Когда талантливый именитый художник Йоханн Верагут покупал имение Росхальде, то надеялся обрести здесь семейное счастье и покой. Но надежды не оправдались: сейчас семилетний сын Пьер — единственное, что связывает супругов, давно ставших друг другу чужими. Верагут, переселившись в мастерскую, с головой погружается в творчество и проводит все время за эскизами и картинами. Его обособленный образ жизни нарушает приезд друга детства Отто Буркхардта с заманчивым предложением сменить обстановку и поехать погостить к нему в Индию…
Грустная повесть о жизни, проходящей мимо. Удивительно, что нет ни одного указания на эпоху, когда происходят события, она угадывается по случайным названиям и именам. Вся история написана, как хорошая картина, погружаешься в нее целиком. И, действительно, могла произойти в любую эпоху.
"... иначе нельзя, он должен отдать самое любимое, самое лучшее, самое чистое, что имел, должен увидеть, как оно умирает." Как и всегда у Гессе - человечно, глубоко, грустно, но не до отчаяния, здесь, в этой истории, есть надежда, она горит слабым огоньком и после душераздирающей концовки. Ну а сама история о том, что пора отпускать то, что давно свое отжило и о том, что делать это всегда больно. Зачастую не только вам одним - но ведь жить в обмане еще хуже. Так что если вам надо это услышать - вы не одни. Продавайте свои Росхальде, собирайте чемоданы и катите в Индию. Может быть у вас уже нет юности, которая вспыхнула и затухла - но у вас все ещё есть жизнь
Просто потрясающе, слова излишни. Глубокая, интересная история, написанная прекрасным, умным языком. Автор так точно описывает чувства, что не поверить ему нельзя, как будто он был там и все видел своими глазами. Росхальде - автобиографичный роман, в основу которого легли отношения Гесса с первой женой. И оттого еще сильнее веришь и боли, и радости, переданной в книге. Очень мудро, очень сильно. Рекомендую всем, кто устал от морали и смысла в книгах, кто хочет просто погрузиться в прекрасный цветочный сад Росхальде и понаблюдать, как его обитатели пытаются изменить свою жизнь.
И если бы меня спросили, почему я, собственно, художник и знай малюю холсты, я бы ответил: я пишу, потому что нет у меня хвоста, чтобы им вилять.
Альбер с удивлением смотрел на отца, который давно не вел с ним таких разговоров.
– Хвоста? В каком смысле?
– В самом простом. У собак, у кошек и прочих даровитых животных есть хвост, и этот хвост выработал из тысяч своих изгибов дивно совершенный арабесковый язык, выражающий не только их мысли, чувства и страдания, но и всякий настрой и порыв их существа, всякое волнение их жизненного ощущения. У нас хвоста нет, а поскольку наиболее энергичным из нас все же требуется нечто в таком роде, они берутся за кисти, фортепиано и скрипки…
Смотрел, как я годами изо дня в день носил при себе цианистый калий, и с благородным удовлетворением отмечал, что я его не глотал и в конце концов выбросил.
У собак, у кошек и прочих даровитых животных есть хвост, и этот хвост выработал из тысяч своих изгибов дивно совершенный арабесковый язык, выражающий не только их мысли, чувства и страдания, но и всякий настрой и порыв их существа, всякое волнение их жизненного ощущения. У нас хвоста нет, а поскольку наиболее энергичным из нас все же требуется нечто в таком роде, они берутся за кисти, фортепиано и скрипки…
