автордың кітабын онлайн тегін оқу Пугачев и Екатерина
Владимир Буров
Пугачев и Екатерина
Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»
© Владимир Буров, 2017
Одна особенность Екатерины всем известна. Это большая любовь к любви. Но у нее есть и другая страсть. Из истории:
— Фике терпеть не могла кукол. Во дворе она верховодила шайкою уличных мальчишек, устраивала между ними побоища. Фике обчищала соседские сады, коленки ее были исцарапаны, движения порывисты — как у мальчика. И вот эта любовь к боксу, как это было в Англии, проходит через весь роман. Все дуэли здесь проходят на кулаках, по-боксерски, по-английски, а не на шпагах или пистолетах.
18+
ISBN 978-5-4485-3623-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Оглавление
- Пугачев и Екатерина
- Часть первая Мир
- Часть вторая Остров каперов
- Часть третья Война или Москва — Санкт-Питербурх
1
2
3
4
5
6
1
2
3
4
5
1
2
3
4
1
2
3
1
2
3
4
5
1
2
3
4
5
1
2
3
4
1
2
3
4
1
2
3
1
2
3
4
1
2
3
4
1
2
1
2
1
2
3
4
1
2
3
1
2
3
1
2
3
1
2
3
1
2
3
1
2
3
1
2
3
1
2
3
1
2
3
1
2
3
4
1
2
1
2
3
1
2
3
Посвящается моей любимой мамочке, Валентине Николаевне
ПРЕДИСЛОВИЕ
Об авторе
Жан-Поль Сартр сказал:
— Хотите, чтобы все узнали вашу философию — пишите романы.
Я люблю писать исторические романы. И знаете почему? Не надо ничего выдумывать. Всё и так известно. Известно-то известно, но что получится у меня — известно не очень. И вот это интересно. Интересно узнать:
— Какая она, правда. — Ибо:
— Не буду же я врать самому себе.
И действительно, пишу честно, и порой долго жду того Медиума, который придет и начнет за меня писать. Он приходит. Просто нужно кормить его ежедневно. Что едят Медиумы? Они едят:
— Вымысел. — Ничего другого ведь не может удержаться в воздушном эфире.
Вот также, я думаю, делал Владимир Набоков, ловил в воздушных потоках не только бабочек, но и свою Лолиту, ибо это была правда, но уж больно удивительная. На Земле такой не найдешь.
Екатерина Вторая на нее чем-то похожа. И, как говорится, ничего не остается, как сравнить Пугачева с Набоковым.
Всё пока.
И да:
— Я для себя немного поправил утверждение Сартра. Теперь оно читается так:
— Хотите узнать свою философию — пишите романы.
А Вы — читайте. Читатель — это тоже писатель. Создатель своей философии.
О книге.
Авантюрно-приключенческий роман
Одна особенность Екатерины Второй всем известна. Это большая любовь к любви. К сексу, т. е. Но у нее есть и другая страсть. Цитата из Истории:
— Фике терпеть не могла кукол. Она выбегала во двор, где верховодила шайкою уличных мальчишек, устраивала между ними побоища. Совсем не подобающе для принцессы Фике ловко обчищала соседние яблони от недозрелых плодов. Коленки ее были исцарапаны, движения порывисты — как у мальчика.
И вот эта любовь к боксу, как это было и в Англии, проходит через весь роман, является, можно сказать, его движущей силой, как в боевике. Как и секс. Это объединяет всех героев романа. Бокс иногда описывается более-менее подробно, секс не очень. Люди ругаются, обзываются, но без мата. Раза два у них это вырывается, и всё. Все дуэли здесь проводятся на кулаках, по-боксерски, по-английски, а не на шпагах, или пистолетах.
Екатерина называется Екатериной Второй только в конце романа. А так ее имена идут, последовательно меняясь в течении романа, соответственно ее реальным именам: София, Фике, Августа. Емельяна Пугачева чаше всего называют, используя не букву Е, а букву Э, т.е., Эм, а подробнее: Эм Великолепный. Хлопуша — исторический помощник Пугачева, здесь тоже иногда с ним дружит, но это: Григорий Потемкин, попавший в плен к Варваре. Он назван так Софией, когда вез ее в Поселение, и плохо слушал, что она ему говорит, а только хлопал и хлопал кнутом по лошадям. Она же была в карете вместе с Дашей, исторически: Княгиней Екатериной Романовной Дашковой, тоже активной героиней этого романа
Поселение — это одно из мест действия, лагерь Пугачева и Варвары, откуда они идут на Москву, и откуда всегда делали набеги, точнее, наплывы, так как плавали на кораблях, на Турцию.
Да, в этом романе Пугачев доходит до Петербурга.
Роман начинается, когда София едет в Поселение для увеселения. Точнее, это она едет уже второй раз, чтобы отомстить за первое неудачное посещение этого Поселения. Едет, наняв киллера, и это Потемкин.
И последнее: — Три поэта: Державин, Ломоносов и Сумароков периодически читают дамам свои стихи. Но все стихи здесь…
p.s. — Емельян Пугачев здесь сделан под Леонардо ДиКаприо.
Точнее, так само вышло.
Часть первая
Мир
Глава первая
1
— Вот мчится тройка удалая вдоль по дороге столбовой. Ямщик, уныло напевая, качает буйной головой.
— Прекрати тоску навевать, больван! — крикнула дама из кареты.
— А так и так ничего хорошего не будет, мэм.
— Рипит ит, прииз, почему это? — спросила дама, опять высунув голову из кареты. И не дожидаясь ответа, добавила: — Я вас наняла за большие деньги не для того, чтобы ты кнутом хлопал.
— А что я должен делать, по-вашему, сейчас?
— Ну, как что? Проверь пистолеты, осмотри саблю. Проверь, готов ли ты к бою.
— Да уж проверял.
— Проверь еще раз.
— Зачем? Кто из нас киллер, я или вы? — И возница опять хлопнул кнутом по лошадям.
— Одно слово: Хлопуша, — сказала дама, и спросила, обратившись к своей подруге: — Неправда ли?
— Н-да, — ответила Даша. А первую звали София. — Надо было брать побольше охраны.
— Так ить подозрительно было бы, — ответила София. Она вынула из шкатулки фляжку с французским коньяком, подарком Вольтера, сделала пару глотков и протянула Даше. Она тоже выпила.
— У нас закуски нет?
— Так есть, сушеная оленина и трюфеля.
— Трюфеля грибы?
— Та не, конфеты.
— Тогда давай конфету.
Они выпили еще по паре глотков. Потом еще по одному. И запели.
— Ну, чё?
— Чё?
— Эй, ямщик?!
— Да, мэм, я вас слушаю, — ответил возница.
— Эй, ямщик! Гони-ка к Яру! — крикнула первая.
— Да поспевай, брат поскорей! — Вторая.
— Да тащи сюда гитару!
— Чтобы было веселей.
— И все вместе! — махнула София ямщику:
— Эй. Ямщик, гони-ка к яру, да поспевай, брат, по скорей, не забудь с собой гитару, чтобы было веселей. Эх, не забудь с собой гитару, чтобы было веселей.
