«Особый путь»: от идеологии к методу
Қосымшада ыңғайлырақҚосымшаны жүктеуге арналған QR
goole playappstore
Huawei AppGalleryRuStoreSamsung Galaxy StoreXiaomi GetApps

Андрей Зорин, Михаил Велижев, Тимур Атнашев
 «Особый путь»: от идеологии к методу

ИсторияЧеловек и общество
Жас шектеулері: 12+
Баспа: Новое литературное обозрение
Серия: Интеллектуальная история
Қағаз беттер: 543
Оқыдыңыз ба? Не айтасыз?
👍👎
  1. Басты
  2. История
  3. Андрей Зорин
  4. «Особый путь»: от идеологии к методу

Сөреде59

Политическая философия и социальная теория
Политическая философия и социальная теория
Петухов Роман
Петухов Роман
520 кітап
2.6K
Новое литературное обозрение
Новое литературное обозрение
Новое литературное обозрение
Новое литературное обозрение
766 кітап
2K
Выбор Игоря Гулина
Выбор Игоря Гулина
КоммерсантЪ Weekend
КоммерсантЪ Weekend
105 кітап
591
Нон-фикшн всех сортов
Нон-фикшн всех сортов
Вероника
Вероника
1 439 кітап
248
Полка «Стоунера»
Полка «Стоунера»
Владимир П.
Владимир П.
29 кітап
216

Пікірлер2

Марина
Маринапікірімен бөлісті3 жыл бұрын
Это сборник статей, посвященный конструированию и осмыслению представления об "особом пути" России (в первой части) и Германии (во второй). Авторы отмечают, что немецкое осмысление "особого пути" тесно связано с попыткой объяснить фашистский опыт. Интересно, как скоро российская научная мысль будет использовать эту же оптику (телеологичную!) в для разговора о том, как мы оказались в путинизме образца 2022?
Петухов Роман
Петухов Романпікірімен бөлісті7 жыл бұрын
👍Ұсынамын
🔮Қазыналы
💡Танымдық
🎯Пайдалы
Очень давно ждал эту книгу! Ее составители одни из лучших специалистов по отечественной интеллектуальной истории и истории понятий.
Вадим Ф.
Вадим Ф.пікірімен бөлісті6 жыл бұрын
👍Ұсынамын
Отличная книга. Некоторые статьи перегружены фактами, пришлось пролистывать. При этом есть очень интересные и новые для меня подходы к анализу национальных идеологией.

Дәйексөздер210

Катя Я.
Катя Я.дәйексөз келтірді2 жыл бұрын
простой народ, в чьем образе мыслей и стиле жизни они видели сохранившуюся самобытность допетровской России, европеизированным высшим кругам. Они отвергали идеи эпохи Просвещения и процессы социоэкономической трансформации, которые со времени наполеоновских войн все больше проникали с Запада в Россию, прославляя, как представители обращенной в прошлое «консервативной утопии», традиционный мир русской деревни. В крестьянской общине (миру) они видели воплощение «соборности» — православного идеала гармонических отношений личности и коллектива.
Инна Чернова
Инна Черновадәйексөз келтірді1 жыл бұрын
Характерным образом в России XVIII и XIX веков, в отличие от Запада, преступники (убийцы, грабители, воры) вызывали в народе жалость и сочувствие; они воспринимались как жертвы — не столько, видимо, государственной системы, сколько неизбывных черт человеческого существования в этом мире скорби.
Инна Чернова
Инна Черновадәйексөз келтірді1 жыл бұрын
Перечисляя совершенные за день прегрешения, кающийся занят самоанализом и мемориализацией собственных действий. Когда он или она приходит к священнику на исповедь, эта память превращается в нарратив. Этот нарратив, составленный из совершенных грехов, определяет концептуальное восприятие жизненного пути. Поэтому характер покаянной дисциплины и ее строгость могут быть непосредственно связаны с формированием индивидуального сознания.
Кітап туралыПікірлер2Дәйексөздер210Қазір оқып жатыр1.3KСөрелердеҰқсас кітаптарБұл серияда
БастыАудиоКомикстерБалаларға арналған
Үзіндіні оқу
2 Ұнайды
Комментарий жазу
2 Ұнайды
Комментарий жазу
Комментарий жазу
2 Ұнайды
Комментарий жазу
1 Ұнайды
Комментарий жазу
1 Ұнайды
Комментарий жазу

Бұл серияда

Люди и собаки
1
Доминик ГийоЛюди и собаки
Загадка Пьеро: Пьеро делла Франческа
2
Карло ГинзбургЗагадка Пьеро: Пьеро делла Франческа
Убийство Уильяма Норвичского. Происхождение кровавого навета в средневековой Европе
3
Эмили РоузУбийство Уильяма Норвичского. Происхождение кровавого навета в средневековой Европе
18+
Имплантация. Очерки генеалогии историко-филологического знания во Франции
4
Сергей КозловИмплантация. Очерки генеалогии историко-филологического знания во Франции
Придворная словесность: институт литературы и конструкции абсолютизма в России середины XVIII века
5
Кирилл ОсповатПридворная словесность: институт литературы и конструкции абсолютизма в России середины XVIII века
Судья и историк. Размышления на полях процесса Софри
6
Карло ГинзбургСудья и историк. Размышления на полях процесса Софри
Цивилизационные паттерны и исторические процессы
7
Йохан АрнасонЦивилизационные паттерны и исторические процессы
Эволюция желания. Жизнь Рене Жирара
8
Синтия Л. ХэвенЭволюция желания. Жизнь Рене Жирара
Возвышенное. После падения. Краткая история общего чувства
9
Валерий ПодорогаВозвышенное. После падения. Краткая история общего чувства
Цензоры за работой. Как государство формирует литературу
10
Роберт ДарнтонЦензоры за работой. Как государство формирует литературу
Казус. Индивидуальное и уникальное в истории: Антология
11
И.Н. Данилевский, Е.В. Акельев, М.Б. Велижев, О.И. ТогоеваКазус. Индивидуальное и уникальное в истории: Антология
Моцарт. К социологии одного гения
12
Норберт ЭлиасМоцарт. К социологии одного гения
Чаадаевское дело. Идеология, риторика и государственная власть в николаевской России
13
Михаил ВелижевЧаадаевское дело. Идеология, риторика и государственная власть в николаевской России
Литературный тур де Франс. Мир книг накануне Французской революции
14
Роберт ДарнтонЛитературный тур де Франс. Мир книг накануне Французской революции
Что такое интеллектуальная история
15
Ричард УотморЧто такое интеллектуальная история
«Гроза» Джорджоне и ее толкование: Художник, заказчики, сюжет
16
Сальваторе Сеттис«Гроза» Джорджоне и ее толкование: Художник, заказчики, сюжет
Нематериальное наследие. Карьера одного пьемонтского экзорциста XVII века
17
Джованни ЛевиНематериальное наследие. Карьера одного пьемонтского экзорциста XVII века
Поэзия и полиция. Сеть коммуникаций в Париже XVIII века
18
Роберт ДарнтонПоэзия и полиция. Сеть коммуникаций в Париже XVIII века
Русский Мисопогон: Петр I, брадобритие и десять миллионов «московитов»
19
Евгений АкельевРусский Мисопогон: Петр I, брадобритие и десять миллионов «московитов»