробную жизнь. И все же она никак не могла бросить привычку беседовать с ним.

Да и кому вредит эта привычка.

С чашкой в руке Джинни через весь дом вернулась в гостиную. Компания по перевозке сумела втиснуть сюда диван, который они купили после свадьбы. Нежные розово-зеленые букеты выцвели, диван требовал перетяжки, но Джинни все не могла на нее решиться, так же как не могла махнуть на диван рукой. К тому же он так подходил к бледному турецкому ковру и деревянному журнальному столику.

Джинни перевела взгляд на синее вольтеровское кресло в углу и принялась рассказывать Эрику, как прошел ее первый день. Рассказ прервался, лишь когда у Джинни зазвонил телефон и на экране высветилось имя Нэнси. Джинни вздохнула. В глубине души ей не хотелось брать трубку, но ведь золовка не оставит попыток дозвониться.

— Ну, рассказывай, как все было, — потребовала Нэнси вместо приветствия.

— Нормально. Люди дружелюбные, приветливые.

— Вирджиния Коул! Я знаю тебя половину твоей жизни, даже больше. И прекрасно слышу, когда ты врешь. Признавайся, что произошло.

Джинни закрыла глаза. Она не хотела отвечать на звонок еще и по этой причине. Но рано или поздно выдержать разговор все равно пришлось бы.

— По-моему, заведующая думала, что я и до этого работала в библиотеке, поэтому учить меня не придется. Мне долго не надо было искать новую работу, а это тоже не очень хорошо. Я совсем заросла мхом, и мне страшно не нравится, что я не знаю, как все устроено и где лежат скрепки.

— Никаким мхом ты не заросла. Во всяком случае, в смысле работы. Заведующая что, моложе тебя? Может, ее смутил твой опыт или возраст?

— Нет, дело явно не в этом. — Джинни вспомнила, с каким раздражением говорила Луиза, какие уничижительные взгляды на нее бросала. — Заведующая — роскошная женщина и, кажется, не из терпеливых. Не уверена, что она вообще любит людей.

— И при этом работает в библиотеке маленького города? Странное место она выбрала. Ну ладно. Рассказывай, чем еще занимаешься. Уже познакомилась с соседями? Пригласила их на чашку чая?

— Я разбирала вещи, а потом готовилась к собеседованию. То есть, само собой, знакомилась с людьми. Точнее, с одним человеком. А теперь я работаю пять дней в неделю — естественно, мне надо будет общаться с самыми разными людьми.

— Да, но вот ты поговорила с ними в своей обычной вежливой манере, а потом засела дома? Так не пойдет. Какой смысл начинать новую жизнь, если она ничем не отличается от старой?

Джинни старалась не смотреть на свою мебель. На свои удобные шлепанцы, на любимую чашку в руке. Она понимала, что Нэнси права. Между ней и всем остальным миром словно выросла стеклянная стена. И как бы она, Джинни, ни пыталась, на ту сторону ей уже не вернуться.

Где-то в глубинах дома муж Нэнси крикнул, что приехала Эмили. Это спасло Джинни от необходимости отвечать золовке.

— Ну, тебе пора. Обязательно передай привет Иэну, Эм и обоим малышам. Я тебе скоро перезвоню, хорошо?

Нэнси вздохнула:

— Прости мне мою откровенность, но Эрику бы сильно не понравилось, что ты сидишь по вечерам дома. Как будто застряла между жизнью и смертью.

— Знаю, — с преувеличенной бодростью ответила Джинни и отключилась.

Прошло несколько минут, прежде чем она смогла взглянуть на пустое вольтеровское кресло, но ей все же удалось сдержаться.

В шесть вечера Джинни включила новости, чтобы они оба были в курсе событий, и потянулась за сборником кроссвордов.

Они с Эриком познакомились тридцать пять лет назад, во время автобусного тура по Южной Америке. Это был самый дерзкий и, как оказалось, лучший поступок Джинни за всю ее жизнь. Она не только полюбила этого скромного человека и блестящего врача; случилось так, что они разделили этот поразительный опыт. Ни интернета, ни телевизора не было, и у них вошло в привычку разгадывать кроссворды: по одному за вечер. Они поженились всего через несколько недель после возвращения в Лондон.

— Ну, что у нас тут? Слово из одиннадцати букв, начало новой жизни?..

Неужели сборник кроссвордов осуждает ее? Подслушал, что Нэнси говорит по телефону, и подменил вопрос, желая преподать ей урок? В припадке раздражения Джинни совершила несвойственный ей поступок: она вырвала страницу с кроссвордом, смяла ее в комок и запустила бумажным шариком через всю комнату.

