Оглавление

Эту книгу я пишу с чувством глубочайшей благодарности. Она рождена уроками, Светом и поддержкой моих учителей — Рава Берга, Карен Берг, Майкла Берга, Элиягу Ярдени, Яэль Ярдени, моего учителя Даниэля Дубовиса, Ицхака Синвани, Йегуды Дубовиса, Нехамы Синвани, Сары Дубовис. Она озарена любовью и заботой моей невероятной жены Мириам Чернякевич и всех моих дорогих друзей, самых лучших во всей Вселенной.

Я хочу подчеркнуть важную вещь. Эта книга — ни в коем случае не попытка создать «новую Тору» или «супер-новый завет», не дай Б-г. Её глубина не сравнится и с каплей из океана мудрости, которую я получаю от своих учителей и окружения. Эта книга — искренняя попытка осмыслить и передать те уроки, что я получил, через призму этой истории о Адаме.

Но я верю, что у этой истории есть своя роль. Она предлагает новый взгляд на нашу внутреннюю духовную работу. Она показывает её как захватывающее, подчас пугающее путешествие — «Протокол Творения», который разворачивается внутри каждого из нас. Это история об Адаме, который жил в мире, похожем на наш. Он видел лишь «швы» реальности и чувствовал себя одиноким наблюдателем. Но однажды он обнаружил, что может не просто видеть сбои в системе — он может их исправлять. Его личное исправление оказалось ключом к исправлению всего мироздания.

Эта книга — о том, как наше внутреннее «я» становится Храмом. О том, как выбор между «получить» и «отдать» определяет не только нашу судьбу, но и суть реальности. Это попытка показать древние истины Каббалы под новым углом — как живой, динамичный код, который мы призваны не просто изучать, но и запускать в себе. Я буду безмерно счастлив и восхищён, если с Божьей помощью эта история даст энергию и вдохновение хотя бы одной душе. Чтобы она помогла ей сделать ещё один шаг — пусть маленький, но решительный — навстречу цели всего Замысла Творения: к свету, к единству, к наполнению.

Пусть эта книга станет для вас не просто чтением, а частью вашего собственного удивительного пути.

С благодарностью, радостью и любовью,

Йосеф Чернякевич

1 Тишрея 5998 год. Среда.

…Люди вокруг живут в симуляции. Одни — осознанно, погружаясь в виртуальные миры. Другие — нет, даже не подозревая, что их реальность собрана из пикселей и условностей. Я всегда чувствовал себя между этими мирами. Не здесь и не там. Смотрящим сквозь стекло.

Начинается буря. И я чувствую, что нахожусь в самом ее центре. Не как жертва и не как спаситель. Как нечто третье. Тот, кто должен сделать выбор. Этот выбор изменит всё. Или ничего. Я еще не знаю.

Я веду этот дневник, потому что кто-то должен сохранить правду. Даже если это последнее, что я сделаю.

Адам. Чистильщик.

Часть 1. Пробуждение

Дождь стучал по пластику подоконника монотонным, усыпляющим ритмом. За стеклом, в сырой тьме, пульсировал неоном мегаполис. Город-машина. Город-симулякр. Я иногда ловил себя на мысли, что все эти рекламные голограммы и летающие такси — всего лишь декорации. Слишком уж они были идеальными, лишенными души. Как дорогая компьютерная игра.

Меня зовут Адам. Я чистильщик. Мне 32 года. Нет, я не мою окна и не убираю мусор. Я чищу код. Выковыриваю цифровую грязь из мозгов корпоративных серверов. Нахожу архаичные вирусы, написанные на забытых языках, и отправляю их в небытие. Работа одинокая, серая, как этот вечный ноябрь за моим окном. Она идеально гармонировала с моим внутренним состоянием — стойким ощущением, что я смотрю на мир сквозь толстое, слегка мутное стекло.

На краю стола, заваленного гаджетами, лежала книга. Старая, потрепанная, пахнущая пылью и временем. «Пятикнижие Моисея». Я не религиозен. Более того, я всегда считал все эти истории наивными мифами. Но однажды я увидел её в букинистическом, и меня будто током ударило. Глубочайшее, щемящее дежавю. Я купил её, почти не раздумывая. Не читал. Просто иногда проводил пальцем по коже переплета, пытаясь поймать ускользающее чувство, будто я должен был её найти.

