Глава 2

Порой не получается стать главной героиней (очень жаль, дорогуша)

Я бы запустила подсвечником в голову этого призрака, если бы знала, что попаду.

Но я знаю, что не попаду. Призраки неосязаемы. И даже если бы я вдруг забыла об этом факте, покойный полковник Реммингтон тут же напоминает мне, проходя сквозь опоры кровати, поддерживающие балдахин, и садясь на прикроватный столик с другой стороны.

Я вижу сон, это ясно как белый день. И не просто сон, а невероятно реалистичный сон.

Со мной такого никогда не случалось, а вот у моей подруги Джиллиан было. Я помню, как она рассказывала об осознанном сновидении: в нем все было реально и у нее была возможность действовать и принимать решения. Если отбросить мое первоначальное замешательство, то я ощущаю сейчас то же самое.

Должно быть, так оно и есть. Мой мозг просто взорвался от того, сколько раз я перечитала этот роман (неудивительно, бедная моя головушка), и это не что иное, как крик о помощи с его стороны.

Ну или подарок.

Я оказалась внутри своей любимой книги, так почему же я напугана до смерти? У меня есть возможность делать все, что я захочу. Уже совсем скоро я проснусь, чтобы пойти в школу (лучше не думать об этом, иначе у меня начнется депрессия), не чувствуя вины за все, что я сделаю в этом мире грез.

– Мисс Лавиния?

Я поворачиваюсь к (очень надоедливому) дедушке Китти.

– Да?

– Мисс Реммингтон ожидает вас, – напоминает он мне. – Сегодня важный день. – Увидев, что я не отвечаю, он добавляет: – Представление королеве.

О, точно. Моя память меня не подводит – я помню роман Гарден дословно. Это самое начало.

Именно так все и завязывается: с того дня, когда дебютанток представляют королеве Шарлотте, дабы получить ее одобрение. Китти, разумеется, не привлечет внимания, но на самом деле ее величество втайне оценит ее скромность.

Фу, я даже не хочу думать об этом глупом сюжетном ходе.

Но если я правда в самом начале истории, это значит…

Я вскакиваю с кровати. Моя ночная рубашка настолько длинная, что сковывает движения. Призрак старика, следящий за каждым моим шагом, тоже не доставляет особого удовольствия. К счастью, в комнате есть перламутровая деревянная ширма, за которой мне удается спрятаться.

Не знаю, оставила ли одежду на комоде настоящая Лавиния Лабби или это была горничная, но я поспешно одеваюсь. Сиреневое платье имеет ампирный крой; оно облегает меня под грудью и ниспадает до ног, не подчеркивая больше ничего в фигуре. Что… странно. Я сплю, поэтому, наверное, мне кажется, что мое тело – это не мое тело.

Как можно догадаться, на все встречи фанатов «Эпохи магии» я ходила в костюме того времени, потому и теперь, не раздумывая ни секунды, натянула под платье подъюбник, чулки, короткий корсет, а поверх накинула плащ.

Ни одна «благородная» женщина этой эпохи не стала бы носить волосы распущенными, но, поскольку это сон и нигде вокруг я не вижу шляпы, я выхожу из-за ширмы с неубранной прической. У камина я замечаю пару ботильонов.

При взгляде на мои волосы призрак возмущенно взвизгивает.

Боже, мне нужно выбраться отсюда.

– Мисс Лавиния, – слышу я его слова, – вы уже привыкли к Лондону?

– Заткнись, – приказываю я, садясь на ковер рядом с ботильонами. – Ты мешаешь мне думать. И не входи в мою комнату без разрешения! – Я начинаю торопливо завязывать шнурки. – Или ты хотел подглядывать за мной голой? Мерзкий старикашка! Не ты ли сам говорил, что мы одна семья?

– Какая грубость! – оскорбляется полковник (но при этом даже не делает вид, что собирается уходить). – А раньше вы притворялись вежливой! И нет, на самом деле мы не одна семья, наглая девчонка! По крайней мере, я так не считаю! В вас течет кровь моей жены. И даже несмотря на это Реммингтоны приютили Лабби только потому, что…

– Я кузина Китти, – перебиваю я его, не поднимая головы и завязывая второй ботильон. – То, что она богатая наследница, а я – бедная родственница без приданого, не дает Реммингтонам права обращаться со мной как с прислугой.

– Как с прислугой? Неужели вы не видите вашу одежду или вашу комнату? – спрашивает военный, размахивая своей шпагой. – Леди Реммингтон и ее дочь Китти обращались с вами со всей учтивостью в мире!

– Я сплю на пуховой кровати, но гожусь только на то, чтобы бегать за Кэтрин как собачка, – бормочу я, поднимаясь на ноги. – Лавиния приняла их милость, сбежав из заточения в глуши, только для того, чтобы оказаться обычной придворной дамой.

