Монстры с человеческим лицом: психология преступлений с предисловием Михаила Бажмина
«Возможно, в это трудно поверить, но ужас злодеяний жестоких убийц основан на тех же психологических процессах, которые формируют и личность законопослушных людей. Все так же, как и со внешним сходством. Сознание преступников, как и сознание обычных людей, формируются на определенных законах психологии».
В этой книге вы найдете ответ на вопрос, что же приводит серийных и массовых убийц на необратимый, кровавый путь насилия и смерти. Клинический психолог Елизавета Павлова, изучающая психологию преступников более десяти лет, делится своими наблюдениями и рассказывает о последовательных этапах формирования личности жестоких убийц, а также о психологических методах коррекции склонности к совершению насильственных преступлений.
В этой книге вы найдете ответ на вопрос, что же приводит серийных и массовых убийц на необратимый, кровавый путь насилия и смерти. Клинический психолог Елизавета Павлова, изучающая психологию преступников более десяти лет, делится своими наблюдениями и рассказывает о последовательных этапах формирования личности жестоких убийц, а также о психологических методах коррекции склонности к совершению насильственных преступлений.
Кітаптың басқа нұсқалары1
Монстры с человеческим лицом: психология преступлений с предисловием Михаила Бажмина
·
Пікірлер15
Добрый день, уважаемые читатели. Я автор этой книги. Обсудить прочитанное можно через мою группу Вк https://vk.com/psychologicalsalon
Дәйексөздер132
Чудовища выглядят так же, как окружающие их нормальные люди, именно это позволяет им совершать злодеяния. Мы смотрим на них, но не видим их. Монстрами их делает не то, как они выглядят, а то, что они по-прежнему хорошо спят после того, что творят
На основе изучения биографии серийных убийц и моего опыта общения с ними в рамках моей профессии, я могу выделить следующие наиболее часто встречающиеся травмирующие события раннего детства преступников:
● Неполная семья, отца либо нет, либо его фигура находится в тени доминирующей фигуры матери;
● Родители, страдающие от алкогольной или наркотической зависимости;
● Родители, страдающие депрессивными расстройствами;
● Самоубийство или попытки суицида кого-то из значимых взрослых;
● Проблемы «нежеланного ребенка» – ненависть, пренебрежение, постоянная критика со стороны родителей;
● Физическое, психологическое или сексуальное насилие, происходящее на глазах ребенка или направленное на него;
● Ситуация с угрозой для жизни или здоровья ребенка, заставившая его испытать страх смерти (авария, нападение, тяжелая болезнь);
● Смерть кого-то из близких;
● Травля со стороны сверстников (школа, двор);
● Физиологическая особенность, отличающая ребенка от других сверстников, служащая причиной насмешек или подколов (часто картавость, заикание, маленький рост, полнота, неуклюжесть, хромота).
● Неполная семья, отца либо нет, либо его фигура находится в тени доминирующей фигуры матери;
● Родители, страдающие от алкогольной или наркотической зависимости;
● Родители, страдающие депрессивными расстройствами;
● Самоубийство или попытки суицида кого-то из значимых взрослых;
● Проблемы «нежеланного ребенка» – ненависть, пренебрежение, постоянная критика со стороны родителей;
● Физическое, психологическое или сексуальное насилие, происходящее на глазах ребенка или направленное на него;
● Ситуация с угрозой для жизни или здоровья ребенка, заставившая его испытать страх смерти (авария, нападение, тяжелая болезнь);
● Смерть кого-то из близких;
● Травля со стороны сверстников (школа, двор);
● Физиологическая особенность, отличающая ребенка от других сверстников, служащая причиной насмешек или подколов (часто картавость, заикание, маленький рост, полнота, неуклюжесть, хромота).
Джеффри Янг выделял четыре типа жизненных событий, способствующих формированию ранних дезадаптивных схем:
1) Токсичная фрустрация потребностей – когда ребенок лишен положительного опыта и теплоты отношений со значимыми взрослыми. Такие жизненные события формируют схемы покинутости / нестабильности / эмоционального подавления.
2) Травматизация – когда ребенок становится жертвой или свидетелем психологического или физического насилия. В таких условиях формируются схемы недоверия / ожидания жестокого обращения / уязвимости / дефективности.
3) Вседозволенность и гиперопека – когда ребенок «залюблен», и при этом лишен самостоятельности. За него все делают взрослые. Это дает основу таким схемам, как зависимость / беспомощность и привилегированность / грандиозность.
4) Идентификация со значимыми другими – когда ребенок берет пример с кого-то из значимых взрослых, видя в этом стратегию совладания с действительностью. Так формируются схемы жестокого обращения, если ребенок берет пример с агрессора (часто такой значимой фигурой становится отец), или виктимности (жертвенности), если ребенок перенимает стратегию послушания и покорности жертвы (часто таким примером становится мать)[12].
1) Токсичная фрустрация потребностей – когда ребенок лишен положительного опыта и теплоты отношений со значимыми взрослыми. Такие жизненные события формируют схемы покинутости / нестабильности / эмоционального подавления.
2) Травматизация – когда ребенок становится жертвой или свидетелем психологического или физического насилия. В таких условиях формируются схемы недоверия / ожидания жестокого обращения / уязвимости / дефективности.
3) Вседозволенность и гиперопека – когда ребенок «залюблен», и при этом лишен самостоятельности. За него все делают взрослые. Это дает основу таким схемам, как зависимость / беспомощность и привилегированность / грандиозность.
4) Идентификация со значимыми другими – когда ребенок берет пример с кого-то из значимых взрослых, видя в этом стратегию совладания с действительностью. Так формируются схемы жестокого обращения, если ребенок берет пример с агрессора (часто такой значимой фигурой становится отец), или виктимности (жертвенности), если ребенок перенимает стратегию послушания и покорности жертвы (часто таким примером становится мать)[12].
