Солнце в воротах храма. Япония, показанная вслух

Дмитрий Коваленин

Буквально «укиё-э» (浮世絵) переводится как «картины ускользающего, преходящего мира». Этакое «остановись мгновенье, ты прекрасно!» – только на деревянной доске.

При этом – именно «господин», а не «госпожа». Во многих японских фольклорных легендах и преданиях Фудзи выступает как некий старец или самурай, седовласый путник, который присел отдохнуть – да так и застыл, задумавшись о вечных вещах. Поэтому и я в своих переводах всегда склоняю Фудзи в мужском роде: «старый Фудзи», «вечерний Фудзи» и так далее.

Но для японца пустота – это прежде всего, поле для деятельности. Её можно заполнить своими действиями, своими идеями – что и как ещё можно сделать. Когда у тебя рухнул дом, погибло большинство твоих друзей, близких, соратников, – тебе всё равно нужно встать, ударить пяткой в землю и пойти отстроить всё заново. Ведь ты-то сам ещё жив.