Полковник Реммингтон искоса улыбается, словно только что увидел, как я споткнулась.

– Почему вы говорите о себе в третьем лице, мисс Лабби?

Я отворачиваю голову, чтобы избежать его неприязненного взгляда, и встречаю свой собственный в зеркале над камином.

В романе о Лавинии рассказывается нечасто. Гарден так занята подробным описанием прелестей Китти, что забывает о девушке, которая всегда сопровождает главную героиню.

Отражение в зеркале показывает мне чужое лицо. Я приняла облик книжного персонажа, поэтому, какой бы незначительной ни была роль Лавинии, теперь я гораздо красивее, чем в реальности.

Вместо тусклого блонда у меня черные локоны, густые и роскошные, и небрежная челка на лбу, которую моя мама бы возненавидела. Я выше и фигуристее – не плоская, как доска, и не мелкая, как хоббит. Хоть какие-то плюсы.

Только глаза остались прежними – песочного цвета, и, осознав это, я облегченно выдыхаю.

Мне нравятся мои глаза. Мама называет их «янтарными» (бедняжка никак не может смириться с тем, что они светло-карие, как и у нее). Пусть и не голубые, они все равно красивые, а темные вкрапления вокруг зрачка напоминают мне крошечные капельки чернил.

В общем, все могло быть и хуже. Я могла стать матерью Китти (сплетницей и пронырой леди Реммингтон) или ее бабушкой (баронесса Ричмонд – отличный персонаж, но ей семьдесят пять лет и у нее первые симптомы подагры).

Правда, есть фанаты, которые пишут фанфики о Лавинии Лабби, в основном потому, что персонаж, которому посвятили лишь пару фраз, может быть таким, каким ты хочешь его видеть. Однако меня она никогда не интересовала. Она просто всегда на подтанцовках у Китти. Всегда рядом, будто ее тень, следит, чтобы у кузины не было ни царапины и чтобы она выглядела как можно эффектнее.

Я не собираюсь играть эту роль. Я – главная героиня собственной истории, и этот сон ничем не будет отличаться от других.

– Куда вы, мисс Лабби? – слышу я голос призрака, направляясь к двери. – Мисс! Если будете продолжать в том же духе и выйдете за рамки того, что от вас ожидают!..

– Я иду веселиться! – восклицаю я, не оборачиваясь. – О боже, какой страшный грех для девушки!

– А ну-ка, вернитесь, недотепа, куда это вы собрались?!

За тем, что лучше всего в этом мире.

Ладно, лучшее – это герцог, Джордж Китинг. Исправляюсь: я собралась за вторым в списке лучшего.

Я иду за магией.

Глава 3

Если врешь тому, кому не стоило, можешь пожалеть (так оно и оказывается)

Дом выглядит впечатляюще. Я еле сдерживаюсь, чтобы не завопить от удивления и благодарности своему разуму за то, что он так подробно воссоздал интерьеры особняка Реммингтонов.

Коридор, по которому я иду, отделан панелями из палисандра, позолоченной лепниной, потолки украшены ангелами, а под моими ногами расстилается длинный пушистый ковер до самой лестницы.

Все поверхности вокруг сверкают от чистоты в утреннем свете. По пути на первый этаж мне встречается лишь служанка примерно моего возраста. Она выглядит так безупречно и опрятно в своей униформе, что, обогнав ее, я невольно оборачиваюсь, чтобы еще раз полюбоваться ее внешним видом. Я не чувствую себя виноватой, потому что девушка бросает такой же взгляд на меня в ответ.

Да, мне правда стоит причесаться, но сейчас самое главное – выбраться отсюда. Я должна отправиться в подземный мир Лондона за столь необходимой мне магией. Несмотря на то что Реммингтоны являются аристократами, в них нет ни капли собственной магии.

Леди Реммингтон отчаянно жаждет, чтобы ее дочь удачно вышла замуж (как и все матери этой эпохи), но прежде всего она хочет, чтобы королева Шарлотта назвала ее Китти бриллиантом сезона.

Причина проста: королева в буквальном смысле дарит бриллиант дебютантке, которая по какой-то причине привлекла ее внимание. И это не простая драгоценность: в ней заключена Магия Пробуждения. Она раскроет дремлющие таланты обычного человека.

По словам королевы, это ее способ уравновесить ущерб, который понесет эта многообещающая девушка, когда выйдет замуж. Идея отличная, но в этой книге Шарлотте стоило бы проверить зрение.

Неужели она действительно отдаст его этой совершенно пресной Китти, ничего из себя не представляющей? Есть много других достойнейших дебютанток. Например, Этель Седдон, дочь графа Седдона, злодея (это был бы захватывающий поворот сюжета, если бы она получила бриллиант). Или Пэтти Макдональд – ее история так печальна, бедняжка заслужила подарок (все мы, фанаты, молимся, чтобы однажды вышла отдельная книга про нее).

