Если вы не можете или не хотите отпустить свое горе, нужно научиться с ним жить.
Ольга Мартынова написала это эссе после смерти мужа, поэта Олега Юрьева (1959–2018). Она пытается понять, как другие справляются с тем, с чем не может справиться она и что не оставляет ее в покое. Ольга Мартынова не ищет совета или утешения, она вступает в разговор — столь же искренний, сколь и задумчивый, столь же смелый, сколь и мудрый — со знаменитыми текстами о горе и смерти Ролана Барта, Джоан Дидион, Элиаса Канетти, Эмманюэля Левинаса.
Ольга Мартынова — поэт, автор нескольких книг стихов и прозы на русском и немецком языках. Живет в Германии.
Ольга Мартынова написала это эссе после смерти мужа, поэта Олега Юрьева (1959–2018). Она пытается понять, как другие справляются с тем, с чем не может справиться она и что не оставляет ее в покое. Ольга Мартынова не ищет совета или утешения, она вступает в разговор — столь же искренний, сколь и задумчивый, столь же смелый, сколь и мудрый — со знаменитыми текстами о горе и смерти Ролана Барта, Джоан Дидион, Элиаса Канетти, Эмманюэля Левинаса.
Ольга Мартынова — поэт, автор нескольких книг стихов и прозы на русском и немецком языках. Живет в Германии.
Пікірлер40
👍Ұсынамын
🔮Қазыналы
🚀Көз ала алмайсың
Книга пришла ко мне в период скорби и каждая строчка оказалась пронизывающей до боли. Рекомендуется тем, кто пережил значимую потерю или пытается её прожить.
Книга-дневник. Книга-размышление, тоска и скорбь. Автор пытается найти ответы на свои вопросы у других авторов, когда то переживших смерть близких.
Найдёт отклик в сердцах таких же, осиротевших. Иногда тяжело "продираться" через вставки из сложных произведений, высказываний классиков.
Найдёт отклик в сердцах таких же, осиротевших. Иногда тяжело "продираться" через вставки из сложных произведений, высказываний классиков.
Дәйексөздер780
Барнс: «Встречаются две основные разновидности одиночества: когда не можешь найти любимого человека и когда его теряешь. Первая разновидность хуже».
От пребывающего в трауре Тютчева происходит одна из лейтмотивных для меня фраз: «...с той поры не было ни одного дня, который бы я начинал без некоторого изумления, как человек продолжает еще жить, хотя ему вырвали сердце и отрубили голову».
Если бы Олег пришел, я сказала бы ему: отдохни; и потом: не мог бы ты привести в порядок книги, особенно на полке с нашими авторскими экземплярами? Я тут все перемешала, мы с Шубинским писали комментарий к твоим стихам, мне приходилось постоянно что-то искать. Ты увидишь. Несколько вопросов еще остаются открытыми, я покажу их тебе позднее. А потом мы с тобой поедем в Пфальц, и ты, может быть, напишешь книгу «Ленинградское детство в 1960-е», которую ты хотел написать и о которой я так мечтала, чтобы ты ее написал, но ты вместо этого умер.
Я сказала бы еще: пожалуйста, не умирай снова. Жить без тебя было плохо.
Я сказала бы еще: пожалуйста, не умирай снова. Жить без тебя было плохо.