— Эй, ты, Хлопуша, давай-ка, исполни нам соло! — крикнула одна из дам. Она так далеко высунулась из кареты, что дверь отрылась. Девушка почти уже упала на землю, но успела зацепиться за ручку.
— Держите ее за ногу! — крикнул парень второй даме. — А то упадет.
— Я уже держу! Но, боюсь, не удержу. Меня тоже тащит в эту бездну. Я сейчас ее отпущу, иначе мы погибнем вместе.
— Не отпускай меня, Софи, — взмолились Даша, — я разобьюсь.
— Я не могу удержать тебя. — И добавила: — Где этот Хлопуша? — Она хотела сказать, чтобы возница остановил лошадей. Но тут он сам сказал, что остановить коренного не может.
— Как? Когда я тебе давала аванс в пятьсот золотых, ты сказал, что можешь все.
— Да, сейчас, что-нибудь придумаю.
— Ты не успеешь, я не могу удержать ее.
— Сейчас, сейчас.
— Впереди нет поворота?
— Нет, только обрыв, но до него еще сто метров. Я думаю успеть.
Тройка летела по дороге, над которой нависали ветви больших деревьев. Солнце едва пробивалось сквозь листву.
Возница перелез на лошадь, чтобы заставить ее остановиться, можно сказать, своими руками. Но бесполезно, Рыжий Помидор, как звали коренного, шел, не снижая темпа.
— Думаю, бесполезно! — крикнул он. — Парень не слушается.
— Почему, больван?
— Мне кажется, он почувствовал какую-то опасность. А значит, нам нельзя останавливаться.
— Хорошо, парень, — сказала София, — я согласна, давай разобьемся.
— Зачем разбиваться всем? Бросьте ее. Кто она такая, чтобы держать ее в такой критический момент?
— Даша…
— Да таких Даш видал я во Франции.
— Вы были во Франции?
— Да уж наверно был.
— Чё-то я такую курносую морду во Франции не встречала, — с трудом выдавила из себя Даша, уже почти касаясь плечом земли. Дидро — да, Вольтера — да, Руссо попадался, но тебя там не было.
— Вы в такой момент болтаете о совершенно второстепенных вещах, — сказал София, — а я уже больше не могу держать. — Она действительно отчаянно упиралась ногой в противоположную сторону кареты, которая была обита красным бархатом, а на крючке, пытаясь сорваться, болтался инкрустированный пистолет. На другой стороне тоже был пистолет, но в случае смертельной опасности она не смогла бы до него теперь дотянуться.
Даша хотела последний раз попытаться подтянуться, и зацепиться второй рукой за подножку кареты, но побоялась вместо этого просто вытащить Софию из кареты. Она только сказала:
— Вам бы Француз, — она имела в виду возницу, — надо было сразу помочь мне, а не лезть на лошадь. — И не давая ему ответить, добавила: — Впрочем, я не удивлюсь, если вы сделали это нарочно. Не понимаю только, какой вам прок от моей гибели.
— У меня не будет свидетелей, — ответил возница.
— А я ничего такого не видела.
— У меня не будет свидетелей, не видевших меня во Франции.
— Простите, может быть, я ошиблась, — жалобно сказала Даша, — мэй би, вы там и были, а это я обозналась, и вас не заметила.
Парень нагнулся с козел, и протянул даме руку.
— Спускайтесь ниже, — прошептала она, — я вам не смогу помочь.
— Не могу.
— Не тянитесь к моей руке. Просто возьмите за платье.
Парень взял девушку за платье, и в этом время карету так сильно тряхнуло, что платье порвалось. Материя была крепкой, но три пуговицы на самом животе не выдержали высокого напряжения, и отлетели, как шрапнель. Он, может быть, и удержал бы ее, но две их трех золотых на голубом фоне пуговиц попали ему в лицо. Одна из них — в глаз.
Он даже не отпускал ее. Пальцы автоматически вырвались на свободу, и бросились в кулак, как в спасительную, пусть и темную комнату. Он облегченно разогнулся, а обе дамы покатились вниз, в овраг, цепляясь за деревья платьями. Софье, конечно, надо было отпустить руку Даши, но она не смогла. Руки были, как привязаны друг к другу. Так бывает. Люди часто забывают, кто за кого держится. Так было и в этот раз. Со не смогла отделаться от сомнительной мысли, что это Да ее держит — так сокращенно они иногда называли друг друга — и не отпустила подругу, когда та полетела в пропасть.
2
Парень уже заметил погоню, поэтому не стал погонять лошадей со своего обычного места, а сразу залез в карету. С собой у него было только четыре пистолета за поясом и сзади за спиной. В карете было много оружия. Он не стал снимать все еще болтающиеся на стенах шикарные пистолеты, а вынул из-под дивана ящик, где было уложено не меньше дюжины пистолетов и большая коробка уже готовых патронов с порохом, чтобы можно было быстро заряжать пистолеты. Жаль только, что заряжать их было некому. Ведь даже для этого дела все равно надо было два человека. Один стреляет, другой заряжает. Но в этой карете был еще и ящик бомб. Так что, расстреляв все пистолеты, кроме тех, которые висели на стенах кареты, и своих личных, парень начал бросать бомбы.
Тем не менее, всадников не убавлялось. Наоборот, их стало даже больше. Здесь вместо оврага по бокам, сама дорога уже шла в овраге. Этот Хлопуша-Француз смог сделать крутой поворот перед обрывом, и теперь лошади скакали в низине.
Разбойники, вероятно, предполагали, что карета может уйти от них до обрыва, поэтому здесь тоже были засады. Большей частью это были пешие люди. Они бросались вниз на карету, но все промахивались. Лошади скакали слишком быстро, и они не могли рассчитать упреждения. Видимо, спьяну. Хотя тут и трезвому трудно угадать.
Но были и конные. Они восполнили потерю тех, кто погиб или упал с лошади, сбитый выстрелами и бомбами Хлопуши. Теперь он мог надеяться только на свои четыре пистолета, да на два все еще болтавшихся на бронзовых под золото крючках кареты.
Наконец, тройка встала. Карета подпрыгнула на толстом корне, проехала метров десять на двух боковых колесах, и зацепилась. Лошади, как ни бились, не смогли двинуться дальше. Рыжий Помидор даже попытался укусить себя, поняв, что больше ничего экстраординарного он сделать не может. Но и это уже неплохо. Думает ли так лошадь? Люди думают, что думает. Ибо почему они винят во всем ее? Лошадь, собака, кошка виноваты во всех бедах. Как будто это специально посланный нам с неба отряд телохранителей. А со своими прямыми обязанностями:
— Охранять нас, — не справляется. И хорошо, если он просто прозевал беду. Плохо, когда сам испугался и разбежался в разные стороны.
— Приходится взять на себя обязанности защищать себя из последних сил, — сказал Француз. — Тем более, я киллер, или кто? — Он расстрелял в набегавших разбойников свои четыре пистолета. Они остановились, залегли или спрятались за деревьями.
3
— Я не хочу, чтобы мои люди гибли и дальше, — сказал Атаман из-за дерева. Выходи.