Спустившись на первый этаж, я понимаю, что попала в фойе. Идеально. Если я не ошибаюсь, драконьи конюшни находятся сразу за особняком, чуть правее…

– Лавиния! – Пронзительный окрик заставляет меня вздрогнуть, как тогда от грома в моей комнате. – Что ты тут делаешь, да еще и непричесанная! О боже, вы с баронессой сведете меня в могилу!

Я оборачиваюсь. Женщина с напудренными волосами и в эффектном золотом платье подбегает ко мне и хватает за предплечье. Она сжимает его так сильно, что я издаю жалкое «ай». К счастью, мне удается быстро взять себя в руки и резким движением освободиться из ее хватки.

– У меня нет времени на ваши приступы истерии, леди Реммингтон. Мне нужно идти.

– Идти, ха! Я привезла тебя сюда по уважительной причине! Или ты пытаешься сбежать, неблагодарная девчонка? – Она снова делает попытку схватить меня, но я уворачиваюсь и бегу к дверям, сопровождаемая изумленными взглядами двух слуг. – Вернись сейчас же! Ты не выглядела такой скользкой, когда я подобрала тебя в том коттедже!

Я распахиваю парадную дверь и вылетаю наружу как пуля. Даже сильный ветер не способен замедлить меня, пока я бегу к зданию справа. Ворота конюшни распахнуты настежь, и скучающий конюх разгребает то, что похоже на драконьи экскременты.

Бедняга успевает только поднять голову и что-то пробормотать. А в следующую секунду я уже внутри конюшни запираю за собой тяжелые ворота с замком.

Я хватаюсь обеими руками на деревянную опору и позволяю себе сделать пару вдохов, прежде чем обернуться.

Мамочки, неужели это тот самый ущипните-меня-момент?

В глубине конюшни я вижу двух драконов, выглядывающих из стойла, которых явно заинтересовал устроенный мною шум. Хотя больше я не вижу никаких других существ, я делаю вывод, что они есть, судя по ворчанию, доносящемуся из остальных частей конюшни.

Тысячу раз мне снились волшебные существа, но так ярко и детально – никогда. Эти драконы настолько реальны и жутки, что у меня перехватывает дыхание.

И слава богу, потому что пахнет здесь ужасно. Смесь экскрементов, пота и горелой плоти. Просто тошнотворно. Тем не менее, игнорируя и вонь, и инстинкт самосохранения, я осторожно подхожу к одному из них.

Он размером с огромную лошадь и с чешуей землистого цвета. У него нет крыльев, шея мощная, а на лапах длинные острые когти.

Исходя из описаний Гарден, передо мной прекрасный экземпляр тяглового дракона.

Аристократы запрягают их в кареты вместо обычных лошадей, потому что драконы намного эпичнее (это очевидно) и потому что их пламя защищает пассажиров от потенциальных грабителей.

Этот, похоже, не собирается меня испепелить, что не может не радовать. Пока что это существо относится ко мне намного лучше всех с тех пор, как я очутилась в этом сне. Когда я приближаюсь, дракон лишь качает головой и позволяет себя погладить. Его матовая чешуя кажется мягкой и теплой под моими пальцами.

– Мне нужно в Ист-Энд, – тихо сообщаю я ему. – Ты отвезешь меня?

Он прищуривается (его глаза карие, с вертикальным зрачком), но из его ноздрей не выходит дым.

Отлично. Теперь у меня есть союзник.

Я открываю калитку его загона ровно в тот момент, когда начинают стучать в дверь снаружи. С той стороны слышны громкие голоса, среди которых наиболее пронзительный (и наиболее травматичный для ушей) принадлежит леди Реммингтон.

– Выходи, Лавиния, ты сошла с ума! Мы дали тебе кров, а ты пытаешься украсть наших драконов?! Я вмиг сошлю тебя обратно в деревню!

– Я собираюсь одолжить только одного! – восклицаю я, сдерживая злорадный смех.

Приходится задрать платье до бедер, чтобы забраться на дракона.

Уздечка уже на месте, так что, хотя на драконе и нет седла, мне есть за что держаться. Я ездила верхом всего пару раз (моя подруга Элис – очень хорошая наездница), но я помню основы. Я снова погладила дракона, прежде чем крепко натянуть поводья.

Скорость, которую он мгновенно набирает, застает меня врасплох. Меня резко отбрасывает назад, а в следующее мгновение по инерции толкает вперед. Я обхватываю его шею обеими руками и закрываю глаза, когда из его пасти вырывается столб огня, а потом он проламывает одну из деревянных стен конюшни и вырывается наружу.