Вот. Видите? Стоит постараться, и ей отлично удается новое.

Настроение чуть-чуть улучшилось. Джинни перелистнула страницу:

— Ладно, попробуем лучше вот это…

ГЛАВА ВТОРАЯ

К утру голова прошла. Джинни сервировала себе завтрак в узкой оранжерее с видом на сад. Пристройка была спланирована так, что в нее попадала бо́льшая часть утреннего солнца. Джинни удалось втиснуть туда два плетеных кресла, а полку заполнить горшками с растениями. Жаворонок по натуре, Джинни уже умылась и оделась, хотя идти в библиотеку было еще рано.

Старые привычки и правда отказывались сдаваться. В чем, по словам Нэнси, и крылся корень проблемы. И все-таки могло быть и хуже. Джинни намазала кусок подсушенного хлеба прошлогодним джемом и уже собралась было откусить, как вдруг что-то мягко стукнуло, словно упало.

Джинни оглядела оранжерею, но все было на месте. На Джинни нахлынула грусть. Может, именно этим и страшна жизнь в одиночестве? Что теперь все всегда будет на месте, никто никогда больше не сдвинет вещи с места? Она со вздохом откусила, и…

Шурк.

Шурк.

Шурк.

Звук шел откуда-то со стороны высоких дверей, ведущих в сад. Джинни поставила тарелку и вышла.

Бедные ветки соседской терносливы, полулежавшей на ограде, гнулись под тяжестью множества несобранных плодов. Налетел порыв ветра, но шорох листьев по старым кирпичам был не громче шепота.

Джинни решила, раз уж вышла в сад, собрать падалицу. Она давно варила повидла и джемы — Эрик с такой любовью ухаживал за своими плодовыми деревьями.

Как больно ему было бы смотреть на отягощенные плодами ветви дерева, росшего по ту сторону ограды. Он сказал бы: «Сливы надо собрать, а ветви — обрезать». Джинни еще не видела своих новых соседей, но, судя по состоянию живой изгороди перед домом, они уделяли садоводству не слишком много времени.

Внезапно задняя дверь соседского дома скрипнула. Джинни, оцепенев, через прореху в заборе воззрилась на мужчину, который вышел в неухоженный внутренний дворик. Коричневые брюки, черная кожаная куртка. Голова соседа склонялась над телефоном.

В мыслях пронеслись увещания Нэнси. И раз уж Джинни не хватает храбрости пригласить соседа на чашку чая, можно предложить ему помочь с терносливой. А потом с радостью предложить ему терновый джин, как только этот джин будет готов.

— Здравствуйте! Я ваша новая соседка, Джинни. Хотела поговорить с вами насчет этого дерева, — начала она как можно беззаботнее.

Мужчина оторвался от телефона. Ему было, наверное, лет тридцать пять, но из-за угрюмого вида он казался старше и к тому же словно был не в настроении. Храбрости у Джинни поубавилось.

— Может, мне завтра зайти? На дереве так много сливы, и…

— Да мне пофиг, — огрызнулся мужчина и с недовольным видом удалился в дом.

Не зная, как быть дальше, Джинни собрала падалицу и вернулась к себе на кухню. Пусть теперь Нэнси скажет, что она, Джинни, не пыталась. Она тщательно перебрала и вымыла сливу, а когда закончила…

Ш-ш-шур.

Джинни обернулась. На кухонном столе стоял черный кот; когтистая лапа медленно заканчивала движение по деревянной столешнице. Наверное, она и производила скребущий звук.

Большие желтые глаза кота словно говорили: «Наконец-то». Не дожидаясь ответа, кот прошелся по столу и полизал лапу. Джинни не была специалисткой по котам, но этот очень напоминал животное, которое Эсме Уикс выпустила в библиотеке. И все же, что кот делает у нее в доме? И как он сюда попал? Тут Джинни заметила, что поваренная книга валяется на полу раскрытая. Джинни подобрала ее, памятуя о том, что кот учинил с книжным стендом.

— Я так понимаю, это твоих лап дело?

Кот снова ничего не ответил.

— Прими мои извинения за вчерашнее. Луизе не следовало кричать на тебя. Но и я не могу оставить себе кота. У Эрика аллергия… — Джинни осеклась. Она никак не могла привыкнуть к тому, что здесь никто больше не страдает аллергией.

Кот испустил тихое мяуканье. Если бы не шерсть, он казался бы ужасно тощим. А у Джинни в буфете есть банка тунца. Может, угостить кота? Но если его прикормить, он может захотеть еще чего-нибудь.

Кот, кажется, заметил внутренние терзания Джинни и ткнулся носом ей в руку.

— Ну хорошо. Давай покормим тебя, а потом подумаем, что делать дальше.