— Зачем? — спросил Хлопуша.
— Выходи. Тем более у тебя осталось мало патронов. А одними пулями стрелять не получится. Если только кидаться.
— Я умею кидать пули, — сказал Хлопуша из кареты.
Действительно, такими пулями убивать легко. Диаметр почти полдюйма. В том смысле, что еще больше. Где-то полтора сантиметра. И умирать, может быть, даже приятно. Ибо:
— Человек умирает почти безболезненно, ибо сразу, не мучается.
— Мои люди не чувствуют боли, — сказал Атаман. — Долго ты не продержишься. Минуту, не больше. Ну, че, выходишь? Один на один. Победишь — свободен. — Атаман произнес эту речь, и первый вышел из укрытия.
Хлопуша выглянул из окна, и улыбнулся. Атаман был с коротенькой бородкой, длинными, как у девушки, светлыми волосами, и симпатичн-ный! Роста небольшого, убить легко, решил Хлопуша, и крикнул:
— Жди, щас выду,
— Нет, а че будет, если я тебя убью? — спросил Хлопуша, покрутив в ладони саблю с красной кисточкой, спустившись с лестницы. — Мне нужна гарантия личной безопасности.
— Вот, Варвара, моя жена и мой заместитель, — сказал Атаман. Вышла красивая, здоровая девка, с длинной косой, и сказала:
— В случае чего, я тебя освобожу. — И добавила: — Клянусь.
— Че-то я не очень ей верю, — сказал Хлопуша. — Такая легко и убить может.
— Тогда давай так, — сказал Атаман, — бьемся на кулаках. И, в случае чего, я сам тебя отпущу.
— Да, нет, я согласен, конечно. И знаете почему?
— Почему?
— Такого-то… не знаю, как тебя звать-величать, я возьму, не смотря на ваше численное преимущество, ибо у меня имеется качественное, — и Француз три раза ударил себя в грудь рукой, сжимающей саблю.
— Осторожнее, — сказала Варвара, — не отрежь себе ухо. А то крови много будет.
— Да, можа, просто сварить его в кипятке! — раздались голоса. Бандиты уже вышли из-за деревьев, и бряцая оружием нагло ухмылялись.
— Нет, нет, друзья, — сказал Атаман, — раз я обещал, то уж теперь мы этого делать не будем. И добавил:
— Шпрэшэн зи дойч?
— Нет.
— Ду ю спик инглиш?
— Есс. Вы языки знаете?! — удивился Хлопуша.
— Та не, она знает, — Атаман кивнул на Варвару.
— Я была переводчицей у англичан.
— Так. можа, мы тогда договоримся, как люди? — спросил Хлопуша.
— Та не, мы в лесу, — сказал Атаман, — нас не поймут эти, как вы их только что назвали:
— Нэ луди.
— Более того, — добавила Варвара, — вы убили слишком много народу. Так не делается.
— Как так? — не понял Хлопуша.
— Ну, вы нам все, а мы вам за это ничего.
— Поэтому, — сказал Атаман, — нам ничего не остается, как только разойтись по-честному.
— Ну, хорошо, — сказал Француз-Хлопуша, и вложил саблю в ножны.
— Та не, убери ее в свою карету, — сказал Атаман. — А хочешь, так отдай Варваре. Небось, она не зажилит.
— Лучше уберу в карету.
Они сошлись. Один из приближенных Атамана по кличке Андрюха Лапотник взялся быть судьей. Точнее, его назначила Варвара. Звали его Лапотник, а все почти здесь были в сафьяновых сапожках, аки при дворе какого императора. Да и сам он, судья, тоже. Дело в том, что Лапотник это было почетное прозвище. Как бы:
— Человек был бедный, а стал богатым. — И не только душой, но и телом. Раньше парень был пастухом и ходил босой, потом вырос, и стал высок и в плечах широк. Люди удивились, и стали звать парня Лапотником. Мол:
— Ну, хорош.
Сейчас Андрюха дал отмашку и бой начался. Не ожидал Хлопуша, думал походить немного сначала, как принято, и получил хук справа.
— Правый боковой называется, — сказал Атаман. И тут же провел джеб в нос. У Хлопуши пошла кровь. Он потряс головой и спросил:
— По-английски деретесь?
— Давно так делаем, — сказал Атаман, — теперь уж и не поймешь точно, кто у кого научился. — И провел, кстати, апперкот. — Удар в подбородок снизу называется, — пояснил он, и поманил Хлопушу, согнув несколько раз ладонь. — Поднимайся, поднимайся.
Кроме интуитивных приемов, Хлопуша знал только два, которым научился во Франции у одного японца. Он работал у этого японца поваром, когда закончились деньги.
Первый прием заключался в подсечке, производимой в падении после ухода от удара в голову.
— Противник абсолютно не ожидает такого удара, — говорил ему владелец японской забегаловки Накамото. — Для противника это удар как будто из-под земли. И называется соответственно:
— Удар из Подземелья.
— Я запомню его, — сказал Хлопуша, — как извержение вулкана.
— Да ерунда, какое еще извержение вулкана? Придумай что-нибудь другое. Впрочем, ничего придумывать нельзя.
— Почему?
— Удар не получится.
— Тогда… Удар Ада! Хорошо?
— Хороший перевод, — сказал Накамото.
И второй удар — это удар ребром ладони по шее.
— Нужно будет только долго тренироваться, — сказал японец, — и быстро постучал ребрами ладоней по кухонному столу. — Стучи больше.
— А работать когда?
— Вместо перекура. — И добавил: — Значит, договорились — Дэм. Этот коварный удар будем называть: — Дэм.
— Какой?
— Первый, подсечку под пятки.
— А второй?
— Кобра.
— Хорошее название. Кобра, — повторил повар. Японец звал его Француз. Так он представился. В ответ на вопрос:
— Кто ты, японец? — парень ответил:
— Нет, француз.
Так они познакомились.
Сейчас Француз поднялся, сплюнул кровь, посмотрел, как Атаман подпрыгивает, все время перемещаясь, то вправо, то влево, и покачал указательным пальцем. Что это должно было означать? Предупреждение? Думаю, Хлопуша, хотел сказать:
— Ты не все время, парень, летаешь над землей, а это уже представляет для тебя опасность. — Хотя было видно, что Атаман регулярно тренируется. Прыжки его были легкими, воздушными. Как будто он не поднимался в воздух, а спускался, чтобы передохнуть. Как кит или бобер.
Тем не менее, надо было торопиться. Атаки противника были опасны, так можно потерять сознание. Вообще, по правилам, раунд продолжался до тех пор, пока противник не падал, и не вставал больше десяти секунд. Следовательно, если кто-то из бойцов получал нокаут, — объявлялся перерыв на одну, максимум на две минуты. Если никто не падал, раунд мог продолжаться долго, до пятнадцати минут. Может быть, больше. А если падал часто, то и перерывы были частыми. Некоторые пользовались этим правилом, чтобы перевести дух, побольше отдохнуть.
Хлопуша опять пропустил правый боковой.