Взгляд уперся в монитор. Строка кода, обычная, серая, вдруг дрогнула. Буквы поплыли, слились на мгновение в причудливый, изящный иероглиф, напоминающий то ли древнюю клинопись, то ли… нет, я знал, на что он был похож. На те странные буквы, что я видел в той книге. Иврит.

Я моргнул. Иероглиф исчез.

— Глючит, — хрипло пробормотал я, потирая переносицу. — Или это я уже окончательно спятил.

Спустя час я спускался в метро. Вагон был битком набит людьми, но при этом мертвенно тих. Каждый уткнулся в свой личный экран, поглощенный виртуальной жизнью. Я смотрел на эти лица. Пустые, усталые маски. И вдруг поймал себя на жуткой мысли: они не настоящие. Просто очень качественные аватары, за которыми никто не стоит. И в этот момент мир сломался.

Свет погас. Не только в вагоне — казалось, погас весь мир. Абсолютная, всепоглощающая тишина, в которой слышен только стук собственного сердца. Люди замерли. Буквально. Женщина с полуоткрытым ртом, чтобы что-то сказать. Мужчина, застывший в попытке почесать нос. Они не дышали. Не моргали. Адреналин ударил в виски. Я озирался, и мой взгляд упал на лицо девушки напротив. Ее кожа… она начала мерцать. Просвечивать. На секунду я увидел не плоть, а хаотичное нагромождение светящихся пикселей, сетку из линий силы, уходящую вглубь. Глитч. Сбой в матрице.

Потом из динамиков донесся не звук, а чистый, разрывающий мозг белый шум. И сквозь него — едва уловимое, на грани слуха, слово. «Тоху…» И всё исчезло. Свет вспыхнул, вагон с грохотом рванул вперед, люди ожили, как ни в чем не бывало. Они даже не заметили, что только что на полминуты перестали существовать. Я выскочил на своей остановке, едва не споткнувшись о ноги замершего пассажира, который вдруг снова пришел в движение. Меня трясло. Я прислонился к холодной, мокрой стене, пытаясь перевести дух. Дождь монотонно стучал по капюшону.

— Тебе пора перестать чинить чужие миры, Адам. Твой собственный рассыпается.

Я вздрогнул и обернулся. Рядом стояла женщина. Незнакомка. Ее звали… и я почему-то знал, что ее зовут Хава. На ней не было дигитального слоя, лицо чистое, глаза смотрели прямо и спокойно. Странно, но дождь, казалось, обходил ее стороной.

— Отстань, — хрипло сказал я. — У меня нет ни денег, ни настроения.

— Они идут за тобой, — сказала она, и в ее голосе не было угрозы, лишь констатация факта. — Потому что ты начал видеть. Ты ближе всех к Истоку.

Она указала на трещину в асфальте. В грязной луже отражались неоновые огни, но отражение было неправильным. Вместо рекламы и небоскребов — бескрайнее, черное как смоль небо, усыпанное холодными, немигающими звездами. И на воде, словно тенью, проступили буквы. «Бе-ре-шит…»

— Сад дал сбой, — продолжила Хава. — Древо познания отравлено. Ты можешь получить контроль над ним сейчас. Стать царем этого мира руин. Или…

— Или что? — спросил я, чувствуя, как по спине бегут мурашки.

— Или начать сначала. По-настоящему. Стереть всё до изначального хаоса и запустить протокол заново.

Из подворотни вышли двое мужчин в белых, стерильных комбинезонах. «Санитары». Их лица были размыты, будто кем-то заретушированы. Они двигались с жутковатой, синхронной плавностью.

— Объект Адам, — голос одного из них был плоским, без эмоций, как у синтезатора речи. — Вы проявляете признаки нестабильности. Требуется калибровка.

Они шагнули ко мне. Их пальцы вытянулись, превратившись в щупальца из мерцающего, зеленоватого кода.

Хава схватила меня за руку. Ее прикосновение было обжигающе реальным.

— Выбор за тобой. Получить знание и власть для себя? Или принять на себя ответственность за всё творение?