Пока кот ел, Джинни нашла телефон местной ветлечебницы и позвонила. Однако из-за раннего времени лечебница была еще закрыта, и Джинни оставила сообщение.

Когда она отложила телефон, кот уже управился с тунцом. Наевшись, он вспрыгнул на стол и свернулся на сборнике кроссвордов.

Джинни взглянула на простые круглые часы на стене. Если выйти прямо сейчас, она успеет перед работой оставить объявление в магазине на углу и купить какой-нибудь кошачьей еды. Доска объявлений имелась и в библиотеке, но Джинни не решалась спросить у Луизы, можно ли повесить объявление.

В коттедже не было кошачьего лаза, и Джинни оставила окно на кухне слегка приоткрытым, извинившись перед Эриком. Он бы никогда не вышел из дому, не проверив, все ли заперто должным образом.

Машина стояла на узкой подъездной дорожке рядом с коттеджем, но в такой чудесный день глупо садиться за руль. Поэтому Джинни влезла в пальто и направилась в центр Литтл-Шоу пешком.

Магазин был выстроен из того же местного камня, что и библиотека. Вывеска над входом извещала золотыми буквами: «Бакалея Коллинз», а в окнах, вместо традиционных корзин с фруктами и овощами, стояли ведра с осенними гортензиями, космеями и георгинами.

Внутри магазин оказался столь же симпатичным, что и снаружи. До самой его середины тянулся длинный деревянный стол в компании разрозненных буфетов со шкафчиками. Вдоль стен выстроились деревянные стеллажи, полные восхитительного хлеба, деревянных ведерок с яблоками и больших тарелок с выпечкой.

В углу помещалось несколько круглых столиков для желающих закусить, но сейчас там сидели только несколько женщин, на вид ровесниц Джинни. Одна из них, разливавшая чай по чашкам, прервала свое занятие и без зазрения совести уставилась на Джинни.

Неужели они в курсе, что раньше она ездила за покупками в «Томдин», большой сетевой супермаркет, потому только, что знала, как там расположены стеллажи и продукты каких производителей можно найти на полках? Может, Нэнси права и ей, Джинни, нужно быть поактивнее?

Джинни огляделась в поисках доски для объявлений и, не найдя таковой, подошла к прилавку.

— Элисон на заднем дворе, принимает товар, — сообщила ей женщина с чайником. У нее были серебристые волосы до плеч и ярко-голубые глаза. — Трудно сказать, сколько это займет времени.

— Да? Тогда я, наверное, лучше загляну еще раз, когда буду возвращаться с работы…

— Черт. Вы, значит, опять туда собрались? — осведомилась другая женщина, с густыми кудрями.

— А что?

— Не обращайте на них внимания, они просто болтают чепуху, — сердечно проговорила третья, не отрываясь от вязания. Спицы тихо позвякивали в такт словам.

— Чепуху? Довольно обидно, должна сказать. В прошлый раз новый библиотекарь продержался рядом с Луизой Фарнсуорт всего день. А его предшественник и часа не выдержал, — возразила кудрявая.

— Понимаете, они побились об заклад. — Седовласая извлекла нечто похожее на «Сникерс» и протянула шоколадку подруге. — Я предпочитаю живые деньги, но Хен, которую мы зовем Наседка, — она кивнула на вязальщицу, — больше не разрешает нам играть на деньги. Особенно после случая с покером на раздевание.

Покер на раздевание? Джинни заморгала. Она что, смеется?

— Обычно мы не цепляемся к людям, — заверила ее Наседка, продолжая работать спицами. — Но к Луизе надо привыкнуть. Как к мармиту⁴. Я уверена, что в глубине души она золотой человек.

— Очень, очень глубоко. Я — Джей-Эм. — Седовласая протянула руку. — А вы — новая владелица Миддл-коттеджа.

— Да. Джинни Коул, — сказала Джинни, пытаясь скрыть удивление.

Она еще не жила в таких маленьких городках, но вдоволь о них наслушалась. Многие пожилые пациенты, чувствуя себя одинокими, пытались компенсировать это чувство сплетнями в приемной. Но Джинни все еще было странно, что люди замечают ее и говорят о ней.

— Очень рада со всеми вами познакомиться.

— И мы с вами тоже. Меня зовут Таппенс, по прозвищу Мелочь, — вставила кудрявая. — Мы еще вчера хотели зайти познакомиться, но Луиза пускает нас в библиотеку только по пятницам, на книжный кружок. Говорит, мы подаем дурной пример, но это полная ерунда.

— Мы слышали, вы потеряли мужа. Мы все здесь вдовы и хотели бы, чтобы вы знали: вы не одиноки. — Наседка приветливо улыбнулась и наконец отложила спицы.