Мы оставляем позади изумленные крики слуг и гневные вопли леди Реммингтон. Но мне даже не удается посмеяться над этим, ведь дракон одним прыжком буквально перелетает через лужайку перед особняком и оказывается на улице.

Мы пробираемся через задворки Лондона под крики прохожих и ругань извозчиков.

Это не тот город, который я знаю и в котором живу. Асфальтированные улицы, небоскребы и автомобили сменились проспектами, мощенными булыжниками, низкими каменными домами и повозками, запряженными лошадьми, которые шарахаются от страха из-за нашей скорости или дымящихся ноздрей дракона.

Мой скакун не сбавляет скорости на протяжении всего пути. Я почти не понимаю, куда мы едем. Мы оставили Мэйфер позади, и я знаю только один маршрут из этого района на восток города – на метро, которого, конечно же, не существует ни в романе Гарден, ни в моем сне.

Я не знаю, сколько времени я скачу на драконе, но в любом случае оно кажется мне очень и очень коротким.

Наконец дракон останавливается на улице, которую я бы не узнала, если бы не церковь: Сан-Матео. Вдоль дороги выстроились невысокие дома, но по сути все выглядит точно так же, как и в моем времени в районе Бетнал-Грин.

Мое средство передвижения, остановившись на тротуаре, несколько раз фыркает. Таким образом он сообщает мне, что устал и его работа выполнена. Пора спускаться.

Я делаю это с дрожащими ногами, но в груди разливается чувство свободы – это было потрясающе! Теперь я понимаю, почему Джиллиан такая невыносимо позитивная, учитывая, что она почти каждую ночь наслаждается яркими, странными снами вроде этого.

– Ты составишь мне компанию? – Дракон качает головой из стороны в сторону. – Нет? Ладно, тогда жди меня здесь.

С неохотой, но он все же перебирается на клумбы, окружающие церковь, и ложится на траву под солнцем. Он закрывает один глаз, а другим следит за мной, пока я ухожу в сторону домов.

В драконьей конюшне пахло ужасно, но в этом районе – не лучше. Мне приходится остерегаться вонючих луж, покрывающих землю, попрошаек и пьяниц, хватающих меня за юбки, и женщин, выливающих из окон ведра с неизвестными субстанциями.

Это местечко и близко не похоже на тот шумный городской квартал, которым сегодня является Ист-Энд. И хотя я в этом никогда не признаюсь, он меня немного пугает. Особенно когда беззубая девчонка моего возраста хватает меня за локоть и тащит в переулок.

– Давай, дорогуша, иди сюда, немного поболтаем!

– Не трудись, у меня нет ничего, что ты могла бы украсть, – предупреждаю я, пытаясь оторвать ее от себя.

– Разве? А как же эта элегантная одежда?

– Ты называешь это элегантной одеждой? – Я фыркаю. – Тебе бы побывать там, откуда я пришла. То, что на мне надето, – ненужные обноски для той семьи, понимаешь?

Девушка останавливается и растерянно моргает.

– Обноски?

– Хочешь пойти со мной и увидеть все своими глазами? Я могу сказать им, что ты моя давно потерянная сестра-близнец. Может быть, это сработает.

Воспользовавшись ее замешательством, я резко отталкиваю ее от себя и убегаю. Что мне терять? Я во сне, она не собирается гнаться за мной с ножом или причинять мне вред. А если и причинит, думаю, я просто проснусь.

На бегу я изучаю вывески магазинов, пока одна не бросается мне в глаза: «Кровавая ведьма». Если я пойду дальше, то увижу табличку «Красный дракон» – это таверна, куда Джордж Китинг часто отправляется за своими ночными приключениями. Ага, вот и она. И совсем рядом, в маленьком незаметном переулке…

Ни вывески, ни опознавательного знака, ни двери. Линия кирпичей, очерчивающая проем, видна только тем, кто знает, что она там есть. В метре над землей в стену вделано ржавое металлическое кольцо. На первый взгляд кажется, что его, как и прочие подобные, используют для привязывания драконов или лошадей. Вот только я знаю, что его назначение не в этом. Это ручка двери.

Я хватаю и тяну ее на себя. Со щелчком проход, замаскированный в кирпичной кладке, открывается.

Я проскальзываю внутрь и захлопываю дверь за собой. Я слышу чей-то раздраженный писк, но не даю ведьме шанса выгнать меня или наложить на меня заклятие.

– Доброе утро, леди Олвен, я пришла по поручению графа Седдона, – говорю я. – Мне нужно несколько реликвий для моего лорда.

– Графа? – Я не вижу саму ведьму, только слышу ее испуганный голос из-за стены. – Ясно. И что же тебе нужно?

Прежде чем ответить, я обхожу помещение.