— Защищайся, ты че, ублюдок, — сказала Варвара. Слово:
— Ублюдок, — употреблялось здесь большей частью, как уменьшительно-ласкательное. Вроде бы, человек, желающий без стеснения по лапать какую-нибудь девушку.
Этим возгласом девушка слегка отвлекла внимание Атамана, и Франуцуз-Хлопуша провел Дэмет — удар сзади по пяткам. И удачно. Противник рухнул, как заснувшее дерево. Атаман только сказал:
— Однако.
— Что, любимый?
— Голова кружится, не могу подняться.
— Объявим двухминутный перерыв?
— Лучше признать поражение.
— А его? Сварить в кипятке?
— Мы обещались его отпустить. Пусть валит отсюда.
— Я не помню, чтобы мы обещались, как ты говоришь, отпускать его. Убивать не будем — согласна. — И она махнула двум сатрапам, Левше и Оглобле, чтобы посадили Хлопушу в клетку.
— Пусть дерется с медведями на праздник, — обрадовались ребята.
— Да можно просто и распять его, — сказала Варвара.
— А сначала вы показались мне доброй девушкой, — сказал Хлопуша. И добавил: — Впрочем, думаю, ты притворяешься. Хочешь узнать, чему еще я научился во Франции. — Но добавил про себя.
4
— Неужели так можно делать? — спросил Атаман только через два часа.
— Разрешения нет, — ответила Варвара. И добавила: — Но нет и запрета. Кстати, груз нашли.
— Где они?
— Везут.
— Все в порядке? Они никого не убили?
— Та не, только великана Гордона, который их первым обнаружил, успели привязать к верхушкам двух дерев.
— Разорвали надвое?
— Та не, дерева не толстые.
— Почему?
— Сил не хватило согнуть по толще. Хотя, как стало уже ясно, чтобы согнуть одно дерево, они залазили на него вдвоем.
— Да?
— Да. Но они же ж легкие.
— Нет, одна из них в потенциале баба здоровенная, — сказал, лежа на походной кровати Атаман, — я помню еще ее кондиции.
— Ну, мэй би, но другая малютка. Вместе у них все равно очень маленький средний вес. У меня ты смотри какой!
— Какой? — не понял парень.
— Ну, ты посмотри, какая я Баба Здоровенная!
— Да, что есть, то есть. Отличная телка. Наверное, тебя в детстве захватили в плен в Турецком Набеге.
— Ты что, смеешься? Это мою бабушку захватили в Азовском походе. А я уж родилась здесь. Разве ты не знаешь?
— Откуда? Я не пятьдесят и не сто лет назад родился. А только двадцать.
— Это хорошо, что мы родились позже, а не раньше.
— Да, раньше перед походом всех детей и женщин убивали. Чтобы не мучились. Думали, что без мужиков они не выживут. Потом один раз проверили, и оказалось, что мужики, можно сказать, и вообще не нужны. Мы сами с усами.
— Разумеется, — ответила Варвара, — наверно, оттуда и пошла эта поговорка. — И погладила свои приличные усики.
5
София и Даша очухались в овраге, и хотели сначала бежать наверх, туда, где осталась их карета с оружием. Ведь они ехали сюда, чтобы отомстить.
Полгода назад их захватили в плен и предложили на выбор два варианта свободной — как у всех — жизни:
— Публичный Дом, или Бойцовский Клуб.
— Почему именно Публичный Дом? — сказала Даша. — Мэй би, мы будем просто работать официантками.
— Половицами, то есть? — спросил местный Голиаф, по конкретному имени Гордон. И добавил: — Так это одно и тоже.
— Нет, — пояснила София, — мы ни с кем трахаться не хотим, просто будем носить блюда и английское пиво гостям. Так можно?
— Можно-то можно, — сказал Гордон, — да только нельзя.
— Почему? — спросила Даша.
— По двум причинам. Во-первых, английское пиво у нас бывает редко.
— А какое же?
— Только немецкое!
— Мы любим немецкое, — наперебой закричали девушки.
— Во-вторых, — сказал великан, — работая половицами, вы не сможете заработать на выкуп.
— А сколько с нас?
— Двести пятьдесят золотом.
— С обеих?
— С каждой!
— Это много. И да, а нельзя серебром? — добавила Даша.
— Можно. Но только в виде исключения.
— Я согласна на исключение. А ты, Со?
Некоторые засмеялись.
— Нет, я не понял, — спросил Голиаф Гордон, — Со? или Со-Со?
Народ собравшийся у кабака рассмеялся.
— А вторую как звать? Да? Или тоже:
— Да-Да! — и он загоготал еще громче.
— Нет, отличные имена, — сказала, подходя Варвара, — Сосо и Дада. Так и будем их звать.
— Слишком много трахаться я не хочу, — сказала София. — Давай лучше перейдем в Бойцовский Клуб.
— Ты умеешь драться? — спросила Даша.
— А с детства участвовала в кулачных боях. Можно сказать, что я была организатором кулачных боев в своей стране.
— Надо было там и оставаться! — услышала она чей-то голос из толпы. Это услышал ее разговор сам Атаман. Он пробирался сквозь толпу к только недавно выстроенному, еще пахнущему свежим деревом Заведению. Так это и место и назвали. Ибо был спор:
— Опять отдыхать в хибарах, или завести что-нибудь новенькое. Такое более приятное для проведения досуга заведение. И решено было:
— Завести. — Поэтому новое двухэтажное здание и назвали:
— Заведение. — Новое.
— Хорошо, — сказал он, — пусть отрабатывают долг в кулачных боях.
— Мы вообще-то никому ничего не должны, — сказала Даша.
— Теперь должны. И да, вымоешь ноги, и придешь сегодня ко мне сразу после захода солнца. Окей?
— Не-ет! С какой стати? Я же сказала, что записываюсь в Бойцовский Клуб.
— Ах, да! Тогда приходи по любви.
Даша осмотрела Атамана с головы до ног, и обратно: с ног до головы.
— Не знаю, что и сказать, но думаю, больше нет, чем да.
— Я за нее схожу, — выдвинулась вперед София.
Атаман осмотрел ее, как статую Рамсеса Второго, неожиданно встретив ее в пустыне недалеко от Луксора.
— Очень неплохо, — сказал он. И добавил: — Приходите.
Что это означало, было непонятно. То ли приходи, ладно, то ли, хорошо, приходите вместе. Размышления тех, кто так думал, были прерваны возгласом Варвары:
— Только через мой… э-э… бой. Ты обещал, — обратилась она к Атаману, что все, кто хочет до тебя добраться, должны сначала биться со мной.
— Ну, окей, окей, — ответил парень, — пусть приходит после боя.
— Она Баба Здоровенная, — слегка улыбаясь, говорила Варвара, щупая подбородок и руки Софии.
— Мы должны отдохнуть, — сказала Даша.
— Хорошо, — сказал Атаман, — бой начнем после захода солнца при свете костров.
— И да, — сказала Варвара, — обязательно помойтесь. Я не люблю, когда женщины пахнут потом до боя.
А мылись здесь за Заведением, у небольшой речки, поросшей высокими кустами. Однако были здесь, прямо позади Заведения две большие бочки, обтянутые металлическими обручами. Дамы решили помыться в этих бочках. В одной вполне могли уместиться двое, даже трое, но девушки решили мыться отдельно.