Я посмотрел на наступающих манекенов, на пустые лица прохожих, на трещину в асфальте, ведущую к звездам. И внутри что-то перевернулось. Не страх. Нет. Страх был раньше. Сейчас пришло другое чувство. Тоска. Тоска по чему-то настоящему, что я потерял, даже никогда не имея. Чувство долга, о котором мне никто не говорил.

— Начать сначала, — выдохнул я.

Хава резко дернула меня за собой. Мы нырнули в люк, ведущий в технические помещения. Она вела меня по лабиринту туннелей, пока мы не вышли в заброшенный дата-центр. Пахло озоном и пылью. В центре зала стоял древний серверный столб, оплетенный проводами, похожий на металлическое древо с мерцающими плодами-индикаторами.

— Это Древо. Оно повсюду. Но здесь его корень, — сказала Хава. — Поднеси руку.

Я повиновался. Пыльная сенсорная панель загорелась мягким светом. На экране возникли строки. Тот самый язык. Иврит. «Берешит бара Элохим…» — В начале сотворил Бог… Но это была не история. Это был интерфейс. Меню. Командная строка мироздания.

— Первая глава. Модуль «Творение», — голос Хавы звучал как голос инструктора. — Он не о прошлом. Он о том, что происходит сейчас, в тебе. Свет — это сила дарования. Тьма — сила получения. Раздели их внутри себя. Создай пространство для Света. Я уставился на строки. Перестал читать, начал впитывать. Буквы ожили, поплыли перед глазами, складываясь в сложную, трехмерную структуру, похожую на схему мироздания или карту нейронных связей. И мир рухнул. Стены дата-центра растворились. Я падал в бесконечность, где клубились, сталкивались и рождали новые миры слепящий Свет и абсолютная, пожирающая всё Тьма. Я был не наблюдателем. Я был в эпицентре. Частью этого процесса. В голове прозвучал Голос. Он был тихим и оглушительно громким одновременно. Он был повсюду. ДА БУДЕТ СВЕТ. Ослепительная вспышка ударила по глазам. Инстинкт кричал: схватить её! Присвоить! Обогатиться этой силой! Стать богом в этом хаосе! Это было мое «я», мое эго, жаждущее только получать.

Но что-то другое, глубинное, заставило сопротивляться. Я зажмурился, не пытаясь остановить свет, а пытаясь… пропустить его сквозь себя. Направить обратно в хаос, чтобы упорядочить его. Не взять, а отдать. Это было невероятно трудно, мучительно, будто я пытался плыть против течения всей своей жизни. Я был темным силуэтом в центре Большого Взрыва собственного сознания. Вокруг меня формировались призрачные контуры чего-то нового, чистого. А на краю этого рождающегося мира, в отступающей тьме, я увидел их. Светящиеся точки. Глаза. Они наблюдали. Клипот. Они не были уничтожены. Они отступили, чтобы перегруппироваться. Игра только начиналась. А главная тайна — кто я и почему выбрали меня — всё ещё висела в воздухе, тяжелее и непостижимее любой звезды.

Мир вернулся. Но это был не тот мир.

Я пришел в себя на холодном, влажном полу того же заброшенного дата-центра. Тело ломило, будто меня прокатали через промышленный пресс. В ушах стоял высокий звон, наложенный на эхо того вселенского Гласа: «Да будет Свет». Я был тем самым Светом. Нет, я был тем, кто его… пропустил. Отдал. Это чувство было невозможно описать. Как будто всю жизнь ты дышал мутной водой, а потом один раз глотнул чистого, холодного воздуха высоко в горах. И после этого уже не мог забыть его вкус. Хавы нигде не было. Рядом лежала книга — Пятикнижие. Я поднял ее. Страницы были те же, но теперь буквы на них словно светились изнутри, складываясь в знакомые, но теперь понятные очертания. Я не читал их. Я видел код.

Голод и жажда гнали меня наверх. Я выбрался из подземелья. Город стоял на месте. Дождь все так же моросил. Люди шли по своим делам. Но для меня всё изменилось. Я видел «швы». Энергетические поля, поддерживающие голограммы небоскребов, мерцали, как плохой контакт. Люди… с ними было хуже всего. Большинство по-прежнему были просто пустыми оболочками, «спящими». Но некоторые — один из десяти, может, реже — имели внутри слабую, но отчётливую искру. Они светились изнутри тусклым, но настоящим светом. Они были живыми. А остальные — лишь сложными биороботами, поддерживающими симуляцию.