На это у меня уходит не более двух минут. Комната квадратная и маленькая, размером с ванную у меня дома, только кажется еще более крошечной. Она вся заставлена стеллажами с книгами, кристаллами, минералами и веточками в форме животных. Прямо посередине стоит огромный стол, по краям которого сделаны зарубки в виде рун – по крайней мере, на тех сторонах, которые я вижу. Большую часть столешницы занимают растения и стеклянные банки.

Я не могу поверить, что нахожусь здесь. Все кажется невероятным, даже пыль, лежащая на деревянных поверхностях!

– Ему нужно ожерелье из оникса, кинжал из яшмы и сфера из сердолика, – отвечаю я нейтральным тоном, стараясь скрыть волнение.

В этом мире магия берется из минералов, драгоценных камней и металлов. Она также содержится в волосах, чешуе или яде магических существ, а еще в их крови.

Лишь немногие люди видят, как их собственная истинная магия пробуждается под кожей, но и она всегда берет свое начало в природных элементах или в зачарованном предмете, которым владеют короли и королевы.

– О, значит, графу Седдону нужны агаты, – бормочет ведьма. – Для чего он ищет защиты кварцев?

– Потому что ему нужно защищаться, – твердо отвечаю я. Пожалуй, к ведьме Олвен стоит обращаться на «вы». – Вам ведь известно, какую цель преследует мой господин: он желает, чтобы королева Шарлотта не хранила всю магию для себя, своих фаворитов и придворных, а раздавала ее всем, кто захочет ею воспользоваться.

– Иными словами, граф хочет заполучить ее для себя, – насмешливо говорит ведьма. – Но я согласна, что магия должна быть случайным даром природы. Ни один человек не должен контролировать это.

– Вот именно, – отвечаю я, хотя, как и догадалась ведьма, граф Седдон вовсе не такой идеалист. Этот человек просто хочет, чтобы он и остальные члены палаты лордов сами выбирали, кому пробудить магию.

И если для этого ему придется подвергнуть кого-то опасности или убить, он это сделает не раздумывая.

– Ему также понадобится Зеркало Правды, – добавляю я. – И приворотное зелье.

– Как много просьб, – смеется ведьма. – Полагаю, твой господин заплатит мне сполна.

– Он, как обычно, передаст вам всю сумму сегодня вечером, в таверне «Красный дракон». Ее вручит Лир, колдун, ровно в двенадцать часов. Он будет сидеть за дальним столиком, одетый как обычный слуга, с черным пером, прицепленным к шляпе.

Тишина, которая следует за моим описанием, заставляет меня улыбнуться.

Только человек, работающий на графа Седдона, может знать такие подробности (или одержимый фанат, шестнадцать раз прочитавший роман, где описаны все коварные планы злодея).

– Хорошо, малышка, – слышу я, – я все тебе дам.

Шепот звучит совсем рядом с моим ухом, и, повернувшись, я с трудом сдерживаю возглас удивления. Олвен стоит прямо передо мной, и она именно такая, какой я ее себе всегда представляла: девушка лет двадцати пяти, с рыжими волосами и лицом в фиолетовых пятнах. Одета она, как и любая другая леди эпохи Регентства: в простые черные одежды и с жемчужиной, украшающей середину лба.

– Не хочешь ли ты также что-нибудь для своих волос? – спрашивает она, указывая на мои распущенные локоны. – Ты привлекаешь слишком много внимания, дорогуша.

Я натягиваю капюшон плаща и улыбаюсь.

– Если вы дадите мне все, о чем просила, я не буду бояться привлечь к себе внимание.

Олвен не улыбается, но я замечаю тень понимания в ее глазах.

– Умная девчонка, – бормочет она. – Теперь я понимаю, почему граф доверяет тебе.

Внезапно она хватает меня за запястье и притягивает мою ладонь к своему лицу, так близко, что я чувствую трепет рыжих ресниц на своей коже.

– Как жаль, однако, что в тебе самой нет ни капли магии, – искренне говорит она. – Ни единой крошечной искорки.

– У меня она будет, – обещаю я. – Можете ли вы дать мне все, о чем я попросила? Милорд ждет.

Олвен отпускает мою руку и кивает. Спустя несколько минут она вручает мне небольшой сверток из ткани.

То, что я попросила, – не случайные предметы: ожерелье защитит меня от темной магии, кинжал – от тех, кто захочет причинить мне вред, а сердоликовая сфера содержит магию, которую я смогу использовать по своему усмотрению.

Признаю, что два других предмета – чисто фанатская прихоть. Зеркало Правды я попросила, потому что это один из моих любимых артефактов в саге, а любовное зелье…

Что ж, я доверяю своему обаянию, но мне может понадобиться небольшая помощь, чтобы покорить Джорджа Китинга и заставить его позабыть о Китти. На всякий случай.