6
И одну из них, а именно маленькую, черненькую, черноволосенькую Дада, утащил Голиаф. Так здесь не делается, но парень не мог преодолеть потока своего еще необузданного сознания. Девушка виделась гиганту таким розовым Амурчиком, с соблазнительно вьющимися белокурыми волосами. Он даже на бегу к реке, к зарослям причмокивал:
— Ах, ты мой розовый поросеночек. — Хотя дама больше походила на черную американскую свинью. Хотя и домашнюю. Тоже красивую, но далеко не розовую. Более того, сделав всё то, что только мог представить его необузданный разум, Голиаф не соизволил не только извиниться, но даже не отнес даму на прежнее место. А именно:
— В бочку для продолжения купания. — Может быть, он подумал, что незачем. Помыться можно и в реке. Даша не стала его спрашивать, а только три раза ударила в солнечное сплетение это огромное, неподвижное, храпящее тело. И ничего, Голиаф не задохнулся. Только все три раза недовольно хрюкнул.
— Тварь! — сказала она, и сама стала подниматься в гору.
София даже не заметила ее отсутствия. Она уже пятый раз мылила голову сосновым мылом, которое всегда возила с собой в кожаном мешочке. А мешочек крепила на поясе. Другие возили чай, кофе, а она мыло с тонким ароматом русского леса.
Они думали, что драться ночью при свете костров придется полуобнаженными. Оказалось, еще более того:
— Обнаженными полностью до пояса.
— Ничего особливого, — сказал Атаман, — просто это больше нравится публике. Традиция.
— Они же ж делают все ставки, — поддержала мужа Варвара. И потрясла грудями. Каждой можно было отправить человека в нокдаун. Тем более, если он не очень твердо стоял на ногах, или зазевался, пытаясь разглядеть их более внимательно.
— Ну, окей, окей, — сказала София, — и тоже разделась.
Раздался вздох облегчения. Народ ведь пришел получать удовольствие, а если бы груди оказались маленькими, было бы намного менее интересно. А так они были не меньше, чем у Варвары. А многие посчитали, что и:
— Даже больше.
— Две такие толстые колбасы по столичному, — резюмировал Оглобля, телохранитель Атамана. Левша не считался телохранителем, так только — оруженосцем. Но и он высказался:
— Наверное, с вкусным таким мягким шпиком. — И добавил: — Их либе дих. — Раздался дружный смех.
София подошла к Левше вплотную. Зрачки его глаз сошлись у переносицы
— Насмотрелся?
— Да. То есть, нет!
— Поздно, второй ответ не засчитывается, — сказала Со, и тыльной стороной ладони нанесла Левше удар слева в подбородок.
Глава вторая
1
Начался бой с Варварой. Почти все поставили на Варвару. Думали, что это шутки, дамочки не смогут драться по местным правилам. А оказалось, правила везде почти одинаковые. Как будто открытие, сделанное в одном месте, разносится по Земле эфирным ветром, и становится известным всем. Хоть в Англии, хоть в Германии. Наверное, и в Америке даже. Вот насчет Японии есть сомнения. Там другие хуки яки. Этим ребятам надо было обязательно устроить Перл Харбор, чтобы перейти к всеобщей обязательной модернизации.
София ударила в живот. И удачно: Варвара согнулась. Но оказалось, что притворилась. И когда София уже хотела провести хук левой, ударила ее головой в подбородок.
Изумленная Со, попыталась выговорить, точнее спросить:
— Разве так можно?! — но не смогла. Ноги заскользили вперед, и Со упала спину. Волосы ее чуть не загорелись от выпавшей из костра головешки.
— Разрешено всё, что не запрещено, — услышала она.
— Значит, будут рвать волосы, и царапать лицо, — поняла она. — Вот если бы на руки можно было надеть перчатки или варежки. Было бы безопасно. Надо над этим подумать.
Тут Варвара взяла ее на плечи. Народ начал скандировать:
— В костер, в костер, в костер! В костер ее! — Варвара бы бросила. А почему нет, если это разрешено. Сгореть не получится, но обжечь волосы, руки, даже лицо вполне возможно.
— Что вы за луди такие! — риторически закричала София. — Надо драться по-честному. — И, видя, что своим обращением вызвала только еще больший смех, извернулась, как змея, и укусила Варвару за ухо.
Оказавшись на земле, София нанесла Варваре, все еще визжащей и держащейся за ухо, резкий удар пяткой в колено. И жена Атамана упала в огонь. Правда, ее сразу вытащили три девушки. Они были ее друзьями. Если бы не эта крайняя опасность, чужие не узнали бы, что эти трое охраняют Варвару. Такова была здешняя тактика:
— Не только чужие — свои не должны знать всех телохранителей Атамана. Или его жены. И знаете почему? Свои представляют опасность не меньшую, чем чужие. Даже большую.
Хотели уже выплачивать ставки за победу Со, но Варвара закричала, что бой будет продолжен.
— Ту минитс, — сказала она, и показала два пальца. — И я разорву тебя пополам.
Объявили перерыв. Атаман в принципе был рад. Он ставил на Сосо.
Бой должен был быть продолжен. И некоторые уже думали, что правильно сделали, что поставили на Со. Но тут произошло невероятное. Прибежал Голиаф, и начал кричать, что эти девки — он указал на София и Дашу — его изнасиловали. Кто-то ему нашептал то ли во сне, то ли просто на ухо, что его могут обвинить в применении насилия к невинной девушке. Атаман этого не любил. Надо было или купить, или выиграть девушку. Нет, иди в бордель, плати деньги и трахай кого хочешь и сколько хочешь. Хоть девять дней и девять ночей подряд. Можно и больше. Были бы деньги. Ну, если силы есть. Вот так хватать, трахать, и как ни в чем не бывало ложиться спать было нельзя. Тем более, раньше самого Атамана или Варвары.
Голиаф решил обезопаситься и первым сообщить о нарушении правил. Мол, обрадовались, что мужик здоровый и набросились на него, пока спал. А он только и понял, что происходит, когда через два часа все закончилось.
— Ну, бред же, чистый наговор! — закричала Даша, когда услышала рассказ Голиафа в исполнении местного дурака-глашатая Яшки-музыканта. Самого-то Голиафа никто бы не услышал, особенно у дальних костров. Для этого и нужен был Яшка-музыкант. Он или так, или под мандолину орал очень громко. Как будто голос внутри него усиливался недавно открытым электрическим магнетизмом. Атаман даже как-то открыл ему пасть, и долго с интересом смотрел внутрь, пытаясь понять, как это делается. Ибо такой голос и ему был нужен до зарезу. А пока что приходилось таскать с собой Яшку.
2
В качестве наказания на одной из дам решено было проверить изобретение Сикорского. Бык.
Девушки провели беспокойную ночь в сарае на сеновале. Сейчас при восходящих лучах солнца они наблюдали через щели между свежими, еще не проконопаченными бревнами, как напротив на площади возводят чудовищное сооружение похожее на эшафот и виселицу одновременно.