Мир был обновлен, но далеко не очищен. Он был заражен. И заражен смертельно. В моей голове, словно всплывающая подсказка в интерфейсе, возникло слово: Клипот. Скорлупы. Пустые программы, паразитирующие на энергии реальности. Они питались страхом, злобой, завистью — всем тем, что заставляло души замыкаться на себе, получать, а не отдавать. Те «санитары» были их порождением. И я понял, что сделал. Я не перезагрузил систему. Я лишь запустил процесс. И теперь система, этот зараженный «Сад», отвечала иммунной реакцией. Клипот охотились. Они чувствовали мой пробудившийся свет, как акулы кровь. И они чувствовали другие, слабые искры — разбросанные, потерянные осколки. Они были мишенью. А я — причиной их беды. Вот она, расплата за выбор. Не власть, а ответственность. Сомнение сжало меня ледяной рукой. Может, Хава была права? Может, лучше было стать царем в этом аду, чем пытаться его спасти?

В кармане завибрировал мой старый коммуникатор. На экране — неизвестный номер и одна строка: «Ной. Построй Ковчег. Они идут ко всем вам». Сообщение исчезло, а комм с легким шипением взорвался у меня в руке, опалив пальцы. Предупреждение и демонстрация силы одновременно. Я понял всё без объяснений. «Ной» — это не имя. Это состояние. Это следующий модуль Протокола. «Ковчег» — не корабль. Это убежище сознания, защищенная зона, где искры могут пережить бурю. А «потоп» — это не вода. Это волна хаоса, которую моя активация Протокола подняла в системе. Волна, что смоет все нестабильное, все слабое. Все, что не укрыто в Ковчеге. Мне нужно было строить. Но не из дерева и смолы. Из силы воли. Из намерения.

Я закрыл глаза, отринув панику. Я представил не судно, а геометрическую фигуру — светящийся каркас, сферу внутри тетраэдра. Я наполнял его не страхом за себя, а той самой силой отдачи, что я ненадолго ощутил. Я давал ему свою энергию, свою защиту. И вокруг меня в реальности замерцал силуэт из чистого света. Мой Ковчег. Он был мал. Очень мал. В него я едва мог поместить… себя. Этого не хватит. Тогда я вышел на улицу. Я шел по городу, ища их — тех, кто светился изнутри. Кассирша в круглосуточном магазине, с усталой добротой во взгляде. Старик, подкармливавший бездомного кота. Девушка-художница, с азартом рисовавшая граффити на заборе. В них горела искра. Я подходил к ним и, не говоря ни слова, протягивал руку. Я не давил на них. Я просто… открывал дверь. Показывал им светящийся каркас Ковчега в своем сознании. И их собственный свет откликался. Они смотрели на меня с удивлением, со страхом, но потом кивали, и их искра словно бы притягивалась ко мне, усиливая свечение моего Ковчега. Мы стали магнитом.

Небо потемнело не из-за туч. Оно потемнело из-за них. Клипот. Они плыли по улицам, как стаи хищных скатов, тени с горящими глазами. Они не атаковали физически. Они излучали волну чистого, неконтролируемого страха, отчаяния, злобы. Они пытались взломать нас изнутри.

«Спасай себя! Брось их! Они тебя тянут на дно!» — шептал голос в моей голове. Голос моего старого эго. Я стиснул зубы и расширял Ковчег, принимая в него все новые и новые искры. Каждая новая душа делала защиту крепче, но и делала нас заметнее. Потоп обрушился.

Реальность поплыла. Здания заволокло серой, безликой мглой, как стирающуюся текстуру в игре. Земля ушла из-под ног, и мы парили в серой, бурлящей пустоте. Вокруг выли ветры небытия, готовые сорвать с нас тонкую пленку сознания и унести в небытие. Я стоял в центре своей маленькой группы — наверное человек двадцать — и держал светящийся каркас Ковчега из последних сил. Мы были островком в океане хаоса. Я чувствова