Я прощаюсь с ведьмой, приседая в реверансе, и толкаю дверь, выходящую в переулок. Как же это было просто! Теперь мне осталось только использовать сферу, чтобы овладеть какой-нибудь своей магией, и…

– Вот ты где!

Я поворачиваюсь и вижу перед собой ту самую оборванную девчонку. Она держит в руках нож. От ее беззубой ухмылки у меня по позвоночнику пробегает холодок.

– Грязная маленькая леди, – шипит она, – я не договорила!

Она начинает медленно ко мне приближаться, что играет мне на руку, ведь я успеваю развернуть матерчатый сверток и вытащить кинжал. Только вот, когда я направляю его в сторону оборванки, яшма, из которой сделано лезвие, взрывается на тысячу осколков.

Я понятия не имею, что произошло, но это заставляет маленькую воровку вскрикнуть и отступить назад. Пока она не передумала и не попыталась снова напасть, я достаю сердоликовую сферу. Я прикладываю ее к правому глазу, как это делала Бриджит (главная героиня пятой книги), чтобы использовать свою магию, и жду.

Жду. Жду. Жду еще. Хотя девчонка передо мной все еще колеблется, в конце концов она решает, что я идиотка (а потому не представляю реальной угрозы), и снова бросается на меня.

Как раз в тот момент, когда она хватает меня за руку, вспышка света разбивает сферу перед глазами. Всего через секунду нас окутывает густой туман.

Я чувствую, как внутри меня что-то пульсирует и, подобно спящему дракону, начинает пробуждаться. Оно течет по венам вдоль конечностей, пока не поднимается и не достигает лица.

Пульсирующее ощущение концентрируется внутри моего глаза. Я начинаю чувствовать тепло, холод, покалывание и…

Боль. Непрерывную, обжигающую, сильную. Я не могу вытерпеть это без крика.

Боже, неужели вот так ощущается магия?! Как будто мне под веки вонзают тысячу иголок.

Я никогда раньше не чувствовала такого во сне (я передумала, яркие сны – отстой), и мое тело корчится от страха.

Что со мной происходит?

Я… умираю?

– Прости, дорогуша, – слышу я рядом со своим ухом знакомый бархатистый голос. – Ты хорошая лгунья, но тем не менее лгунья. Вот магия, которую ты заслужила.

Сфера с грохотом взрывается, и я…

Я просыпаюсь от неожиданности.

Не в своей кровати. Не в своей комнате. Не в своей реальности.

Я судорожно пытаюсь отдышаться, оглядывая роскошную спальню. Из зеркала в золоченой раме выходит призрак. Он смотрит на меня с высокомерной улыбкой.

– Вы наконец-то соизволили проснуться, мисс. – Он смеется. – Моя внучка ждет вас уже несколько часов.

В этот раз я не стесняюсь схватить подсвечник с прикроватной тумбочки и швырнуть его в полковника Реммингтона.

Жаль, что он пролетает насквозь и разбивает стоящее за ним зеркало. Оно было красивым.

Глава 4

Тот, кто не уважает историю, обречен ее повторить (должна была догадаться, раз такая умная)

Полковник Реммингтон смеется.

– Вот это темперамент, мисс Лавиния! Приснился дурной сон?

– Настоящий кошмар, – всхлипываю я. Моя спина такая же потная, как и несколько часов назад, когда я проснулась в этой самой кровати. – А ты отвечаешь за то, чтобы поднимать меня каждое утро, или что?

– Каждое утро? С чего бы? Вы уже неделю в Лондоне, и сегодня я впервые пожелал вам доброго утра, мисс Лабби, – смягчается призрак. – Как я уже говорил, моя внучка Китти вас ожидает. У нее неспокойно на душе, вы нужны ей, ведь сегодня состоится важное событие. Как вам прекрасно известно, не каждый день дебютантка предстает перед королевой Шарлоттой.

Что значит сегодня?..

О черт. Опять? Это что, день сурка или чья-то дурацкая шутка?

Я вздыхаю, встаю с кровати и подхожу к осколкам зеркала на ковре. На меня смотрит все то же знакомое отражение: длинные черные волосы Лавинии Лабби, ее до смешного красивое лицо (почему герои книг всегда все такие идеальные, разве в романах нет нормальных людей?) с родинкой возле правого глаза.

Подождите. Родинка? Раньше ее там не было.

Я опускаюсь на колени, беру в руки кусочек зеркала и внимательно рассматриваю себя.

Лицо и тело Лавинии такие же, что и во время моего первого пробуждения, за исключением этой новой отметины. Я дотрагиваюсь кончиком пальца до маленькой родинки, но она никуда не исчезает.

Странно.

Хотя что тут не странно? Все, что я пережила после шторма, чертовски странно. И я больше не считаю это ярким сном. Понятия не имею, что это, но явно нечто другое.