Скорее всего, предполагается колесование, — сказала Даша.
— Хорошо бы, — пошутила София.
— Хочешь, я за тебя пойду?
— Так еще точно неизвестно, кого они решили выбрать: тебя или меня?
— Думаю, тебя. И знаешь почему?
— Нихт.
— Меня не будет видно из дальних рядов.
— А-а. Возможно. Не надо.
— Почему?
— Ты сама говоришь, что они не согласятся.
Дамы решили, что приспособление, придуманное гениальным Сикорским под названием Бык — это просто плагиат с древнегреческого или древнеримского.
— Мэна просто помещают в этого медного Быка, и начинают потихоньку жарить.
— И зачем? — спросила Со.
— Видимо, Сикор посчитал, что мэн, помещенный в Быка будет издавать звуки.
— Какие? Петь?
— Ноу, это очень сомнительно даже теоретически. Думаю, другие, — сказала Да.
— А именно? — попросила уточнить Со.
— Как-то: выть.
— Выть, — констатировала Со. — А зачем? Кому приятно это слушать?
— Видимо, уже тогда были сделаны теоретические разработки о лечении сердечных ран звуками.
— Каким оружием наносили эти раны?
— Предательством, ревностью, оскорблением, неразделенной любовью. Видимо, древние правители и правительницы были до такой степени ранимы, что тогдашние теоретики поняли:
— Надо их как-то лечить.
— И придумали Быка.
— Да. Он воет, и раны, нанесенные этим Быком, начинают заживать.
— Ужас. Неужели это правда?
— Что? Что так бывает, или что раны действительно заживают?
— Второе.
— Теоретически вполне возможно. Единственное, что меня смущает, это глубина ран. Неужели могут быть такие глубокие болезненные раны, что захочется слушать этот вой, чтобы такая рана зарубцевалась? Неужели они — сейчас я имею в виду уже этих Варвар… этих варваров — так обижаются, если не услышат ответ на пароль:
— Только с моего разрешения.
— Скорее всего, наоборот, — ответила София. — Именно для того, чтобы приучить их к культуре, чтобы люди понимали важность этого Пароля:
— Только с моего разрешения.
— Почему же тогда они так делают?
— Забывают.
— Что?
— Забывают спросить Пароль.
— А когда вспоминают — всё уже кончено. И чтобы напомнить — пусть и с опозданием — ученые придумали этого Быка, — констатировала Даша.
— Думаю, не для этого, — возразила София. — Бык сделан для того, чтобы сделать саму рану. Ведь им же ж всё по барабану, как говорят некоторые подполковники, муштруя солдат. А надо, чтобы люди поняли:
— У вас рана. — Только вы ее просто не замечаете.
— Бык воет и униженный, и оскорбленный начинает понимать, что был, действительно, ранен, а теперь излечился.
— Умный народ.
— Не такой умный, как кажется. Ведь это складывалось веками. А потом родится какой-нибудь Ньютон, обожрется яблок, и чтобы как-то оправдаться, захватывает себе все сделанные до него наработки. Так что Бык — это общечеловеческое достижение. Как и Законы Ньютона.
— И мы должны его испытать, — резюмировала Даша. — Мне кажется, я бы лучше полетела на парусной птице с утеса над морем.
— Я бы даже над пропастью, — сказала Со. И добавила: — не могу поверить, что они так бесчеловечески относятся к людям.
И действительно, все оказалось значительно проще, чем они думали. С одной стороны, проще, а так-то конструкция была довольно сложной.
Софию уложили на помост, задрали платье, а сверху по конструкции на нее забрался большой черный бык. Так-то, без конструкции, его тяжести никто бы не мог вынести.
Вот это произошло в их первую поездку. А теперь они ехали отомстить за все нанесенные им здесь оскорбления.
А чтобы никто не знал, решили нанять киллера. Одного, но способного справиться, если не со всем поселением, то хотя бы перебить часть. И обязательно:
— Атамана, Варвару, Сикорского и Голиафа.
3
Никто не нашел Дашу и Софию, а Голиаф нашел. Он сел под деревом и запел своим пискливым голосом песню про двух девушек, которых он очень любит, но не знает, где их найти. Но однажды ему очен-но повезло. Он сидел под высоким деревом и мечтал. И мечты сказали ему:
— Далекое бывает очень близко. — Так близко, что не всякий может его увидеть.
Срублю-ка я это большое дерево, и посмотрю, кто там живет. Что за диковинные птицы.
И он начал методично рубить дерево саблей.
В конце концов, девушки не выдержали, и закричали из-за ветвей:
— Окей, окей, мы спускаемся!
— Кажется, птицы разговаривают, — сказал Голиаф и осмотрелся по сторонам.
— Он притворяется, или не понимает, что мы здесь? — спросила Даша.
— Скорее всего, он заметил нас, а сейчас, скорее всего, пугает, — ответила София.
— Значит, он не срубит дерево до конца, и мы не упадем?
— Скорее всего.
— Мы высоко сидим, мне страшно.
— Мне тоже. — И они закричали:
— Хватит, хватит, — мы сдаемся.
Но Голиаф как будто не слышал, и продолжал рубить.
— Ты, глухой циклоп, прекрати рубить, сломаешь саблю.
Бесполезно.
Он прорубил дерево уже на одну треть. Скоро оно должно было повалиться. Голиаф перестал только после слов Софии:
— Закончи стучать по дереву, больван!
— Смотри, подействовало, — сказала Даша.
Они начали спускаться, а Со приговаривала:
— Молодес, молодес, больван.
Едва они ступили на землю, Голиаф нанес Даше сильный удар в лоб.
— За что ты так сильно ее ударил? — спросил София.
— Так не надо было стучать на меня.
— Она не стучала.
— Но хотела.
— И не хотела. По крайней мере, это никому неизвестно.
— Тогда за то, что заставила меня так подумать. Зачем мне волноваться из-за какой-то Матрешки.
— Могу я высказать тебе свое мнение? — спросила Со.
— Да, пожалуйста. Все равно тебе это не поможет. Я сдам вас Варваре. В Бойцовский Клуб. Будете гладиаторами. Для таких баб, как вы, здесь только два пути:
— Или биться, или трахаться.
— Можно я выберу первое?
— Да, можно хоть первое, второе, третье!
— А что третье?
— Третье… — Голи не успел договорить, а может даже, вспомнить свою третью мысль, так как она просто на просто не умещалась на глиняной дощечке его памяти, — Со провела ему правый боковой. Гигант потряс головой, но очухаться вот так сразу все-таки не смог, и упал на колено.
София хотела продолжить, но Даша попросила одолжить ей:
— Этого Коротышку. — Голиаф стоял на коленях, и был с ней почти одного роста: метр пятьдесят. Может чуть больше. Но метр шестьдесят точно не было. Метр пятьдесят пять, может быть.
— Окей. Бей, пока у него голова еще кружится, — сказала Со. Она думала, Даша обеспечит встречу картофельного лица Голиафа со своей коленкой. Но легкая Да прыгнула с разбегу, и опустила две свои подошвы на морковный нос Голиафа.
