Иосиф Бродский. Место не хуже любого

Юлия Сенина, куратор выставки, куратор музея «Полторы комнаты»:

От личного знакомства Лосева и Бродского зимой 1961 года и до их последнего разговора по телефону 21 января 1996 года это была крепкая дружба с отмечанием дней рождений, посещениями в больнице, чтением стихов, слезами на глазах при встрече в аэропорту. Лев Лосев стал автором литературной биографии Иосифа Бродского, колоссального количества его переводов, а также нескольких биографических книг.

Юлия Сенина, куратор выставки, куратор музея «Полторы комнаты»:

История русской кухни похожа на историю русской поэзии. В них прослеживается влияние зарубежных культур, что не уменьшает их исключительности и своеобразия. Это делает тексты не продуктом заимствований, а многогранными, глубокими произведениями, а блюда — не калькой по уже изобретенным рецептам, а изысканными вкусовыми сочетаниями. Авторы книги проводят интересную аналогию между поэзией и кулинарией, чтобы объяснить феномен культурной «рецепции»: известная всем солянка содержит маслины из Греции и венские сосиски, но при этом считается истинно русским блюдом. Так и Пушкин перенимал художественные методы Парни, Байрона и Вашингтона Ирвинга, а Бродский учился у Джона Донна, У. X. Одена или Роберта Лоуэлла.

Юлия Сенина, куратор выставки, куратор музея «Полторы комнаты»:

Книга о эпохе, с которой связано становление литературного творчества Иосифа Бродского. 60-е — сложное и противоречивое время, которое во многом сформировало мировоззрение и мироощущение поэта.

Юлия Сенина, куратор выставки, куратор музея «Полторы комнаты»:

«Чемодан» — одна из лучших книг Сергея Довлатова, написанная в эмиграции в Америке, но посвященная, как и почти вся проза писателя, России.
В предисловии есть фраза:
«Изнутри крышка чемодана была заклеена фотографиями. Рокки Марчиано, Армстронг, Иосиф Бродский, Лоллобриджида в прозрачной одежде. Таможенник пытался оторвать Лоллобриджиду ногтями. В результате только поцарапал. А Бродского не тронул. Всего лишь спросил — кто это? Я ответил, что дальний родственник…»
Иосиф Бродский и Сергей Довлатов вращались в одних и тех же кругах в Петербурге и общались друг с другом после отъезда из СССР. Образ чемодана в жизни обоих писателей — символ хранителя прошлой, оставленной, жизни.
Единственное в творчестве Иосифа Бродского эссе о современном ему русском прозаике посвящено Довлатову («О Сереже Довлатове», 1991).

Юлия Сенина, куратор выставки, куратор музея «Полторы комнаты»:

Для меня книга Глеба Морева — один из лучших примеров нон-фикшн, замечательно тонкое, опирающиеся на самые разные источники, расследование трех фактов русской культурной мифологии и интеллектуальной истории. Первый факт связан с обстоятельствами ареста Мандельштама в 1934 году. Второй факт касается звонка Сталина Пастернаку в том же году. А третий — эмиграция Бродского за границу в июне 1972 года.

Все три факта десятилетия были предметом пересудов и домыслов: читал Сталин инвективу на самого себя или нет? О чем именно говорил Пастернак со Сталиным по телефону и какие были многочисленные реакции на этот разговор, в том числе и самого Мандельштама? Кто все-таки распорядился выслать Бродского из страны и что послужило последней каплей?

Книга Морева последовательно и крайне убедительно скручивает цепочки из фактов и свидетельств таким образом, что после ее прочтения все прежние реконструкции становятся принципиально ошибочными. В состоянии неполноты фактов (особенно это касается истории с Мандельштамом) Мореву удается выстроить цельную картину событий и 1934 года, и 1972 года. Причем таким образом, что мы как будто начинаем понимать то, что думали сами поэты в одни из самых тяжелых периодов их жизни.

Что же касается истории эмиграции Иосифа Бродского, то книга для многих может стать не просто любопытной, а сенсационной. Многие ли знают, что высылке поэта из Союза предшествовала неудавшаяся женитьба Бродского на американке? Или что именно она ждала его у здания ОВИРа после судьбоносного разговора, когда он вышел оттуда в слезах? Или что первая версия разговора отличается от последующих одним местоимением, значительно меняющим смысл происходившего?

Книга имеет не только фактическое измерение, но и в некоторой степени историософское. Она затрагивает мифологему отношения поэта и власти. И с одной стороны эта книга — реконструкция исторических событий, а с другой — деконструкция знаменитой мифологемы.

По воспоминаниям Бродского Джон Донн начался для него с эпиграфа к роману Эрнеста Хемингуэя «По ком звонит колокол». Поэт перевел несколько стихотворений Донна на русский язык и эту работу называл школой литературного мастерства, позволившей ему найти новые ритмы и интонации.

В выпуске речь идет о развитии культурной жизни после смерти Сталина, поэтах «оттепели» — Евгении Евтушенко, Роберте Рождественском, Белле Ахмадулиной, а также о неподцензурных поэтах, среди которых были члены неофициального кружка «Ахматовских сирот» — Иосифе Бродском, Евгении Рейне, Дмитрии Бобышевом.

4 июня 1972 года Бродский поехал в аэропорт, чтобы навсегда покинуть СССР. На досмотр вместе с поэтом пошел его друг, писатель Яков Гордин. Так решили на тот случай, если вдруг какие-то вещи сочли бы запрещенными к вывозу. В книге собраны воспоминания и эссе об Иосифе Бродском с 1957 года до середины 1990-х годов.

Американский славист и переводчик Джордж Клайн, который был под впечатлением от «Большой элегии Джону Донну», познакомился с Бродским лично в 1967 году, приехав в гости к поэту в знаменитую полуторакомнатную квартиру. Многолетнее сотрудничество и дружба привели не только к публикации в 1973 году первого англоязычного сборника Бродского «Selected poems». Клайн сумел передать поэту «Предисловие» Уистена Одена, которое вошло в книгу — «перепечатанное с одинарным интервалом и почти без полей: таким способом моя жена сумела уместить текст на двух листках папиросной бумаги».

Эта книга — рассказ об Иосифе Бродском как о простом человеке, который мог подраться с коллегами, осудить друга за измену и придумать имя для кота автора этой книги. Людмила Штерн трогательно и честно описывает Бродского, остававшегося ее другом почти сорок лет.