Может быть, это бред больного человека (я нахожусь в коме после шторма, потому что крыша моей комнаты обвалилась?), экстрасенсорный опыт или что-то еще, но боль, которую я почувствовала в переулке ведьмы Олвен, не была воображаемой. Ничто из того, что я испытала с тех пор, как очнулась в облике Лавинии Лабби, не пригрезилось мне.

Все реально. По крайней мере, для меня, и этого достаточно.

Положив осколок зеркала обратно на пол, я встаю и тут же закрываю глаза, пытаясь подавить панику, которая неудержимо нарастает внутри.

Ну же, Лаура, сделай глубокий вдох. Должен быть выход. Способ выбраться отсюда. Может быть, я смогу…

– Если вы не уважаете историю, мисс, вы обречены ее повторить.

Я поворачиваюсь к полковнику Реммингтону. Он решил, что моя подушка – это отличное сиденье (даже если он просачивается своей призрачной задницей сквозь перья, из которых она сделана).

– Что ты сказал?

– Что если вы не уважаете историю, то обречены ее повторить.

Эту фразу я уже слышала.

– Разве вы не согласны? – настаивает призрак. После недолгого молчания он подмигивает. – Вам стоит помнить об этом, если хотите выжить в новом мире, куда вы попали.

– Я согласна, – признаю я. – Но лишь наполовину. Если в истории есть ошибки, разве мы не должны их исправлять?

– А я и не говорил обратного, – продолжает полковник, прищурившись. – Я лишь сказал, что нужно уважать историю, если не желаете ее повторить. Лабби страдали от проклятия бедности по одной простой причине: из-за своих амбиций. Не повторяйте ошибок своих предков, мисс. Помните о моем совете, если хотите благополучно дожить до конца сезона.

А. Так вот он о чем. Я-то думала, он дает мне подсказку, как выбраться отсюда.

А может быть, и то и другое. У меня такое чувство, что эта призрачная заноза в заднице знает больше, чем кажется.

– Возможно, вы правы, – соглашаюсь я, впервые обращаясь к нему на «вы». – А теперь не будете ли вы так добры покинуть мою спальню? Юной леди необходимо уединение, даже если она бедна и живет на подачки вашей семьи.

– О, но вы же тоже член нашей семьи! – Он делает паузу. – Ах да, со стороны моей жены, так что не считается.

Затем он проходит сквозь стену за кроватью и тихо смеется.

Я тяжело вздыхаю. Как же раздражает это всезнайство. Неужели именно так чувствуют себя мои друзья каждый раз, когда в разговоре с ними я начинаю умничать? Это действительно похоже на удар под дых.

Стараясь не порезаться об осколки зеркала, я пробираюсь к деревянной ширме. На этот раз я одеваюсь более спокойно и замечаю у окна маленький туалетный столик, на котором тщательно разложены расчески, заколки и ленты.

Одетая и обутая, я сажусь за столик и завязываю волосы в пучок, стараясь не смотреть на себя в зеркало слишком пристально.

Это все еще так странно – видеть в отражении незнакомое лицо. Настолько странно, что у меня волосы встают дыбом.

Страшнее этого только та дама, которая в следующую секунду с криком врывается в комнату.

– Что это был за шум, Лавиния? О боже, зеркало! Что случилось? Тебе настолько не понравилось, как ты выглядела, что ты решила выместить на нем свое разочарование?

– Это была случайность, леди Реммингтон, – тут же придумываю ложь в ответ, даже не оборачиваясь. – Полковник напугал меня до смерти, пройдя сквозь зеркало и разбудив.

– Отец моего супруга? – уточняет она, не понижая голоса. – Такими темпами я скоро проведу сеанс экзорцизма. – Она угрожающе поднимает кулак в воздух: – Ты слышишь меня, призрак?! Баронесса уже предупреждала, что случится, если вы снова будете проникать в комнаты горничных!

Баронесса Ричмонд – мать леди Марианны Реммингтон, но она всегда называет ее по титулу (это такая странная старомодная фишка). И да, сколько бы аристократической крови ни было в бедной Лавинии, ее считают не более чем служанкой.

Ну и судьба мне досталась.

– Ты готова? – спрашивает она, подходя ближе. Я вижу ее в отражении, поэтому меня не пугает рука в перчатке, внезапно оказывающаяся на моем плече. – Сегодня очень важный день для Китти, – говорит она гораздо тише. – Будь прилежной.

– Я всегда прилежна, – говорю я, но леди Реммингтон сжимает мое плечо, и я добавляю: – Но сегодня я буду особенно прилежной.