Надо же. Джинни стало трудно дышать: ее затопили знакомые чувства. Но три женщины не пытались заполнить молчание — то ли не заметили ее реакции, то ли сочли ее совершенно естественной. Наконец Джинни полегчало, и она заметила, что на столе, рядом с чашками и тарелочками с пирожными, разложены блокноты.

Снова нахлынули эмоции. На этот раз — паника. Может, эти три женщины — группа по проживанию горя? Джинни тяжело сглотнула.

Нэнси всячески убеждала Джинни присоединиться к психологической группе в Бристоле, но Джинни так и не смогла себя заставить. Обсуждать… уход… Эрика ей было тяжело даже с самой собой, не говоря уже о компании незнакомцев.

— Спасибо, — выдавила она. — Н-но у меня вряд ли получится говорить о том, что я чувствую…

— Чувства! — Джей-Эм вскинула бровь и лающе рассмеялась. — Вы что, решили, что у нас тут вдовий клуб? Позвольте заверить, это не так.

— Ни в коем случае, — подтвердила Мелочь. — То есть мы, конечно, говорим о наших половинках. Трудно было бы удержаться. Тарон умер десять лет назад, и мне до сих пор его не хватает. Но если бы он узнал, что все это время я болтаюсь без дела, он бы меня придушил. «Мелочь, — сказал бы он, — ты же художница. Иди нарисуй что-нибудь, хватит дурака валять».

— Тарон был великий мастер жить настоящим. — Наседка погладила руку Мелочи и ободряюще улыбнулась. Потом по ее лицу прошла тень. — Не то что мой Адам, тот был куда осмотрительнее. Наверное, потому и стал бухгалтером. Он умер двадцать лет назад, так что я здесь самая опытная.

— А я самая неопытная. Моя сестра-близнец Ребекка умерла семь лет назад, — обыденно проговорила Джей-Эм. — После ее смерти я и познакомилась с этими двумя. Они как-то заметили, что я ушла из дому в шлепанцах, и решили взять меня к себе под крыло. Но они никогда не раскручивали меня на разговоры, которые мне не хотелось вести. Просто следили, чтобы я не слетела с катушек. Настоящие друзья не допустят, чтобы человек бегал по улицам в пижаме.

— Если только ты сама этого не захочешь, — уточнила Наседка. — Мы никого не станем осуждать. А блокноты нам нужны, чтобы разобраться, какой будет наша новая общественная группа. Первым делом надо разработать план действий.

Джинни уже начинала жалеть, что зашла в этот колоритный магазинчик.

Она не хотела ни думать о вдовстве, ни прикидывать план действий, не хотела думать о жизни без Эрика. Хотелось только прожить день и не расплакаться.

От ответа ее спасло появление хозяйки магазина, которая вернулась из подсобки. Женщине было, наверное, под сорок. На лицо падали спутанные темно-русые волосы. Под глазами залегли темные круги, которые придавали ее облику выражение крайней усталости. Должно быть, это и была Элисон.

Обрадовавшись возможности улизнуть от этой троицы с ее разговорами об опыте вдовства, Джинни извинилась и подошла к прилавку.

— Что вы хотели? — без особого энтузиазма спросила Элисон.

— Понимаете, сегодня утром ко мне явился черный кот, мне кажется, я видела его в библиотеке. Может быть, я смогу прикнопить где-нибудь в магазине объявление. — Джинни взмахнула перед носом Элисон наспех написанной запиской. — Или, может быть, вы знаете кого-то, у кого потерялся кот.

— Наверняка бродячий, — объявила у нее за спиной Джей-Эм. — Если кто-то потерял кота, пусть даст объявление на первой полосе местной газеты.

— Мы здесь не избалованы сенсациями, — прибавила Наседка.

— Да, понимаю. — Джинни сглотнула, не зная, что предпринять. — Ну а кошачий корм у вас есть? А потом я поговорю с ветлечебницей. Там наверняка в курсе.

— Корм вон там. Органический. — Элисон указала на деревянную полку.

Джинни запаслась несколькими банками, стараясь не обращать внимания на заоблачную цену. У нее было достаточно денег на необходимые расходы, но она все же старалась соблюдать умеренность. Джинни покорно отнесла банки на прилавок.

— До свидания. Приятно было познакомиться, — сказала она, расплатившись и переложив все в сумку.

— Взаимно, — отозвалась Джей-Эм.

Тут все три женщины внезапно встали и принялись собирать свое имущество.

Высокая стройная Джей-Эм в брюках с широкими штанинами и в крахмальной голубой блузе походила на Ма

...