Потом они потащили его, опутав себя веревками, как волокушу, и положили между двух берез средней величины. Измерили шагами расстояние до каждой, и немного сдвинули Голиафа, чтобы расстояние было одинаковым.
— Как думаешь, разорвет?
— Не уверена. Но толстые мы не сможем согнуть.
— Хорошо, давай привяжем к этим.
Побеседовав между собой, девушки согнули сначала одну березу, привязали к ней одну ногу противника, потом согнули другую березу, и привязали к ней вторую ногу. Они решили, что нагибать сразу две березы не получится.
— В одиночку можно не удержать согнутую березу, — сказала Даша.
— А так?
А так Да сначала залезла на одну березу, кинула веревку Со, и, таким образом, вместе — одна снизу, другая сверху — они смогли согнуть довольно толстое дерево. Ногу Голиафа привязали к вершине. Даша полезла на второе дерево, а София удерживала тело на земле.
— Давай быстрее! — крикнула она Даше.
— А че? Какие-нибудь проблемы?
— Та вырывается!
— Очухался?
— Не, но ему помогает гравитация.
— Кто помогает? — не поняла Даша.
— Да этот Ньютон, открывший Закон Притяжения.
— Притяжения? Тогда это должно не мешать, а наоборот, помогать! — крикнула Да, уже почти поднявшись на самый верх березы.
— Так я и говорю, что несмотря на то, что Ньютон открыл Притяжение, он все равно старается подняться вверх раньше времени.
— Ты права, открыл-то, открыл, но, видимо, открыл мало. Сядь на него всем телом, дорогая, — посоветовала Да. Она спустись вниз, сидя, как маленький медвежонок на верхушке, и они стали привязывать вторую ногу. Но их веса все-таки не хватило. Голиаф начал подниматься раньше времени.
— Вяжи быстрей! — закричала София.
— Сейчас, сейчас. — Но сила берез была все-таки намного больше силы английского математика. Плотно привязать вторую ногу не удалось. Голи начал подниматься, как на воздушном шаре вверх, и наконец, повис между двух берез. Одна его нога была плотно привязана к дереву, а другая болталась на двухметровой веревке.
— Поэтому его и не разорвало, — сказала Даша. И добавила: — Наука.
— Да-а, — добавила подруга, — не так силен этот Ньютон, как его малюют. — Или наоборот?
— Кажется, наоборот, — сказала Даша. — Так-то бы он улетел на Луну.
— Теперь скажут, что мы были втроем.
— А кто третий?
— Ньютон.
— А! Да. Один на один вообще трудно остаться.
Мы живем в развитом обществе.
4
Девушки сели под одним из деревьев, на которых висел Голиаф, выпили вина, положили перед собой запеченную рыбу. С собой у них, естественно, ничего не было. Кроме небольших флаконов с духами. Они висели на золотых цепях, на шее, вместо бриллиантовых, изумрудных или рубиновых ожерелий.
— Кстати, я люблю рубиновые ожерелья, — сказала Даша, и помазала себя из фужерчика духами со вкусом ландыша. У Софии форма была другая. Это был шарик на палочке. И духи имели тяжелый сладковатый запах.
— Тебе не нравится? — спросила София.
— Это вкус колдовства, — сказала Даша.
— Тогда я помажу только голову рыбы.
— Хорошо, я тогда своими помажу хвост.
Дело в том, что рыба Голиафа пахла рыбой, а им это не нравилось. Дамы любили рыбу с травами. С розмарином, орегано, базиликом, тимьяном, лимоном. А так как с собой у них специй не было, решили использовать каждая свои любимые духи. Вообще, конечно, для этого надо иметь привычку. Например, если бы Голиаф сорвался с деревьев, он бы не стал есть эту духовую рыбу. Он даже сейчас, сверху, закричал:
— Уйдите отсюда! Я не могу вынести этой пытки.
Они подумали, что ему больно. Голиаф с трудом держал ногами угол в сто двадцать градусов. А березы тянули его все дальше и дальше.
— А чем дальше, тем трудней сопротивляться этим березам, — сказала София.
— Они как пружины, — сказала Даша. — Но думаю, сейчас он высказался по поводу запаха духов.
— Не любит?
— Нет.
— Тварь.
— Тварь безмозглая. — И они с удовольствием продолжали есть рыбу, политую духами, и пить вино из фляжки Голиафа.
— Его надо добить, — сказала Даша. — Зачем мучиться.
— У него, вероятно, были лук и стрелы, — сказала Со.
— Скорее всего, это уже высокоразвитое общество, — сказала Да. — Они стреляют из ружей и пистолетов. Ты видишь, он висит, и ему все по барабану.
— Лентяй?
— Конечно. Ему бы только трахаться. Разве он будет стрелять из лука. Ты только представь себе, надо успеть выстрелить, когда лошадь подняла от земли все четыре копыта! Это трудно.
— Тогда надо поискать пистолеты. Скорее всего, они у него были.
— Надо шарить по траве, а мне что-то не хочется, — сказала Даша.
— Мне тоже.
— Я хочу спать.
— Я… — Они заснули.
Дело в том, что хитрый Голиаф возил с собой фляжку с усыпляющим порошком, который был растворен в вине.
5
Они проснулись в сарае ранним утром, протерли глаза, и опять увидели, как на площади шло сооружение какого-то сооружения.
— Неужели опять делают Быка? — удивились София.
— А чему тут удивляться? — сказала Даша. — Фантазии-то никакой. — И добавила: — Крепким было вино, я опять хочу спать.
Даша опять заснула, а София не могла сомкнуть глаз, так ей было интересно, что все-таки это будет на площади. И оказалось, это крест для распятия.
— Значит, они верят в Бога, — решила София. И добавила: — А кто в Него не верит? Все верят, но только в разных богов. В Кого, или в кого? верят они.
Скоро кого-то вывели на площадь, и глашатай, Яшка Музыкант проорал:
— Кто хочет спасти этого человека — пусть выходит на бой. — А пока он будет висеть на кресте. И знаете почему?
— Только так у него есть шанс спастись, — воскликнула одна из девушек Варвары. Лариса, так ее звали.
София с ужасом узнала своего киллера, который должен был убить Голиафа, Атамана, Варвару, и еще кого только сможет.
— Неужели они взяли его без боя?! — И она вспомнила, как познакомилась с ним в одном из кабаков.
Они вошли вместе с Дашей. За столами курили и пили, ели Цыплят Табака. Особо упившиеся заказывали Гоголь Моголь.
— Как в песне поется, — сказала София, не поворачиваясь к Даше: — И любил он Гоголь Моголь и Цыплята Табака.
— Между прочим, кабак так и называется.
— Как?
— Гоголь, Моголь и Цыплята Табака.
— Хорошо.
— Только запятую зря поставили.
— Тебе бы руководить Академией Наук.
— Зачем?
— Надо зачеркнуть лишние знаки препинания.
Подошел половой и попросил дам пройти в кабинеты.
— Торопиться не надо, — сказала Даша.
— Да, голубчик, проводи нас к угловому столу, — сказала София.
— Он заказан. Сядьте к другому.