– Ты тоже сегодня дебютируешь, – напоминает она мне. – Сразу после Китти. Постарайся не говорить и не делать ничего неподобающего перед королевским двором. В конце концов, ты часть семьи. Твоя задача – сделать все, чтобы Китти предстала в лучшем свете, чтобы ее будущее было таким, какого она заслуживает. – Я неохотно киваю. – Если она преуспеет, преуспеем и мы все, ты понимаешь?

– Да…

Я сдерживаюсь и молчу, что не нужно говорить со мной в таком тоне, ведь я не настолько глупа, как ее дочь.

– Мой старший сын уже перечеркнул все планы на прошлый сезон, – продолжает она, снова сжимая мое плечо, на этот раз до боли. – Какая глупость! Жениться по любви на этой ничтожной Бриджит…

– Но он счастлив, – перебиваю я ее.

Леди Реммингтон наклоняется, и ее пылающий взгляд в зеркале встречается с моим.

– Этого не должно было случиться, – бормочет она. – Он должен был жениться на юной леди из приличной семьи.

– Разве вы не рады, что Чарльз счастлив?

– Конечно, – быстро отвечает она. И я знаю, что это правда, потому что Гарден ясно дает понять в своих книгах: что бы леди Реммингтон ни говорила, она все-таки любит своих детей. – Но мне бы хотелось, чтобы он обрел это счастье, добавив немного чистокровной магии в родословную семьи Реммингтон.

– Я понимаю.

– Вот почему так важно, чтобы Китти сегодня ослепила королеву, – настаивает она.

Устав, я снова киваю. Ее глаза сужаются в ожидании, и в итоге я вынужденно улыбаюсь.

– Господь милосердный, а вот от этого тебе лучше воздержаться, – фыркает она, распрямляя спину. – Не надо таких гримас. Просто будь рядом и оберегай Китти. Ты – ее спутница и компаньонка. Поэтому веди себя безупречно.

Стать помощницей главной героини, которую я ненавижу больше всего: какой отличный план.

– Обещаю.

Я далека от искренности. Полковник посоветовал мне уважать историю… и я так и поступлю.

Отчасти.

Я просто позволю Китти жить своей жизнью в обществе и демонстрировать свои (скучные) прелести хорошей девочки, а сама в это время буду делать что хочу в тени.

Раз уж мне приходится мириться с Китти, стоит воспользоваться тем, что может предложить этот мир, который я обожаю: множество интересных персонажей, волшебные существа за каждым углом и возможность наряжаться в сказочные платья. Я уверена, что смогу хорошо провести время за кулисами истории и останусь в безопасности, пока сезон не подойдет к концу.

Это всего лишь несколько недель, полных танцев, которые я знаю наизусть, так что может пойти не так?

Глава 5

Хорошеньким девочкам незачем быть глупыми (хотя эта очень даже глупа)

Через несколько минут я выхожу из спальни Лавинии – уже второй раз за утро.

Однако на этот раз я не сталкиваюсь с прежней горничной. Полагаю, это объясняется тем, что (очень умные) слуги решили не попадаться на глаза леди Реммингтон, которая сопровождает меня в комнату дочери, вереща на весь коридор в своей обычной манере.

По крайней мере, теперь она не выглядит такой сердитой.

– Китти хотела надеть желтое платье в Букингемский дворец, но я убедила ее, что это очень плохая идея, – говорит она. – Она слишком бледная. Когда наступит весна и на ее щеках заиграет румянец, тогда это будет хороший вариант.

– А что, по-вашему, она должна надеть сегодня? – спрашиваю я с любопытством.

Я знаю, что она ответит. Китти будет одета в белое с головы до ног, словно ангел (по крайней мере, так, по словам Гарден, подумает все высшее общество, когда увидит ее).

– Розовое платье с рюшами, – отвечает она. – Это любимый цвет королевы.

Я хмурюсь. В «Бриллианте сезона» было не так. Я могла бы отдать руку на отсечение! Я знаю наряды всех персонажей наизусть.

– Что с твоим лицом? – шипит леди Реммингтон. – Или ты считаешь, что я не права?

Она спросила таким тоном, будто я только что намекнула, что она утопила новорожденных котят.

– Конечно, правы, – говорю я, стараясь звучать как можно более мило. – Если розовый – фаворит королевы, Китти должна надеть именно его.

Леди Реммингтон удовлетворенно кивает.

Когда мы доходим до комнаты ее дочери, она даже не удосуживается постучать, резко распахивая дверь настежь точно так же, как и мою.

– Дорогая, я привела эту лентяйку! Мы наконец можем начать тебя собирать? Или ты найдешь очередную отговорку?

– О, конечно же, нет, мама, я готова!

Вот только она не готова (и даже не хочет).

Китти (Кэтрин Реммингтон собственной персоной!) сидит, босая и растрепанная, перед камином. На ней только ночная рубашка и шелковый халат с золотой вышивкой. В комнате очень жарко, и мы быстро понимаем почему: сильное пламя выры