— Как ты с нами разговариваешь, дубина? — спросила Даша.
— Как? — Ладно, на вот те полтину на водку, и веди себя прилично, — сказала София.
— Прилично, — повторил матрос, и согласился. — Извольте, но, учтите, меня из-за вас изобьют.
Здесь все официанты, то бишь, половые были в тельняшках, видневшихся треугольником у горла.
Они заказали вина и два ЦП, как было написано в Меню, с пояснением:
— Чтобы не повторять одно и то же по нескольку раз.
И действительно, не было смысла писать, что здесь Цыплята Табака с розмарином, с корицей, с чесноком, с маринованным луком, уксусом, горчицей, черным и красным перцем, базиликом, даже с табаком. И правильно, ибо, что толку объяснять каждому десятому, что цыплят с табаком у них не нет. Никто не верил. Многие настаивали, что не нет, а:
— У вас нет! — А надо, чтобы было.
— Ну, вот, пожалте, есть.
Управляющий даже советовал владельцу ресторана добавить несколько пунктов. А именно:
— Цыплята с табаком американским. С табаком французским, английским. — Но благоразумно решили пока ограничиться русским самосадом. Тем не менее, люди все равно заказывали.
— Будь они не ладны, — как сказал Управляющий Платон. И знаете почему? Боялся, что его позовут в зал, и кинут это блюдо в рожу. Как несъедобное. Ведь с них взятки гладки. Скажут:
— Думали это вкусно. — Ан, нет. И:
— На те в рожу, на те в рожу! — И ногой, ногой! А потом, пропитанной табачным соусом грудкой. А уж вдогонку крыльями будут кидаться. Пока что бог миловал. Но Управляющий продолжал ждать. И дождался.
Сначала его позвали, чтобы Платоша объяснил:
— Почему занят мой стол?
— Они дали мне рубль серебром.
— Только за то, чтобы ты отдал им мой личный стол?
— Та не, стол пришлось отдать, потому что они дамы. А рубль — это так, только чтобы я передал его вам. В качестве компенсации.
— Ладно, давай его сюда пока что, — сказал парень.
— Так…
— Давай, давай, не буди во мне зверя. — Пришлось отдать. — И да, цыпленка табака и две кружки немецкого пива.
— Вы обычно берете три.
— Меня не интересует, что ты тут делаешь обычно, — сказал угрюмо парень. — Одну английского темного, хочу попробовать.
— Портер?
— Портер так Портер.
— А цыпленка, как обычно?
— Меня… впрочем, а как ты хотел, чтобы было обычно? С чесноком, тимьяном и в конце полить коньяком и поджечь? Тогда пусть так и будет.
Когда этому парню понесли пиво, София щелкнула пальцами и показала половому, что берет это пиво.
— Так заказано, мэм, — испугался официант. Ему показалось, что уговорить эту леди не удастся. Будет драка. — Я сейчас вам принесу, — добавил он.
Она показала полтину серебром. Половой почесал бороду, потом за ухом, и не смотря на то, что тот мужик, которому предназначалось это пиво, ударил кулаком в ладонь левой руки, отдал пиво Софии. И было видно, что лицо у него злое, злое. Как у пуделя, когда он… впрочем, пудель всегда злится.
— Эй! — крикнула Даша. — Кам хире! Плииз.
— Я не понимаю по-немецки, — ответил парень.
— Иди сюда, научим.
— Тем более, это английский.
Парень взял с собой обе кружки, и небрежно проследовал к своему бывшему столу, где сидели эти крали.
— Ты бы мог убить человека? — сразу спросила София.
— Точнее, нескольких? — спросила Даша, даже не дав ему ответить.
— Нет, а что вы удивляетесь? — спросила София. — На вашем лице написано, что вы киллер.
— Это правда? Мы не ошиблись, что наняли вас? — быстро проговорила Даша.
— Думаю, да. Но прежде чем дать окончательный ответ, я должен съесть цыпленка табака.
— Хорошо, — ответила София, — поговорим после.
Они съели уже почти по пол цыпленка, когда в зал вошли трое. Они не проходили в зал, а стояли и внимательно его осматривали.
— Кого-то ищут, — сказала Даша.
— Так меня, — ответил парень. — Кстати, — добавил он, — мы так и не познакомились.
— Даша.
— София. Кстати:
— А вас?
— Я разве не сказал? Так, Граф.
— Граф?
— Просто Граф, что ли? — Дамы засмеялись. А Со добавила: — И если вы им не были, то будете.
— Нет, честно, — добавила Даша. — Если вы для нас сделаете то, что мы хотим, то и мы для вас ничего не пожалеем.
— Я не буду драться с этими орлами здесь.
— Почему?
— Так потом платить придется слишком много за поломку столов, стульев, бой посуды. Да и посторонние люди обязательно попадутся под руку. А денег сейчас, сами знаете, у меня мало. Можно сказать, что очень мало.
— Более того, — добавила за парня София, — совсем нет. — Он бы обиделся за такое предсказание, но не успел. Дама добавила еще раз: — Иначе вы бы не согласились заступиться за нас, рискуя жизнью.
— Да, конечно, — ответил парень, запутавшись в хитросплетениях женской логики. Точнее, он просто не смог проследить ее до конца. Почему?
— Ай!
— Ай-ай! — закричали дамы, ибо на стол упала огромная телячья нога.
— Скоты! — воскликнул Браун, как он представился. — Не могут без бардака. — И отослал ногу назад.
— Удачно! — воскликнула София, и захлопала в ладоши. Ибо нога попала точно в лоб одному из орлов. Во второго он кинул стул, но не попал. Послышался звон битых бутылок и стаканов в буфете-баре.
— Ну, началось, — сказал половой, который их обслуживал. И добавил: — Не могли бы расплатиться сейчас.
— За что? — спросила его Даша. — За то, что нам перебили все блюда? Где мой цыпленок с чесночным соусом и белыми грибами?
— Я не знаю, — ответил половой.
Драка продолжилась на улице.
— Этот мистер Браун нам подойдет, — сказала София. — Смотри, как бросил этого петуха. — А именно так Браун называл поверженных противников: — Петухи.
С каким смыслом, было не очень ясно. Одного он сейчас обхватил широким ремнем за шею и перебросил через себя.
— Как думаешь, он сломал ему шею? — спросила Даша.
— Так нет, видишь, пополз к забору за оглоблей. — И действительно, один петух двинулся на карачках к забору. И ясно, что бежать он не собирался.
Парень отдышался, вырвал из забора кол потолще, и двинулся на Брауна, который успел пригнуться, и дерево просвистев немного по воздуху, смело на своем пути двух других петухов.
— Смори, он знает бросок через бедро с захватом, — сказала София, и толкнула локтем Дашу.
— Ты чё?
— Та ни чё. Смотри внимательней.
— Окей.
Браун упал на поверженного броском петуха, и стал душить.
— Задушит? — спросил половой.
— Та не, отпустит, — сказал Управляющий Платоша. Почти весь ресторан стоял на крыльце и рядом, наблюдали бесплатный спектакль.
Глава третья
1
— Двести пятьдесят сейчас, остальные потом, — сказала София.
...
